Забирко Виталий. Пришествие цивилизации

   Акве трепыхнул ластами и приподнял голову.
   - Кто это? А, это ты, Колори... Хорошо, что зашёл. Помоги мне. Колори поставил фонарь на пол.
   - Там, в углу, есть горшок с коллоидом и пластырь. Принеси мне, а то я не доползу.
   Колори нашёл горшок с коллоидом, скатку рыбьего пластыря и подошёл к акве Беструде. И только тогда увидел в задней ласте акве рваную сквозную рану.
   - Где это ты так?
   - А... - выдохнул акве Беструде. - Наложи на рану коллоида и залепи пластырем. Сам видишь, я не смогу.
   Колори промыл рану, обработал её коллоидом и аккуратно заклеил пластырем с двух сторон.
   - Хрящи не задеты?
   - Нет.
   - Ещё повезло... Понимаешь, мало того, что Саприче своими стоками рыбу в реке травит, так ещё браконьеры объявились. Плыву я сегодня в Северную затоку, вижу, лодка какая-то из тумана у берега выходит. Не наша. С мотором. Я ничего и подумать не успел - посреди реки как шара-ахнет! Столб воды-метров на пять... Хорошо, голова над водой была, а то бы всплыл кверху брюхом. Но помяло меня здорово. До сих пор еле шевелюсь. Когда пришёл в себя, вижу, а эти, с лодки, всплывшую рыбу подсаками собирают. Я, дурак, нет, чтобы поднырнуть и перевернуть лодку, как закричу в запале: - "Что же вы, паразиты, делаете?!" Тут в меня и пальнули. Еле ушёл.
   - Да... - пробормотал Колори. - Совсем люди озверели.
   - У тебя дело ко мне? - вдруг спросил акве Беструде.
   - Нет, - смутился Колори. - Просто так, проведать зашёл.
   - Не ври. Ночью, просто так? Знаю, что урожай брюки не удался. Голодно сейчас в Деревне... Погоди, сейчас попробую.
   Акве Беструде с трудом повернулся на бок, склонился над водой и зашлёпал ластами по её поверхности. Несколько минут он ждал, затем со стоном откинулся назад.
   - Нет, не получается, - тяжело дыша, сказал он. - Рыба напугана. Извини.
   - Что уж там, - махнул рукой Колори.
   - У двери в ведре есть немного рыбы, - проговорил акве Беструде. - Возьми.
   Колори заглянул в ведро. На дне трепыхались три карпаля.
   - Спасибо, но они тебе сейчас нужнее, - отказался он и переставил ведро поближе к акве Беструде, чтобы он смог дотянуться. - Сам-то есть что будешь?
   - Да уж как-нибудь...
   - Завтра Ириси тебе брюковой похлёбки принесёт. Горячей. Может, знахаря позвать?
   - Ни к чему. Не больно он в нас, аквах, разбирается. Дня три отлежусь, и будет всё в порядке.
   - Выздоравливай, - стал прощаться Колори.
   - Спасибо. Спасибо, что зашёл. Ириси привет. А Стинти скажи, чтобы летом приходила. Я её по реке на себе покатаю.
   Рано утром Колори уехал в Город, но работы там не нашёл. Своих безработных в Городе было хоть пруд пруди. Усталый, задёрганный, голодный он вернулся домой мрачнее тучи.
   Ириси молча - и так видно, чем закончилась поездка - поставила перед ним тарелку с горячей брюковой похлёбкой. Колори съел ложку, другую.
   - Акве Беструде отнесла похлёбки? - спросил он.
   - Ещё чего? Ему целую бочку надо! А у меня ребёнок голодный!
   Колори одарил жену злым взглядом, но ничего не сказал. Встал, укутал горячий котёл с похлёбкой одеялом и вышел с ним из дома.
   Ириси заплакала.
   На следующий день Колори проверил силки, расставленные в лесу. Ему повезло. В проволочную петлю попался самец паци. Колори добил полузадушенное животное и приволок тушу домой. Неделю они, давясь, ели жирное вонючее мясо, экономя брюку. Стинти капризничала, прося брюковой каши, и Ириси, тайком от Колори, готовила ей кашу в маленькой мисочке.
