Жагель Иван. Состязание в непристойностях

   Какое-то время Волкогонова сосредоточенно переваривала услышанное, нервно покусывая губы. Чувствовалось, она лихорадочно ищет выход из положения, она окунулась в свою родную стихию – доктора «неотложки» – и пытается немедленно оказать первую помощь пострадавшему.
   – А что это будет за передача? – поинтересовалась она между прочим. – Ну, в которой вы хотите быть ведущим.
   – Телевизионная игра. Предварительное ее название – «Волшебное колесо».
   У Марины вырвался непочтительный смешок. Это было так бестактно, что она даже прикрыла рот узкой ладонью с ухоженными пальчиками.
   – Что? – не понял он.
   Ей бы промолчать, но бес тянул ее за язычок:
   – Крутить колесо – это очень оригинально.
   – Нет-нет, – решительно запротестовал Калачников, – в этой игре очень много нестандартных ходов, неожиданных поворотов, она очень необычная… хотя крутить колесо участникам программы все же придется. Но стрелка будет указывать не просто на цифру или там на букву, а на билет с вопросом. Тут придется поломать голову. Если же правильно отвечаешь на вопрос, то по специальной лестнице ты поднимаешься на ступеньку вверх, а она ведет в алмазный замок. Если не отвечаешь – опускаешься вниз. А когда выпадает билет «Сокровища Аладдина», то играющий перепрыгивает сразу через несколько ступенек…
   Нет ничего глупее, чем пересказывать сюжет книги или какого-то сценария. Калачников и сам понял, что выглядит по-дурацки, отчего его объяснения стали еще более сбивчивыми, он окончательно запутался в каких-то несущественных деталях, в важных только для телевизионщиков нюансах, а когда наконец закончил, Волкогонова недоверчиво воскликнула:
   – И ради этого вы рискуете своей жизнью?!
   – Что вы понимаете! – психанул Петр. – Это будет бестселлер! Телезрителям как раз и надо такое вроде бы примитивное, но яркое зрелище.
   – При чем тут телезрители?! – возразила Марина. – Меня интересуете лично вы! Еще раз спрашиваю: это предел ваших мечтаний?! Чтобы стать ведущим этого шоу, вы готовы поставить на кон самое важное, что вообще есть у человека?!
   Излишне патетически прозвучавшие вопросы задели Калачникова. Он отчеканил:
   – Мне жрать скоро будет нечего, а вы – о высоком! Простите за грубое слово.
   – Продайте свой «мерседес» и купите что-нибудь попроще. На оставшиеся деньги нормальный человек может прожить несколько лет.
   Она опять употребила словосочетание «нормальный человек», как бы подчеркивая, что все его проблемы – чистой воды интеллигентская рефлексия. И еще Калачников отметил про себя, что эта сучка все же разбирается в машинах и знает, сколько они стоят. Он подался вперед, чтобы сказать все, что о ней думает, но в этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Его собеседницу явно хранила судьба.
   Петр вытащил трубку из кармана и посмотрел на дисплей, однако высветившийся номер был ему не знаком. Он помедлил, так как ему не хотелось оставлять докторшу безнаказанной, но в его положении каждый звонок мог оказаться судьбоносным, и он все же приложил телефон к уху.
   – Алло, – хмуро бросил Петр.
   В следующее мгновение Волкогонова увидела, как благообразное лицо шоумена стало наливаться краской. Это было заметно даже при приглушенном освещении ресторана. Калачников резко выпрямился, толкнув животом стол и едва не перевернув стоявший перед ним бокал. Не дослушав, что ему говорили по телефону, он прошипел:
   – Каким образом вы достаете мой номер?! Что значит, не важно?! Как раз для меня это чрезвычайно важно! Нет! Я сказал, нет! – категорично отверг он какой-то аргумент с той стороны. – Я не желаю с вами встречаться! Клуб?! Какой, к черту, клуб?! Перестаньте меня терроризировать! – А в следующий момент он буквально заорал, заставив официантов, уже подносивших им еду, замереть на почтительном расстоянии с тарелками в руках: – Мне плевать на ваши гнусные чувства! Я требую, чтобы вы мне больше не звонили! Иначе я подам на вас в суд!
