Збых Анджей. Последний шанс

   Лотар понимал, что Рупперт не простой немец, он сын крупного промышленника из Рура и его следовало бы пощадить. Но гестаповец всегда оставлял за собой право решать судьбу людей и, если понадобится, был готов без колебания уничтожить свою жертву.
   – Вспомни как следует, – процедил сквозь зубы Лотар, – ты никому не говорил о нашем разговоре?
   – Нет, господин штурмбаннфюрер, никому.
   – А своей Ильзе?
   – Ильзе ничего не известно, – ответил Рупперт, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть: «Тебе-то что до этой девушки? Не смей называть её имя!»
   – Ты уверен в этом?
   – Уверен, господин штурмбаннфюрер.
   В соседней комнате послышался душераздирающий крик, потом всё стихло. Рупперт вздрогнул. Ему показалось, что этот крик всё ещё продолжается.
   Лотар усмехнулся.
   – Даю тебе последнюю возможность, – сказал он. – Я не должен этого делать, ты этого не заслуживаешь, ты трус и предатель, но я жалею не тебя, а твоего отца. Если в течение двух дней не найдёшь эту польку…
   – Как это сделать? – спросил Рупперт.
   – Это твоё дело. Мы же не заставляли тебя брать деньги от польской разведки… Запомни, это твоя последняя возможность, Рупперт. В противном случае… ты знаешь, что тебя ожидает.
   – Знаю, – упавшим голосом ответил Рупперт.
   И он действительно знал. Перед его глазами возникли одиночные камеры, пустой двор с бурыми пятнами от крови на Полицейштрассе, где гестаповцы истязали и расстреливали свои жертвы. Ему послышались душераздирающие крики. Рупперт содрогнулся. Он не хотел умирать в застенках гестапо.
   – Может быть, сумеешь проникнуть в их подпольную организацию, – продолжал Лотар. – Встретишь там своего старого знакомого Шмидта. Я очень хотел бы с ним поговорить.
   «Значит, дают мне возможность искупить свою вину», – подумал Рупперт. Однако он не знал, что это только отсрочка приговора, уже вынесенного ему. Мелькнула мысль: «Скорее бы выбраться из этого мрачного кабинета, чтобы не видеть бульдожьей морды Лотара».

9

   – Анне надо немедленно скрыться из города, – сказал Клос. – Лотару известна её внешность по описанию Рупперта.
   Они сидели втроём в небольшой комнатке антиквара. Мартин расставлял шахматные фигуры на доске, потом передвигал их с места на место, как будто играя с противником. Анна положила руку на плечо Клоса.
   – Преувеличиваешь, Янек, – улыбнулась она. – Если хочешь, я сменю причёску…
   – Шутишь, Анна? Нельзя недооценивать Лотара и его службу.
   Да, они несколько недооценивали противника. Годы оккупации научили их прежде всего ненавидеть фашистов.
   – Со временем мы восстановим с тобой связь, – продолжал Клос. – Лотару теперь известно, что мы охотимся за Хеннингом и его чертежами. Он усилит охрану. Лотар – противник хитрый и осторожный.
   – Я получил указания Центра. Нас торопят, – тихо заговорил Мартин, продолжая переставлять шахматы. – Планы испытательного полигона и данные нового ракетного оружия Хеннинга мы должны иметь полностью, любой ценой.
   Так или иначе, Клос понимал, что все они, не щадя жизни, обязаны до самого конца войны выполнять свой долг перед родиной. Любое задание они должны выполнить во что бы то ни стало…
   – Сообщи Адаму, что гестапо о нём известно, – сказал ему Клос. – И на время прекрати с ним контакты.
   – Я уже это сделал. Каковы твои дальнейшие намерения?
   – Мне будет нужна Анна, – сказал Клос.
   – Ты же говорил, что она должна немедленно покинуть Варшаву и на время скрыться.
   – Да, это так, она должна исчезнуть из города утром. – Каждое слово приносило ему боль. Он не имел права подвергать опасности девушку, но должен был это сделать. Только так можно было выполнить задание Центра.
