Страница:
Положив пудреницу в сумку, Ганна энергичным жестом перекинула ремень через плечо, поднялась и быстро зашагала Вперед, как бы спохватившись, что потеряла слишком много времени. И снова она стала майором Ганной Бесель, которую так хорошо знал Клос.
Клос решил, что, как только он ликвидирует Ганну Бесель, ему сразу же необходимо будет избавиться от Гебхардта, который может появиться с минуты на минуту. И действительно, вскоре он услышал его посапывание. Толстяк с трудом поднимался в гору. Остановившись на деревянном мостике, перекинутом через высохшую протоку, и облокотившись о перила, он вытирал клетчатым платком вспотевшее лицо.
Как можно бесшумнее Клос двинулся по одной из параллельных тропинок. Он выбрал наиболее крутой подъем, рассчитывая, что отобьет охоту у советника из ведомства колченогого шефа пропаганды взбираться в гору. Этим он преследовал и другую цель: блики солнца, пробивающегося сквозь листву деревьев, не давали возможности Гебхардту стрелять прицельно. «Поэтому, – подумал Клос, – он подождет моего возвращения где-то поблизости, надеясь, что я его не заметил».
Пройдя еще метров пятьдесят, Клос скрылся за штабелем бревен и только тогда решил спуститься вниз. Предчувствие его не обмануло: Гебхардт не стал стрелять в лучах ослепительного солнца, боясь промахнуться.
Неужели же два вопроса, заданные вчера вечером, заставили Гебхардта охотиться за Клосом? Эти мысли невольно пришли в голову Клоса, когда он, теперь уже торопясь, пробирался через заросли, чтобы догнать Ганну Бесель.
Увидел он ее на маленькой полянке. Она стояла на крыльце небольшого домика, очевидно кого-то ожидая. Клосу показалось, что она ждет именно его, а это значило, что Ганна действительно не доверяет ему. Отбросив эту мысль, как маловероятную, он решил продолжать следить за ней. Для этого ему надо было незаметно подкрасться к домику. Клос пополз по-пластунски краем поляны к штабелям дров, сложенным невдалеке от лесного домика, чтобы оттуда одним прыжком оказаться у его глухой стены. Он полз так тихо, что даже слышал монотонное жужжание пчел и едва слышный шелест листьев. Еще двадцать… десять… пять метров до штабелей, где он будет в безопасности. Наконец прыжок – и он у цели.
Первое, что увидел Клос, – была Ганна Бесель и направленные на него автоматы, которые держали двое молодых парней. Рука Клоса машинально потянулась к кобуре с пистолетом, но невольно остановилась на полпути.
– Ты прав, Ганс, – сказала Ганна, – теперь уже поздно. – А потом добавила: – Я была уверена, что ты пойдешь за мной, и ты удивил бы меня, если бы отказался от своего намерения.
Один из парней автоматом прижал Клоса к дереву и не спеша вынул из его кобуры пистолет. Другой стоял в трех метрах от Клоса с нацеленным на него автоматом. Ганна Бесель также была вооружена. В ее маленькой руке тяжелый парабеллум выглядел как-то странно. Он хотел ей об этом сказать, но произнес совсем другое:
– Я хотел бы поговорить с тобой, Ганна.
– О чем? – удивилась она, приподняв плечи. И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, бросила: – В расход его! – Она резко повернулась к молодым парням и еще раз повторила: – В расход, расстрелять!.. – Посмотрела на часы и добавила: – Но сделаете вы это только через час после моего ухода.
Даже не взглянув на Клоса, она повернулась и вошла в домик.
– Ну ты, фриц, пошел! – Один из парней подтолкнул Клоса пистолетом.
Из открытого окна домика до Клоса донеслось: «Послушай, Ганна…» «Это, видимо, Конрад», – мелькнула у него мысль. Как много он дал бы сейчас за то, чтобы оказаться там, в этом маленьком домике среди леса!
– Не задерживайся, иди быстрее! – приказал другой парень, идущий за Клосом с автоматом наготове. По голосу Клос понял, что этот паренек очень волнуется.
«Может быть, – подумал Клос, – я буду его первой жертвой».
Они отошли к краю поляны.
– Здесь, – сказал первый паренек, совсем еще мальчик. – Отсюда будет виднее, как она выйдет. Тогда засечешь время, – закончил он, обращаясь к своему напарнику.
Второй партизан, похожий на студента, с узким нервным лицом и прищуренными глазами близорукого человека, только кивнул головой.
«Итак, Ганна Бесель оказалась более ловкой», – подумал Клос. Вынул из кармана пачку сигарет, протянул стоявшим рядом парням. Те с презрением пожали плечами. Клос старался обдумать все спокойно, хотя обстановка и не располагала к этому. Во всяком случае, в его распоряжении час. За это время Ганна успеет возвратиться в Лиско-Здруй. Видимо, она беспокоится о своем алиби. Или, может быть, она получила еще какое-либо задание?
Обрывок услышанной им фразы вызывал смутную тревогу. Он не мог понять почему.
Ганна приказала его расстрелять – это логично, если предположить, что она раскрыла его.
