Страница:
“Иракская игра” позволяет переструктурировать глобальную политику, проявить новые оси коммуникаций между странами, центрами сил, крупными элитными группировками. Опыт предыдущего иракского конфликта, синхронного с распадом СССР, нами до конца не осмыслен. Между тем, фигура Саддама Хусейна абсолютно непрозрачна. И в этом нужно отдавать себе отчет любому, кто в столь сложной ситуации занят не лоббизмом, не красивыми жестами, а отстаиванием действительных стратегических приоритетов нашей страны.
Не знаково ли прозвучали слова главы спецкомиссии ООН по разоружению Ирака Р.Батлера о том, что Багдад обладает достаточным количеством биологического оружия, чтобы “стереть с лица земли” (именно!) Тель-Авив? И как читаются эти знаки на фоне заявлений Олбрайт: ей, мол, смертельно надоели жалобы и демарши обеих сторон израильско-палестинского конфликта, и она обвиняет и тех, и других? Если это не призыв к действию, то как минимум — очевидный намек на возможность его осуществления! Назначена дата военного удара по Ираку — 17 февраля. И американцам удается переломить настрой Европы. Шведское правительство признало необходимость “решительных действий”. После встречи с Олбрайт МИД Франции (Ю.Ведрин) заявил, что “если дипломатия не принесет результатов, то применение оружия станет неизбежным”. Заметим: это было сказано спустя несколько часов после российско-французских переговоров, на которых Москва и Париж пообещали выступать единым фронтом против войны. Применение силы против Ирака уже считает возможным и Германия, которая хотя и выступает за “более приемлемое мирное урегулирование кризиса”, но держит “свой бронепоезд на запасном пути” и отчаянно торгуется с США за цену перевода этой штуки “на основные рельсы”. Так не попадем ли мы впросак в очередной раз? Еще и еще раз подчеркну — при абсолютной непрозрачности талантливого иракского лидера?
Между тем, мы и так за эти годы слишком много потеряли и слишком мало приобрели. Потерять последнее и ничего не получить взамен (кроме эффектных и бессмысленных поездок наших эмиссаров в Китай и игр на поле “европейской политики”, где нас обыгрывали всегда, начиная с XVIII века и ранее, и где сейчас нас продадут за медный грош, с кем бы и как бы Ельцин ни целовался на Урале) может только безумец или самоубийца.
В российской политике хватает и тех, и других. Но в ней не перевелись и разумные люди, способные “вводить в берега” чьи-то безумства и танатические порывы. Им и адресованы данные опасные размышления.
С.КУРГИНЯН
ОДНА ОППОЗИЦИЯ — ДВА ВЗГЛЯДА ( ДИАЛОГ АЛЕКСАНДРА ПРОХАНОВА И ГЕННАДИЯ ЗЮГАНОВА )
Александр ПРОХАНОВ. Геннадий Андреевич, не секрет, что в нашем патриотическом движении, в НПСР возникла некая напряженность, которая вылилась в открытую дискуссию, достаточно мучительную для всех нас. Но, полагаю, ситуация требует открытого разговора, и поэтому хотел бы задать вам несколько достаточно острых вопросов. Первый из них касается понятия "системной оппозиции", против которой восстала наша газета. Год или полтора назад оно было вброшено в наш политический лексикон и для многих означает сотрудничество с режимом, который еще вчера мы называли "оккупационным", на котором кровь наших соратников, на котором безвременная смерть миллионов соотечественников. Практика "системной оппозиции" приветствуется режимом, выгодна ему, поскольку блокирует патриотические идеи и лозунги, с которыми мы все эти годы обращались к народу, мобилизовали сопротивление. Что же такое "системная оппозиция" в контексте тотального неприятия народом нынешней власти?
Геннадий 3ЮГАНОВ. Александр Андреевич, я — реальный политик. Систему можно одолеть только более совершенной системой, а не эмоциональными всплесками и заклинаниями. При тотальном неприятии власти Ельцина уже давно весь народ был бы на улицах под нашими прежними лозунгами, о которых вы упомянули. К сожалению, ситуация сегодня другая. Информационно-психологическое оружие наших противников оказалось настолько мощным, что с его помощью продолжают подавлять волю и память, манипулировать общественным мнением. Объективности ради надо сказать, что на президентских выборах страну, по-сути, изнасиловали. Она как бы развалилась пополам. На юг от Москвы большинство голосовало за патриотов. А власть поддержали крупные и портовые города, сырьевые регионы, уголовный мир — те, кто сумел этот грабеж и массовое мародерство использовать к своей выгоде, хотя бы минимальной. За эту продажную и криминальную власть голосовала и интеллигенция, многие ученые, которые брошены на произвол судьбы, голосовали ныне бедствующие учителя и шахтеры, которые сегодня взрываются в шахтах. А тогда они стучали касками и кричали: "Даешь Ельцина и Гайдара!"
