Южина Маргарита. Закажи себя сам!

   – Адрес? – тут же встрепенулась Василиса Олеговна.
   – Я так не помню. Она живет в здании центральной аптеки. А квартира у нее тридцать пятая, как и у меня. Собачка, собачка, на-на-на!
   – Не разговаривай со служебной собакой, это тебе не Бобик какой-то, – строго насупилась Василиса. – Что ты ему там суешь? Беляш? Да он никогда из чужих рук не возьмет, он специально обученный!
   Тут же специально обученный сотрудник, радостно виляя хвостом, подбежал к Татьяне, которая все еще наполовину пряталась за дверью, и счастливо слизнул с ее руки запрещенный беляш.
   – Взял! – радостно сверкнула глазами Татьяна. – А вы говорили…
   – Малыш, фу!! – рявкнула Василиса, но было уже поздно – беляш провалился в огромную пасть, точно в черную дыру. – Это не он взял, это ты сама сунула ему прямо в желудок. Взятка. Тань, а скажи, чего это сегодня никого на работе нет? Вроде пятница…
   – А того и нет, – пискнула Татьяна, а потом и вовсе округлила глаза и с ужасом прошептала. – Ой, кто это?
   – Где? – обернулась Василиса.
   – Ну там, в студии? Там никого нет, я сама смотрела, а сейчас… там кто-то ходит!
   Василиса не стала дальше слушать, она схватила Малыша на поводок и рванула в студию – каждая секунда решала многое.
   – Малыш, ищи!! – влетела она в здоровенную комнату, заваленную творческим хламом. – Ищи!
   Малыш огляделся и уверенно побежал обнюхивать незнакомую обстановку. Бегал он долго и совершенно спокойно. Пару раз даже пытался поднять лапу возле деревянной лестницы, которую Ванька с Санькой соорудили собственными руками.
   – Ну что ты делаешь, позорище мое, – рычала на него Василиса. – Я тебе русским языком говорю – здесь кто-то ходит! А ты ищи – кто!
   Пес уставился на хозяйку удивленными глазами – он совершенно не понимал, что требуется искать. Здесь столько всего интересного, например вот эта деревянная чурочка, как раз по зубам.
   – Брось немедленно грызть стул Вазонова! – тянула за поводок собаку Василиса. – Это ему подарил местный скульптор! Эксклюзивная вещь, называется «Мартышки в лесу»! Тьфу ты, «Мишки в лесу». Но этот Мартын за своих «мишек» с меня три шкуры… Ищи преступника, ну сколько тебе говорить?
   Но уже через пятнадцать минут Василисе стало ясно – в студии никого нет. А может быть, кто-то успел удрать, хотя Малыш бы почувствовал.
   – Таня, там никого нет, – вернулась Василиса к кабинету Вазонова. – Таня!!
   Тани не было, а дверь была заперта на замок.
   – Ясно, – вздохнула Василиса. – Малыш, тебя развели, как щенка. В студии никого и не было, просто… просто Татьяне надо было сбежать. Интересно, а чего она так боится?
   Малыш только вертелся у ног хозяйки и тянул поводок – ему хотелось на улицу.
   – Идем, идем… – подалась Василиса на выход. – Только сразу говорю – обратно поедем на троллейбусе!

Глава 2.