Его встречи с Матеем были слишком заметны, а Ганна Бесель («Послушай, Ганна…» – снова вспомнил Клос эти слова) весьма опытный противник, чтобы не связать воедино его контакты с Матеем и попытки вытянуть из нее что-либо о встрече с Конрадом. А тут еще этот микрофильм, неизвестно куда исчезнувший из тайника за портретом Фридриха Великого… Может быть, в этом она тоже его подозревала? А если это так, то почему она приказала убрать его польским партизанам? Почему не сделала этого сама? Ведь тогда она выглядела бы в глазах полковника Лангнера как преданная и бдительная нацистка. Возможно даже, что она получила бы за это награду.
Погруженный в свои мысли, Клос даже не заметил, как Ганна вышла из лесного домика. И только вопрос вооруженного парня: «Сколько времени?» – вывел его из задумчивости.
– Четверть одиннадцатого, – ответил второй партизан.
Ганна, даже не посмотрев на Клоса, скрылась в лесной чаще.
– Скажи ему по-немецки, что мы прикончим его ровно через час, – обратился один из партизан к другому.
Тот попытался составить фразу на немецком языке, используя скудный школьный запас слов. Но вдруг он умолк на полуслове, услышав Клоса, сказавшего на чистом польском:
– Зря стараешься, я все понимаю. Вы не убьете меня.
Слова эти, произнесенные человеком, одетым в мундир офицера вермахта, ошеломили парней. Но, несмотря на это, они не опустили автоматы, направленные на Клоса.
– Значит, ты все понимаешь? – спросил все так же по-немецки парень, похожий на студента. – Господин офицер все понимает? – быстро поправился он по-польски.
– Хлопцы, – сказал серьезно Клос, – я должен увидеть полковника Конрада.
– У нас приказ, – ответил один из них.
– Конечно, я понимаю вас, но прошу хотя бы сообщить ему, что хочу поговорить с ним по неотложному делу, Поверьте, это важнее, чем наша с вами жизнь. Вы еще успеете меня расстрелять. А сейчас проводите меня к полковнику! – твердо закончил он.
– Мы не имеем права нарушить приказ! – отрезали партизаны.
– Ну если не хотите меня туда проводить, то попросите полковника Конрада выйти ко мне. Пусть один из вас пойдет и позовет его.
– Он думает, что с одним из нас ему легче будет справиться, – усмехнулся парень с детским лицом.
– Вы можете меня связать, – подсказал им Клос.
Один из парней начал отстегивать ремень. Клос шагнул в его сторону, заложив руки за спину, напряг мускулы. Инструктор в военных лагерях под Ереваном называл этот прием «захватом самурая». И когда Клос почувствовал ладони паренька на своих руках, молниеносно присел, выбрасывая одновременно руки вверх. Тело паренька описало дугу и грузно упало, ударив по коленям товарища, стоящего рядом. Этого было достаточно, чтобы скрыться в чаще леса. Клос только услышал, как автоматная очередь разорвала лесную тишину. Но он уже был вне опасности. По крайней мере, на этот раз.
8
9
Клос решил, что, как только он ликвидирует Ганну Бесель, ему сразу же необходимо будет избавиться от Гебхардта, который может появиться с минуты на минуту. И действительно, вскоре он услышал его посапывание. Толстяк с трудом поднимался в гору. Остановившись на деревянном мостике, перекинутом через высохшую протоку, и облокотившись о перила, он вытирал клетчатым платком вспотевшее лицо.
Как можно бесшумнее Клос двинулся по одной из параллельных тропинок. Он выбрал наиболее крутой подъем, рассчитывая, что отобьет охоту у советника из ведомства колченогого шефа пропаганды взбираться в гору. Этим он преследовал и другую цель: блики солнца, пробивающегося сквозь листву деревьев, не давали возможности Гебхардту стрелять прицельно. «Поэтому, – подумал Клос, – он подождет моего возвращения где-то поблизости, надеясь, что я его не заметил».
Пройдя еще метров пятьдесят, Клос скрылся за штабелем бревен и только тогда решил спуститься вниз. Предчувствие его не обмануло: Гебхардт не стал стрелять в лучах ослепительного солнца, боясь промахнуться.
Неужели же два вопроса, заданные вчера вечером, заставили Гебхардта охотиться за Клосом? Эти мысли невольно пришли в голову Клоса, когда он, теперь уже торопясь, пробирался через заросли, чтобы догнать Ганну Бесель.
Увидел он ее на маленькой полянке. Она стояла на крыльце небольшого домика, очевидно кого-то ожидая. Клосу показалось, что она ждет именно его, а это значило, что Ганна действительно не доверяет ему. Отбросив эту мысль, как маловероятную, он решил продолжать следить за ней. Для этого ему надо было незаметно подкрасться к домику. Клос пополз по-пластунски краем поляны к штабелям дров, сложенным невдалеке от лесного домика, чтобы оттуда одним прыжком оказаться у его глухой стены. Он полз так тихо, что даже слышал монотонное жужжание пчел и едва слышный шелест листьев. Еще двадцать… десять… пять метров до штабелей, где он будет в безопасности. Наконец прыжок – и он у цели.
