Страница:
Одновременно англо-саксонский альянс решает и еще одну задачу: подорвать позиции конкурентов на международных финансовых рынках. В последнее время центр тяжести действий “большой тройки” швейцарских банков все больше перемещается из Цюриха и Базеля в Лондон и Нью-Йорк. А банковская система Швейцарии хранит огромную долю мировых частных капиталов, но преимущественно не американских: бизнес США Старому свету с его регулярными войнами всегда не слишком доверял. И сейчас США через Швейцарию наносят удар по финансовой системе совокупного европейского конкурента.
В начале года “Файнэншл таймс” дала совершенно новый разворот событий, задавая вопрос: а почему бы не задуматься о собственности, экспроприированной коммунистами? Если Швейцария должна вернуть золото жертвам нацизма, то тогда бывшие соцстраны должны вернуть собственность пострадавшим от национализации или их наследникам.
Но тогда подобные требования могут предъявить ВСЕ, кто потерял свои акции, дома, фабрики в Болгарии, Румынии, Албании … и в СССР и России! А в случае их отказа от реституции — почему бы не затруднить или резко притормозить процесс интеграции “новых демократий” в западноевропейские структуры?
Однако в подходе британской газеты явно просматривается, помимо описанных экономических и политических европейских игр, крупный стратегический расчет, включающий по сути пересмотр итогов Второй мировой войны. Получается, что в Евразии нет победителей и побежденных. Виновны все — и нейтральные страны (дававшие кредиты Германии, хранящие и наживающиеся на “грязном золоте” жертв), и мнящая себя победителем “тоталитарная Россия”, и Франция с ее профашистским режимом Виши, и Ватикан и Международный Красный крест (отмеченные в связях с фашистской Германией) — поток разоблачений в СМИ нарастает. Виновны даже отчасти США и Великобритания — в “легковерности” и “попустительстве” в отношениях с европейскими государствами, в том, что не обеспечили компенсации жертвам нацистов (из доклада Айзенстата). Виновны государства, виновны режимы. И сегодняшние США и Англия берут на себя роль верховного трибунала по определению жертв и выставлению счетов от их имени.
А России вместо роли главной силы, обеспечившей победу над фашизмом во Второй мировой войне, отводится роль подсудимой за тоталитаризм в ряду прочих подсудимых. Одновременно из этого ряда, что крайне важно, исключается Германия, которая уже покаялась, денацифицировалась и “расплатилась по счетам”.
Итак, за дымовой завесой кампании по “нацистскому золоту”, ведомой прежде всего США, проглядывают намерения пересмотра итогов Второй мировой войны под “нравственным соусом”, с выводом из числа “незамаранных стран” большей части нейтралов и прежде всего своих экономических и иных конкурентов.
Сама возможность такого пересмотра истории весьма рискована. Европа становится континентом с непредсказуемым прошлым. Сколь непредсказуемым? Как глубоко может идти масштабная историко-политическая ревизия? Кто может быть ее следующим объектом? Почему бы им не стать странам “ужасного коммунизма”? Бывшим союзникам и спасителям, то есть? Тезис о “красно-коричневых” отрабатывался давно и прежде всего в России. А от абстрактной идеи данного тождества можно перейти к практике — приравниванию не только режимов, но и их жертв. Дальше — к приравниванию репараций и источников покрытия.
Все начнется, конечно, с источников покрытия — приравняют “золото Рейха” и “золото КПСС”. А потом — есть золото или нет — поставят вопрос ребром: “деньги на бочку — или!..” Возникнет и вопрос о дополнительной декоммунизации (если коммунизм — это одно и то же, что нацизм, а денацификация проведена — то…).
А если нужны репарации (плата жертвам) и декоммунизация (вмешательство в состав политической элиты страны), то о каком паритете победительства может идти речь? Ревизия неизбежно распространяется на новый круг политических субъектов… А отсюда — один шаг до пересмотра Ялтинских и Потсдамских соглашений.
И так ведь эти договоры уже находятся в некоем несоответствии с реалиями существующей единой Германии, появлением новых государств и границ в Европе, притягиванием стран Восточной Европы к полюсу НАТО. Не возникнет ли у новых победителей “фашизма и коммунизма” соблазна закрепить двуединую победу новыми документами, отразив в них самые смелые свои мечты?
Осложняющим обстоятельством будет то, что Россия (в отличие от Германии) не подписывала договора о капитуляции (тем более — безоговорочной). Делить ее на части, перекраивать ее элиту и совершать прочие трансформации можно, видимо, лишь пользуясь особым моментом ее слабости. Но правовой основы подобному — нет, а без этого победа эфемерна. Значит — нужно “обеспечить основу”. Например, сначала демонизировав “новую криминальную Россию”. Затем — устроив в ней “тарарам”. Потом — увязав этот “тарарам” с золотом (нацистским и коммунистическим) и с криминалом. Потом — “победив дракона” и навязав ему необходимую капитуляцию.
Подобный ход событий может показаться неправдоподобным. Но мало ли что казалось неправдоподобным пять-шесть лет назад! А потому, положа руку на сердце, спросим себя: разве криминальный очаг здесь не формируется? — Формируется! Разве связь этого очага с той же Швейцарией не прослеживается? — Прослеживается! Разве удар по неким деньгам не может вызвать их бегства на неподударные территории типа России? — Может и должен! В этом очевидная логика перемещений больших криминальных денег! Разве такие перемещения могут пройти без политических результатов? — Конечно, не могут! Разве политические результаты уже не подготовлены всем, что происходит в России в эти годы, тем, что мы неоднократно называли “веймаризацией”? — Безусловно, подготовлены!
Отдельный сюжет касается особо муссируемого аспекта фашистской темы — антисемитизма. В этой части замысел тоже достаточно очевиден. В самом деле, не окажется ли, что в будущих документах, ревизующих Ялту, кто-то нарисует такую “модель”, что ВСЕ ялтинцы окажутся последовательно добиваемы один за другим? Мысль, на первый взгляд противоречащая реальности. Но только на первый взгляд. И в этой связи — о роли еврейских организаций в описываемой нами игре.