Свадьба – дело не лишнее

   Василиса еле приплелась домой, страшно сожалея, что такой утомительный поход они с Малышом совершили напрасно. Нет, собачка как раз не жаловалась, а вот Василиса… Для поднятия настроения решено было немедленно погрузиться в ванну, натолкав туда побольше морской соли. Василиса специально себе купила такую розовенькую, потихоньку от Люси. Можно еще какого-нибудь ароматического масла сунуть. Правда, у них нет ароматического, зато Ольга – дочка Люси совсем недавно принесла оливковое, дорогущее! Можно его… Потом включить музыку, частушки какие-нибудь, и лежать, и думать, и размышлять…
   Долго размышлять не пришлось. Едва она ухватила полотенце, как в дверь позвонили. Своим появлением порадовал Таракашин Виктор Борисович. Сей субъект некогда считался женихом Люсеньки – в далеком-далеком прошлом, когда та была еще глупой девочкой. Но тогда он не оценил по достоинству подругу Василисы и сподобился лишь на то, чтобы подарить Люсе доченьку – Ольгу. Затем как-то скоропостижно потерялся и на горизонте Люсиной судьбы замаячил совсем недавно. И то только потому, что заграничный таракашинский родственник, обезумев от сытой жизни, решил передать ему наследство. Конечно, Виктор Борисович вовсе не стремился этим самым наследством поделиться с бывшей обожательницей или с ее дочерью. Все было гораздо проще – по условию, наследство попадало в жадные руки Таракашина лишь в том случае, если он предъявит жену и собственного ребенка. Идти замуж за Таракашина даже за богатое наследство желающих не находилось, а уж тем более совершенно никто не хотел заводить с ним детей! Поэтому и пришлось бедолаге вспомнить про уже готовую доченьку и ту единственную женщину, которая когда-то смотрела на него с восхищением и надеждой, то бишь Люсю. Однако годы существенно изменили сознание Людмилы Ефимовны Петуховой. Она вдруг стала весьма вредной и малодоступной и даже утверждала, что видеть Таракашина не может! Кокетничала, наверное. Во всяком случае, как бы там ни было, а наследства очень хотелось, и Таракашин исправно наведывался в гости к бывшей подруге на неделе по нескольку раз. К тому же в доме Люси его иногда кормили, или могла забежать Ольга и подарить какую-нибудь мелочь или даже снабдить деньгами. И вообще в доме Люси он себя чувствовал немножко главой семейства. Как будто у них все же произошла когда-то давно эта проклятущая свадьба, из-за которой теперь он не мог получить наследство. Как будто он настоящий супруг и все вот это нажил сам, собственными руками, своим горбом! А ведь как трудно было – ночей не спал, крошки не доедал, по ночам к Оленьке вска… м-да… Ну, в общем, неважно. Нравилось ему у Люси. И единственное, что омрачало жизнь, так это вот… этот краснокожий носатый индеец! Этот худоногий индюк! Домашний дятел! Это недоразумение, которое по ошибке назначили женщиной и которая прозывалась сказочным именем – Василиса! И чего ее Люся не поменяет на какого-нибудь мужичка? Например, на него, на Таракашина?
   – Ну? И чего мы тут лысиной светимся в дверях? – как обычно, невоспитанно встретил его «краснокожий индеец». – Подаяние на улице, возле универмага.
   Таракашин благородно дернул кадыком и вытянул из кармана потрепанного пальто смятый букетик бумажных цветов.
   – Прости, для натуральных еще не сезон, – скупо пояснил он.
   – Сам, что ль, вырезал? – придирчиво оглядела икебану нудная Василиса.
   – Лучший подарок – это подарок, сделанный своими руками, – парировал Виктор Борисович, между делом продвигаясь в прихожую. – А я ведь к вам-с, любезная Василиса Олеговна.
   – А ведь и не велика радость, скажу я вам, – поморщилась та. – Вы, господин Таракашин, всякий раз ко мне тащитесь и волокете искусственные цветы! Я вам что, простите, новопреставленная?
   Виктор Борисович лукаво оскалился, задергал бровями и меленько затряс полысевшей головой:
   – Я, знаете ли, только что лицезрел вас на экране, так смею сказать, что вам эти цветочки самое оно! Вам ведь теперь – венки, цветочки пластмассовые, все сгодится… Но-но-но! Вы руками-то …
   Напрасно Таракашин это сказал, Василиса как-то уж очень бурно огорчилась, схватила его за шиворот и стала выталкивать обратно в подъезд. Однако ж Таракашин не хотел и упирался изо всех сил.
