Страница:
Саранга взял в руки весла и, сказав своим пассажирам «следуйте за мной», двинулся в таинственный путь.
Ли Ванг и Гроляр принялись также работать веслами на своей лодке, что для них не составляло особенного труда, так как они были достаточно опытны в этом деле.
За ними, незаметно для Саранги, отчалила от яхты китоловка.
– Ну-с! – весело воскликнул китаец. – Вот мы и у последней станции к нашей цели!
– Да поможет вам Небо! – ответил полицейский. – Но, не знаю почему, меня тревожат какие-то предчувствия.
– Что вы! На пороге к цели, к полному успеху?
– Что же делать? Вы знаете, бывают такие минуты, когда на самом исходе какого-нибудь дела вдруг словно что-нибудь ударит тебя в голову и заставит предвидеть истину – все равно как молния, которая вдруг сверкнет и осветит на мгновение скрытые в темноте предметы, грозящие опасностью бредущему впотьмах спутнику.
Как все восточные люди, Ли Ванг был суеверен и потому отчасти поддался мрачному настроению Гроляра; но полицейский добавил вслед за тем более спокойным тоном:
– Я плохо спал в прошлую ночь, и потому мысли мои не в должном порядке» Ночью, например, мне казалось, будто Лао Тсин намерен проделать с нами плохую шутку и что я напрасно последовал за вами в это путешествие, а теперь на меня неприятно подействовал отказ Саранги взять с собой Ланжале, моего помощника и преданного друга, на которого я привык полагаться во всех сомнительных случаях в моих путешествиях по Востоку.
– В этом отказе Саранги нет ничего странного, – возразил Ли Ванг, – он сделал только то, что предписывается правилами Общества Джонок, воспрещающими иностранцам проникать на остров Иен.
– Но я ведь тоже иностранец, и однако же для меня оказалось возможным отправиться на остров!
– Вы другое дело, господин маркиз! Вы очевидец кончины старого Кванга, везущий туда известие об этом важном событии и доказывающий таким образом справедливость моих притязаний на этот высокий пост. Без этого разве я согласился бы взять вас с собой? У каждого из нас своя целы у меня – сделаться главой Общества Джонок, на что я имею неоспоримое право, а у вас – получить в свои руки драгоценный «Регент», оставленный мной у Лао Тсина. Таким образом, мы опираемся друг на друга в достижении наших целей. Итак, следуйте за мной не колеблясь, потому что, в сущности, вам иначе ведь нельзя действовать… Но что там такое с Сарангой? Он остановился и делает нам знаки тоже остановиться. Посмотрим, в чем дело!
Ли Ванг умерил ход своей лодки и поравнялся со своим проводником.
– Что случилось? – спросил он Сарангу.
– Мы прибыли немного раньше, чем следовало, и нам придется подождать до того времени, когда вода пойдет на отлив от гротов Мары, – иначе нам не попасть в них, так как они совершенно затоплены приливом.
– Это правда?.. А не сбился ты с дороги?..
– Я, господин, мог бы найти дорогу к гротам Мары и с закрытыми глазами, – сказал малаец, мрачно улыбаясь. – Повторяю вам, нам нужно подождать, пока спадет лишняя вода.
– Сколько времени?
– Час может быть, и больше часу…
– Мы могли бы это время с большей приятностью провести на яхте, – заметил недовольным тоном китаец.
– Тогда мы могли бы опоздать, господин, потому что необходимо попасть в гроты по первой отливающей воде. Затем она устремляется с такой силой, что вы рисковали бы разбиться вдребезги у этих скал.
– «Вы рисковали бы»! А разве ты не поедешь с нами?
– Я могу ехать только до первого ряда скал.
– Почему это?
– Потому что господин Лао Тсин велел так мне.
– Как же мы без проводника будем продолжать наш путь?
– Саранга вам объяснит это теперь на досуге, господин.
– Это будет не слишком трудно?
– Ничего нет легче, господин, как пройти теперь на остров Иен, стоит только страже у входов в гроты пропустить вас туда.
– А что это за стража?
– Вы ее увидите, господин! – отвечал уклончиво малаец, и невольная дрожь пробежала по его телу – при воспоминании, вероятно, о каком-нибудь ужасном случае.
XXII
XXIII
XXIV
Ли Ванг и Гроляр принялись также работать веслами на своей лодке, что для них не составляло особенного труда, так как они были достаточно опытны в этом деле.
За ними, незаметно для Саранги, отчалила от яхты китоловка.
– Ну-с! – весело воскликнул китаец. – Вот мы и у последней станции к нашей цели!
– Да поможет вам Небо! – ответил полицейский. – Но, не знаю почему, меня тревожат какие-то предчувствия.
– Что вы! На пороге к цели, к полному успеху?
– Что же делать? Вы знаете, бывают такие минуты, когда на самом исходе какого-нибудь дела вдруг словно что-нибудь ударит тебя в голову и заставит предвидеть истину – все равно как молния, которая вдруг сверкнет и осветит на мгновение скрытые в темноте предметы, грозящие опасностью бредущему впотьмах спутнику.
Как все восточные люди, Ли Ванг был суеверен и потому отчасти поддался мрачному настроению Гроляра; но полицейский добавил вслед за тем более спокойным тоном:
– Я плохо спал в прошлую ночь, и потому мысли мои не в должном порядке» Ночью, например, мне казалось, будто Лао Тсин намерен проделать с нами плохую шутку и что я напрасно последовал за вами в это путешествие, а теперь на меня неприятно подействовал отказ Саранги взять с собой Ланжале, моего помощника и преданного друга, на которого я привык полагаться во всех сомнительных случаях в моих путешествиях по Востоку.
– В этом отказе Саранги нет ничего странного, – возразил Ли Ванг, – он сделал только то, что предписывается правилами Общества Джонок, воспрещающими иностранцам проникать на остров Иен.
– Но я ведь тоже иностранец, и однако же для меня оказалось возможным отправиться на остров!
– Вы другое дело, господин маркиз! Вы очевидец кончины старого Кванга, везущий туда известие об этом важном событии и доказывающий таким образом справедливость моих притязаний на этот высокий пост. Без этого разве я согласился бы взять вас с собой? У каждого из нас своя целы у меня – сделаться главой Общества Джонок, на что я имею неоспоримое право, а у вас – получить в свои руки драгоценный «Регент», оставленный мной у Лао Тсина. Таким образом, мы опираемся друг на друга в достижении наших целей. Итак, следуйте за мной не колеблясь, потому что, в сущности, вам иначе ведь нельзя действовать… Но что там такое с Сарангой? Он остановился и делает нам знаки тоже остановиться. Посмотрим, в чем дело!