Здесь зацикливание на антисемитизме очевидно для всех. А вот конечная цель такого зацикливания — требует особого рассмотрения. Вначале кажется, что все просто. Если вся проблема фашизма сводится только к антисемитизму и еврейскому геноциду, к которым фашизм и приравнивается, если оказывается, что антисемитизм — единственный родовой признак фашизма, то к вине “тоталитарной России” “удачно” подверстывается и тема сталинского анисемитизма. Все же остальное фашистское поле упаковывается в один ярлык тоталитаризма с общей виной фашистов и коммунистов, побежденных и победителей, палачей и жертв.
Тем самым заранее реабилитируют любые мыслимые формы фашизма, кроме их антисемитской компоненты, которая вначале как бы изымается. В связи с этим заметим, что президент Хорватии Туджман изъявляет готовность извиняться перед Израилем за усташей и еврейский геноцид, но отнюдь не собирается извиняться за сербский.
Учитывая, что внеэтнические и даже внерасовые формы фашизма всегда существовали параллельно нацизму, и что тема евгенического фашизма в последние месяцы исподволь отмывается в СМИ (пример тому — серия сообщений о распространенной практике стерилизации умственно и физически неполноценных людей во многих странах мира, включая США, в 30-70-х годах, а также восторженные описания евгенических перспектив клонирования для выведения “нового человека”), данная кампания, начатая темой нацистского золота, вполне может рассматриваться как примерка и прививка на массовое либеральное сознание не чего-нибудь, а новых неофашистских доктрин XXI века, пока как бы свободных от “антисемитской заразы” и потому для кое-кого чуть ли не соблазнительных.
Между тем, фашизм обладает поразительным свойством мимикрии. Он не только приспосабливается к новым условиям и расстановкам сил, но и умеет прятать “издержечные” части своей доктрины. Вначале окажется, что антисемитизма нет, ибо нет расовых и этнических акцентов! Затем эти акценты начнут разворачиваться в полускрытых формах (теория элит, оккультизм как заполнение смысловых ниш). И лишь когда будет подготовлена почва для геополитического блицкрига, из вызревших в полускрытой форме элементов стремительно соберут новый-старый “миф XXI столетия” о прежних “исчадиях ада”, используя возможности электронных СМИ и психотехнологий будущего века.
И тогда окажется, что зацикленных на себя “исчадий” снова громят, причем с невиданно яростной последовательностью, “спасая” те сущности, которые “нарисует” новый миф… Цивилизацию подлинных людей от цивилизации демонов… Сынов добрых планет от зверолюдей… Так ли важно, что отчеканят на вратах Майданеков и Освенцимов неофашизма? Гореть в них будут, вместе с сотнями миллионов иных “недочеловеков”, и представители умной, но постоянно попадающей в элементарные ловушки еврейской нации — такого же пассажира планеты Земля, как и все остальное человечество.
Однако правила попадания в одни и те же ловушки, наступания на одни и те же грабли — должны быть, наконец, осознаны. Иначе наивное чванство может обернуться большой бедой — и для чванящихся, и для тех, кто вместе с чванящимися станет жертвой их исторической забывчивости и самого этого неумного, мягко говоря, чванства.
В. СОРОКИНА
КОГДА ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ!
ТАБЛО
В начале года “Файнэншл таймс” дала совершенно новый разворот событий, задавая вопрос: а почему бы не задуматься о собственности, экспроприированной коммунистами? Если Швейцария должна вернуть золото жертвам нацизма, то тогда бывшие соцстраны должны вернуть собственность пострадавшим от национализации или их наследникам.
Но тогда подобные требования могут предъявить ВСЕ, кто потерял свои акции, дома, фабрики в Болгарии, Румынии, Албании … и в СССР и России! А в случае их отказа от реституции — почему бы не затруднить или резко притормозить процесс интеграции “новых демократий” в западноевропейские структуры?
Однако в подходе британской газеты явно просматривается, помимо описанных экономических и политических европейских игр, крупный стратегический расчет, включающий по сути пересмотр итогов Второй мировой войны. Получается, что в Евразии нет победителей и побежденных. Виновны все — и нейтральные страны (дававшие кредиты Германии, хранящие и наживающиеся на “грязном золоте” жертв), и мнящая себя победителем “тоталитарная Россия”, и Франция с ее профашистским режимом Виши, и Ватикан и Международный Красный крест (отмеченные в связях с фашистской Германией) — поток разоблачений в СМИ нарастает. Виновны даже отчасти США и Великобритания — в “легковерности” и “попустительстве” в отношениях с европейскими государствами, в том, что не обеспечили компенсации жертвам нацистов (из доклада Айзенстата). Виновны государства, виновны режимы. И сегодняшние США и Англия берут на себя роль верховного трибунала по определению жертв и выставлению счетов от их имени.
А России вместо роли главной силы, обеспечившей победу над фашизмом во Второй мировой войне, отводится роль подсудимой за тоталитаризм в ряду прочих подсудимых. Одновременно из этого ряда, что крайне важно, исключается Германия, которая уже покаялась, денацифицировалась и “расплатилась по счетам”.
Итак, за дымовой завесой кампании по “нацистскому золоту”, ведомой прежде всего США, проглядывают намерения пересмотра итогов Второй мировой войны под “нравственным соусом”, с выводом из числа “незамаранных стран” большей части нейтралов и прежде всего своих экономических и иных конкурентов.
Сама возможность такого пересмотра истории весьма рискована. Европа становится континентом с непредсказуемым прошлым. Сколь непредсказуемым? Как глубоко может идти масштабная историко-политическая ревизия? Кто может быть ее следующим объектом? Почему бы им не стать странам “ужасного коммунизма”? Бывшим союзникам и спасителям, то есть? Тезис о “красно-коричневых” отрабатывался давно и прежде всего в России. А от абстрактной идеи данного тождества можно перейти к практике — приравниванию не только режимов, но и их жертв. Дальше — к приравниванию репараций и источников покрытия.
Все начнется, конечно, с источников покрытия — приравняют “золото Рейха” и “золото КПСС”. А потом — есть золото или нет — поставят вопрос ребром: “деньги на бочку — или!..” Возникнет и вопрос о дополнительной декоммунизации (если коммунизм — это одно и то же, что нацизм, а денацификация проведена — то…).
