Желязны Роджер. Пробуждение Румоко

   - Спасибо, - сказал я парню, вручившему мне синий купальный халат.
   Он кивнул. Я набросил халат на плечи, просунул руки в рукава, подпоясался и опустил ноги на пол.
   - Ну, чего вы хотите?
   - На кого работаешь? - спросил человек с пистолетом.
   - На "Румоко".
   Не опуская пистолета, он легонько врезал мне левой и сказал:
   - Не пойдет.
   - Не возьму в толк, что вам от меня нужно. Может, позволите закурить?
   - Ладно... Э, погоди! Вот, бери мою. А то кто знает, что там у тебя в пачке.
   Я взял "Винстон", хотя предпочитаю ментоловые. Прикурил, затянулся, выдохнул дым.
   - Все-таки, я вас не понимаю. Растолкуйте, что именно вы хотите узнать. Может быть, я вам помогу. Мне ни к чему лишние неприятности.
   Мои слова, похоже, слегка успокоили "гостей". Оба глубоко вздохнули. Парень, который задавал вопросы, ростом был примерно пять футов восемь дюймов, второй - дюйма на два ниже. Тот, что повыше, весил фунтов двести - кряжистый детина.
   - 11
   Они уселись на стулья возле койки. Ствол пистолета смотрел мне в грудь.
   - Успокойся, Швейцер, - сказал тот, что повыше. - Неприятности нам тоже ни к чему.
   - Вот и хорошо. Спрашивайте, а я буду отвечать без утайки, лживо пообещал я. - Начинайте.
   - Сегодня ты отремонтировал Джей-9.
   - Ну, об этом, наверное, уже всем известно.
   - Зачем ты это сделал?
   - А как же иначе? Ведь на моих глазах погибали два человека. А я знал, как им помочь.
   - Любопытно, где ты этому научился.
   - Господи! Что тут странного, я же инженер-электрик.
   Здоровяк посмотрел на своего товарища. Тот кивнул.
   - В таком случае, почему ты просил Эсквита молчать?
   - Потому что я нарушил инструкцию, когда полез в аппаратуру. Мне запрещено к ней прикасаться.
   Тот, что пониже, снова кивнул. У обоих "гостей" были очень черные ухоженные волосы и хорошо развитые бицепсы, натягивавшие ткань рубашек.
   - Посмотришь на тебя - ни дать ни взять добропорядочный обыватель, - сказал тот, что повыше. - Окончил колледж, получил профессию, какую хотел, не женился, нанялся на этот корабль. Возможно, все так и есть, и в таком случае мы ищем не там, где нужно. И все-таки ты подозрителен. Отремонтировал очень сложную аппаратуру, не имея к ней допуска...
   Я кивнул.
   - Зачем? - спросил он.
   - Из-за глупого предрассудка. Не могу, знаете ли, равнодушно смотреть, как гибнут люди.
   Надеясь сбить их с толку, я спросил:
   - А вы на кого работаете? На какую-нибудь разведку?
   Тот, что пониже, улыбнулся. Тот, что повыше, сказал:
   - Мы не можем тебе ответить. Думаю, ты понимаешь, почему. Советую не тянуть время. Нас интересует только одно: почему ты пытался утаить, что сорвал явную диверсию?
   - Я же сказал: от меня зависела жизнь людей.
   - Ты лжешь. Чтобы добропорядочный обыватель, да нарушил инструкцию? Не поверю.
   - У меня не было выбора.
   - Боюсь, нам придется перейти к иной форме допроса.
   Всякий раз, когда я думаю о том, стоило ли мне рождаться на свет, и пытаюсь заново осмыслить уроки, которые дала мне жизнь, из пучин моей памяти вырываются пузыри воспоминаний. Они живут не дольше обычных, но за миг своего существования успевают окраситься всеми цветами радуги и надолго запечатлеваются в чувствах.
   Пузыри...