Первое, что увидел Клос, – была Ганна Бесель и направленные на него автоматы, которые держали двое молодых парней. Рука Клоса машинально потянулась к кобуре с пистолетом, но невольно остановилась на полпути.
– Ты прав, Ганс, – сказала Ганна, – теперь уже поздно. – А потом добавила: – Я была уверена, что ты пойдешь за мной, и ты удивил бы меня, если бы отказался от своего намерения.
Один из парней автоматом прижал Клоса к дереву и не спеша вынул из его кобуры пистолет. Другой стоял в трех метрах от Клоса с нацеленным на него автоматом. Ганна Бесель также была вооружена. В ее маленькой руке тяжелый парабеллум выглядел как-то странно. Он хотел ей об этом сказать, но произнес совсем другое:
– Я хотел бы поговорить с тобой, Ганна.
– О чем? – удивилась она, приподняв плечи. И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, бросила: – В расход его! – Она резко повернулась к молодым парням и еще раз повторила: – В расход, расстрелять!.. – Посмотрела на часы и добавила: – Но сделаете вы это только через час после моего ухода.
Даже не взглянув на Клоса, она повернулась и вошла в домик.
– Ну ты, фриц, пошел! – Один из парней подтолкнул Клоса пистолетом.
Из открытого окна домика до Клоса донеслось: «Послушай, Ганна…» «Это, видимо, Конрад», – мелькнула у него мысль. Как много он дал бы сейчас за то, чтобы оказаться там, в этом маленьком домике среди леса!
– Не задерживайся, иди быстрее! – приказал другой парень, идущий за Клосом с автоматом наготове. По голосу Клос понял, что этот паренек очень волнуется.
«Может быть, – подумал Клос, – я буду его первой жертвой».
Они отошли к краю поляны.
– Здесь, – сказал первый паренек, совсем еще мальчик. – Отсюда будет виднее, как она выйдет. Тогда засечешь время, – закончил он, обращаясь к своему напарнику.
Второй партизан, похожий на студента, с узким нервным лицом и прищуренными глазами близорукого человека, только кивнул головой.
«Итак, Ганна Бесель оказалась более ловкой», – подумал Клос. Вынул из кармана пачку сигарет, протянул стоявшим рядом парням. Те с презрением пожали плечами. Клос старался обдумать все спокойно, хотя обстановка и не располагала к этому. Во всяком случае, в его распоряжении час. За это время Ганна успеет возвратиться в Лиско-Здруй. Видимо, она беспокоится о своем алиби. Или, может быть, она получила еще какое-либо задание?
Обрывок услышанной им фразы вызывал смутную тревогу. Он не мог понять почему.
Ганна приказала его расстрелять – это логично, если предположить, что она раскрыла его.
Его встречи с Матеем были слишком заметны, а Ганна Бесель («Послушай, Ганна…» – снова вспомнил Клос эти слова) весьма опытный противник, чтобы не связать воедино его контакты с Матеем и попытки вытянуть из нее что-либо о встрече с Конрадом. А тут еще этот микрофильм, неизвестно куда исчезнувший из тайника за портретом Фридриха Великого… Может быть, в этом она тоже его подозревала? А если это так, то почему она приказала убрать его польским партизанам? Почему не сделала этого сама? Ведь тогда она выглядела бы в глазах полковника Лангнера как преданная и бдительная нацистка. Возможно даже, что она получила бы за это награду.
Погруженный в свои мысли, Клос даже не заметил, как Ганна вышла из лесного домика. И только вопрос вооруженного парня: «Сколько времени?» – вывел его из задумчивости.
– Четверть одиннадцатого, – ответил второй партизан.
Ганна, даже не посмотрев на Клоса, скрылась в лесной чаще.
– Скажи ему по-немецки, что мы прикончим его ровно через час, – обратился один из партизан к другому.
Тот попытался составить фразу на немецком языке, используя скудный школьный запас слов. Но вдруг он умолк на полуслове, услышав Клоса, сказавшего на чистом польском:
– Зря стараешься, я все понимаю. Вы не убьете меня.
Слова эти, произнесенные человеком, одетым в мундир офицера вермахта, ошеломили парней. Но, несмотря на это, они не опустили автоматы, направленные на Клоса.
– Значит, ты все понимаешь? – спросил все так же по-немецки парень, похожий на студента. – Господин офицер все понимает? – быстро поправился он по-польски.
– Хлопцы, – сказал серьезно Клос, – я должен увидеть полковника Конрада.
– У нас приказ, – ответил один из них.
– Конечно, я понимаю вас, но прошу хотя бы сообщить ему, что хочу поговорить с ним по неотложному делу, Поверьте, это важнее, чем наша с вами жизнь. Вы еще успеете меня расстрелять. А сейчас проводите меня к полковнику! – твердо закончил он.
– Мы не имеем права нарушить приказ! – отрезали партизаны.
– Ну если не хотите меня туда проводить, то попросите полковника Конрада выйти ко мне. Пусть один из вас пойдет и позовет его.
