Желязны Роджер. Проект 'Румоко'

   Головы повернулись ко мне.
   - Вы подвергли меня насилию, дабы получить несколько ответов, - продолжал я. - Ну, ладно. Думаю, я верну вам этот долг. Но я буду поосновательнее. Просто я стану пытать вас до тех пор, пока вы не заговорите.
   - Не делайте этого, - посоветовал мне высокий. - Этим вы увеличите ваш индекс склонности к насилию.
   - Поглядим, - усмехнулся я.
   Как вы сумеете оставаться несуществующим, пока длится ваше существование? Я же нашел это очень легким. Ведь я был в проекте с самого начала и у меня был широкий выбор возможностей.
   После того, как я порвал перфокарты со своими данными, я вернулся на работу как обычно. И занялся я тем, что начал искать точку ввода данных. Это было последним из того, что я сделал на работе.
   Эта точка была на севере, в Туле, на метеорологической станции.
   Здесь работал старикан, большой любитель рома. Я все еще помню тот день, когда мое судно "Протеус" бросило якорь в его бухте, и я зашел к нему и пожаловался на бурное море.
   - Я дам тебе приют, - согласился он.
   - Компьютер не советует выходить в море.
   - Ладно.
   Он накормил меня, и мы говорили о морях и о погоде. У меня нашелся ящик вина, и я вытащил его.
   - По-моему, здесь вполне достаточно автоматики, - заметил я.
   - Верно.
   - Тогда почему вас здесь держат?
   Он засмеялся и сказал:
   - Мой дядя был сенатором. Мне понадобилось место. Он меня и устроил. Поглядим на корабль?
   Так мы и сделали.
   Он был приличных размеров и с мощными машинами.
   - Это все из-за пари, - объяснил я. - Хочу попасть за Полярный круг.
   - Глупости.
   - Знаю, что пари я выиграю.
   - Возможно, - согласился он. - