Збых Анджей. Предпоследний сеанс

   Клос подумал, что на его месте любой прусский офицер растерялся бы, лишился дара речи, если бы генерал разгневался. Но Клос не был прусским офицером, а неподвижное лицо Болдта возбуждало в нем лишь ненависть и презрение.
   – Господин генерал может не соглашаться, – спокойно проговорил Клос – Но тогда я могу подумать, что обер-лейтенант Столп без вашего разрешения пытался проникнуть в квартиру Ингрид Келд, воспользовавшись ее ключами.
   – Мои офицеры действуют только по приказу, – ответил генерал, закуривая сигару.
   «Соблюдает лояльность». – подумал Клос и спросил:
   – Позвольте закурить, господин генерал?
   – Курите, – пробурчал фон Болдт, но сигару не предложил.
   – Значит, – продолжал спокойно Клос, – обер-лейтенант Столп действовал по вашему приказу и искал в квартире Келд то, что вам нужно. Ключи от квартиры он мог получить только от самой Ингрид Келд, которая исчезла при загадочных обстоятельствах около восемнадцати тридцати.
   – И что же искал, Столп? – Болдт испытывающе посмотрел на Клоса.
   – Господину генералу лучше знать, – вежливо ответил Клос.
   – Вздор! Не люблю инсинуаций, молодой человек.
   – Может быть, гнев господина генерала, – спросил Клос, – вызван тем, что Столп не выполнил задания?
   Они смерили друг друга пристальным взглядом. В жизни генерала фон Болдта еще не было случая, чтобы какой-то обер-лейтенант говорил с ним таким тоном.
   – Собственно говоря, что вы хотите? – зло пробурчал генерал.
   Клос усмехнулся:
   – Не так много, господин генерал. Подтверждения, что Ингрид Келд находится в ваших руках, и сообщения о том, что вы намерены с ней сделать.
   Генерал молчал. После некоторого колебания он предложил Клосу сигару и серебряный ножичек.
   – Откуда вам известно об обер-лейтенанте Столпе? – спросил он.
   – Я видел его в квартире Келд.
   – Значит, это вы его так разделали? – Да.
   – Что вам еще известно?
   – Многое, – ответил Клос. Он решил не раскрывать раньше времени свои карты.
   – Вам ничего не известно, господин обер-лейтенант, – неожиданно сказал генерал. – Может быть, вы думаете, что вас увенчают лаврами в гестапо?
   – Я не собираюсь ничего докладывать Мюллеру. Они разыскивают Келд сами.
   Клос посмотрел на генерала и подумал, не допустил ли/ он какой-нибудь ошибки. Фон Болдт усмехнулся. Потом лицо старого пруссака изменилось, стало суровым, отталкивающим.
   – Столп наговорил вам глупостей.
   «Не верит, – подумал Клос, – что я нашел в квартире Келд шифровку, которую искал его адъютант».
   – Если вы, господин Клос, порядочный немецкий офицер, а в этом я не сомневаюсь, то должны мне верить и понимать: все, что я делаю, я делаю для великой Германии. – Генерал гордо посмотрел на портрет Бисмарка. – Честь офицера обязывает вас к молчанию и послушанию.
   «Старый осел! – подумал Клос со злостью. – Если бы ты знал, что в моих руках шифровка, направленная тобой американскому резиденту Кирстховену через Ингрид!.. – Он потрогал портфель, стоявший рядом, на полу. – Ты мог бы арестовать меня. Правда, дежурному офицеру штаба известно, что я отправился к генералу на дом… хотя он может и не сказать об этом». Клос принимал во внимание все мелочи.
   – Итак, господин генерал не желает сказать, где находится Ингрид Келд?
   – Нет. Могу вам, молодой человек, только посоветовать: забудьте о ней навсегда.
   «Это уж слишком», – подумал Клос.
   – И о нашем разговоре забудьте, – добавил генерал.
   – Я бы с удовольствием забыл, господин генерал. С удовольствием, – повторил Клос – Если бы только был уверен…
   – В чем?