Ли Ванг умерил ход своей лодки и поравнялся со своим проводником.
– Что случилось? – спросил он Сарангу.
– Мы прибыли немного раньше, чем следовало, и нам придется подождать до того времени, когда вода пойдет на отлив от гротов Мары, – иначе нам не попасть в них, так как они совершенно затоплены приливом.
– Это правда?.. А не сбился ты с дороги?..
– Я, господин, мог бы найти дорогу к гротам Мары и с закрытыми глазами, – сказал малаец, мрачно улыбаясь. – Повторяю вам, нам нужно подождать, пока спадет лишняя вода.
– Сколько времени?
– Час может быть, и больше часу…
– Мы могли бы это время с большей приятностью провести на яхте, – заметил недовольным тоном китаец.
– Тогда мы могли бы опоздать, господин, потому что необходимо попасть в гроты по первой отливающей воде. Затем она устремляется с такой силой, что вы рисковали бы разбиться вдребезги у этих скал.
– «Вы рисковали бы»! А разве ты не поедешь с нами?
– Я могу ехать только до первого ряда скал.
– Почему это?
– Потому что господин Лао Тсин велел так мне.
– Как же мы без проводника будем продолжать наш путь?
– Саранга вам объяснит это теперь на досуге, господин.
– Это будет не слишком трудно?
– Ничего нет легче, господин, как пройти теперь на остров Иен, стоит только страже у входов в гроты пропустить вас туда.
– А что это за стража?
– Вы ее увидите, господин! – отвечал уклончиво малаец, и невольная дрожь пробежала по его телу – при воспоминании, вероятно, о каком-нибудь ужасном случае.
XXII
Саранга и Ли Ванг. – Необъяснимая ненависть и жажда мщения. – Крупный разговор. – Гроляр беспокоится. – Последние советы. – Пассажиры третьей лодки.
Если бы Ли Ванг и Гроляр могли видеть в эти минуты лицо малайца, искаженное ненавистью и мщением, едва ли они бы не предпочли лучше вернуться на яхту, чем продолжать с таким проводником дальнейшее путешествие. Что же заставляло Сарангу всякий раз проявлять свирепое злорадство по отношению к китайцу, вместо того чтобы просто исполнять приказания, полученные от банкира Лао Тсина? Ему, малайцу, не принадлежащему к Обществу Джонок, не все ли равно, кто одержит верх в этой борьбе, француз ли Бартес или китаец Ли Ванг, интересы которых одинаково были чужды ему?
Старый Фо выкупил его когда-то из неволи у тиморского султана и определил в услужение к Лао Тсину, который всегда обращался с ним гуманно. За это Саранга относился к нему с преданностью верной собаки и всегда готов был пожертвовать жизнью ради своего господина. Но тут еще не заключалось никакого разъяснения причины, по которой Саранга ненавидел знатного китайца, явившегося оспаривать власть повелителя пиратов у француза Бартеса.
Конечно, между знатным китайцем и малайцем должна была существовать какая-то кровная вражда. Малайцу, должно быть, нанесли когда-то одну из тех обид, которые никогда не забываются. Но в чем состояла эта обида – никто этого не знал между слугами банкира, среди которых Саранга жил одиноко, без семьи и без друзей, жуя бетель, куря и попивая иногда арак – для развлечения, а может быть, и с целью забыться.
При первом появлении Ли Ванга у его господина лицо малайца, обыкновенно бронзового цвета, вдруг позеленело, и руки схватились за пояс, ища, разумеется, кинжал, которого там не было. Но это волнение Саранги никем не было замечено, и в течение двух дней, предшествующих отплытию яхты, он вел себя спокойно и равнодушно, рассудив, без сомнения, что продолжать волноваться нечего, так как он скоро повезет своего врага на верную и неизбежную смерть, одно представление о которой повергало его в трепет и ужас…
Потом, на яхте, в одну из тихих ночей, стоя на носу судна, он Долго напевал себе под нос какую-то песню на своем родном языке – и в глазах его светилось нечто радостное. Может быть, это была злая радость, предчувствие удовлетворенной мести, по случаю ожидания скорой и страшной гибели врага?
Что касается Ли Ванга, то он, очевидно, ничего не ощущал по отношению к малайцу, видя его, по всей вероятности, в первый раз в жизни: он равнодушно смотрел на малайца как на человека, совершенно ему незнакомого, и так держал себя с ним и в доме банкира, и на борту яхты.
Только в разговоре о дальнейшей дороге об обратил некоторое внимание на тон, которым сказаны были малайцем последние слова, вследствие чего повторил свой вопрос с оттенком нетерпения и приказания:
– Я тебя спрашиваю, что это за стража, которая имеет право пропускать или останавливать направляющихся на остров Иен?
– Я ничего больше не могу прибавить.
– Сказать правду, ты не похож на проводника, – заметил Ли Ванг.
– Мой господин приказал мне проводить вас до гротов Мары, и это все, что я обязан исполнить.
– Можно было бы подумать, – продолжал Ли Ванг, – что ты получил иное приказание – сбить нас с дороги. Я сообщу твоему господину о твоем странном поведении.
– Вы можете думать обо мне все, что угодно, и сообщать господину все, что считаете нужным.
– Это, наконец, уж чересчур, и если бы мы были на яхте…
– Яхта состоит под командой господина Порника, а также отчасти и под моей, а потому вы не можете делать там никаких распоряжений.
– Ну хорошо! – вскричал Ли Ванг. – По возвращении в Батавию ты будешь достойным образом наказан моим другом Лао Тсином, даю тебе слово.
– Лао Тсин вам не друг…
– Молчать, презренный раб! Что-то сдается мне, что ты не проводник, а предатель! Право, не вернуться ли мне назад?..
Услышав такие слова, Саранга сразу переменил тон и смиренно сказал:
– Зачем господин разгневался на бедного Сарангу за то, что он не знает того, о чем его спрашивают? Не думает ли господин, что Саранга посвящен в тайны острова Квангов?
– Это правда! – согласился китаец, который тоже одумался в своем гневном раздражении и вернулся снова к своей заветной мечте – проникнуть на таинственный остров.
«В самом деле, – сказал он про себя, – я напрасно рассердился на этого беднягу-дикаря. Что он может знать, кроме дороги, которой ведет нас? Я погорячился!»