   Один из них - в Карибском море. Называется он Новый Эдем. Это огромная светящаяся сфера, настолько идеальной формы, что сам Евклид восхитился бы, увидев ее. От сферы в разные стороны, словно фонари на улицах ночного города, убегают цепочки огней. Вокруг - мосты, перекинутые через глубокие каньоны, туннели, пробитые в скалах; возле сферы роятся водолазы в блестящих и красочных скафандрах; по дну океана, словно танки, движутся моремобили; над ними висят или проплывают самые разнообразные минисубмарины.
   - 12
   Я отдыхал там недели две, и хотя обнаружил у себя легкую клаустрофобию, о которой доселе не подозревал (очевидно, тут виноваты неисчислимые тонны воды над головой, о которых совершенно невозможно забыть), я вынужден признать, что этот отпуск был самым приятным в моей жизни. Люди, населяющие подводное царство, совершенно непохожи на своих собратьев, обитающих на суше. Они гораздо эгоистичнее и независимее, но зато и чувство локтя развито у них в большей степени. Мне они напоминали первопроходцев и покорителей Дикого Запада, и немудрено ведь они добровольно взялись выполнять программы снижения плотности населения и освоения ресурсов океана. И в гостеприимстве им не откажешь - несмотря на загруженность работой, они принимают туристов. Например, они приняли меня.
   Я плавал на субмаринах и просто в водолазном костюме, осматривал шахты, сады, жилые и административные корпуса. Я навсегда запомнил красоту Нового Эдема, запомнил его отважных жителей, запомнил, как нависает море над головой (наверное, так насекомое видит небо фасеточными глазами. Или нет: так может выглядеть глаз гигантского насекомого, глядящего на тебя сверху. Да, второе сравнение - более точное). Похоже, море, окружающее тебя со всех сторон, воздействует на психику, пробуждая мятежный дух. Подчас я ловил себя на этом.
   Новый Эдем - это не совсем "рай под стеклом", и он определенно не для меня. Но всякий раз, когда я думаю о том, стоило ли мне рождаться на свет, и пытаюсь заново осмыслить уроки, которые дала мне жизнь, - он всплывает из глубин моего подсознания, играя всеми красками радуги, и тотчас исчезает, оставляя сумятицу чувств.
   Зная, что через секунду пузырь лопнет, я затянулся и раздавил окурок в пепельнице.
   Каково быть единственным человеком на свете, которого в действительности не существует? Это вопрос непростой. Трудно обобщать, располагая опытом только одной жизни - твоей собственной. Правда, моя жизнь оказалась весьма необычной, я бы сказал - уникальной.
   Когда-то я программировал компьютеры. С них-то все и началось. Однажды я узнал нечто весьма необычное. И тревожное. Я узнал, что скоро весь мир окажется "под колпаком". Каким образом это случится? О, это дело тонкое! Сейчас на каждого человека заведено "электронное досье". В нем содержатся сведения о его рождении, образовании, семейном положении, путешествиях, переменах места жительства и тому подобном. Регистрируется каждый его шаг от рождения и до смерти. Хранятся эти "досье" в так называемом Центральном банке данных, появление которого вызвало большие перемены в жизни общества. И не все они (в этом я сейчас абсолютно уверен) были к лучшему.
   Одним из весельчаков, создававших эту систему, был я. Признаюсь, пока все шло хорошо, я не очень-то задумывался о последствиях. А когда хватился, было уже поздно что-либо менять.
   Проект, в разработке которого я участвовал, предусматривал объединение всех уже существующих банков данных. Это обеспечивало доступ из любого уголка планеты к любой информации - надо было только набрать на клавиатуре компьютера код, соответствующий данному уровню секретности.
   Я никогда не стремился служить абсолютному добру или абсолютному злу. Но в тот раз мне казалось, я близок к первому. Проект сулил великолепные результаты. Я считал, что в нашем чудесном, электрифицированном fin de siecle такая система просто необходима.