   – Я согласна, – сказала Анна.
   Клос подумал, что она ещё не представляет себе той опасности, в которую её вовлекают. Она всегда с честью выполняла любое трудное задание и теперь верила в успех задуманной Клосом операции, хотя и не знала ещё, на чём основывается его замысел и какая роль отводится ей…
   Раздобыть чертежи фон Хеннинга, касающиеся испытательного полигона и нового ракетного оружия, можно было только через дочь профессора. Эту хитрую, осторожную девушку в очках нельзя было недооценивать.
   Бенита и Клос договорились по телефону встретиться вечером. Часы, висевшие на стене, пробили восемь, и тут же послышался стук в дверь.
   – Отец приглашён сегодня на приём к своему старому другу, генералу фон Фалькенхейну. Надеюсь, он задержится там надолго. Наконец нам представился случай, чтобы побыть вместе, Ганс, – прошептала Бенита, когда Клос снимал с неё плащ. – Но я всё-таки немного боюсь…
   – Чего ты боишься? – спросил Клос, провожая девушку в комнату, где был накрыт ужин.
   Бенита бросила оценивающий взгляд на стол и улыбнулась Клосу.
   – Боюсь тебя, Ганс, – ответила она, – ты такой интересный и сильный мужчина, а я…
   – Зачем ты так, Бенита?
   – А ты мог бы забыть хотя бы на этот вечер, что я дочь профессора фон Хеннинга?
   – Об этом я даже не думаю, – ответил Клос, поймав себя на мысли, достаточно ли естественно он играет роль влюблённого. – Представь себе, я даже не думаю о том, что тебя охраняют лучше, чем любую другую девушку в Варшаве.
   – Так ли это?
   – Да, да! – быстро проговорил Клос и усадил её в кресло. Бенита через открытую дверь бросила взгляд в спальню, потом выпила рюмку вина. Клос уменьшил свет и включил музыку. Он пригласил девушку на танго. Бенита танцевала легко, и он почувствовал, как постепенно спадает её напряжение, исчезает насторожённость, глаза из-под очков смотрят доверчиво и ласково. Она нежно прижалась к нему:
   – Ты отлично танцуешь, Ганс.
   – Ты тоже, Бенита.
   – Я танцую редко. На школьных вечерах чаще всего сидела в сторонке, меня почти никто не приглашал.
   – Не может быть! – шепнул Клос. – Ты ведь чудесная девушка, Бенита.
   Девушка отодвинулась от него, не поверив его словам.
   – Неправда! Зачем ты говоришь неправду? Я далеко не чудесная!
   – Нет, правда, Бенита, – с жаром уверил он её. – Я понял это ещё там, на вокзале, когда увидел тебя впервые.
   – Ты был на вокзале, когда нас встречали?
   – Я случайно оказался там, – ответил он тихо и понял, что совершил ошибку. Именно этого не нужно было говорить. Во взгляде девушки вновь появилась отчуждённость.
   Клос наполнил рюмки, Бенита снова выпила, однако была уже другой – насторожённой. Он всё время чувствовал на себе её испытующий взгляд.
   – Хочешь меня споить? – спросила она.
   – А что в этом плохого?
   – Да ничего, конечно, ничего. Давай ещё выпьем! – улыбнулась девушка и снова прижалась к нему. – Я редко пьянею. У меня крепкая голова. Правда, Ганс, у меня крепкая голова?
   Потом она попросила принести ей стакан воды. Это была одна из возможностей, которую он так ждал. Клосу уже надоело играть роль влюблённого.
   Он вышел на кухню, налил в стакан воды и вынул из кармана небольшую таблетку. Это снотворное должно было подействовать через несколько минут.
   Клос не предполагал, что Бенита встала из-за стола и через открытую дверь видит, что он делает. Она была почти трезвой и всё поняла.
   Когда Клос вернулся в комнату, она по-прежнему сидела на своём месте за столом и держала в руках пустую рюмку.