Особенности прошлого года я бы назвал: "Пять "П". Это прозрение, признание, поиск, провокации и протест. Прозрение в массе наступило, но не вылилось еще в организованный протест. Признание патриотических сил — вынужденное, власти вынуждены считаться и с Думой, и с НПСР, и с главами администраций, избранными от нашего движения. Вчера еще там стучали кулаками, говорили: "Дума — ноль", а сегодня создают тройственные комиссии, "большие четверки", идут на "круглые столы". Мы их заставили это сделать. Еще не хватает у нас силенок перейти в широкое наступление, но оборону держать научились. В прошлом году НПСР и компартия отбили четыре мощные волны провокаций, профессионально подготовленных кремлевскими старателями, которые сидели на госдачах в Во- лынском и других живописных местах. Сегодня готовится еще более мощная атака. Почему? Потому, что мы доказали свою способность конкурировать и с "партией власти", и с денежными мешками, и с закордонными технологами, и с кем угодно. Когда я учился на физмате, один из моих наставников, математик говорил: "Сложные интегралы берутся только по частям". Вот мы про- шлый год и брали по частям интеграл политической власти. Из 13 округов, довыборы в которых прошли в Думу, мы победили в 7-ми. Из 53 регионов, где были выборы глав администрации и губернаторов, мы победили в 39-ти. Во многих регионах у нас не было в законодательной власти своих представителей. Сегодня более трети в Приморье, половина в Хабаровском крае, отвоевали Новосибирскую, Красноярскую области. В 1997 году у НПСР появились эффективные молодежные структуры; появилось движение в поддержку культуры, которое возглавил писатель Розов, талантливый, мужественный и очень уважаемый человек; появилось движение деятелей науки и образования, которым руководит академик Марчук; мы завершаем подготовку конгресса товаропроизводителей, на участие в котором дали заявку более 70 движений и организаций. Можно говорить, что это ничего не дает, но мы создали все предпосылки, провели серьезную структурную подготовку к более решительному наступлению. А без нее ничего не получится. Вот Анпилову мы не раз говорили, что трудовые коллективы в массе своей не готовы к борьбе, что у нас еще нет нужного влияния в профсоюзах, что надо укрепляться там, и такая возможность есть. Вместо этого был организован "поход на Москву", который, кроме конфуза, ничего не дал. Посылка о постоянной революционности рабочих и трудящихся вообще — ложная посылка. Революционная ситуация должна вызреть. Мы, кстати, по осени проверили готовность масс к более широкому выступлению: собрали 10 миллионов подписей, провели акцию протеста крестьян, ВПК — массовый пикет в течение недели, акцию "антитеррор", приуроченную к 3-4 октября, трагическим событиям, "Женщины в защиту детей". Как показала практика, те, кто больше всего орут, оказались не в состоянии поднять ни одного вуза, ни одного крупного трудового коллектива, ни одного гарнизона. А это значит: если не вызрела ситуация — не ори о революции, а работай в трудовых коллективах, в организациях, особенно с молодежью, готовь для этого базу. Не создадите такую базу — не будет даже нормальных выборов, как случилось в Ростовской области, где мы доказали сто с лишним фактов уголовного нарушения в 42-х районах, это более половины районов области. И, хотя справедливости не нашли, уже более честно прошли выборы в Краснодарском крае, в Ставрополье, в Челябинской области, в Волгоградской. Там дали гражданам возможность бюллетенем выразить свою волю, не подтасовывали результаты и не запугивали избирательные комиссии.
А. П. Действительно, вывести всю нацию на улицы с булыжниками и с отбойными молотками не удается. Но народ кипит недовольством, катится вал забастовок. Властью недовольны не только наши сторонники. Властью недоволен мелкий бизнес, который душат налоги, челноки и торговцы, которых обирает рэкет. Властью недоволен средний бизнес, чьи заводы и фабрики разоряют кредиторы, недоволен крупный национальный бизнес, который видит, как компрадорская буржуазия сминает все предпосылки для развития отечественного капитала… Мне кажется, что в концепции "системной оппозиции", в концепции встраивания во власть происходит вольное или невольное отсечение так называемых "радикалов". Я говорю не о лидерах, не об Анпилове, Рохлине и Бабурине, даже не о себе — я говорю о тех слоях нашего патриотического движения, в которых кипит ненависть, кипит радикальный протест, драгоценный фермент националь- ного сопротивления. Я только что вернулся из Ярославской области, куда ездил по поручению НПСР. В Ярославле и увидел публикацию в "Советской России", где на первой странице даны фотография и репортажи о многотысячном движении рабочих тракторного завода в Липецке, а рядом опубликовано одно из самых спокойных, просветительских мест вашей геополитической работы. Возникло странное ощущение, что народ кипит, бунтует, выходит на свои марши протеста, а мы занимаемся мягкими, бархатными увещеваниями. Это несовпадение отмечено, и оно требует объяснений.
Г. З. Трагедия страны в том, что ее руководители не понимали сути происходящего. После Сталина в стране не было лидеров с геополитическим мышлением. Они умудрились даже прозевать научно-техническую революцию. Если мы сегодня не увидим те айсберги, на которые нас несет, катастрофа неизбежна. Надо понимать, что сильная Россия, будь она коммунистическая, псевдодемократическая или монархическая не нужна ни США, ни Западу. Это лишний конкурент для них. Мы находимся в состоянии третьей Отечественной войны, нас душат такими средствами, которые оказались эффективнее прежних нашествий. Россия сегодня в центре нового передела мира, она оккупирована информационно, финансово, организационно. Это уже не требует особых комментариев. Я в прошлом году 130 суток, каждый второй рабочий день, провел в командировках, посетил 32 ключевых региона страны: Дальний Восток, всю Сибирь, Волгу, Северный Кавказ, Черноземье… Был во многих трудовых коллективах: будь то в Реутово завод по производству спутников и крылатых ракет, или головное предприятие МАПО в Тушино по производству двигателей для МиГов, или одна из лучших верфей страны — Адмиралтейская в Ленинграде. Был и в Липецке, на этом тракторном заводе, объяснял, чем закончится "прихватизация". Но тогда рабочие не восприняли мои речи. Точно так же приехали недавно шахтеры из Воркуты с просьбой помочь организовать их съезд, объединить шахтерское движение. Раньше они в КПРФ не обращались. Когда я у них был в Воркуте и говорил, к чему приведет их поддержка "демократических реформ" — не верили, у них тогда были хорошие зарплаты. Сейчас приехали к нам. Недавно 350 тысяч учителей разом вышли и предъявили счет властям. Мы их поддержали, как и акцию протеста по невыплате пенсий, пособий и зарплат. К слову сказать, во всех “горячих точках”, будь то Приморье, Кузбасс и т.д. были наши депутаты, наши секретари, наши люди, и они сейчас очень плотно работают со всеми трудовыми коллективами.
Но, не осмыслив суть новой геополитической эпохи, невозможно выбрать правильный курс борьбы. У нас есть те, которые говорят: "Пойдем хоть с булыжником брать власть". Я им задаю вопрос: "А дальше? Назовите мне 20-30 человек, с кем вы осуществите свою программу, которую примут две трети населения, в противном случае будет гражданская война, будет бойня". Ответа на это нет. "Тогда,- говорю,- давайте, формируя массовое движение, одновременно взращивать своих лидеров". Сегодня у нас есть политики и губернаторы, на которых завтра спокойно можно делать ставку. Есть руководители думских комитетов, которые знают свое дело и готовы предложить целый пакет первоочередных законов. Есть предприниматели, освоившие новые формы хозяйствования. Есть целая плеяда международников, которые знают ситуацию в Европе и Америке, знают истоки "японского чуда" и китайских реформ, все нюансы мировой политики. Без этого знания мы будем толкаться у того же разбитого корыта, и никакого прорыва России в XXI век не будет.