   - 13
   Только представьте себе: где бы вы ни были, у вас есть доступ к любой книге, или фильму, или научной лекции, или к любым статистическим сведениям.
   Кстати, о статистике. Ее вы теперь не сможете обмануть, потому что ваше "досье" будет открыто для всех заинтересованных лиц. Любое коммерческое или правительственное учреждение сможет навести справки о состоянии вашего имущества, банковском счете и обо всех ваших тратах; следователь, подозревающий вас в том или ином нарушении закона, без труда выяснит, где и с кем вы находились в момент преступления, проследив за вашими платежами и перемещением в наемном транспорте. Вся ваша жизнь будет развернута перед ним, как схема нервной системы в институтском кабинете неврологии.
   Признаюсь, поначалу эти перспективы вдохновили меня. Во-первых, система обещала положить конец преступлениям. Лишь безумец, рассуждал я, отважится нарушить закон, зная, что у него нет ни единого шанса уйти от наказания. Но и безумца можно вовремя остановить, если в его "электронном досье" содержится необходимая медицинская информация.
   Кстати, о медицине. Теперь малейшее изменение в состоянии вашего здоровья не ускользнет от внимания врачей. Подумайте о всех тех болезнях, которые поддаются лечению только в самом начале. Подумайте о продлении срока вашей жизни!
   Подумайте о мировой экономике. Какой прогресс ожидает ее, если будет известно, где находится и для чего служит каждый десятицентовик!
   Подумайте о решении проблемы транспорта. Вообразите, что весь транспорт мира - сухопутный, воздушный, морской - действует как единый, прекрасно отлаженный механизм.
   Мне грезился приход золотого века...
   Чушь!
   Мой однокашник, косвенно связанный с мафией и с университетской скамьи пересевший не куда-нибудь, а за стол кабинета в Федеральном налоговом управлении, поднял меня на смех.
   - Ты всерьез думаешь, что можно регистрировать все банковские вклады и следить за всеми сделками?
   - Всерьез.
   - Между прочим, швейцарские банки никого не допускают к своей документации. А если такое и случится, найдутся другие надежные хранилища. Не забывай о существовании матрасов и ям на задних дворах. Никому не под силу сосчитать, сколько денег ходит по свету.
   Прочитав несколько научных статей на эту тему, я понял, что мой приятель был прав. В своей деятельности, касающейся экономики, мы опирались, в основном, на приблизительные, усредненные цифры, причем далеко не всегда статистики могли обеспечить нас необходимыми данными. Например, им не удалось выяснить, сколько в мире незарегистрированных судов. Статистика не в состоянии учитывать то, о чем у нее нет сведений. Следовательно, имея неучтенные деньги, вы можете построить неучтенный корабль и жить на нем. На земле много морей, и вряд ли контроль за транспортом будет таким совершенным, как мне казалось вначале.
   А медицина? Врачи - тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
   Например, лень. Вряд ли каждый из них будет добросовестно вести историю болезни каждого из своих пациентов - особенно, если пациент предпочтет платить за лекарство наличными, не требуя рецепта.
   Выходит, я упустил из виду человеческий фактор? Пожалуй. Все люди делятся на тех, кому есть что скрывать, тех, кому просто не нравится, если о них знают слишком многое, и тех, кому скрывать нечего. А
   - 14
   "система", похоже, рассчитана только на последних. Это значит, она будет далеко не идеальна.
   Да и ее создание, по-видимому, встретит некоторые трудности. Вполне можно ожидать недовольства и даже открытого противодействия, причем на самом высоком уровне...
   Но открытого противодействия нам почти не оказывали, и работа над проектом шла полным ходом. Когда я разработал систему связи между метеостанциями, метеоспутниками и Центральным банком данных, меня назначили старшим программистом.
   К тому времени я узнал достаточно, чтобы к моим опасениям добавились новые. Неожиданно я обнаружил, что работа уже не приносит мне удовлетворения. Это открытие побудило меня как следует задуматься о последствиях нашей деятельности.
