– Когда ты виделся с Фифи в последний раз, что точно он тебе сказал?
– Что вечером у него встреча с прокаженным. И что они вместе переправятся через реку. Хрень полная.
– А где они должны были встретиться?
– Не знаю.
– А ты где с ним виделся?
– На набережной. В районе Сталинградской площади. Фифи чуть из штанов не выпрыгивал, до того ему не терпелось бежать к этому типу.
– В котором часу это было?
– Не помню. Ближе к вечеру.
Анаис не собиралась упускать ни одной детали:
– У Фифи есть собака?
– А как же! Как у каждого бомжа! Слышь, а у тебя еще бухло есть?
– Нет. Как зовут собаку?
– Мирван. В честь грузинского святого. Говорю же, Фифи – малый с приветом.
– Собака в тот вечер была с ним?
– А то!
– А после этого ты где-нибудь видел его собаку?
– Не-а. Ни псину, ни самого Фифи.
Он говорил все тише. Заряда энергии хватило ненадолго. Глаза у Рауля погасли. Возможно, новая доза горючего оживила бы его, но запасы Анаис иссякли. Она выпрямилась, стараясь не коснуться невзначай осевшей перед ней груды грязи.
– Сейчас тебя выпустят.
Она постучала в застекленный дверной проем камеры. Тут же появился охранник.
За спиной у нее раздался голос Рауля:
– А чего там с Фифи-то случилось?
– Пока неизвестно.
Рауль громко расхохотался:
– Вы, легавые, всех держите за дураков, но главные придурки – вы сами. Ты что, думаешь, я не просек, что Фифи откинул копыта?
Она молча вышла из камеры. Не вышла, а выскочила, как косточка из гнилого персика. Рукавом вытерла под носом мазь. Бросила взгляд на часы: полдень. Она явственно слышала, как с тиканьем убегают секунды, напоминая ей, что обратный отсчет давно идет. Как она надеялась на этот разговор! Но он почти ничего не дал.
Уже садясь в машину, она позвонила Ле-Козу. За два часа ее коллега превратился в эксперта по производству и продаже имальгена. Он составил полный список тех, кто в последние четыре недели выписывал рецепт на препарат. Теперь оставалось только обзвонить всех ветеринаров и все учреждения, специализирующиеся на лечении животных. Затем следовало проверить склады, заказы и отчеты о продажах. Работа на целый день.
В рамках версии об ограблении удалось установить, что в январе нападению подверглись две ветеринарные клиники – одна близ Бордо, вторая – в окрестностях Либурна. Но и от этого следа отчетливо попахивало пустышкой. Ле-Коз навел справки и выяснил, что на человека кетамин оказывает галлюциногенное воздействие. Существует даже нечто вроде подпольной сети торговли препаратом. По мнению полицейских, занимавшихся расследованием обоих случаев ограбления, подозрение скорее падало на наркодилеров…
Анаис поинтересовалась, как дела у Джафара. Тот не узнал ничего существенного ни о собаке Дюрюи, ни о том, где он добывал себе одежду. От Зака и Конанта новостей тоже пока не было.
– Ты в конторе? – завершая разговор, спросила она.
– Ну да.
– Отпечатки от криминалистов пришли?
– Час назад.
– И?
– По базе данных еще не прогнали. У нас тут вирус.
Полицейские комиссариаты снабжаются самыми дешевыми компьютерами и самыми примитивными программами. Поломки и сбои в работе – штатное явление на каждом участке.
– А что наш эксперт говорит?
Экспертом они между собой называли лейтенанта полиции, аж целую неделю проучившегося на курсах информатики. Ле-Коз красноречиво молчал.
– Блин, – сквозь зубы выругалась Анаис. – Вызови компьютерщика. Настоящего.
– Уже вызвал.
– Кого?
– Своего соседа по лестничной площадке. Он программист. Игрушки мастерит.
У Анаис вырвался нервный смешок. Все это было уже слишком. Она представила себе помешанного на компьютерах чудака, протягивающего руку помощи полиции. Контркультура в союзе со стражами порядка.
– И что он сказал?
– Он уже все починил.
– Так ты подключился к центральной картотеке?
– Нет.
– Почему?
– Мы тетрадь потеряли.
Проклятье! По настоянию начальства для работы с каждой программой требовалось ввести пароль – сочетание букв и цифр, не поддающихся запоминанию. Всю эту чертовщину записывали в особую тетрадь – одну на всех.
Нет тетради – нет пароля.
Нет пароля – нет доступа к базе данных.
Анаис включила зажигание. Эксперты! Тиканье часов все больше действовало ей на нервы. Она отбросила телефон и снова вспомнила о Заке. Он получил задание съездить в клинику и проверить, как там мужчина с потерей памяти. Подозреваемый номер один. Но почему Зак ей не звонит? Рука опять потянулась за телефоном.
Анаис не говорила, а рычала. Фрер попытался ее образумить:
– Как врач, я взял на себя смелость перевезти пациента…
– Свидетеля преступления?
– Пациента с потерей памяти.
– Вы обязаны были сообщать нам о каждом его слове и поступке.
– Неужели?
Фрер катил по магистрали N10. Ну вот, Анаис Шатле уже узнала о том, что он лично увез из клиники Бонфиса. Кроме того, она успела переговорить с координатором экспертно-криминалистической службы, который поведал ей о его вчерашнем обмане, а главное, рассказал, что на руках Бонфиса и в ремонтной яме обнаружены следы планктона. Вообще-то она имела полное право возмущаться.
– Меня от вас уже тошнит! За кого вы себя принимаете? – негодовала Анаис.
– В каком смысле – за кого я себя принимаю?
– Вот именно! Строите из себя знатока человеческих душ! Лепите убийственные диагнозы! Тоже мне, спаситель человечества! Мы расследуем убийство, черт бы вас побрал! Кто вам разрешил вмешиваться в дела полиции?
– Повторяю, мой пациент…
– Ваш пациент – подозреваемый номер один.
– Вы мне об этом не говорили.
– А вы со вчерашнего дня в курсе, что он наследил в яме. Вам этого мало?
– Нет никаких доказательств того, что он…
– Соучастие в побеге – раз. Незаконное получение информации по делу о расследовании уголовного преступления – два. Знаете, на сколько это тянет?
Перед Фрером снова тянулись бесконечные ландские леса. Корабельные сосны упирались вершинами в самые небеса. Опять начал накрапывать дождь.
– Послушайте. – Он говорил тем же внушительным тоном, каким привык обращаться к самым буйным из своих пациентов. – У меня есть для вас новости. Мы установили личность этого человека.
– Что?!
