Страница:
– Стасик… – Светка чмокнула в щеку, дала понять подружкам, мол, этот занят, этот мой. – Стасик, а мы пришли лекцию послушать.
– Лекция переносится на завтра, но, раз пришли, давайте знакомиться… – вздохнул я и поочередно представил девушкам своих приятелей. Парни, казалось, забыли, зачем приехали на Север. Казалось, приехали они исключительно ради того, чтобы познакомиться с местными шмарами. Пожалуй, лишь Захар, один из четырех, сохранил холодный рассудок, поскольку на Захарку запала уж совсем вульгарная девица с выкрашенными в голубой цвет волосами. У остальных мужиков рожи светились счастьем, будто впервые баб увидели.
На пары разбились мгновенно. И как-то само собою получилось, что минут через несколько мы, все пять пар, уже сидели на лавочках посреди убогой детской площадки, метрах в пятидесяти от дома – очага культуры. Дамы дымили сигаретами и громко хихикали, мужчины тихо болтали всякие разные глупости, время побежало с проворством молодого сперматозоида.
А между тем к Дому культуры стекался народ. Мимо наших лавочек шагали серьезные мужчины и сосредоточенные юноши, у всех спортивные сумки и важный вид. Диагноз очевиден – идут на тренировку местной секции ушу. Среди спешащих приобщиться к китайским боевым искусствам мною, помимо мужиков, было замечено и несколько мясистых двадцатилетних теток. Парадоксально – иную дамочку за сорок совершенно не повернется язык назвать кроме как «девушка», а иную девушку автоматически обзываешь «теткой».
Время бежало и бежало. Возникла в отдалении понурая фигура Пети Колесова, потопталась, стараясь обратить на себя внимание, и, никем не окликнутый, Петя исчез, как тень папаши Гамлета. Иссяк поток спешащих на тренировку, а я так и не вычислил в толпе тренера, основного зачинщика здешней секции. Хотя особенно никого вычленять из толпы и не стремился, Светка мешала. Льнула ко мне, заставляла воображение перепрыгнуть часов на шесть вперед и представить, что мы учудим сегодня в ночи на белых простынях.
Когда длинная минутная стрелка обежала полтора круга на циферблате моих «Командирских» часов, я взял себя в руки и протрубил общий сбор:
– Парни! Пора работать. Пришло время знакомиться с тутошним мастером. Светушка, роза моя, куда нам приходить после трудов праведных? Адресок живописуй, ласточка…
– Стас, может, девушки нас обождут, а? – предложил Толик с соседней лавочки, взглянув на меня круглыми шалыми глазами мартовского кота. И кушать хочется котяре, и течную киску бросить никак невозможно. Толина кошечка, рыженькая да грудастенькая, держала его под руку так, что мужской локоть утопал в обтянутом тонким свитерком пышном бюсте, словно в подушке.
– Пусть девушки посмотрят, как мы будем с местными знакомиться! – развил предложение Толика обычно здравомыслящий Серега Контимиров.
– Хочу! Хочу! Хочу посмотреть! – завизжала деваха рядом с Серегой. Контимиров посмотрел на нее и заулыбался улыбкой кретина, не поддающегося лечению. Ноги у Сережкиной соседки росли от ушей, немудрено, что парень малость тронулся. Такие ножки встретишь не часто.
– Я не жрамши с утра. Предлагаю женщинам заняться ужином, а мы пока… – попробовал прозрачно намекнуть на необходимость трезвого подхода к деловым аспектам нашей поездки Захар, но чувиха с синими волосами не пожелала слушать трезвых предложений.
– Вам бы, мужики, только пожрать! – возмутилась северная Мальвина. – Вам бы только на кухню женщину загнать и потом в койку опрокинуть!
Леха Митрохин в общей дискуссии не участвовал. Миниатюрная брюнетка в модных здесь болгарских джинсах «Рила» заставила Леху забыть о насущном и подумать о вечном. О тех, кто придет после нас, о том, какой физиологический процесс предшествует появлению на свет нового человека.
В молодые годы половой гормон разжижает мозги круче любой отравы. Иначе, я полагаю, количество браков строго соответствовало бы количеству умственно отсталых, в медицинском смысле этого понятия, индивидуумов. Проклятый половой гормон порушил всю нашу тщательно продуманную программу действий. По крайней мере, три мушкетера – Толик, Серега и Леха – жаждали выпендриться перед бабами. Я и Захар выпадали из общего ряда лишь потому, что я успел вдоволь наиграться со Светкой в поезде, а Захару его Мальвина не особо глянулась. Оставалось уповать, что местный ушуист-самоучка действительно окажется, грубо говоря, «фуфлом», ибо, окажись местный тренер хоть самим Брюсом Ли, воскресшим из мертвых, все одно шибко озабоченные мушкетеры бросятся на него, как на амбразуру вражеского дота. Половой гормон провоцировал самцов на «брачные танцы» перед самочками. Победоносный поединок перед совокуплением – мечта любого молодого и сильного самца.
– Ладно, девочки и мальчики, куртизане и куртизанки… – почесал я затылок. – Пошли, посетим тренировку конкурента всей гурьбой. Единственное условие – девочки держатся кучкой и ведут себя тихо, как мышки. Договорились, Светик?
– Уболтал, Стасик, мы согласные. – Светка оказалась лидером среди подружек, и ее слушались. – Девчата, ведем себя, как на уроке физики.
Со школьными уроками физики у девушек были связаны какие-то общие воспоминания. Все пятеро, во главе со Светкой, дружно прыснули и с видимым трудом удержались от приступа дебильного хохота.
Общие воспоминания самок и общие заботы самцов разделили наш маленький смешанный коллектив на две группы по половому признаку. К Дому культуры первыми подошли мужественные юноши, стайка женственных девушек отстала на шаг. И тем, и другим нужно было пошептаться.
– Мужики! – громко прошептал Толик. – Переодеваемся в коридоре, перед входом в спортзал. Входим и устраиваем тренеру «ручеек».
«Ручейком» Толик называл спарринг со сменой партнеров. Один кто-то, в данном случае наш конкурент, спаррингует по очереди с оппонентами. Секунд по пятнадцать с каждым, и так по кругу, в замкнутом цикле.
– Но в щелочку, конечно же, предварительно понаблюдаем, чем они там занимаются и каков здешний мастер? – поспешил уточнить я.
– Да ну… Неудобно как-то в щелки подсматривать, – прошептал Леха. – Перед бабами неудобно.
– Неудобно штаны через голову надевать, – произнес Захар обычным голосом, игнорируя общую манеру переговариваться шепотом. – По уму, положено прийти к началу тренировки, все посмотреть внимательно и в конце либо прогибаемся перед местным бугром, либо «ручейки» устраиваем! А вы запали на мокрощелок и гоношитесь теперь, как… как не знаю кто!