   – Я ж… я ж к вам, Вас… си… да что ж такое! Не пинать!!! У меня хронически недоразвитый копчик! Да куда ж вы… Василиса Олеговна!!! Ну я ж!.. Кто с добром к нам придет, тот…
   – Вася! Вы опять воюете, что ли? – появилась возле дверей Люся. – Ты что – вытолкать его не можешь? Давай-ка я…
   – Помогите!!! – вдруг звонко заверещал Таракашин во всю глотку. – Граждане соседи, проявите бдительность!!! У вас тут… живыми мужиками… разбрасы…
   – Люся, ну чего он орет, ну чего орет?! – выходила из себя Василиса. – Хоть рот ему заткни, что ли!
   – Да ну его к лешему! – махнула рукой Люся. – Пусть уже проходит. Иди в дом, горб мой!
   Таракашин ловко шмыгнул прямо на кухню, плюхнулся возле батареи, чтобы его не достала Василиса, и светло улыбнулся.
   – Ну вот и хорошо, все дружненько и пообедаем. Люсенька, ягодка моя, а чего с пустыми руками? Хлеб-то не забыла купить? Ты отчего-то всегда хлебушка купить забываешь…
   – Люся, а может, его дихлофосом? – задумчиво уставилась на гостя Василиса.
   Люся уже забыла про бывшего мужа, торопливо раздевалась и сыпала новостями:
   – Вася! Ты не поверишь! Василек уже агукает! И знаешь, он совершенно четко сегодня произнес «баба»! Вот «мама» еще не говорит, а «баба» сказал!
   – А не произнес по слогам «Людмила Ефимовна»? – поддела подругу Василиса.
   – Вася, не ерничай, говорю же тебе, так и сказал – «бабушка»! Мы с Катенькой просто не поверили! Кстати, Катеньку я до дома проводила. Ну а ты как? С Малышом погуляла?
   Василиса вспомнила свою прогулку и шумно, горестно вздохнула. Люся насторожилась, а потом без лишних слов стала совать ей в руки поводок и намордник:
   – На! Иди и немедленно выгуляй собаку! Я так и знала, что на тебя нельзя положиться! – строго сверкнула она глазами. – Опять провалялась! А мальчик терпит!!
   – Люся, ну куда ты мне этот намордник в руки-то суешь?!
   – Ей на морду надо! – хихикнул Таракашин из своего угла.
   – Цыц! – рявкнула на него Василиса, повесила собачьи вещи на место и со вздохом пояснила: – Люсенька, мы сегодня с Малышом полдня гуляли! В студию пешком ходили, понятно тебе?!
   – Ну молодцы-ы-ы! – удивилась Люся. – И что? Рассказали тебе сотрудники, что там такое стряслось?
   Василиса только рукой махнула:
   – А не было никаких сотрудников! Ни-ко-го! Только одна Танечка, да и та…
   – Ну с ней-то ты поговорила? Вася! Ну чего ты мнешься-то? – не выдержала Люся. – Говори, что там у вас?
   – Да кто его знает… Не смогли мы с Танечкой поговорить, она сбежала… Ну, то есть ей было очень некогда, и она очень нас попросила, чтобы мы с ней поговорили в другой раз. Обещала ответить на все вопросы.
   Люся разочарованно швыркнула носом.
   – И что уж прямо за дела такие… Ты-то тоже хороша – не могла к ней подход найти? Уж могла бы ее проводить, а за это время выведать…
   – А я и выведала! Она мне призналась… Не хотела, конечно, говорить, но только благодаря моему подходу… она сообщила мне, где живет Леночка. Ну, это которая с документами всякими в бухгалтерии сидит. Ну и вот, хотела сегодня зайти к ней, но…
   – Погодите, погодите! – недовольно проворчал из кухни Таракашин. – А почему это вы не спросили, отчего никого нет на рабочем месте?! Сегодня, между прочим, только пятница! И кто это отлынивает от труда?! В какой такой организации нарушения закона? Да на них в суд нужно подать!
   Василиса запыхтела паровозом, зыркнула в сторону кухни и медовым голосом проговорила:
   – Слушай, Люсенька, а ты ведь в юности-то и вовсе страшненькой была, если на такого урода позарилась?