– Да, правда! – заключил он вслух свои размышления. – И притом ведь стража часто меняется, и ты, понятно, в настоящую минуту не можешь знать, кому поручен надзор за проходом в гроты. Надеюсь, ты не обманешь моего доверия?
– В чем дело? – спросил Гроляр, ничего не понявший из этого разговора, происходившего на малайском языке, которого он совсем не знал.
– Пустяки! – ответил Ли Ванг. – Кое-какие подробности касательно дороги, которые сообщил мне наш проводник.
– Видите ли, – беспокойно продолжал полицейский, – я думаю, что теперь еще есть время вам отказаться от вашего предприятия… Даю вам честное слово, если бы я знал, что нам нужно будет темной ночью пробираться через морские трущобы к этому знаменитому дворцу, я бы ни за что на свете не согласился сопутствовать вам!
– Да, вам бы нужен был порт, совершенно открытый для входа и выхода, вроде батавского, и чтобы на этих вот скалах было написано огромными буквами: «Здесь секретное пристанище Общества Джонок». Обуздайте хоть немного ваше боязливое воображение, господин маркиз де Сен-Фюрси!
– Чем ближе мы к цели нашего путешествия, тем более тревожат меня мои предчувствия, – заметил плачущим тоном Гроляр.
– Господин! – возвестил в эту минуту Саранга. – Поднимается ветер, с которым наступит отлив. Возьмите вот эту веревку, привяжите ею вашу лодку к моей, чтобы вы ни на шаг не отставали от меня.
– Хорошо! – ответил Ли Ванг.
– Теперь соблаговолите выслушать мои последние советы, как вам приплыть к гротам Мары.
– Ладно! Этого-то я и ожидаю от тебя!
– Когда отлив начнется, я вас провожу прямо к месту, где Должен буду остаться, вы же направитесь дальше уже одни, Держа руль вашей лодки прямо вперед и никуда не сворачивая. Таким путем вы как раз подъедете к гротам, о чем даст вам знать шум волн под их сводами. Тогда вы зажжете фонари на носу и на корме, чтобы осмотреться кругом. Под сводами гротов вы войдете в канал, ведущий к довольно широкому подземному озеру, имеющему в длину около трех морских миль. Это озеро прямо и приведет вас на остров Иен, где устроен главный порт Общества.
– А нет ли входа на остров с другой стороны, не через эти гроты?
– Я этого не знаю, господин, я всегда входил только через гроты.
– Я думаю, что другой вход должен существовать, так как джонки, по-моему, не могут проникать на остров через пещеры которые должны быть очень тесны для них
– Я ничего не знаю об этом, господин! Я не из тех, кому доверяют секреты» Но слышите ли? Хорошо ли вы привязали веревку к вашей лодке? Теперь нам не придется долго ждать!
– Мы готовы, отправляйся! – сказал Ли Ванг.
И опять наступила тишина, такая же глубокая, как и мрак тропической ночи, окружавший наших пловцов, которые бесшумно скользили по спокойным темным волнам моря. Но эти волны постоянно светились искрами, исходящими от разных фосфоресцирующих животных, и представляли дивную картину, способную приковать к себе внимание всякого… только не наших двух путешественников, которые слишком были поглощены своими мыслями, не дававшими им покоя.
Между тем третья лодка не теряла из виду первых двух, плывя на некотором расстоянии от них.
– Все сделано? – спросил Порник, когда спускался по канату в китоловку.
– Все, господин командир! – ответил Ланжале.
– Съестные припасы?..
– Есть, на восемь дней, на четырех человек.
– Хорошо! Оружие?
– Есть, в этом ящике ружья с репетицией и со штыками, двенадцатимиллиметровые револьверы, топоры, сабли для абордажа и прочая амуниция.
– Питье?
– Есть: двести литров воды, сто литров вина и небольшой бочонок с ромом.
– Отлично, спасибо! Данео здесь?
– Здесь, господин командир! – отозвался Данео в ночной темноте из другого конца лодки.
– Все в порядке, – заключил Порник, – а теперь – в путь, дети мои, не теряя из виду наших пассажиров с малайцем во главе!
И китоловка продолжала тихо подвигаться вперед по чуть заметному светящемуся следу, оставляемому двумя передними лодками, не подозревавшими, что у них есть спутница.
Если бы Ли Ванг и Гроляр могли видеть в эти минуты лицо малайца, искаженное ненавистью и мщением, едва ли они бы не предпочли лучше вернуться на яхту, чем продолжать с таким проводником дальнейшее путешествие. Что же заставляло Сарангу всякий раз проявлять свирепое злорадство по отношению к китайцу, вместо того чтобы просто исполнять приказания, полученные от банкира Лао Тсина? Ему, малайцу, не принадлежащему к Обществу Джонок, не все ли равно, кто одержит верх в этой борьбе, француз ли Бартес или китаец Ли Ванг, интересы которых одинаково были чужды ему?
Старый Фо выкупил его когда-то из неволи у тиморского султана и определил в услужение к Лао Тсину, который всегда обращался с ним гуманно. За это Саранга относился к нему с преданностью верной собаки и всегда готов был пожертвовать жизнью ради своего господина. Но тут еще не заключалось никакого разъяснения причины, по которой Саранга ненавидел знатного китайца, явившегося оспаривать власть повелителя пиратов у француза Бартеса.
Конечно, между знатным китайцем и малайцем должна была существовать какая-то кровная вражда. Малайцу, должно быть, нанесли когда-то одну из тех обид, которые никогда не забываются. Но в чем состояла эта обида – никто этого не знал между слугами банкира, среди которых Саранга жил одиноко, без семьи и без друзей, жуя бетель, куря и попивая иногда арак – для развлечения, а может быть, и с целью забыться.
При первом появлении Ли Ванга у его господина лицо малайца, обыкновенно бронзового цвета, вдруг позеленело, и руки схватились за пояс, ища, разумеется, кинжал, которого там не было. Но это волнение Саранги никем не было замечено, и в течение двух дней, предшествующих отплытию яхты, он вел себя спокойно и равнодушно, рассудив, без сомнения, что продолжать волноваться нечего, так как он скоро повезет своего врага на верную и неизбежную смерть, одно представление о которой повергало его в трепет и ужас…
Потом, на яхте, в одну из тихих ночей, стоя на носу судна, он Долго напевал себе под нос какую-то песню на своем родном языке – и в глазах его светилось нечто радостное. Может быть, это была злая радость, предчувствие удовлетворенной мести, по случаю ожидания скорой и страшной гибели врага?