Матиас коротко изложил события первой половины дня. Анаис слушала его не перебивая. Он уже решил было, что заработал очко в свою пользу, когда она обрушила на него весь свой гнев:
– Вы утверждаете, что к мужчине вернулась память, после чего вы как ни в чем не бывало отвезли его домой?
– К нему вернулась не вся память. Он не помнит, что произошло на вокзале Сен-Жан. Ему…
– Завтра утром я отправлю за ним сотрудника. Мы арестуем вашего ковбоя!
– Не делайте этого! Дайте ему хотя бы несколько дней. Он должен успокоиться, прийти в себя.
– О чем вы? Опомнитесь! Мы с вами не в санатории работаем!
Фрер призвал на помощь всю свою выдержку:
– Мы с вами в равной мере заинтересованы в том, чтобы Патрик Бонфис полностью восстановил свою прежнюю личность. Только при этом условии он сможет вспомнить о том, что случилось в последние часы перед тем, как он утратил память и…
– Я не его, а вас первым арестую!
Она резко нажала отбой.
Фрер еще некоторое время держал трубку возле уха. По обеим сторонам дороги все бежали и бежали сосны. Он только что миновал Липосте и подъезжал к повороту на магистраль А63. И в ту же секунду поймал в зеркале заднего вида отблеск фар. За ним следовал черный внедорожник. Фрер готов был поклясться, что полчаса назад видел эту машину.
Он постарался внушить себе, что ничего страшного не происходит. В наше время вождение превратилось в чисто механическое занятие. Автомобили катят друг за другом, на каждом стоит ограничитель скорости, а люди, сидящие за рулем, думают только о том, как бы не нарваться на радар или дорожную полицию. Но белый свет фар продолжал неотступно преследовать его…
Ему почти удалось успокоить самого себя, когда до него дошло, что в машине сидят двое мужчин в черном. Те самые, что околачивались возле его дома. Только тогда он обратил внимание на марку автомобиля. Внедорожник «ауди». Модель Q7.
Матиас резко сбросил скорость до 30 километров в час. Несмотря на пелену дождя, он увидел, что «ауди» в точности повторила его маневр. В глубине глаза вспыхнула боль, словно в черепной коробке, пульсируя, включился красный сигнал тревоги.
Он надавил на акселератор. Внедорожник тоже ускорил ход, не отпуская его от себя ни на метр. Боль за глазницей, многократно усилившись, собралась в одной точке. Матиасу казалось, что у него в голове загорелся фонарь. Руки покрылись липким потом, так что стало трудно удерживать руль. Дождь хлестал уже вовсю, слепящий, яростный, словно задался целью смыть с земной поверхности все, что ее загромождает.
Справа от дороги отходило боковое ответвление. Фрер, не рассуждая, крутанул руль. Он даже не успел прочитать на указателе название населенного пункта. Сейчас он находился в самом сердце Ланд. Дорога вывела его на департаментское шоссе, он еще раз свернул направо и прибавил скорость. Километр. Два километра. Вокруг стеной стояли сосны. Ни деревеньки, ни какой-нибудь хижины, ни автозаправки. Ничего. Идеальное место для нападения. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида: Q7 следовала за ним по пятам. С зажженными фарами.
Фрер порылся в кармане и извлек мобильник. Сбросил скорость до 70 километров в час. Выбрал в меню опцию «Фото» и направил объектив аппарата на машину. Потом увеличил масштаб и попытался поймать в кадр радиаторную решетку. Его интересовали номера автомобиля. Он сделал несколько снимков, меняя ракурс, после чего снова надавил на педаль газа. Впереди не было видно ничего, кроме отвесных струй дождя и выстроившихся шеренгами деревьев. У него было ощущение, что он продирается сквозь решетчатый забор.
И тут справа показалась грунтовая дорога.
Словно открытая рана, прорезавшая зеленое тело леса.
Фрер свернул, и машина тут же увязла колесами в грязи. Он дал задний ход, потом рванул вперед. Мотор натужно урчал, но автомобиль буксовал на месте. Ветровое стекло залепило красновато-коричневыми брызгами. Да, здесь нужна машина с четырьмя ведущими колесами, подумал он и тут же перевел взгляд на зеркало заднего вида. Внедорожник исчез.
Он снова надавил на акселератор. Машина взвизгнула, кашлянула, но выбралась из ямы. Снова сосны. Папоротники. Можжевельники. Фрер с трудом продвигался вперед. В окна колотили ветки, из-под колес летели комья грязи, со всех сторон слышался треск ломаемых сучьев. Машина еле ползла, продираясь сквозь кустарник, проваливаясь в колдобины и подпрыгивая на ухабах. Фрер сидел, вцепившись в руль, не спуская глаз с дороги. Подсознательно он все время ждал чего-то вроде засады у себя на пути. Огромной лужи. Канавы. Завала.
В свете фар мелькнул лежащий поперек дороги древесный ствол. Фрер ударил по тормозам и одновременно крутанул руль. Пара секунд – это много или мало, чтобы понять, что сейчас ты умрешь? Машина вильнула в сторону, ее занесло, и она грузно шлепнулась в болотце. Мотор заглох. Колеса заклинило.
Фрер перестал дышать. Руль упирался ему в ребра. Лбом он разбил ветровое стекло. У него болело все тело. Лицо кровоточило. Впрочем, он понимал, что еще легко отделался. Некоторое время он просидел скрючившись, чувствуя, как с каждой секундой кровь возобновляет свой бег по жилам.
Дождь барабанил по крыше и окнам машины, хлестал по ветвям деревьев. Матиас с трудом расстегнул ремень безопасности. Подсунул два пальца под дверную ручку и посильнее надавил плечом. Инерция движения вытолкнула его наружу, и он со всего размаху сел в лужу. Приподнялся на колене. Вокруг лило как из ведра. И – никаких признаков внедорожника. Все-таки он сбросил их с хвоста.
Постанывая, он поднялся на ноги. Опершись спиной об автомобиль, осмотрел свои руки. Они тряслись мелкой дрожью. В том же сумасшедшем ритме билось сердце. Он простоял несколько минут не двигаясь. К шуму дождя примешивалось завывание ветра в кронах деревьев. Матиас прикрыл глаза. Его охватило ощущение, что он погружен в воду. Он действительно промок насквозь, но вода словно смывала с него только что перенесенный страх. Он вдыхал запахи смолы, мха и палой листвы. Пока не понял, что закоченел.
Благодаря холоду сердцебиение вернулось в норму, и он снова сел в машину. Закрыл дверцу. Врубил печку на максимальную мощность. И задумался. Кто эти двое мужчин? Почему они его преследуют? Поджидают ли они его на дороге? Ответов на эти вопросы у него не было.