– Тихо ты! – Серега Контимиров оглянулся, с опаской покосился на стайку «мокрощелок», бредущих шагах в десяти вслед за нами по коридорам Дома культуры. – Тише, не ори, услышат.
– Мужики, вроде пришли… – Толик остановился подле чуть приоткрытой массивной двери. Сквозь узкую щель в коридор гулким эхом проникали разнообразные звуки, которые мы, профессионалы от ушу, ни с какими другими шумами не могли перепутать. В спортзале происходил «легкий» тренировочный спарринг – все тренирующиеся разбились на пары и силятся драться по определенным правилам.
– Стас, сходи, задержи девок, развлеки и отвлеки, – велел Толик по-деловому. – Я пока в щелку понаблюдаю, остальные переодевайтесь в темпе.
Я перехватил девушек на подходе к залу. Рассказал им похабный анекдот, рассмешил и отправил перекурить в дамский сортир. На удачу дверца с буквой Ж оказалась совсем рядом. Когда я бегом вернулся к своим подельникам, все, в том числе и Толик, успели переодеться.
– Стас, в темпе напяливай форму, и пошли показательную порку устраивать! – Толик нехорошо улыбнулся. – Тренер – профан полный, ученики – лохи. Я минуточку за ними понаблюдал, чуть не помер со смеху. Ни фига не умеют, ни фига не знают! Энтузиасты, блин…
Вытряхнув из целлофанового пакета спортивную форму, я по-быстрому стянул через голову теплый свитер. Спортивная форма у нас, всех пятерых, была единообразная. Гимнастические тапочки-чешки, черные футболки и покрашенные в черный цвет штаны от дзюдоистских кимоно. Я переоделся в аккурат к выходу из комнаты Ж девушек-курильщиц. Подойдя к нам, юные дамы получили вежливые инструкции, как себя вести, и согласились подержать наши цивильные костюмы пока мы, супермены, будем «работать». Толик распахнул дверь в зал и первым перешагнул порог. Я вошел вторым.
Спортивный зал был хорош. Очень хорош. Огромный, с высоченными потолками. Я думаю, его строили с расчетом на то, чтобы трудящимся было где погонять в футбол долгой полярной ночью. Однако трудящиеся увлеклись модным ушу и вовсю колотили друг дружку кулаками. Одеты были трудящиеся и учащиеся кто во что горазд. В основном преобладали чернильно-синие треники и маечки. И только товарищ тренер гарцевал в «фирменном» венгерском кимоно. Такие кимоно для дзюдо по сорок рэ за штуку в начале восьмидесятых массово завезли в Союз. На мне самом были штаны от точно такого же кимоно, только крашеные.
Одного беглого взгляда мне хватило, чтобы понять: тренер – дилетант. Занимался, наверное, карате в армии (знаем мы, что за «карате» преподают в армии рядовым. «Корыто», а не «карате». Поинтриговали в свое время генералы, уничтожили отечественную «рукопашку», и теперь солдатики вместо сверхэффективного «удара с наскоком и доворотом», тужатся изобразить декоративное «ека-тоби-гири», без слез не глянешь), а после службы, очевидно, разучивал «кунгфу» по слепым ксерокопиям.
У китайцев есть афоризм: «Если заблуждение искренне, оно становится истиной». Лукавят узкоглазые, дурят нашего брата славянина. Заблуждение, оно и есть заблуждение. Потренируй я с месяцок всех этих дядек, юнцов да нескольких теток в придачу, они бы у меня так уродливо, как сейчас, специально двигаться не смогли бы, на спор. Больно смотреть, как взрослые, вообще-то, люди истязают себя неестественными, вымученными позами и норовят достать друг дружку тем, что местный тренер называет «ударом».
– Почему посторонние в зале?! – заорал мужик в кимоно «маде ин Венгрия» и двинулся нам навстречу, топая по деревянному полу босыми пятками, лавируя меж «спаррингующих» пар. – Кто такие? Кто разрешил?!
Тренер подошел совсем близко, и мы смогли его как следует рассмотреть. Где-то под метр восемьдесят. Прилично накачан. Я бы даже сказал, «перекачан». Стероиды не принимает, но штангой явно злоупотреблял и продолжает злоупотреблять, что делает его фигуру более внушительной, однако менее поворотливой. Лицо можно было бы назвать красивым, если бы не шрам на левой щеке. Яркая, багровая полоса от переносицы к уголку рта. Глаза умные, со светло-коричневыми зрачками. Волосы густые, темные и жесткие, как щетка. Приметное лицо. Такие лица, увидев однажды, запоминаешь надолго.
– Кто вы? Зачем пришли? – Помеченный шрамом «мастер» оглядел нас хмурым, суровым взглядом.
– Федерация ушу СССР, – соврал Толик. – Приехали к вам в город проводить семинары по сянсицюань.
В голосе Толика не было и намека на желание подружиться с собеседником.
– Федерация ушу… – Человек со шрамом вдруг утратил всякую хмурость, заулыбался. Открыто, искренне. – Я про вас слышал. Директор ДК говорил со слов Петьки Колесова. Но я не знал, что вы из всесоюзной федерации… Я и про то, что существует такая федерация, не знал… – Он смотрел на нас восхищенными глазами ребенка, которому добрые дяди сейчас дадут мороженое. – Всем построиться!!!
Он заорал так, что я едва не оглох. Табун занимающихся в мгновение ока выстроился в линейку по ранжиру вдоль длиннющего ряда шведских стенок.
Изуродованный шрамом мужик прямо-таки излучал доброжелательность. Когда мы, со свойственным всем молодым людям максимализмом, совсем недавно прикидывали две крайности общения с конкурентом, мы совсем забыли о возможных компромиссах. Между тем с этим тренером можно договориться по-доброму. Он помог бы организовать семинар, сам бы собрал деньги с семинаристов и принес нам. Он мог стать нашим союзником в обмен на сомнительное счастье похвастаться, что знаком с членами федерации ушу всего Советского Союза… Но, во-первых, тогда еще не было никаких федераций-пидераций, они появились позже, и Толик нагло врал, завышал статус. А, во-вторых, что важнее, за спинами хихикали девочки, и так хотелось показать себя героями, мочи нет.
– Девушки, – Толик глянул через плечо на наших подружек, – проходите в зал, садитесь вон туда, на маты под брусьями… Коллеги, за мной.
Толик махнул рукой и по-хозяйски пошел в центр зала. Остальные, и здешний тренер в их числе, вынужденно двинулись следом.
Встав перед строем в позе «уперев руки в боки», Толик критически осмотрел занимающихся. Ну, прямо прапорщик-сверхсрочник перед строем новобранцев.