Что касается Ли Ванга, то он, очевидно, ничего не ощущал по отношению к малайцу, видя его, по всей вероятности, в первый раз в жизни: он равнодушно смотрел на малайца как на человека, совершенно ему незнакомого, и так держал себя с ним и в доме банкира, и на борту яхты.
Только в разговоре о дальнейшей дороге об обратил некоторое внимание на тон, которым сказаны были малайцем последние слова, вследствие чего повторил свой вопрос с оттенком нетерпения и приказания:
– Я тебя спрашиваю, что это за стража, которая имеет право пропускать или останавливать направляющихся на остров Иен?
– Я ничего больше не могу прибавить.
– Сказать правду, ты не похож на проводника, – заметил Ли Ванг.
– Мой господин приказал мне проводить вас до гротов Мары, и это все, что я обязан исполнить.
– Можно было бы подумать, – продолжал Ли Ванг, – что ты получил иное приказание – сбить нас с дороги. Я сообщу твоему господину о твоем странном поведении.
– Вы можете думать обо мне все, что угодно, и сообщать господину все, что считаете нужным.
– Это, наконец, уж чересчур, и если бы мы были на яхте…
– Яхта состоит под командой господина Порника, а также отчасти и под моей, а потому вы не можете делать там никаких распоряжений.
– Ну хорошо! – вскричал Ли Ванг. – По возвращении в Батавию ты будешь достойным образом наказан моим другом Лао Тсином, даю тебе слово.
– Лао Тсин вам не друг…
– Молчать, презренный раб! Что-то сдается мне, что ты не проводник, а предатель! Право, не вернуться ли мне назад?..
Услышав такие слова, Саранга сразу переменил тон и смиренно сказал:
– Зачем господин разгневался на бедного Сарангу за то, что он не знает того, о чем его спрашивают? Не думает ли господин, что Саранга посвящен в тайны острова Квангов?
– Это правда! – согласился китаец, который тоже одумался в своем гневном раздражении и вернулся снова к своей заветной мечте – проникнуть на таинственный остров.
«В самом деле, – сказал он про себя, – я напрасно рассердился на этого беднягу-дикаря. Что он может знать, кроме дороги, которой ведет нас? Я погорячился!»
– Да, правда! – заключил он вслух свои размышления. – И притом ведь стража часто меняется, и ты, понятно, в настоящую минуту не можешь знать, кому поручен надзор за проходом в гроты. Надеюсь, ты не обманешь моего доверия?
– В чем дело? – спросил Гроляр, ничего не понявший из этого разговора, происходившего на малайском языке, которого он совсем не знал.
– Пустяки! – ответил Ли Ванг. – Кое-какие подробности касательно дороги, которые сообщил мне наш проводник.
– Видите ли, – беспокойно продолжал полицейский, – я думаю, что теперь еще есть время вам отказаться от вашего предприятия… Даю вам честное слово, если бы я знал, что нам нужно будет темной ночью пробираться через морские трущобы к этому знаменитому дворцу, я бы ни за что на свете не согласился сопутствовать вам!
– Да, вам бы нужен был порт, совершенно открытый для входа и выхода, вроде батавского, и чтобы на этих вот скалах было написано огромными буквами: «Здесь секретное пристанище Общества Джонок». Обуздайте хоть немного ваше боязливое воображение, господин маркиз де Сен-Фюрси!
– Чем ближе мы к цели нашего путешествия, тем более тревожат меня мои предчувствия, – заметил плачущим тоном Гроляр.
– Господин! – возвестил в эту минуту Саранга. – Поднимается ветер, с которым наступит отлив. Возьмите вот эту веревку, привяжите ею вашу лодку к моей, чтобы вы ни на шаг не отставали от меня.
– Хорошо! – ответил Ли Ванг.
– Теперь соблаговолите выслушать мои последние советы, как вам приплыть к гротам Мары.
– Ладно! Этого-то я и ожидаю от тебя!
– Когда отлив начнется, я вас провожу прямо к месту, где Должен буду остаться, вы же направитесь дальше уже одни, Держа руль вашей лодки прямо вперед и никуда не сворачивая. Таким путем вы как раз подъедете к гротам, о чем даст вам знать шум волн под их сводами. Тогда вы зажжете фонари на носу и на корме, чтобы осмотреться кругом. Под сводами гротов вы войдете в канал, ведущий к довольно широкому подземному озеру, имеющему в длину около трех морских миль. Это озеро прямо и приведет вас на остров Иен, где устроен главный порт Общества.
– А нет ли входа на остров с другой стороны, не через эти гроты?
– Я этого не знаю, господин, я всегда входил только через гроты.
– Я думаю, что другой вход должен существовать, так как джонки, по-моему, не могут проникать на остров через пещеры которые должны быть очень тесны для них
– Я ничего не знаю об этом, господин! Я не из тех, кому доверяют секреты» Но слышите ли? Хорошо ли вы привязали веревку к вашей лодке? Теперь нам не придется долго ждать!
– Мы готовы, отправляйся! – сказал Ли Ванг.
И опять наступила тишина, такая же глубокая, как и мрак тропической ночи, окружавший наших пловцов, которые бесшумно скользили по спокойным темным волнам моря. Но эти волны постоянно светились искрами, исходящими от разных фосфоресцирующих животных, и представляли дивную картину, способную приковать к себе внимание всякого… только не наших двух путешественников, которые слишком были поглощены своими мыслями, не дававшими им покоя.
Между тем третья лодка не теряла из виду первых двух, плывя на некотором расстоянии от них.
– Все сделано? – спросил Порник, когда спускался по канату в китоловку.
– Все, господин командир! – ответил Ланжале.
– Съестные припасы?..
– Есть, на восемь дней, на четырех человек.
– Хорошо! Оружие?
– Есть, в этом ящике ружья с репетицией и со штыками, двенадцатимиллиметровые револьверы, топоры, сабли для абордажа и прочая амуниция.
– Питье?
– Есть: двести литров воды, сто литров вина и небольшой бочонок с ромом.
– Отлично, спасибо! Данео здесь?
– Здесь, господин командир! – отозвался Данео в ночной темноте из другого конца лодки.
– Все в порядке, – заключил Порник, – а теперь – в путь, дети мои, не теряя из виду наших пассажиров с малайцем во главе!
И китоловка продолжала тихо подвигаться вперед по чуть заметному светящемуся следу, оставляемому двумя передними лодками, не подозревавшими, что у них есть спутница.
XXIII
Китоловка. – Военный совет. – Армия в два человека. – Правый и левый фланги. – Любознательность Данео. – Так вот в чем дело! – Вперед!