А если нужны репарации (плата жертвам) и декоммунизация (вмешательство в состав политической элиты страны), то о каком паритете победительства может идти речь? Ревизия неизбежно распространяется на новый круг политических субъектов… А отсюда — один шаг до пересмотра Ялтинских и Потсдамских соглашений.
И так ведь эти договоры уже находятся в некоем несоответствии с реалиями существующей единой Германии, появлением новых государств и границ в Европе, притягиванием стран Восточной Европы к полюсу НАТО. Не возникнет ли у новых победителей “фашизма и коммунизма” соблазна закрепить двуединую победу новыми документами, отразив в них самые смелые свои мечты?
Осложняющим обстоятельством будет то, что Россия (в отличие от Германии) не подписывала договора о капитуляции (тем более — безоговорочной). Делить ее на части, перекраивать ее элиту и совершать прочие трансформации можно, видимо, лишь пользуясь особым моментом ее слабости. Но правовой основы подобному — нет, а без этого победа эфемерна. Значит — нужно “обеспечить основу”. Например, сначала демонизировав “новую криминальную Россию”. Затем — устроив в ней “тарарам”. Потом — увязав этот “тарарам” с золотом (нацистским и коммунистическим) и с криминалом. Потом — “победив дракона” и навязав ему необходимую капитуляцию.
Подобный ход событий может показаться неправдоподобным. Но мало ли что казалось неправдоподобным пять-шесть лет назад! А потому, положа руку на сердце, спросим себя: разве криминальный очаг здесь не формируется? — Формируется! Разве связь этого очага с той же Швейцарией не прослеживается? — Прослеживается! Разве удар по неким деньгам не может вызвать их бегства на неподударные территории типа России? — Может и должен! В этом очевидная логика перемещений больших криминальных денег! Разве такие перемещения могут пройти без политических результатов? — Конечно, не могут! Разве политические результаты уже не подготовлены всем, что происходит в России в эти годы, тем, что мы неоднократно называли “веймаризацией”? — Безусловно, подготовлены!
Отдельный сюжет касается особо муссируемого аспекта фашистской темы — антисемитизма. В этой части замысел тоже достаточно очевиден. В самом деле, не окажется ли, что в будущих документах, ревизующих Ялту, кто-то нарисует такую “модель”, что ВСЕ ялтинцы окажутся последовательно добиваемы один за другим? Мысль, на первый взгляд противоречащая реальности. Но только на первый взгляд. И в этой связи — о роли еврейских организаций в описываемой нами игре.
Здесь зацикливание на антисемитизме очевидно для всех. А вот конечная цель такого зацикливания — требует особого рассмотрения. Вначале кажется, что все просто. Если вся проблема фашизма сводится только к антисемитизму и еврейскому геноциду, к которым фашизм и приравнивается, если оказывается, что антисемитизм — единственный родовой признак фашизма, то к вине “тоталитарной России” “удачно” подверстывается и тема сталинского анисемитизма. Все же остальное фашистское поле упаковывается в один ярлык тоталитаризма с общей виной фашистов и коммунистов, побежденных и победителей, палачей и жертв.
Тем самым заранее реабилитируют любые мыслимые формы фашизма, кроме их антисемитской компоненты, которая вначале как бы изымается. В связи с этим заметим, что президент Хорватии Туджман изъявляет готовность извиняться перед Израилем за усташей и еврейский геноцид, но отнюдь не собирается извиняться за сербский.
Учитывая, что внеэтнические и даже внерасовые формы фашизма всегда существовали параллельно нацизму, и что тема евгенического фашизма в последние месяцы исподволь отмывается в СМИ (пример тому — серия сообщений о распространенной практике стерилизации умственно и физически неполноценных людей во многих странах мира, включая США, в 30-70-х годах, а также восторженные описания евгенических перспектив клонирования для выведения “нового человека”), данная кампания, начатая темой нацистского золота, вполне может рассматриваться как примерка и прививка на массовое либеральное сознание не чего-нибудь, а новых неофашистских доктрин XXI века, пока как бы свободных от “антисемитской заразы” и потому для кое-кого чуть ли не соблазнительных.
Между тем, фашизм обладает поразительным свойством мимикрии. Он не только приспосабливается к новым условиям и расстановкам сил, но и умеет прятать “издержечные” части своей доктрины. Вначале окажется, что антисемитизма нет, ибо нет расовых и этнических акцентов! Затем эти акценты начнут разворачиваться в полускрытых формах (теория элит, оккультизм как заполнение смысловых ниш). И лишь когда будет подготовлена почва для геополитического блицкрига, из вызревших в полускрытой форме элементов стремительно соберут новый-старый “миф XXI столетия” о прежних “исчадиях ада”, используя возможности электронных СМИ и психотехнологий будущего века.
И тогда окажется, что зацикленных на себя “исчадий” снова громят, причем с невиданно яростной последовательностью, “спасая” те сущности, которые “нарисует” новый миф… Цивилизацию подлинных людей от цивилизации демонов… Сынов добрых планет от зверолюдей… Так ли важно, что отчеканят на вратах Майданеков и Освенцимов неофашизма? Гореть в них будут, вместе с сотнями миллионов иных “недочеловеков”, и представители умной, но постоянно попадающей в элементарные ловушки еврейской нации — такого же пассажира планеты Земля, как и все остальное человечество.
Однако правила попадания в одни и те же ловушки, наступания на одни и те же грабли — должны быть, наконец, осознаны. Иначе наивное чванство может обернуться большой бедой — и для чванящихся, и для тех, кто вместе с чванящимися станет жертвой их исторической забывчивости и самого этого неумного, мягко говоря, чванства.
В. СОРОКИНА
КОГДА ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ!
А. Батурин
3 октября — Один из основных акционеров Красноярского алюминиевого завода, известный красноярский авторитет А.Быков, стал вице-президентом банка “Российский кредит”.
8 октября — Депутат Н.Гончар обратил внимание правительства на опасную активность чеченцев на российском вексельном рынке.
23 октября — Правительство и депутаты утвердили в согласительной комиссии базовые параметры бюджета-98.