   – Что Ингрид Келд не выедет утренним поездом в Стокгольм.
   Клос подумал, не сказал ли чего лишнего, – такое нескрываемое удивление выражало лицо генерала. Он пристально посмотрел на Клоса:
   – Не понимаю.
   – Мог бы я рассчитывать на такую любезность с вашей стороны?
   – Мне больше нечего вам сказать, – резко ответил фон Болдт.
   – Тогда, господин генерал, разрешите быть свободным?
   – Больше вас не задерживаю.
   «Мы оба допустили ошибку, – подумал Клос, застегивая плащ в прихожей. – Старый пруссак даже не пытался вытянуть из меня все, что я знаю. Если Ингрид признается Болдту, какое задание она получила от Мюллера этой ночью, то он может догадаться, о чем идет речь, и тогда я у него в руках. Но у меня есть еще главный козырь – шифровка. Только бы Болдт не отпустил Ингрид! Интересно, что теперь предпримет генерал?»
   Генерал фон Болдт набрал только одному ему известный номер телефона. Долго ждал, пока не услышал на другом конце провода знакомый женский голос. Затем вызвал адъютанта и приказал проводить к нему в кабинет Ингрид Келд.

6

   Ингрид Келд сидела в кабинете напротив фон Болдта. – Курите? – спросил генерал.
   – Могу не курить и не пить, – равнодушно, даже с пренебрежением ответила Келд. Она посмотрела на портрет Бисмарка: лицо железного канцлера казалось ей более симпатичным и человечным, чем физиономия хозяина кабинета.
   – Не люблю воевать с прекрасным полом, – проговорил фон Болдт.
   – Однако господину генералу это не мешает держать женщину в заключении в подвале собственного дома, – отпарировала Келд.
   – Не будем играть в жмурки, дорогая Келд. – Старый пруссак вставил монокль в глаз и потянулся за сигарой. – Ставка больше, чем жизнь. Я не думаю ни о себе, ни о своих подчиненных, важнее всего – великая Германия. Вы добровольно взялись помогать нам и согласились передать мою шифровку… известному вам человеку в Стокгольме.
   – Я бы выполнила ваше задание…
   – Вы, кажется, шутите, – прервал ее генерал. – Мне доложили что вы… сотрудничаете с Мюллером. Это правда?
   Келд колебалась недолго:
   – Да, это правда.
   Фон Болдт вздохнул и продолжал:
   – Я не хотел верить в это даже тогда, когда получил донесение. Я не спрашиваю, почему вы так поступили, но требую ясных и честных объяснений. Свободу не обещаю, однако… дам вам шанс выжить. Прошу только честно ответить: что вы сообщили Мюллеру?
   – Ничего, – ответила Ингрид.
   – Лжете, – спокойным голосом произнес генерал. – Где шифровка?
   – В моей квартире.
   – Конкретно?
   – Господин генерал, – Ингрид посмотрела ему в глаза, – я возвращу вам шифровку, если вы отпустите меня на свободу. Клянусь я не говорила о ней Мюллеру ни слова.
   Ингрид хотела рассказать генералу о своих душевных переживаниях, но была уверена, что он этого не поймет. Что может знать прусский генерал о настоящей любви? Она жила лишь памятью о любимом, думала только о нем. «Мы имеем право ненавидеть», – сказал ей однажды Хейн. А когда он погиб, то она стала повторять другие слова: «Мы имеем право мстить». Месть сделалась смыслом ее жизни. Она предъявила счет убийцам своего возлюбленного… Не чувствовала ни угрызений совести, ни жалости, когда предавала очередную жертву Мюллеру. «Смерть Хейна Кейтла, – утверждал хауптштурмфюрер, – будет им дорого стоить. – И добавлял: – Понимаю и ценю вашу ненависть, госпожа Келд. Я тоже их ненавижу».
   Почувствовав на себе пристальный взгляд генерала, Келд добавила:
   – Я работаю с Мюллером только против убийц Хейна. Генерал молчал. Его неподвижное лицо на миг прояснилось.