Сегодня из двухполюсного мира вырастает многополюсный. США уже готовы бить по Ираку, по Боснии, по кому угодно, не считаясь ни с ООН, ни со своими союзниками. Поэтому объединяется Европа — могучий субъект, уже готовый не слушаться американского дядю, и очень важно ей помочь. Есть миллиардный Китай, который развивается невиданными темпами — это еще один центр силы. Рано списывать и Россию со счетов. Очень энергично развивается Япония. Вынужден будет объединять свои усилия арабский мир… И если Россия, патриотическая оппозиция не установят правильный тон и характер взаимоотношений внутри этой новой политической геометрии, мы будем выжаты на обочину истории и станем просто сырьевым донором. Я за прошлый год был на Ближнем Востоке, у Голанских высот, проехал вдоль "зеленой линии", разделяющей Кипр, и видел, как выращивался тот сценарий, который уже поставлен в Чечне и готовится для России. Если политик не видит и не знает этих реалий, он не найдет выхода из этой ситуации. Так что никакого противоречия между этими материалами "Советской России" я не вижу.
А. П. И все-таки, у нас есть свои международники, философы и даже богословы. Но где орговики, идущие в цеха и забои? Губительный уклад, в котором каждый год Россия не досчи- тывается полутора миллионов своих соотечественников, стал стремительно утверждаться с 93-го года, когда была принята куцая, омерзительная "конституция на крови". Эта конституция оставляет для оппозиции узкий зазор думского маневрирования. В этом тончайшем зазоре у нас есть практически один или два повода выразить свое отношение к исполнительной власти. Вся нынешняя распря внутри оппозиции имеет своим началом так называемый "вотум доверия" в Думе. Сначала мы везде и всюду заявляли, что скажем "нет!" Черномырдину, "нет!" правительству и режиму, "нет!" бюджету смерти. А когда пришло время для политического поступка, мы вдруг резко изменили курс, что вызвало непонимание и смешение в патриотических рядах. Объясните, почему необходимо было взаимодействовать с Черномырдиным, курс которого трижды провалился за эти годы и будет дальше проваливаться? Почему необходимо было идти на морально-политические издержки, которые, на мой взгляд, очень велики и могут быть еще больше? Идет понижение мировых цен на нефть, что резко снизит экспортные поступления, в серьезных инвестициях России в Давосе отказали, впереди девальвация рубля, отсутствие налогов и пустая казна. Бюджет провалится, народ будет вымирать, а ответственность за это разделит с Черномырдиным оппозиционная Дума.
Г.З. В результате переворота 1993 года за 40 дней стране было навязано такое конституционное устройство, какого не имеет ни одна страна в мире. По нашим данным, из 100 человек 95 не читали эту конституцию, но многие проголосовали за нее. А если бы люди прочитали хотя бы 43-ю главу, которая лишает их детей права на получение среднего образования, они никогда бы за такую конституцию не проголосовали. Точно так же многие забыли, что за первые три года реформ бюджета у России вообще не было. Когда надо было разворовывать, уничтожать, пропивать, им он не нужен был, бюджет — это форма контроля. Мы за него единственный раз голосовали, и не за тот, о котором говорят. Нам два года назад впервые представили к 1 сентября проект бюджета. Мы собрали лучших специалистов, и все они сказали: это продолжение политики Гайдара. Можно выбросить их проект, тогда разворуют 20-30 процентов, а можно попытаться сделать качественно иной бюджет, тогда потеряем 2-3 процента. И четыре месяца все сидели, не разгибаясь, но подготовили "бюджет развития", подготовили среднесрочную программу, которая дала бы возможность реализовать крупные проекты. В портфелях наших ученых лежат сотни гениальных открытий XXI века — хоть бы их поддержали… По нашему предложению приняли графики выплаты пенсий и пособий, хотя власти себе эту нашу инициативу присвоили. Мы голосовали в целом за бюджет. Чубайс, вся эта мерзость отреагировали сразу, убедили Ельцина доверить власть "молодым реформаторам", и первое, что сделали — выкину- ли наш бюджет на свалку. По закону, прокуратура должна была открыть уголовное дело, а Конституционный суд — заявить протест по поводу того, что главный экономический закон страны выбрасывают. Но этого не произошло. Вопреки всякой логике и закону, провели секвестр бюджета. Теперь вопрос о доверии и недоверии. Если бы дело было в Черномырдине — его бы Дума давно выгнала. Но он ведь пешка, а управляет иная команда, которая мало кому персонально известна. Она уже меняет третий состав правительства, но продолжает старую политику. И "приход молодых реформаторов" в публичную власть был частью целого сценария. Думали отправить так называемых "практиков" в отставку, на все силовые ведомства посадить, да вы, кстати, гра- мотно писали об этом, своих людей. Затем предполагалось спровоцировать разгон Думы, чтобы Чубайс все взял в свои руки, провел ликвидацию ракетно-ядерного потенциала и ратификацию СНВ-2, распродажу земли, электрических сетей, нефте- и газопроводов, железных дорог, повысил пенсионный возраст и квартирную плату. Мы своим маневром этот план сломали. "Молодые реформаторы" во власти стали не нужны, и у них отняли средства информации, финансы, энергетику. Теперь в повестку дня встал самый актуальный вопрос: "правительство национальных интересов". Власти сегодня так боятся этой идеи, что срочно ищут повода растащить патриотическое движение и не дать объединиться патриотическому движению с Думой, с Советом Федерации, с профсоюзами, национально ориентированным капиталом.