Фрер включил зажигание и пустил машину задним ходом. Он ведь даже не проверил, насколько глубоко она увязла. Колеса какое-то время вращались вхолостую, но вот наконец коснулись твердой земли. Поднимая вокруг фонтаны грязи, машина медленно сдвигалась с места, как корабль, который перетаскивают посуху. Матиас все продолжал пятиться задним ходом, высунув в окно голову. Метров через сто он сумел развернуться.
Уже выбравшись на шоссе, ведущее в Бордо, он попытался более спокойно проанализировать то, что с ним случилось. Тело ломило – не исключено, что пара ребер у него все же треснула, – зато боль не давала расслабиться и начать клевать носом. Он стал вспоминать, когда именно в первый раз засек мужчин из черной «ауди».
В ночь с пятницы на субботу. В тот вечер он дежурил.
В ту ночь в его отделении появился Патрик Бонфис.
Фрер прилаживал друг к другу фрагменты головоломки. Потерявший память Бонфис. Вечерние соглядатаи. Убийство на вокзале Сен-Жан. Существует ли связь между этими фактами? Возможно, Патрик Бонфис видел, как убийца затаскивал в яму тело Минотавра. Возможно, он видел и что-то еще. Что-то, что чрезвычайно интересует парочку в похоронных костюмах. Или что-то, чего они до крайности боятся.
Может, они боятся, что Бонфис заговорит?
А с кем он заговорит? Со своим «спихиатром».
Анаис стояла в дверях с бутылкой красного вина в руках.
– Белый флаг. Предлагаю перемирие.
– Входите, – с улыбкой пригласил ее Матиас Фрер.
Для нее не составило никакого труда найти домашний адрес психиатра. На часах было восемь вечера – идеальное время для неожиданного визита. Ради такого случая Анаис переоделась в платье из индонезийского батика, расписанное золотистыми узорами, – такие были в моде в семидесятых годах. Правда, в последний момент испугалась собственной дерзости и натянула под платье джинсы. Результат ее не особенно удовлетворил, хотя под платье она надела бюстгальтер, зрительно увеличивающий грудь, который приберегала для особых случаев. Немного блесток на щеки, заколки в прическу, таблетка долипрана, – и она сочла, что готова к штурму.
– Так вы меня впустите?
– О, простите!
Он посторонился, пропуская ее в дом. Выглядел он, как обычно, каким-то помятым. Свитер без горла, рубашка с криво застегнутым воротником, вытертые джинсы, волосы торчком. Этакий университетский профессор, обаятельный неряха, которому не в силах противостоять ни одна студентка, хотя сам он об этом даже не догадывается.
– Как вы узнали мой адрес?
– Всю команду заставила носом землю рыть.
Она вошла в гостиную. Белые стены. Скрипучий паркет. Фанерованные двери. Почти никакой мебели, кроме древнего дивана. И множество выстроившихся вдоль стен картонных коробок, в каких пакуют вещи при переезде.
– Вы недавно переехали или собираетесь переезжать?
– Тот же самый вопрос я задаю себе каждое утро.
Она сунула ему в руку вино:
– Это медок. Я состою членом клуба дегустаторов. Вчера купила несколько бутылок. Прекрасное вино, вот увидите. Букет у него тонкий, но плотный. Вкус ярко выраженный, не без терпкости. Его…
Психиатр явно растерялся, и Анаис оборвала себя на полуслове:
– Что-то не так?
– Извините меня, ради бога. Но дело в том, что я не пью вина.
Анаис так и застыла с разинутым ртом. Сколько она жила в Бордо, но подобное слышала впервые.
– А что же вы пьете?
– Колу без сахара.
Она невольно хихикнула:
– Ну тогда и меня угостите.
– Сейчас принесу бокалы, – сказал он и развернулся в сторону кухни. – А вы пока присаживайтесь.
Анаис окинула комнату цепким взглядом. У стены напротив дивана стояла плазма. Возле остекленной стены на козлах лежала доска, служившая хозяину письменным столом. От стоящей на полу лампы падал неровный свет. Судя по всему, психиатр превратил обычный семейный дом в подобие безликого сквота.
Она невольно улыбнулась. Похоже, Фрер живет один. Ни одной фотографии, ни намека на присутствие женщины. У него нет ни друзей, ни любовницы – только работа. Она навела справки: он поступил на работу в клинику в начале января. Перевелся из Парижа. Ни с кем не общается. Интересуется только своими пациентами. Закоренелый холостяк – из тех, что горячее едят только в столовой в обеденный перерыв, да если вдруг коллега пригласит к себе домой на ужин.
Она подошла к письменному столу. Заметки. Книги по психиатрии, многие на английском языке. Распечатки текстов, скачанных из Интернета. Клочки бумаги с нацарапанными на них номерами телефонов. Все свидетельствовало о том, что психиатр ведет собственное расследование. Вот только о ком он собирает сведения? Неужели о потерявшем память пациенте?
Рядом с принтером лежало несколько только что распечатанных фотографий. Номерные знаки автомобиля. Снимали под дождем. За кем следил врач? Она наклонилась, чтобы рассмотреть снимки получше, но в это время у нее за спиной раздался звук шагов. Матиас нес из кухни бокалы и банки с кока-колой.
– Симпатично у вас, – сказала она, снова подходя к дивану.
– Смеетесь, что ли?
Он поставил банки прямо на пол. Они были черного цвета, в каплях влаги.
– Извините, у меня даже журнального столика нет.
– Подумаешь!
Фрер по-турецки уселся на пол.
– А вы устраивайтесь на диване, – предложил он ей.
Анаис так и сделала. Она возвышалась над ним, словно королева над подданным. Они взяли себе по банке. Бокалы оба проигнорировали. Чокнулись, глядя друг другу в глаза.
– Я не знаю, который час, – пробормотал он. – Может, вы есть хотите? У меня, правда, ничего особенного нет, но…
– Да бросьте вы. Я пришла к вам отпраздновать хорошие новости.
– По поводу?
– По поводу расследования.
– Значит, вы меня не арестуете?
Она улыбнулась:
– Я погорячилась.
– На самом деле это я повел себя как идиот. Надо было вас предупредить. Но я в тот момент думал только о своем пациенте. О том, что будет лучше для него, понимаете? – Он отпил глоток колы. – Так что у вас за новости?
– Во-первых, мы опознали жертву. Бездомный парень. Таскался по фестивалям рок-музыки. Сидел на героине. Регулярно наведывался в Бордо. Убийца всадил ему дозу наркотика невероятной концентрации. И парень умер. Затем убийца занялся мизансценой. Бычья голова и все прочее…
Фрер слушал ее с напряженным вниманием. До этой минуты правильные черты его лица выражали некоторую растерянность, но, стоило ей заговорить о деле, застыли, превратившись в маску сосредоточенности.