Все, что принадлежало банкиру Лао Тсину, носило отпечаток прочности, изящества и новейших научных приспособлений к делу. Такова была и китоловка при его яхте: она была построена из самого лучшего тикового дерева, украшена как игрушка и приводилась в движение электрической машиной, заказанной в Париже; при этом она отличалась такой скоростью хода, что могла делать двадцать два узла в час.
Порник, имевший очень острое зрение и тонкий слух, держался ровно в пятидесяти метрах от двух лодок, не будучи видим их пассажирами. Когда Саранга остановился, он также остановил свою китоловку и благодаря глубокой тишине ночи мог отчетливо слышать каждое слово малайца, разговаривавшего с Ли Вангом; ему приходилось только сожалеть, что он очень мало понимал по-малайски.
– Ну, дети мои, – вполголоса сказал он своим товарищам, – побеседуем немного, но так, чтобы нас не могли слышать там эти две обезьяны, затащившие с собой нашего француза, по его глупости. Нам нужно столковаться относительно образа действий в этой экспедиции. Тебе слово, Ланжале!
– Предполагая, что ты уже посвятил в нашу тайну Данео, – начал Парижанин, – я могу сказать только, что мы немного похожи на слепцов, пробирающихся ощупью, и потому должны следовать за Сарангой во всех его перемещениях, не теряя ни на мгновение из виду нашего друга Гроляра.
– «Нашего друга»! – возразил Порник. – Скажи лучше, что одному из наших соотечественников грозит смерть, и мы не можем допустить, чтобы он был убит этими китайскими мартышками, с их смешными косыми глазами и косами на затылках!. Итак, мы должны защитить его во что бы то ни стало, до готовности пожертвовать нашей жизнью ради него, если это окажется необходимым. Согласны вы со мной?
– Согласны, согласны! – ответили Ланжале и Данео.
– Хорошо! – одобрил Порник. – Но во всякой экспедиции, как бы она ни была ничтожна по числу людей, необходимо иметь командира, чтобы согласованнее действовать и в атаке, и в защите, и чтобы силы людей не разбрасывались ни направо, ни налево. Постараемся же теперь выбрать командира. Начинайте! Я буду собирать голоса.
– Да зачем тут голоса, – возразил Ланжале, – когда командовать должен ты, а мы готовы повиноваться тебе даже с закрытыми глазами?!
– Хорошо, – одобрил опять Порник, ощущавший некоторую наклонность к формализму. – Итак, ты подаешь свой голос за меня?
– Хоть десять голосов! – воскликнул Ланжале.
– Ладно! А ты, Данео?
– Я согласен с Ланжале во всем, признаю тебя нашим командиром и на суше, и на море и готов за тобой повсюду следовать, хоть к самому сатане в преисподнюю!
– Отлично, дети мои! И вы не раскаетесь в вашем выборе, вы увидите, что Порник первый готов будет сложить свою голову, когда представится серьезная опасность! Теперь установим известный порядок, которого будем держаться при стычке с неприятелем: ты, Ланжале, будешь моим правым флангом, а ты, Данео, левым. Это значит, что при нападении нашем на неприятеля, когда я устремлюсь на его центр, ты будешь громить его справа, а ты, Данео, слева от меня. Идет?
– Идет, идет! – ответили одновременно оба фланга.
– Ладно! Именно так и поступают на войне, – продолжал Порник, – то есть одновременно действуют и центром, и двумя сторонами, правой и левой.
Очень довольный преподанным им уроком тактики, бретонец так заключил свой деловой разговор:
– Знайте, друзья мои, что всегда тот оказывается плохим солдатом, – будь он моряк или пехотинец, – у кого в фонаре нет ровно ничего!
«Фонарь» на его языке означал голову.
– А против кого, собственно, мы идем? – спросил Данео. – Если против кучки людей, подобных этому полунагому франту, называемому Сарангой, то это еще не самая большая опасность
– В том-то и штука, – ответил начальник армии в два человека, – что мне самому доподлинно неизвестно, против кого мы идем! Ясно только, что этот некто приближается к нам, или мы близимся к нему, что, по-моему, одно и то же.
– У него на все готов ответ, что бы ему ни сказали, – заметил, смеясь, Данео, – и он готов шутить в самой пасти сатаны!
– Черт возьми, надо быть особенно глупым, чтобы попасть к сатане в пасть! – воскликнул Порник, играя словами. – Надеюсь, однако, что с тобой никогда не случалось ничего подобного.
– Бог миловал, но шутки в сторону. Я бы серьезно хотел знать, в самом деле, с кем мы будем иметь дело?
– Дружище, я тебе скажу опять, и как нельзя более серьезно, что мы об этом решительно ничего не знаем… Ланжале скажет тебе то же самое.
– Это правда?
– Как то, что мы сидим теперь в этой самой китоловке, среди этого малоизвестного нам моря! Все, что мы узнали благодаря некоторой хитрости нашего приятеля Ланжале, заставившего малайца обронить несколько лишних слов, заключается в том, что жизнь «маркиза де Сен-Фюрси» находится в большой опасности»
– Гроляра, то есть?
– Ну да! Мы узнали, что он не вернется целым и невредимым из путешествия с этим Ли Вангом, и потому решились следовать за ними втайне от них, чтобы в случае опасности защищать его от всяких Ли Вангов и им подобных господ. Откуда явится опасность и кто неприятель, об этом мы знаем столько же, сколько и ты. Но никто и ничто не заставит отступить трех честных французов, когда дело касается защиты одного из наших соотечественников! Мы не хотим знать, замышлял ли что против нас господин Гроляр и не намерен ли он завтра же возобновить свои замыслы: он француз, и притом вдали от своего отечества. Этого должно быть достаточно, чтобы мы никому не позволили здесь тронуть его! – Мы, может быть, потому были назначены на яхту Лао Тсина, что имеем личные счеты с господином Гроляром и потому не станем ни в чем помогать ему как нашему врагу. Так покажем же всем этим мартышкам, что они обманулись и что французские моряки помнят всегда о долге и чести!.. Но если ты не так думаешь, как мы, – можешь сесть в эту лодчонку, привязанную сзади нашей китоловки, и вернуться на яхту: мы и вдвоем с Ланжале сумеем справиться с этим делом.
– Мне покинуть вас?! – воскликнул Данео. – Черт меня возьми, если я способен на такую низость! Я видел, что ты все шутишь, и потому подумал, что дело касается опять какой-нибудь смешной штуки, которую вы решили сыграть с Гроляром, войдя для этого в сговор с Ли Вангом и малайцем. Но раз этого нет, то вы смело можете положиться на меня, – я также не отступлю ни перед чем!
