Страница:
Очнулся он от какой-то вони – это лекарь Айван приводил его в себя, при помощи настойки со специфическим запахом. Вокруг виднелись лица озабоченных друзей и родственников.
– Ничего страшного – успокоил их Айван. Немного полежит и очухается окончательно.
Он отошел от Гартоша и поспешил к площадке для боя. Там Тарко, лучший кулачный боец в их группе, разделывал своего соперника, и помощь Айвана там сейчас явно будет нужней.
Гартош не стал разлеживаться и сел. Немного кружилась голова, и как-то странно двоилось в глазах. Видимо по взгляду младшего Оскола Руткер понял его состояние. Он свел руки над головой внука.
– Так лучше?
– Намного.
Гартош и правда почувствовал улучшение. В глазах все восстановилось, стало на свои места, да и голова больше не кружилась. Магия деда дала свой положительный эффект. Лорд Дангал сел рядом с сыном и хлопнул его по колену.
– Держался ты неплохо, хотя и часто ошибался. Но нельзя быть лучшим во всем.
– Ты и впрямь показал себя не с наилучшей стороны. – По дороге в раздевалку поделился своим мнением Алькон. – Хотя это и хорошо.
– Это почему?
– В финале тебе пришлось бы столкнуться с Тарко.
– Да, против Тарко у меня шансов нет, и не было.
– Их нет и у Григориса. Тарко прирожденный кулачный боец. Ты видел, как он отделал Фритеса? Нет? Лучше и не смотри. Не знаю, как Фритес с заплывшими глазами сможет стрелять из лука.
Фритес лучше всех стрелял из лука и арбалета, и теперь у него действительно могли возникнуть проблемы.
Бой Гартоша и Фритеса отменили из-за плачевного состояния последнего, чему Гартош в душе порадовался, хотя виду и не подал. Фритес был легок и подвижен, и хотя Гартош был потяжелей, этот бой не сулил легкой победы. А вот бой Григориса и Тарко отменять никто не собирался.
Как только соперники отдохнули от предыдущих схваток, подали сигнал к последнему финальному бою. Тарко был широкоплеч, среднего роста, с атлетической фигурой и хорошо развитой мускулатурой. Григорис на полголовы выше, хотя немного и худощавей. В подвижности он не уступал Тарко, но удар у него не такой сокрушающий, не такая непробивная защита, да и в умении находить слабые места у противника, Тарко не было равных.
Поначалу бой проходил ровно. Григорису удавалось уходить от соперника, от его, пока пристрелочных ударов, и огрызаться своими, длинными хлесткими ударами. Как-то так получилось, что Гартош болел за Григориса, за своего извечного соперника. А тому приходилось все туже. Тарко постепенно вышел на расстояние своих коронных ударов, и Григорис все чаще опускал, словно побывавшие под молотом руки.
Хотя Григорис умудрился и сам нанести пару неслабых ударов – Гартош их бурно приветствовал – эффекта это не принесло, только разозлило Тарко. Он буквально взорвался серией сильнейших ударов, быстро пройдясь от корпуса до головы противника. Григорис держался стойко, но … Он был не железным. И поединок во избежание серьезных травм – остановили.
Гартош посочувствовал пошатывающемуся Григорису, но все могло закончиться гораздо хуже. Вон, сам Гартош оказался вообще на полу. А предыдущий соперник Тарко, Фритес, был измочален словно старая тренировочная груша.
Следующие силовые единоборства были перенесены. Как понял Гартош, не без вмешательства лорда Дангала (уже командующего Восточной армией) чей авторитет был очень высок. Лорд Дангал резонно заметил, что жесткие силовые единоборства, негативно скажутся на результатах студиэров не в силовых видах испытаний (видимо услышал разговор Алькона и Гартоша).
И теперь пришел черед конных состязаний. Явных лидеров в группе Гартоша здесь не намечалось. Студиэрам не положен собственный конь, испытания проводились на лошадях студии. Гартошу достался уже немолодой, но опытный гнедой жеребец по кличке Коршун. Коршун уже не первый год имел дело с молодыми студиэрами, которые в разной степени ладили с лошадьми. Поэтому хитрая коняка – а может мудрая, кто ее знает – слегка медлила с выполнением команд своих седоков, давая им возможность обдумать все как следует, и справиться с волнением, если таковое было.
Впрочем, Гартоша это немного раздражало, он считал себя отличным наездником, а с медлительным Коршуном не покажешь всего мастерства. Но и другие студиэры оказались не в лучшем положении. Алькону досталась вздорная молодая кобылка, Григорис чуть не уснул все на том же Коршуне, а Тарко бесился на тупом молодом жеребце, и так далее. Конные состязания не доставили удовольствия никому: ни студиэрам, ни зрителям, ни преподавателям. Студиэры роптали из-за того, что им не разрешено иметь своих лошадей, но таковы были правила, причем они переносились и на академии различных уровней.
Так как Фритес находился не в наилучшем состоянии, у Гартоша появились неплохие шансы занять первое место по стрельбе из лука и арбалета – стрельба ему давалась очень хорошо. Но благодаря стараниям лекарей, Фритес отстрелялся на отлично, разделив тем самым с Гартошем первое место.
Метание ножей, боевых топориков, дротиков и трезубцев не принесли Гартошу ни единой победы, хотя ниже третьего места он не опускался. Примерно такие же результаты у него были по бегу, прыжкам в длину и высоту.
Заканчивали испытание силовые единоборства. В тартской борьбе Гартош занял второе место, победив Тарко и Григориса. А в Ховарской борьбе ему вообще не было равных. Ховарцы славились не только искусственными рудокопами, металлургами и кузнецами, но и воинами. Они создали удивительную борьбу, где безоружный мог противостоять вооруженному или целой группе противников. Как говорил наставник по ховарской борьбе, подобные виды единоборств существовали в разных мирах, но ховары собрали все самое лучшее, и их вариант являлся одним из самых эффективных. Гартош любил эту борьбу, так как в ней почти отсутствовали правила, а правила, как известно, были не для него.
– Ты считаешь, что я оказал на преподавателей давление?