– Здравствуйте, все! – гаркнул Толик и благожелательно выслушал ответное нестройное «здрасть!» около сотни голосов. – Нас пригласили в ваш замечательный город провести семинары по ушу, по сянсинцюань. Сянсинцюань – это «стиль образа и формы», звериные стили кунгфу. Мы подготовили обширную программу, собрались впятером, пять инструкторов с узкой специализацией в основных подражательных стилях, мы…
Толик продолжал говорить, рассказывая, какие «мы» единственные и неповторимые все пятеро и что за стиль, какого зверя представляет каждый в отдельности. Толик все говорил и говорил, и в глазах слушателей мало-помалу разгорался огонек азартного желания посещать семинары московских гостей. Речь Толика была высокопарна и изобиловала китайскими терминами. Девушки на матах млели. Остальной народ молча внимал. Семена соблазна (для девушек – свои, для интересантов ушу – свои) упали в благодатную почву. Осталась мелочь – полить эту почву если не кровью, то хотя бы потом местного авторитета-единоборца, то есть продемонстрировать всем и каждому (и каждой, естественно), какие мы крутые в деле.
На протяжении всей своей зажигательной речи Анатолий ни разу, даже мельком, не взглянул на человека со шрамом. Будто его тут и не было рядом, будто все эти люди пришли не на плановую тренировку к местному тренеру, а собрались специально послушать Толика. Едва он закончил говорить, про тренера со шрамом поспешил вспомнить Леха Митрохин. Поспешил первым приколоться к авторитету, пока этого не сделал кто-нибудь другой.
– А вы-то здесь чем конкретно занимаетесь, каким стилем? – Леха взглянул на тренера, как профессор на нерадивого студента.
– Мы занимаемся саньда, – заявил парень со шрамом. Он, бедняга, все еще улыбался. До сих пор не понял, что ему предстоит.
– Хм… – хмыкнул Леха надменно. – Саньда называются соревновательные поединки по ушу с ограничениями, чем и куда можно бить, а куда нельзя. Серийные удары в голову, к примеру, запрещены… Саньда – это не стиль, это поединки по общим правилам для представителей разных стилей…
– Коллега прав, но не будем вдаваться в подробности, – перебил Леху Серега Контимиров. Серега тоже спешил выказать собственную крутость и перед благодарной публикой, и перед длинноногой Светкиной подружкой. – Вы спаррингуете?
– Я… – Тренер помешкал, хотел что-то объяснить, но Серега, испугавшись, что он откажется, поспешил задать правила игры:
– Конечно, спаррингуете, раз учите людей саньда. Давайте так: устроим прямо сейчас легкий спарринг… То есть вы, уважаемый, можете работать в полную силу, а мы будем по очереди от вас защищаться, демонстрируя приемы, каждый своего звериного стиля. Анатолий Иванович по ходу дела будет комментировать стилевые особенности каждого из нас, ваших гостей. Мы будем работать вполсилы, не бойтесь, уважаемый.
Последняя фраза была откровенным оскорблением. И тренер со шрамом это понял. Наконец-то до него дошло, что мы совсем не настроены с ним дружить. Наконец-то тренер сообразил, что ему уготована роль мальчика для битья для образцово-показательной порки. Он покраснел как рак, шрам, напротив, сделался белым. Публика притихла. Все заметили решимость тренера биться с нами, как в последний раз, не на жизнь, а на смерть… И все обратили внимание, что мы, пятеро приезжих, остались подчеркнуто расслаблены, нарочито невозмутимы.
– Кто первый? – спросил оскорбленный тренер. Кулаки его самопроизвольно сжались, голос дрогнул. Не от страха, от злости.
– Первый я, Сергей, стиль Леопарда. – Сергей поклонился зрителям, особый поклон адресовал девушке-длинноножке, сидящей на матах под брусьями. – Затем Станислав, стиль Журавля, – я кивнул только зрителям, – Захар, стиль Дракона, – Захар коротко поклонился лишь местным «спортсменам», – Алексей, стиль Змеи, – Леха отвесил мелкий поклон потенциальным посетителям семинара и глубокий – потенциальной половой партнерше, – Анатолий Иванович комментирует, спаррингует последним, стиль Тигра, – Толик поклонился тренеру со шрамом, недвусмысленно улыбнувшись, мол, «ну, погоди!».
Кланялись мы, как истинные ушуисты-кунфуисты, что также имело у публики определенный резонанс. Кланялись мы, приложив правый сжатый кулак к левой открытой ладони. Кулак символизирует удар, ладонь – блок. Кулак «Янь» – мужское начало в китайской натурфилософии. Ладонь – «Инь», женское начало. По здравой логике, поклонов перед публикой можно было и не устраивать, Толик нас всех уже представил во время своей речи. Но была у этих поклонов и своя извращенная логика. Мы раскланивались, как артисты после удачного премьерного спектакля, однако раскланивались мы до спектакля, незамысловато давая понять, что обречены на успех.
С убийственно вежливой улыбочкой Серега встал напротив оскорбленного тренера, руки по швам, пятки вместе. Серега глубоко вздохнул, медленно-медленно, на безумно долгом вдохе подтянул руки к груди, скрестил запястья, сжал кулаки и, резко выдохнув, принял стойку, знакомую всем адептам единоборств по рекламным плакатам к фильму Брюса Ли «Выход дракона». Кисть правой руки возле лица, левая рука опущена вниз, тело – вполоборота к противнику. Пальцы обеих рук сплетены в замысловатые фигуры, вес тела целиком на опорной правой ноге, левая нога слегка касается носком пола. Тренер со шрамом занял позицию «гунбу» – «лукообразный шаг», похожую «стойку выпада» принимают фехтовальщики, когда наносят укол. Сжатые в кулаки руки Серегин противник по-боксерски держал перед грудью.
Толик не спеша начал комментировать поединок, хотя комментировать было пока нечего, оба соперника замерли друг напротив друга (точнее, враг напротив врага), Серега, расслабленный, с высокомерной полуулыбкой на лице, его оппонент, напряженный и суровый.
– Нападайте, уважаемый, я жду. – Серега, актерствуя, зевнул. Несколько зрителей в зале подобострастно захихикали.
И человек со шрамом напал. Широко шагнул, выбросив вперед плотно сжатый кулак. Он действовал так, как учат американские учебники. Во время шага сменил стойку, перешел из «гунбу» в «мабу» – «позу наездника». Он встал боком к Сереге, широко расставив ноги и сильно согнув колени, как будто оседлал толстенного мерина. По идее сочинителей книжек по искусству боя, если стоишь грудью к противнику, а на шаге разворачиваешься к нему боком и при этом бьешь соперника кулаком, то удар получается более «длинный» и мощный за счет поворота плечевого пояса… и более красивый. Насчет «длинный» и «мощный» можно поспорить, а вот насчет «красивый» – это точно. В гимнастике все должно выглядеть красиво.