   – А урод дело говорит, – посерьезнела Люся. – Отчего это в рабочий день в студии никого на работе не оказалось?
   – Да кто их знает… Говорю же – милиция с утра была, переволновались, наверное, а может, кого и в тюрьму уже забрали. Но я тебе точно говорю – там никого! Ни единого человека, мы с Малышом даже самолично все углы обос… тьфу ты, обошли! С вами тут в собственном языке запутаешься…
   – Так-так-так… а что там про тюрьму? – опять со своего места откликнулся Таракашин ( выходить из безопасного места он все еще остерегался). – Я к тому, что раз уж у вас такие повальные аресты, так ты бы, Люсенька, выписала эту сомнительную сотрудницу из своей комнаты! А то, знаешь, как бы нам с тобой комнатку не проворо…
   – Эта комнатка моя, чтоб ты знал!!! – взревела Василиса и ринулась в кухню. – Люся!! Сейчас я стану явным убийцей, а никакой не сомнительной сотрудницей!!
   – Вася!! – ухватила подругу за подол Люся. – Да плюнь ты на него!.. Таракашин! Паразит!! Немедленно вылазь из угла, мы тебя выгоняем!!!
   – Фигушки… – съежился в углу Таракашин. – Я сейчас позвоню доченьке Олюшке… Люся! А как там подрастает наш внучек? Он еще ножками не ходит, нет? Надо навестить. Вот прямо сейчас вы меня выгоните, я и подамся…
   Подруги присмирели. Они точно знали – этот слово сдержит. Стоит его только вытолкать, как Таракашин прямиком направится к Ольге. А у той и без него забот хватает. И потом, она ж не сможет его вот так выставить! Он еще и бутылочку у нее выклянчит.
   – Сиди лучше! – рыкнула на него Люся и побрела к плите греть ужин. – Сейчас бы как двинула!
   – Не отвлекайся, ягодка моя, ты ж хотела ужин!
   За столом подруги не слишком разговаривали – Таракашин был явно лишним. Зато тот чувствовал себя именинником.
   – Что-то ты соли пожалела, голуба моя, – ворковал он, усердно работая ложкой. – Столько лет прошло, а ты так и не научилась готовить… Василиса Олеговна, а вы чего хлебушек не берете?
   – Молчи, Таракашин, не буди лихо, пока оно тихо… – зыркнула на него Василиса. – Сейчас поешь – и топай! Говорят, возле Торгового центра ярмарку какую-то проводят, встреча зимы, что ли… Там тебе и налить могут, если понравишься. Господи, и что я такое говорю, кому ты можешь понравиться…
   – Василиса, а я ведь к тебе шел, – заблестел глазками Таракашин.
   – Знаю, с букетом.
   – Да, с ним. Ну, неудобно как-то без цветов, я не так воспитан. Так вот о чем это я? Ага! Я ведь к тебе. Посмотрел, как ты там по телевизору шастаешь, и всплакнул. Честно говорю – прям взвыл во всю матушку. Да неужели у нас в стране больше показать некого, кроме как вот эту твою рожу, господи прости?
   – И ты свою принес, да? Рожу, – догадалась Люся.
   – Ну… не то чтобы совсем принес… – помялся Таракашин и вдруг яростно откинул ложку. – Василиса!! Ты должна меня провести в кулуары!
   – Ку… куда я тебя должна? – поперхнулась Василиса.
   – За кулисы! Меня надо снимать! – разошелся Таракашин. – Снимать и… туда! В телевизор! И показывать народу!
   – С плакатом «Бой разгильдяям и пьяницам!» – мотнула головой Люся.