   – Если бы я мог в это поверить! Красивая и увлекательная история. Но лживая, дорогая Келд. Честность и преданность доказываются иначе.
   – Я думала, господин генерал, – тихо прошептала девушка, – * что вы, начальник Хейна, поверите мне. – Хотя теперь Ингрид было все равно, поверит ли ей этот старый пруссак или нет. Ей не хотелось возвращаться в Стокгольм. Она боялась одиночества. Когда-то Ингрид просила Мюллера, чтобы он поручил ей более серьезное задание. Готова была даже отправиться в Варшаву, которую никогда не видела. Хотела побывать в городе, где погиб Хейн, увидеть людей, которые, может быть, и не стреляли в него, но радовались тому, что погиб еще один немец. «Я любила Хейна, он был дорог мне. Его убили, предали. Поэтому его врагов предаю и я», – неоднократно повторяла Ингрид. «Ничего ты не смыслишь в этой войне, – сказал ей однажды Хейн. – Ты только глупенькая шведка».
   – Я доверяю сотрудникам гестапо, – внезапно проговорил генерал. Потом он спокойно произнес слова, от которых она пришла в ужас. – Доверяю женщине, – сказал генерал, – сотрудничающей с Мюллером, несмотря на то, что тот уничтожил близкого ей человека…
   Ингрид показалось, что ее пробудили ото сна и вернули в жестокую действительность – обнаженную и лишенную всякого смысла.
   – Что вы сказали?! – в ужасе вскрикнула Ингрид. – Хейна убили поляки!
   Генерал был безжалостен.
   – Это официальная версия, дорогая Ингрид, – ответил он. – У меня нет оснований скрывать от вас правду. Обер-лейтенант Кейтл оказался предателем. Он был связан с польским подпольем. Мюллер сам расстрелял его. Я предлагал предать его полевому суду, но у Мюллера свой метод расправы, и на войне он вполне уместен. Родственники Кейтла, и в особенности его отец, не очень-то огорчились, а вам… Я думал, Мюллер все рассказал вам…
   Ингрид молчала. Она не могла плакать. Ей казалось, что она вновь слышит голос Хейна: «Ты только глупенькая шведка». Потом девушка подумала о тех людях, которых выдала гестапо. Вспомнила лицо убитого на вокзале связного, вспомнила, как Мюллер сказал: «Удалось». Мюллер любил лично расправляться с жертвами.
   – Еще раз спрашиваю, – настаивал генерал, – где моя шифровка?
   У Ингрид не было сил произнести хоть слово. Она никак не могла понять, что еще нужно от нее этому старому генералу. Вспомнила о его шифровке на имя резидента американской разведки Кирстховена. Посмотрела на старика с ненавистью.
   – Не хотите говорить! – крикнул генерал, теряя самообладание. – Тогда, может быть, скажете, кто такой обер-лейтенант Клос? Почему он так интересуется вами?
   Клос? Ей казалось, что вечер, проведенный с Клосом в ресторане «Золотой дракон», уже давно в прошлом.
   – Клос не хотел, чтобы вы выехали ранним поездом в Стокгольм. Почему? Вы меня слышите?
   – Слышу, – тихо ответила Келд. – Клос хотел… – Она подумала, что Мюллер, наверное уже разыскивает ее. И что еще один человек, которого она должна встретить на вокзале, находится в смертельной опасности. – Прошу вас, господин генерал, отпустите меня.
   – Сначала вы расскажете все и ответите на вопрос: где шифровка? Подумайте, даю вам время до утра.
   Подвал, в который ее снова доставили, был душным и сырым. Высоко над жестким топчаном виднелось наглухо закрытое, забранное железной сеткой небольшое окно. На каменный пол солдат поставил стакан чая и тарелку с хлебом, маргарином и джемом. Морить ее голодом, очевидно, не собирались.
   – Не буду есть, – с раздражением сказала Ингрид.