…В древности практиковали китайцы боевой стиль под названием «Длинный кулак». Хороший был стиль, эффективный, как утверждают летописи. И авторитетный. Его создание приписывается императору Тайцзу – «Великому предку». В двадцатом веке, во второй его половине, китайские спортсмены разработали гимнастические комплексы под тем же названием «Чаньцюань» – «Длинный кулак». К искусству боя комплексы эти имеют точно такое же отношение, как и комплексы женской художественной гимнастики со спортивным снарядом «булава» к технике боя настоящей средневековой булавой. Однако я лично знаю множество случаев, когда и отечественные, и зарубежные мастера устно и письменно пытаются расшифровать показательную гимнастику «Длинный кулак», вычленить из нее «боевую технику». Что из этого получается, я наблюдал во время спарринга Сереги Контимирова и энтузиаста со шрамом…
Серега вскинул вверх опущенную руку, отбил, отвел в сторону летящий в лицо кулак противника и одновременно подцепил стопой щиколотку меченого тренера. Серега подсек противника в момент, когда тот только-только начал «загружать», переносить вес тела на шагнувшую ногу. Человек со шрамом потерял равновесие, пошатнулся и гулко шлепнулся на спину. Подсечка удалась.
Толик-комментатор говорил что-то про «черного леопарда, метущего хвостом», а Сергей Контимиров тем временем повернулся к поверженному противнику спиной и расхлябанной походкой пошел к группе товарищей-москвичей. Наступила моя очередь рушить здешние каноны боевых искусств.
Я подошел к противнику, когда он только-только поднялся. Противник был зол не на шутку и грезил о реванше. Я занял позицию «Феникс, расправляющий крылья» – высокую стойку с разведенными в стороны почти прямыми руками, поза распятого на кресте раба, поза птицы, парящей в небе. Из позиции «феникса» очень легко защищаться, отступая и как бы смахивая руками-крыльями атакующие конечности соперника. Шаг назад, неглубокий (или глубокий) присед, еле заметный наклон корпусом вперед, синхронно вперед идут руки, мягкие и расслабленные. Описывая широкие дуги, руки скрещиваются, опускаются вместе с приседающим телом вниз и, продолжая круговые движения, снова взмывают «вверх через стороны» в исходную позицию. Рисуя в воздухе перед собой расслабленными, прямыми, руками две пересекающиеся дуги, неизбежно «накрываешь» любой удар противника.
Двигаясь мягко и плавно, я играючи отразил три или четыре, сейчас не помню, «пушечных» удара соперника. Он молотил кулаками слишком медленно, видимо, плохо учился в школе и не усвоил, что сила – есть масса, помноженная на скорость. Потом он решился ударить меня ногой. Ударил. Мои руки скрестились на его голени, пальцы поймали его пятку. Парень со шрамом нелепо запрыгал на одной ноге, пытаясь вырвать из захвата пойманную ногу. Когда же он понял, что просто так я его не отпущу, он попытался упасть и в падении свободной ногой достать мое колено. Упасть я ему разрешил, а вот коленку трогать не позволил, изящно отпрыгнув в сторону.
На этом, как я думал, мое показательное выступление завершилось. Комментатор Толик уже предварял выход на сцену боевых действий Захара, рассказал о стиле Дракона. Я отвернулся от лежащего на полу тренера-самоучки, сделал шаг в сторону уже «отстрелявшегося», как и я, Сереги, и тут Серега, глядя через мое плечо, громко крикнул:
– Стас! Осторожно!!!
Я резко обернулся. Мой недавний соперник успел вскочить на ноги с похвальным проворством. Полагаю, злость и жгучая обида удесятерили его силы, и кипящий в крови адреналин заставил мышцы работать в необычайно быстром темпе. Когда я обернулся, он был уже совсем рядом. Он летел на меня, готовый вот-вот распрямить прижатую к груди согнутую в колене ногу и нанести сокрушительный удар пяткой по моей красивой голове. Не крикни Серега или замешкайся я с поворотом, его пятка долбанула бы меня по затылку. Я отшатнулся, едва не упал, чудом сохранил равновесие. Массивное тело в белом кимоно пролетело мимо, выброшенная вперед нога протаранила воздух. На мое счастье, он не умел прыгать, не знал, что, когда собираешься нанести удар в прыжке, прыгать нужно не столько вверх, сколько вперед.
Противник грузно приземлился в метре от меня. «Напал со спины, проиграв легкий игровой спарринг, парень? Что ж, за такие вещи нужно наказывать! – подумал я, шагнув к сопернику и атакуя. – Сейчас я тебя опозорю. Я покажу тебе, как я умею бить «когтями орла». Но я не стану пускать тебе кровь, я тебя раздену!»
…История стиля «Когти орла» интересна и поучительна. Выходец из бедной крестьянской семьи Лю Шицзюнь долгие годы изучал премудрости боевых искусств, сначала под руководством деревенского старосты, потом у буддийских монахов. Он достиг вершин мастерства и был принят на императорскую службу в качестве наставника конной гвардии. Лю Шицзюнь, не меняя принципов движений стиля шаолиньских монахов, ввел в него удары «когтями орла» – собранными вместе, согнутыми во вторых фалангах пальцами. Подобная позиция ладони способствует нанесению резких рвущих ударов и мощных болезненных блоков по конечностям противника. Основной принцип стиля гласит: «Бей ладонью, отдергивая руку, хватай когтями орла. Удары должны производиться один за другим, будто идет дождь». Примечательно, что искусство «когтей орла», детище выходца из бедной семьи, по свидетельствам историков, сослужило «добрую» службу солдатам императора во время подавления народных голодных бунтов бедняков-китайцев…
Я шагнул к противнику, и мои ладони замолотили по его ребрам с максимальной скоростью, на которую я был способен. Бил я не сильно, не напрягая в момент контакта с телом ладони и не особо закрепощая руку в финальной фазе, однако град ударов-шлепков не позволял спарринг-партнеру занять устойчивую позицию и достойно ответить ударом на удары. Он попытался, естественно, ткнуть меня кулаком, но я даже не стал защищаться. Принял тычок-отмашку на грудь, особо не ощутив боли и не сбавляя темпа своей атаки. Каждый раз после шлепка ладонью по чужому телу, я цеплялся пальцами-когтями за кимоно противника, и в результате секунд через восемь-десять, когда я окончательно выдохся и отскочил от спарринг-партнера метра на два, плотное дзюдовское кимоно сползло с его плеч, обнажило широкую спину и вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь, и, самое главное, повисло на локтях так, что парень потерял всякую возможность двигать руками.