– Браво, дружище! – заключил Порник. – Однако, слышите ли, поднимается ветер, и нам нужно быть готовыми к нему! Я не знаю, что замышляет против нас эта глупая малайская морда: не Думает ли он завести нас в такое место, где ветер может бросить нас на скалы, или что-нибудь иное учинить? К счастью, наша китоловка с ее машиной может противиться всяким дьявольским ветрам, тогда как лодки, в которых они плывут, не будут в состоянии и двух секунд выдержать напор ветра или сильного течения Малаец же может ускользнуть из опасного места каким-нибудь хитрым маневром, – он ведь ловок, как бес, – а Гроляр с китайцем пойдут ко дну!.. Данео, дружище, приподними немного якоря!
– Готово, командир!
– Ладно, мой милый! А теперь садись поближе к борту и жди команды!
– Положитесь на меня, командир, все будет в порядке!
Едва Данео успел сказать это, как ветер вдруг начал крепчать, и море подернулось «барашками», заставив китоловку качаться, чего до сих пор вовсе не замечалось.
– Внимание! – возгласил Порник. – Комедия начинается! Держись твердо на своем месте, Ланжале! Течение поднимает нас! Вперед!
Все, что принадлежало банкиру Лао Тсину, носило отпечаток прочности, изящества и новейших научных приспособлений к делу. Такова была и китоловка при его яхте: она была построена из самого лучшего тикового дерева, украшена как игрушка и приводилась в движение электрической машиной, заказанной в Париже; при этом она отличалась такой скоростью хода, что могла делать двадцать два узла в час.
Порник, имевший очень острое зрение и тонкий слух, держался ровно в пятидесяти метрах от двух лодок, не будучи видим их пассажирами. Когда Саранга остановился, он также остановил свою китоловку и благодаря глубокой тишине ночи мог отчетливо слышать каждое слово малайца, разговаривавшего с Ли Вангом; ему приходилось только сожалеть, что он очень мало понимал по-малайски.
– Ну, дети мои, – вполголоса сказал он своим товарищам, – побеседуем немного, но так, чтобы нас не могли слышать там эти две обезьяны, затащившие с собой нашего француза, по его глупости. Нам нужно столковаться относительно образа действий в этой экспедиции. Тебе слово, Ланжале!
– Предполагая, что ты уже посвятил в нашу тайну Данео, – начал Парижанин, – я могу сказать только, что мы немного похожи на слепцов, пробирающихся ощупью, и потому должны следовать за Сарангой во всех его перемещениях, не теряя ни на мгновение из виду нашего друга Гроляра.
– «Нашего друга»! – возразил Порник. – Скажи лучше, что одному из наших соотечественников грозит смерть, и мы не можем допустить, чтобы он был убит этими китайскими мартышками, с их смешными косыми глазами и косами на затылках!. Итак, мы должны защитить его во что бы то ни стало, до готовности пожертвовать нашей жизнью ради него, если это окажется необходимым. Согласны вы со мной?
– Согласны, согласны! – ответили Ланжале и Данео.
– Хорошо! – одобрил Порник. – Но во всякой экспедиции, как бы она ни была ничтожна по числу людей, необходимо иметь командира, чтобы согласованнее действовать и в атаке, и в защите, и чтобы силы людей не разбрасывались ни направо, ни налево. Постараемся же теперь выбрать командира. Начинайте! Я буду собирать голоса.
– Да зачем тут голоса, – возразил Ланжале, – когда командовать должен ты, а мы готовы повиноваться тебе даже с закрытыми глазами?!
– Хорошо, – одобрил опять Порник, ощущавший некоторую наклонность к формализму. – Итак, ты подаешь свой голос за меня?
– Хоть десять голосов! – воскликнул Ланжале.
– Ладно! А ты, Данео?
– Я согласен с Ланжале во всем, признаю тебя нашим командиром и на суше, и на море и готов за тобой повсюду следовать, хоть к самому сатане в преисподнюю!
– Отлично, дети мои! И вы не раскаетесь в вашем выборе, вы увидите, что Порник первый готов будет сложить свою голову, когда представится серьезная опасность! Теперь установим известный порядок, которого будем держаться при стычке с неприятелем: ты, Ланжале, будешь моим правым флангом, а ты, Данео, левым. Это значит, что при нападении нашем на неприятеля, когда я устремлюсь на его центр, ты будешь громить его справа, а ты, Данео, слева от меня. Идет?
– Идет, идет! – ответили одновременно оба фланга.
– Ладно! Именно так и поступают на войне, – продолжал Порник, – то есть одновременно действуют и центром, и двумя сторонами, правой и левой.
Очень довольный преподанным им уроком тактики, бретонец так заключил свой деловой разговор:
– Знайте, друзья мои, что всегда тот оказывается плохим солдатом, – будь он моряк или пехотинец, – у кого в фонаре нет ровно ничего!
«Фонарь» на его языке означал голову.
– А против кого, собственно, мы идем? – спросил Данео. – Если против кучки людей, подобных этому полунагому франту, называемому Сарангой, то это еще не самая большая опасность
– В том-то и штука, – ответил начальник армии в два человека, – что мне самому доподлинно неизвестно, против кого мы идем! Ясно только, что этот некто приближается к нам, или мы близимся к нему, что, по-моему, одно и то же.
– У него на все готов ответ, что бы ему ни сказали, – заметил, смеясь, Данео, – и он готов шутить в самой пасти сатаны!
– Черт возьми, надо быть особенно глупым, чтобы попасть к сатане в пасть! – воскликнул Порник, играя словами. – Надеюсь, однако, что с тобой никогда не случалось ничего подобного.
– Бог миловал, но шутки в сторону. Я бы серьезно хотел знать, в самом деле, с кем мы будем иметь дело?
– Дружище, я тебе скажу опять, и как нельзя более серьезно, что мы об этом решительно ничего не знаем… Ланжале скажет тебе то же самое.
– Это правда?
– Как то, что мы сидим теперь в этой самой китоловке, среди этого малоизвестного нам моря! Все, что мы узнали благодаря некоторой хитрости нашего приятеля Ланжале, заставившего малайца обронить несколько лишних слов, заключается в том, что жизнь «маркиза де Сен-Фюрси» находится в большой опасности»
– Гроляра, то есть?