   Калачников отключил телефон и с отвращением бросил его на стол, словно трубка была в чем-то виновата.
   – Поклонница? – догадалась Волкогонова.
   – Сумасшедшая, – возразил Петр. – Звонит мне уже два года. Из-за нее мне приходится менять телефонные номера чуть ли не каждый месяц, но она все равно их узнает.
   – Откуда?
   – Хороший вопрос, – дернул он головой. – Не знаю. Но это – проклятие всей моей жизни!
   Только сейчас официанты решились подойти. Они поставили тарелки с едой и быстро удалились, чтобы не попасть под горячую руку разбушевавшемуся Калачникову.
   – А что этой женщине надо? – осторожно поинтересовалась Волкогонова, расправляя накрахмаленную салфетку и укладывая ее на колени.
   – Говорит, что организовала клуб моих поклонниц и они хотят регулярно со мной встречаться.
   – Может, лучше было бы действительно с ними встретиться и как-то отрегулировать ваши взаимоотношения? – предположила Марина.
   – Щас! – категорично отверг подобный вариант Калачников. – Тоже сказали, взаимоотношения! Этим так называемым поклонницам только сунь палец в рот, так они всю руку откусят, по локоть! Не хочу давать им даже малейшего повода надеяться на что-то большее, чем моя ругань. Да и хрен с ними… Простите… – Петр потер лоб. – Так о чем мы говорили? Ах да, – встрепенулся он, – вы считаете, что я занимаюсь чем-то пошлым и ради этого не стоит рисковать своим здоровьем, а то и жизнью. Но согласитесь, чтобы судить о шоу-бизнесе, надо хотя бы немного в нем разбираться. Думаю, вы просто предвзяты. Даже такая рейтинговая программа, как «Танцуют звезды», вам не нравится. Как вы сказали в прошлый раз? Вспомнил: это, мол, самодеятельность. Надо же! – саркастически помотал он головой.
   – А что, не самодеятельность? – тут же заспорила Волкогонова, беря вилку и подцепляя листик салата и розовую креветку. – Уже немолодые люди, к тому же абсолютные дилетанты в танцах, демонстрируют по субботам всей стране, чему они научились за прошедшую неделю! Какие-нибудь районные соревнования и то интереснее. Постыдились бы вылезать на всеобщее обозрение! Возможно, их престарелые родители могли бы еще умиляться способностям своих отпрысков, но я-то почему должна смотреть на это убожество снисходительно?!
   – Вы перегибаете палку.
   – Ни капельки! Знаете, мой дедушка – как раз тот, который оставил мне квартиру – был известным хирургом…
   «Ага, – подумал Калачников, – значит, он был не конструктором каких-нибудь ракет или самолетов, а врачом, и она пошла по стопам деда. В советское время она наверняка была бы комсомольской активисткой, – и еще у него почему-то мелькнуло: – Такую в постель можно затащить только через ЗАГС».
   – …он прекрасно играл на фортепьяно, – продолжала Волкогонова, – и любил помузицировать в семейном кругу, но никогда не делал этого на публике. Однажды, еще девчонкой, я была с ним на вечере, посвященном юбилею их госпиталя, – меня просто не с кем было оставить, – а после этого состоялся концерт. Все стали просить моего деда сесть за рояль, но он категорически отказался. Потом он сказал мне, что не считает возможным утруждать слух коллег своими упражнениями, хотя играл он лучше, чем многие профессионалы.
   Калачников ухмыльнулся. Его собеседница подставилась, и он не собирался упускать такой удобный случай. Надо было указать нахалке на ее место, а также на место всех ее долбаных родственников.
   – Не хочу обижать вашего дедушку, – промурлыкал Петр, – но между ним и участниками шоу «Танцуют звезды» есть одна существенная разница. – Калачников сделал паузу, надеясь, что Волкогонова спросит: какая? Но она промолчала, и ему самому пришлось продолжить: – В отличие от вашего дедушки в шоу принимают участие знаменитости, и всем интересно за ними наблюдать, как бы плохо они ни танцевали.
   Лучше бы он этого не говорил. В голубых глазах напротив появился стальной отлив, и Калачников опять вспомнил собаку породы хаски, которую регулярно выгуливали в сквере рядом с его домом.