Недавно журнал “Эксперт” опубликовал очередной ежегодный замер состояния дел у 200 наиболее успешных промышленных предприятий и компаний России. Замер показал годовой рост объемов производства и продаж на этих предприятиях в среднем на 8% (инфляция учтена). СМИ и аналитические службы наперебой подхватили и растиражировали эту новость. В пылу восторга объявлено, что эти 200 предприятий производят аж 60% ВВП, и, следовательно, мы на пороге фронтального экономического подъема. На деле, их доля меньше, около 30% ВВП (60% промышленного производства), что, конечно, тоже немало, но восторгов должно было бы быть, по крайней мере, в два раза меньше, а здорового скептицизма в четыре раза больше. Особенно если учесть, что из этих 30% на долю сырьевиков и энергетиков приходится, как обычно, 4/5. Но когда очень хочется, эмоции зачастую отбивают способность к анализу и взвешенным оценкам.
Впрочем, на этот раз, действительно, можно отметить ряд обнадеживающих моментов. Например, то, что ОСОБЕННО БЫСТРО РОСЛИ не экспортные энерго-сырьевые производства, а ряд предприятий, ориентированных на внутренний спрос. Впервые в лидеры по темпам роста вырвались пищевые предприятия, а также производители шин, что обычно является предвестником общего хозяйственного оживления. Это говорит о том, что платежеспособный внутренний спрос все же начинает понемногу переключаться с экспортно-импортного оборота, уже давно истощающего российское хозяйство, на внутренний рынок. Давно пора! Все мы уже устали ждать, когда отечественным текстильщикам, пищевикам, химикам, машиностроителям надоест толкаться в запертые ворота западного рынка, и они всерьез начнут борьбу за рынок внутренний, занятый сегодня импортным ширпотребом.
То, что сбытовые службы российских пищевых компаний ведут агрессивную политику, вытесняя импортеров с внутреннего рынка, — исполать им! “Жигули” с “Газелями”, что, очевидно, незаменимы в мелких хозяйственых перевозках. То, что большинство шинных заводов вдвое увеличило объемы продаж, говорит о возросшей интенсивности эксплуатации этих “лошадок”. Завтра потребуется ускоренное обновление их парка — поднимется спрос на автомобили отечественной сборки. Соответственно, мода на подержанные иномарки будет сходить — их просто негде ремонтировать. Кроме того, ожидается улучшение ситуации в некоторых отраслях легкой промышлености.
Казалось бы, слава Богу! Но многие серьезные эксперты с тревогой наблюдают за успехами отдельных предприятий и даже целых секторов промышленности. Дело в том, что, прорвавшись на рынки сбыта, они тут же начинают жестко выстраивать отношения с оставшимися 70% хозяйственного комплекса, воспроизводя такую же неравноправную систему отношений, какая в свое время сложилась между экспортным и внутренним секторами хозяйства.
А ведь именно в этих “70%” остаются крупнейшие машиностроительные комплексы — несущий костяк индустриальной системы страны. В них многолетний инвестиционный голод уже привел к необратимым потерям мощностей. И наивно ждать, что доходы счастливчиков, отвоевавших свои ниши на внутреннем рынке сбыта (с его нынешним перекосом в непродуктивное “престижное потребление”), быстро дойдут до этого индустриального костяка. А если и дойдут, то этих доходов не хватит, чтобы что-нибудь там поправить. Ведь нынешний потенциал потребительского спроса несопоставим с грузом накопленных проблем. И этот груз будет увеличиваться, поскольку доходы населения продолжают в целом снижаться, невзирая на усилия Госкомстата (рост заметен только по Москве). Массовый средний класс не формируется, да и не может сформироваться на таком “пятачке”.
То, что многие, долгое время видя только пустое место, и от пятачка готовы впадать в безмерное ликование, — понятно, объяснимо, но… по-крупному недопустимо и в чем-то даже опаснее, чем абстрактный негативизм, не улавливающий вообще никаких новых тенденций (хотя этот дежурно-патриотический негативизм уже набил оскомину и вызывает у специалистов только судорожную зевоту).
Конфигурацию хозяйства, которая способна в этих условиях сформироваться, эксперты называют “экономикой двадцати пяти процентов”. Оживление там возможно, но его плоды будут погребены под валом проблем, множащихся в недрах остального хозяйства. И от этого вала не убежишь, как до сих пор так и не сумели (и не сумеют!) убежать от проблем внутреннего хозяйства экспортеры сырья.
Кроме того, стоило бы приглядеться, откуда это оживление “двадцати пяти процентов” черпает ресурсы? Разумеется, правительство и Центробанк готовы записать это оживление на свой счет. На самом деле, они здесь ни при чем. Предпринимаемое ЦБ ослабление денежных ограничителей, вообще денежная политика все еще слабо влияет на финансовое состояние внутреннего хозяйства. Никто из правительственных экспертов, например, не может внятно объяснить, почему одновременно с рекламируемым ростом денежной массы продолжает расти и масса неплатежей!
Основные причины наблюдаемого локального оживления лежат не в подогреве спроса денежной эмиссией, а в сфере производства. Именно там, в “долговом” секторе экономики, протекают главные процессы. До сих пор этот сектор пребывал в глухой обороне от политики “финансовой стабилизации” — “партизанил” себе потихоньку в болоте неплатежей, куда не ступала нога налогового инспектора. Но при этом отнюдь не стоял на месте: выстраивал производственные цепочки и сети, распределял по их звеньям затраты, концентрировал крохи “живых денег” там, где без них было не обойтись. И теперь эти производственные сети начинают “выползать” на твердую почву денежных продаж, поражая наблюдателей сверхвысокой рентабельностью, которая не только выдерживает правительственный налоговый пресс, но и дает возможность ценами выдавливать импортеров с потребительского рынка. Бартерные и долговые схемы остаются основой этого айсберга, обеспечивая ему конкурентоспособность по затратам, но теперь эти схемы все чаще “запаковываются” во внутреннее хозяйство концернов, промышленных групп, уводятся тем самым от налогов. И их уже можно легализовать, выводить из тени.