   Солдат, молодой парень в каске и с автоматом через плечо, посмотрел на нее с удивлением и нескрываемым интересом… Кажется, он видел ее на сцене. Но он никогда не имел дела с такими женщинами, как она, с женщинами недоступного ему мира.
   – Прошу вас, фрейлин, – мягко проговорил он. Потом бросил на топчан плащ: – Ночью холодно. – И вышел, осторожно закрыв за собой дверь.
   В дверях было небольшое отверстие, через которое она видела темный коридорчик и сидящего на стуле у стены солдата. В доме было тихо. Ингрид металась по небольшому помещению между дверью и топчаном, считала шаги, стараясь ни о чем не думать, не чувствовать, не надеяться, и все же не теряла надежды. Стремилась выбраться из этой паутины. Ее снова охватила жажда мести, а потом… Она знала, что будет потом, но не чувствовала страха…
   Через некоторое время Ингрид уже имела план; немного жаль было солдатика, который бросил ей на топчан свой плащ, но другого выхода не было, и она решилась…
   Расстегнув блузку, она начала громко стучать в дверь и кричать.
   Щелкнул замок. На пороге появился солдат с автоматом через плечо:
   – Что случилось, фрейлейн?
   – Мне душно! – крикнула она. – Нечем дышать. Прошу, откройте окно. Я сама не могу, высоко.
   Солдат в смущении посмотрел на ее расстегнутую блузку, поднял глаза на наглухо закрытое окно, поставил автомат у стенки, встал на топчан и потянулся к защелке. Все произошло так, как она задумала. Солдат, с трудом открыв форточку, начал осторожно спускаться вниз, и в этот момент Келд схватила автомат и сильно ударила его прикладом по голове. Караульный сполз с топчана на пол. Глаза его были открыты, на лице застыло удивленное выражение.
   Девушка быстро выбежала в коридор. Лестница вела в какое-то темное помещение. Ингрид нащупала двери, осторожно открыла их и оказалась в кухне. В окно была видна луна, висевшая над садом. В доме царила тишина. Келд была свободна. Через минуту она выскочит в окно, преодолеет металлическую ограду, окружающую виллу, окажется в неизвестном ей районе Берлина. До центра города она доберется пешком.

7

   Вто время как Ингрид Келд разговаривала с генералом фон Болдтом, Клос шел длинным, ярко освещенным коридором здания абвера. Он оказался в первом секретариате. Капитан, сидевший за письменным столом, посмотрел на Клоса и поднял телефонную трубку. Доложил, подождал ответа и проговорил:
   – Проходите!
   Этот ритуал повторялся еще дважды. У каждой двери с автоматом наперевес стоял унтер-офицер, вытянувшийся, безразличный, словно каменная статуя.
   Клос когда-то был у адмирала. Он знал этот ритуал, который теперь казался ему больше смешным, чем грозным. «Метод недоступности и страха», – подумал он, ожидая в последнем секретариате. За письменном столом там сидел уже не капитан, а подполковник.
   Еще перед входом в здание абвера на автостоянке Ганс увидел Шульца и сразу понял, что генерал фон Болдт оказался быстрее его и, похоже, уже принял какие-то меры.
   – Старик хотел тебя видеть, – сказал Шульц. – И чем быстрее, тем лучше.
   Значит Болдт позвонил адмиралу! Может быть, это Канарис при помощи старых прусских генералов ищет контактов с американской разведкой? Клос понимал, в какой опасной ситуации он оказался. Адмирал – это не Болдт! Все козыри, которые Клос имел в руках, могут неожиданно обернуться против него. Тайные намерения шефа немецкой контрразведки трудно было угадать: этот старый игрок никогда ничего не делал так просто, сложные иезуитские интриги, которые он плел, всегда опасны.
   Может быть, он настраивает Болдта против Гимлера или намеревается предать генерала, чтобы удостоиться еще большего доверия фюрера, ибо это он, а не Кальтенбруннер напал на след заговорщиков… Неизвестно, наконец, что ему сказал Болдт. Какой придерживаться тактики? Клос решил, что остался только один шанс…
   – Портфель и оружие прошу оставить в секретариате, – потребовал подполковник, открывая широкие дубовые двери.