   – Знаменитости?! – презрительно передразнила его Волкогонова. – Вы назвали их знаменитостями?! Ха-ха! Вот мой дед действительно был знаменитостью. У него в шкафу висели три или четыре мантии самых престижных зарубежных академий и университетов! А эти плясуны из вашего шоу, чем они занимаются, кто их знает?!
   – Вся страна! Пожалуйста, я вам напомню, кто в нашей команде. – Калачников стал загибать пальцы. – Популярный композитор, известный режиссер, телеведущий…
   Утробный хохот, который издала Волкогонова, ее совсем не красил. Но она и не пыталась понравиться Калачникову – они сцепились уже не на шутку.
   – О чем вы говорите! – отмахнулась Марина. – Ваш режиссер снял всего пару ублюдочных фильмов, которые и смотреть-то невозможно. Вот вы помните, о чем они?
   – Ну… – свел брови Калачников.
   – То-то же! – не дала она ему время на раздумья. – А ваш композитор?! Его песни может исполнять только он сам. Вообще как только у ваших, прости Господи, звезд берут интервью, они все как один говорят, что выросли на песнях «Битлз», «Лед Зеппелин», а потом затягивают такое, что уши вянут. Вашим коллегам по шоу и другим таким передачам надо быть самокритичнее, чтобы не выглядеть смешными.
   – Почему вы так жестоки?! – возмутился Петр. – В конце концов, вы сами-то что собой представляете?! Доктор «Скорой помощи»?! Это круто! И еще, запомните: категоричность не является признаком большого ума.
   – Возможно, я излишне горячусь, но меня вывело из себя это слово: «знаменитости»! Все они известны только тем, что их с утра до вечера показывают по телевидению, хотя уже никто не помнит, за какие заслуги! – Волкогонова никак не могла успокоиться. – Вы называете знаменитостями людей, которые после себя не оставят ни одного гениального фильма, ни одной гениальной книги. Да что там книги – ни одной запомнившейся людям шутки. Фразы Черчилля цитируют до сих пор, а что говорят ваши звезды, никто не помнит уже через десять минут. Потому что они способны исторгать только пошлый стеб, да и только!
   – В чем-то я с вами согласен, – пошел на попятную Калачников, – в мире шоу-бизнеса очень много пустышек, дутых величин. Как говорится, при желании и хороших деньгах можно раскрутить даже козла…
   – И вы хотите, – немедленно вставила Марина, – чтобы я восхищалась, как эти козлы отплясывают на телеэкране?! Вот вы сами…
   Она осеклась, но было уже поздно. Лицо Калачникова окаменело.
   – Что я сам? – сухо поинтересовался он. – Ну давайте, давайте, раз уже начали, говорите до конца. Чего же вы так сразу оробели?
   Волкогонова колебалась, но совсем недолго, а потом с напором выложила:
   – Вы снялись всего в одном приличном фильме лет двадцать назад. Да-да, я имею в виду «Водоворот». Сколько я его ни смотрела, всегда плакала. Это как раз тот случай, когда, проснувшись, вы сразу стали знаменитым. Ну а что потом? Потом-то что?! Стыдно сказать, чем вы после этого занимались, как распорядились своей известностью.
   – Вы просто психопатка! – сорвался все же Калачников. – Злобный, завистливый человек!
   – Ну да, вам хотелось услышать очередную порцию комплиментов, а тут вам говорят правду в глаза.
   – Чего вы завелись?!
   – Потому что вы всех телезрителей считаете идиотами, и меня в том числе! Пичкаете нас пошлым суррогатом, который пытаетесь выдавать за настоящее искусство. Да еще хотите, чтобы я прониклась вашими проблемами, а они не стоят и выеденного яйца. Станете вы ведущим нового игрового шоу или не станете?! – передразнила она. – Спасибо за обед!
   Волкогонова поднялась, бросила салфетку на стол и, не прощаясь, пошла к выходу.
   – Ну и проваливай! Это не мне, а тебе надо лечиться! – заорал ей вслед Петр.