Выбор с вотумом был простой: или он, или полностью компрадорское правительство, которое будет действовать без элементарного контроля со стороны представительных органов, и разгон Думы. А это означало еще и полный паралич Совета Федерации, отсутствие всякой центральной поддержки тем главам администраций, которых мы недавно провели. Мы их всех собирали до единого, каждого опросили поименно, и все пришли тогда к единой точке зрения. Нам было сложно и тяжело, но я считаю, что в тактическом плане решение было правильным. Важно сейчас нарастить давление и заставить сформировать профессионально грамотное правительство. Ведь инфляция растет, рубль шатнулся так, что долларового запаса не хватает. А это означает, вы правы, что не будет никаких инвестиций, как их и не было, собственно говоря. В красный Китай капиталисты вложили 42 миллиарда, а в ельцинскую Россию — ничего. Этот состав правительства уже обанкротился, и для нас очень важно на этом фоне заставить пойти на формирование "правительства национальных интересов". У нас большинство в Думе и в Совете Федерации, и "реформаторы" вынуждены сейчас крутиться. Некоторые не понимают, что такое переходный период. Думают, все возьмут разом и в один день. Но даже во время Великого Октября такого не было, всегда учитывались настроения разных слоев общества. Отсюда и некоторые маневры наших глав администраций, которые тоже некоторым радикально настроенным товарищам не совсем бывают понятны. Но это — переходный период народно-освободительного, демократического выдавливания из России всей этой компрадорской, продажной клики, формирования качественно иной политики и управленческих структур. Эта тягучая, тяжкая работа, и она требует очень профессионального, грамотного разъяснения нашим сторонникам.
А.П. Однако не всегда эти разъяснения убедительны. Издержки этой неубедительности нарастают. Многим кажется странным наше поведение в Думе. До сих пор ко мне в редакцию приходят письма по докладу Рыжкова, связанному с законом о разделе продукции, где, по существу, Рыжков выглядел защитником этих антинациональных концессий. Для многих кажется непонятным стремление Селезнева и Горячевой во что бы то ни стало ратифицировать договор с Украиной, где идет страшное подавление всего русского, уничтожаются остатки русской автономии Крыма, и договор с Молдовой, по которому Приднестровье выдается молдовско-румынским сепаратистам. Говорят, что после ратификации этих договоров следующим станет договор СНВ-2, а дальше пойдет земля. Кстати, последний “круглый стол” по земле невнятно определил формулу относительно продажи земли в частные руки. Что мы делаем в Думе? Все ли у нас здесь выверено и правильно?
Г.З. Мы имеем в Думе около 180 голосов, а чтобы принять думское решение в первом чтении, надо 226. Чтобы преодолеть вето президента, это 300 голосов, надо взаимодействовать минимум с двумя-тремя фракциями. Отсюда и двойственная ситуация. Или мы примем решение, чтобы улучшить ситуацию, или отдаем все на откуп той же команде, которая издевается над страной последние годы. Я принадлежу к тем, кто считает, что если ты можешь что-то сделать для страны, для своего народа — ты обязан это сделать. Допустим, правительство предложило все разом распродать, почти все месторождения крупные и т.д. У него нет денег на поддержание шахт, изношенных на 60-80%. И если завтра вы даже возьмете власть, все равно оборудование не станет лучше. В этой ситуации появляется иная возможность. Вот Рыжков собрал лучших специалистов, и те из всего пакета, который предложило правительство, выделили семь проектов. Съездили на место, посмотрели. Это проекты, в которые можно втянуть западные фирмы и компании, заставить их осваивать эти месторождения, получая доход в пользу России — чем плохо? Конечно, и компании получат тоже. Но мы в данном случае законодательно определяем правила игры, оставляем за собой право что-то скорректировать, если вдруг что не так получается. И, вдобавок, накапливается опыт, без которого никак не обойтись. Я специально ездил в зону Пудан, вблизи Шанхая, изучал, как там работают 200 крупнейших иностранных фирм. Китайцы их не боятся, потому что не отдали им кадровую политику, четко определили правила поведения,- не на два месяца, ни одна солидная фирма не пойдет на такой срок работать,- а на пять лет вперед. Они определили уровень налогов, порядок дохода, которым западные инвесторы могут распоряжаться, и обеспечили личную безопасность. И лучшие фирмы работают там, приумножая богатства Китая, создавая мощную современную индустриальную базу. Ведь в 1930 году мы спасли страну, когда Сталин принял гениальное решение, втащив к нам немецкие фирмы, с которыми через 10 лет пришлось воевать. Не построй он тогда с их помощью Сталинградский тракторный, Челябинский и другие — мы бы войны не выиграли.
Теперь об Украине и Белоруссии. Демократы против Белоруссии, против связей и контактов с их производствами. А мы пошли другим путем: заключили прямые контракты с Краснодарским краем, с Волгоградом, с другими регионами, и эти контракты дали работу целым отраслям производства. У Белоруссии в 1997 году лучшие показатели в Европе по производству, прирост составил 10-12%, несмотря на всякие крики и т.д. А можно было сидеть и со стороны смотреть, какие провокации готовят с тем же Шереметом, чтобы не дать нашему союзу состояться. С Украиной то же самое. Вот сейчас некоторые радикалы не хотят подписывать договор. Да, там есть изъяны, он мог быть лучше. Но этот договор существенно сближает нас с братским народом Украины. Ведь там скоро выборы в Верховную Раду, и многие хотят затормозить ратификацию, чтобы на этой волне поднять истерику антирусскую, провести в Раду националистов, которые оголтело против нашего союза. В результате мы создадим благоприятные условия для укрепления антирусских сил. И я здесь поддерживаю точку зрения Светланы Горячевой, которая очень активно работает, что этот договор надо ратифицировать и идти дальше по линии развития связей.
Что касается земли, здесь наша позиция абсолютно жесткая. На "круглом столе" и Селезнев, и Зюганов, и Рыжков, и все мы в категорической форме сказали: "Никакой продажи сельхозугодий! Никто из нас за это не голосовал и никогда голосовать не будет". Мы объяснили гражданам, которые в последние годы получили в личное пользование 15 миллионов гектаров земли под домом, садом, гаражом, огородом и т.д. — они могут это перепродавать, передавать по наследству, интересы их тут защищены. Более того, я предложил: если надо, давайте добавим еще по 10 соток каждому бесплатно, пусть кто хочет, выращивает, это спасает многие семьи. Но не сельхозугодья! Купля-продажа земли — это потеря страны и большая гражданская война, особенно для Северного Кавказа, где все казачьи округа сказали "нет!", там всегда общинное землепользование было. Что касается Аяцкова в Саратове, то это политическая, правовая Чечня, потому что земельные отношения регулируются федеральным законодательством, а тут создан прецедент, который надо пресечь немедленно. Но и президент, и Конституционный суд поощряют этот сепаратизм, связанный с распродажей земли, и, говорят, сами науськивали Аяцкова. Мы сейчас пошли снизу, уже многие регионы приняли решение, а некоторые и референдумы провели у себя, такие, как Алтай,- что они не будут продавать. И пусть не надрываются Ельцин с Черномырдиным.