– Он думает, что с одним из нас ему легче будет справиться, – усмехнулся парень с детским лицом.
– Вы можете меня связать, – подсказал им Клос.
Один из парней начал отстегивать ремень. Клос шагнул в его сторону, заложив руки за спину, напряг мускулы. Инструктор в военных лагерях под Ереваном называл этот прием «захватом самурая». И когда Клос почувствовал ладони паренька на своих руках, молниеносно присел, выбрасывая одновременно руки вверх. Тело паренька описало дугу и грузно упало, ударив по коленям товарища, стоящего рядом. Этого было достаточно, чтобы скрыться в чаще леса. Клос только услышал, как автоматная очередь разорвала лесную тишину. Но он уже был вне опасности. По крайней мере, на этот раз.
8
Смеркалось. Матей встал с небольшого валуна, аккуратно отряхнул брюки и поднял лежащий рядом зонтик. Он выглядел как пожилой человек, находящийся на отдыхе в Лиско-Здруе.
– Теперь тебе известно все о Гебхардте, – сказал Матей, обращаясь к Клосу. – Не забыл пароль для Конрада?
– Меня прислал к вам Жук, – повторил Клос. – Если бы я знал этот пароль раньше… – глубоко вздохнул он.
Матей повел плечами:
– Ты же знаешь, что раздобыть пароль было нелегко. Что же ты теперь намерен делать?
– Прежде всего отоспаться. У меня был тревожный день. Мне еще предстоит незаметно проскользнуть в свою комнату, привести в порядок изрядно помятый мундир и собраться с мыслями, чтобы хорошо продумать, как закончить операцию.
Клос осторожно прошел мимо портье, дремавшего у доски с ключами. Он намеренно не взял ключ от комнаты, справедливо полагая, что Ганна и Гебхардт решат, что его нет в номере. Открыть дверь комнаты ему не составило труда.
Вычистив мундир, Клос искупался и вытянулся на широком диване. Он снова задумался о Ганне Бесель.
После разговора с Матеем Клосу стало ясно, почему советник Гебхардт сегодня стрелял в него.
По правде говоря, Клос тогда не придал этому серьезного значения. Больше того, он совсем забыл о Гебхардте, хотя знал, что толстяк около мостика будет ждать его возвращения. Всецело занятый мыслями о том, как бы вырваться из рук партизан, Клос не думал о Гебхардте. Его снова спасла интуиция. Когда он подбежал к мостику, яркий солнечный свет ослепил его, моментально напомнив ему обстоятельства, при которых точно такая же картина произошла полтора часа назад. Он перескочил через перила мостика именно в тот момент, когда раздался выстрел.
Гебхардту не удалось совершить очередное убийство, охраняя свои ящики с драгоценностями, зарытые в лесу. Из рассказа Матея и своих наблюдений Клос так представлял себе эту историю. Сентябрь тридцать девятого года. Батальон пехоты 202-го полка гитлеровской армии занимает городок Лиско-Здруй. Обер-лейтенант Гебхардт, подыскивая место для постоя своим солдатам, случайно оказывается в доме, где хранится богатая коллекция фарфора. Гебхардт, будучи знатоком, не мог не обратить на нее внимания. Через несколько дней хозяин и его семья были зверски убиты неизвестными, а фарфор бесследно исчез.
Клос вспомнил, что Гебхардт еще в поезде рассказывал о какой-то невероятной истории, случившейся с ним в тридцать девятом году в лесах около Лиско-Здруя. Тогда якобы он, Гебхардт, с небольшой группой немецких солдат столкнулся с превосходящими силами вооруженных поляков, и только ему одному удалось остаться в живых. «Неужели такое с ним произошло? – подумал Клос. – А если это так, то не может быть, чтобы вся группа немецких солдат, с которыми Гебхардт пробирался через окрестные леса, погибла в бою с поляками. Сейчас, сейчас… Матей рассказывал, что местные жители видели какие-то ящики, которые в спешке выносились из дома коллекционера, и что за этим приглядывал генерал. Тогда многое становится ясным…»
Уже засыпая, Клос вспомнил неизвестно почему слова, услышанные им в лесном домике: «Послушай, Ганна…» «Почему Ганна?» – успел он подумать, прежде чем заснул.
– Теперь тебе известно все о Гебхардте, – сказал Матей, обращаясь к Клосу. – Не забыл пароль для Конрада?
– Меня прислал к вам Жук, – повторил Клос. – Если бы я знал этот пароль раньше… – глубоко вздохнул он.
Матей повел плечами:
– Ты же знаешь, что раздобыть пароль было нелегко. Что же ты теперь намерен делать?
– Прежде всего отоспаться. У меня был тревожный день. Мне еще предстоит незаметно проскользнуть в свою комнату, привести в порядок изрядно помятый мундир и собраться с мыслями, чтобы хорошо продумать, как закончить операцию.
Клос осторожно прошел мимо портье, дремавшего у доски с ключами. Он намеренно не взял ключ от комнаты, справедливо полагая, что Ганна и Гебхардт решат, что его нет в номере. Открыть дверь комнаты ему не составило труда.