– Лекция переносится на завтра, но, раз пришли, давайте знакомиться… – вздохнул я и поочередно представил девушкам своих приятелей. Парни, казалось, забыли, зачем приехали на Север. Казалось, приехали они исключительно ради того, чтобы познакомиться с местными шмарами. Пожалуй, лишь Захар, один из четырех, сохранил холодный рассудок, поскольку на Захарку запала уж совсем вульгарная девица с выкрашенными в голубой цвет волосами. У остальных мужиков рожи светились счастьем, будто впервые баб увидели.
На пары разбились мгновенно. И как-то само собою получилось, что минут через несколько мы, все пять пар, уже сидели на лавочках посреди убогой детской площадки, метрах в пятидесяти от дома – очага культуры. Дамы дымили сигаретами и громко хихикали, мужчины тихо болтали всякие разные глупости, время побежало с проворством молодого сперматозоида.
А между тем к Дому культуры стекался народ. Мимо наших лавочек шагали серьезные мужчины и сосредоточенные юноши, у всех спортивные сумки и важный вид. Диагноз очевиден – идут на тренировку местной секции ушу. Среди спешащих приобщиться к китайским боевым искусствам мною, помимо мужиков, было замечено и несколько мясистых двадцатилетних теток. Парадоксально – иную дамочку за сорок совершенно не повернется язык назвать кроме как «девушка», а иную девушку автоматически обзываешь «теткой».
Время бежало и бежало. Возникла в отдалении понурая фигура Пети Колесова, потопталась, стараясь обратить на себя внимание, и, никем не окликнутый, Петя исчез, как тень папаши Гамлета. Иссяк поток спешащих на тренировку, а я так и не вычислил в толпе тренера, основного зачинщика здешней секции. Хотя особенно никого вычленять из толпы и не стремился, Светка мешала. Льнула ко мне, заставляла воображение перепрыгнуть часов на шесть вперед и представить, что мы учудим сегодня в ночи на белых простынях.
Когда длинная минутная стрелка обежала полтора круга на циферблате моих «Командирских» часов, я взял себя в руки и протрубил общий сбор:
– Парни! Пора работать. Пришло время знакомиться с тутошним мастером. Светушка, роза моя, куда нам приходить после трудов праведных? Адресок живописуй, ласточка…
– Стас, может, девушки нас обождут, а? – предложил Толик с соседней лавочки, взглянув на меня круглыми шалыми глазами мартовского кота. И кушать хочется котяре, и течную киску бросить никак невозможно. Толина кошечка, рыженькая да грудастенькая, держала его под руку так, что мужской локоть утопал в обтянутом тонким свитерком пышном бюсте, словно в подушке.
– Пусть девушки посмотрят, как мы будем с местными знакомиться! – развил предложение Толика обычно здравомыслящий Серега Контимиров.
– Хочу! Хочу! Хочу посмотреть! – завизжала деваха рядом с Серегой. Контимиров посмотрел на нее и заулыбался улыбкой кретина, не поддающегося лечению. Ноги у Сережкиной соседки росли от ушей, немудрено, что парень малость тронулся. Такие ножки встретишь не часто.
– Я не жрамши с утра. Предлагаю женщинам заняться ужином, а мы пока… – попробовал прозрачно намекнуть на необходимость трезвого подхода к деловым аспектам нашей поездки Захар, но чувиха с синими волосами не пожелала слушать трезвых предложений.
– Вам бы, мужики, только пожрать! – возмутилась северная Мальвина. – Вам бы только на кухню женщину загнать и потом в койку опрокинуть!
Леха Митрохин в общей дискуссии не участвовал. Миниатюрная брюнетка в модных здесь болгарских джинсах «Рила» заставила Леху забыть о насущном и подумать о вечном. О тех, кто придет после нас, о том, какой физиологический процесс предшествует появлению на свет нового человека.
В молодые годы половой гормон разжижает мозги круче любой отравы. Иначе, я полагаю, количество браков строго соответствовало бы количеству умственно отсталых, в медицинском смысле этого понятия, индивидуумов. Проклятый половой гормон порушил всю нашу тщательно продуманную программу действий. По крайней мере, три мушкетера – Толик, Серега и Леха – жаждали выпендриться перед бабами. Я и Захар выпадали из общего ряда лишь потому, что я успел вдоволь наиграться со Светкой в поезде, а Захару его Мальвина не особо глянулась. Оставалось уповать, что местный ушуист-самоучка действительно окажется, грубо говоря, «фуфлом», ибо, окажись местный тренер хоть самим Брюсом Ли, воскресшим из мертвых, все одно шибко озабоченные мушкетеры бросятся на него, как на амбразуру вражеского дота. Половой гормон провоцировал самцов на «брачные танцы» перед самочками. Победоносный поединок перед совокуплением – мечта любого молодого и сильного самца.
– Ладно, девочки и мальчики, куртизане и куртизанки… – почесал я затылок. – Пошли, посетим тренировку конкурента всей гурьбой. Единственное условие – девочки держатся кучкой и ведут себя тихо, как мышки. Договорились, Светик?
– Уболтал, Стасик, мы согласные. – Светка оказалась лидером среди подружек, и ее слушались. – Девчата, ведем себя, как на уроке физики.
Со школьными уроками физики у девушек были связаны какие-то общие воспоминания. Все пятеро, во главе со Светкой, дружно прыснули и с видимым трудом удержались от приступа дебильного хохота.
Общие воспоминания самок и общие заботы самцов разделили наш маленький смешанный коллектив на две группы по половому признаку. К Дому культуры первыми подошли мужественные юноши, стайка женственных девушек отстала на шаг. И тем, и другим нужно было пошептаться.
– Мужики! – громко прошептал Толик. – Переодеваемся в коридоре, перед входом в спортзал. Входим и устраиваем тренеру «ручеек».
«Ручейком» Толик называл спарринг со сменой партнеров. Один кто-то, в данном случае наш конкурент, спаррингует по очереди с оппонентами. Секунд по пятнадцать с каждым, и так по кругу, в замкнутом цикле.
– Но в щелочку, конечно же, предварительно понаблюдаем, чем они там занимаются и каков здешний мастер? – поспешил уточнить я.
– Да ну… Неудобно как-то в щелки подсматривать, – прошептал Леха. – Перед бабами неудобно.
– Неудобно штаны через голову надевать, – произнес Захар обычным голосом, игнорируя общую манеру переговариваться шепотом. – По уму, положено прийти к началу тренировки, все посмотреть внимательно и в конце либо прогибаемся перед местным бугром, либо «ручейки» устраиваем! А вы запали на мокрощелок и гоношитесь теперь, как… как не знаю кто!