– Нет, конечно, – поспешно ответил Гартош. – Но присутствие на Испытаниях тур – генерала, не могло не сказаться на их решении. Во всяком случае, я так думаю. Мне кажется, что Алькон и Григорис были не хуже меня.
Дангал отвел взгляд и вздохнул.
– Возможно, ты и прав. Боишься, что пойдут разговоры?
– Боюсь отец.
Дангал взял сына за плечи.
– Придется терпеть, Гартош. Не бросать же мне службу императору. Тебе нужно терпеть и доказывать, что ты заслужил звание лучшего не благодаря мне или деду, а благодаря своим собственным заслугам. Тебе придется тяжелее других.
– Я это уже понял. И не виню тебя отец. Можешь быть уверен, тебе не придется меня стыдиться.
– Я в этом и не сомневаюсь. А ты можешь быть уверен, что я не буду вмешиваться в твою карьеру.
Гартоша распределили в Южную Высшую Военную Академию. Хотя лорд Дангал немного и слукавил. Лучшие друзья Гартоша, Вирон и Алькон, почему-то попали в туже академию.
VI
– Ничего страшного – успокоил их Айван. Немного полежит и очухается окончательно.
Он отошел от Гартоша и поспешил к площадке для боя. Там Тарко, лучший кулачный боец в их группе, разделывал своего соперника, и помощь Айвана там сейчас явно будет нужней.
Гартош не стал разлеживаться и сел. Немного кружилась голова, и как-то странно двоилось в глазах. Видимо по взгляду младшего Оскола Руткер понял его состояние. Он свел руки над головой внука.
– Так лучше?
– Намного.
Гартош и правда почувствовал улучшение. В глазах все восстановилось, стало на свои места, да и голова больше не кружилась. Магия деда дала свой положительный эффект. Лорд Дангал сел рядом с сыном и хлопнул его по колену.
– Держался ты неплохо, хотя и часто ошибался. Но нельзя быть лучшим во всем.
– Ты и впрямь показал себя не с наилучшей стороны. – По дороге в раздевалку поделился своим мнением Алькон. – Хотя это и хорошо.
– Это почему?
– В финале тебе пришлось бы столкнуться с Тарко.
– Да, против Тарко у меня шансов нет, и не было.
– Их нет и у Григориса. Тарко прирожденный кулачный боец. Ты видел, как он отделал Фритеса? Нет? Лучше и не смотри. Не знаю, как Фритес с заплывшими глазами сможет стрелять из лука.
Фритес лучше всех стрелял из лука и арбалета, и теперь у него действительно могли возникнуть проблемы.
Бой Гартоша и Фритеса отменили из-за плачевного состояния последнего, чему Гартош в душе порадовался, хотя виду и не подал. Фритес был легок и подвижен, и хотя Гартош был потяжелей, этот бой не сулил легкой победы. А вот бой Григориса и Тарко отменять никто не собирался.
Как только соперники отдохнули от предыдущих схваток, подали сигнал к последнему финальному бою. Тарко был широкоплеч, среднего роста, с атлетической фигурой и хорошо развитой мускулатурой. Григорис на полголовы выше, хотя немного и худощавей. В подвижности он не уступал Тарко, но удар у него не такой сокрушающий, не такая непробивная защита, да и в умении находить слабые места у противника, Тарко не было равных.
Поначалу бой проходил ровно. Григорису удавалось уходить от соперника, от его, пока пристрелочных ударов, и огрызаться своими, длинными хлесткими ударами. Как-то так получилось, что Гартош болел за Григориса, за своего извечного соперника. А тому приходилось все туже. Тарко постепенно вышел на расстояние своих коронных ударов, и Григорис все чаще опускал, словно побывавшие под молотом руки.
Хотя Григорис умудрился и сам нанести пару неслабых ударов – Гартош их бурно приветствовал – эффекта это не принесло, только разозлило Тарко. Он буквально взорвался серией сильнейших ударов, быстро пройдясь от корпуса до головы противника. Григорис держался стойко, но … Он был не железным. И поединок во избежание серьезных травм – остановили.
Гартош посочувствовал пошатывающемуся Григорису, но все могло закончиться гораздо хуже. Вон, сам Гартош оказался вообще на полу. А предыдущий соперник Тарко, Фритес, был измочален словно старая тренировочная груша.
Следующие силовые единоборства были перенесены. Как понял Гартош, не без вмешательства лорда Дангала (уже командующего Восточной армией) чей авторитет был очень высок. Лорд Дангал резонно заметил, что жесткие силовые единоборства, негативно скажутся на результатах студиэров не в силовых видах испытаний (видимо услышал разговор Алькона и Гартоша).
И теперь пришел черед конных состязаний. Явных лидеров в группе Гартоша здесь не намечалось. Студиэрам не положен собственный конь, испытания проводились на лошадях студии. Гартошу достался уже немолодой, но опытный гнедой жеребец по кличке Коршун. Коршун уже не первый год имел дело с молодыми студиэрами, которые в разной степени ладили с лошадьми. Поэтому хитрая коняка – а может мудрая, кто ее знает – слегка медлила с выполнением команд своих седоков, давая им возможность обдумать все как следует, и справиться с волнением, если таковое было.
Впрочем, Гартоша это немного раздражало, он считал себя отличным наездником, а с медлительным Коршуном не покажешь всего мастерства. Но и другие студиэры оказались не в лучшем положении. Алькону досталась вздорная молодая кобылка, Григорис чуть не уснул все на том же Коршуне, а Тарко бесился на тупом молодом жеребце, и так далее. Конные состязания не доставили удовольствия никому: ни студиэрам, ни зрителям, ни преподавателям. Студиэры роптали из-за того, что им не разрешено иметь своих лошадей, но таковы были правила, причем они переносились и на академии различных уровней.
Так как Фритес находился не в наилучшем состоянии, у Гартоша появились неплохие шансы занять первое место по стрельбе из лука и арбалета – стрельба ему давалась очень хорошо. Но благодаря стараниям лекарей, Фритес отстрелялся на отлично, разделив тем самым с Гартошем первое место.