Вычистив мундир, Клос искупался и вытянулся на широком диване. Он снова задумался о Ганне Бесель.
После разговора с Матеем Клосу стало ясно, почему советник Гебхардт сегодня стрелял в него.
По правде говоря, Клос тогда не придал этому серьезного значения. Больше того, он совсем забыл о Гебхардте, хотя знал, что толстяк около мостика будет ждать его возвращения. Всецело занятый мыслями о том, как бы вырваться из рук партизан, Клос не думал о Гебхардте. Его снова спасла интуиция. Когда он подбежал к мостику, яркий солнечный свет ослепил его, моментально напомнив ему обстоятельства, при которых точно такая же картина произошла полтора часа назад. Он перескочил через перила мостика именно в тот момент, когда раздался выстрел.
Гебхардту не удалось совершить очередное убийство, охраняя свои ящики с драгоценностями, зарытые в лесу. Из рассказа Матея и своих наблюдений Клос так представлял себе эту историю. Сентябрь тридцать девятого года. Батальон пехоты 202-го полка гитлеровской армии занимает городок Лиско-Здруй. Обер-лейтенант Гебхардт, подыскивая место для постоя своим солдатам, случайно оказывается в доме, где хранится богатая коллекция фарфора. Гебхардт, будучи знатоком, не мог не обратить на нее внимания. Через несколько дней хозяин и его семья были зверски убиты неизвестными, а фарфор бесследно исчез.
Клос вспомнил, что Гебхардт еще в поезде рассказывал о какой-то невероятной истории, случившейся с ним в тридцать девятом году в лесах около Лиско-Здруя. Тогда якобы он, Гебхардт, с небольшой группой немецких солдат столкнулся с превосходящими силами вооруженных поляков, и только ему одному удалось остаться в живых. «Неужели такое с ним произошло? – подумал Клос. – А если это так, то не может быть, чтобы вся группа немецких солдат, с которыми Гебхардт пробирался через окрестные леса, погибла в бою с поляками. Сейчас, сейчас… Матей рассказывал, что местные жители видели какие-то ящики, которые в спешке выносились из дома коллекционера, и что за этим приглядывал генерал. Тогда многое становится ясным…»
Уже засыпая, Клос вспомнил неизвестно почему слова, услышанные им в лесном домике: «Послушай, Ганна…» «Почему Ганна?» – успел он подумать, прежде чем заснул.
9
Было семь или начало восьмого, когда Клос проснулся. Бреясь и одеваясь, он еще раз перебрал в уме все подробности плана, который через несколько минут намеревался осуществить.
Он нажал на ручку двери комнаты Ганны. Дверь открылась без труда.
– Это ты, Больдт? – услышал он ее голос. – Хорошо, что пришел. Ты не знаешь, вернулся ли Клос? Я что-то беспокоюсь о нем.
– Напрасно беспокоишься, – спокойно произнес он, остановившись возле ее кровати с пистолетом в руке.
Внезапное появление Клоса ошеломило ее. Она резко приподнялась, но потом без сил упала на подушку. Неверным движением руки она пыталась нащупать что-то в изголовье кровати. Клос быстро вырвал подушку из-под головы Ганны. Парабеллум лежал там, где он и предполагал. Клос с размаху бросил его под гардероб.
– Ты очень груб, Ганс, – усмехнувшись, сказала Ганна. – Жаль, что ты не был таким с самого начала. Люблю настоящих мужчин.
– Одевайся! – коротко бросил Клос.
– При тебе, – она еще на что-то надеялась, – не могу, я же все-таки женщина. Ты меня смущаешь, Ганс.
– Как хочешь, – ответил Клос, вынимая из кармана небольшой пистолет с глушителем.
Энергичным движением она сбросила с себя одеяло. И уже через минуту стояла около Клоса в том же самом платье, что и вчера, в легких босоножках.
– Накинь плащ, я возьму тебя под руку, а вот эту игрушку, – он показал на пистолет, – буду держать под плащом, точно около твоего сострадательного сердечка, обеспокоенного отсутствием Ганса Клоса. И тут же выстрелю, если только почувствую, что мое присутствие мешает тебе.
– Куда мы пойдем? – спросила Ганна.
– Ты все узнаешь, – ответил Клос.
Он полуобнял ее. Ганна почувствовала, как холодный металл прикоснулся к ней под плащом.
Так, вдвоем, они прошли через коридор и холл, никого не встретив, кроме портье и уборщицы.
– Куда меня ведешь?
– Почему ты хотела, чтобы те люди убили меня? – вместо ответа спросил Клос.
– У меня не было другого выхода. Ты едва не сорвал мне выполнение задания. Моя задача намного важнее, чем жизнь какого-то офицера абвера.
– А потом, – вставил Клос, – доложила бы полковнику Лангнеру, что я шпион, который изъял из тайника за портретом Фридриха Великого настоящий микрофильм с планами наших оборонительных укреплений?
– Да, по-видимому, я должна была это сделать, – ответила Ганна. – Наши шефы любят, когда государственные преступники несут заслуженную кару.