   – Налей мне ещё, – игриво попросила Бенита, – я действительно хочу хоть один раз в жизни напиться.
   Клос наполнил её рюмку вином и подал стакан с водой. Она взяла стакан, поднесла его ко рту и попросила:
   – А теперь, Ганс, включи музыку.
   Он на минуту повернулся к радиоле, и в этот момент Бенита вылила воду в цветочный горшок…
   Снова зазвучало танго. Девушка как ни в чём не бывало прижалась к Клосу.
   – Ты нравишься мне, Ганс, – нежно прошептала она. – Нравишься гораздо больше, чем Рупперт. Ты такой красивый и сильный. О, Ганс, – Бенита погрозила ему пальцем, – ты умеешь обвораживать девушек.
   Она начала петь, потом вдруг умолкла. Клос в напряжении ждал, когда же подействует снотворное. Но девушка снова заговорила:
   – Тебе нравится мой голос? Все говорят, что самое хорошее, что есть во мне, – это голос. Ну, обними же меня, Ганс, поцелуй… Какой ты робкий…
   С этими словами Бенита упала в кресло. Клос был уверен, что она с трудом преодолевает сонливость.
   – Ну налей, налей же ещё своей милой, которую ты так ловко увлёк с надеждой на взаимность.
   – О чём ты говоришь, Бенита?
   Девушка снова отпила вина:
   – О боже, как у меня кружится голова, Ганс! Ты не представляешь, что делается вокруг! Что ты натворил со мной?
   Ну обними же меня и поцелуй…
   Клос проводил её в спальню, уложил на кровать. Она ещё раз прошептала:
   – Иди ко мне, милый, – и закрыла глаза.
   Разведчик наклонился над девушкой. Бенита дышала спокойно и ровно, но он должен был выждать ещё немного, чтобы убедиться, что она уснула. Потом он открыл сумочку Бениты и нашёл ключ. Убеждённый, что она спит, вышел в соседнюю комнату.
   В это время Бенита открыла глаза. В её руках оказался пистолет. Она всегда носила при себе оружие даже в Берлине, а уж здесь, в Польше, не расставалась с ним и ночью. Именно в тот момент, когда Клос подходил к большому гардеробу, Бенита появилась на пороге.
   – Стой! – крикнула она. – Не двигайся!
   Клос резко повернулся. Увидел глаза Бениты, холодно смотревшие из-под очков, и пистолет в её руке.
   – Не нужно дурачить девушек, – тихо проговорила Бенита.
   – Ты что, с ума сошла? – крикнул Клос. – Что ты делаешь?
   – Не подходи близко, дорогой… Я в полном сознании, не выпила твоей микстуры. Как ты был неосторожен! – И через мгновение, видя, что Клос всё ещё стоит на месте, добавила: – Отца сейчас действительно нет дома. Ты всё хорошо продумал, Ганс. На кого ты работаешь? На тех же, что и Рупперт?
   – Ты ведёшь себя как девчонка, – спокойно ответил Клос.
   – Может быть, – рассмеялась Бенита. – Во всяком случае, я гораздо искреннее тебя. Не подходи ко мне, иначе закричу. Кто-нибудь из твоих соседей услышит… Так вот… Слушай меня внимательно. Ты должен рассказать мне всё, что знаешь. Я имею право спросить тебя об этом. Думаешь, что немцы проиграли войну? Всё кончено?
   Клос молчал.
   – Не хочешь говорить? А может быть, я соглашусь… сотрудничать с тобой? Об этом ты не подумал, Ганс? Ты только скажи, на кого работаешь? На англичан, американцев, а может быть, на русских…
   Клос не отвечал, лихорадочно думая, как поступить. Он медленно подходил к Бените, внимательно следя за её лицом и пистолетом. Выстрелит или нет? Рука Бениты дрогнула, девушка попятилась. От большого гардероба её отделяло всего несколько шагов.
   – Если ты не скажешь, я выстрелю.