   Никто не запрещал мне брать работу на дом. Похоже, никто не заподозрил, что дело тут не в самоотверженности, а в желании узнать о проекте все, что только можно. Неправильно расценив мои действия, меня снова повысили в должности.
   Это весьма обрадовало меня, поскольку расширяло доступ к информации. Затем, по разным обстоятельствам (смерть, повышение в должности, увольнение некоторых сотрудников) значительно изменился кадровый состав нашего института. Перед пай-мальчиками открылась зеленая улица, и я за короткий срок значительно продвинулся по служебной лестнице.
   Я стал консультантом у самого Джона Колгэйта.
   Однажды, когда мы были почти у цели, я поделился с ним своими тревогами. Я сказал этому седому человеку с болезненным цветом лица и близорукими глазами, что мы, быть может, создаем чудовище, которое отнимет у людей личную жизнь.
   Он долго смотрел на меня, поглаживая пальцами розовое пресс-папье из коралла, и, наконец, признал:
   - Возможно, ты прав. Что ты намерен предпринять?
   Я пожал плечами.
   - Не знаю. Я просто хотел сказать, что не уверен в необходимости нашей работы.
   Вздохнув, он повернулся вместе с вращающимся креслом и уставился в окно.
   Вскоре мне показалось, что он уснул. Он любил вздремнуть после ланча. Но он вдруг заговорил:
   - Уж не думаешь ли ты, что я не выслушивал эти доводы по меньшей мере тысячу раз?
   - Я это допускал. И меня всегда интересовало, как вы их разбиваете.
   - Никак, - буркнул он. - Я чувствовал, так будет лучше. Пускаться в дискуссию - себе дороже. Может быть, я неправ, но рано или поздно не мы, так другие разработали бы способы регистрации всех значительных характеристик такого сложного общества, как наше. Если ты видишь другой выход, более приемлемый, - скажи.
   Я промолчал. Закурив сигарету, я ждал, когда он снова заговорит. Он заговорил:
   - Ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы уйти в тень?
   - Что вы имеете в виду?
   - Уволиться. Бросить эту работу.
   - Не уверен, что правильно понял...
   - Дело в том, что сведения о разработчиках "системы" поступят в нее в самую последнюю очередь.
   - 15
   - Почему?
   - Потому что я так хочу. Потому что в один прекрасный день ко мне придет кто-нибудь другой и задаст эти же проклятые вопросы.
   - А до меня вам их задавали?
   - Если и задавали, какое это имеет значение?
   - Если я правильно понял, вы можете уничтожить сведения обо мне, прежде чем они поступят в Центральный?
   - Да.
   - Но без данных об образовании и трудовом стаже я не смогу устроиться на работу.
   - Это твоя личная проблема.
   - А что я куплю без кредитной карточки?
   - Думаю, у тебя найдутся наличные.
   - Все мои деньги в банке.
   Он повернулся ко мне и спросил с ухмылкой:
   - В самом деле?
   - Ну... не все, - признал я.
   - Ну так как?
   Пока он раскуривал трубку, я молчал, глядя сквозь клубы дыма на его белые-пребелые бакенбарды. Интересно, всерьез он это предлагает? Или издевается?
   Словно в ответ на мои мысли, он встал, подошел к бюро и выдвинул ящик. Порывшись в нем, вернулся со стопкой перфокарт размерами с колоду для покера.
   - Твои. - Он бросил перфокарты на стол. - На будущей неделе все мы войдем в "систему". - Пустив колечко дыма, он уселся.
   - Возьми их с собой и положи под подушку, - продолжал он. - Поспи на них. Реши, как с ними быть.
   - Не понимаю.
   - Я их тебе отдаю.
   - А если я их разорву? Что вы сделаете?
   - Ничего.
   - Почему?
   - Потому что мне все равно.