   В последнее время Колори и Ириси почти не разговаривали. Колори весь день пропадал либо в лесу, либо на речке. В силки больше ничего не попадалось, а случавшийся скудный улов он, не заходя домой, относил акве Беструде. Ириси тоже где-то пропадала весь день, изредка принося Стинти то пакет молока, то баночку сока в экзотической упаковке. На вопросы свекрови она вначале отвечала, что взяла в долг у Саприче, но последнее время всё больше отмалчивалась. Мать, чувствуя неладное в семье сына, только вздыхала.
   В тот злополучный день Колори опять пошёл в лес. Силки были пусты, а тросик одного силка, в который, судя по следам, попался мурашкоед, был перекушен кусачками. Нашёлся в Деревне новый хозяин его силкам. В сети же, неумело сплетённые Колори под руководством акве Беструде, попались лишь две большие щучары.
   Под нудным надоедливым дождём Колори просидел на берегу до позднего вечера и поймал на удочку с десяток мелких бубырин. Сложив свой не ахти какой улов на дно ведра, Колори зашёл к акве Беструде.
   Акве Беструде уже поправился и сегодня в первый раз плавал в реке. Они поговорили немного, акве Беструде добавил к улову Колори двух карпалей, и Колори, продрогший, но довольный, заспешил домой.
   На пороге его встретила мать.
   - Принимай, мать, улов! - радостно сказал он, ставя на пол ведро с рыбой и стаскивая с себя плащ. Он подул на озябшие руки и сел за стол.
   - А где Ириси?
   Мать молча поставила на стол похлёбку.
   Колори принялся жадно хлебать горячую пищу. Мать села напротив и положила на стол натруженные руки.
   - Сынок...
   - А Стинти где? - перебил её Колори. - Что за мода пошла таскать с собой ребёнка, когда спать пора!
   - Сынок... - тихо повторила мать, глядя ему в глаза.
   Наконец Колори почувствовал неладное. Он отложил ложку.
   - Что случилось? - хрипло выдавил он.
   Мать тяжело вздохнула.
   - Ушла от тебя Ириси...
   - Это-то я вижу... - Колори поперхнулся. Как ушла?
   Мать тихо заплакала.
   - Совсем, сынок.
   Колори тупо уставился в тарелку.
   - А Стинти?
   - И дочку с собой забрала...
   Колори машинально взял ложку, зачерпнул похлёбку, но проглотить не смог.
   - Почему?
   Мать не ответила.
   Колори встал и в растерянности зашагал по комнате из угла в угол. "Почему, почему она ушла?!" - вертелось в голове. Он вскинул к лицу руку, увидел в ней ложку и раздражённо швырнул её на стол.
   - Почему?! - гаркнул он.
   Мать вздрогнула.
   - Не знаю, сынок... - всхлипнула она. - Пришла сегодня днём откуда-то, одела Стинти и ушла с ней. Сказала: пусть простит, если сможет...
   "К родителям ушла?! - пронеслось в голове. - Но почему?" Он схватил плащ и выскочил на улицу.
   - Сынок... - прошелестел ему вслед встревоженный голос матери.
   В соседнем доме светилось окошко.
   "Дома..." - облегчённо подумал Колори, накинул плащ на голову и, прошагав к соседскому подворью, распахнул дверь.
   Мать Ириси, старая тётка Нереги, сидела на большой кровати, на которой, разметавшись на подушках, спала Стинти.
   - Тс-с! - приложила она палец к губам, увидев Колори. Только что уснула.
   Нереги встала, задёрнула занавеску над кроватью и подошла к столу.
   - Садись, Колори
   Колори сел.
   - Где Ириси? - шёпотом спросил он.
   Нереги внимательно посмотрела на него.
   - Ириси будет жить не здесь, - спокойно сказала она.
   - А где? - растерялся Колори.
   - Она ушла от тебя к Саприче.