   Бенита подошла вплотную к гардеробу, прислонилась к дверце. Клос приближался к ней, считая секунды…
   – Стой! – крикнула Бенита, и тотчас же дверцы гардероба неожиданно открылись и оттуда выскочила Анна, которая всё это время внимательно прислушивалась к происходившему.
   Резким ударом Анна выбила у Бениты пистолет. Немка не успела даже крикнуть, как её рот был закрыт платком…
   Бенита лежала теперь крепко связанная на кровати, её глаза горели ненавистью и отчаянием. Она злобно смотрела на Клоса и Анну, рывшихся в её вещах.
   Увидев Анну в своём платье, плаще и очках, Бенита поняла замысел Клоса.
   Анна и Клос вышли из квартиры, заперли двери на ключ.
   – Пойми, Анна, – сказал Клос, когда они спускались по лестнице, – это опасно, но другого выхода нет. Быстро пройдёшь мимо охранника у входа в особняк Хеннинга. Он должен быть уверен, что ты дочь профессора Бенита, которая возвращается домой. Войдёшь в приёмную, потом в кабинет Хеннинга. Помнишь план, нарисованный Руппертом?
   – Да, – прошептала Анна и крепко пожала его руку.
   – В углу стоит сейф. Откроешь его вот этим ключом, сфотографируешь все документы, а потом выйдешь через кухню… Ты должна выйти из особняка в тот момент, когда будет меняться охрана… Я буду всё время наблюдать за тобой… При необходимости подстрахую. Всё поняла?
   – Да, – ответила Анна.
   – Возьми пистолет. – Клос подал ей вальтер и на прощание поцеловал девушку. – Помни, выйти из дома тебе надо через кухню. Там, где ограда ниже, переберёшься через решётку… Но только во время смены поста… Тогда они не смотрят во двор, слушают разводящего… Ну, иди, Анна, уже пора.
   Ночь стояла тёмная. По безлюдной улице прошёл патруль. Несколько минут Анна и разведчик переждали под дерёвом. Затем девушка перебежала мостовую, а потом спокойным шагом подошла к охраннику, стоявшему у подъезда особняка Хеннинга.
   Клос, с пистолетом в руке, укрывшись в тени дерева, не спускал с них глаз. Он почувствовал, как сильнее забилось сердце.
   – Гуте нахт, фрейлейн, – поздоровался охранник, и Клос с облегчением вздохнул.
   Анна подошла к двери, вынула из сумки ключ и вставила в замочную скважину. Казалось, на мгновение ключ застрял в замке, двери не открывались… Клосу показалось, что это мгновение длилось целую вечность.
   «Лишь бы только охранник не подошёл к ней и не предложил помощь», – подумал Клос. Наконец дверь открылась, Анна вошла в дом.
   Девушка прошла по коридору дома и вышла к приёмной, где размещался секретариат. Кабинет профессора был открыт. Анна старалась действовать по плану, разработанному Клосом. Сначала надо зашторить окна, зажечь свет, затем вынуть из сумки ключ от сейфа и спокойно, не нервничая и не торопясь, подойти к сейфу, стоящему в углу кабинета. Поворот ключа в замке, ещё один, однако дверца не открывалась. Анна почувствовала капли пота на лице… Прервала работу, чтобы успокоиться. Села в кресло, позволила себе несколько минут отдохнуть.
   «Нужно всё делать спокойно, не торопясь», – подумала она и начала всё сначала. Дверца сейфа медленно, бесшумно открылась.
   На средней полке лежали пронумерованные папки. Это были секретные документы профессора фон Хеннинга: план испытательного полигона, чертежи и описания новой ракеты, стартовой площадки, путей подъезда к полигону.
   Анна спокойно разложила все документы на столе, вынула из сумки миниатюрный фотоаппарат, посмотрела на часы… Сколько ещё времени осталось до смены поста?