Не знаково ли прозвучали слова главы спецкомиссии ООН по разоружению Ирака Р.Батлера о том, что Багдад обладает достаточным количеством биологического оружия, чтобы “стереть с лица земли” (именно!) Тель-Авив? И как читаются эти знаки на фоне заявлений Олбрайт: ей, мол, смертельно надоели жалобы и демарши обеих сторон израильско-палестинского конфликта, и она обвиняет и тех, и других? Если это не призыв к действию, то как минимум — очевидный намек на возможность его осуществления! Назначена дата военного удара по Ираку — 17 февраля. И американцам удается переломить настрой Европы. Шведское правительство признало необходимость “решительных действий”. После встречи с Олбрайт МИД Франции (Ю.Ведрин) заявил, что “если дипломатия не принесет результатов, то применение оружия станет неизбежным”. Заметим: это было сказано спустя несколько часов после российско-французских переговоров, на которых Москва и Париж пообещали выступать единым фронтом против войны. Применение силы против Ирака уже считает возможным и Германия, которая хотя и выступает за “более приемлемое мирное урегулирование кризиса”, но держит “свой бронепоезд на запасном пути” и отчаянно торгуется с США за цену перевода этой штуки “на основные рельсы”. Так не попадем ли мы впросак в очередной раз? Еще и еще раз подчеркну — при абсолютной непрозрачности талантливого иракского лидера?
Между тем, мы и так за эти годы слишком много потеряли и слишком мало приобрели. Потерять последнее и ничего не получить взамен (кроме эффектных и бессмысленных поездок наших эмиссаров в Китай и игр на поле “европейской политики”, где нас обыгрывали всегда, начиная с XVIII века и ранее, и где сейчас нас продадут за медный грош, с кем бы и как бы Ельцин ни целовался на Урале) может только безумец или самоубийца.
В российской политике хватает и тех, и других. Но в ней не перевелись и разумные люди, способные “вводить в берега” чьи-то безумства и танатические порывы. Им и адресованы данные опасные размышления.
С.КУРГИНЯН
ОДНА ОППОЗИЦИЯ — ДВА ВЗГЛЯДА ( ДИАЛОГ АЛЕКСАНДРА ПРОХАНОВА И ГЕННАДИЯ ЗЮГАНОВА )
Александр ПРОХАНОВ. Геннадий Андреевич, не секрет, что в нашем патриотическом движении, в НПСР возникла некая напряженность, которая вылилась в открытую дискуссию, достаточно мучительную для всех нас. Но, полагаю, ситуация требует открытого разговора, и поэтому хотел бы задать вам несколько достаточно острых вопросов. Первый из них касается понятия "системной оппозиции", против которой восстала наша газета. Год или полтора назад оно было вброшено в наш политический лексикон и для многих означает сотрудничество с режимом, который еще вчера мы называли "оккупационным", на котором кровь наших соратников, на котором безвременная смерть миллионов соотечественников. Практика "системной оппозиции" приветствуется режимом, выгодна ему, поскольку блокирует патриотические идеи и лозунги, с которыми мы все эти годы обращались к народу, мобилизовали сопротивление. Что же такое "системная оппозиция" в контексте тотального неприятия народом нынешней власти?
Геннадий 3ЮГАНОВ. Александр Андреевич, я — реальный политик. Систему можно одолеть только более совершенной системой, а не эмоциональными всплесками и заклинаниями. При тотальном неприятии власти Ельцина уже давно весь народ был бы на улицах под нашими прежними лозунгами, о которых вы упомянули. К сожалению, ситуация сегодня другая. Информационно-психологическое оружие наших противников оказалось настолько мощным, что с его помощью продолжают подавлять волю и память, манипулировать общественным мнением. Объективности ради надо сказать, что на президентских выборах страну, по-сути, изнасиловали. Она как бы развалилась пополам. На юг от Москвы большинство голосовало за патриотов. А власть поддержали крупные и портовые города, сырьевые регионы, уголовный мир — те, кто сумел этот грабеж и массовое мародерство использовать к своей выгоде, хотя бы минимальной. За эту продажную и криминальную власть голосовала и интеллигенция, многие ученые, которые брошены на произвол судьбы, голосовали ныне бедствующие учителя и шахтеры, которые сегодня взрываются в шахтах. А тогда они стучали касками и кричали: "Даешь Ельцина и Гайдара!"