– Но ты же не предполагала, что я доверенное лицо Евы Фромм и изъял из тайника этот микрофильм! – спросил Клос.
– Нет, – ответила она, – и не могу сейчас этого предполагать.
Они уже подходили к мостику над ручьем, где Гебхардт пытался убить Клоса. «Он будет дьявольски поражен, – подумал Клос, – когда снова увидит меня».
– Теперь видишь, куда мы идем? – спросил он Ганну.
– Ты можешь убить меня и раньше.
– Ты действительно не понимаешь, куда мы идем? – с удивлением спросил ее Клос. – Мы идем к полковнику Конраду.
– Ты что, с ума сошел? Хочешь меня предать? – воскликнула Ганна со страхом. Однако что-то в ее голосе заставило усомниться в искренности произнесенных слов. Клос почувствовал, что у нее как-то сразу спало напряжение и она больше ничего не боится. – Ты прекрасный парень, Ганс, а сейчас стал совсем замечательным, – с улыбкой промолвила Ганна.
– Ты ведешь себя так, будто не знаешь, что там ожидает тебя.
Она рассмеялась громко, но как-то нервозно.
– Пароль! – услышали они рядом с собой.
Из-за деревьев вышел вооруженный партизан. Клос с облегчением отметил, что он не из тех двоих, что вчера охраняли его. Теперь и партизан заметил немецкий мундир Клоса.
– Скажи парню пароль и объясни ему, что я не могу поднять руки вверх, – обратился Клос к Ганне.
– К Конраду! – отрывисто произнесла она. – Проведи нас к Конраду. Доложи, что пришла Ганна.
– Ганна? – повторил громко Клос. – Может быть, Ева?
Она молчала.
И вдруг Клос все понял. Это было невероятно. Это было необходимо проверить.
– Ганна? Ты снова здесь? – Перед ними стоял невысокий лысеющий мужчина.
Вместо ответа она сбросила со своих плеч плащ.
– «Меня прислал к вам Жук», – назвал пароль Клос.
– «Жук говорил мне о вас», – ответил Конрад.
Теперь Ганна ничего не понимала. Она смотрела на Клоса широко раскрытыми от удивления глазами. Конрад жестом отпустил парня с автоматом.
– Эта женщина, – сказал Клос, когда партизан скрылся за деревьями, – Ганна Бесель и служит… – Внезапно он оборвал фразу на полуслове.
Ганна рассмеялась. Конрад с улыбкой смотрел на Клоса.
– Уберите оружие, пока оно вам не понадобится, – обратился он к Клосу. – А теперь прошу вас пройти в мою обитель, выпьем немного перед отъездом: через два часа улетаю… Я должен вам рассказать… Я должен вам рассказать, Клос, – еще раз повторил Конрад, – как все это обстоит на самом деле. Ганна была завербована в Аргентине, а точнее говоря, мы разрешили ей пойти на вербовку абвером. Эта способная девушка вскоре стала доверенным лицом полковника Лангнера и при случае оказывала нам неоценимые услуги.
– Я должен был догадаться об этом раньше, – невольно вырвалось у Клоса.
– Для этого ты слишком мало знал, – вставила Ганна.
– Все мы работаем на ощупь, – добавил Конрад. – Мы едва не ликвидировали вас, капитан. Вы должны были погибнуть вместе с Плюшем.
– Вы получили настоящий микрофильм? – спросил Клос.
– К сожалению, нет, – ответила Ганна вместо Конрада. – Ева Фромм была в действительности нашим агентом, но в тайнике за портретом, куда она положила пленку, ее не оказалось. Правда, мы не поддались на фальшивку, которую приготовил нам абвер. Это тоже кое-что значит.
– Но вы бы не отказались получить настоящий план оборонительных сооружений немцев, которые засняла на микропленку Ева Фромм? – спросил ее Клос.
– Он у тебя? – недоверчиво спросила она Клоса. – Неужели это ты изъял его из-за портрета?
Клос отстегнул пряжку пояса, на котором было написано: «С нами бог», вынул из тайника небольшой рулончик, завернутый в тонкую бумагу, и передал его Ганне.
– Мы никогда не забудем этого, господин Клос, – сказал Конрад, принимая из рук Ганны драгоценный рулончик.
– Мы – союзники. – Клос приподнял стакан, наполненный жидкостью цвета слабого чая. – Кроме того, мне было бы очень жаль, если бы труды Евы Фромм пропали даром. Эта девушка дорого заплатила за нашу будущую победу.
Об этой маленькой скромной девушке Клос думал все время, пока ожидал на лесной поляне Ганну, с которой Конрад пожелал поговорить наедине.
Наконец она, мрачная и молчаливая, подошла к Клосу. А потом, уже в пути, доверительно взяла его под руку.
– Я сейчас скажу тебе, Ганс, то, чего не должна бы говорить.
– Пожалуйста, не утруждай себя. Я знаю. Конрад приказал тебе завербовать меня для вашей службы, не так ли? При следующей оказии доложишь ему, что задание выполнить не удалось, и не будем больше возвращаться к этому вопросу.