   От порога до тяжелого письменного стола, расположенного в глубине огромного кабинета, было не менее двадцати шагов. Клос шел как на учебном плацу. Перед столом застыл на месте, глядя прямо в глаза маленькому, невзрачному адмиралу, сидевшему под большим портретом фюрера.
   Шеф смерил Клоса строгим, недоверчивым взглядом. Своим видом он напоминал хищную птицу.
   – Ганс Клос, – надменно протянул он, – на кого вы работаете?
   Клос понимал, что ответ должен дать не колеблясь. Все зависит от того, как адмирал воспримет правдивость его слов.
   – Работаю на вас, господин адмирал!
   – Почему вы интересуетесь Ингрид Келд?
   – Влюбился, господин адмирал!
   Ответ Клоса был воспринят без особого интереса. Адмирал молчал, присматриваясь к Клосу, и, видимо, взвешивал каждое его слово, определяя, правдив ли ответ.
   – Вы идиот, Клос! – выкрикнул он неожиданно.
   – Так точно, господин адмирал, – не задумываясь подтвердил обер-лейтенант.
   Появилась надежда: будет неплохо, если Канарис поверит, что Клос беспечный малый и неудачник в любви, запутавшийся в сетях очаровательной шведки и не имеющий понятия, о чем речь.
   – Это мы проверим, – усмехнулся адмирал. – А теперь выкладывайте, что вам известно!
   Необходимо было говорить быстро, уверенно, без запинок. Адмирал может заметить каждую фальшивую интонацию. Клос рассказал, как он после ресторана проводил Ингрид домой и как условился о свидании на следующий день у кинотеатра. Девушка не пришла. Она исчезла неизвестно куда. Он решил разыскать ее самостоятельно и с этой целью пошел к ней домой. Там застал Столпа, адъютанта генерала фон Болдта, который признался, что разыскивает по указанию шефа какое-то письмо.
   – Я был уверен, господин адмирал, – продолжал Клос, – что речь шла о любовном письме генерала к Ингрид Келд. Госпожа Келд, видимо не пожелала возвратить это письмо, а генерал Болдт опасался компрометации. Подозреваю, что генерал принудил ее к переговорам и Келд в настоящее время находится у него дома. Признаюсь, что все это я делал из ревности… «Поверил ли? Есть ли надежда, что адмирал проглотил эту пилюлю?»
   – Вы шантажировали генерала?
   – Никак нет, господин адмирал, разве я могу позволить себе подобные действия по отношению к генералу?
   Адмирал, прикрыв глаза, взвешивал каждое слово Клоса. Он выглядел уставшим, лицо его было серым, с мешками под глазами.
   – Вы лжете, господин Клос, – сказал он. – Достаточно умело, но лжете. Вы не такой простак, какого стараетесь разыграть передо мной.
   – Я искренне и честно рассказал все, господин адмирал! – воскликнул обер-лейтенант, еле сдерживаясь.
   – Честность, искренность! – скривился адмирал. – На нашей службе! Слышал, слышал о вас, господин Клос. Хорошо… Я готов поверить в ваш цветистый рассказ. Допустим, что вы не хотели обидеть начальство… своими амурными глупостями. Но действительно ли это были глупости? – спросил он властным тоном. – Если мы оба что-то знаем, то запомните, что мне всегда известно больше. Поняли?
   – Так точно, господин адмирал!
   – Нужно больше молчать и меньше говорить – эту истину твердо должен усвоить немецкий офицер. А вы, господин Клос, кажется, ее забыли. Помните, что вы должны действовать только по моему приказу… И если я отдам такой приказ, вы обязаны немедленно его выполнить. А если вы попытаетесь ослушаться и начнете работать на кого-нибудь другого, то берегитесь – я найду вас даже под землей… Человек Мюллера говорил с вами и с Шульцем два часа назад, это правда?
   – Так точно!