Особенности прошлого года я бы назвал: "Пять "П". Это прозрение, признание, поиск, провокации и протест. Прозрение в массе наступило, но не вылилось еще в организованный протест. Признание патриотических сил — вынужденное, власти вынуждены считаться и с Думой, и с НПСР, и с главами администраций, избранными от нашего движения. Вчера еще там стучали кулаками, говорили: "Дума — ноль", а сегодня создают тройственные комиссии, "большие четверки", идут на "круглые столы". Мы их заставили это сделать. Еще не хватает у нас силенок перейти в широкое наступление, но оборону держать научились. В прошлом году НПСР и компартия отбили четыре мощные волны провокаций, профессионально подготовленных кремлевскими старателями, которые сидели на госдачах в Во- лынском и других живописных местах. Сегодня готовится еще более мощная атака. Почему? Потому, что мы доказали свою способность конкурировать и с "партией власти", и с денежными мешками, и с закордонными технологами, и с кем угодно. Когда я учился на физмате, один из моих наставников, математик говорил: "Сложные интегралы берутся только по частям". Вот мы про- шлый год и брали по частям интеграл политической власти. Из 13 округов, довыборы в которых прошли в Думу, мы победили в 7-ми. Из 53 регионов, где были выборы глав администрации и губернаторов, мы победили в 39-ти. Во многих регионах у нас не было в законодательной власти своих представителей. Сегодня более трети в Приморье, половина в Хабаровском крае, отвоевали Новосибирскую, Красноярскую области. В 1997 году у НПСР появились эффективные молодежные структуры; появилось движение в поддержку культуры, которое возглавил писатель Розов, талантливый, мужественный и очень уважаемый человек; появилось движение деятелей науки и образования, которым руководит академик Марчук; мы завершаем подготовку конгресса товаропроизводителей, на участие в котором дали заявку более 70 движений и организаций. Можно говорить, что это ничего не дает, но мы создали все предпосылки, провели серьезную структурную подготовку к более решительному наступлению. А без нее ничего не получится. Вот Анпилову мы не раз говорили, что трудовые коллективы в массе своей не готовы к борьбе, что у нас еще нет нужного влияния в профсоюзах, что надо укрепляться там, и такая возможность есть. Вместо этого был организован "поход на Москву", который, кроме конфуза, ничего не дал. Посылка о постоянной революционности рабочих и трудящихся вообще — ложная посылка. Революционная ситуация должна вызреть. Мы, кстати, по осени проверили готовность масс к более широкому выступлению: собрали 10 миллионов подписей, провели акцию протеста крестьян, ВПК — массовый пикет в течение недели, акцию "антитеррор", приуроченную к 3-4 октября, трагическим событиям, "Женщины в защиту детей". Как показала практика, те, кто больше всего орут, оказались не в состоянии поднять ни одного вуза, ни одного крупного трудового коллектива, ни одного гарнизона. А это значит: если не вызрела ситуация — не ори о революции, а работай в трудовых коллективах, в организациях, особенно с молодежью, готовь для этого базу. Не создадите такую базу — не будет даже нормальных выборов, как случилось в Ростовской области, где мы доказали сто с лишним фактов уголовного нарушения в 42-х районах, это более половины районов области. И, хотя справедливости не нашли, уже более честно прошли выборы в Краснодарском крае, в Ставрополье, в Челябинской области, в Волгоградской. Там дали гражданам возможность бюллетенем выразить свою волю, не подтасовывали результаты и не запугивали избирательные комиссии.
А. П. Действительно, вывести всю нацию на улицы с булыжниками и с отбойными молотками не удается. Но народ кипит недовольством, катится вал забастовок. Властью недовольны не только наши сторонники. Властью недоволен мелкий бизнес, который душат налоги, челноки и торговцы, которых обирает рэкет. Властью недоволен средний бизнес, чьи заводы и фабрики разоряют кредиторы, недоволен крупный национальный бизнес, который видит, как компрадорская буржуазия сминает все предпосылки для развития отечественного капитала… Мне кажется, что в концепции "системной оппозиции", в концепции встраивания во власть происходит вольное или невольное отсечение так называемых "радикалов". Я говорю не о лидерах, не об Анпилове, Рохлине и Бабурине, даже не о себе — я говорю о тех слоях нашего патриотического движения, в которых кипит ненависть, кипит радикальный протест, драгоценный фермент националь- ного сопротивления. Я только что вернулся из Ярославской области, куда ездил по поручению НПСР. В Ярославле и увидел публикацию в "Советской России", где на первой странице даны фотография и репортажи о многотысячном движении рабочих тракторного завода в Липецке, а рядом опубликовано одно из самых спокойных, просветительских мест вашей геополитической работы. Возникло странное ощущение, что народ кипит, бунтует, выходит на свои марши протеста, а мы занимаемся мягкими, бархатными увещеваниями. Это несовпадение отмечено, и оно требует объяснений.
Г. З. Трагедия страны в том, что ее руководители не понимали сути происходящего. После Сталина в стране не было лидеров с геополитическим мышлением. Они умудрились даже прозевать научно-техническую революцию. Если мы сегодня не увидим те айсберги, на которые нас несет, катастрофа неизбежна. Надо понимать, что сильная Россия, будь она коммунистическая, псевдодемократическая или монархическая не нужна ни США, ни Западу. Это лишний конкурент для них. Мы находимся в состоянии третьей Отечественной войны, нас душат такими средствами, которые оказались эффективнее прежних нашествий. Россия сегодня в центре нового передела мира, она оккупирована информационно, финансово, организационно. Это уже не требует особых комментариев. Я в прошлом году 130 суток, каждый второй рабочий день, провел в командировках, посетил 32 ключевых региона страны: Дальний Восток, всю Сибирь, Волгу, Северный Кавказ, Черноземье… Был во многих трудовых коллективах: будь то в Реутово завод по производству спутников и крылатых ракет, или головное предприятие МАПО в Тушино по производству двигателей для МиГов, или одна из лучших верфей страны — Адмиралтейская в Ленинграде. Был и в Липецке, на этом тракторном заводе, объяснял, чем закончится "прихватизация". Но тогда рабочие не восприняли мои речи. Точно так же приехали недавно шахтеры из Воркуты с просьбой помочь организовать их съезд, объединить шахтерское движение. Раньше они в КПРФ не обращались. Когда я у них был в Воркуте и говорил, к чему приведет их поддержка "демократических реформ" — не верили, у них тогда были хорошие зарплаты. Сейчас приехали к нам. Недавно 350 тысяч учителей разом вышли и предъявили счет властям. Мы их поддержали, как и акцию протеста по невыплате пенсий, пособий и зарплат. К слову сказать, во всех “горячих точках”, будь то Приморье, Кузбасс и т.д. были наши депутаты, наши секретари, наши люди, и они сейчас очень плотно работают со всеми трудовыми коллективами.
Но, не осмыслив суть новой геополитической эпохи, невозможно выбрать правильный курс борьбы. У нас есть те, которые говорят: "Пойдем хоть с булыжником брать власть". Я им задаю вопрос: "А дальше? Назовите мне 20-30 человек, с кем вы осуществите свою программу, которую примут две трети населения, в противном случае будет гражданская война, будет бойня". Ответа на это нет. "Тогда,- говорю,- давайте, формируя массовое движение, одновременно взращивать своих лидеров". Сегодня у нас есть политики и губернаторы, на которых завтра спокойно можно делать ставку. Есть руководители думских комитетов, которые знают свое дело и готовы предложить целый пакет первоочередных законов. Есть предприниматели, освоившие новые формы хозяйствования. Есть целая плеяда международников, которые знают ситуацию в Европе и Америке, знают истоки "японского чуда" и китайских реформ, все нюансы мировой политики. Без этого знания мы будем толкаться у того же разбитого корыта, и никакого прорыва России в XXI век не будет.
