– В моем возрасте запах смерти вызывает состояние все большей и большей тревоги, стоит мне только его почуять.
– Неужели Дос Сантос источает именно такой запах?
– Он весь им пропитан!
– Я слышал, что он нанял одного из ваших прежних партнеров еще во время мадагаскарского дела.
Фил склонил набок голову и стрельнул в меня взглядом, полным насмешки.
– Слухи слишком быстро доходят до вас. Вы ведь друг Элен? Да, Гассан здесь. Он наверху вместе с Досом.
– И кого же он на этот раз хочет избавить от бремени жизни?
– Я ведь вам уже сказал раньше, что ничего не знаю об этом, да и не хочу знать.
– И все-таки, может быть, решитесь угадать?
– Не имею особого желания.
Мы наконец-то выбрались в ту часть зала, где было не столь многолюдно, и я остановился, чтобы пропустить одну-другую рюмочку рома.
– Вы не откажетесь, Фил? – спросил я, протягивая своему напарнику бокал. – Мне показалось, что вы страшно торопитесь?
– Верно, тороплюсь, но все же хочу уяснить сложившееся положение.
– Ну-ну. А пока, давайте выпьем. Мне пополам с кока-колой.
Я украдкой глянул на него. Когда он отвернулся, я мысленно последовал за его взглядом в направлении легких кресел, расположенных в нише северо-восточной части зала, рядом с телистрой. На ней играла пожилая дама с оловянными глазами. Рядом попыхивал трубкой Управляющий планетой Земля, Лорелл Сэндс.
Эта трубка – одна из интересных граней личности Лорелла. Настоящая трубка, изготовленная в мастерской Мейрсхалума. На планете таких трубок осталось совсем немного. Что же касается всего остального в его личности, то Сэндса можно было бы назвать чем-то вроде антикомпьютера. Закладываешь в него несколько самых различных, тщательно собранных фактов, цифр и статистических данных, и он превращает все это в сплошной мусор.
Проницательные темные глаза, медленная всепонимающая манера говорить, цепко держа собеседника одним лишь взглядом. Редкие, но выразительные жесты, когда кажется, что он прямо-таки режет воздух ладонью или тычет воображаемых дам под ребра своей трубкой.
Темные волосы с седыми висками, высокие скулы, загар под цвет твидового костюма (он умышленно всегда избегал темной одежды).
На свою политическую должность он назначен Управляющим по делам Земли на Тапейре, и со всей серьезностью относится к исполнению своих функций, зачастую даже чрезмерно демонстрируя полную самоотверженность, несмотря на периодические приступы язвы.
Сэндс далеко не самый умный человек на Земле. Но он – мой босс! И кроме того, он – один из моих лучших друзей.
Рядом с ним сидит Коурт Миштиго. Я почти ощущаю физическую ненависть, которую питал к нему Фил – все, от его бледно-синих пяток с шестью пальцами до алой повязки на лбу, красноречиво свидетельствует о его принадлежности к верховной касте. Причем Фил ненавидел его не столько из-за него самого, сколько из-за того, что он был ближайшим родственником, а именно внуком самого Татрима Миштиго, который сорока годами раньше начал показывать всему миру, что величайшими современными писателями являются уроженцы Веги. Старый джентльмен до сих пор не отдает Филу пальму первенства, и я ни за что не поверю, что Фил способен простить ему это.
Краем глаза я заметил Элен, которая поднималась по широкой, богато украшенной лестнице в другом конце зала.
Краем другого глаза я увидел, что Лорелл смотрит в мою сторону.
– Меня, – сказал я, – уже обнаружили, и я должен теперь идти засвидетельствовать свое почтение этому Вильяму Синбруку. Идем вместе?
– Прекрасно, – кивнул Фил. – Страдания – это как раз то, что нужно для души.
Мы прошли к нише и встали между двумя креслами. Здесь, в этом месте, было средоточие власти.
Лорелл медленно поднялся и пожал нам руки. Миштиго поднялся еще медленнее и не протянул руки. Выражение его янтарных глаз оставалось равнодушным, когда нас представили ему. Оранжевая рубашка свободного покроя постоянно трепетала, так же как и его многокамерные легкие непрерывно выдавливали воздух через передние ноздри, расположенные у основания его широкой грудной клетки.
Он коротко кивнул и повторил мое имя, затем повернулся к Филу, изображая на лице нечто вроде улыбки.
– Вы не могли бы изложить содержание своей «Маски» по-английски? – попросил он.
Голос его напоминал звон затухающего камертона.
Фил повернулся на пятках и побрел прочь.
Сперва мне показалось, что представителю Веги на мгновение стало дурно, однако я вовремя вспомнил, что смех веганцев напоминает отчаянное блеяние козла, когда его душат. Я стараюсь держаться подальше от уроженцев Веги…
– Садитесь, – предложил Лорелл, пытаясь скрыть смущение.
Я подтянул к себе кресло и сел напротив них.
– О'кей.
– Коурт намерен написать книгу, – сказал Лорелл.
– Вы уже сообщили об этом.
– Книгу о Земле!
Я поклонился.
– Он еще хотел бы, чтобы вы были его проводником в поездке по некоторым Древним местам.
– Я польщен, – мой голос прозвучал несколько натянуто. – Кроме того, меня разбирает любопытство: почему именно меня он решил избрать в качестве своего гида?
– А также любопытство относительно того, что ему известно о вас, не так ли?
– Да. Не стану этого скрывать, – вынужден был согласиться я.
– Все, что могла сказать Веллина.
– Отлично. Теперь я удовлетворен.
Откинувшись на спинку кресла, я усмехнулся и стал медленно цедить содержимое своего бокала. А Миштиго тем временем вступил в беседу:
– Я начал с того, что навел справки о записях актов гражданского состояния Земли, как только во мне созрел замысел осуществить этот проект – просто ради общего ознакомления с данными о людях; затем, после того, как я нашел подходящую кандидатуру, я обратился к личным делам сотрудников земной Администрации.
– Гм-м… – протянул я.
– В вашем послужном списке немало странных пробелов. Даже теперь никто толком не знает, чем вы занимались почти всю свою жизнь. Между прочим, когда вы родились?
– Не знаю. Я родился в маленькой крохотной деревушке, где в том году потеряли счет дням. Во всяком случае, как мне потом сказали, это случилось на Рождество.