И тут Анаис взорвала запасенную бомбу:
– Мы также установили личность преступника.
– Что-о?
Она слегка подняла руки, умеряя его изумление:
– Ну, скажем так: криминалистам удалось найти в яме отпечатки пальцев, не принадлежащие ни жертве, ни вашему ковбою. Мы прогнали их через общенациональную базу данных и получили имя. Виктор Януш, бомж из Марселя. Несколько месяцев назад его задерживали за драку.
– Вы знаете, где он сейчас?
– Пока нет. Мы объявили его в розыск. Следовательно, найдем. На этот счет я не беспокоюсь. Коллеги из Марселя перевернут все ночлежки, все пункты оказания социальной помощи, все благотворительные центры «Эммаус» и все бесплатные столовые. Мы выясним, как и когда он прибыл в Бордо, и сцапаем его. В свое время точно так же поймали так называемого дорожного убийцу Франсиса Ольма.
Фрер, кажется, огорчился. Он все крутил в руках банку с колой, как будто ловил в металле свое отражение.
– Что вам о нем известно? – после затянувшейся паузы поинтересовался он.
– Пока ничего. Я жду материалы из Марселя. У нас сегодня весь день компы глючили. Главный враг современной полиции – это компьютерный вирус.
Психиатр не отреагировал на шутку. Подняв глаза к Анаис, он самым серьезным тоном спросил:
– Вы полагаете, что сцена убийства соответствует профилю бомжа?
– Ни в малейшей степени. Но мы всему найдем объяснение. Возможно, Януш – всего лишь соучастник.
– Или свидетель.
– Свидетель, который спускался в яму? И наследил там повсюду? Знаете, у нас это называется «вещественные доказательства».
– Это снимает подозрения с Патрика Бонфиса?
– Не так быстро. Остается эта история с планктоном. Но в настоящее время мы разрабатываем след Януша. Как только смогу, я сама съезжу в Гетари побеседовать с вашим протеже. В любом случае за кончик ниточки мы ухватились.
Фрер тихонько засмеялся:
– Да уж, вот что такое хорошие новости, рассказанные сотрудником полиции.
Она уловила в его интонации легкое ехидство, но не стала на нем зацикливаться.
– А вы?
– Что я?
– Ну, с вашим рыбаком?
– Он понемногу обретает свою прежнюю личность. И уже не помнит о том, за кого себя выдавал.
– Как и о том, что видел на вокзале Сен-Жан?
Фрер устало потряс головой:
– Я ведь вам уже говорил. Об этом он вспомнит в последнюю очередь. Если вообще когда-нибудь вспомнит…
– И все-таки я должна его допросить.
– Надеюсь, вы не собираетесь его арестовывать?
– Да нет, конечно. Это я так сказала, чтобы вас припугнуть.
– Полицейские любят пугать народ. Иначе жизнь теряет для них смысл.
Нет, Анаис не послышалось: в его голосе звучала самая настоящая враждебность. С ним все ясно. Один из этих психиатров-леваков, вскормленных на всякой хренотени, изобретенной Мишелем Фуко. Трудно обольщать мужчину, если в поясной кобуре у тебя лежит «глок». Два фаллических символа на одну пару – это чересчур…
Она поставила банку на паркет. Надежды очаровать врача растаяли как дым. Слишком уж они разные…
Она уже собралась встать, когда Фрер вдруг тихо сказал:
– Я сам поеду в Гетари.
– Зачем?
– Расспросить Патрика. Выяснить, кто он такой на самом деле. Узнать правду о том, что произошло на вокзале Сен-Жан. – Он поднял к ней свою банку с колой: – В конце концов, мы с вами ведем одно и то же расследование.
Она улыбнулась. От снова вспыхнувшей надежды на сердце сразу потеплело. Никогда бы не подумала, что благодаря работе познакомится с таким обворожительным мужчиной.
– Вы уверены, что не хотите открыть мою бутылку?
Анаис Шатле как пришла, так и ушла – правда, пришла трезвая, а ушла навеселе. Они пили вино, смеялись и болтали. Фрер, привыкший к одиночеству вечеров, и мечтать не мог ни о чем подобном. Тем более – в разгар всей этой истории с убийством и амнезией.
Он не позволил себе ничего лишнего. Ни одного смелого жеста, ни одного провокационного намека. Хотя чувствовал, что путь открыт. Пусть он не был специалистом по женской психологии, но сложить вместе два и два умел. Визит на ночь глядя. Бутылка вина. Нарядная одежда – правда, он не понял, зачем под платье она надела джинсы: мода, что ли, такая? Одним словом, признаков того, что молодая сотрудница судебной полиции открыта для более тесного диалога, хватало.
Но он и пальцем не шевельнул. По двум причинам. Во-первых, он дал себе страшную клятву, что больше никогда не будет смешивать работу и личную жизнь. А Анаис Шатле, как ни крути, была связана с его работой, хоть и не напрямую. Второй причиной, более глубокой и отчасти интуитивной, был страх. Жуткий страх. А вдруг она откажется? А вдруг он ударит в грязь лицом? Когда он в последний раз был с женщиной? Он уже и сам не помнил. Он боялся, что у него ничего не получится…
На пороге его дома они простились как хорошие друзья. Договорились, что будут обмениваться информацией. В последний момент, поддавшись порыву, Фрер рассказал ей о двух странных типах в «ауди» модели Q7. Объяснил, что уже несколько дней они следят за ним. И даже дал ей пару снимков с номерными знаками черного внедорожника. Анаис эта история не очень-то убедила, но она пообещала ему проверить номер машины по своим каналам.
И вот наступила полночь, и он опять остался один. Дико трещала голова. Из-за вина. Он не выносил спиртного. Опять вспыхнула боль в глубине глаза. Но спать не хотелось. Он сварил себе кофе, включил диктофон и уселся за письменный стол.
Даже в этот поздний час он вполне мог проверить и уточнить сведения, полученные от Патрика Бонфиса. Прежде чем приступать к исследованию его психики, он хотел составить четкое представление о его подлинной личности.
Он приготовился делать записи и нажал кнопку «Воспроизведение». Ковбой родился в деревне Герен, расположенной неподалеку от Тулузы. Фрер быстро вбил в поисковик слово «Герен».
Первый сюрприз.
Ни одного населенного пункта под таким названием в департаменте Верхняя Гаронна не значилось. Он расширил поиск до всего региона Юг-Пиренеи. Ни одного соответствия не найдено, выдала ответ программа.