– Ну да! Мы узнали, что он не вернется целым и невредимым из путешествия с этим Ли Вангом, и потому решились следовать за ними втайне от них, чтобы в случае опасности защищать его от всяких Ли Вангов и им подобных господ. Откуда явится опасность и кто неприятель, об этом мы знаем столько же, сколько и ты. Но никто и ничто не заставит отступить трех честных французов, когда дело касается защиты одного из наших соотечественников! Мы не хотим знать, замышлял ли что против нас господин Гроляр и не намерен ли он завтра же возобновить свои замыслы: он француз, и притом вдали от своего отечества. Этого должно быть достаточно, чтобы мы никому не позволили здесь тронуть его! – Мы, может быть, потому были назначены на яхту Лао Тсина, что имеем личные счеты с господином Гроляром и потому не станем ни в чем помогать ему как нашему врагу. Так покажем же всем этим мартышкам, что они обманулись и что французские моряки помнят всегда о долге и чести!.. Но если ты не так думаешь, как мы, – можешь сесть в эту лодчонку, привязанную сзади нашей китоловки, и вернуться на яхту: мы и вдвоем с Ланжале сумеем справиться с этим делом.
– Мне покинуть вас?! – воскликнул Данео. – Черт меня возьми, если я способен на такую низость! Я видел, что ты все шутишь, и потому подумал, что дело касается опять какой-нибудь смешной штуки, которую вы решили сыграть с Гроляром, войдя для этого в сговор с Ли Вангом и малайцем. Но раз этого нет, то вы смело можете положиться на меня, – я также не отступлю ни перед чем!
– Браво, дружище! – заключил Порник. – Однако, слышите ли, поднимается ветер, и нам нужно быть готовыми к нему! Я не знаю, что замышляет против нас эта глупая малайская морда: не Думает ли он завести нас в такое место, где ветер может бросить нас на скалы, или что-нибудь иное учинить? К счастью, наша китоловка с ее машиной может противиться всяким дьявольским ветрам, тогда как лодки, в которых они плывут, не будут в состоянии и двух секунд выдержать напор ветра или сильного течения Малаец же может ускользнуть из опасного места каким-нибудь хитрым маневром, – он ведь ловок, как бес, – а Гроляр с китайцем пойдут ко дну!.. Данео, дружище, приподними немного якоря!
– Готово, командир!
– Ладно, мой милый! А теперь садись поближе к борту и жди команды!
– Положитесь на меня, командир, все будет в порядке!
Едва Данео успел сказать это, как ветер вдруг начал крепчать, и море подернулось «барашками», заставив китоловку качаться, чего до сих пор вовсе не замечалось.
– Внимание! – возгласил Порник. – Комедия начинается! Держись твердо на своем месте, Ланжале! Течение поднимает нас! Вперед!
XXIV
Новый участник сцены. – Начало катастрофы. – В гротах Мары. – Сын Бегумы-Мариавы. – Кто такие «исполнители правосудия».
В ту же самую минуту, когда Порник скомандовал «вперед», две передние лодки также поплыли дальше, управляемые Сарангой. Течение было уже настолько сильно, что два пассажира второй лодки не могли бы преодолеть его, если бы вздумали повернуть свое судно в обратный путь.
Однако для начинавшегося спектакля, полного, как мы увидим, драматизма, готовился новый участник, хотя и равнодушный, на которого малаец не рассчитывал: это была луна, которая как раз в это мгновение выглянула из-за густого тумана, готовившегося, по-видимому, совершенно рассеяться. Это неожиданное обстоятельство повлекло за собой такие последствия для Саранги, которых никто не мог предвидеть…
Лодки неслись так быстро, что Порник, видя уже весьма близкие скалы, готовился нагнать вторую из них, чтобы, взяв ее на буксир, повлечь за собой в обратный путь, как вдруг малаец метнул свою острогу в ближайшую скалу, и лодка его мгновенно остановилась. Но в ту же минуту он размотал всю веревку, державшую на привязи вторую лодку, и последняя с ужасной быстротой, как стрела, помчалась под своды гротов, вызвав невольный крик испуга у обоих пассажиров.
Именно в это мгновение луна осветила место действия.
Видя это и поняв намерения малайца, Порник и двое его товарищей бросились также в гроты – в погоню за исчезнувшей лодкой, мимоходом крикнув бранные слова малайцу, который, с растрепанными волосами и леденея от ужаса, глядел на трех смельчаков, не понимая, каким образом они очутились на месте этой страшной драмы.
Вдруг малаец припомнил, что он дал слово своему господину спасти во что бы то ни стало Ланжале, которого он заметил в числе трех пассажиров на китоловке. Как он теперь явится к Лао Тсину и что ему скажет?.. К тому же в китоловке был сам командир яхты, который умеет управлять компасом и всеми движениями судна и без которого ему никак не вернуться обратно в Батавию.. Сообразив все это, малаец решил, что ему необходимо спасти от гибели этих двух человек, хотя бы и пожертвовав своей жизнью.
Отцепив свою лодку от скалы, он пустил ее по течению и также понесся стрелой под своды гротов.
Войдя в это страшное место, он сложил руки рупором и, приставив их ко рту, крикнул что было силы:
– Ли Ванг, зажгите у себя фонари!
Эти слова глухо прозвучали под нависшими сводами, готовыми, казалось, обрушиться на головы людей под ними, но малаец с облегчением увидел огни, засветившиеся в отдалении и отразившиеся на мрачных волнах. Тогда он крикнул еще:
– Господин Порник, зажгите и вы огни у себя! Это я, Саранга! Я хочу помочь вам и спасти вас от беды во что бы то ни стало!
– Давно пора, черт тебя побери! – крикнул в раздражении бретонец. – Лучше поздно, чем никогда! Но пусть возьмут меня сию минуту все черти ада, если я знаю, где мы находимся!..
Китоловка тотчас же вся осветилась огнями.
– Можете ли вы, – спросил Саранга, приблизившись к ней на своей лодке, – держаться с вашей машиной против течения?
– Не только держаться, но могу и идти против него, негодяй!
– Хорошо! – сказал малаец, не обращая внимания на оскорбления, посылаемые ему, или, может быть, не понимая их. – Догоните лодку с вашими друзьями, прицепите ее к себе веревкой и сопротивляйтесь течению всеми силами, не идя дальше: Дальше их и вас ожидает беда!.. Да поскорее!..
Порник не заставил малайца повторять свои советы и бросился за лодкой: он понял, что если малаец был виной катастрофы, готовой с минуты на минуту разразиться над ними, то теперь он совершенно искренне желал предупредить ее.