   Словно кто ударил Колори. Всё смешалось у него в голове. "Почему?!" - хотелось крикнуть. Совершенно растерянный, он обвёл взглядом комнату и только сейчас увидел, что в доме Нереги произошли разительные перемены. Появились холодильник, телевизор, микроволновая плита. На столе, очевидно не поместившись в холодильник, стояли разнообразные банки с цветными наклейками из гуманитарной земной помощи.
   - П-понятно, - заикаясь выдавил он и встал.
   Нереги промолчала.
   Уже возле дверей Колори обернулся и с надеждой спросил:
   - Я хоть к дочке приходить могу?
   - Приходи.
   Колори долго стоял во дворе под проливным дождём, бездумно вперившись в темноту. Когда сырой холод пробрал до костей, он посмотрел на свой дом, но дом показался ему покинутым и чужим, и тогда он шагнул в темноту.
   Ноги сами привели его к бару, выстроенному Саприче два года назад рядом с лабазом. Колори нерешительно потоптался у дверей, затем вошёл.
   В одном углу бара по видео крутили эротический фильм, в другом приглушенно играла музыка. Колори взобрался на высокий табурет у стойки. Усатый краснолицый бармен, оторвал взгляд от телевизора и спросил:
   - За деньги, или в долг?
   - В долг.
   - В долг велено не отпускать.
   Спиной Колори почувствовал, как возле двери лениво зашевелился вышибала. Колори слез с табурета, но уйти не успел.
   - Налей ему, - услышал он из-за стойки.
   В дверях подсобки стоял Саприче.
   Желваки заиграли на скулах Колори. Но стакан, налитый барменом, он взял. Саприче вышел в зал, подхватил Колори под локоть и увлек его в угол.
   - Как я понимаю, - проговорил он, усаживаясь за столик и жестом предлагая сесть Колори, - нам предстоит мужской разговор.
   Колори молча сел. Вот уж кого он не хотел сейчас видеть, так это Саприче. И, тем более, говорить с ним.
   Бармен принёс стакан Саприче, тот взял его, отхлебнул, поставил на стол.
   - Я понимаю, что у тебя нет оснований относиться ко мне хорошо, - сказал он. - Но решаем здесь не мы: ни ты, ни я. Ириси так решила.
   Колори молча смотрел на него, как на пустое место. Он держал стакан обеими руками, но так и не пригубил его.
   - Хочешь, я дам тебе совет? - спросил Саприче.
   Он вновь отхлебнул из своего стакана и, не дождавшись ответа, сказал:
   - Мужчина обязан содержать семью. Если он этого делать не может, то, рано или поздно, семья распадётся.
   Колори молчал. В голове вертелось: "Почему же твой и мой отцы могли содержать семьи? Почему десять лет назад, никто не думал об "умении" содержать семью? Почему раньше семьи распадались только из-за угасшей любви, а сейчас - из-за отсутствия денег? Почему раньше не было безработных, бездомных и голодных? Почему раньше никто не вырывал кусок изо рта другого? Почему?!" Но он ничего не сказал Саприче.
   - Мой тебе совет, - сказал Саприче. - Найди себе настоящее дело. Своё. Как у меня.
   "У меня было своё дело, - подумал Колори. Дело моего отца, дело моего деда, дело моей Деревни. А ты всё это погубил". Но он и этого не сказал Саприче.
   Он посмотрел на свои руки и увидел в них полный стакан виски. Подношение Саприче. Милостыню. И тогда он плеснул эту милостыню в лицо Саприче.
   Вышибала бросился к Колори, но Саприче жестом остановил его. Затем аккуратно промокнул лицо салфеткой.
   - Ты ничего не понял, - криво усмехаясь, спокойно проговорил он. - Думаешь, что брюковое поле - это твоё дело? Ошибаешься! Своё дело - это когда над тобой никого, кроме бога, и ничего, кроме налогов, нет. А я всегда был над тобой. И сейчас тоже.
   Он махнул рукой вышибале.
   - Проветри-ка этого холопа.
   Вышибала схватил Колори за шиворот, протащил через весь зал и выпихнул в двери. Колори кубарем скатился с крыльца и упал в грязь.