Метание ножей, боевых топориков, дротиков и трезубцев не принесли Гартошу ни единой победы, хотя ниже третьего места он не опускался. Примерно такие же результаты у него были по бегу, прыжкам в длину и высоту.
Заканчивали испытание силовые единоборства. В тартской борьбе Гартош занял второе место, победив Тарко и Григориса. А в Ховарской борьбе ему вообще не было равных. Ховарцы славились не только искусственными рудокопами, металлургами и кузнецами, но и воинами. Они создали удивительную борьбу, где безоружный мог противостоять вооруженному или целой группе противников. Как говорил наставник по ховарской борьбе, подобные виды единоборств существовали в разных мирах, но ховары собрали все самое лучшее, и их вариант являлся одним из самых эффективных. Гартош любил эту борьбу, так как в ней почти отсутствовали правила, а правила, как известно, были не для него.
* * *
По итогам Испытаний Гартоша признали лучшим студиэром военной группы. Весь вид лорда Дангала говорил: по-другому и не могло быть. Хотя Гартош и сомневался в своей исключительности, и мог назвать пару тройку не менее достойных студиэров. Он подозревал, что лучшим его признали не без влияния отца – командующего одной из пяти армий Виктании, о чем так прямо отцу и сказал. Лорд Дангал внимательно посмотрел на сына.– Ты считаешь, что я оказал на преподавателей давление?
– Нет, конечно, – поспешно ответил Гартош. – Но присутствие на Испытаниях тур – генерала, не могло не сказаться на их решении. Во всяком случае, я так думаю. Мне кажется, что Алькон и Григорис были не хуже меня.
Дангал отвел взгляд и вздохнул.
– Возможно, ты и прав. Боишься, что пойдут разговоры?
– Боюсь отец.
Дангал взял сына за плечи.
– Придется терпеть, Гартош. Не бросать же мне службу императору. Тебе нужно терпеть и доказывать, что ты заслужил звание лучшего не благодаря мне или деду, а благодаря своим собственным заслугам. Тебе придется тяжелее других.
– Я это уже понял. И не виню тебя отец. Можешь быть уверен, тебе не придется меня стыдиться.
– Я в этом и не сомневаюсь. А ты можешь быть уверен, что я не буду вмешиваться в твою карьеру.
* * *
И лорд Дангал сдержал свое обещание. При каждом штабе одной из пяти армий располагалась высшая военная академия. Лорд Дангал побеспокоился, чтобы сын не попал в его Восточную армию – под крыло папаши.Гартоша распределили в Южную Высшую Военную Академию. Хотя лорд Дангал немного и слукавил. Лучшие друзья Гартоша, Вирон и Алькон, почему-то попали в туже академию.
VI
Муштра, муштра и еще раз муштра! Так можно было коротко охарактеризовать учебу в высшей военной академии. Никаких скидок на высокое положение родителей, на то, из какой ты пришел студии, на то, как ты эту студию закончил. Все были равны, точнее, все были одинаково бесправны.
Первое что сделали преподаватели академии – а это почти половина были отставники – заставили забыть то, чему бывших студиэров учили до этого, забыть про свои прошлые успехи. С самого начала молодых академиеров учили развивать выносливость. Они неделями выкладывались в тяжелых пеших походах, пили по десять, а позднее по семь глотков воды в день – и это в сухих и жарких степях южной виктании. Сутками, сменяя одну лошадь за другой, не вылезали из седла, рубились по несколько часов подряд, пока меч или сабля не выпадали из рук, стреляли из лука, пока мишень не расплывалась перед глазами, а пальцы от тетивы не стирались до крови.
Таких тяжелых испытаний молодые люди еще не испытывали. Первое время Гартош – да и не только он – думал, что не выдержит. Но прошло пару месяцев, затем полгода, и академиеры первогодки стали замечать, что латоны стали короче, мечи легче, а преподаватели не казались такими уж жестокими. После первого года обучения, часть академиеров перешла в средние, а некоторые даже в нижние академии, там порядки были не такими строгими, а нагрузки не такими большими. Взамен высшая академия получила от туда лучших академиеров. Гартош радовался, что он и его друзья не отсеялись в первый год. Сам он такого стыда не пережил бы.
Но самое главное, они стали участвовать в патрулировании границы с тартами. Вот это настоящее дело!
В пограничные патрули академиеров брали охотно – еще бы, лишняя возможность свалить службу на молодежь. А желающая прославиться и настоящего дела молодежь, с радостью брала на себя обязанности профессиональных военных. И на дозорных вышках постоит, бдительно всматриваясь в даль, и в засадах посидит, и в разъезды съездит, вообщем рады стараться.
Граница с Союзом Княжеств Тарт являлась одной из самых беспокойных границ. Конечно, Тарт не являлся вечно врагом, как скажем Гроброс, или вечным недругом как Жеран, скорее он был вечным соперником. Тысячу лет назад Тарт и Виктания были практически единым государством. Но вскоре северные княжества объединились под знаменем лорда Кровороса, князя Виктании – он сумел подчинить себе остальные кланы и стал первым императором Виктании. От него вели род и остальные императоры, в том числе и нынешние.
Тарты же, напротив, сохранили правление князьями и старейшинами. Старейшины раз в год выбирали Верховного Старейшину, а князья раз в семь лет выбирали Верховного Князя. Верховный Князь правил тартами, а Верховный Старейшина за ним присматривал, и при необходимости собирал Совет Старейшин, который был способен сместить Верховного Князя.
Несмотря ни на что, родственные связи между виктанийцами и тартами остались, как на самом низком, так и на самом высоком уровне. Что впрочем, не мешало делать друг другу мелкие пакости, в первую очередь на границе.
То чужое стадо перегнать через мелкую погрничную реку, то чужие посевы потравить, то сено поджечь. Случались грабежи и посерьезней. Стороны старались закрывать глаза на небольшие шалости, но когда случалось что-нибудь серьезное: например убийство, тут уж дело нередко доходило до вооруженных конфликтов – если виновников, конечно, не выдавали пострадавшим.