   Клос ждал её, укрывшись за деревом, неподалёку от ворот особняка, с оружием наготове. Как мучительно медленно тянулось время! Никогда ещё ожидание на казалось Клосу таким долгим и трудным. Наконец он услышал рокот мотора, к дому подъехала открытая армейская машина, из неё выскочили жандармы.
   Неужели Бенита солгала? Возможно, профессор Хеннинг не покидал особняка и вызвал жандармов… Нет, все как будто бы шло согласно плану. Это была смена поста. Жандармы встали друг против друга, разводящий выслушал рапорт и дал указания.
   А в это время Анна, закончив фотографировать, аккуратно убрала в папки все документы, положила их обратно в сейф, закрыла его и вынула ключ из замка. Затем девушка погасила свет, расшторила окна, вышла в кухню, немного задержалась у дверей, заперла их ключом Бениты. Оказавшись во дворе, она услышала голоса охранников, увидела солдата, прохаживавшегося вдоль ограды. Нагнувшись, девушка перебежала внутренний двор – это был наиболее опасный момент. Перепрыгивая через решётку, ограждавшую дом, Анна зацепилась и разорвала платье. Бог с ним, с платьем! Она оказалась на соседнем дворе. Охранник подошёл в это время к подъезду…
   Анна, прижимаясь к стене дома, вышла на улицу, где её ждал Клос. Он взял девушку под руку, и они вместе скрылись в темноте. Долго шли молча. Успокоившись, Анна прошептала:
   – Всё в порядке. Документы у нас.

10

   Утро выдалось солнечное. Анна с сумкой в руке стояла в небольшой комнатке антиквара. Мир казался ей теперь чудесным и радостным… Огорчало одно – она должна была покинуть Варшаву, правда на короткое время. А потом… потом она возвратится и увидит Янека.
   Самое серьёзное задание Центра было выполнено. Сёкретные чертежи и данные об их новом оружии перестали быть тайной третьего рейха.
   – Что будет с Бенитой? – спросила Анна.
   – Полагаю, – буркнул Мартин, – что всё обойдётся без «похищения» этой немки. У нас и без неё много хлопот. Я послал людей на квартиру Клоса, её перевезут в безопасное место на Мокотуве.
   – А потом?
   – Не знаю, – пожал плечами Мартин. – Доложим в Центр. Исчезновение дочери Хеннинга поставит на ноги всё варшавское гестапо.
   – А что мы сможем сделать? – спросила Анна. Мартин пожал плечами:
   – Подождём решения Центра. Я очень боюсь за Янека. Теперь и Анна начала беспокоиться за Клоса. Когда они расставались, ей показалось, что он в полной безопасности. Но здесь, в Варшаве, Клосу каждую минуту и в любом месте грозила смертельная опасность.
   – Позволь мне пока не выезжать из Варшавы.
   Мартин не скрывал своего недовольства.
   – Оставь эти глупости, – ответил он строго. – Сейчас же отправляйся на вокзал и уезжай в Радом. И если я ещё увижу тебя в Варшаве, буду считать это невыполнением приказа.
   Анна вышла из антикварной лавки с чувством радости и грусти одновременно. Ей хотелось бы на прощание встретиться с Янеком. На улице не было видно немецких мундиров. Молодой человек, нёсший корзину с цветами, улыбнулся Анне, и она ответила ему радостной улыбкой. Девушка не торопилась, внимательно смотрела по сторонам, надеясь увидеть Клоса, хотя прекрасно понимала, что это почти невозможно, потому что он в это время находится на службе.
   Она немного задержалась на трамвайной остановке. Подходил трамвай, и в эту минуту Анна увидела капитана Рупперта. Он сразу же узнал её. Надо было что-то предпринять. Убежать она уже не смогла бы. Трамвай остановился. Анна бросилась ко второму вагону, но Рупперт оказался около неё и схватил за руку.
   – Отпустите меня! – закричала Анна.
   Прохожие делали вид, что не замечают ничего. Трамвай тронулся.
   – Отпустите меня! Я вас не знаю! – крикнула она и взялась за ручку двери вагона, но в этот момент на тротуаре появился патруль.