– Согласно вашему личному делу, вам сейчас семьдесят семь лет.
Согласно записям актов гражданского состояния – вам либо сто одиннадцать, либо сто тридцать лет.
– Я приврал относительно своего возраста, чтобы получить работу. В те годы все еще продолжалась депрессия.
– Поэтому я составил краткий биографический очерк Номикоса, который в своем роде выдающийся и, воспользовавшись описанием его физических данных, проследил, имеются ли его аналоги во всех хранилищах информации, включая и закрытую.
– Один собирает древние монеты, другие сооружают модели ракет, сказал я спокойно.
– И я обнаружил, что вы могли бы совпасть с тремя-четырьмя лицами: все они были греками, и один из них, по крайней мере, был очень знаменитый человек. Это Константин Коронос, самый старший из них. Он родился двести тридцать четыре года назад… И тоже на Рождество. Один глаз голубой, другой – карий. Такая же правая нога, такие же волосы на голове, когда ему было двадцать три года. Такого же роста, примерно такого же веса.
– Те же отпечатки пальцев? Такая же структура сетчатки глаза? – живо поинтересовался я.
– Этих данных не было во многих старых записях. Возможно, в те времена люди были менее образованными? Не знаю. Или более легкомысленными в отношении тех, кто имел доступ к гражданским записям.
– Вам известно, что на нашей планете в настоящее время более четырех миллиардов человек? Прослеживая записи в течение трех-четырех веков, я абсолютно уверен в том, что вы могли найти двойников очень многих из ныне живущих людей. Что же здесь такого особенного?
– Вы просто сильно заинтересовали меня, вот и все! Как будто бы вы дух своей планеты, и вы столь же мало изучены, как и сама эта планета. Я не сомневаюсь в том, что мне никогда не достичь ваших лет, каков бы ни был ваш возраст, и мне было бы очень интересно узнать: какого же рода чувство владеет человеком, прожившим столько лет? Особенно если учесть ваше положение хранителя истории и искусства этого мира. Вот почему я остановил на вас свой выбор.
– А теперь, когда вы повстречались со мной – калекой и все такое прочее – я могу отправиться домой?
– Конрад! – трубка Лорелла угрожающе метнулась ко мне.
– Нет, мистер Номикос. Здесь имеются также чисто политические и практические соображения. Это суровый мир, а у вас очень высокий потенциал выживаемости. Я хочу, чтобы вы были со мной, потому что я хочу выжить!
Я снова пожал плечами:
– Ладно. И что вы хотите еще?
– Я чувствую, что не нравлюсь вам, – закудахтал Миштиго.
– Что привело вас к такой мысли? Только из-за того, что вы оскорбили моего друга и задали мне неуместные вопросы, создав впечатление, что нуждаетесь в моих услугах из чистой прихоти…
– И эксплуатировал ваших соотечественников! И превращал вашу планету в бордель, и дал всей человеческой расе понять ее глубокую провинциальность в сравнении с Галактической культурой, неизмеримо более старой…
– Я ни слова не говорил – ваша раса, моя раса! Я говорю только от своего имени. И я повторяю: вы оскорбили моего друга, задали мне неуместные вопросы и создали у меня такое впечатление, что хотите, чтобы я служил вам просто из вашей прихоти.
Снова звуки, издаваемые козлом, когда его душат.
– Целых три пункта! Да ведь это не оскорбление памяти Гомера или Данте, после чего человек может выступать от имени всей человеческой расы!…
– В настоящее время Фил – наилучший из тех, которыми мы располагаем.
– В таком случае лучше обходиться без таких, как он.
– Нет причин, чтобы обращаться с ним подобным образом.
– Полагаю, что есть. В противном случае я не поступил бы так. А во-вторых, я задаю любые вопросы, какие мне хочется, а ваше право отвечать или нет, если последние покажутся вам оскорбительными. И наконец, никто не собирался производить на вас какое-либо впечатление. Вы находитесь на гражданской службе. Вам дано поручение. Спорьте со своим начальством, а не со мной! Кроме того, мне только что пришло в голову, что вряд ли вы располагаете соответствующими знаниями, чтобы говорить слово «прихоть» столь свободно, как вы себе только что позволили.
Судя по выражению лица Лорелла, его язва молчаливо комментировала происходящее.
– Тогда называйте свою грубость чистосердечностью, если хотите, или продуктом другой культуры, и оправдывайте свое влияние на Землю софистическими упражнениями или чем-нибудь другим, что вам взбредет в голову в самый последний момент – но снабдите меня соответствующими сведениями о вас всех, чтобы я мог вынести ответное суждение. Вы ведете себя, как представитель монарха в подвластной ему колонии, и мне это не нравится. Я прочел все ваши книги. Я прочел также и все книги вашего деда.
Взять для примера хотя бы его нашумевшую «Глаз земной проститутки». Так вот, вам никогда не стать таким специалистом, как он. Он обладал чувством, которое называется состраданием. А у вас его нет. Все, что вы ощущаете, например, в отношении старого Фила, в двойном размере относится и к вам в моей книге…
Та часть моего выпада, в которой говорилось о его деде, должно быть, затронула больное место, так как он вздрогнул, не выдержав укола моего голубого глаза.
– Поэтому, пожалуйста, поцелуйте меня в локоть, – сказал я по-вегански нечто эквивалентное земному выражению для подобных случаев.
Сэндс не знает в достаточной степени веганский язык, поэтому он не мог уловить смысл моих слов, однако он сразу стал испуганно озираться в надежде, что нас никто не подслушивает.
– Конрад, пожалуйста, не пренебрегайте обязанностью своей профессии.
Господин Миштиго, давайте приступим к планированию путешествия.
Миштиго улыбнулся.
– И сведем к минимуму различия между нами? – спросил он. – Ладно.
– Тогда перейдем в библиотеку, там тихо. К тому же, мы сможем воспользоваться картой-экраном.
Я почувствовал, как во мне все напряглось, когда мы поднялись, ибо наверняка наверху был Дос Сантос, ненавидящий веганцев, и, конечно же, рядом с Дос Сантосом была девушка с красивым париком, ненавидящая всех.
Знал я и то, что наверху был Эммит и Элен. Вероятно, туда же мог забрести и Фил, устроив там второй форт Самтер. И, наконец, там был Гассан, который обычно просто сидит и курит с непроницаемым видом. Если вы станете подле него и сделаете несколько глубоких вдохов, то вам станет все равно, что там говорят веганцы, да и люди тоже…
Глава 3
– Неужели Дос Сантос источает именно такой запах?