Такова анатомия нынешней непростой ситуации. Процесс этот очень неустойчив, его будущее зависит от финансовой, промышленной и таможенной политики правительства, от поведения отечественных банков и иностранных инвесторов. Но главное, оно зависит от директоров, от их динамичности, способности договариваться, компоновать картели, синдикаты, концерны, выстраивать организационно-технологические цепочки и завоевывать новые сектора платежеспособного спроса. Сегодня в результате их упорного “барахтанья” топь неплатежей и бартера начинает местами превращаться в производственные и сбытовые структуры. И именно от них будет зависеть: перейдет ли вялотекущая депрессия в оживление и рост, и какого качества будет этот рост. И есть реальная опасность, что процесс этот свернет в непродуктивное русло “экономики 25%”, русло, из которого в дальнейшем будет очень не просто выбраться.
Отказ правительства от промышленной политики, которая помогла бы избежать таких опасностей, — тема отдельная. Здесь остановлюсь лишь на одном примере правительственной пассивности, которая будет всем нам дорого стоить. Речь идет о вексельном рынке. На этот пример обратил общее внимание депутат Н.Гончар. По его сведениям, по коммерческим банкам ходят чеченцы с толстыми пачками векселей предприятий и предлагают их к продаже.
Происходит то, о чем давно предупреждали аналитики. Это весьма серьезная угроза, причем не только для предприятий, выпустивших векселя. Это перехват криминальными структурами реальных финансовых потоков, которые должны были бы идти через государственные институты, через тот же бюджет. У правительства и ЦБ, до сих пор занятых исключительно укреплением рубля, никогда не доходили руки до организации и защиты вексельного рынка. И это при том, они сами все чаще прибегают к долговым схемам расчетов. Недавно, например, кабмин заставил региональные администрации выпустить большие объемы “сельских” облигаций. На вексельном рынке обращаются “энергетические”, железнодорожные векселя. Долговыми бумагами сегодня оформляется по крайней мере половина товарных потоков в народном хозяйстве.
Бандитам теперь остается только скупать векселя с большой скидкой, соответствующей хаотическому характеру российского вексельного рынка, а потом своими “специфическими средствами” обеспечивать выплату по этим векселям заинтересованным лицам уже по номиналу. То есть “учитывать” эти векселя — делать то, что должно было бы делать государство. В потенциале подобные операции могут оставить далеко позади “фальшивые авизо”, и уж во всяком случае несравненно масштабнее бюджетного финансирования Чечни.
Центробанк и Минфин давно заявляли о решимости упорядочить вексельный рынок, наладить регистрацию векселей и облигаций, перевести их в бездокументарную форму. Было обещано, что с сентября начнет работать организованный рынок корпоративных долговых облигаций (совместная инициатива Минфина и Центробанка), — был расчет отвлечь на этот рынок значительную долю с рынка ГКО. Но дальше расчетов и заявлений дело пока не шло. Криминалитет и здесь “обскакал” наших “талантливых администраторов”. Впрочем, дело не в чиновниках; им-то ничего не грозит. Непосредственная — (физическая!) — угроза касается прежде всего администраций предприятий. Они теперь особенно остро почувствуют, в каких жестких условиях придется искать пути через головы посредников и рэкетиров к рынкам сбыта и источникам роста.
Долговая экономика всегда тесно соседствует с криминалом. Но особенно опасно, когда бандитский рэкет начинает смыкаться с банковским капиталом. Российские банки, маломощные по мировым меркам, обделенные в последнее время вниманием со стороны государства, попали сегодня в цейтнот: с одной стороны — промышленость, постепенно начинающая самостоятельно выползать из кризиса, с другой стороны — стоящие на низком старте иностранные инвесторы. Приходится торопиться. Но смыкание банков и криминальных “крыш” становится уже слишком явным. Когда известный “вор в законе” оказывается вице-президентом одного из шестерки именитых российских банков — это более чем тревожный знак. Плотная криминальная “подушка”, наваливающаяся на долговое хозяйство экономики, не только морально дискредитирует его, но и может привести к глубокому злокачественому перерождению всего базового сектора экономики.
Промышленность сегодня, как никогда, остро нуждается в эффективной поддержке со стороны государства. Речь идет даже не о финансовой поддержке, а хотя бы об организационно-правовой, силовой, информационной. В нынешнем состоянии неустойчивости любой прорыв криминального мира в промышленность отнимает у нее слабую надежду на перспективу нормального роста.
В этой критической ситуации у думской оппозиции очень некстати возобладали надежды на “невидимую руку” рынка, упование на “естественный ход” процесса. Когда правительство так пассивно, первая, можно сказать, “шкурная” задача оппозиции — держать его в напряжении, обозначать хотя бы в своих политических намерениях контуры промышленой политики, способной вывести хозяйство страны на долговременную, столбовую дорогу, а не впадать в очередной рецидив старческого синдрома “устойчивого развития”. И уж во всяком случае, не демострировать свою импотенцию отчаявшемуся электорату, для которого “пятачковый” подъем — это тот “хрен”, который очевидным образом не отличается от тотально-депрессивной “редьки” предшествующего периода.
А. БАТУРИН
3 октября — Один из основных акционеров Красноярского алюминиевого завода, известный красноярский авторитет А.Быков, стал вице-президентом банка “Российский кредит”.
8 октября — Депутат Н.Гончар обратил внимание правительства на опасную активность чеченцев на российском вексельном рынке.
23 октября — Правительство и депутаты утвердили в согласительной комиссии базовые параметры бюджета-98.
Недавно журнал “Эксперт” опубликовал очередной ежегодный замер состояния дел у 200 наиболее успешных промышленных предприятий и компаний России. Замер показал годовой рост объемов производства и продаж на этих предприятиях в среднем на 8% (инфляция учтена). СМИ и аналитические службы наперебой подхватили и растиражировали эту новость. В пылу восторга объявлено, что эти 200 предприятий производят аж 60% ВВП, и, следовательно, мы на пороге фронтального экономического подъема. На деле, их доля меньше, около 30% ВВП (60% промышленного производства), что, конечно, тоже немало, но восторгов должно было бы быть, по крайней мере, в два раза меньше, а здорового скептицизма в четыре раза больше. Особенно если учесть, что из этих 30% на долю сырьевиков и энергетиков приходится, как обычно, 4/5. Но когда очень хочется, эмоции зачастую отбивают способность к анализу и взвешенным оценкам.