   – Думаю, что людей Мюллера это интересует не меньше, чем нас. Версия же, что у генерала фон Болдта с Ингрид интимные отношения, как мне кажется, плод вашей фантазии. Может быть вам, господин обер-лейтенант, все это приснилось?
   – Так точно! Адмирал усмехнулся:
   – Ваши эмоции, господин Клос, меня не волнуют, но об Ингрид Келд забудьте. Забудьте навсегда.
   Клос вышел из кабинета адмирала, в секретариате взял свой плащ и портфель (его, видимо, не открывали). Если бы они заглянули в него, то он вряд ли вышел бы из этого дома. С облегчением подумал: «На месте». Не торопясь, прошел по коридору, минуя дежурных офицеров у дверей. Вздохнул полной грудью лишь тогда, когда оказался на улице. Но это было еще не все. Предстоящая ночь могла преподнести ему не один сюрприз.
   Мюллер и его люди разыскивают Ингрид Келд по всему Берлину. Приказал ли хауптштурмфюрер наблюдать за ним? Если это так, то Клос должен оторваться от ищеек гестапо, пока будет добираться из управления до квартиры Болдта. Правда, он не был уверен, что это ему удастся. В конце концов он решил пойти домой и ожидать вызова Мюллера, а в том, что этот вызов скоро последует, Клос не сомневался.
   «Самое плохое, – подумал он, – оказаться между Канарисом и Кальтенбруннером. Хотя в определенное время это может сыграть и положительную роль. Информация об интригах абвера и стремлении установить связь с американской разведкой в Стокгольме заинтересует Центр. Необходимо и дальше следить за действиями немецких генералов».
   Он не доверял генералам, которые организовали заговор против Гитлера, вели тайные переговоры с американской разведкой и одновременно беспрекословно выполняли все приказы фюрера о ведении войны на Восточном фронте до последнего солдата. Нужно было раздобыть для Центра более подробную и достоверную информацию о связях абвера с американской разведкой. Хауптштурмфюрер Мюллер не дождется от него того, на что рассчитывает.
   Клоса вызвали в гестапо значительно раньше, чем он ожидал. К подъезду дома на Кюрфюрстендамм подкатил черный «мерседес». Из него выскочил Фриц Шабе и, стараясь быть полюбезнее, пригласил Клоса в машину. Сидя между двумя эсэсовцами с неподвижными, как у охранников Канариса, лицами, обер-лейтенант анализировал события. Известно ли Мюллеру о его визите к генералу фон Болдту? И что делать с портфелем? Если он будет арестован, то портфель отберут, а в нем лежат его игрушки из пластика. И тогда… Клос почувствовал горечь во рту. «Неужели конец? Выдержу ли?»
 
   В кабинете Мюллера горел яркий свет. Клос сидел на стуле посреди кабинета, держа портфель на коленях. Если что, он молниеносно приведет в действие взрывное устройство – и все взлетит на воздух. Эта мысль успокаивала Клоса. Он рисковал, как страстный игрок, но такой риск иногда помогал ему в трудной ситуации.
   – Говори, где Ингрид Келд? – прорычал Мюллер. Клос молчал.
   – Отвечай! – крикнул гестаповец. Методы допроса в гестапо были примитивны.
   – Разрешите напомнить вам, господин хауптштурмфюрер, что вы разговариваете с немецким офицером, – твердо сказал Клос.
   Казалось, что в этот момент Мюллер, рассвирепев, ударит его. Клос близко видел лицо, перекошенное от злобы, выкатившиеся глаза и прыгающий кадык хауптштурмфюрера. Однако гестаповец взял себя в руки.
   – Вы отказываетесь отвечать, господин Клос, – процедил он сквозь зубы. – Мы не раз имели дело со всякими немецкими офицерами.
   – Я не принадлежу к их числу, – спокойно ответил Клос. Хладнокровие и корректность Клоса снова вывели гестаповца из равновесия.
   – О чем вы говорили с адмиралом? – грубо спросил Мюллер.