– Может быть, это и к лучшему, – усмехнулась Ганна.
– А теперь мы должны подумать над презенте для твоего шефа, – сказал Клос.
В двух словах он рассказал ей о Гебхардте. Вместе они разработали план, как заставить Гебхардта перейти к действию. Его нужно обезвредить, ибо этот толстяк из министерства пропаганды, имеющий свободный доступ и в военное министерство, использует все возможности, чтобы перед полковником Лангнером предстать незаурядным героем, разоблачившим опасного государственного преступника.
В тот же день вечером в ресторане дома отдыха капитан Клос подошел к столику, за которым Гебхардт уже заканчивал свой ужин.
– Вы не хотели бы поговорить со мной, господин Гебхардт, о некоторых ящиках с драгоценным фарфором и о двух немецких солдатах, которые погибли при их сопровождении? – спросил спокойно Клос.
Гебхардт, недолго думая, опрокинул столик и мгновенно выхватил пистолет. Но выстрел раздался еще до того, как он нажал на спусковой крючок. Капитан Больдт, сидевший за соседним столиком вместе с Ганной Бесель, не без основания считался отличным стрелком. За то, что он помешал сбежать опасному шпиону и предателю Гебхардту, ему была объявлена благодарность самого полковника Лангнера.
Он нажал на ручку двери комнаты Ганны. Дверь открылась без труда.
– Это ты, Больдт? – услышал он ее голос. – Хорошо, что пришел. Ты не знаешь, вернулся ли Клос? Я что-то беспокоюсь о нем.
– Напрасно беспокоишься, – спокойно произнес он, остановившись возле ее кровати с пистолетом в руке.
Внезапное появление Клоса ошеломило ее. Она резко приподнялась, но потом без сил упала на подушку. Неверным движением руки она пыталась нащупать что-то в изголовье кровати. Клос быстро вырвал подушку из-под головы Ганны. Парабеллум лежал там, где он и предполагал. Клос с размаху бросил его под гардероб.
– Ты очень груб, Ганс, – усмехнувшись, сказала Ганна. – Жаль, что ты не был таким с самого начала. Люблю настоящих мужчин.
– Одевайся! – коротко бросил Клос.
– При тебе, – она еще на что-то надеялась, – не могу, я же все-таки женщина. Ты меня смущаешь, Ганс.
– Как хочешь, – ответил Клос, вынимая из кармана небольшой пистолет с глушителем.
Энергичным движением она сбросила с себя одеяло. И уже через минуту стояла около Клоса в том же самом платье, что и вчера, в легких босоножках.
– Накинь плащ, я возьму тебя под руку, а вот эту игрушку, – он показал на пистолет, – буду держать под плащом, точно около твоего сострадательного сердечка, обеспокоенного отсутствием Ганса Клоса. И тут же выстрелю, если только почувствую, что мое присутствие мешает тебе.
– Куда мы пойдем? – спросила Ганна.
– Ты все узнаешь, – ответил Клос.
Он полуобнял ее. Ганна почувствовала, как холодный металл прикоснулся к ней под плащом.
Так, вдвоем, они прошли через коридор и холл, никого не встретив, кроме портье и уборщицы.
– Куда меня ведешь?
– Почему ты хотела, чтобы те люди убили меня? – вместо ответа спросил Клос.
– У меня не было другого выхода. Ты едва не сорвал мне выполнение задания. Моя задача намного важнее, чем жизнь какого-то офицера абвера.
– А потом, – вставил Клос, – доложила бы полковнику Лангнеру, что я шпион, который изъял из тайника за портретом Фридриха Великого настоящий микрофильм с планами наших оборонительных укреплений?
– Да, по-видимому, я должна была это сделать, – ответила Ганна. – Наши шефы любят, когда государственные преступники несут заслуженную кару.
– Но ты же не предполагала, что я доверенное лицо Евы Фромм и изъял из тайника этот микрофильм! – спросил Клос.
– Нет, – ответила она, – и не могу сейчас этого предполагать.
Они уже подходили к мостику над ручьем, где Гебхардт пытался убить Клоса. «Он будет дьявольски поражен, – подумал Клос, – когда снова увидит меня».
– Теперь видишь, куда мы идем? – спросил он Ганну.
– Ты можешь убить меня и раньше.
– Ты действительно не понимаешь, куда мы идем? – с удивлением спросил ее Клос. – Мы идем к полковнику Конраду.
– Ты что, с ума сошел? Хочешь меня предать? – воскликнула Ганна со страхом. Однако что-то в ее голосе заставило усомниться в искренности произнесенных слов. Клос почувствовал, что у нее как-то сразу спало напряжение и она больше ничего не боится. – Ты прекрасный парень, Ганс, а сейчас стал совсем замечательным, – с улыбкой промолвила Ганна.
– Ты ведешь себя так, будто не знаешь, что там ожидает тебя.
Она рассмеялась громко, но как-то нервозно.
– Пароль! – услышали они рядом с собой.