Задача пограничных виктанийских патрулей как раз и состояла в том, чтобы пересекать происки беспокойных соседей,… Но и по мере сил самим досаждать этим самым соседям…
Пограничная конная полусотня, с приданной полусотней академиеров, спешилась на пологом берегу Акары – именно здесь пограничники обычно поили своих лошадей, так как удобных подходов к реке имелось не так уж и много, кое-где берега были слишком обрывисты, а чаще поросшие густым камышом.
Гартош находился в дозорном десятке, и въехав на невысокий холм, осматривал окрестности. Он один из первых заметил клубы пыли, быстро приближающиеся к месту стоянки виктанийских пограничников. Не успел десяток присоединиться к своим, как сотня, получив от дозорных условный сигнал, уже была в седлах.
С той стороны реки вдоль берега тянулась гряда небольших холмов, и кто приближался, было не видно. Сотник Ребер отослал академиеров на пару сиртов подальше от берега, на всякий случай. Хотя как оказалось, предосторожность была напрасной, тартов насчитали не больше четырех десятков. С гиканьем и улюлюканьем пронеслись они вдоль берега, и, сделав круг, остановились напротив виктанийцев. Увидев, что опасности нет, приблизились и академиеры.
Некоторое время они молча рассматривали друг друга. Загорелые и обветренные лица тартов светились наглыми белозубыми усмешками. Половина всадников были молоды, видимо тарты также вывели к границе свое подрастающее поколение. Но самым главным было то, что под тартами гарцевали исключительно серые лошади, Серые Всадники. Самые опасные среди тартов – элита тартской армии.
Ребер обеспокоенно оглянулся, не рано ли академиеры покинули безопасное место. Хотя тартов и было значительно меньше, да еще половина из них молодежь, но все-таки это Серые Всадники. И Ребер не был уверен, что в случае заварушки им удастся увести академиеров подальше. А то, что тарты привели много молодых, было еще хуже: эти в первую очередь захотят показать удаль, а этой удали у них хоть отбавляй.
И опытный сотник не ошибся. От основной группы отделились двое всадников. Они остановились возле самой кромки воды. Один из всадников был молод, примерно ровесник наших академиеров, второй где-то вдвое старше. Молодой тарт поднял своего коня на дыбы, затем опустил и вызывающе уставился на виктанийцев. Старший тарт был немного посдержанней, но только немного. Его конь нетерпеливо гарцевал на месте, а всадник снисходительно посмотрел на сотника Ребера, видимо понимая обеспокоенность своего возможного оппонента.
– Давно не виделись, Ребер! – громко крикнул он.
Ребер взял себя в руки и зло ответил:
– Была бы моя воля, я бы не видел тебя еще дольше, Хавар. – Он сплюнул под копыта своей лошади.
Хавар весело рассмеялся.
– Ты все не можешь простить мне ту плеть, которой я тебя отстегал?
Ребер не ответил и только в бессильной ярости заскрипел зубами. Гартош недоуменно посмотрел на своего бравого сотника. Чего он терпит насмешки этого наглеца? Вышел бы с ним один на один, и надрал этому зубоскалу задницу (негласный пограничный кодекс допускал такие одиночные поединки). Ну и что из того, что он Серый, неужели виктанийские пограничники хуже?
– Как видишь, у меня пополнение, – так и не дождавшись ответа, вновь заговорил Хавар. – Рядом со мной Никор, сын князя Юквара. Он вызывает любого из твоих сосунков на поединок, если они знают такое слово.
Ребер не отвечал. Отдать одного из академиеров на растерзание сыну князя Юквара? Никто не простит ему такого поступка. В первую очередь он сам. Лучше стерпеть насмешки.
– Говорят, вы спите со своими кобылами? – кто-то позади сотника громко нарушил затянувшуюся паузу.
Ребер оглянулся. Гартош! Только этого не хватало! Сын тур – генерала, лорда Дангала, графа Зерра, конечно отличный воин, но ему ли тягаться с Серыми.
– Ты прав, малыш. – Хавар еще больше растянул губы в ухмылке. – И еще ни одна кобылка не жаловалась на наши ухаживания.
Гартош невозмутимо продолжил.
– А иногда и со своими жеребцами. Я слышал, что еще ни один Серый не жаловался на ухаживания своего жеребца.
Улыбка сползла с лица тартского сотника.
– Я так понимаю, нагленыш, ты принимаешь вызов княжича?
– Ты правильно понимаешь!
– Гартош, не смей! – прошипел Ребер, но тот уже двинул коня вперед, и тоже остановился возле самой воды.
Глаза Хавара опасно блеснули, и в голосе зазвучала сталь.
– Хотелось бы узнать, как зовут имеющего смелость ответить на вызов Серого Всадника, и совершившего смертельную глупость, оскорбив его.
– Гартош, из рода Осколов.
Хавар поднял бровь.
– Сын тур – генерала Дангала?
– Он самый.
Хавар удовлетворенно кивнул.
– Достойный род. Посмотрим, так ли ты хорош как твой отец. – Он повернулся к Никору. – Сегодня счастливый день, ты убьешь ни кого-нибудь, а одного из Осколов. Виктанийцы надолго запомнят этот день. А ты, молодой Оскол, будь доволен. Тебя убьет ни какой-нибудь безродный бродяга, а потомок одного из древнейших родов, рода Сертеров.
– А я и радуюсь. – Гартош картинно поклонился Никору.
Ребер лишь беспомощно наблюдал, как Серые Всадники по хозяйски пересекли реку, и вышли на виктанийский берег. Помешать схватке он уже не мог. Вызов был принят.
– Сабля и кинжал, – сделал выбор Гартош.
Никор довольно оскалился, видимо это оружие было для него тоже привычным.
– Схватка будет пешая, – добавил Гартош.
– Это тебя не спасет, – наконец то подал голос Никор.
– Надеюсь, что условия боя ты знаешь. Если нет, я напомню. Деретесь до смерти одного из вас. – По взгляду Хавара было понятно кого именно. – Если же ты решишь сдаться или будешь не в состоянии продолжить бой, – как само собой разумеющееся добавил тарт, – то год пробудешь пленником княжича. Именно это я тебе рекомендую и советую, если хочешь конечно остаться в живых. Чем-то ты мне понравился, своим безрассудством и наглостью что ли. Я сам, когда-то был таким, – доверительно закончил Хавар.