– Он весь им пропитан!
– Я слышал, что он нанял одного из ваших прежних партнеров еще во время мадагаскарского дела.
Фил склонил набок голову и стрельнул в меня взглядом, полным насмешки.
– Слухи слишком быстро доходят до вас. Вы ведь друг Элен? Да, Гассан здесь. Он наверху вместе с Досом.
– И кого же он на этот раз хочет избавить от бремени жизни?
– Я ведь вам уже сказал раньше, что ничего не знаю об этом, да и не хочу знать.
– И все-таки, может быть, решитесь угадать?
– Не имею особого желания.
Мы наконец-то выбрались в ту часть зала, где было не столь многолюдно, и я остановился, чтобы пропустить одну-другую рюмочку рома.
– Вы не откажетесь, Фил? – спросил я, протягивая своему напарнику бокал. – Мне показалось, что вы страшно торопитесь?
– Верно, тороплюсь, но все же хочу уяснить сложившееся положение.
– Ну-ну. А пока, давайте выпьем. Мне пополам с кока-колой.
Я украдкой глянул на него. Когда он отвернулся, я мысленно последовал за его взглядом в направлении легких кресел, расположенных в нише северо-восточной части зала, рядом с телистрой. На ней играла пожилая дама с оловянными глазами. Рядом попыхивал трубкой Управляющий планетой Земля, Лорелл Сэндс.
Эта трубка – одна из интересных граней личности Лорелла. Настоящая трубка, изготовленная в мастерской Мейрсхалума. На планете таких трубок осталось совсем немного. Что же касается всего остального в его личности, то Сэндса можно было бы назвать чем-то вроде антикомпьютера. Закладываешь в него несколько самых различных, тщательно собранных фактов, цифр и статистических данных, и он превращает все это в сплошной мусор.
Проницательные темные глаза, медленная всепонимающая манера говорить, цепко держа собеседника одним лишь взглядом. Редкие, но выразительные жесты, когда кажется, что он прямо-таки режет воздух ладонью или тычет воображаемых дам под ребра своей трубкой.
Темные волосы с седыми висками, высокие скулы, загар под цвет твидового костюма (он умышленно всегда избегал темной одежды).
На свою политическую должность он назначен Управляющим по делам Земли на Тапейре, и со всей серьезностью относится к исполнению своих функций, зачастую даже чрезмерно демонстрируя полную самоотверженность, несмотря на периодические приступы язвы.
Сэндс далеко не самый умный человек на Земле. Но он – мой босс! И кроме того, он – один из моих лучших друзей.
Рядом с ним сидит Коурт Миштиго. Я почти ощущаю физическую ненависть, которую питал к нему Фил – все, от его бледно-синих пяток с шестью пальцами до алой повязки на лбу, красноречиво свидетельствует о его принадлежности к верховной касте. Причем Фил ненавидел его не столько из-за него самого, сколько из-за того, что он был ближайшим родственником, а именно внуком самого Татрима Миштиго, который сорока годами раньше начал показывать всему миру, что величайшими современными писателями являются уроженцы Веги. Старый джентльмен до сих пор не отдает Филу пальму первенства, и я ни за что не поверю, что Фил способен простить ему это.
Краем глаза я заметил Элен, которая поднималась по широкой, богато украшенной лестнице в другом конце зала.
Краем другого глаза я увидел, что Лорелл смотрит в мою сторону.
– Меня, – сказал я, – уже обнаружили, и я должен теперь идти засвидетельствовать свое почтение этому Вильяму Синбруку. Идем вместе?
– Прекрасно, – кивнул Фил. – Страдания – это как раз то, что нужно для души.
Мы прошли к нише и встали между двумя креслами. Здесь, в этом месте, было средоточие власти.
Лорелл медленно поднялся и пожал нам руки. Миштиго поднялся еще медленнее и не протянул руки. Выражение его янтарных глаз оставалось равнодушным, когда нас представили ему. Оранжевая рубашка свободного покроя постоянно трепетала, так же как и его многокамерные легкие непрерывно выдавливали воздух через передние ноздри, расположенные у основания его широкой грудной клетки.
Он коротко кивнул и повторил мое имя, затем повернулся к Филу, изображая на лице нечто вроде улыбки.
– Вы не могли бы изложить содержание своей «Маски» по-английски? – попросил он.
Голос его напоминал звон затухающего камертона.
Фил повернулся на пятках и побрел прочь.
Сперва мне показалось, что представителю Веги на мгновение стало дурно, однако я вовремя вспомнил, что смех веганцев напоминает отчаянное блеяние козла, когда его душат. Я стараюсь держаться подальше от уроженцев Веги…
– Садитесь, – предложил Лорелл, пытаясь скрыть смущение.
Я подтянул к себе кресло и сел напротив них.
– О'кей.
– Коурт намерен написать книгу, – сказал Лорелл.
– Вы уже сообщили об этом.
– Книгу о Земле!
Я поклонился.
– Он еще хотел бы, чтобы вы были его проводником в поездке по некоторым Древним местам.
– Я польщен, – мой голос прозвучал несколько натянуто. – Кроме того, меня разбирает любопытство: почему именно меня он решил избрать в качестве своего гида?
– А также любопытство относительно того, что ему известно о вас, не так ли?
– Да. Не стану этого скрывать, – вынужден был согласиться я.
– Все, что могла сказать Веллина.
– Отлично. Теперь я удовлетворен.
Откинувшись на спинку кресла, я усмехнулся и стал медленно цедить содержимое своего бокала. А Миштиго тем временем вступил в беседу:
– Я начал с того, что навел справки о записях актов гражданского состояния Земли, как только во мне созрел замысел осуществить этот проект – просто ради общего ознакомления с данными о людях; затем, после того, как я нашел подходящую кандидатуру, я обратился к личным делам сотрудников земной Администрации.
– Гм-м… – протянул я.
– В вашем послужном списке немало странных пробелов. Даже теперь никто толком не знает, чем вы занимались почти всю свою жизнь. Между прочим, когда вы родились?
– Не знаю. Я родился в маленькой крохотной деревушке, где в том году потеряли счет дням. Во всяком случае, как мне потом сказали, это случилось на Рождество.