Впрочем, на этот раз, действительно, можно отметить ряд обнадеживающих моментов. Например, то, что ОСОБЕННО БЫСТРО РОСЛИ не экспортные энерго-сырьевые производства, а ряд предприятий, ориентированных на внутренний спрос. Впервые в лидеры по темпам роста вырвались пищевые предприятия, а также производители шин, что обычно является предвестником общего хозяйственного оживления. Это говорит о том, что платежеспособный внутренний спрос все же начинает понемногу переключаться с экспортно-импортного оборота, уже давно истощающего российское хозяйство, на внутренний рынок. Давно пора! Все мы уже устали ждать, когда отечественным текстильщикам, пищевикам, химикам, машиностроителям надоест толкаться в запертые ворота западного рынка, и они всерьез начнут борьбу за рынок внутренний, занятый сегодня импортным ширпотребом.
То, что сбытовые службы российских пищевых компаний ведут агрессивную политику, вытесняя импортеров с внутреннего рынка, — исполать им! “Жигули” с “Газелями”, что, очевидно, незаменимы в мелких хозяйственых перевозках. То, что большинство шинных заводов вдвое увеличило объемы продаж, говорит о возросшей интенсивности эксплуатации этих “лошадок”. Завтра потребуется ускоренное обновление их парка — поднимется спрос на автомобили отечественной сборки. Соответственно, мода на подержанные иномарки будет сходить — их просто негде ремонтировать. Кроме того, ожидается улучшение ситуации в некоторых отраслях легкой промышлености.
Казалось бы, слава Богу! Но многие серьезные эксперты с тревогой наблюдают за успехами отдельных предприятий и даже целых секторов промышленности. Дело в том, что, прорвавшись на рынки сбыта, они тут же начинают жестко выстраивать отношения с оставшимися 70% хозяйственного комплекса, воспроизводя такую же неравноправную систему отношений, какая в свое время сложилась между экспортным и внутренним секторами хозяйства.
А ведь именно в этих “70%” остаются крупнейшие машиностроительные комплексы — несущий костяк индустриальной системы страны. В них многолетний инвестиционный голод уже привел к необратимым потерям мощностей. И наивно ждать, что доходы счастливчиков, отвоевавших свои ниши на внутреннем рынке сбыта (с его нынешним перекосом в непродуктивное “престижное потребление”), быстро дойдут до этого индустриального костяка. А если и дойдут, то этих доходов не хватит, чтобы что-нибудь там поправить. Ведь нынешний потенциал потребительского спроса несопоставим с грузом накопленных проблем. И этот груз будет увеличиваться, поскольку доходы населения продолжают в целом снижаться, невзирая на усилия Госкомстата (рост заметен только по Москве). Массовый средний класс не формируется, да и не может сформироваться на таком “пятачке”.
То, что многие, долгое время видя только пустое место, и от пятачка готовы впадать в безмерное ликование, — понятно, объяснимо, но… по-крупному недопустимо и в чем-то даже опаснее, чем абстрактный негативизм, не улавливающий вообще никаких новых тенденций (хотя этот дежурно-патриотический негативизм уже набил оскомину и вызывает у специалистов только судорожную зевоту).
Конфигурацию хозяйства, которая способна в этих условиях сформироваться, эксперты называют “экономикой двадцати пяти процентов”. Оживление там возможно, но его плоды будут погребены под валом проблем, множащихся в недрах остального хозяйства. И от этого вала не убежишь, как до сих пор так и не сумели (и не сумеют!) убежать от проблем внутреннего хозяйства экспортеры сырья.
Кроме того, стоило бы приглядеться, откуда это оживление “двадцати пяти процентов” черпает ресурсы? Разумеется, правительство и Центробанк готовы записать это оживление на свой счет. На самом деле, они здесь ни при чем. Предпринимаемое ЦБ ослабление денежных ограничителей, вообще денежная политика все еще слабо влияет на финансовое состояние внутреннего хозяйства. Никто из правительственных экспертов, например, не может внятно объяснить, почему одновременно с рекламируемым ростом денежной массы продолжает расти и масса неплатежей!
Основные причины наблюдаемого локального оживления лежат не в подогреве спроса денежной эмиссией, а в сфере производства. Именно там, в “долговом” секторе экономики, протекают главные процессы. До сих пор этот сектор пребывал в глухой обороне от политики “финансовой стабилизации” — “партизанил” себе потихоньку в болоте неплатежей, куда не ступала нога налогового инспектора. Но при этом отнюдь не стоял на месте: выстраивал производственные цепочки и сети, распределял по их звеньям затраты, концентрировал крохи “живых денег” там, где без них было не обойтись. И теперь эти производственные сети начинают “выползать” на твердую почву денежных продаж, поражая наблюдателей сверхвысокой рентабельностью, которая не только выдерживает правительственный налоговый пресс, но и дает возможность ценами выдавливать импортеров с потребительского рынка. Бартерные и долговые схемы остаются основой этого айсберга, обеспечивая ему конкурентоспособность по затратам, но теперь эти схемы все чаще “запаковываются” во внутреннее хозяйство концернов, промышленных групп, уводятся тем самым от налогов. И их уже можно легализовать, выводить из тени.
Такова анатомия нынешней непростой ситуации. Процесс этот очень неустойчив, его будущее зависит от финансовой, промышленной и таможенной политики правительства, от поведения отечественных банков и иностранных инвесторов. Но главное, оно зависит от директоров, от их динамичности, способности договариваться, компоновать картели, синдикаты, концерны, выстраивать организационно-технологические цепочки и завоевывать новые сектора платежеспособного спроса. Сегодня в результате их упорного “барахтанья” топь неплатежей и бартера начинает местами превращаться в производственные и сбытовые структуры. И именно от них будет зависеть: перейдет ли вялотекущая депрессия в оживление и рост, и какого качества будет этот рост. И есть реальная опасность, что процесс этот свернет в непродуктивное русло “экономики 25%”, русло, из которого в дальнейшем будет очень не просто выбраться.