   Таракашина понесло. С самого утра, как только ему на глаза попалась реклама со скачущей Василисой, он просто не находил себе места. Он, значит, такой способный, неординарный, зарывает свой талант, а эта… позор нации… скачет по экранам, и ей, поди-ка, еще за это и деньги платят! Кстати, он всю жизнь мечтал о такой профессии – чтобы сильно не потеть, вертеться среди красавиц, иметь кучу поклонников и целые чемоданы денег. Нет, Василисе, конечно, никто чемоданами деньги не выдает, это и понятно – ей самой еще доплачивать надо за то, что собою экран позорит, но он-то! Только вот как прорваться в волшебный мир киноискусства? Только через Василису. И она еще кочевряжится!
   – Василиса, ты как хочешь, но завтра же прямо с утра ты ведешь меня знакомить с главным режиссером!
   Василиса, на удивление, противиться не стала.
   – Ну что ж с тобой поделаешь… приходи, познакомлю… – тяжко вздохнула она и сразу же грозно рявкнула: – Но только если ты прямо немедленно уберешься отсюда!
   – Ага! Так я и убрался, – качнул головой опытный Таракашин. – Я за дверь, а ты потом меня на порог не пустишь! Знаем, уже выставляли!
   – Ну смотри, как хочешь… – пожала плечами Василиса. – А если не уйдешь, никакого тебе режиссера. Только разве с Малышом побеседуешь…
   С Малышом Таракашин тоже уже беседовал. Поэтому не стал задерживаться далее.
   – Ну… – поднялся он. – Я вас попроведовал, пора и честь знать.
   – Золотые слова, – вздохнула Люся.
   – Василиса, во сколько ты поднимаешься? – невинно поинтересовался Таракашин возле самой двери. – В семь? Так я в пять минут восьмого буду.
   – Не вздумай! – гаркнули подруженьки в один голос.
   – Завтра суббота, никто не работает! – первой сообразила Люся. – И… слушай, Таракашин, ну будь же ты человеком, дай поспать!
   – Хорошо, любимая… – одарил ее томным взором Виктор Борисович. – А по весне мы с тобой пойдем под венец, хорошо?
   Люся в ответ с грохотом захлопнула дверь.
   – …И вот поэтому я решила завтра прямо с утра наведаться к этой Леночке, – закончила рассказ о своем неудачном путешествии Василиса, когда они проводили непрошеного Таракашина, и подруга с вязаньем уселась на диван. – Вот прямо встану и…
   – …И начнешь собираться, – закончила Люся. – У нас завтра свадьба. А ты даже за сценарий не бралась.
   – Точно, – вздохнула Василиса. – Свадьба. И отчего это у нас так получается – как только какое преступление намечается, так люди немедленно жениться кидаются?! Прямо как эпидемия какая-то! Мне, по всем статьям, печалиться полагается, потому как этот Эдик… и Антоша тоже… они так ко мне относились, так относились… Вот даже ты, Люсенька, никогда не смотрела на меня такими влюбленными глазами! Нет, Люся, они меня определенно любили!
   И Василиса приготовилась оплакивать своих погибших знакомых долго и старательно.
   – Люся! – на минутку забыла она о печали. – А ты не спросила у Катеньки, она не слышала, как погиб Эдик? Его застрелили, повесили или что?
   – Вася!! Ну и как я о таком у ребенка спрошу? – возмутилась Людмила Ефимовна. – Это же дите!!
   – Я поэтому и спросила. У тебя же не заржавеет, а это дите, у него психика, – качнула головой Василиса. – И где бы узнать?.. Надо к его родителям сходить. У него, Антон говорил, только одна мать. Вот я завтра к ней и…
   – Завтра у нас свадьба!!! – уже не выдержала Люся. – И вообще! Садись, пиши сценарий! А я… я порепетирую фуги.
   Вот этого Василиса не любила больше всего. И к чему, спрашивается, эти самые фуги репетировать, когда еще ни разу в жизни Люсенька их не сыграла как следует? Да и не заказывает никто на свадьбах фуги-то!
   – Хорошо, Люся, порепетируй, – согласилась Василиса. – Только на улице. А то, сама понимаешь, я же не могу писать сценарий, когда над моим ухом баян скрипит. Я еще завтра намучаюсь.