   "Вот так он нас всех... Всю Деревню... Город... Всю планету... Лицом в грязь! - Колори поднялся. - Так нам и надо, добреньким! Даже насекомых от полей мы только отпугивали, а паразитов нужно уничтожать. Давить!"
   Не разбирая дороги, по лужам, он решительно зашагал домой, открыл сарай, взял канистру керосина и вернулся.
   - С тебя всё началось... - приговаривал он, обливая из канистры стены лабаза. - И я с тебя начну...
   Он отбросил пустую канистру и только тогда пожалел. что в запале израсходовал весь керосин на лабаз и ничего не оставил ни на бар, ни на огромный трёхэтажный особняк, выстроенный Саприче этим летом.
   - Ладно, - пробормотал он, чиркая спичкой, - и до них доберёмся. Главное - начать.
   И была зима.
   И была полночь.
   В оставленной стрешами землянке было тепло и сухо. Старый Нокуме старался для стрешей на совесть, и не его вина, и не вина Колори, что стреши покинули землянку и перекочевали в лес - подальше от Деревни, от зловонных стоков фармацевтического завода, подальше от дорог с их бензиновой гарью. И как ни зазывал стрешей Колори, на поле они не вернулись и в землянку зимовать не пришли.
   Колори и Диркоши лежали на мху и слушали радио. В углу, в обнимку с автоматом, храпел Пастролаги. Не интересовали его новости, да и стар он уже был, всё больше в сон тянуло, особенно после еды. А поели они час назад впервые за последние сутки.
   - "...После потопления аквами эскадренного миноносца "Святой громовержец" и ответной акции федеральных войск - уничтожения поселения аквов близ Холодной Лагуны, в Океанической войне наступило временное затишье. Вместе с тем, по поступившим из конфиденциальных источников сведениям, аква готовят широкомасштабную операцию против правительственного флота. В гавани Калуши арестован шлюп с нелегальным грузом, состоящим более чем из двухсот торпед, которые сепаратисты собирались переправить аквам. По результатам предварительного расследования стало известно, что в продаже вооружения сепаратистам замешана одна из посреднических фирм концерна "Норд технолоджи". Это уже не первый случай, когда концерн уличен в неблаговидных сделках. Послушайте по этому поводу комментарий нашего политического обозревателя..."
   Диркоши крутнул настройку.
   - "...разбит наголову. Федеральные войска прочёсывают окрестности, однако поиски остатков банды сепаратистов затруднены сложным рельефом местности и начавшейся метелью. Вы слушали краткий обзор новостей на сегодня. А сейчас на нашей волне музыкальная программа "Рок-отпад"!"
   - Это о нас, - буркнул Диркоши и вновь завращал верньер.
   Федеральные войска искали их группу. Но до того, как их обнаружат, они должны были закончить своё дело.
   - "...вызывает недоумение вывод антропологической экспедиции о причислении вида аквов к разумным существам. Лет сто назад на Земле долгое время муссировался вопрос о разумности дельфинов. Однако такое предположение было в конце концов отвергнуто. Многие животные обладают достаточно развитым мозгом, способны находить нетривиальные решения в сложных ситуациях; многие пользуются вспомогательными предметами - палками, камнями, - как орудиями для добывания пищи; образуют сообщества в виде стай, стад; сооружают себе жилища - норы, гнёзда. Умение сооружать жилища относится, кстати, и к аквам, строящим хатки, которые весьма напоминают собой хатки земных бобров. Но говорить о разумности таких животных преждевременно. Основным проявлением разума является то, что разумное существо постоянно совершенствует орудия труда, улучшает свои жилищные условия, расширяет ареал в экологической нише. Присуще ли это аквам? Однозначный ответ нет. Ссылка же на то, что аквы помогают аборигенам при ловле рыбы, просто несерьёзна. Издревле на Земле человек использовал вьючных и тягловых животных на различных работах, Однако никому в голову не пришло назвать, скажем, осла или верблюда разумным существом. Что же касается якобы имеющейся у аквов высоко