   Оставшись один, Калачников еще некоторое время пытался разобраться, почему он облажался с этой стервой в очередной раз, и в конце концов пришел к выводу, что во всем виноват он сам: не надо подставляться и не надо добиваться, чтобы тебя любили абсолютно все.

Глава 4

   По замыслу организаторов шоу «Танцуют звезды», все его участники, дабы заинтриговать, завести телезрителей, должны были изображать на публике, что в каждой танцевальной паре складывается не только прекрасный творческий союз, но и что-то большее – в диапазоне от легкого флирта до роковой страсти. Ведь за интрижками знаменитостей простым людям всегда любопытно наблюдать.
   Подобная установка телевизионных начальников давала Веронике карт-бланш на продолжение преследования Калачникова. Несмотря на свои предыдущие неудачи, она все-таки верила, что ей удастся затащить Петра в свою постель, рано или поздно склонить его к сожительству. Для проявления такого упорства у нее имелись веские основания.
   Еще каких-нибудь пару лет назад Вероника была вполне довольна своей жизнью. Она профессионально занималась танцами, и у нее имелся прекрасный партнер, с которым она ездила по всему миру, выигрывая немало танцевальных конкурсов самого высокого ранга. Это давало неплохой доход: денег хватало и на тряпки, и на аренду симпатичной двухкомнатной квартирки в Сокольниках, и на отдых в престижных местах. Но потом случилось несчастье: партнер Вероники и фактически ее гражданский муж оступился на лестнице и сломал ногу. Причем перелом получился ужасный, с раздроблением и смещением костей. Что ж, так бывает, иной водитель на скорости за сто километров в час врезается в стену и не получает даже крохотной царапины, а кто-то на ровном месте сворачивает себе шею.
   Партнеру Вероники сделали четыре операции, и вроде бы успешно – через пару месяцев он встал на ноги, а через полгода даже отбросил палку. Но, несмотря на изнурительные тренировки, до прежнего своего уровня в танцах он так и недотянул: перелом все же сказывался. А ничего другого этот парень делать просто не умел. В конце концов он запил, запил вчерную, и Вероника, помучившись с ним и растратив кучу денег на всяких лекарей-шарлатанов, бросила его, что потянуло за собой еще и разорительный переезд на новую квартиру.
   Какое-то время она пыталась найти нового приличного партнера, но когда тебе уже за тридцать – это не так-то легко сделать. Будущее представлялось Веронике мрачным, беспросветным, она даже впала в глубокую депрессию, стала посещать психоаналитика и тоже чуть не запила, но в самый критический момент судьба вновь улыбнулась ей.
   В середине прошедшего лета Веронике позвонил один из прежних ее тренеров, некто Аркадий Мухамедшин, и пригласил поучаствовать в новом телевизионном проекте канала НРТ под названием «Танцуют звезды», где она должна была составить пару какому-нибудь известному «чайнику». Самому же Мухамедшину поручили в этом шоу отвечать за творческую часть, то есть ставить все танцы.
   – Если ты, моя дорогая, сейчас не занята – это пиз…цовый шанс подрубить немного капусты, – сказал бывший тренер.
   Его можно было назвать «восторженным циником», так как он постоянно находился в возбужденном эмоциональном состоянии и постоянно использовал мат. Даже вне репетиций Мухамедшин говорил пронзительным фальцетом, удивительным образом вставляя скабрезные слова в самые нежнейшие речевые обороты.
   Естественно, Вероника сразу согласилась на столь заманчивое предложение, и даже сходила в церковь и поставила там свечку. А когда в партнеры по танцевальному конкурсу ей отвели Петра Калачникова – известного всей стране телеведущего и к тому же холостяка, – она дала себе слово, что использует этот шанс на сто процентов, даже если ей придется вывернуться наизнанку. Последнее ее намерение относилось в том числе и к сексу. Максимум, чего хотела добиться Вероника, – это женить Калачникова на себе, хотя она, конечно, понимала, что окрутить сорокалетнего холостяка, избалованного женским вниманием, не так-то просто. Ну а ее задачу-минимум можно было сформулировать так: заиметь устойчивые связи на телевидении, стать здесь своей и на этой основе сделать карьеру в шоу-бизнесе.