   – Вася, но как же… – растерялась Люся. – На улице же…
   – Неси, Люсенька, искусство в массы! – рявкнула Василиса, нырнула в спальню, и уже оттуда Люся услышала, как она декламирует. – Молоденький жених! И девочка-невеста!! Как жаль, что среди них мне не найдется места!
   – Чушь какая-то… – буркнула себе под нос Люся, но заходить к подруге не стала, она никогда не мешала ей творить.
 
   На свадьбу они опаздывали катастрофически. Дело в том, что Пашка обещал довезти матушку и тетю Люсю до нужного дома, но, когда пришел, Василиса прочно уселась возле него и стала нервно хихикать и бегать глазками.
   – Паша, а ты видел рекламу? Ну, в которой я дебютировала? – подергивала она плечиками.
   – Видел. И очень мне не понравилось, скажу тебе честно! Что это за реклама, я тебя спра…
   – Паш, а на мальчиков внимания не обратил? – перебила его матушка. – Возле меня несколько молодых людей, а два мальчика так прямо и держат меня под уздцы… ну, за руки держат меня, не обратил внимания?
   – И что? – прищурил глаза Пашка.
   Еще бы он не обратил! Да у него весь отдел только на этих «мальчиков» и пялится! Сначала один ни с того ни с сего погиб молодым и красивым, а потом и другой не задержался! И чего им не жилось?! Конечно, была версия об убийстве, но как их могли убить, чтобы никакого следа не осталось? Отравили? Как? Один скончался в подъезде, другой вообще в куче из родных сотрудников. Оба были до последнего момента здоровы, а потом вдруг – бряк, и замертво! И экспертиза молчит…
   – Паш, чего ты окаменел-то? – толкнула его в бок маменька. – Я тебя русским языком спрашиваю – куда подевались мальчишки? Мне с ними еще одну рекламу снимать надо!
   – Чего это тебя на мальчишек потянуло? – задумчиво пролопотал Пашка. – Нашла б ты себе лучше старичка какого… Мама!!! Ну ты едешь или нет?! Теть Люся!!
   – А чего я, Пашенька?! – откликнулась из прихожей Людмила Ефимовна. – Я уж битый час торчу здесь с баяном, жду, пока наговоритесь…
   Пашка посмотрел на часы и поторопил:
   – Мам, давай скорее!
   – А куда торопиться-то? У нас уйма времени! – фальшиво радовалась Василиса. – Люся! Да поставь ты баян, стоит она еще, как памятник!! Пашенька, а чайку?
   – Ну мать, смотри… – вздохнул Пашка. – Вот тебе деньги, вызовешь такси, а мне, уж прости, некогда! Времени позарез мало!
   Он рубанул себя по горлу ладонью, выложил на стол сотенную бумажку и быстренько сбежал.
   – А куда это он, а? – натянуто улыбалась Василиса, глядя, как Люся все больше звереет под тяжестью баяна.
   – Побежал… узнавать про мальчиков, – рявкнула подруга. – Ну давай, собирайся, теперь нас никто не повез…
   Василиса быстренько смахнула со стола деньги и стала влезать в сапоги.
   – Люся, ты заметила… – пыхтела она. – Ты заметила, как Пашка в лице переменился, когда я ему стала задавать наводящие вопросы?
   – Ага… а еще я заметила, как он тебе деньги на такси бросил.
   – При чем тут деньги? Я тебе говорю – здесь дело нечистое! Он даже не стал орать на меня!.. И сколько раз я просила тебя, Люся, давай купим мне новые сапоги!
   Когда они обе, наконец, оделись и открыли дверь, на пороге их ожидал сюрприз – Таракашин собственной персоной улыбался во все свои оставшиеся зубы, и по его лицу было видно, что на краткое свидание он явно не рассчитывает.
   – А вот и я! – обрадовал женишок.
   – М-да… Что называется – жил на свете человек – скрюченные ножки… – растерянно пробормотала Василиса.
   – Я же тебе говорила – надо было раньше уходить! – накинулась на подругу Люся.