развитой разговорной речи, с помощью которой они общаются с аборигенами, то и этот факт не выдерживает критики. Известно, что многие животные обладают более сложным голосовым аппаратом, чем человек, и способны к воспроизведению звуков в широчайшем, недоступном человеку, диапазоне. Это относится и к певчим птицам, и к тем же дельфинам. Тем не менее, это не является свидетельством превосходства их интеллекта над человеческим. По-моему, о наличии интеллекта у таких животных говорить вообще неправомерно. Сосуществование же аборигенов и аквов легко описывается факультативным симбиозом, основанным на комменсализме, то есть, проще сказать, сотрапезничестве, и похоже на отношения человека и одомашненных декоративных животных - собак, кошек. Как мне представляется, досужий вымысел о разумности аквов исходит от активистов лиги защиты животных, встревоженных тем, что по последним зоотомическим данным, полученным на основе препарирования трупов аквов, подкожный жир этих животных по своим свойствам похож на знаменитый спермацет земных кашалотов. Как известно, спермацет используется в виде основы для приготовления высококачественных кремов и мазей в парфюмерии. И такое предположение Лига защиты животных выдвигает в связи с получившим одобрение проектом о промышленной добыче аквов". В передаче "Из научных сфер" вы слушали мнение профессора биологии, ведущего специалиста по ластоногим животным Дальневосточного университета Джереми Иванова. А теперь - реклама..."
   - Сволочи! - процедил Диркоши. - Завтра они найдут в наших печёнках драгоценные для них ферменты, и тогда уже нас объявят неразумными животными...
   Диркоши был биологом из Города. Только не того Города, который был расположен возле Деревни Колори, а Города близ Побережья в полутора тысячах километрах отсюда. Земляне никак не могли понять, почему все промышленные поселения на планете называются одинаково - Городами, а сельскохозяйственные - Деревнями. Не обладали они сенсорным восприятием, при котором аборигену сразу становилось понятным, о каких именно Городе или Деревне идёт речь.
   - Тихо! - насторожился Диркоши и выключил радиоприёмник. Кто-то идёт...
   Возле землянки послышался характерный скрип снега. Колори задул свечу и подтянул к себе автомат. Скрипнула дверца лаза, и в землянку посыпались хлопья снега.
   - Свои, - донёсся до них голос Бентаге.
   Он протиснулся в узкий лаз и закрыл за собой дверцу. Колори чиркнул спичкой, вновь зажигая свечу.
   - Как там? - спросил Диркоши.
   - Нормально. Войск в Деревне нет, а полицейских всех забрали на прочёсывание леса. Саприче у себя в имении. Во дворе двое охранников, а ещё пятеро телохранителей в доме. Но те будут спать, когда мы придём. Собирайтесь.
   - Пастролаги будить? - спросил Колори. - Может, не стоит его брать? Сын ведь...
   - Я иду, - сказал Пастролаги из своего угла. Он заворочался, хрустя пустой скорлупой яиц стрешей, и встал. - Это моё дело.
   Метель поутихла, но снег продолжал валить огромными хлопьями.
   - Успеть бы вернуться по снегопаду, чтобы следов не было, пробормотал Диркоши, пристёгивая лыжи.
   - Может, отложим на другой раз? - предложил Бентаге.
   - Другого раза не будет, - жестко отрезал Диркоши.
   - Завтра-послезавтра федеральные войска прочешут и этот район, и нам не уйти.
   От ограды у имения Саприче отделилась тень.
   - Долго же вы собирались... - пробормотала она голосом Чапари. - Мы здесь совсем закоцубли от холода.
   - Где Пашеке?
   - Здесь, - донеслось от ограды.
   - Охрана ходит?
   - Нет. Сидят в сторожке, чай пьют, гады.
   - Начинаем. Пашеке, Бентаге - в сторожку. Только чтоб тихо.
   Пашеке и Бентаге пролезли под оградой и растворились в ночи. Затем их тени мелькнули на фоне освещенного окна сторожки и вновь исчезли. Минут через пять от сторожки послышался тихий посвист.
   - Пошли, - сказал Диркоши.
   Возле сторожки стоял Пашеке и держал в руках кружку.
   - На, погрейся, - протянул он кружку Чапари.