   – Взять её! – приказал Рупперт.
   Лотар поставил капитану задачу разыскать эту польку, и Рупперт сделал это. Когда капитан пришёл с рапортом к штурмбаннфюреру, он думал, что Лотар поблагодарит его может быть, на этом всё закончится и ему удастся вырваться из этой западни. Однако реакция Лотара была неожиданной.
   – Ты болван! – крикнул Лотар.
   Рупперт почувствовал, как у него задрожали руки. За последние два дня он привык к оскорблениям, думал, что уже не будет реагировать на грубость, однако скрыть раздражение не сумел. Рупперт едва сдержался, чтобы не сказать ему, этому надменному эсэсовцу, что он мерзавец, который не известно каким путём достиг власти над жизнью и смертью людей…
   – Болван, – уже спокойнее повторил Лотар. – Кто тебе сказал, что её надо арестовывать? Ты должен был не спускать глаз с этой девки – это всё, что от тебя требовалось. А ты упустил такую возможность! Выследив её, мы могли бы выйти на их подпольную сеть… – Он сел за письменный стол и холодно посмотрел на Рупперта. – Кому ты теперь нужен, Рупперт? – резко прозвучал его голос. – Я могу предположить, что ты умышленно это сделал. Это провал тебе дорого обойдётся! Напрашивается вывод, что ты ведёшь двойную игру…
   Рупперт хотел что-то сказать, но словно застряли у него в горле. Он почувствовал, как дрожат его колени. Он, капитан Рупперт, из знатного немецкого рода, стоит, вытянувшись как мальчишка, перед каким-то бывшим коммивояжёром, который держит его в руках!
   А Лотар, чувствуя, как нарастает в нём ярость, уставился на него бесцветными пустыми глазами. Через несколько минут ещё большая ярость охватила его. Зазвонил телефон, и то, что услышал штурмбаннфюрер, окончательно, вывело его из терпения.
   – Как, – заорал он в трубку, – пропала Бенита фон Хеннинг?! – Он брезгливо махнул рукой Рупперту, выпроваживая его из кабинета. Позднее он вызовет его ещё раз и выжмёт из этого предателя всё. А сейчас Лотару предстояло заняться другим, более серьёзным делом…
   Профессор фон Хеннинг сообщил ему об исчезновении своей дочери. Как и при каких обстоятельствах она исчезла, Лотар не узнает до тех пор, пока не допросит охрану особняка профессора Хеннинга. Жандарм, который стоял на посту у ворот, клялся, что Бенита возвратилась домой около одиннадцати тридцати, как раз перед сменой караула. Все остальные жандармы, охранявшие особняк, также уверяли, что из дома никто не выходил и что в это время к дочери профессора никто не приходил. Сам профессор Хеннинг возвратился с приёма от генерала только ранним утром.
   Но как же всё случилось? Каким чудом могла исчезнуть из дома Бенита? К кому она пошла? Может, её похитили? А если похитили, то как сумели усыпить бдительность охраны? А если жандармы были в сговоре? Нет, это исключено! Те, кто охраняли особняк профессора Хеннинга, – преданные люди Лотара, неоднократно им проверенные. Они не могли быть в сговоре.
   То же самое спустя два часа Лотар доложил группенфюреру [^[2] ], когда тот вызвал его к себе, в огромный кабинет, окна которого выходили на безлюдную Полицейштрассе.
   Группенфюрер сидел в кресле, холодно глядя на штурмбаннфюрера Лотара, который стоял навытяжку и думал, что он в сравнении со своим шефом простая пешка и группенфюрер в любую минуту может отправить его на Восточный фронт или приказать расстрелять в подвале. Это не возбуждало у Лотара протеста, только вызывало чувство страха, такого же страха, который появлялся у людей, стоявших по стойке «смирно» в его кабинете.
   – Я сделал всё возможное, господин группенфюрер, – отрапортовал Лотар.