   - Неправда. Вы - мой начальник. "Система" - ваше детище.
   Он пожал плечами.
   - Сами-то вы верите, что "система" так уж необходима?
   Опустив глаза, он глубоко затянулся и ответил:
   - Сейчас я не так уверен в этом, как прежде.
   - Я вычеркну себя из общества, если поступлю, как вы советуете.
   - Это твоя личная проблема.
   Немного поразмыслив, я сказал:
   - Давайте карты.
   Он придвинул их ко мне.
   Я спрятал их во внутренний карман пиджака.
   - Как ты теперь поступишь?
   - Как вы и предложили. Положу под подушку. Буду спать не них.
   - Если не решишься, позаботься, чтобы ко вторнику они были у меня.
   - Разумеется.
   Он улыбнулся и кивнул, прощаясь.
   Я принес перфокарты домой. Но спать не лег.
   Спать я не мог и не хотел. Какое там спать - я думал! Думал целую вечность, во всяком случае - всю ночь напролет. Расхаживал по комнате и курил. Шуточное ли дело - жить вне "системы"? Можно ли вообще существовать, если сам факт твоего существования нигде не зарегистрирован?
   - 16
   Часам к четырем утра я пришел к выводу, что вопрос можно поставить по другому: что бы я ни натворил, как об этом узнает "система"?
   После этого я уселся за стол и тщательно разработал кое-какие планы. Утром, разорвав каждую перфокарту пополам, я сжег их и перемешал пепел.
   - Садись, - велел тот, что повыше, указывая на стул.
   Я сел.
   Они обошли вокруг меня и встали позади.
   Я задержал дыхание и попытался расслабиться.
   Прошло чуть больше минуты. Затем:
   - Расскажи нам все как есть.
   - Я устроился сюда через бюро по найму, - начал я. - Работа мне подошла. Я приступил к своим обязанностям и повстречал вас. Вот и все.
   - До нас доходили слухи - и мы склонны им верить - что правительство, исходя из соображений безопасности, иногда создает в Центральном фиктивную личность. Затем под этим прикрытием начинает действовать агент. Наводить о нем справки бессмысленно - в его "досье" предусмотрено все.
   Я промолчал.
   - Такое возможно? - спросил он.
   - Да, - ответил я. - Слухи действительно ходят. А как там на самом деле, я не знаю.
   - Ты не признаешь себя таким агентом?
   - Нет.
   Они пошептались, затем я услышал щелчок замка металлического чемоданчика.
   - Ты лжешь.
   - Нет, не лгу! Я, может быть, двух человек спас от смерти, а вы оскорбляете! Что я такого сделал?
   - Мистер Швейцер, вопросы задаем мы.
   - Ну, как хотите. Просто мне непонятно. Может быть, если вы скажете...
   - Закатай рукав. Все равно какой.
   - Это еще зачем?
   - Затем, что я приказываю.
   - Что вы хотите сделать?
   - Укол.
   - Вы что, из медико-санитарной службы?
   - Откуда мы - тебя не касается.
   - В таком случае, я отказываюсь. Когда вас сцапает полиция, не знаю уж, по каким причинам... Так вот, когда вас сцапает полиция, я позабочусь, чтобы у вас были неприятности и с Медицинской ассоциацией.
   - Пожалуйста, закатай рукав.
   - Протестую! - Я закатал рукав. - Если вы решили меня убить, знайте - ваша игра окончена. Убийство - дело нешуточное. Если же вы меня не убьете, я вам этого так не оставлю. Рано или поздно я до вас доберусь, и тогда...
   И тут меня будто оса ужалила в плечо.
   - Что это?
   - Препарат Тэ-Цэ-Шесть. Возможно, ты слышал о нем. Сознание ты не потеряешь, так как нам понадобится твоя способность логически мыслить. Но честно ответишь на все вопросы.