– Что вечером у него встреча с прокаженным. И что они вместе переправятся через реку. Хрень полная.
– А где они должны были встретиться?
– Не знаю.
– А ты где с ним виделся?
– На набережной. В районе Сталинградской площади. Фифи чуть из штанов не выпрыгивал, до того ему не терпелось бежать к этому типу.
– В котором часу это было?
– Не помню. Ближе к вечеру.
Анаис не собиралась упускать ни одной детали:
– У Фифи есть собака?
– А как же! Как у каждого бомжа! Слышь, а у тебя еще бухло есть?
– Нет. Как зовут собаку?
– Мирван. В честь грузинского святого. Говорю же, Фифи – малый с приветом.
– Собака в тот вечер была с ним?
– А то!
– А после этого ты где-нибудь видел его собаку?
– Не-а. Ни псину, ни самого Фифи.
Он говорил все тише. Заряда энергии хватило ненадолго. Глаза у Рауля погасли. Возможно, новая доза горючего оживила бы его, но запасы Анаис иссякли. Она выпрямилась, стараясь не коснуться невзначай осевшей перед ней груды грязи.
– Сейчас тебя выпустят.
Она постучала в застекленный дверной проем камеры. Тут же появился охранник.
За спиной у нее раздался голос Рауля:
– А чего там с Фифи-то случилось?
– Пока неизвестно.
Рауль громко расхохотался:
– Вы, легавые, всех держите за дураков, но главные придурки – вы сами. Ты что, думаешь, я не просек, что Фифи откинул копыта?
Она молча вышла из камеры. Не вышла, а выскочила, как косточка из гнилого персика. Рукавом вытерла под носом мазь. Бросила взгляд на часы: полдень. Она явственно слышала, как с тиканьем убегают секунды, напоминая ей, что обратный отсчет давно идет. Как она надеялась на этот разговор! Но он почти ничего не дал.
Уже садясь в машину, она позвонила Ле-Козу. За два часа ее коллега превратился в эксперта по производству и продаже имальгена. Он составил полный список тех, кто в последние четыре недели выписывал рецепт на препарат. Теперь оставалось только обзвонить всех ветеринаров и все учреждения, специализирующиеся на лечении животных. Затем следовало проверить склады, заказы и отчеты о продажах. Работа на целый день.
В рамках версии об ограблении удалось установить, что в январе нападению подверглись две ветеринарные клиники – одна близ Бордо, вторая – в окрестностях Либурна. Но и от этого следа отчетливо попахивало пустышкой. Ле-Коз навел справки и выяснил, что на человека кетамин оказывает галлюциногенное воздействие. Существует даже нечто вроде подпольной сети торговли препаратом. По мнению полицейских, занимавшихся расследованием обоих случаев ограбления, подозрение скорее падало на наркодилеров…
Анаис поинтересовалась, как дела у Джафара. Тот не узнал ничего существенного ни о собаке Дюрюи, ни о том, где он добывал себе одежду. От Зака и Конанта новостей тоже пока не было.
– Ты в конторе? – завершая разговор, спросила она.
– Ну да.
– Отпечатки от криминалистов пришли?
– Час назад.
– И?
– По базе данных еще не прогнали. У нас тут вирус.
Полицейские комиссариаты снабжаются самыми дешевыми компьютерами и самыми примитивными программами. Поломки и сбои в работе – штатное явление на каждом участке.
– А что наш эксперт говорит?
Экспертом они между собой называли лейтенанта полиции, аж целую неделю проучившегося на курсах информатики. Ле-Коз красноречиво молчал.
– Блин, – сквозь зубы выругалась Анаис. – Вызови компьютерщика. Настоящего.
– Уже вызвал.
– Кого?
– Своего соседа по лестничной площадке. Он программист. Игрушки мастерит.
У Анаис вырвался нервный смешок. Все это было уже слишком. Она представила себе помешанного на компьютерах чудака, протягивающего руку помощи полиции. Контркультура в союзе со стражами порядка.
– И что он сказал?
– Он уже все починил.
– Так ты подключился к центральной картотеке?
– Нет.
– Почему?
– Мы тетрадь потеряли.
Проклятье! По настоянию начальства для работы с каждой программой требовалось ввести пароль – сочетание букв и цифр, не поддающихся запоминанию. Всю эту чертовщину записывали в особую тетрадь – одну на всех.
Нет тетради – нет пароля.
Нет пароля – нет доступа к базе данных.
Анаис включила зажигание. Эксперты! Тиканье часов все больше действовало ей на нервы. Она отбросила телефон и снова вспомнила о Заке. Он получил задание съездить в клинику и проверить, как там мужчина с потерей памяти. Подозреваемый номер один. Но почему Зак ей не звонит? Рука опять потянулась за телефоном.
* * *
– Это что еще за шуточки? Что вы себе позволяете?Анаис не говорила, а рычала. Фрер попытался ее образумить:
– Как врач, я взял на себя смелость перевезти пациента…
– Свидетеля преступления?
– Пациента с потерей памяти.
– Вы обязаны были сообщать нам о каждом его слове и поступке.
– Неужели?
Фрер катил по магистрали N10. Ну вот, Анаис Шатле уже узнала о том, что он лично увез из клиники Бонфиса. Кроме того, она успела переговорить с координатором экспертно-криминалистической службы, который поведал ей о его вчерашнем обмане, а главное, рассказал, что на руках Бонфиса и в ремонтной яме обнаружены следы планктона. Вообще-то она имела полное право возмущаться.
– Меня от вас уже тошнит! За кого вы себя принимаете? – негодовала Анаис.
– В каком смысле – за кого я себя принимаю?
– Вот именно! Строите из себя знатока человеческих душ! Лепите убийственные диагнозы! Тоже мне, спаситель человечества! Мы расследуем убийство, черт бы вас побрал! Кто вам разрешил вмешиваться в дела полиции?
– Повторяю, мой пациент…
– Ваш пациент – подозреваемый номер один.
– Вы мне об этом не говорили.
– А вы со вчерашнего дня в курсе, что он наследил в яме. Вам этого мало?
– Нет никаких доказательств того, что он…
– Соучастие в побеге – раз. Незаконное получение информации по делу о расследовании уголовного преступления – два. Знаете, на сколько это тянет?
Перед Фрером снова тянулись бесконечные ландские леса. Корабельные сосны упирались вершинами в самые небеса. Опять начал накрапывать дождь.
– Послушайте. – Он говорил тем же внушительным тоном, каким привык обращаться к самым буйным из своих пациентов. – У меня есть для вас новости. Мы установили личность этого человека.
– Что?!