   Надежды Вероники были не такими уж беспочвенными, и прежде всего потому, что выглядела она очень привлекательно. У нее было стройное, гибкое, мускулистое тело, смоляные волосы, которые она собирала в небольшой пучок на затылке, и черные, блестящие глаза – жгучая испанка, да и только. Правда, ее рот и зубы были несколько великоваты, но когда в облегающем платье с глубокими разрезами по бокам она выходила на сцену или когда она надевала свои любимые мини-юбки, то редкий мужчина мог остаться равнодушным.
   То, что Калачников держался на солидной дистанции, не отвечал на откровенные заигрывания, вначале очень смущало Веронику. Она даже подумала, что ее партнер, как и многие представители шоу-бизнеса, является сторонником нетрадиционной сексуальной ориентации. Но потом она поняла, что причина в чем-то другом: ведь когда на репетиции у них все получалась и Калачников пребывал в хорошем расположении духа, он мог поцеловать ее или даже незаметно для других схватить за ягодицу – вряд ли это было бы приятно гею. Поэтому Вероника не унывала, по своему опыту она знала, что нет лучше способа соблазнить мужчину, чем заполучить его в партнеры при разучивании и исполнении танцев. Сам этот процесс предполагал почти интимную близость, со множеством прикосновений телами, с возбуждающими поглаживаниями, с крепкими объятиями. К тому же Вероника, как любая другая женщина, прекрасно знала все свои достоинства и умело выставляла их напоказ.
   Вот и в понедельник, когда Калачников приехал в телецентр на очередную репетицию, его партнерша начала занятие с весьма откровенной гимнастической разминки. В отсутствие балетного станка, она поочередно забрасывала ноги на спинку стула, и черное шелковистое трико рельефно обтягивало не только ее фигурные ляжки и ягодицы, но и крупные половые губы – трусы под трико она специально не надевала. При этом Вероника томно, призывно улыбалась Петру.
   После того как на прошлой неделе Калачников и Вероника исполнили на конкурсе быстрое танго, тренер предложил им разучить для следующего выступления что-нибудь контрастное с предыдущим танцем.
   – А что, милые мои, если нам взяться за пасодобль?! Многие его не любят, но танец, я вам скажу, оху…ный, в нем есть изюминка! – в обычной своей матерщинно-романтической манере воскликнул Аркадий Мухамедшин, и от избытка нахлынувших эмоций он даже изобразил пару характерных па, отсчитывая себе такт щелчками пальцев.
   Танцевальное искусство он не просто хорошо знал, но и боготворил, легко переходя из мира обыденных, приземленных чувств в волшебное царство Терпсихоры. Впрочем, многими другими сокровищами человеческой культуры тренер не был обременен, а последнюю книжку Аркадий читал еще в школе.
   В конце концов, на пасодобле они и остановились. Почти всю репетицию Петр и Вероника разучивали отдельные движения этого танца, основные связки, переходы, и если для Вероники это было повторением давно известных ей вещей, то Калачникову пришлось серьезно попотеть. Только в конце занятия у него стало получаться что-то похожее на пасодобль, и они даже в черновую прошли под музыку весь танец.
   – Ты просто загубил свой талант танцора! – томно сказала Вероника Петру, когда они выходили из студии, и предложила вместе пообедать, но у Калачникова в этот день были еще дела, и, чмокнув партнершу в щечку, он убежал.
   В этот раз Калачников не лгал ей. Ровно в четыре часа на другом этаже бескрайнего телецентра начиналась запись еще одного телешоу, называвшегося «В субботу вечером», в котором должен был поучаствовать и Петр. Впрочем, поучаствовать – это, пожалуй, слишком громко сказано.
   Субботняя программа была чистой воды развлекаловкой, и состояла она из самых разнообразных концертных номеров, связанных между собой плоскими шутками ведущих. Артисты различных жанров выступали на небольшой, ярко украшенной сцене, а перед ней полукругом были расставлены столики, за которыми сидели зрители, – получалось что-то вроде кабаре. Понятно, что как сами концертные номера, так и зрителей, их реакцию на выступления артистов нередко снимали отдельно друг от друга, иногда даже в разные дни, а потом монтировали все эти куски во что-то удобоваримое.