   - 17
   Мое хихиканье они, несомненно, объяснили воздействием сыворотки. Я возобновил дыхательные упражнения по системе йогов, - они не могли нейтрализовать препарат, но повышали тонус. Возможно, именно они дали мне несколько необходимых секунд на концентрацию воли. Помогала и отрешенность, которую я всячески в себе поддерживал.
   О препаратах типа ТЦ-6 я был наслышан. От них восприятие становится буквальным. Остается способность логически рассуждать, но полностью утрачивается способность лгать. Но я надеялся обойти все рогатки, следуя течению. К тому же, в запасе у меня был один хитрый трюк.
   Больше всего я не люблю ТЦ-6 за побочные эффекты, сказывающиеся на сердце.
   Действия укола я не чувствовал. Все было как будто по-прежнему, но я понимал: это иллюзия. Увы, взять подходящий антидот из самой обыкновенной на вид аптечки в тумбочке я не мог.
   - Ты слышишь меня?
   - Да, - услыхал я собственный голос.
   - Как тебя зовут?
   - Альберт Швейцер.
   За моей спиной раздались два коротких вздоха. Парень, который повыше, шикнул на приятеля, хотевшего что-то спросить.
   - Чем ты занимаешься?
   - Ремонтом оборудования.
   - Чем еще?
   - Многим. Я не понимаю...
   - Ты работаешь на правительство? На правительство какой-нибудь страны?
   - Я плачу налоги, а следовательно, работаю на правительство. Да.
   - Я имел в виду не то. Ты - секретный агент?
   - Нет.
   - Агент, но не секретный?
   - Нет.
   - Кто же ты?
   - Инженер. Обслуживаю технику.
   - А еще кто?
   - Я не...
   - Кто еще? На кого еще ты работаешь, кроме руководителей
   "Проекта"?
   - На себя.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Моя деятельность направлена на поддержание моего экономического и физиологического благополучия.
   - Я спрашивал о других твоих хозяевах. Они существуют?
   - Нет.
   - Похоже, он чист, - услышал я голос второго.
   - Возможно, - буркнул первый и снова обратился ко мне. - Как бы ты поступил, если бы в будущем встретил меня где-нибудь и узнал?
   - Отдал бы в руки правосудия.
   - А если бы это не удалось?
   - Тогда я бы постарался причинить вам серьезные телесные повреждения. Возможно, я даже убил бы вас, если бы мог выдать убийство за несчастный случай при самообороне.
   - Почему?
   - Потому что я заинтересован в сохранении моего здоровья. Поскольку сейчас вы наносите ему ущерб, есть возможность, что в будущем вы предпримете новую попытку. Я не намерен этого допустить.
   - 18
   - Я сомневаюсь, что это повторится.
   - Ваши сомнения для меня ничего не значат.
   - Ты совсем недавно спас двух человек, а теперь хладнокровно рассуждаешь об убийстве.
   Я промолчал.
   - Отвечай!
   - Вы не задали вопроса.
   - Может, он невосприимчив к "психотропам"? - спросил второй.
   - Мне о таком слышать не приходилось. А тебе? - последняя фраза адресовалась мне.
   - Не понял вопроса.
   - Этот препарат не лишил тебя способности ориентироваться во всех трех сферах. Ты знаешь кто ты, где ты и когда. Тем не менее, препарат подавляет твою волю, и ты не можешь не отвечать на мои вопросы. Человеку, который часто подвергается инъекциям "сыворотки правды" иногда удается преодолеть ее воздействие, мысленно перефразируя вопросы и отвечая на них правдиво, но буквально. Скажи, ты это делаешь?
   - Ты уверен, что правильно задаешь вопросы - вмешался второй.
   - Ладно, спроси ты.
   - Тебе приходилось употреблять наркотики? - обратился он ко мне.
   - Да.
   - Какие?
   - Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь...
   - "Сыворотку правды", - подсказал второй. - Средства, развязывающие язык. Тебе когда-нибудь приходилось их употреблять?