   - О, хорошо! - прошептал тот, с жадностью, обжигаясь, прихлёбывая кипяток. Видно промёрз он здорово.
   Колори сунулся было в сторожку, но Пашеке преградил ему путь.
   - Не ходи. Не надо.
   В дверном проёме появился Бентаге.
   - Ну, что? - спросил Диркоши.
   - Комната телохранителей первая сразу от входа. Спальня Саприче на втором этаже - третья комната в правом крыле.
   Массивные двери особняка были заперты на ключ, но Чапари справился с замком в два счёта и пропустил в особняк Бентаге и Пашеке.
   Вначале было тихо, затем в доме что-то тяжело упало, и на крыльце показался Пашеке.
   - Порядок, - кивнул он.
   - Все пятеро? - переспросил Диркоши.
   - Все.
   - Почему шум?
   - Не всегда бывает гладко, - нервно хмыкнул Пашеке.
   Они вошли в дом и, подсвечивая фонариком, прошли по коридору в холл. И тут на лестнице послышались шаги. Диркоши погасил фонарь, и все рассредоточились вдоль стен. Из-за поворота лестничного пролёта появилась фигура в пижаме с керосиновой лампой в руках.
   - Что за шум? - спросил голос Саприче.
   И тогда Диркоши включил свет в холле.
   - Гости у тебя, - насмешливо сказал он, направив автомат на Сарпиче. - Встречай.
   Лампа выпала из рук Саприче и разбилась. Керосин расплескался по ковровой дорожке.
   - Что же ты, - хмыкнул Диркоши, - электричество провёл, денег - хоть печь растапливай, а сам - с керосинкой? Под простолюдина подделываешься? Так и до пожара недалеко.
   Бледный, как мел, Саприче медленно спустился в холл и остановился напротив Диркоши.
   - Чего ждете? - спросил он неожиданно спокойным голосом. Стреляйте.
   - Это мы всегда успеем.
   - Деньги нужны? - презрительно спросил Саприче. - Или покуражиться хотите - ждете, чтобы я на коленях вымаливал жизнь?
   Лицо Диркоши окаменело.
   - Это ты напрасно, Саприче, начет денег. - Он поднял автомат. - Мы не бандиты.
   - Не-ет!!!
   По лестнице стремглав сбежала женщина в пеньюаре и, бросившись на грудь Саприче, заслонила его от автомата. Сердце Колори болезненно сжалось - он узнал Ириси.
   - Не убивайте его! - зарыдала Ириси.
   Сарпиче погладил её по голове, затем отстранил от себя.
   - Не унижайся, Ириси, - сказал он и поцеловал её в лоб. Прощай.
   - Нет! Нет! Не-ет!!! - забилась она в истерике.
   - Уведите её, - попросил Саприче, и лицо его перекосилось. - Только... не трогайте.
   - Мы с женщинами не воюем, - сказал Диркоши и кивнул Бентаге.
   Бентаге сгрёб кричащую Ириси в охапку и, как она не сопротивлялась, унёс из холла и запер в одной из комнат.
   - Я знаю, что сейчас вы убьёте меня, - сказал Саприче. Одно хочу сказать перед смертью - совесть моя чиста. Всё, что мною нажито - нажито честно. Ни одного человека я не обманул ни на грош. И не моя вина, что вы все стали бедными, а я - богатым.
   - Ты всё сказал? - спросил Диркоши.
   - Всё. - Саприче окинул взглядом нежданных гостей и вдруг узнал Колори. - Просьба есть одна, - усмехнулся он.
   - Говори.
   - Пусть ваш приговор приведёт в исполнение Колори.
   Холодный пот прошиб Колори. Автомат в руках стал чугунным, руки одеревенели, в висках застучала кровь. В ушах до сих пор стоял крик Ириси, и он внезапно понял, что ошибался, вовсе не деньги привели в этот дом его жену. И потому не сможет он нажать на курок.
   За спиной шумно задышал Пастролаги и вдруг, со стоном оттолкнув Колори, шагнул вперёд.
   - Нет, сынок, - тяжело роняя слова, проговорил он, - это сделаю я.