   За первым от сцены рядом столиков рассаживали, как правило, людей известных, а дальше – всех, кого придется. Естественно, что знаменитости и попадали в кадр чаще всего. Реклама не бог весть какая, но Калачников считал, что сейчас, когда решается его судьба, когда вот-вот утвердят ведущего «Волшебного колеса», будет совсем не лишним засветиться в популярной передаче. Вот почему неделю назад он не поленился и зашел в телецентре к режиссеру программы «В субботу вечером» – своему старому знакомому – и напросился на участие в ней.
   В студии, где записывалось субботнее шоу, Калачников встретил несколько известных личностей из мира шоу-бизнеса – они также должны были изображать «зрителей». И почти перед каждым из этих людей Петр посчитал нужным оправдаться, что сюда он попал почти случайно, его, мол, попросили «поторговать рылом». Впрочем, его собеседники тоже смущались и тоже подозрительно оправдывались.
   Но едва съемки программы «В субботу вечером» начались, Калачников стал вести себя очень активно и не был похож на человека, которого почти насильно затащили в студию. Особенно Петр усердствовал, когда одна из телекамер направлялась в его сторону: он громко подпевал выступавшим на сцене артистам, в такт музыке двигал плечами, руками, головой, хлопал в ладоши. Это был лучший способ попасть в окончательный вариант шоу, ведь монтажеры всегда выбирают картинку поживее, и чем энергичнее будет он, тем продолжительнее окажутся вставки с его жизнерадостным лицом.
   В общем, все прошло как обычно и закончилось не очень поздно. Разве что немного достала Калачникова сидевшая поблизости девица. Очевидно, она впервые попала в телецентр, и ее просто распирало от впечатлений, от соседства со множеством знаменитостей. Увидев Петра, она даже взвизгнула и немедленно попросила у него автограф, а когда в съемках из-за перегоревшей в одном из осветительных приборов лампы наступил небольшой перерыв, девица буквально прилипла к Калачникову и стала сбивчиво рассказывать, как она его обожает.
   Петру хорошо был известен этот тип почитательниц. Они не только звонили ему по телефону, но и нередко ловили его у телецентра, у дома. Их вполне можно было сравнить с кусочком наэлектризованного полиэтилена, от которого просто невозможно избавиться: стряхиваешь его с одного рукава, а он перескакивает на другой, бросаешь его в урну, а он оказывается на брюках. Впрочем, девчонка была весьма миленькой – с веснушками на остреньком носике, с коротко подстриженными светло-русыми волосами и большими зелеными глазами. В постели она скорее всего еще не очень умелая, но это-то и завело вдруг Калачникова – старого, усталого развратника.
   – Тебя как зовут? – поинтересовался он, когда по окончании записи шоу девица еще раз подкатила к нему, сияя своими ровными, крепкими зубками.
   – Нина! – зарделась зеленоглазая.
   – А ты как сюда попала?
   – Моя бывшая одноклассница работает в буфете телецентра, – честно призналась та. – Она достала мне пригласительный на съемки этой программы.
   Теперь с ней все окончательно было ясно.
   – Пойдешь со мной… – то ли спросил у нее, то ли приказал Калачников.
   Нина совсем уж залилась краской, но не от возмущения за откровенно скабрезное предложение, а от удовольствия. Сказка для нее в отличие от большинства других приглашенных в телецентр женщин не заканчивалась, она только начиналась и обещала волшебную концовку. Стараясь не отставать ни на шаг, девушка засеменила за Петром.
   Справедливости ради надо сказать, что многие его почитательницы проявляли такое горячее желание с ним переспать, что Калачников давно уже был убежден: он больше дает им, чем от них получает. Благодаря ему у этих дурех остаются волшебные воспоминания на всю их оставшуюся серую жизнь и фантастический повод посплетничать с подругами.
   Как уже не раз бывало, белый «мерседес» Калачникова с тюнингом от «Брабуса» произвел на девчушку неизгладимое впечатление. Очевидно, сбывались ее самые сокровенные, нескромные мечты. Расположившись на переднем сиденье, Нина сразу же достала пачку тоненьких золоченых сигареток и, на всякий случай спросив разрешения, закурила. Не то чтобы ее молодой организм требовал никотина, но в своих грезах о путешествии с прекрасным принцем на край света она представляла себя именно с сигареткой в руке. Причем в правой, чтобы пепел небрежно стряхивать в открытое окно.