   - Да.
   - Где?
   - В Северо-Западном университете.
   - Почему?
   - Я добровольно участвовал в серии экспериментов.
   - На какую тему?
   - Воздействие наркотических препаратов на сознание.
   - Мысленные оговорки, - сказал второй приятелю. - Думаю, он натренирован. Хотя это совсем нелегко.
   - Ты способен побороть "сыворотку правды"? - спросил первый.
   - Я не понимаю.
   - Ты способен лгать? Сейчас?
   - Нет.
   - Опять ошибочный вопрос, - заметил тот, что пониже. - Он не лжет. В буквальном смысле все его ответы правдивы.
   - Как же нам добиться от него толку?
   - Понятия не имею.
   Они снова обрушили на меня град вопросов и в конце концов зашли в тупик.
   - Он меня допек! - пожаловался тот, что пониже. - Так мы его и за неделю не расколем.
   - А стоит ли?
   - Нет. Все его ответы - на пленке. Теперь дело за компьютером.
   Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь.
   За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть.
   - В этой каюте "жучки".
   - 19
   - Что? Что ты сказал?
   - По-моему, корабельная охрана следит за всеми техниками, - заявил я.
   - Где эти "жучки"?
   - Не знаю.
   - Надо найти, - сказал тот, что повыше.
   - А какой смысл? - прошептал тот, что пониже, и я его зауважал, поскольку подслушивающие устройства не всегда улавливают шепот. - Они здесь установлены задолго до нашего прихода. Если, конечно, установлены.
   - Может, от нас ждут, что мы сами повесимся? - проворчал его приятель. Тем не менее, он принялся обшаривать взглядом каюту.
   Не встретив возражений, я встал, дотащился до койки и рухнул ничком.
   Моя правая рука как будто случайно скользнула под подушку. И нащупала пистолет.
   Вытаскивая его, я опустил рычажок предохранителя. Затем я уселся на кровати, направив пистолет на "гостей".
   - Вот так-то, олухи. Теперь я буду спрашивать, а вы - отвечать.
   Тот, что повыше, потянулся к поясу, и я выстрелил ему в плечо.
   - Следующий? - Я сорвал глушитель, сделавший свое дело, и заменил его подушкой.
   Тот, что пониже, поднял руки и посмотрел на напарника.
   - Назад, - велел я ему.
   Он кивнул и отошел назад.
   - Сядьте, - приказал я обоим.
   Они сели.
   Я обошел их и встал сзади. Забрал у них оружие.
   - Дай руку, - приказал я тому, что повыше. Пуля прошла навылет. Я продезинфицировал и перевязал рану. Потом сорвал с "гостей" платки и внимательно рассмотрел лица, оказавшиеся совершенно незнакомыми.
   - Ну, ладно, - заговорил я. - Что вас сюда привело? Почему вы спрашивали о том, о чем вы спрашивали?
   В ответ - молчание.
   - У меня меньше времени, чем было у вас. Поэтому я вынужден привязать вас к стульям. Признаюсь, я не расположен валять дурака, а потому не буду накачивать вас наркотиками.
   Достав из аптечки катушку лейкопластыря, я надежно привязал пленников к стульям. Потом закрыл дверь на цепочку.
   - На этом корабле переборки кают звуконепроницаемы, - заметил я, пряча пистолет. - А насчет "жучков" я соврал. В общем, захочется покричать - не стесняйтесь. Но лучше воздержитесь, потому что каждый вопль будет вам стоить сломанного пальца. Так кто вы такие?
   - Я - техник, обслуживаю "челнок", - ответил тот, что пониже. Мой друг - пилот.
   За это признание он получил от напарника злобный взгляд.
   - Ладно, - кивнул я. - Раньше я вас здесь не встречал, так что поверю. А теперь хорошенько подумайте, прежде чем ответить на следующий вопрос: кто ваш настоящий хозяин?