Сегодня из двухполюсного мира вырастает многополюсный. США уже готовы бить по Ираку, по Боснии, по кому угодно, не считаясь ни с ООН, ни со своими союзниками. Поэтому объединяется Европа — могучий субъект, уже готовый не слушаться американского дядю, и очень важно ей помочь. Есть миллиардный Китай, который развивается невиданными темпами — это еще один центр силы. Рано списывать и Россию со счетов. Очень энергично развивается Япония. Вынужден будет объединять свои усилия арабский мир… И если Россия, патриотическая оппозиция не установят правильный тон и характер взаимоотношений внутри этой новой политической геометрии, мы будем выжаты на обочину истории и станем просто сырьевым донором. Я за прошлый год был на Ближнем Востоке, у Голанских высот, проехал вдоль "зеленой линии", разделяющей Кипр, и видел, как выращивался тот сценарий, который уже поставлен в Чечне и готовится для России. Если политик не видит и не знает этих реалий, он не найдет выхода из этой ситуации. Так что никакого противоречия между этими материалами "Советской России" я не вижу.
А. П. И все-таки, у нас есть свои международники, философы и даже богословы. Но где орговики, идущие в цеха и забои? Губительный уклад, в котором каждый год Россия не досчи- тывается полутора миллионов своих соотечественников, стал стремительно утверждаться с 93-го года, когда была принята куцая, омерзительная "конституция на крови". Эта конституция оставляет для оппозиции узкий зазор думского маневрирования. В этом тончайшем зазоре у нас есть практически один или два повода выразить свое отношение к исполнительной власти. Вся нынешняя распря внутри оппозиции имеет своим началом так называемый "вотум доверия" в Думе. Сначала мы везде и всюду заявляли, что скажем "нет!" Черномырдину, "нет!" правительству и режиму, "нет!" бюджету смерти. А когда пришло время для политического поступка, мы вдруг резко изменили курс, что вызвало непонимание и смешение в патриотических рядах. Объясните, почему необходимо было взаимодействовать с Черномырдиным, курс которого трижды провалился за эти годы и будет дальше проваливаться? Почему необходимо было идти на морально-политические издержки, которые, на мой взгляд, очень велики и могут быть еще больше? Идет понижение мировых цен на нефть, что резко снизит экспортные поступления, в серьезных инвестициях России в Давосе отказали, впереди девальвация рубля, отсутствие налогов и пустая казна. Бюджет провалится, народ будет вымирать, а ответственность за это разделит с Черномырдиным оппозиционная Дума.
Г.З. В результате переворота 1993 года за 40 дней стране было навязано такое конституционное устройство, какого не имеет ни одна страна в мире. По нашим данным, из 100 человек 95 не читали эту конституцию, но многие проголосовали за нее. А если бы люди прочитали хотя бы 43-ю главу, которая лишает их детей права на получение среднего образования, они никогда бы за такую конституцию не проголосовали. Точно так же многие забыли, что за первые три года реформ бюджета у России вообще не было. Когда надо было разворовывать, уничтожать, пропивать, им он не нужен был, бюджет — это форма контроля. Мы за него единственный раз голосовали, и не за тот, о котором говорят. Нам два года назад впервые представили к 1 сентября проект бюджета. Мы собрали лучших специалистов, и все они сказали: это продолжение политики Гайдара. Можно выбросить их проект, тогда разворуют 20-30 процентов, а можно попытаться сделать качественно иной бюджет, тогда потеряем 2-3 процента. И четыре месяца все сидели, не разгибаясь, но подготовили "бюджет развития", подготовили среднесрочную программу, которая дала бы возможность реализовать крупные проекты. В портфелях наших ученых лежат сотни гениальных открытий XXI века — хоть бы их поддержали… По нашему предложению приняли графики выплаты пенсий и пособий, хотя власти себе эту нашу инициативу присвоили. Мы голосовали в целом за бюджет. Чубайс, вся эта мерзость отреагировали сразу, убедили Ельцина доверить власть "молодым реформаторам", и первое, что сделали — выкину- ли наш бюджет на свалку. По закону, прокуратура должна была открыть уголовное дело, а Конституционный суд — заявить протест по поводу того, что главный экономический закон страны выбрасывают. Но этого не произошло. Вопреки всякой логике и закону, провели секвестр бюджета. Теперь вопрос о доверии и недоверии. Если бы дело было в Черномырдине — его бы Дума давно выгнала. Но он ведь пешка, а управляет иная команда, которая мало кому персонально известна. Она уже меняет третий состав правительства, но продолжает старую политику. И "приход молодых реформаторов" в публичную власть был частью целого сценария. Думали отправить так называемых "практиков" в отставку, на все силовые ведомства посадить, да вы, кстати, гра- мотно писали об этом, своих людей. Затем предполагалось спровоцировать разгон Думы, чтобы Чубайс все взял в свои руки, провел ликвидацию ракетно-ядерного потенциала и ратификацию СНВ-2, распродажу земли, электрических сетей, нефте- и газопроводов, железных дорог, повысил пенсионный возраст и квартирную плату. Мы своим маневром этот план сломали. "Молодые реформаторы" во власти стали не нужны, и у них отняли средства информации, финансы, энергетику. Теперь в повестку дня встал самый актуальный вопрос: "правительство национальных интересов". Власти сегодня так боятся этой идеи, что срочно ищут повода растащить патриотическое движение и не дать объединиться патриотическому движению с Думой, с Советом Федерации, с профсоюзами, национально ориентированным капиталом.
Выбор с вотумом был простой: или он, или полностью компрадорское правительство, которое будет действовать без элементарного контроля со стороны представительных органов, и разгон Думы. А это означало еще и полный паралич Совета Федерации, отсутствие всякой центральной поддержки тем главам администраций, которых мы недавно провели. Мы их всех собирали до единого, каждого опросили поименно, и все пришли тогда к единой точке зрения. Нам было сложно и тяжело, но я считаю, что в тактическом плане решение было правильным. Важно сейчас нарастить давление и заставить сформировать профессионально грамотное правительство. Ведь инфляция растет, рубль шатнулся так, что долларового запаса не хватает. А это означает, вы правы, что не будет никаких инвестиций, как их и не было, собственно говоря. В красный Китай капиталисты вложили 42 миллиарда, а в ельцинскую Россию — ничего. Этот состав правительства уже обанкротился, и для нас очень важно на этом фоне заставить пойти на формирование "правительства национальных интересов". У нас большинство в Думе и в Совете Федерации, и "реформаторы" вынуждены сейчас крутиться. Некоторые не понимают, что такое переходный период. Думают, все возьмут разом и в один день. Но даже во время Великого Октября такого не было, всегда учитывались настроения разных слоев общества. Отсюда и некоторые маневры наших глав администраций, которые тоже некоторым радикально настроенным товарищам не совсем бывают понятны. Но это — переходный период народно-освободительного, демократического выдавливания из России всей этой компрадорской, продажной клики, формирования качественно иной политики и управленческих структур. Эта тягучая, тяжкая работа, и она требует очень профессионального, грамотного разъяснения нашим сторонникам.