– Посмотрим, – буркнул Гартош, слезая с лошади.
Тарты и виктанийцы создали круг, внутри которого остались Никор и Гартош. Никор был немного ниже Оскола, но выглядел гибким и опасным. Он лихо завертел саблей, демонстрируя отличную технику.
– Ловко, – одобрил Гартош. – С ложкой тренировался? – Он заговорщески подмигнул сопернику.
Тот зарычал и бросился на наглого академиера. Отлично, то что нужно. Как учили наставники: вывести противника из себя, полдела сделать. Никор яростно наседал, и Гартош стал отступать по кругу, не давая себя прижать к лошадиным мордам. Чувствовал он себя на удивление спокойно и уверенно, и постоянно донимал противника, который, судя по всему, подобной выдержкой не отличался. На Гартоша сыпался град ударов, сабли летали словно молнии, кинжал Никора вспаривал воздух в опасной близости. Но пока все слаживалось благополучно для Гартоша, долго выдержать такой темп Никор был не в состоянии. Это понял и Хавар.
– Успокойся, Никор! Этот сопляк специально тебя заводит! Не иди у него на поводу!
Голос Хавара подействовал на Никора отрезвляюще. Его атаки стали более продуманными и опасными. С трудом их отражая, Гартош понял, Никор не зря зловеще улыбался, саблей он владел великолепно. Он понял также, все время отступать опасно – споткнешься и все, покатилась голова, под одобрительные крики тартов. Акадимиер остановился, и уставившись на Никора наиболее грозным взглядом, на который только был способен, не менее грозно произнес:
– Ну все, хватит с тобой играться! Сейчас выпущу тебе кишки!
Он сделал обманное движение и хотел провести хитрую атаку, но Никор не купился. Он осуждающе покачал головой и сам провел сложную комбинацию. Гартош поморщился, и сделав шаг назад, сделал вид что отступает. Никор усилил нажим. И тогда Гартош применил свой любимый финт, ради которого весь этот спектакль и затевался. Круговое движение саблей, и оружие противника, захваченное возле самой рукояти, улетает под ноги лошадям. Вот так-то дружок! Купился все-таки хваленый серый.
Перекинув кинжал в правую руку, Никор угрюмо уставился на Гартоша. Но тот не спешил атаковать, хотелось насладиться ситуацией. Никор оглянулся на саблю: не успевает. Немного постояв, Гартош отбросил и свою саблю. Тарты встретили его решение одобрительными криками. Хавар многозначительно хмыкнул. Ребер досадливо крякнул.
Никор немного удивился, но в благодарностях за благородство не рассыпался. Они снова закружились, следя за каждым движением друг друга, и делали быстрые выпады.
Полоснув лезвием возле самого лица Гартоша и заставив его отшатнуться, Никор вдруг упал на землю и ударил ногами. Гартош подпрыгнул, и тут же брошенный Никором песок засыпал ему глаза. Каким-то чувством учуяв движение слева, наугад полоснул кинжалом. Раздался знакомый треск разрезаемой кожи и плоти. Достал-таки гаденыша! Сделав несколько шагов назад и вправо, Гартош, наконец, сумел проморгаться, и приоткрыть глаза. Никор стоял в нескольких шагах, зажимая левую руку выше локтя. Сквозь его пальцы уверенно струилась кровь. Гартош снисходительно посмотрел на противника, и встретил такой же самый взгляд. А он то чего лыбится? Руку распанахали, а он… И только теперь Гартош почувствовал резь в боку. Он опустил голову. Сквозь его разрезанную кожаную куртку просматривалась скверного вида рана. Алые роднички весело пробивались сквозь разошедшееся мясо. Гартош взял кинжал в левую руку, а правой зажал рану.
Противники напряженно смотрели друг на друга. Ситуация складывалась почти анекдотичная: у обоих левые руки практически вышли из строя, а правые зажимали раны.
– Подождем, кто первый истечет кровью? – попытался пошутить Гартош.
– Давай, – согласился Никор. – У тебя рана больше, ты первый упадешь. А потом я тебя дорежу.
– Ты на свою рану посмотри! Кровь так и хлыщет! – парировал Гартош. – Мне тебя даже дорезать не надо будет, сам сдохнешь!
– Как бы не так! Ты уже сейчас еле на ногах стоишь.
– Да ты сам белый как молоко!
Кровавое смертоубийство плавно переросло в словесную баталию.
Хавар с Ребером переглянулись, и молча слезли с лошадей.
– Я вижу, языками вы лучше владеете, чем клинками! – остановил их перепалку Хавар.
Бойцы пристыженно замолкли.
– Похоже, что ничья. – Ребер вопросительно посмотрел на Хавара.
– Похоже, что так, – нехотя согласился тот.
Раненых быстро перевязали. Гартошу помогли влезть в седло. Никор умудрился взобраться сам. Буркнув что-то неразборчивое, Хавар повел своих серых через реку. Выбравшись на свой берег, Никор развернул коня.
– Гартош! Через месяц у нас праздник в честь Кривона. Будут большие состязания. Если хватит духу, то приезжай! Я приглашаю. Возьми с собой кого захочешь. Там и закончим наш спор.
– Приеду! – пообещал Оскол.
Серые скрылись за холмами.
– Ну, Гартош! – Ребер поднес кулак к самому носу героя. Но потом передумал и ободряюще похлопал его по плечу. – А вообще-то, молодец!
Чего-то такого Гартош от него и ожидал и не принял слишком близко к сердцу. Гораздо больше его занимала подготовка к празднику в честь Кривона. У северных тартов Кривон, покровитель животных, был наиболее почитаемым богом, ведь северные тарты в основном занимались скотоводством. Так что праздник должен пройти с размахом. Съедутся гости со всего Тарта, может и из соседних государств. Будут сильнейшие богатыри, наездники, воины. И ударить лицом в грязь, это запятнать позором не только себя, но и всю Виктанию.