Матиас коротко изложил события первой половины дня. Анаис слушала его не перебивая. Он уже решил было, что заработал очко в свою пользу, когда она обрушила на него весь свой гнев:
– Вы утверждаете, что к мужчине вернулась память, после чего вы как ни в чем не бывало отвезли его домой?
– К нему вернулась не вся память. Он не помнит, что произошло на вокзале Сен-Жан. Ему…
– Завтра утром я отправлю за ним сотрудника. Мы арестуем вашего ковбоя!
– Не делайте этого! Дайте ему хотя бы несколько дней. Он должен успокоиться, прийти в себя.
– О чем вы? Опомнитесь! Мы с вами не в санатории работаем!
Фрер призвал на помощь всю свою выдержку:
– Мы с вами в равной мере заинтересованы в том, чтобы Патрик Бонфис полностью восстановил свою прежнюю личность. Только при этом условии он сможет вспомнить о том, что случилось в последние часы перед тем, как он утратил память и…
– Я не его, а вас первым арестую!
Она резко нажала отбой.
Фрер еще некоторое время держал трубку возле уха. По обеим сторонам дороги все бежали и бежали сосны. Он только что миновал Липосте и подъезжал к повороту на магистраль А63. И в ту же секунду поймал в зеркале заднего вида отблеск фар. За ним следовал черный внедорожник. Фрер готов был поклясться, что полчаса назад видел эту машину.
Он постарался внушить себе, что ничего страшного не происходит. В наше время вождение превратилось в чисто механическое занятие. Автомобили катят друг за другом, на каждом стоит ограничитель скорости, а люди, сидящие за рулем, думают только о том, как бы не нарваться на радар или дорожную полицию. Но белый свет фар продолжал неотступно преследовать его…
Ему почти удалось успокоить самого себя, когда до него дошло, что в машине сидят двое мужчин в черном. Те самые, что околачивались возле его дома. Только тогда он обратил внимание на марку автомобиля. Внедорожник «ауди». Модель Q7.
Матиас резко сбросил скорость до 30 километров в час. Несмотря на пелену дождя, он увидел, что «ауди» в точности повторила его маневр. В глубине глаза вспыхнула боль, словно в черепной коробке, пульсируя, включился красный сигнал тревоги.
Он надавил на акселератор. Внедорожник тоже ускорил ход, не отпуская его от себя ни на метр. Боль за глазницей, многократно усилившись, собралась в одной точке. Матиасу казалось, что у него в голове загорелся фонарь. Руки покрылись липким потом, так что стало трудно удерживать руль. Дождь хлестал уже вовсю, слепящий, яростный, словно задался целью смыть с земной поверхности все, что ее загромождает.
Справа от дороги отходило боковое ответвление. Фрер, не рассуждая, крутанул руль. Он даже не успел прочитать на указателе название населенного пункта. Сейчас он находился в самом сердце Ланд. Дорога вывела его на департаментское шоссе, он еще раз свернул направо и прибавил скорость. Километр. Два километра. Вокруг стеной стояли сосны. Ни деревеньки, ни какой-нибудь хижины, ни автозаправки. Ничего. Идеальное место для нападения. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида: Q7 следовала за ним по пятам. С зажженными фарами.
Фрер порылся в кармане и извлек мобильник. Сбросил скорость до 70 километров в час. Выбрал в меню опцию «Фото» и направил объектив аппарата на машину. Потом увеличил масштаб и попытался поймать в кадр радиаторную решетку. Его интересовали номера автомобиля. Он сделал несколько снимков, меняя ракурс, после чего снова надавил на педаль газа. Впереди не было видно ничего, кроме отвесных струй дождя и выстроившихся шеренгами деревьев. У него было ощущение, что он продирается сквозь решетчатый забор.
И тут справа показалась грунтовая дорога.
Словно открытая рана, прорезавшая зеленое тело леса.
Фрер свернул, и машина тут же увязла колесами в грязи. Он дал задний ход, потом рванул вперед. Мотор натужно урчал, но автомобиль буксовал на месте. Ветровое стекло залепило красновато-коричневыми брызгами. Да, здесь нужна машина с четырьмя ведущими колесами, подумал он и тут же перевел взгляд на зеркало заднего вида. Внедорожник исчез.
Он снова надавил на акселератор. Машина взвизгнула, кашлянула, но выбралась из ямы. Снова сосны. Папоротники. Можжевельники. Фрер с трудом продвигался вперед. В окна колотили ветки, из-под колес летели комья грязи, со всех сторон слышался треск ломаемых сучьев. Машина еле ползла, продираясь сквозь кустарник, проваливаясь в колдобины и подпрыгивая на ухабах. Фрер сидел, вцепившись в руль, не спуская глаз с дороги. Подсознательно он все время ждал чего-то вроде засады у себя на пути. Огромной лужи. Канавы. Завала.
В свете фар мелькнул лежащий поперек дороги древесный ствол. Фрер ударил по тормозам и одновременно крутанул руль. Пара секунд – это много или мало, чтобы понять, что сейчас ты умрешь? Машина вильнула в сторону, ее занесло, и она грузно шлепнулась в болотце. Мотор заглох. Колеса заклинило.
Фрер перестал дышать. Руль упирался ему в ребра. Лбом он разбил ветровое стекло. У него болело все тело. Лицо кровоточило. Впрочем, он понимал, что еще легко отделался. Некоторое время он просидел скрючившись, чувствуя, как с каждой секундой кровь возобновляет свой бег по жилам.
Дождь барабанил по крыше и окнам машины, хлестал по ветвям деревьев. Матиас с трудом расстегнул ремень безопасности. Подсунул два пальца под дверную ручку и посильнее надавил плечом. Инерция движения вытолкнула его наружу, и он со всего размаху сел в лужу. Приподнялся на колене. Вокруг лило как из ведра. И – никаких признаков внедорожника. Все-таки он сбросил их с хвоста.
Постанывая, он поднялся на ноги. Опершись спиной об автомобиль, осмотрел свои руки. Они тряслись мелкой дрожью. В том же сумасшедшем ритме билось сердце. Он простоял несколько минут не двигаясь. К шуму дождя примешивалось завывание ветра в кронах деревьев. Матиас прикрыл глаза. Его охватило ощущение, что он погружен в воду. Он действительно промок насквозь, но вода словно смывала с него только что перенесенный страх. Он вдыхал запахи смолы, мха и палой листвы. Пока не понял, что закоченел.
Благодаря холоду сердцебиение вернулось в норму, и он снова сел в машину. Закрыл дверцу. Врубил печку на максимальную мощность. И задумался. Кто эти двое мужчин? Почему они его преследуют? Поджидают ли они его на дороге? Ответов на эти вопросы у него не было.