– Согласно вашему личному делу, вам сейчас семьдесят семь лет.
Согласно записям актов гражданского состояния – вам либо сто одиннадцать, либо сто тридцать лет.
– Я приврал относительно своего возраста, чтобы получить работу. В те годы все еще продолжалась депрессия.
– Поэтому я составил краткий биографический очерк Номикоса, который в своем роде выдающийся и, воспользовавшись описанием его физических данных, проследил, имеются ли его аналоги во всех хранилищах информации, включая и закрытую.
– Один собирает древние монеты, другие сооружают модели ракет, сказал я спокойно.
– И я обнаружил, что вы могли бы совпасть с тремя-четырьмя лицами: все они были греками, и один из них, по крайней мере, был очень знаменитый человек. Это Константин Коронос, самый старший из них. Он родился двести тридцать четыре года назад… И тоже на Рождество. Один глаз голубой, другой – карий. Такая же правая нога, такие же волосы на голове, когда ему было двадцать три года. Такого же роста, примерно такого же веса.
– Те же отпечатки пальцев? Такая же структура сетчатки глаза? – живо поинтересовался я.
– Этих данных не было во многих старых записях. Возможно, в те времена люди были менее образованными? Не знаю. Или более легкомысленными в отношении тех, кто имел доступ к гражданским записям.
– Вам известно, что на нашей планете в настоящее время более четырех миллиардов человек? Прослеживая записи в течение трех-четырех веков, я абсолютно уверен в том, что вы могли найти двойников очень многих из ныне живущих людей. Что же здесь такого особенного?
– Вы просто сильно заинтересовали меня, вот и все! Как будто бы вы дух своей планеты, и вы столь же мало изучены, как и сама эта планета. Я не сомневаюсь в том, что мне никогда не достичь ваших лет, каков бы ни был ваш возраст, и мне было бы очень интересно узнать: какого же рода чувство владеет человеком, прожившим столько лет? Особенно если учесть ваше положение хранителя истории и искусства этого мира. Вот почему я остановил на вас свой выбор.
– А теперь, когда вы повстречались со мной – калекой и все такое прочее – я могу отправиться домой?
– Конрад! – трубка Лорелла угрожающе метнулась ко мне.
– Нет, мистер Номикос. Здесь имеются также чисто политические и практические соображения. Это суровый мир, а у вас очень высокий потенциал выживаемости. Я хочу, чтобы вы были со мной, потому что я хочу выжить!
Я снова пожал плечами:
– Ладно. И что вы хотите еще?
– Я чувствую, что не нравлюсь вам, – закудахтал Миштиго.
– Что привело вас к такой мысли? Только из-за того, что вы оскорбили моего друга и задали мне неуместные вопросы, создав впечатление, что нуждаетесь в моих услугах из чистой прихоти…
– И эксплуатировал ваших соотечественников! И превращал вашу планету в бордель, и дал всей человеческой расе понять ее глубокую провинциальность в сравнении с Галактической культурой, неизмеримо более старой…
– Я ни слова не говорил – ваша раса, моя раса! Я говорю только от своего имени. И я повторяю: вы оскорбили моего друга, задали мне неуместные вопросы и создали у меня такое впечатление, что хотите, чтобы я служил вам просто из вашей прихоти.
Снова звуки, издаваемые козлом, когда его душат.
– Целых три пункта! Да ведь это не оскорбление памяти Гомера или Данте, после чего человек может выступать от имени всей человеческой расы!…
– В настоящее время Фил – наилучший из тех, которыми мы располагаем.
– В таком случае лучше обходиться без таких, как он.
– Нет причин, чтобы обращаться с ним подобным образом.
– Полагаю, что есть. В противном случае я не поступил бы так. А во-вторых, я задаю любые вопросы, какие мне хочется, а ваше право отвечать или нет, если последние покажутся вам оскорбительными. И наконец, никто не собирался производить на вас какое-либо впечатление. Вы находитесь на гражданской службе. Вам дано поручение. Спорьте со своим начальством, а не со мной! Кроме того, мне только что пришло в голову, что вряд ли вы располагаете соответствующими знаниями, чтобы говорить слово «прихоть» столь свободно, как вы себе только что позволили.
Судя по выражению лица Лорелла, его язва молчаливо комментировала происходящее.
– Тогда называйте свою грубость чистосердечностью, если хотите, или продуктом другой культуры, и оправдывайте свое влияние на Землю софистическими упражнениями или чем-нибудь другим, что вам взбредет в голову в самый последний момент – но снабдите меня соответствующими сведениями о вас всех, чтобы я мог вынести ответное суждение. Вы ведете себя, как представитель монарха в подвластной ему колонии, и мне это не нравится. Я прочел все ваши книги. Я прочел также и все книги вашего деда.
Взять для примера хотя бы его нашумевшую «Глаз земной проститутки». Так вот, вам никогда не стать таким специалистом, как он. Он обладал чувством, которое называется состраданием. А у вас его нет. Все, что вы ощущаете, например, в отношении старого Фила, в двойном размере относится и к вам в моей книге…
Та часть моего выпада, в которой говорилось о его деде, должно быть, затронула больное место, так как он вздрогнул, не выдержав укола моего голубого глаза.
– Поэтому, пожалуйста, поцелуйте меня в локоть, – сказал я по-вегански нечто эквивалентное земному выражению для подобных случаев.
Сэндс не знает в достаточной степени веганский язык, поэтому он не мог уловить смысл моих слов, однако он сразу стал испуганно озираться в надежде, что нас никто не подслушивает.
– Конрад, пожалуйста, не пренебрегайте обязанностью своей профессии.
Господин Миштиго, давайте приступим к планированию путешествия.
Миштиго улыбнулся.
– И сведем к минимуму различия между нами? – спросил он. – Ладно.
– Тогда перейдем в библиотеку, там тихо. К тому же, мы сможем воспользоваться картой-экраном.
Я почувствовал, как во мне все напряглось, когда мы поднялись, ибо наверняка наверху был Дос Сантос, ненавидящий веганцев, и, конечно же, рядом с Дос Сантосом была девушка с красивым париком, ненавидящая всех.