   «Значит, ему что-то стало известно», – подумал Клос и сказал:
   – Прошу вас позвонить адмиралу.
   – Вы что, издеваетесь над нами? – рявкнул Мюллер. – Видимо, вы, господин Клос, никогда не имели дела с гестапо. Откуда у вас такая уверенность? Что вы вообще собой представляете?
   «Время наступать», – решил Клос. Сорвался с места. Его грозный вид ничем не уступал Мюллеру.
   – Стыдно за вас, господин Мюллер! – крикнул Клос. – Ведете себя как рядовой эсэсовец! Как вы смеете так относиться к немецкому офицеру, который намерен сотрудничать с вами?! Рассматриваете его как врага!
   Мюллер опешил.
   – Вы, господин Клос, хотите сотрудничать с нами? – спросил он. На его лице появилось удивление. – Может быть, сигару? – возмущенный вид и крик Клоса не произвели на Мюллера особого впечатления, хотя тон хауптштурмфюрера сразу же изменился.
   – С удовольствием закурю, – ответил обер-лейтенант.
   – Давайте поговорим спокойно и благоразумно. Садитесь, пожалуйста. Скажите, ваш разговор с адмиралом касался Ингрид Келд?
   Клос затянулся дымом сигары.
   – И да, и нет, – уклончиво ответил он. На лице Мюллера появилось недоверие.
   – Как это понять?
   – Адмирал, – медленно проговорил Клос, – хотел знать, почему вас интересует Ингрид Келд. Обругал меня и Шульца за то, что мы упустили ее. Он полагал, что ее могут использовать…
   – Ах вот что!
   Трудно было предположить, что Мюллер поверил.
   – Значит, надо понимать так, что адмиралу неизвестно, где находится Келд? – спросил Мюллер.
   – Да, он не знает этого, – ответил Клос и подумал: «Не исключено, что Канарис в какой-то момент может предать меня». Клос не доверял адмиралу. Он знал, что Канарис способен на любую подлость.
   – Мы предполагали, – проговорил Мюллер, – что абвер приложил руки к этому делу, перехватил у нас агента. Позавидовал нашим успехам! Канарис захотел выслужиться перед фюрером. Думает, что только его служба работает. Но ему не удастся…
   – Господин хауптштурмфюрер, – сказал Клос, понимая, что необходимо продолжать большую игру, – вчера вечером я был с Ингрид в ресторане «Золотой дракон». Видел, как она разговаривала у бара с каким-то молодым человеком в штатском…
   Гестаповцы слушали с большим вниманием, а Клос продолжал свой рассказ:
   – Поначалу я не придал этому особого значения, даже забыл об этом, и только сейчас мне пришло в голову: не связано ли с этим исчезновение Ингрид.
   – Как выглядел тот человек? – спросил Мюллер.
   – Высокий. Лицо худощавое, продолговатое. Глубокий шрам на щеке. Примерно как у господина Шабе…
   Мюллер подозрительно посмотрел на своего помощника, на вспыхнувшем лице которого отразилось беспокойство.
   – Правда, я не слышал всего их разговора, – продолжал Клос, но, когда проходил мимо, уловил несколько слов: «Завтра – в Потсдаме».
   – Почему вы раньше об этом не доложили?
   – Ревновал. Боялся за Ингрид. Думал, что они договариваются о свидании. Ночью объездил весь Потсдам…
   – Ах так! Значит, вы ездили на мотоцикле в Потсдам?
   – Да, – ответил Клос.
   – Шабе, – позвал Мюллер своего помощника. – Отряд, и быстро в Потсдам!… Не хотели бы вы поехать с нами?
   – Нет. Думаю вернуться домой, – ответил Клос. – Полагаю, что мне достаточно на сегодня.

8

   Клос не ожидал этого. Когда они подошли к гаражу, расположенному в глубине заброшенного двора, и он увидел их холодные, надменные лица, стало понятно, что самое опасное – впереди. Значит, они поджидали его неподалеку от здания гестапо. Они бросились к нему и подхватили под руки… Это были Шульц и Столп.