Фрер включил зажигание и пустил машину задним ходом. Он ведь даже не проверил, насколько глубоко она увязла. Колеса какое-то время вращались вхолостую, но вот наконец коснулись твердой земли. Поднимая вокруг фонтаны грязи, машина медленно сдвигалась с места, как корабль, который перетаскивают посуху. Матиас все продолжал пятиться задним ходом, высунув в окно голову. Метров через сто он сумел развернуться.
Уже выбравшись на шоссе, ведущее в Бордо, он попытался более спокойно проанализировать то, что с ним случилось. Тело ломило – не исключено, что пара ребер у него все же треснула, – зато боль не давала расслабиться и начать клевать носом. Он стал вспоминать, когда именно в первый раз засек мужчин из черной «ауди».
В ночь с пятницы на субботу. В тот вечер он дежурил.
В ту ночь в его отделении появился Патрик Бонфис.
Фрер прилаживал друг к другу фрагменты головоломки. Потерявший память Бонфис. Вечерние соглядатаи. Убийство на вокзале Сен-Жан. Существует ли связь между этими фактами? Возможно, Патрик Бонфис видел, как убийца затаскивал в яму тело Минотавра. Возможно, он видел и что-то еще. Что-то, что чрезвычайно интересует парочку в похоронных костюмах. Или что-то, чего они до крайности боятся.
Может, они боятся, что Бонфис заговорит?
А с кем он заговорит? Со своим «спихиатром».
* * *
– Что это?Анаис стояла в дверях с бутылкой красного вина в руках.
– Белый флаг. Предлагаю перемирие.
– Входите, – с улыбкой пригласил ее Матиас Фрер.
Для нее не составило никакого труда найти домашний адрес психиатра. На часах было восемь вечера – идеальное время для неожиданного визита. Ради такого случая Анаис переоделась в платье из индонезийского батика, расписанное золотистыми узорами, – такие были в моде в семидесятых годах. Правда, в последний момент испугалась собственной дерзости и натянула под платье джинсы. Результат ее не особенно удовлетворил, хотя под платье она надела бюстгальтер, зрительно увеличивающий грудь, который приберегала для особых случаев. Немного блесток на щеки, заколки в прическу, таблетка долипрана, – и она сочла, что готова к штурму.
– Так вы меня впустите?
– О, простите!
Он посторонился, пропуская ее в дом. Выглядел он, как обычно, каким-то помятым. Свитер без горла, рубашка с криво застегнутым воротником, вытертые джинсы, волосы торчком. Этакий университетский профессор, обаятельный неряха, которому не в силах противостоять ни одна студентка, хотя сам он об этом даже не догадывается.
– Как вы узнали мой адрес?
– Всю команду заставила носом землю рыть.
Она вошла в гостиную. Белые стены. Скрипучий паркет. Фанерованные двери. Почти никакой мебели, кроме древнего дивана. И множество выстроившихся вдоль стен картонных коробок, в каких пакуют вещи при переезде.
– Вы недавно переехали или собираетесь переезжать?
– Тот же самый вопрос я задаю себе каждое утро.
Она сунула ему в руку вино:
– Это медок. Я состою членом клуба дегустаторов. Вчера купила несколько бутылок. Прекрасное вино, вот увидите. Букет у него тонкий, но плотный. Вкус ярко выраженный, не без терпкости. Его…
Психиатр явно растерялся, и Анаис оборвала себя на полуслове:
– Что-то не так?
– Извините меня, ради бога. Но дело в том, что я не пью вина.
Анаис так и застыла с разинутым ртом. Сколько она жила в Бордо, но подобное слышала впервые.
– А что же вы пьете?
– Колу без сахара.
Она невольно хихикнула:
– Ну тогда и меня угостите.
– Сейчас принесу бокалы, – сказал он и развернулся в сторону кухни. – А вы пока присаживайтесь.
Анаис окинула комнату цепким взглядом. У стены напротив дивана стояла плазма. Возле остекленной стены на козлах лежала доска, служившая хозяину письменным столом. От стоящей на полу лампы падал неровный свет. Судя по всему, психиатр превратил обычный семейный дом в подобие безликого сквота.
Она невольно улыбнулась. Похоже, Фрер живет один. Ни одной фотографии, ни намека на присутствие женщины. У него нет ни друзей, ни любовницы – только работа. Она навела справки: он поступил на работу в клинику в начале января. Перевелся из Парижа. Ни с кем не общается. Интересуется только своими пациентами. Закоренелый холостяк – из тех, что горячее едят только в столовой в обеденный перерыв, да если вдруг коллега пригласит к себе домой на ужин.
Она подошла к письменному столу. Заметки. Книги по психиатрии, многие на английском языке. Распечатки текстов, скачанных из Интернета. Клочки бумаги с нацарапанными на них номерами телефонов. Все свидетельствовало о том, что психиатр ведет собственное расследование. Вот только о ком он собирает сведения? Неужели о потерявшем память пациенте?
Рядом с принтером лежало несколько только что распечатанных фотографий. Номерные знаки автомобиля. Снимали под дождем. За кем следил врач? Она наклонилась, чтобы рассмотреть снимки получше, но в это время у нее за спиной раздался звук шагов. Матиас нес из кухни бокалы и банки с кока-колой.
– Симпатично у вас, – сказала она, снова подходя к дивану.
– Смеетесь, что ли?
Он поставил банки прямо на пол. Они были черного цвета, в каплях влаги.
– Извините, у меня даже журнального столика нет.
– Подумаешь!
Фрер по-турецки уселся на пол.
– А вы устраивайтесь на диване, – предложил он ей.
Анаис так и сделала. Она возвышалась над ним, словно королева над подданным. Они взяли себе по банке. Бокалы оба проигнорировали. Чокнулись, глядя друг другу в глаза.
– Я не знаю, который час, – пробормотал он. – Может, вы есть хотите? У меня, правда, ничего особенного нет, но…
– Да бросьте вы. Я пришла к вам отпраздновать хорошие новости.
– По поводу?
– По поводу расследования.
– Значит, вы меня не арестуете?
Она улыбнулась:
– Я погорячилась.
– На самом деле это я повел себя как идиот. Надо было вас предупредить. Но я в тот момент думал только о своем пациенте. О том, что будет лучше для него, понимаете? – Он отпил глоток колы. – Так что у вас за новости?
– Во-первых, мы опознали жертву. Бездомный парень. Таскался по фестивалям рок-музыки. Сидел на героине. Регулярно наведывался в Бордо. Убийца всадил ему дозу наркотика невероятной концентрации. И парень умер. Затем убийца занялся мизансценой. Бычья голова и все прочее…
Фрер слушал ее с напряженным вниманием. До этой минуты правильные черты его лица выражали некоторую растерянность, но, стоило ей заговорить о деле, застыли, превратившись в маску сосредоточенности.