Отказ правительства от промышленной политики, которая помогла бы избежать таких опасностей, — тема отдельная. Здесь остановлюсь лишь на одном примере правительственной пассивности, которая будет всем нам дорого стоить. Речь идет о вексельном рынке. На этот пример обратил общее внимание депутат Н.Гончар. По его сведениям, по коммерческим банкам ходят чеченцы с толстыми пачками векселей предприятий и предлагают их к продаже.
Происходит то, о чем давно предупреждали аналитики. Это весьма серьезная угроза, причем не только для предприятий, выпустивших векселя. Это перехват криминальными структурами реальных финансовых потоков, которые должны были бы идти через государственные институты, через тот же бюджет. У правительства и ЦБ, до сих пор занятых исключительно укреплением рубля, никогда не доходили руки до организации и защиты вексельного рынка. И это при том, они сами все чаще прибегают к долговым схемам расчетов. Недавно, например, кабмин заставил региональные администрации выпустить большие объемы “сельских” облигаций. На вексельном рынке обращаются “энергетические”, железнодорожные векселя. Долговыми бумагами сегодня оформляется по крайней мере половина товарных потоков в народном хозяйстве.
Бандитам теперь остается только скупать векселя с большой скидкой, соответствующей хаотическому характеру российского вексельного рынка, а потом своими “специфическими средствами” обеспечивать выплату по этим векселям заинтересованным лицам уже по номиналу. То есть “учитывать” эти векселя — делать то, что должно было бы делать государство. В потенциале подобные операции могут оставить далеко позади “фальшивые авизо”, и уж во всяком случае несравненно масштабнее бюджетного финансирования Чечни.
Центробанк и Минфин давно заявляли о решимости упорядочить вексельный рынок, наладить регистрацию векселей и облигаций, перевести их в бездокументарную форму. Было обещано, что с сентября начнет работать организованный рынок корпоративных долговых облигаций (совместная инициатива Минфина и Центробанка), — был расчет отвлечь на этот рынок значительную долю с рынка ГКО. Но дальше расчетов и заявлений дело пока не шло. Криминалитет и здесь “обскакал” наших “талантливых администраторов”. Впрочем, дело не в чиновниках; им-то ничего не грозит. Непосредственная — (физическая!) — угроза касается прежде всего администраций предприятий. Они теперь особенно остро почувствуют, в каких жестких условиях придется искать пути через головы посредников и рэкетиров к рынкам сбыта и источникам роста.
Долговая экономика всегда тесно соседствует с криминалом. Но особенно опасно, когда бандитский рэкет начинает смыкаться с банковским капиталом. Российские банки, маломощные по мировым меркам, обделенные в последнее время вниманием со стороны государства, попали сегодня в цейтнот: с одной стороны — промышленость, постепенно начинающая самостоятельно выползать из кризиса, с другой стороны — стоящие на низком старте иностранные инвесторы. Приходится торопиться. Но смыкание банков и криминальных “крыш” становится уже слишком явным. Когда известный “вор в законе” оказывается вице-президентом одного из шестерки именитых российских банков — это более чем тревожный знак. Плотная криминальная “подушка”, наваливающаяся на долговое хозяйство экономики, не только морально дискредитирует его, но и может привести к глубокому злокачественому перерождению всего базового сектора экономики.
Промышленность сегодня, как никогда, остро нуждается в эффективной поддержке со стороны государства. Речь идет даже не о финансовой поддержке, а хотя бы об организационно-правовой, силовой, информационной. В нынешнем состоянии неустойчивости любой прорыв криминального мира в промышленность отнимает у нее слабую надежду на перспективу нормального роста.
В этой критической ситуации у думской оппозиции очень некстати возобладали надежды на “невидимую руку” рынка, упование на “естественный ход” процесса. Когда правительство так пассивно, первая, можно сказать, “шкурная” задача оппозиции — держать его в напряжении, обозначать хотя бы в своих политических намерениях контуры промышленой политики, способной вывести хозяйство страны на долговременную, столбовую дорогу, а не впадать в очередной рецидив старческого синдрома “устойчивого развития”. И уж во всяком случае, не демострировать свою импотенцию отчаявшемуся электорату, для которого “пятачковый” подъем — это тот “хрен”, который очевидным образом не отличается от тотально-депрессивной “редьки” предшествующего периода.
А. БАТУРИН
ТАБЛО
l Сразу по следам объявленного Зюгановым компромисса и снятия вопроса о вотуме недоверия с повестки дня Госдумы наблюдатели ожидали некоторого спада политической активности. Однако случилось обратное. На российской политической сцене начались активные перегруппировки: как в среде ельцинского истеблишмента, так и в парламентской оппозиции.
В околопрезидентском окружении внешне усилилась позиция премьера, который сыграл на своих отношениях с высшей номенклатурой КПРФ. Одновременно Чубайс начал подчеркивать собственную заинтересованность в “командной работе”, хотя сформированная Ельциным “большая четверка” автоматически снижала роль первого вице-премьера. Но “великий приватизатор” оказался спасенным от полного краха в результате обращения Черномырдина к Селезневу о продолжении рассмотрения Налогового кодекса, этого последнего “дитяти” А. Чубайса.
Второй вице-премьер Немцов сего-дня практически выведен из игры, в поле которой расположились “крупные дяди”. Наконец, новая конфигурация, укрепив Строева, подорвала возможности дальнейшего продвижения вперед Лужкова, который в нынешней обстановке не может рассчитывать на сколько-нибудь эффективный союз с “розовыми губернаторами” через Зюганова.