Знал я и то, что наверху был Эммит и Элен. Вероятно, туда же мог забрести и Фил, устроив там второй форт Самтер. И, наконец, там был Гассан, который обычно просто сидит и курит с непроницаемым видом. Если вы станете подле него и сделаете несколько глубоких вдохов, то вам станет все равно, что там говорят веганцы, да и люди тоже…
Глава 3
Я надеялся, что у Гассана будет не все в порядке с памятью и он будет витать в своих мыслях высоко среди облаков. Надежда эта рассеялась, как только мы вошли в библиотеку. Ему было лет шестьдесят-восемьдесят, если не больше, но на вид не более сорока, а в действительности он мог действовать, как тридцатилетний. Курс лечения Спринга-Сэнсора по отношению к нему был особенно эффективен. Такое случается редко. По сути дела, почти никогда. Во время лечения некоторые пациенты испытывают внезапный анафилактический шок, без видимых причин на это, и даже после вливания адреналина не всегда удается вывести их из этого состояния. Очень многие застывают в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет.
Но некоторые редкие экземпляры по-настоящему молодеют после полного курса – примерно один из сотни тысяч.
Меня поразило то, что именно к нему было благосклонно колесо Фортуны.
Со времен событий на Мадагаскаре прошло более пятидесяти лет, когда Гассана наняли люди Рэдпола в своей вендетте против тэллеритов. Платил Гассану сам Большой К. (да покоится прах его с миром), поручивший наемнику разделаться с Афинской компанией «Недвижимое имущество» Управления по делам Земли. Ему это удалось, причем довольно неплохо. С помощью одного крохотного расщепляющего устройства. Все произошло мгновенно. Некоторые называли после этого Гассана наемным убийцей, и он действительно был последний наемник на Земле.
Кроме того, за исключением Фила, (который не всегда был владельцем шпаги без лезвия и эфеса) Гассан был одним из тех, кто помнил старого Карагиозиса.
Поэтому, выставив вперед свой лишай и задрав подбородок, я сразу же попытался затуманить его сознание. То ли здесь были замешаны какие-то древние инстинкты, в чем я сомневался, то ли он был выше, чем я полагал, что вполне возможно; то ли Гассан просто забыл мое лицо, что также было вероятным, хотя и в очень малой степени. Возможно, он придерживался профессиональной этики или доверился звериному инстинкту (в различной степени он обладал и тем и другим, хотя в большей мере низменным звериным коварством).
Когда же нас представили друг другу, он и бровью не повел.
– Мой телохранитель Гассан, – сказал Дос Сантос, одаривая меня своей липкой улыбкой. Я пожал его руку, которая однажды (можно и так сказать) потрясла мир.
Еще и сейчас это была очень сильная рука.
– Конрад Номикос, – сказал Гассан, скосив взгляд, как будто он читает мое имя с бумажки, зажатой в руке.
Со всеми остальными я был знаком, поэтому, выбрав кресло подальше от Гассана, я почти все время старался держать перед своим лицом бокал, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.
Диана стояла рядом со мной.
– Доброе утро, мистер Номикос.
– Добрый вечер, Диана, – я чуть-чуть опустил свой бокал.
Высокая, стройная, одетая почти во все белое, она стояла рядом с Дос Сантосом, напоминая свечку. Я понимал, что такое впечатление создается главным образом из-за красного парика, который она носила.
Мне несколько раз доводилось видеть, как этот парик задирается в сторону, обнажая часть безобразного и мигрирующего шрама, который она всегда прятала под париком. Я частенько задумывался над происхождением этого шрама. Это бывало в тех случаях, когда я бросал якорь где-нибудь во время своих морских странствований и разглядывал фрагменты созвездий сквозь дыры в облаках, либо когда выкапывал из земли поврежденные временем статуи.
У этой девушки были пурпурные губы – скорее всего, я полагаю, татуировка – и я никогда не видел, чтобы она улыбалась. Мышцы ее челюстей были всегда натянуты, как канаты, так как она почти не разжимала зубов.
Она едва шевелила ртом, когда разговаривала. Было очень трудно определить ее настоящий возраст. Во всяком случае, ей уже несомненно перевалило за тридцать.
Она и Дос составляли весьма интересную пару. Он – смуглый, говорливый, вечно курящий, неспособный спокойно посидеть более двух минут.
Она – выше него на добрые десять сантиметров, и во всем остальном – полная противоположность. Мне и сейчас неведома история ее жизни. Полагаю, что никогда она не станет известной до конца.
Диана подошла поближе и встала рядом с моим креслом, пока Лорелл представлял Коурта Сантосу.
– Вы! – процедила она.
– Да, я.
– Будете проводником во время поездки?
– Об этом известно всем, кроме меня, – бросил я. – Уверен, что в этом вопросе вы могли бы довольно легко поделиться со мной частичкой своей осведомленности.
– Ничего не знаю ни по какому вопросу.
– Вы говорите точно так же, как Фил.
– И мысли такой не было.
– И тем не менее это так. Почему же?
– Что «почему»?
– Почему вы и Дос здесь сегодня вечером?
Он немного просунула язык между зубами, затем сделала движение, будто собирается выдавить из него сок или сдержать пытавшееся сорваться с губ слово. Затем она посмотрела на Доса, но тот был слишком далеко, чтобы услышать сказанное, да и смотрел он в другую сторону. Дос был занят тем, что наливал Миштиго настоящую коку из графина, стоявшего на изысканно выгнутом подносе.
Находка формулы кока-колы была главной археологической сенсацией века, как утверждали веганцы. Она была утрачена в течение Трех Дней и вновь открыта где-то через добрый десяток лет. Имелось большое количество напитков, сходных по составу, но ни один из них не воздействовал на метаболизм веганцев так, как настоящая кока-кола.
Другой «важнейший вклад Земли в Галактическую культуру» – так называл ее один из современных историков. Первым вкладом, разумеется, были в высшей степени изысканные социальные проблемы такого рода, что возникновения их потерявшие терпение философы на Веге ждали в течение многих поколений.
– Пока не знаю, – сказала она, снова глядя на меня. – Спросите у Доса.
– Обязательно.
И я спросил. Хотя позже. И не был разочарован. Возможно, потому что ничего особенного не ожидал.
Но пока что я все еще сидел, изо всех сил пытаясь что-либо подслушать. И тут мне припомнилось, что когда-то, давным-давно один сморщенный старичок заметил, что мне свойственно телепатическое исполнение желаний.