– Тихо ты! – Серега Контимиров оглянулся, с опаской покосился на стайку «мокрощелок», бредущих шагах в десяти вслед за нами по коридорам Дома культуры. – Тише, не ори, услышат.
– Мужики, вроде пришли… – Толик остановился подле чуть приоткрытой массивной двери. Сквозь узкую щель в коридор гулким эхом проникали разнообразные звуки, которые мы, профессионалы от ушу, ни с какими другими шумами не могли перепутать. В спортзале происходил «легкий» тренировочный спарринг – все тренирующиеся разбились на пары и силятся драться по определенным правилам.
– Стас, сходи, задержи девок, развлеки и отвлеки, – велел Толик по-деловому. – Я пока в щелку понаблюдаю, остальные переодевайтесь в темпе.
Я перехватил девушек на подходе к залу. Рассказал им похабный анекдот, рассмешил и отправил перекурить в дамский сортир. На удачу дверца с буквой Ж оказалась совсем рядом. Когда я бегом вернулся к своим подельникам, все, в том числе и Толик, успели переодеться.
– Стас, в темпе напяливай форму, и пошли показательную порку устраивать! – Толик нехорошо улыбнулся. – Тренер – профан полный, ученики – лохи. Я минуточку за ними понаблюдал, чуть не помер со смеху. Ни фига не умеют, ни фига не знают! Энтузиасты, блин…
Вытряхнув из целлофанового пакета спортивную форму, я по-быстрому стянул через голову теплый свитер. Спортивная форма у нас, всех пятерых, была единообразная. Гимнастические тапочки-чешки, черные футболки и покрашенные в черный цвет штаны от дзюдоистских кимоно. Я переоделся в аккурат к выходу из комнаты Ж девушек-курильщиц. Подойдя к нам, юные дамы получили вежливые инструкции, как себя вести, и согласились подержать наши цивильные костюмы пока мы, супермены, будем «работать». Толик распахнул дверь в зал и первым перешагнул порог. Я вошел вторым.
Спортивный зал был хорош. Очень хорош. Огромный, с высоченными потолками. Я думаю, его строили с расчетом на то, чтобы трудящимся было где погонять в футбол долгой полярной ночью. Однако трудящиеся увлеклись модным ушу и вовсю колотили друг дружку кулаками. Одеты были трудящиеся и учащиеся кто во что горазд. В основном преобладали чернильно-синие треники и маечки. И только товарищ тренер гарцевал в «фирменном» венгерском кимоно. Такие кимоно для дзюдо по сорок рэ за штуку в начале восьмидесятых массово завезли в Союз. На мне самом были штаны от точно такого же кимоно, только крашеные.
Одного беглого взгляда мне хватило, чтобы понять: тренер – дилетант. Занимался, наверное, карате в армии (знаем мы, что за «карате» преподают в армии рядовым. «Корыто», а не «карате». Поинтриговали в свое время генералы, уничтожили отечественную «рукопашку», и теперь солдатики вместо сверхэффективного «удара с наскоком и доворотом», тужатся изобразить декоративное «ека-тоби-гири», без слез не глянешь), а после службы, очевидно, разучивал «кунгфу» по слепым ксерокопиям.
У китайцев есть афоризм: «Если заблуждение искренне, оно становится истиной». Лукавят узкоглазые, дурят нашего брата славянина. Заблуждение, оно и есть заблуждение. Потренируй я с месяцок всех этих дядек, юнцов да нескольких теток в придачу, они бы у меня так уродливо, как сейчас, специально двигаться не смогли бы, на спор. Больно смотреть, как взрослые, вообще-то, люди истязают себя неестественными, вымученными позами и норовят достать друг дружку тем, что местный тренер называет «ударом».
– Почему посторонние в зале?! – заорал мужик в кимоно «маде ин Венгрия» и двинулся нам навстречу, топая по деревянному полу босыми пятками, лавируя меж «спаррингующих» пар. – Кто такие? Кто разрешил?!
Тренер подошел совсем близко, и мы смогли его как следует рассмотреть. Где-то под метр восемьдесят. Прилично накачан. Я бы даже сказал, «перекачан». Стероиды не принимает, но штангой явно злоупотреблял и продолжает злоупотреблять, что делает его фигуру более внушительной, однако менее поворотливой. Лицо можно было бы назвать красивым, если бы не шрам на левой щеке. Яркая, багровая полоса от переносицы к уголку рта. Глаза умные, со светло-коричневыми зрачками. Волосы густые, темные и жесткие, как щетка. Приметное лицо. Такие лица, увидев однажды, запоминаешь надолго.
– Кто вы? Зачем пришли? – Помеченный шрамом «мастер» оглядел нас хмурым, суровым взглядом.
– Федерация ушу СССР, – соврал Толик. – Приехали к вам в город проводить семинары по сянсицюань.
В голосе Толика не было и намека на желание подружиться с собеседником.
– Федерация ушу… – Человек со шрамом вдруг утратил всякую хмурость, заулыбался. Открыто, искренне. – Я про вас слышал. Директор ДК говорил со слов Петьки Колесова. Но я не знал, что вы из всесоюзной федерации… Я и про то, что существует такая федерация, не знал… – Он смотрел на нас восхищенными глазами ребенка, которому добрые дяди сейчас дадут мороженое. – Всем построиться!!!
Он заорал так, что я едва не оглох. Табун занимающихся в мгновение ока выстроился в линейку по ранжиру вдоль длиннющего ряда шведских стенок.
Изуродованный шрамом мужик прямо-таки излучал доброжелательность. Когда мы, со свойственным всем молодым людям максимализмом, совсем недавно прикидывали две крайности общения с конкурентом, мы совсем забыли о возможных компромиссах. Между тем с этим тренером можно договориться по-доброму. Он помог бы организовать семинар, сам бы собрал деньги с семинаристов и принес нам. Он мог стать нашим союзником в обмен на сомнительное счастье похвастаться, что знаком с членами федерации ушу всего Советского Союза… Но, во-первых, тогда еще не было никаких федераций-пидераций, они появились позже, и Толик нагло врал, завышал статус. А, во-вторых, что важнее, за спинами хихикали девочки, и так хотелось показать себя героями, мочи нет.
– Девушки, – Толик глянул через плечо на наших подружек, – проходите в зал, садитесь вон туда, на маты под брусьями… Коллеги, за мной.
Толик махнул рукой и по-хозяйски пошел в центр зала. Остальные, и здешний тренер в их числе, вынужденно двинулись следом.
Встав перед строем в позе «уперев руки в боки», Толик критически осмотрел занимающихся. Ну, прямо прапорщик-сверхсрочник перед строем новобранцев.