Готовиться Гартошу помогала вся академия. Преподаватели единоборств, фехтования, стрельбы, кавалеристы, больше всего времени проводили именно с Гартошем. Отобрали группу сопровождения, куда включили – по настоянию самого виновника этой кутерьмы – Вирона, Алькона и Тереса, еще одного друга Гартоша. Кроме того, что Терес ходил в друзьях Гартоша, он еще был и лучшим наездником в академии, а это уже немаловажно. К тому же отец у Тереса был тарт, переселившийся в молодости в Виктанию.
Весь месяц Оскол и сопровождающие, включая преподавателей и наставников, усиленно готовились показать тартам, кто есть кто. Правда, за три дня до отъезда, к ним присоединился Сирел из Тайного Легиона. Гартош не сомневался, это подсуетился отец.
Первое что сделали преподаватели академии – а это почти половина были отставники – заставили забыть то, чему бывших студиэров учили до этого, забыть про свои прошлые успехи. С самого начала молодых академиеров учили развивать выносливость. Они неделями выкладывались в тяжелых пеших походах, пили по десять, а позднее по семь глотков воды в день – и это в сухих и жарких степях южной виктании. Сутками, сменяя одну лошадь за другой, не вылезали из седла, рубились по несколько часов подряд, пока меч или сабля не выпадали из рук, стреляли из лука, пока мишень не расплывалась перед глазами, а пальцы от тетивы не стирались до крови.
Таких тяжелых испытаний молодые люди еще не испытывали. Первое время Гартош – да и не только он – думал, что не выдержит. Но прошло пару месяцев, затем полгода, и академиеры первогодки стали замечать, что латоны стали короче, мечи легче, а преподаватели не казались такими уж жестокими. После первого года обучения, часть академиеров перешла в средние, а некоторые даже в нижние академии, там порядки были не такими строгими, а нагрузки не такими большими. Взамен высшая академия получила от туда лучших академиеров. Гартош радовался, что он и его друзья не отсеялись в первый год. Сам он такого стыда не пережил бы.
* * *
На второй год академиеров начали обучать серьезным вещам. Мастера высочайшего класса делились с ними секретами владения различными видами оружия. Они учились биться в пешем и конном строю – как нападать, так и защищаться. Углубленно постигали тайны ховарсой и тартской борьбы. Учили тактику и стратегию, историю и географию войн. Им показывали: как бороться с кентаврами, как с боевыми слонами Реата, как защищаться от вражеской магии, как применять эту магию против врага, что делать при встрече с северными племенами, с гарптами, великанами ограми из Межевых гор, и болотными растами.Но самое главное, они стали участвовать в патрулировании границы с тартами. Вот это настоящее дело!
В пограничные патрули академиеров брали охотно – еще бы, лишняя возможность свалить службу на молодежь. А желающая прославиться и настоящего дела молодежь, с радостью брала на себя обязанности профессиональных военных. И на дозорных вышках постоит, бдительно всматриваясь в даль, и в засадах посидит, и в разъезды съездит, вообщем рады стараться.
Граница с Союзом Княжеств Тарт являлась одной из самых беспокойных границ. Конечно, Тарт не являлся вечно врагом, как скажем Гроброс, или вечным недругом как Жеран, скорее он был вечным соперником. Тысячу лет назад Тарт и Виктания были практически единым государством. Но вскоре северные княжества объединились под знаменем лорда Кровороса, князя Виктании – он сумел подчинить себе остальные кланы и стал первым императором Виктании. От него вели род и остальные императоры, в том числе и нынешние.
Тарты же, напротив, сохранили правление князьями и старейшинами. Старейшины раз в год выбирали Верховного Старейшину, а князья раз в семь лет выбирали Верховного Князя. Верховный Князь правил тартами, а Верховный Старейшина за ним присматривал, и при необходимости собирал Совет Старейшин, который был способен сместить Верховного Князя.
Несмотря ни на что, родственные связи между виктанийцами и тартами остались, как на самом низком, так и на самом высоком уровне. Что впрочем, не мешало делать друг другу мелкие пакости, в первую очередь на границе.
То чужое стадо перегнать через мелкую погрничную реку, то чужие посевы потравить, то сено поджечь. Случались грабежи и посерьезней. Стороны старались закрывать глаза на небольшие шалости, но когда случалось что-нибудь серьезное: например убийство, тут уж дело нередко доходило до вооруженных конфликтов – если виновников, конечно, не выдавали пострадавшим.
Задача пограничных виктанийских патрулей как раз и состояла в том, чтобы пересекать происки беспокойных соседей,… Но и по мере сил самим досаждать этим самым соседям…
* * *
Чаще всего академиеры второгодки патрулировали Акару, широкую, но мелководную степную реку.Пограничная конная полусотня, с приданной полусотней академиеров, спешилась на пологом берегу Акары – именно здесь пограничники обычно поили своих лошадей, так как удобных подходов к реке имелось не так уж и много, кое-где берега были слишком обрывисты, а чаще поросшие густым камышом.
Гартош находился в дозорном десятке, и въехав на невысокий холм, осматривал окрестности. Он один из первых заметил клубы пыли, быстро приближающиеся к месту стоянки виктанийских пограничников. Не успел десяток присоединиться к своим, как сотня, получив от дозорных условный сигнал, уже была в седлах.
С той стороны реки вдоль берега тянулась гряда небольших холмов, и кто приближался, было не видно. Сотник Ребер отослал академиеров на пару сиртов подальше от берега, на всякий случай. Хотя как оказалось, предосторожность была напрасной, тартов насчитали не больше четырех десятков. С гиканьем и улюлюканьем пронеслись они вдоль берега, и, сделав круг, остановились напротив виктанийцев. Увидев, что опасности нет, приблизились и академиеры.
Некоторое время они молча рассматривали друг друга. Загорелые и обветренные лица тартов светились наглыми белозубыми усмешками. Половина всадников были молоды, видимо тарты также вывели к границе свое подрастающее поколение. Но самым главным было то, что под тартами гарцевали исключительно серые лошади, Серые Всадники. Самые опасные среди тартов – элита тартской армии.