И тут Анаис взорвала запасенную бомбу:
– Мы также установили личность преступника.
– Что-о?
Она слегка подняла руки, умеряя его изумление:
– Ну, скажем так: криминалистам удалось найти в яме отпечатки пальцев, не принадлежащие ни жертве, ни вашему ковбою. Мы прогнали их через общенациональную базу данных и получили имя. Виктор Януш, бомж из Марселя. Несколько месяцев назад его задерживали за драку.
– Вы знаете, где он сейчас?
– Пока нет. Мы объявили его в розыск. Следовательно, найдем. На этот счет я не беспокоюсь. Коллеги из Марселя перевернут все ночлежки, все пункты оказания социальной помощи, все благотворительные центры «Эммаус» и все бесплатные столовые. Мы выясним, как и когда он прибыл в Бордо, и сцапаем его. В свое время точно так же поймали так называемого дорожного убийцу Франсиса Ольма.
Фрер, кажется, огорчился. Он все крутил в руках банку с колой, как будто ловил в металле свое отражение.
– Что вам о нем известно? – после затянувшейся паузы поинтересовался он.
– Пока ничего. Я жду материалы из Марселя. У нас сегодня весь день компы глючили. Главный враг современной полиции – это компьютерный вирус.
Психиатр не отреагировал на шутку. Подняв глаза к Анаис, он самым серьезным тоном спросил:
– Вы полагаете, что сцена убийства соответствует профилю бомжа?
– Ни в малейшей степени. Но мы всему найдем объяснение. Возможно, Януш – всего лишь соучастник.
– Или свидетель.
– Свидетель, который спускался в яму? И наследил там повсюду? Знаете, у нас это называется «вещественные доказательства».
– Это снимает подозрения с Патрика Бонфиса?
– Не так быстро. Остается эта история с планктоном. Но в настоящее время мы разрабатываем след Януша. Как только смогу, я сама съезжу в Гетари побеседовать с вашим протеже. В любом случае за кончик ниточки мы ухватились.
Фрер тихонько засмеялся:
– Да уж, вот что такое хорошие новости, рассказанные сотрудником полиции.
Она уловила в его интонации легкое ехидство, но не стала на нем зацикливаться.
– А вы?
– Что я?
– Ну, с вашим рыбаком?
– Он понемногу обретает свою прежнюю личность. И уже не помнит о том, за кого себя выдавал.
– Как и о том, что видел на вокзале Сен-Жан?
Фрер устало потряс головой:
– Я ведь вам уже говорил. Об этом он вспомнит в последнюю очередь. Если вообще когда-нибудь вспомнит…
– И все-таки я должна его допросить.
– Надеюсь, вы не собираетесь его арестовывать?
– Да нет, конечно. Это я так сказала, чтобы вас припугнуть.
– Полицейские любят пугать народ. Иначе жизнь теряет для них смысл.
Нет, Анаис не послышалось: в его голосе звучала самая настоящая враждебность. С ним все ясно. Один из этих психиатров-леваков, вскормленных на всякой хренотени, изобретенной Мишелем Фуко. Трудно обольщать мужчину, если в поясной кобуре у тебя лежит «глок». Два фаллических символа на одну пару – это чересчур…
Она поставила банку на паркет. Надежды очаровать врача растаяли как дым. Слишком уж они разные…
Она уже собралась встать, когда Фрер вдруг тихо сказал:
– Я сам поеду в Гетари.
– Зачем?
– Расспросить Патрика. Выяснить, кто он такой на самом деле. Узнать правду о том, что произошло на вокзале Сен-Жан. – Он поднял к ней свою банку с колой: – В конце концов, мы с вами ведем одно и то же расследование.
Она улыбнулась. От снова вспыхнувшей надежды на сердце сразу потеплело. Никогда бы не подумала, что благодаря работе познакомится с таким обворожительным мужчиной.
– Вы уверены, что не хотите открыть мою бутылку?
* * *
Два часа спустя Фрер принялся за работу.Анаис Шатле как пришла, так и ушла – правда, пришла трезвая, а ушла навеселе. Они пили вино, смеялись и болтали. Фрер, привыкший к одиночеству вечеров, и мечтать не мог ни о чем подобном. Тем более – в разгар всей этой истории с убийством и амнезией.
Он не позволил себе ничего лишнего. Ни одного смелого жеста, ни одного провокационного намека. Хотя чувствовал, что путь открыт. Пусть он не был специалистом по женской психологии, но сложить вместе два и два умел. Визит на ночь глядя. Бутылка вина. Нарядная одежда – правда, он не понял, зачем под платье она надела джинсы: мода, что ли, такая? Одним словом, признаков того, что молодая сотрудница судебной полиции открыта для более тесного диалога, хватало.
Но он и пальцем не шевельнул. По двум причинам. Во-первых, он дал себе страшную клятву, что больше никогда не будет смешивать работу и личную жизнь. А Анаис Шатле, как ни крути, была связана с его работой, хоть и не напрямую. Второй причиной, более глубокой и отчасти интуитивной, был страх. Жуткий страх. А вдруг она откажется? А вдруг он ударит в грязь лицом? Когда он в последний раз был с женщиной? Он уже и сам не помнил. Он боялся, что у него ничего не получится…
На пороге его дома они простились как хорошие друзья. Договорились, что будут обмениваться информацией. В последний момент, поддавшись порыву, Фрер рассказал ей о двух странных типах в «ауди» модели Q7. Объяснил, что уже несколько дней они следят за ним. И даже дал ей пару снимков с номерными знаками черного внедорожника. Анаис эта история не очень-то убедила, но она пообещала ему проверить номер машины по своим каналам.
И вот наступила полночь, и он опять остался один. Дико трещала голова. Из-за вина. Он не выносил спиртного. Опять вспыхнула боль в глубине глаза. Но спать не хотелось. Он сварил себе кофе, включил диктофон и уселся за письменный стол.
Даже в этот поздний час он вполне мог проверить и уточнить сведения, полученные от Патрика Бонфиса. Прежде чем приступать к исследованию его психики, он хотел составить четкое представление о его подлинной личности.
Он приготовился делать записи и нажал кнопку «Воспроизведение». Ковбой родился в деревне Герен, расположенной неподалеку от Тулузы. Фрер быстро вбил в поисковик слово «Герен».
Первый сюрприз.
Ни одного населенного пункта под таким названием в департаменте Верхняя Гаронна не значилось. Он расширил поиск до всего региона Юг-Пиренеи. Ни одного соответствия не найдено, выдала ответ программа.