– Здравствуйте, все! – гаркнул Толик и благожелательно выслушал ответное нестройное «здрасть!» около сотни голосов. – Нас пригласили в ваш замечательный город провести семинары по ушу, по сянсинцюань. Сянсинцюань – это «стиль образа и формы», звериные стили кунгфу. Мы подготовили обширную программу, собрались впятером, пять инструкторов с узкой специализацией в основных подражательных стилях, мы…
Толик продолжал говорить, рассказывая, какие «мы» единственные и неповторимые все пятеро и что за стиль, какого зверя представляет каждый в отдельности. Толик все говорил и говорил, и в глазах слушателей мало-помалу разгорался огонек азартного желания посещать семинары московских гостей. Речь Толика была высокопарна и изобиловала китайскими терминами. Девушки на матах млели. Остальной народ молча внимал. Семена соблазна (для девушек – свои, для интересантов ушу – свои) упали в благодатную почву. Осталась мелочь – полить эту почву если не кровью, то хотя бы потом местного авторитета-единоборца, то есть продемонстрировать всем и каждому (и каждой, естественно), какие мы крутые в деле.
На протяжении всей своей зажигательной речи Анатолий ни разу, даже мельком, не взглянул на человека со шрамом. Будто его тут и не было рядом, будто все эти люди пришли не на плановую тренировку к местному тренеру, а собрались специально послушать Толика. Едва он закончил говорить, про тренера со шрамом поспешил вспомнить Леха Митрохин. Поспешил первым приколоться к авторитету, пока этого не сделал кто-нибудь другой.
– А вы-то здесь чем конкретно занимаетесь, каким стилем? – Леха взглянул на тренера, как профессор на нерадивого студента.
– Мы занимаемся саньда, – заявил парень со шрамом. Он, бедняга, все еще улыбался. До сих пор не понял, что ему предстоит.
– Хм… – хмыкнул Леха надменно. – Саньда называются соревновательные поединки по ушу с ограничениями, чем и куда можно бить, а куда нельзя. Серийные удары в голову, к примеру, запрещены… Саньда – это не стиль, это поединки по общим правилам для представителей разных стилей…
– Коллега прав, но не будем вдаваться в подробности, – перебил Леху Серега Контимиров. Серега тоже спешил выказать собственную крутость и перед благодарной публикой, и перед длинноногой Светкиной подружкой. – Вы спаррингуете?
– Я… – Тренер помешкал, хотел что-то объяснить, но Серега, испугавшись, что он откажется, поспешил задать правила игры:
– Конечно, спаррингуете, раз учите людей саньда. Давайте так: устроим прямо сейчас легкий спарринг… То есть вы, уважаемый, можете работать в полную силу, а мы будем по очереди от вас защищаться, демонстрируя приемы, каждый своего звериного стиля. Анатолий Иванович по ходу дела будет комментировать стилевые особенности каждого из нас, ваших гостей. Мы будем работать вполсилы, не бойтесь, уважаемый.
Последняя фраза была откровенным оскорблением. И тренер со шрамом это понял. Наконец-то до него дошло, что мы совсем не настроены с ним дружить. Наконец-то тренер сообразил, что ему уготована роль мальчика для битья для образцово-показательной порки. Он покраснел как рак, шрам, напротив, сделался белым. Публика притихла. Все заметили решимость тренера биться с нами, как в последний раз, не на жизнь, а на смерть… И все обратили внимание, что мы, пятеро приезжих, остались подчеркнуто расслаблены, нарочито невозмутимы.
– Кто первый? – спросил оскорбленный тренер. Кулаки его самопроизвольно сжались, голос дрогнул. Не от страха, от злости.
– Первый я, Сергей, стиль Леопарда. – Сергей поклонился зрителям, особый поклон адресовал девушке-длинноножке, сидящей на матах под брусьями. – Затем Станислав, стиль Журавля, – я кивнул только зрителям, – Захар, стиль Дракона, – Захар коротко поклонился лишь местным «спортсменам», – Алексей, стиль Змеи, – Леха отвесил мелкий поклон потенциальным посетителям семинара и глубокий – потенциальной половой партнерше, – Анатолий Иванович комментирует, спаррингует последним, стиль Тигра, – Толик поклонился тренеру со шрамом, недвусмысленно улыбнувшись, мол, «ну, погоди!».
Кланялись мы, как истинные ушуисты-кунфуисты, что также имело у публики определенный резонанс. Кланялись мы, приложив правый сжатый кулак к левой открытой ладони. Кулак символизирует удар, ладонь – блок. Кулак «Янь» – мужское начало в китайской натурфилософии. Ладонь – «Инь», женское начало. По здравой логике, поклонов перед публикой можно было и не устраивать, Толик нас всех уже представил во время своей речи. Но была у этих поклонов и своя извращенная логика. Мы раскланивались, как артисты после удачного премьерного спектакля, однако раскланивались мы до спектакля, незамысловато давая понять, что обречены на успех.
С убийственно вежливой улыбочкой Серега встал напротив оскорбленного тренера, руки по швам, пятки вместе. Серега глубоко вздохнул, медленно-медленно, на безумно долгом вдохе подтянул руки к груди, скрестил запястья, сжал кулаки и, резко выдохнув, принял стойку, знакомую всем адептам единоборств по рекламным плакатам к фильму Брюса Ли «Выход дракона». Кисть правой руки возле лица, левая рука опущена вниз, тело – вполоборота к противнику. Пальцы обеих рук сплетены в замысловатые фигуры, вес тела целиком на опорной правой ноге, левая нога слегка касается носком пола. Тренер со шрамом занял позицию «гунбу» – «лукообразный шаг», похожую «стойку выпада» принимают фехтовальщики, когда наносят укол. Сжатые в кулаки руки Серегин противник по-боксерски держал перед грудью.
Толик не спеша начал комментировать поединок, хотя комментировать было пока нечего, оба соперника замерли друг напротив друга (точнее, враг напротив врага), Серега, расслабленный, с высокомерной полуулыбкой на лице, его оппонент, напряженный и суровый.
– Нападайте, уважаемый, я жду. – Серега, актерствуя, зевнул. Несколько зрителей в зале подобострастно захихикали.
И человек со шрамом напал. Широко шагнул, выбросив вперед плотно сжатый кулак. Он действовал так, как учат американские учебники. Во время шага сменил стойку, перешел из «гунбу» в «мабу» – «позу наездника». Он встал боком к Сереге, широко расставив ноги и сильно согнув колени, как будто оседлал толстенного мерина. По идее сочинителей книжек по искусству боя, если стоишь грудью к противнику, а на шаге разворачиваешься к нему боком и при этом бьешь соперника кулаком, то удар получается более «длинный» и мощный за счет поворота плечевого пояса… и более красивый. Насчет «длинный» и «мощный» можно поспорить, а вот насчет «красивый» – это точно. В гимнастике все должно выглядеть красиво.