Но внешняя стабильность в верхах обманчива, поскольку разламывается фундаментальной закулисной схваткой двух реальных сил, претендующих на приватизационные куски и установление контроля над финансовыми потоками РФ. Это явно обнаружилось в моментальном усилении схватки Березовского с группой Чубайс-Потанин. В последние дни активизировались вбросы компромата с неизменным рефре-ном: “Кох должен быть посажен”,- и дальним прицелом на “естественное устранение” Чубайса как главного куратора приватизации и финансовых потоков. Одновременно стало известно, что Чубайс на закрытой встрече инициировал направленный сбор информмассива на Березовского, после чего чеченские друзья Березовского и Рыбкина продали “некие видеопленки о пребывании двух “ответственных за безопасность” в Грозном”. Дальнейшее обострение схватки неизбежно, поскольку и Березовскому, и Потанину остро требуются решения, подтверждающие их обязательства перед транснациональными финансовыми группами. “Распутинское” доверие семьи президента к Березовскому делает карьеру Потанина и Чубайса сомнительными. Это, видимо, осознает и Черномырдин, понимая, что за Чубайсом придет его черед, поскольку “группе Березовского” необходим Газпром. Мнимая стабильность в истеблишменте зависает и еще по одной, самой важной причине — Ельцин в своих “играх” способен пойти по неожиданному пути…
l Еще более объемные события стали происходить в оппозиционном спектре. В этом ряду надо выделить ускоренное обсуждение бюджета в рамках трехсторонней комиссии, в ходе которого Чубайс и думская сторона сняли практически все вопросы и провозгласили его “успешное прохождение в ближайшем будущем” (авторы думского согласия — Селезнев, Воронин, Кулик). Здесь проявились готовность высшей номенклатуры думской фракции КПРФ доказать свою “конструктивность” во взаимоотношениях с режимом и желание идти навстречу принципиальному принятию экономического курса Чубайса-Гайдара, в рамках которого действует, по большому счету, и Черномырдин.
Стремление расширить рамки “сотрудничества” с исполнительной властью и ускорить данный процесс особо рьяно продемонстрировал в прошедший четверг спикер Селезнев, сделав ряд программных заявлений. В них он выделил четыре важнейших момента, отражающих базовые установки группировки старых партийных деятелей, оказавшихся во фракции КПРФ (Рыжков, Маслюков, Лукьянов, Воронин). Это, во-первых, готовность принять нынешний бюджет. Во-вторых, спикером была озвучена заявка на то, что Госдума не будет отсылать Налоговый кодекс обратно в правительство, поскольку он “уже стал новым на основе вносимых поправок”. Завершил Селезнев свою декларацию двумя “кадровыми угрозами”: в отношении Бабурина (удаление не желающего идти на компромисс вице-спикера с его поста), а также Рохлина, которому бывший журналист и комсомольский деятель Селезнев явно дал понять, что против режима выступать не следует, иначе КПРФ отзовет свою поддержку.
В околопрезидентском окружении внешне усилилась позиция премьера, который сыграл на своих отношениях с высшей номенклатурой КПРФ. Одновременно Чубайс начал подчеркивать собственную заинтересованность в “командной работе”, хотя сформированная Ельциным “большая четверка” автоматически снижала роль первого вице-премьера. Но “великий приватизатор” оказался спасенным от полного краха в результате обращения Черномырдина к Селезневу о продолжении рассмотрения Налогового кодекса, этого последнего “дитяти” А. Чубайса.
Второй вице-премьер Немцов сего-дня практически выведен из игры, в поле которой расположились “крупные дяди”. Наконец, новая конфигурация, укрепив Строева, подорвала возможности дальнейшего продвижения вперед Лужкова, который в нынешней обстановке не может рассчитывать на сколько-нибудь эффективный союз с “розовыми губернаторами” через Зюганова.
Но внешняя стабильность в верхах обманчива, поскольку разламывается фундаментальной закулисной схваткой двух реальных сил, претендующих на приватизационные куски и установление контроля над финансовыми потоками РФ. Это явно обнаружилось в моментальном усилении схватки Березовского с группой Чубайс-Потанин. В последние дни активизировались вбросы компромата с неизменным рефре-ном: “Кох должен быть посажен”,- и дальним прицелом на “естественное устранение” Чубайса как главного куратора приватизации и финансовых потоков. Одновременно стало известно, что Чубайс на закрытой встрече инициировал направленный сбор информмассива на Березовского, после чего чеченские друзья Березовского и Рыбкина продали “некие видеопленки о пребывании двух “ответственных за безопасность” в Грозном”. Дальнейшее обострение схватки неизбежно, поскольку и Березовскому, и Потанину остро требуются решения, подтверждающие их обязательства перед транснациональными финансовыми группами. “Распутинское” доверие семьи президента к Березовскому делает карьеру Потанина и Чубайса сомнительными. Это, видимо, осознает и Черномырдин, понимая, что за Чубайсом придет его черед, поскольку “группе Березовского” необходим Газпром. Мнимая стабильность в истеблишменте зависает и еще по одной, самой важной причине — Ельцин в своих “играх” способен пойти по неожиданному пути…
l Еще более объемные события стали происходить в оппозиционном спектре. В этом ряду надо выделить ускоренное обсуждение бюджета в рамках трехсторонней комиссии, в ходе которого Чубайс и думская сторона сняли практически все вопросы и провозгласили его “успешное прохождение в ближайшем будущем” (авторы думского согласия — Селезнев, Воронин, Кулик). Здесь проявились готовность высшей номенклатуры думской фракции КПРФ доказать свою “конструктивность” во взаимоотношениях с режимом и желание идти навстречу принципиальному принятию экономического курса Чубайса-Гайдара, в рамках которого действует, по большому счету, и Черномырдин.
Стремление расширить рамки “сотрудничества” с исполнительной властью и ускорить данный процесс особо рьяно продемонстрировал в прошедший четверг спикер Селезнев, сделав ряд программных заявлений. В них он выделил четыре важнейших момента, отражающих базовые установки группировки старых партийных деятелей, оказавшихся во фракции КПРФ (Рыжков, Маслюков, Лукьянов, Воронин). Это, во-первых, готовность принять нынешний бюджет. Во-вторых, спикером была озвучена заявка на то, что Госдума не будет отсылать Налоговый кодекс обратно в правительство, поскольку он “уже стал новым на основе вносимых поправок”. Завершил Селезнев свою декларацию двумя “кадровыми угрозами”: в отношении Бабурина (удаление не желающего идти на компромисс вице-спикера с его поста), а также Рохлина, которому бывший журналист и комсомольский деятель Селезнев явно дал понять, что против режима выступать не следует, иначе КПРФ отзовет свою поддержку.