Вкратце его гипотеза звучала так:
– Мне хочется узнать о том, что же где-то происходит. Я располагаю почти достаточной информацией, чтобы угадать. Следовательно, я догадываюсь. Только догадки эти приходят ко мне так, будто я увидел или услышал все это посредством глаз и ушей…
Это не настоящая телепатия, как я полагаю, потому что догадки оказываются иногда неверными. И все же, несмотря на это, у меня было ощущение, что телепатия здесь все же присутствует.
Старик мог мне многое рассказать, но он не знал истинных причин.
И вот я стою посредине комнаты и смотрю на Миштиго.
Я – Дос Сантос.
И я говорю:
– Отправится вместе со мной. И не забывайте, что он пойдет не как посланник Рэдпола, а просто как частное лицо.
– Я не выпрашиваю у вас покровительства, – произнес веганец. – Однако я весьма вам благодарен. Я приму ваше предложение, чтобы избежать смерти от рук ваших соотечественников, – произнеся эти слова, он улыбнулся, если только они захотят этого во время путешествия, в чем я, однако, весьма сомневаюсь. И все же я был бы глупцом, если бы отказался от защиты.
– Очень разумно с вашей стороны, – сказал Дос, слегка поклонившись.
– Разумеется, – сказал Коурт. – А теперь скажите мне, – он кивнул в сторону Элен, которая только-только закончила спор с Джорджем и теперь гордо отошла от него. – Кто это?
– Элен Эммит, жена Джорджа Эммита, руководителя Министерства охраны дикой природы.
– Какова ее цена?
– Мне неизвестно, какую последнюю плату она назначила.
– Какова была предпоследняя?
– Такой никогда не было.
– Все на Земле имеет какую-нибудь цену.
– В данном случае, я полагаю, вам придется самому это выяснить.
– Непременно, – кивнул он.
Женщины Земли всегда обладали какой-то странной привлекательностью для обитателей Веги. Какой-то веганец сказал мне однажды, что они заставляют его ощущать себя в какой-то связи с другими животными.
Весьма интересная мысль, ибо такую же точно идею высказала в отношении веганцев одна девушка для развлечений на одном из модных курортов. У нее тоже каждый раз возникало ощущение, что она является другом животных. Мне кажется, что эти характерные выводы веганцев щекочут нервы и возбуждают обоих партнеров.
– Между прочим, – сказал Дос, – вы в конце концов перестали избивать свою жену?
– Какую именно? – спросил Миштиго.
Все расплылось и я снова очутился в своем кресле…
– Что вы думаете об этом? – спросил меня Джордж.
Я пристально посмотрел на него. Всего секунду назад его здесь не было. Он неожиданно подошел ко мне и пристроился на широком подлокотнике моего кресла.
– Повторите, пожалуйста, я что-то задремал.
– Я сказал, что мы должны уничтожить всех крысс-пауков. Что вы думаете об этом?
– Как мы это сделаем?
Он стал смеяться. Я подождал, пока этот смех прекратится.
– Я вывел новую породу… Это на самом деле грациозно и грандиозно!
Эта порода называется «Слиш».
– А что это такое? – поинтересовался я.
– «Слиш» – это паразит с планеты Бэкаба, – пояснил он, наклонившись ко мне. – Нечто вроде крупного клеща. Мои красавцы имеют в длину почти сантиметр. Они надежно зарываются в плоть и выпускают в высшей степени ядовитые вещества в качестве отходов своей жизнедеятельности.
– Смертельные?
– Мои – да.
– Вы не могли бы мне лично одолжить один экземпляр? – спросил я у него.
– Зачем?
– Мне хотелось бы подбросить его кое-кому за шиворот. Вернее, мне пригодилось бы парочка дюжин. У меня ведь уйма друзей…
– Моя порода не действует на друзей. А только на крысс-пауков. На людях они просто-напросто подохнут, – Джордж явно получал удовольствие, говоря об этих тварях. – Их организм должен иметь в качестве основы скорее медь, чем железо, – пояснил он, заметив мой недоуменный взгляд. – А крысс-пауки как раз принадлежат к таким созданиям. Именно поэтому мне надо было отправиться в это путешествие вместе с вами.
– Вы хотите, чтобы я отыскал для вас крысс-паука и держал его, пока вы не прицепите к нему своих «Слиш»? Именно этого вы хотите?
– Я не возражал бы против того, чтоб собрать пару крысс-пауков – за последний месяц я израсходовал всех своих. Но я уверен, что «Слиш» поработают на славу. Мне хочется возбудить эпидемию.
– Какую эпидемию?
– Эпидемию среди крысс-пауков. «Слиш» в земных условиях размножаются слишком быстро, если мы предоставим им подходящий организм, так что зараза распространится мгновенно. Я имею в виду просто пору размножения юго-западного крысс-паука. Она начинается через шесть-восемь недель на территории Калифорнии, в месте, некогда называемом Капистрано. Сейчас там уровень радиоактивности в норме. Именно там вы окажетесь к тому времени, совершая путешествие с Миштиго. А я буду ждать вас со своими «Слиш».
– Гм-м… Вы говорили об этом с Лореллом?
– Да. И он считает, что это отличная мысль. Он даже встретится с вами и сделает фотографии. Не так уж много есть возможностей поглазеть на них в естественных условиях их обитания – как они затмевают небо, кружа над своими гнездами, как копошатся среди руин, пожирая диких свиней, разбрасывая по улицам заброшенных городов свои зеленые экскременты довольно занимательно, не правда ли?
– Что-то вроде празднества всех Святых. А что же произойдет с дикими кабанами, если мы полностью уничтожим крысс-пауков?
– Их станет гораздо больше. Но я считаю, что пумы позаботятся о том, чтобы они не стали столь же многочисленными, как кролики в Австралии. В любом случае лучше свиньи, чем крысс-пауки. Не так ли?
– Я не в восторге ни от тех, ни от других, но в данное время, я полагаю, свиньи все-таки лучше. Я думаю, вы сможете побывать там.
– Спасибо. Я был уверен, что вы поможете мне.
Лорелл извиняющимся тоном пригласил присутствующих взглянуть на широкий экран, медленно опустившийся к столу посреди комнаты. Он нажал кнопку на столе и свет в комнате погас.
– Я сейчас намерен показать вам серию карт, – сказал он. – Если мне только удастся засинхронизировать эту штуку. Вот. Все отлично.
На экране появились очертания северной части Африки и большей части Средиземноморья.