   Нина даже не поинтересовалась, куда они направляются, – в данный момент ей это было абсолютно безразлично. Однако она была очень удивлена и заинтригована, когда Калачников подъехал к дорогому цветочному магазину и купил огромный букет роз в изящной упаковке.
   – Это мне?! – простецки ахнула девчушка.
   Калачников поморщился от такой наивности, но все же ему не хотелось вести себя с этой симпатичной дурочкой совсем уж по-хамски, и он пообещал:
   – Тебе я тоже как-нибудь куплю цветы… А эти мне надо завезти в одно место…
   Чтобы быть своим в шоу-бизнесе, Калачников поддерживал контакты с огромным количеством людей из этой сферы. С некоторыми из них Петр встречался более или менее регулярно – на светских вечеринках, на клубных тусовках, на футболе, на съемках различных телепрограмм, с другими не виделся месяцами, а то и годами. Но он никого и никогда не забывал поздравлять с днем рождения. Одни удостаивались телефонного звонка, а персоны поважнее – роскошных букетов цветов.
   Естественно, держать в голове такое количество дат было бы невозможно. Все они были аккуратно занесены в специальную книжечку, которую Калачников регулярно просматривал. Своих знакомых он вписывал туда не в алфавитном порядке, а по месяцам рождения. Это было очень удобно: открыл, скажем, июнь или сентябрь – и сразу видно, сколько человек и кого конкретно надо поздравить в ближайшее время. Случись пожар или наводнение, Петр вынес бы свою книжечку в первую очередь вместе с важнейшими документами, так как без нее он уже не был бы тем немного нахальным, но в общем-то замечательным мужиком, никогда не забывающим друзей.
   Так вот, как раз сегодня исполнялось восемьдесят лет одной известной актрисе, по удивительному совпадению являвшейся еще и матерью генерального директора канала НРТ Бориса Иосифовича Ткача. Впрочем, престарелая женщина давно уже не снималась и не появлялась на театральных подмостках, и она была бы успешно забыта, тем более что в прошлом ее роли можно было пересчитать на пальцах, однако семь лет назад, когда ее сын стал шишкой на телевидении, все волшебным образом изменилось. Нашлись люди, снявшие о старушке фильм, из которого следовало, что без нее и театра-то русского не было бы, и наше киноискусство оказалось бы ущербным.
   Калачников познакомился с пожилой актрисой у кого-то на юбилее и сразу же признался ей, что всегда преклонялся перед ее творчеством – не любил его, а именно преклонялся перед ним. Потом он выяснил, когда у нее день рождения, и привез ей цветы, и с тех пор делал это регулярно.
   Подъехав к дому актрисы, Калачников оставил Нину в машине и поднялся наверх. Юбилярша встретила его благосклонно: цветы похвалила и позволила приложиться к ручке. Потом даже крикнула куда-то в коридор цыплячьим, но властным голосом, чтобы принесли чаю. Но в праздничной суете дело до чаепития так и не дошло, и когда подоспел кто-то еще с очередным букетом, Калачников с облегчением ретировался.
   Довольный, что все прошло не очень унизительно для него, Петр не стал дожидаться лифта, а побежал по ступенькам вниз. Несмотря на тяжелый, длинный, плотно заполненный делами день, он испытывал эмоциональный подъем и прилив сил, но где-то между вторым и третьим этажом его буквально повело. Перед глазами поплыли разноцветные круги, ноги задрожали, ослабли, перестали слушаться, и, чтобы не упасть, ему пришлось обеими руками ухватиться за перила.
   Но самое страшное, что у Калачникова в груди опять появилась та самая пугающая, обезоруживающая, ни с чем не сравнимая боль, которую он впервые испытал в прошлую пятницу, во время записи программы «Танцуют звезды». Петр мгновенно стал таким беспомощным, что не смог даже преодолеть еще пару этажей и выйти на улицу, хотя несколько глотков свежего осеннего воздуха ему совсем не помешали бы.