…В древности практиковали китайцы боевой стиль под названием «Длинный кулак». Хороший был стиль, эффективный, как утверждают летописи. И авторитетный. Его создание приписывается императору Тайцзу – «Великому предку». В двадцатом веке, во второй его половине, китайские спортсмены разработали гимнастические комплексы под тем же названием «Чаньцюань» – «Длинный кулак». К искусству боя комплексы эти имеют точно такое же отношение, как и комплексы женской художественной гимнастики со спортивным снарядом «булава» к технике боя настоящей средневековой булавой. Однако я лично знаю множество случаев, когда и отечественные, и зарубежные мастера устно и письменно пытаются расшифровать показательную гимнастику «Длинный кулак», вычленить из нее «боевую технику». Что из этого получается, я наблюдал во время спарринга Сереги Контимирова и энтузиаста со шрамом…
Серега вскинул вверх опущенную руку, отбил, отвел в сторону летящий в лицо кулак противника и одновременно подцепил стопой щиколотку меченого тренера. Серега подсек противника в момент, когда тот только-только начал «загружать», переносить вес тела на шагнувшую ногу. Человек со шрамом потерял равновесие, пошатнулся и гулко шлепнулся на спину. Подсечка удалась.
Толик-комментатор говорил что-то про «черного леопарда, метущего хвостом», а Сергей Контимиров тем временем повернулся к поверженному противнику спиной и расхлябанной походкой пошел к группе товарищей-москвичей. Наступила моя очередь рушить здешние каноны боевых искусств.
Я подошел к противнику, когда он только-только поднялся. Противник был зол не на шутку и грезил о реванше. Я занял позицию «Феникс, расправляющий крылья» – высокую стойку с разведенными в стороны почти прямыми руками, поза распятого на кресте раба, поза птицы, парящей в небе. Из позиции «феникса» очень легко защищаться, отступая и как бы смахивая руками-крыльями атакующие конечности соперника. Шаг назад, неглубокий (или глубокий) присед, еле заметный наклон корпусом вперед, синхронно вперед идут руки, мягкие и расслабленные. Описывая широкие дуги, руки скрещиваются, опускаются вместе с приседающим телом вниз и, продолжая круговые движения, снова взмывают «вверх через стороны» в исходную позицию. Рисуя в воздухе перед собой расслабленными, прямыми, руками две пересекающиеся дуги, неизбежно «накрываешь» любой удар противника.
Двигаясь мягко и плавно, я играючи отразил три или четыре, сейчас не помню, «пушечных» удара соперника. Он молотил кулаками слишком медленно, видимо, плохо учился в школе и не усвоил, что сила – есть масса, помноженная на скорость. Потом он решился ударить меня ногой. Ударил. Мои руки скрестились на его голени, пальцы поймали его пятку. Парень со шрамом нелепо запрыгал на одной ноге, пытаясь вырвать из захвата пойманную ногу. Когда же он понял, что просто так я его не отпущу, он попытался упасть и в падении свободной ногой достать мое колено. Упасть я ему разрешил, а вот коленку трогать не позволил, изящно отпрыгнув в сторону.
На этом, как я думал, мое показательное выступление завершилось. Комментатор Толик уже предварял выход на сцену боевых действий Захара, рассказал о стиле Дракона. Я отвернулся от лежащего на полу тренера-самоучки, сделал шаг в сторону уже «отстрелявшегося», как и я, Сереги, и тут Серега, глядя через мое плечо, громко крикнул:
– Стас! Осторожно!!!
Я резко обернулся. Мой недавний соперник успел вскочить на ноги с похвальным проворством. Полагаю, злость и жгучая обида удесятерили его силы, и кипящий в крови адреналин заставил мышцы работать в необычайно быстром темпе. Когда я обернулся, он был уже совсем рядом. Он летел на меня, готовый вот-вот распрямить прижатую к груди согнутую в колене ногу и нанести сокрушительный удар пяткой по моей красивой голове. Не крикни Серега или замешкайся я с поворотом, его пятка долбанула бы меня по затылку. Я отшатнулся, едва не упал, чудом сохранил равновесие. Массивное тело в белом кимоно пролетело мимо, выброшенная вперед нога протаранила воздух. На мое счастье, он не умел прыгать, не знал, что, когда собираешься нанести удар в прыжке, прыгать нужно не столько вверх, сколько вперед.
Противник грузно приземлился в метре от меня. «Напал со спины, проиграв легкий игровой спарринг, парень? Что ж, за такие вещи нужно наказывать! – подумал я, шагнув к сопернику и атакуя. – Сейчас я тебя опозорю. Я покажу тебе, как я умею бить «когтями орла». Но я не стану пускать тебе кровь, я тебя раздену!»
…История стиля «Когти орла» интересна и поучительна. Выходец из бедной крестьянской семьи Лю Шицзюнь долгие годы изучал премудрости боевых искусств, сначала под руководством деревенского старосты, потом у буддийских монахов. Он достиг вершин мастерства и был принят на императорскую службу в качестве наставника конной гвардии. Лю Шицзюнь, не меняя принципов движений стиля шаолиньских монахов, ввел в него удары «когтями орла» – собранными вместе, согнутыми во вторых фалангах пальцами. Подобная позиция ладони способствует нанесению резких рвущих ударов и мощных болезненных блоков по конечностям противника. Основной принцип стиля гласит: «Бей ладонью, отдергивая руку, хватай когтями орла. Удары должны производиться один за другим, будто идет дождь». Примечательно, что искусство «когтей орла», детище выходца из бедной семьи, по свидетельствам историков, сослужило «добрую» службу солдатам императора во время подавления народных голодных бунтов бедняков-китайцев…
Я шагнул к противнику, и мои ладони замолотили по его ребрам с максимальной скоростью, на которую я был способен. Бил я не сильно, не напрягая в момент контакта с телом ладони и не особо закрепощая руку в финальной фазе, однако град ударов-шлепков не позволял спарринг-партнеру занять устойчивую позицию и достойно ответить ударом на удары. Он попытался, естественно, ткнуть меня кулаком, но я даже не стал защищаться. Принял тычок-отмашку на грудь, особо не ощутив боли и не сбавляя темпа своей атаки. Каждый раз после шлепка ладонью по чужому телу, я цеплялся пальцами-когтями за кимоно противника, и в результате секунд через восемь-десять, когда я окончательно выдохся и отскочил от спарринг-партнера метра на два, плотное дзюдовское кимоно сползло с его плеч, обнажило широкую спину и вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь, и, самое главное, повисло на локтях так, что парень потерял всякую возможность двигать руками.