   - Отец?! - Саприче растерялся. - Ты с ними, отец?!
   - Да, сынок.
   - Но... почему?!!
   - Потому, что ты прав, сынок. Ты действительно никого не обсчитывал и торговал честно. Но это земная честность. Ты продавал и перепродавал чужой труд, а сам за всю жизнь не вырастил ни одной брюки, не сложил ни одной песни. И по нашей честности и совести, а не по законам твоей Земли, ты прожил пустую, никчемную жизнь. Поэтому и всё это, - Пастролаги обвёл стволом автомата холл, - принадлежит не тебе.
   - Ты не прав отец. Это законы не Земли, а любого цивилизованного общества.
   Пастролаги покачал головой.
   - Если эти законы заставляют людей, бывших некогда одним народом, брать в руки оружие и убивать друг друга - я не принимаю такой цивилизации. И мне особенно больно, что установлению этих законов способствовал ты. Мой сын. Ты принёс в наш мир, не знавший войн и распрей, заразную болезнь - жить не ради других, а ради себя. И поэтому ты ответственнен за то, что люди сейчас умирают от холода и голода, погибают в братоубийственных войнах. И ты ответственнен за смерть аквов, из которых сейчас делают мази для умягчения кожи земных девиц.
   - Я не признаю твоих обвинений, отец, - спокойно проговорил Саприче. - Руки даны человеку для работы, а не для того, чтобы он держал в них оружие. А голова - чтобы думать, как эту работу сделать лучше и быстрее, а не завидовать. Я работал и руками, и головой. И не моя вина, что кто-то предпочел взять в руки оружие.
   - Время нас рассудит, - сказал Пастролаги и нажал на спуск автомата.
   Диким криком зашлась в запертой комнате Ириси.
   Диркоши перешагнул через труп и бросил зажжённую спичку в керосиновое пятно. Огонь ленивыми языками заскакал по ступенькам.
   - Уходим.
   Как в тумане Колори вышел в коридор и открыл дверь, за которой билась в истерике Ириси. Ириси выскочила в холл и, упав на тело Саприче, заголосила.
   - Уходим! - крикнул Диркоши, схватил Колори за плечи и выпихнул во двор.
   Уходили они гуськом по проторённой лыжне, ведущей через поля к лесу. Пастролаги еле шёл, тяжело дыша и держась рукой за сердце, часто останавливался и оглядывался на разгорающийся пожар.
   - Идите, идите... - шептал он. - Я вас догоню... в лесу...
   Они находились как раз посреди поля, когда из-за ближайшего холма послышался рокот приближающегося вертолёта. Видно из Деревни по телефону кто-то сообщил в Город о стрельбе в имении Саприче и пожаре.
   - Быстрее! - закричал Диркоши.
   Но дойти до леса они не успели. Вертолёт вынырнул из-за холма и осветил их прожектором.
   - Всем рассыпаться в стороны!
   Колори бросился влево, но тут загрохотал пулемёт, что-то ударило его в предплечье и он, теряя равновесие от толчка, упал лицом в снег.
   И пришла весна.
   И забрезжил чужой рассвет.
   Поезд прибыл в Сапричебург поздним вечером. Аккуратно заправив пустой рукав в правый карман лагерной куртки, Колори с замиранием сердца ступил на землю родной Деревни.
   "Вот я и дома", - с горечью подумал он.
   Деревни не было. Перед ним стоял чужой город. Земной. С запахом паровозной гари, с химическим привкусом фармацевтического завода.
   На привокзальной площади к нему привязался чумазый мальчишка в рваной телогрейке и шапке-ушанке с оборванным ухом.
   - Дядь, дай денежку! Кушать хочется! - канючил он.
   Колори пошарил по карманам, извлек последнюю десятку и протянул мальчишке.
   Мальчишка схватил десятку, глянул на неё и вдруг, скомкав, со злостью швырнул в лицо Колори.
   - Ты чо даёшь, морда однорукая?! - заорал он. - Засунь свои национальные единицы в задницу! Доллары давай!
   Колори опешил. Затем, грустно улыбнувшись, повернулся и пошёл прочь.