Из-за деревьев вышел вооруженный партизан. Клос с облегчением отметил, что он не из тех двоих, что вчера охраняли его. Теперь и партизан заметил немецкий мундир Клоса.
– Скажи парню пароль и объясни ему, что я не могу поднять руки вверх, – обратился Клос к Ганне.
– К Конраду! – отрывисто произнесла она. – Проведи нас к Конраду. Доложи, что пришла Ганна.
– Ганна? – повторил громко Клос. – Может быть, Ева?
Она молчала.
И вдруг Клос все понял. Это было невероятно. Это было необходимо проверить.
– Ганна? Ты снова здесь? – Перед ними стоял невысокий лысеющий мужчина.
Вместо ответа она сбросила со своих плеч плащ.
– «Меня прислал к вам Жук», – назвал пароль Клос.
– «Жук говорил мне о вас», – ответил Конрад.
Теперь Ганна ничего не понимала. Она смотрела на Клоса широко раскрытыми от удивления глазами. Конрад жестом отпустил парня с автоматом.
– Эта женщина, – сказал Клос, когда партизан скрылся за деревьями, – Ганна Бесель и служит… – Внезапно он оборвал фразу на полуслове.
Ганна рассмеялась. Конрад с улыбкой смотрел на Клоса.
– Уберите оружие, пока оно вам не понадобится, – обратился он к Клосу. – А теперь прошу вас пройти в мою обитель, выпьем немного перед отъездом: через два часа улетаю… Я должен вам рассказать… Я должен вам рассказать, Клос, – еще раз повторил Конрад, – как все это обстоит на самом деле. Ганна была завербована в Аргентине, а точнее говоря, мы разрешили ей пойти на вербовку абвером. Эта способная девушка вскоре стала доверенным лицом полковника Лангнера и при случае оказывала нам неоценимые услуги.
– Я должен был догадаться об этом раньше, – невольно вырвалось у Клоса.
– Для этого ты слишком мало знал, – вставила Ганна.
– Все мы работаем на ощупь, – добавил Конрад. – Мы едва не ликвидировали вас, капитан. Вы должны были погибнуть вместе с Плюшем.
– Вы получили настоящий микрофильм? – спросил Клос.
– К сожалению, нет, – ответила Ганна вместо Конрада. – Ева Фромм была в действительности нашим агентом, но в тайнике за портретом, куда она положила пленку, ее не оказалось. Правда, мы не поддались на фальшивку, которую приготовил нам абвер. Это тоже кое-что значит.
– Но вы бы не отказались получить настоящий план оборонительных сооружений немцев, которые засняла на микропленку Ева Фромм? – спросил ее Клос.
– Он у тебя? – недоверчиво спросила она Клоса. – Неужели это ты изъял его из-за портрета?
Клос отстегнул пряжку пояса, на котором было написано: «С нами бог», вынул из тайника небольшой рулончик, завернутый в тонкую бумагу, и передал его Ганне.
– Мы никогда не забудем этого, господин Клос, – сказал Конрад, принимая из рук Ганны драгоценный рулончик.
– Мы – союзники. – Клос приподнял стакан, наполненный жидкостью цвета слабого чая. – Кроме того, мне было бы очень жаль, если бы труды Евы Фромм пропали даром. Эта девушка дорого заплатила за нашу будущую победу.
Об этой маленькой скромной девушке Клос думал все время, пока ожидал на лесной поляне Ганну, с которой Конрад пожелал поговорить наедине.
Наконец она, мрачная и молчаливая, подошла к Клосу. А потом, уже в пути, доверительно взяла его под руку.
– Я сейчас скажу тебе, Ганс, то, чего не должна бы говорить.
– Пожалуйста, не утруждай себя. Я знаю. Конрад приказал тебе завербовать меня для вашей службы, не так ли? При следующей оказии доложишь ему, что задание выполнить не удалось, и не будем больше возвращаться к этому вопросу.
– Может быть, это и к лучшему, – усмехнулась Ганна.
– А теперь мы должны подумать над презенте для твоего шефа, – сказал Клос.
В двух словах он рассказал ей о Гебхардте. Вместе они разработали план, как заставить Гебхардта перейти к действию. Его нужно обезвредить, ибо этот толстяк из министерства пропаганды, имеющий свободный доступ и в военное министерство, использует все возможности, чтобы перед полковником Лангнером предстать незаурядным героем, разоблачившим опасного государственного преступника.
В тот же день вечером в ресторане дома отдыха капитан Клос подошел к столику, за которым Гебхардт уже заканчивал свой ужин.
– Вы не хотели бы поговорить со мной, господин Гебхардт, о некоторых ящиках с драгоценным фарфором и о двух немецких солдатах, которые погибли при их сопровождении? – спросил спокойно Клос.
Гебхардт, недолго думая, опрокинул столик и мгновенно выхватил пистолет. Но выстрел раздался еще до того, как он нажал на спусковой крючок. Капитан Больдт, сидевший за соседним столиком вместе с Ганной Бесель, не без основания считался отличным стрелком. За то, что он помешал сбежать опасному шпиону и предателю Гебхардту, ему была объявлена благодарность самого полковника Лангнера.