– Именно здесь вы хотели бы побывать вначале, не так ли? – спросил он у Миштиго.
– Да, как раз здесь, – ответил веганец, оторвавшись от неслышного для других разговора с Элен, которую он прижал в нише к бюсту Вольтера.
Освещение в комнате совсем погасло, и Миштиго подошел к столу. Он взглянул на карту, затем на присутствующих, не выделяя взглядом кого-нибудь конкретно.
Но некоторые редкие экземпляры по-настоящему молодеют после полного курса – примерно один из сотни тысяч.
Меня поразило то, что именно к нему было благосклонно колесо Фортуны.
Со времен событий на Мадагаскаре прошло более пятидесяти лет, когда Гассана наняли люди Рэдпола в своей вендетте против тэллеритов. Платил Гассану сам Большой К. (да покоится прах его с миром), поручивший наемнику разделаться с Афинской компанией «Недвижимое имущество» Управления по делам Земли. Ему это удалось, причем довольно неплохо. С помощью одного крохотного расщепляющего устройства. Все произошло мгновенно. Некоторые называли после этого Гассана наемным убийцей, и он действительно был последний наемник на Земле.
Кроме того, за исключением Фила, (который не всегда был владельцем шпаги без лезвия и эфеса) Гассан был одним из тех, кто помнил старого Карагиозиса.
Поэтому, выставив вперед свой лишай и задрав подбородок, я сразу же попытался затуманить его сознание. То ли здесь были замешаны какие-то древние инстинкты, в чем я сомневался, то ли он был выше, чем я полагал, что вполне возможно; то ли Гассан просто забыл мое лицо, что также было вероятным, хотя и в очень малой степени. Возможно, он придерживался профессиональной этики или доверился звериному инстинкту (в различной степени он обладал и тем и другим, хотя в большей мере низменным звериным коварством).
Когда же нас представили друг другу, он и бровью не повел.
– Мой телохранитель Гассан, – сказал Дос Сантос, одаривая меня своей липкой улыбкой. Я пожал его руку, которая однажды (можно и так сказать) потрясла мир.
Еще и сейчас это была очень сильная рука.
– Конрад Номикос, – сказал Гассан, скосив взгляд, как будто он читает мое имя с бумажки, зажатой в руке.
Со всеми остальными я был знаком, поэтому, выбрав кресло подальше от Гассана, я почти все время старался держать перед своим лицом бокал, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.
Диана стояла рядом со мной.
– Доброе утро, мистер Номикос.
– Добрый вечер, Диана, – я чуть-чуть опустил свой бокал.
Высокая, стройная, одетая почти во все белое, она стояла рядом с Дос Сантосом, напоминая свечку. Я понимал, что такое впечатление создается главным образом из-за красного парика, который она носила.
Мне несколько раз доводилось видеть, как этот парик задирается в сторону, обнажая часть безобразного и мигрирующего шрама, который она всегда прятала под париком. Я частенько задумывался над происхождением этого шрама. Это бывало в тех случаях, когда я бросал якорь где-нибудь во время своих морских странствований и разглядывал фрагменты созвездий сквозь дыры в облаках, либо когда выкапывал из земли поврежденные временем статуи.
У этой девушки были пурпурные губы – скорее всего, я полагаю, татуировка – и я никогда не видел, чтобы она улыбалась. Мышцы ее челюстей были всегда натянуты, как канаты, так как она почти не разжимала зубов.
Она едва шевелила ртом, когда разговаривала. Было очень трудно определить ее настоящий возраст. Во всяком случае, ей уже несомненно перевалило за тридцать.
Она и Дос составляли весьма интересную пару. Он – смуглый, говорливый, вечно курящий, неспособный спокойно посидеть более двух минут.
Она – выше него на добрые десять сантиметров, и во всем остальном – полная противоположность. Мне и сейчас неведома история ее жизни. Полагаю, что никогда она не станет известной до конца.
Диана подошла поближе и встала рядом с моим креслом, пока Лорелл представлял Коурта Сантосу.
– Вы! – процедила она.
– Да, я.
– Будете проводником во время поездки?
– Об этом известно всем, кроме меня, – бросил я. – Уверен, что в этом вопросе вы могли бы довольно легко поделиться со мной частичкой своей осведомленности.
– Ничего не знаю ни по какому вопросу.
– Вы говорите точно так же, как Фил.
– И мысли такой не было.
– И тем не менее это так. Почему же?
– Что «почему»?
– Почему вы и Дос здесь сегодня вечером?
Он немного просунула язык между зубами, затем сделала движение, будто собирается выдавить из него сок или сдержать пытавшееся сорваться с губ слово. Затем она посмотрела на Доса, но тот был слишком далеко, чтобы услышать сказанное, да и смотрел он в другую сторону. Дос был занят тем, что наливал Миштиго настоящую коку из графина, стоявшего на изысканно выгнутом подносе.
Находка формулы кока-колы была главной археологической сенсацией века, как утверждали веганцы. Она была утрачена в течение Трех Дней и вновь открыта где-то через добрый десяток лет. Имелось большое количество напитков, сходных по составу, но ни один из них не воздействовал на метаболизм веганцев так, как настоящая кока-кола.
Другой «важнейший вклад Земли в Галактическую культуру» – так называл ее один из современных историков. Первым вкладом, разумеется, были в высшей степени изысканные социальные проблемы такого рода, что возникновения их потерявшие терпение философы на Веге ждали в течение многих поколений.
– Пока не знаю, – сказала она, снова глядя на меня. – Спросите у Доса.
– Обязательно.
И я спросил. Хотя позже. И не был разочарован. Возможно, потому что ничего особенного не ожидал.
Но пока что я все еще сидел, изо всех сил пытаясь что-либо подслушать. И тут мне припомнилось, что когда-то, давным-давно один сморщенный старичок заметил, что мне свойственно телепатическое исполнение желаний.
Вкратце его гипотеза звучала так:
– Мне хочется узнать о том, что же где-то происходит. Я располагаю почти достаточной информацией, чтобы угадать. Следовательно, я догадываюсь. Только догадки эти приходят ко мне так, будто я увидел или услышал все это посредством глаз и ушей…
Это не настоящая телепатия, как я полагаю, потому что догадки оказываются иногда неверными. И все же, несмотря на это, у меня было ощущение, что телепатия здесь все же присутствует.
Старик мог мне многое рассказать, но он не знал истинных причин.