   – Не переживай. Обернем эту промашку во благо… – подмигнула ей Василиса и обернулась к Таракашину: – Виктор Борисович, и чего вы заробели? Хватайте Люсин музыкальный инструмент и весело тащите его к ближайшей остановке.
   – А… а куда это вы, осмелюсь спросить? – не торопился хватать инструмент несостоявшийся супруг. – Вы от меня сбежать хотели?
   – Если бы хотели, то сбежали бы. Хватайте, говорят вам! – напыщенно командовала Василиса Олеговна. – У нас совсем не остается времени!
   – Я, конечно, могу помочь, но… – уже кряхтел под тяжестью баяна Таракашин, потому что Василиса не только говорила, а уже громоздила на его хилые плечи увесистое сооружение. – Но… хотелось бы знать… Я прямо-таки требую объяснения!
   На его выкрики обе дамы реагировали слабо. Они неслись на каблуках к остановке, и только изредка Василиса оборачивалась и грозно рычала:
   – Таракашин! Не отставать!! Спинку прямее держи, спинку!
   Потом Василиса вылетела на проезжую часть и замахала обеими руками одновременно.
   – Люся! – испугался Таракашин. – Что это она делает? Она ведь собьет чью-нибудь машину!!! А если это будет джип? Мы с тобой не расплатимся!
   Однако самым удивительным образом никакой джип не пострадал, потому что очень скоро возле Василисы остановилась серая «Волга», и дама теперь рванула обратно к Люсе.
   – Люся! Садись назад, а я тебе баян подам. Таракашин, спасибо, можешь быть свободен. Ты был настоящим другом… некоторое время, – быстро протараторила она, усадила Люсю с баяном, уселась сама на переднее сиденье и попыталась захлопнуть дверцу – они еще никогда так не опаздывали.
   Однако стартануть так и не получилось – Таракашин ловко метнулся к Люсе, двинул ее костлявым задом и вытаращил глаза:
   – Я с вами! А потому что надо!
   Василиса Олеговна медленно обернулась назад.
   – Вот что, Насекомов, если ты сейчас же не оставишь нас в покое…
   – Вперед, шеф! – махнул рукой Виктор Борисович и игриво подмигнул Люсе. – Давненько мы с тобой так не ездили, правда ж? Чтоб с ветерком!.. Шеф! С ветерком!
   Василиса поняла – или они сейчас убьют оставшееся время на этого непутевого Таракашина и останутся без денег, или… или она просто убьет его позже.
   – Поехали, – махнула она головой, и водитель нажал на газ.
   Таракашин Виктор Борисович слишком хорошо понимал – если накрашенные дамы куда-то направились с баяном, значит, просто необходимо приклеиться к ним намертво – ясно же, женщины спешат на праздник! Ой, ну и как же здорово он сегодня угодил на пирушку! А к режиссеру он угодит завтра!
 
   Опоздания Люси и Василисы никто не заметил, потому что молодых еще не было. Возле подъезда толпилась маленькая кучка сильно выпивших сограждан, и женщина с квадратной булкой хлеба на зеленом железном подносе то и дело прикрикивала на гостей:
   – Лешка, черт пьяный! Ну куда опять бутылку-то потянул?! Сейчас молодые приедут, а ты лыка не вяжешь!! Верка!! Где Верка-то?! Марья Никитична! Ну чего вы мне по тапкам-то топчетесь?! Прям все ноги уже обмуслякала!.. Верка, язви тебя!
   – Здравствуйте, а вот и мы, – радостно подскочила Василиса к ворчащей женщине. – Я, так сказать, тамада, а вот это… нет, не это, этот за нами увязался, его можно турнуть… А вот это моя музыкантша! Такая талантливая, прямо у самой… у Гнесинки училась.
   Женщина посмотрела на Василису с подозрением:
   – А на кой нам тамады? Мы и сами… Никого нам не надо!
   – Ну как же не надо, – выступила вперед Люся. – Как же не надо, если сама невеста нас заказала! Уже и оплатила все по полной программе!