А.П. Однако не всегда эти разъяснения убедительны. Издержки этой неубедительности нарастают. Многим кажется странным наше поведение в Думе. До сих пор ко мне в редакцию приходят письма по докладу Рыжкова, связанному с законом о разделе продукции, где, по существу, Рыжков выглядел защитником этих антинациональных концессий. Для многих кажется непонятным стремление Селезнева и Горячевой во что бы то ни стало ратифицировать договор с Украиной, где идет страшное подавление всего русского, уничтожаются остатки русской автономии Крыма, и договор с Молдовой, по которому Приднестровье выдается молдовско-румынским сепаратистам. Говорят, что после ратификации этих договоров следующим станет договор СНВ-2, а дальше пойдет земля. Кстати, последний “круглый стол” по земле невнятно определил формулу относительно продажи земли в частные руки. Что мы делаем в Думе? Все ли у нас здесь выверено и правильно?
Г.З. Мы имеем в Думе около 180 голосов, а чтобы принять думское решение в первом чтении, надо 226. Чтобы преодолеть вето президента, это 300 голосов, надо взаимодействовать минимум с двумя-тремя фракциями. Отсюда и двойственная ситуация. Или мы примем решение, чтобы улучшить ситуацию, или отдаем все на откуп той же команде, которая издевается над страной последние годы. Я принадлежу к тем, кто считает, что если ты можешь что-то сделать для страны, для своего народа — ты обязан это сделать. Допустим, правительство предложило все разом распродать, почти все месторождения крупные и т.д. У него нет денег на поддержание шахт, изношенных на 60-80%. И если завтра вы даже возьмете власть, все равно оборудование не станет лучше. В этой ситуации появляется иная возможность. Вот Рыжков собрал лучших специалистов, и те из всего пакета, который предложило правительство, выделили семь проектов. Съездили на место, посмотрели. Это проекты, в которые можно втянуть западные фирмы и компании, заставить их осваивать эти месторождения, получая доход в пользу России — чем плохо? Конечно, и компании получат тоже. Но мы в данном случае законодательно определяем правила игры, оставляем за собой право что-то скорректировать, если вдруг что не так получается. И, вдобавок, накапливается опыт, без которого никак не обойтись. Я специально ездил в зону Пудан, вблизи Шанхая, изучал, как там работают 200 крупнейших иностранных фирм. Китайцы их не боятся, потому что не отдали им кадровую политику, четко определили правила поведения,- не на два месяца, ни одна солидная фирма не пойдет на такой срок работать,- а на пять лет вперед. Они определили уровень налогов, порядок дохода, которым западные инвесторы могут распоряжаться, и обеспечили личную безопасность. И лучшие фирмы работают там, приумножая богатства Китая, создавая мощную современную индустриальную базу. Ведь в 1930 году мы спасли страну, когда Сталин принял гениальное решение, втащив к нам немецкие фирмы, с которыми через 10 лет пришлось воевать. Не построй он тогда с их помощью Сталинградский тракторный, Челябинский и другие — мы бы войны не выиграли.
Теперь об Украине и Белоруссии. Демократы против Белоруссии, против связей и контактов с их производствами. А мы пошли другим путем: заключили прямые контракты с Краснодарским краем, с Волгоградом, с другими регионами, и эти контракты дали работу целым отраслям производства. У Белоруссии в 1997 году лучшие показатели в Европе по производству, прирост составил 10-12%, несмотря на всякие крики и т.д. А можно было сидеть и со стороны смотреть, какие провокации готовят с тем же Шереметом, чтобы не дать нашему союзу состояться. С Украиной то же самое. Вот сейчас некоторые радикалы не хотят подписывать договор. Да, там есть изъяны, он мог быть лучше. Но этот договор существенно сближает нас с братским народом Украины. Ведь там скоро выборы в Верховную Раду, и многие хотят затормозить ратификацию, чтобы на этой волне поднять истерику антирусскую, провести в Раду националистов, которые оголтело против нашего союза. В результате мы создадим благоприятные условия для укрепления антирусских сил. И я здесь поддерживаю точку зрения Светланы Горячевой, которая очень активно работает, что этот договор надо ратифицировать и идти дальше по линии развития связей.
Что касается земли, здесь наша позиция абсолютно жесткая. На "круглом столе" и Селезнев, и Зюганов, и Рыжков, и все мы в категорической форме сказали: "Никакой продажи сельхозугодий! Никто из нас за это не голосовал и никогда голосовать не будет". Мы объяснили гражданам, которые в последние годы получили в личное пользование 15 миллионов гектаров земли под домом, садом, гаражом, огородом и т.д. — они могут это перепродавать, передавать по наследству, интересы их тут защищены. Более того, я предложил: если надо, давайте добавим еще по 10 соток каждому бесплатно, пусть кто хочет, выращивает, это спасает многие семьи. Но не сельхозугодья! Купля-продажа земли — это потеря страны и большая гражданская война, особенно для Северного Кавказа, где все казачьи округа сказали "нет!", там всегда общинное землепользование было. Что касается Аяцкова в Саратове, то это политическая, правовая Чечня, потому что земельные отношения регулируются федеральным законодательством, а тут создан прецедент, который надо пресечь немедленно. Но и президент, и Конституционный суд поощряют этот сепаратизм, связанный с распродажей земли, и, говорят, сами науськивали Аяцкова. Мы сейчас пошли снизу, уже многие регионы приняли решение, а некоторые и референдумы провели у себя, такие, как Алтай,- что они не будут продавать. И пусть не надрываются Ельцин с Черномырдиным.