И вот я стою посредине комнаты и смотрю на Миштиго.
Я – Дос Сантос.
И я говорю:
– Отправится вместе со мной. И не забывайте, что он пойдет не как посланник Рэдпола, а просто как частное лицо.
– Я не выпрашиваю у вас покровительства, – произнес веганец. – Однако я весьма вам благодарен. Я приму ваше предложение, чтобы избежать смерти от рук ваших соотечественников, – произнеся эти слова, он улыбнулся, если только они захотят этого во время путешествия, в чем я, однако, весьма сомневаюсь. И все же я был бы глупцом, если бы отказался от защиты.
– Очень разумно с вашей стороны, – сказал Дос, слегка поклонившись.
– Разумеется, – сказал Коурт. – А теперь скажите мне, – он кивнул в сторону Элен, которая только-только закончила спор с Джорджем и теперь гордо отошла от него. – Кто это?
– Элен Эммит, жена Джорджа Эммита, руководителя Министерства охраны дикой природы.
– Какова ее цена?
– Мне неизвестно, какую последнюю плату она назначила.
– Какова была предпоследняя?
– Такой никогда не было.
– Все на Земле имеет какую-нибудь цену.
– В данном случае, я полагаю, вам придется самому это выяснить.
– Непременно, – кивнул он.
Женщины Земли всегда обладали какой-то странной привлекательностью для обитателей Веги. Какой-то веганец сказал мне однажды, что они заставляют его ощущать себя в какой-то связи с другими животными.
Весьма интересная мысль, ибо такую же точно идею высказала в отношении веганцев одна девушка для развлечений на одном из модных курортов. У нее тоже каждый раз возникало ощущение, что она является другом животных. Мне кажется, что эти характерные выводы веганцев щекочут нервы и возбуждают обоих партнеров.
– Между прочим, – сказал Дос, – вы в конце концов перестали избивать свою жену?
– Какую именно? – спросил Миштиго.
Все расплылось и я снова очутился в своем кресле…
– Что вы думаете об этом? – спросил меня Джордж.
Я пристально посмотрел на него. Всего секунду назад его здесь не было. Он неожиданно подошел ко мне и пристроился на широком подлокотнике моего кресла.
– Повторите, пожалуйста, я что-то задремал.
– Я сказал, что мы должны уничтожить всех крысс-пауков. Что вы думаете об этом?
– Как мы это сделаем?
Он стал смеяться. Я подождал, пока этот смех прекратится.
– Я вывел новую породу… Это на самом деле грациозно и грандиозно!
Эта порода называется «Слиш».
– А что это такое? – поинтересовался я.
– «Слиш» – это паразит с планеты Бэкаба, – пояснил он, наклонившись ко мне. – Нечто вроде крупного клеща. Мои красавцы имеют в длину почти сантиметр. Они надежно зарываются в плоть и выпускают в высшей степени ядовитые вещества в качестве отходов своей жизнедеятельности.
– Смертельные?
– Мои – да.
– Вы не могли бы мне лично одолжить один экземпляр? – спросил я у него.
– Зачем?
– Мне хотелось бы подбросить его кое-кому за шиворот. Вернее, мне пригодилось бы парочка дюжин. У меня ведь уйма друзей…
– Моя порода не действует на друзей. А только на крысс-пауков. На людях они просто-напросто подохнут, – Джордж явно получал удовольствие, говоря об этих тварях. – Их организм должен иметь в качестве основы скорее медь, чем железо, – пояснил он, заметив мой недоуменный взгляд. – А крысс-пауки как раз принадлежат к таким созданиям. Именно поэтому мне надо было отправиться в это путешествие вместе с вами.
– Вы хотите, чтобы я отыскал для вас крысс-паука и держал его, пока вы не прицепите к нему своих «Слиш»? Именно этого вы хотите?
– Я не возражал бы против того, чтоб собрать пару крысс-пауков – за последний месяц я израсходовал всех своих. Но я уверен, что «Слиш» поработают на славу. Мне хочется возбудить эпидемию.
– Какую эпидемию?
– Эпидемию среди крысс-пауков. «Слиш» в земных условиях размножаются слишком быстро, если мы предоставим им подходящий организм, так что зараза распространится мгновенно. Я имею в виду просто пору размножения юго-западного крысс-паука. Она начинается через шесть-восемь недель на территории Калифорнии, в месте, некогда называемом Капистрано. Сейчас там уровень радиоактивности в норме. Именно там вы окажетесь к тому времени, совершая путешествие с Миштиго. А я буду ждать вас со своими «Слиш».
– Гм-м… Вы говорили об этом с Лореллом?
– Да. И он считает, что это отличная мысль. Он даже встретится с вами и сделает фотографии. Не так уж много есть возможностей поглазеть на них в естественных условиях их обитания – как они затмевают небо, кружа над своими гнездами, как копошатся среди руин, пожирая диких свиней, разбрасывая по улицам заброшенных городов свои зеленые экскременты довольно занимательно, не правда ли?
– Что-то вроде празднества всех Святых. А что же произойдет с дикими кабанами, если мы полностью уничтожим крысс-пауков?
– Их станет гораздо больше. Но я считаю, что пумы позаботятся о том, чтобы они не стали столь же многочисленными, как кролики в Австралии. В любом случае лучше свиньи, чем крысс-пауки. Не так ли?
– Я не в восторге ни от тех, ни от других, но в данное время, я полагаю, свиньи все-таки лучше. Я думаю, вы сможете побывать там.
– Спасибо. Я был уверен, что вы поможете мне.
Лорелл извиняющимся тоном пригласил присутствующих взглянуть на широкий экран, медленно опустившийся к столу посреди комнаты. Он нажал кнопку на столе и свет в комнате погас.
– Я сейчас намерен показать вам серию карт, – сказал он. – Если мне только удастся засинхронизировать эту штуку. Вот. Все отлично.
На экране появились очертания северной части Африки и большей части Средиземноморья.
– Именно здесь вы хотели бы побывать вначале, не так ли? – спросил он у Миштиго.
– Да, как раз здесь, – ответил веганец, оторвавшись от неслышного для других разговора с Элен, которую он прижал в нише к бюсту Вольтера.
Освещение в комнате совсем погасло, и Миштиго подошел к столу. Он взглянул на карту, затем на присутствующих, не выделяя взглядом кого-нибудь конкретно.