   – Люся! Так она по полной оплатила? – ткнула подругу в бок Василиса. – Тогда… не будем перечить желанию гостей: сказали – не надо, значит – не надо. Зачем навязываться, скромнее надо быть…
   – Нет, ну как же! – упиралась честная Люся. – Нам оплатили, и мы должны! Она ж хотела, чтобы все как у людей!
   – Каб хотела, заказала б не клоунов, а свадьбу в ресторане! – недовольно рявкнула женщина с подносом. – А то деньги на ветер выбрасывает, а на порядочное гулянье… Верка!! Да чтоб тебя!!!
   К женщинам нехотя подошла накрашенная девица с огромным конским хвостом и, вяло пережевывая жвачку, спросила:
   – Ну и чего, теть Валя, орете, будто с вас каракуль сымают? Здесь я. Чего хотели-то?
   – Дык… чего! – засуетилась женщина. – Скоро уж молодые подъедут, а я… Держи хлеб-то!
   – А вот хлебушек надо было круглый купить, – наставительно проговорила Василиса.
   – Да есть у нас и круглый, нарезка, – мотнула головой женщина, которую назвали тетей Валей. – Чего? Принести, что ль?
   Уже через минуту на подносе лежал круглый каравай в полиэтиленовом пакете, потому что без него он распадался – нарезка же. Да и поднос Василиса заставила застелить свежим полотенцем.
   – Совсем другой вид, – качнула она головой.
   Вид и в самом деле был другой, что немало подняло авторитет Василисы в глазах собравшихся.
   – А теперь все выстроимся в шеренгу… по линеечке, по линеечке… – вовсю командовала Василиса. – Улыбаемся, приготовили рис, мелочь, это все кидать на молодых будем… Ну кто макароны притащил? Совсем, что ли, с традициями не знакомы? А ну как невесте макарониной в глаз?!. Ножки вот по этой полосочке… Таракашин!! Куда пристроился? Выдь из строя, позорище мое!.. Товарищи! Сомкнем ряды! Куда вас понесло, господин хороший?! Я говорю – в строй!.. А, это просто так – прохожий… Ну так проходите, чего затормозили? Прохо… А вон не ваша машина? Чего ж они, украсить ее не могли, что ли?.. Значит, они выходят, и мы все хором…
   Все было так хорошо налажено, гости выстроены в ровненькие линеечки, впереди маялась Валентина с караваем в пакете. Но едва машина стала приближаться, как все ряды спутались, мужчины с криком: «Качай ее!!» кинулись к маленьким «Жигулям» и ухватились за колеса.
   – Господа!! Господа!! Все по местам!!! – надрывалась Василиса, но ее никто не слушал.
   – Вась! Да брось орать, – успокоила подругу Люся. – Пойдем в дом. Они сейчас придут, а мы их с музыкой встретим, там уже и начнешь.
   Василиса согласно кивнула и поспешила в подъезд. Номер квартиры Люся запомнила, но и без этого было ясно, в какой квартире свадьба, – нужная дверь оказалась украшена букетами из сухих цветов, капроновыми ленточками и почему-то только зелеными шарами. У дверей их встретила седенькая старушка, вообще сначала не желавшая их пускать.
   – А вы ишшо кто таке?! – недобро стрельнула она глазами. – Понабежали на нашу голову… Нешто вас всех прокормишь?
   – Бабушка, мы по работе, за стол не сядем, – привычно отмахнулась Василиса, и старушка отошла.
   А молодые уже поднимались и возле самых дверей притормозили на одну только секундочку. И тут Люся грянула марш! Этот момент у нее всегда получался особенно волнующим. Правда, от волнения грянула не Мендельсона, а «Прощание славянки», но этого и вовсе никто не заметил. Василиса молодых у порога не встречала, она уже стояла возле столов, держала руки под грудью пирожком и сохраняла на лице торжественное выражение.
   Едва новобрачные умостились за стол, как до Василисы вдруг дошло – она совсем не помнит имени жениха и невесты!