Ребер обеспокоенно оглянулся, не рано ли академиеры покинули безопасное место. Хотя тартов и было значительно меньше, да еще половина из них молодежь, но все-таки это Серые Всадники. И Ребер не был уверен, что в случае заварушки им удастся увести академиеров подальше. А то, что тарты привели много молодых, было еще хуже: эти в первую очередь захотят показать удаль, а этой удали у них хоть отбавляй.
И опытный сотник не ошибся. От основной группы отделились двое всадников. Они остановились возле самой кромки воды. Один из всадников был молод, примерно ровесник наших академиеров, второй где-то вдвое старше. Молодой тарт поднял своего коня на дыбы, затем опустил и вызывающе уставился на виктанийцев. Старший тарт был немного посдержанней, но только немного. Его конь нетерпеливо гарцевал на месте, а всадник снисходительно посмотрел на сотника Ребера, видимо понимая обеспокоенность своего возможного оппонента.
– Давно не виделись, Ребер! – громко крикнул он.
Ребер взял себя в руки и зло ответил:
– Была бы моя воля, я бы не видел тебя еще дольше, Хавар. – Он сплюнул под копыта своей лошади.
Хавар весело рассмеялся.
– Ты все не можешь простить мне ту плеть, которой я тебя отстегал?
Ребер не ответил и только в бессильной ярости заскрипел зубами. Гартош недоуменно посмотрел на своего бравого сотника. Чего он терпит насмешки этого наглеца? Вышел бы с ним один на один, и надрал этому зубоскалу задницу (негласный пограничный кодекс допускал такие одиночные поединки). Ну и что из того, что он Серый, неужели виктанийские пограничники хуже?
– Как видишь, у меня пополнение, – так и не дождавшись ответа, вновь заговорил Хавар. – Рядом со мной Никор, сын князя Юквара. Он вызывает любого из твоих сосунков на поединок, если они знают такое слово.
Ребер не отвечал. Отдать одного из академиеров на растерзание сыну князя Юквара? Никто не простит ему такого поступка. В первую очередь он сам. Лучше стерпеть насмешки.
– Говорят, вы спите со своими кобылами? – кто-то позади сотника громко нарушил затянувшуюся паузу.
Ребер оглянулся. Гартош! Только этого не хватало! Сын тур – генерала, лорда Дангала, графа Зерра, конечно отличный воин, но ему ли тягаться с Серыми.
– Ты прав, малыш. – Хавар еще больше растянул губы в ухмылке. – И еще ни одна кобылка не жаловалась на наши ухаживания.
Гартош невозмутимо продолжил.
– А иногда и со своими жеребцами. Я слышал, что еще ни один Серый не жаловался на ухаживания своего жеребца.
Улыбка сползла с лица тартского сотника.
– Я так понимаю, нагленыш, ты принимаешь вызов княжича?
– Ты правильно понимаешь!
– Гартош, не смей! – прошипел Ребер, но тот уже двинул коня вперед, и тоже остановился возле самой воды.
Глаза Хавара опасно блеснули, и в голосе зазвучала сталь.
– Хотелось бы узнать, как зовут имеющего смелость ответить на вызов Серого Всадника, и совершившего смертельную глупость, оскорбив его.
– Гартош, из рода Осколов.
Хавар поднял бровь.
– Сын тур – генерала Дангала?
– Он самый.
Хавар удовлетворенно кивнул.
– Достойный род. Посмотрим, так ли ты хорош как твой отец. – Он повернулся к Никору. – Сегодня счастливый день, ты убьешь ни кого-нибудь, а одного из Осколов. Виктанийцы надолго запомнят этот день. А ты, молодой Оскол, будь доволен. Тебя убьет ни какой-нибудь безродный бродяга, а потомок одного из древнейших родов, рода Сертеров.
– А я и радуюсь. – Гартош картинно поклонился Никору.
Ребер лишь беспомощно наблюдал, как Серые Всадники по хозяйски пересекли реку, и вышли на виктанийский берег. Помешать схватке он уже не мог. Вызов был принят.
* * *
– Как вызываемый, ты имеешь право выбрать оружие, которым вы будете сражаться, – сказал Хавар, смотря на Гартоша как на стопроцентного покойника.– Сабля и кинжал, – сделал выбор Гартош.
Никор довольно оскалился, видимо это оружие было для него тоже привычным.
– Схватка будет пешая, – добавил Гартош.
– Это тебя не спасет, – наконец то подал голос Никор.
– Надеюсь, что условия боя ты знаешь. Если нет, я напомню. Деретесь до смерти одного из вас. – По взгляду Хавара было понятно кого именно. – Если же ты решишь сдаться или будешь не в состоянии продолжить бой, – как само собой разумеющееся добавил тарт, – то год пробудешь пленником княжича. Именно это я тебе рекомендую и советую, если хочешь конечно остаться в живых. Чем-то ты мне понравился, своим безрассудством и наглостью что ли. Я сам, когда-то был таким, – доверительно закончил Хавар.
– Посмотрим, – буркнул Гартош, слезая с лошади.
Тарты и виктанийцы создали круг, внутри которого остались Никор и Гартош. Никор был немного ниже Оскола, но выглядел гибким и опасным. Он лихо завертел саблей, демонстрируя отличную технику.
– Ловко, – одобрил Гартош. – С ложкой тренировался? – Он заговорщески подмигнул сопернику.
Тот зарычал и бросился на наглого академиера. Отлично, то что нужно. Как учили наставники: вывести противника из себя, полдела сделать. Никор яростно наседал, и Гартош стал отступать по кругу, не давая себя прижать к лошадиным мордам. Чувствовал он себя на удивление спокойно и уверенно, и постоянно донимал противника, который, судя по всему, подобной выдержкой не отличался. На Гартоша сыпался град ударов, сабли летали словно молнии, кинжал Никора вспаривал воздух в опасной близости. Но пока все слаживалось благополучно для Гартоша, долго выдержать такой темп Никор был не в состоянии. Это понял и Хавар.
– Успокойся, Никор! Этот сопляк специально тебя заводит! Не иди у него на поводу!