В несколько минут китоловка очутилась рядом с лодкой, Умчавшейся вперед, и взяла ее на буксир, остановившись сама неподвижно и твердо среди бушевавших волн… Радость бедного Гроляра была неописуема, когда он увидел себя под защитой своего помощника Ланжале и его двух товарищей!
Но Ли Ванг, находивший свое положение весьма естественным, хотя быстрота хода немного беспокоила его, вообразил, что Порник на своей китоловке явился затем сюда, чтобы помешать ему в его честолюбивом намерении проникнуть поскорее на остров Иен. Он уже готовился потребовать от Саранги объяснения этой неожиданной помехи его планам, как вдруг малаец, также прикрепив свою лодку к китоловке, объявил ему:
– Ли Ванг, вы осуждены на смерть банкиром Лао Тсином и мной! Вы, де Сен-Фюрси, также, хотя я сам ничего не имею против вас… И вы очутились здесь, под этими гротами, чтобы погибнуть!
– Что же я тебе сделал, несчастный? – вскрикнул Ли Ванг, приходя в ярость от своих несбывшихся надежд. – И что я сделал твоему бесчестному господину, чтобы послать меня в эту западню?
– Молчи! – сказал ему Саранга. – Это дело справедливости! Не оскорбляй моего господина, иначе я задушу тебя тут же, на месте, своими собственными руками!..
– А я, – воскликнул Гроляр, – чем же я провинился перед Лао Тсином? – И вдруг заплакал, как женщина.
В ту же самую минуту, когда Порник скомандовал «вперед», две передние лодки также поплыли дальше, управляемые Сарангой. Течение было уже настолько сильно, что два пассажира второй лодки не могли бы преодолеть его, если бы вздумали повернуть свое судно в обратный путь.
Однако для начинавшегося спектакля, полного, как мы увидим, драматизма, готовился новый участник, хотя и равнодушный, на которого малаец не рассчитывал: это была луна, которая как раз в это мгновение выглянула из-за густого тумана, готовившегося, по-видимому, совершенно рассеяться. Это неожиданное обстоятельство повлекло за собой такие последствия для Саранги, которых никто не мог предвидеть…
Лодки неслись так быстро, что Порник, видя уже весьма близкие скалы, готовился нагнать вторую из них, чтобы, взяв ее на буксир, повлечь за собой в обратный путь, как вдруг малаец метнул свою острогу в ближайшую скалу, и лодка его мгновенно остановилась. Но в ту же минуту он размотал всю веревку, державшую на привязи вторую лодку, и последняя с ужасной быстротой, как стрела, помчалась под своды гротов, вызвав невольный крик испуга у обоих пассажиров.
Именно в это мгновение луна осветила место действия.
Видя это и поняв намерения малайца, Порник и двое его товарищей бросились также в гроты – в погоню за исчезнувшей лодкой, мимоходом крикнув бранные слова малайцу, который, с растрепанными волосами и леденея от ужаса, глядел на трех смельчаков, не понимая, каким образом они очутились на месте этой страшной драмы.
Вдруг малаец припомнил, что он дал слово своему господину спасти во что бы то ни стало Ланжале, которого он заметил в числе трех пассажиров на китоловке. Как он теперь явится к Лао Тсину и что ему скажет?.. К тому же в китоловке был сам командир яхты, который умеет управлять компасом и всеми движениями судна и без которого ему никак не вернуться обратно в Батавию.. Сообразив все это, малаец решил, что ему необходимо спасти от гибели этих двух человек, хотя бы и пожертвовав своей жизнью.
Отцепив свою лодку от скалы, он пустил ее по течению и также понесся стрелой под своды гротов.
Войдя в это страшное место, он сложил руки рупором и, приставив их ко рту, крикнул что было силы:
– Ли Ванг, зажгите у себя фонари!
Эти слова глухо прозвучали под нависшими сводами, готовыми, казалось, обрушиться на головы людей под ними, но малаец с облегчением увидел огни, засветившиеся в отдалении и отразившиеся на мрачных волнах. Тогда он крикнул еще:
– Господин Порник, зажгите и вы огни у себя! Это я, Саранга! Я хочу помочь вам и спасти вас от беды во что бы то ни стало!
– Давно пора, черт тебя побери! – крикнул в раздражении бретонец. – Лучше поздно, чем никогда! Но пусть возьмут меня сию минуту все черти ада, если я знаю, где мы находимся!..
Китоловка тотчас же вся осветилась огнями.
– Можете ли вы, – спросил Саранга, приблизившись к ней на своей лодке, – держаться с вашей машиной против течения?
– Не только держаться, но могу и идти против него, негодяй!
– Хорошо! – сказал малаец, не обращая внимания на оскорбления, посылаемые ему, или, может быть, не понимая их. – Догоните лодку с вашими друзьями, прицепите ее к себе веревкой и сопротивляйтесь течению всеми силами, не идя дальше: Дальше их и вас ожидает беда!.. Да поскорее!..
Порник не заставил малайца повторять свои советы и бросился за лодкой: он понял, что если малаец был виной катастрофы, готовой с минуты на минуту разразиться над ними, то теперь он совершенно искренне желал предупредить ее.
В несколько минут китоловка очутилась рядом с лодкой, Умчавшейся вперед, и взяла ее на буксир, остановившись сама неподвижно и твердо среди бушевавших волн… Радость бедного Гроляра была неописуема, когда он увидел себя под защитой своего помощника Ланжале и его двух товарищей!
Но Ли Ванг, находивший свое положение весьма естественным, хотя быстрота хода немного беспокоила его, вообразил, что Порник на своей китоловке явился затем сюда, чтобы помешать ему в его честолюбивом намерении проникнуть поскорее на остров Иен. Он уже готовился потребовать от Саранги объяснения этой неожиданной помехи его планам, как вдруг малаец, также прикрепив свою лодку к китоловке, объявил ему:
– Ли Ванг, вы осуждены на смерть банкиром Лао Тсином и мной! Вы, де Сен-Фюрси, также, хотя я сам ничего не имею против вас… И вы очутились здесь, под этими гротами, чтобы погибнуть!
– Что же я тебе сделал, несчастный? – вскрикнул Ли Ванг, приходя в ярость от своих несбывшихся надежд. – И что я сделал твоему бесчестному господину, чтобы послать меня в эту западню?
– Молчи! – сказал ему Саранга. – Это дело справедливости! Не оскорбляй моего господина, иначе я задушу тебя тут же, на месте, своими собственными руками!..
– А я, – воскликнул Гроляр, – чем же я провинился перед Лао Тсином? – И вдруг заплакал, как женщина.