   – Ничего вы, Лотар, не сделали, – холодно ответил шеф. – Если вы в течение двух дней не найдёте дочь Хеннинга, не хотел бы я оказаться на вашем месте. Что вам известно о Бените фон Хеннинг?
   – Это наш агент ещё со времени её учёбы в политехническом институте в Берлине, – ответил Лотар.
   – Могла ли она выйти из дома незамеченной?
   На этот вопрос Лотар не ответил. Видимо, у неё была такая возможность, коль вышла. Но для чего она сделала это? Может быть, работала на разведку противника? Нет, это следует исключить…
   Группенфюрер встал:
   – Вы, Лотар, допустили небрежность по службе, если не сказать большего…
   – Виноват, господин группенфюрер.
   – Этим делом заинтересовались в Берлине. Новое оружие Хеннинга – надежда рейха, – вдалбливал он в голову Лотара. – Вы можете дать гарантию, что чертежи фон Хеннинга не попали в руки врага?
   Лотар готов был выслушать грубую брань от шефа, но тот говорил спокойным тоном, и Лотар понимал, что ничего хорошего это не предвещает.
   Группенфюрер поручил ему провести расследование по этому делу, допросить всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к Бените фон Хеннинг, и прежде всего обер-лейтенанта Клоса из абвера, который пытался за ней ухаживать.
   Вместе с тем группенфюрер резко выразил своё недовольство Лотару:
   – Как вы могли допустить такую идиотскую глупость с арестом той девушки из польской разведки? Необходимо было установить за ней неустанное наблюдение и проникнуть в их подпольную организацию.
   Лотар отлично понимал это. Группенфюрер был прав. Ну что же, он, Лотар, ещё рассчитается за это с капитаном Руппертом.
   Штурмбаннфюрер с головой окунулся в работу. Он пригласил к себе и профессора фон Хеннинга.
   Профессор смотрел на Лотара свысока, давая ему понять, что это он, Лотар, несёт прямую ответственность за исчезновение Бениты фон Хеннинг.
   – Нужно было лучше охранять мой дом, господин штурмбаннфюрер, – сухо сказал он. – Не тратьте время на разговоры со мной, возьмитесь как следует за работу, ускорьте Следствие по этому делу.
   – А может быть, ваша дочь вышла из дома рано утром, когда вы, господин профессор, только вернулись? – спросил с ехидцей Лотар.
   – Глупости! Неуместные шутки! – проворчал профессор. – Не советую вам, Лотар, провоцировать меня. Когда я вернулся, Бениты уже не было дома.
   – Что-нибудь пропало из её туалетов кроме вечернего платья, плаща и сумки?
   – Нет, больше ничего не пропало, – со злостью ответил профессор. – Но Бенита имела при себе ключи от сейфа. Понимаете? Ключи от моего сейфа!
   – Какая неосторожность, – сухо проговорил Лотар.
   – Неосторожностью было поручать вам, господин Лотар, охранять меня и мой дом! – возразил профессор. Он покинул кабинет Лотара, даже не подняв на прощание руки.
   Штурмбаннфюрер прекрасно понимал, что фон Хеннинг может позволить себе эту небрежность по отношению к нему. Он знал, что ещё перед войной учёного принимал в своём особняке, в Берхтесгадене, сам фюрер.
   Лотар приказал вызвать к себе обер-лейтенанта Клоса, но перед этим решил ещё раз допросить девушку, которую схватил Рупперт. Как и следовало ожидать, она всё отрицала.
   – Тот офицер ошибся, – тихо проговорила Анна. – Я его не знаю.
   Лотар внимательно присматривался к девушке, сидевшей на стуле около дверей в его кабинете, и понимал, что в нормальной беседе из неё ничего не выжмешь. В этом случае необходимо было применить более суровые методы, которыми пользовались в гестапо. Но Лотар не был уверен, что эта хрупкая девушка выдержит пытки его молодчиков.
   – Тебе остаётся одно: говорить правду и только правду, – сказал Лотар. – Нам нужно немногое – твои связи и адреса.