Голос Хавара подействовал на Никора отрезвляюще. Его атаки стали более продуманными и опасными. С трудом их отражая, Гартош понял, Никор не зря зловеще улыбался, саблей он владел великолепно. Он понял также, все время отступать опасно – споткнешься и все, покатилась голова, под одобрительные крики тартов. Акадимиер остановился, и уставившись на Никора наиболее грозным взглядом, на который только был способен, не менее грозно произнес:
– Ну все, хватит с тобой играться! Сейчас выпущу тебе кишки!
Он сделал обманное движение и хотел провести хитрую атаку, но Никор не купился. Он осуждающе покачал головой и сам провел сложную комбинацию. Гартош поморщился, и сделав шаг назад, сделал вид что отступает. Никор усилил нажим. И тогда Гартош применил свой любимый финт, ради которого весь этот спектакль и затевался. Круговое движение саблей, и оружие противника, захваченное возле самой рукояти, улетает под ноги лошадям. Вот так-то дружок! Купился все-таки хваленый серый.
Перекинув кинжал в правую руку, Никор угрюмо уставился на Гартоша. Но тот не спешил атаковать, хотелось насладиться ситуацией. Никор оглянулся на саблю: не успевает. Немного постояв, Гартош отбросил и свою саблю. Тарты встретили его решение одобрительными криками. Хавар многозначительно хмыкнул. Ребер досадливо крякнул.
Никор немного удивился, но в благодарностях за благородство не рассыпался. Они снова закружились, следя за каждым движением друг друга, и делали быстрые выпады.
Полоснув лезвием возле самого лица Гартоша и заставив его отшатнуться, Никор вдруг упал на землю и ударил ногами. Гартош подпрыгнул, и тут же брошенный Никором песок засыпал ему глаза. Каким-то чувством учуяв движение слева, наугад полоснул кинжалом. Раздался знакомый треск разрезаемой кожи и плоти. Достал-таки гаденыша! Сделав несколько шагов назад и вправо, Гартош, наконец, сумел проморгаться, и приоткрыть глаза. Никор стоял в нескольких шагах, зажимая левую руку выше локтя. Сквозь его пальцы уверенно струилась кровь. Гартош снисходительно посмотрел на противника, и встретил такой же самый взгляд. А он то чего лыбится? Руку распанахали, а он… И только теперь Гартош почувствовал резь в боку. Он опустил голову. Сквозь его разрезанную кожаную куртку просматривалась скверного вида рана. Алые роднички весело пробивались сквозь разошедшееся мясо. Гартош взял кинжал в левую руку, а правой зажал рану.
Противники напряженно смотрели друг на друга. Ситуация складывалась почти анекдотичная: у обоих левые руки практически вышли из строя, а правые зажимали раны.
– Подождем, кто первый истечет кровью? – попытался пошутить Гартош.
– Давай, – согласился Никор. – У тебя рана больше, ты первый упадешь. А потом я тебя дорежу.
– Ты на свою рану посмотри! Кровь так и хлыщет! – парировал Гартош. – Мне тебя даже дорезать не надо будет, сам сдохнешь!
– Как бы не так! Ты уже сейчас еле на ногах стоишь.
– Да ты сам белый как молоко!
Кровавое смертоубийство плавно переросло в словесную баталию.
Хавар с Ребером переглянулись, и молча слезли с лошадей.
– Я вижу, языками вы лучше владеете, чем клинками! – остановил их перепалку Хавар.
Бойцы пристыженно замолкли.
– Похоже, что ничья. – Ребер вопросительно посмотрел на Хавара.
– Похоже, что так, – нехотя согласился тот.
Раненых быстро перевязали. Гартошу помогли влезть в седло. Никор умудрился взобраться сам. Буркнув что-то неразборчивое, Хавар повел своих серых через реку. Выбравшись на свой берег, Никор развернул коня.
– Гартош! Через месяц у нас праздник в честь Кривона. Будут большие состязания. Если хватит духу, то приезжай! Я приглашаю. Возьми с собой кого захочешь. Там и закончим наш спор.
– Приеду! – пообещал Оскол.
Серые скрылись за холмами.
– Ну, Гартош! – Ребер поднес кулак к самому носу героя. Но потом передумал и ободряюще похлопал его по плечу. – А вообще-то, молодец!
* * *
И снова Гартош купался в лучах заслуженной славы. Практически победить серого – это дорогого стоило. Про случай на берегу Акары, каким-то образом узнал и лорд Дангал, что, в общем, неудивительно, как-никак создатель и первый командор Тайного Легиона. Сам тур – генерал не посчитал нужным лично выразить сыну свое отношение к случившемуся, и прислал посыльного с коротким письмом. В начале письма отец одобрил смелый поступок сына, приумножающий славу древнего рода Осколов, но в конце дал ему хороший нагоняй – за неосмотрительность. Если Гартош хочет стать хорошим командиром, то главными его качествами должны быть выдержка и рассудительность, а не эмоции.Чего-то такого Гартош от него и ожидал и не принял слишком близко к сердцу. Гораздо больше его занимала подготовка к празднику в честь Кривона. У северных тартов Кривон, покровитель животных, был наиболее почитаемым богом, ведь северные тарты в основном занимались скотоводством. Так что праздник должен пройти с размахом. Съедутся гости со всего Тарта, может и из соседних государств. Будут сильнейшие богатыри, наездники, воины. И ударить лицом в грязь, это запятнать позором не только себя, но и всю Виктанию.
Готовиться Гартошу помогала вся академия. Преподаватели единоборств, фехтования, стрельбы, кавалеристы, больше всего времени проводили именно с Гартошем. Отобрали группу сопровождения, куда включили – по настоянию самого виновника этой кутерьмы – Вирона, Алькона и Тереса, еще одного друга Гартоша. Кроме того, что Терес ходил в друзьях Гартоша, он еще был и лучшим наездником в академии, а это уже немаловажно. К тому же отец у Тереса был тарт, переселившийся в молодости в Виктанию.
Весь месяц Оскол и сопровождающие, включая преподавателей и наставников, усиленно готовились показать тартам, кто есть кто. Правда, за три дня до отъезда, к ним присоединился Сирел из Тайного Легиона. Гартош не сомневался, это подсуетился отец.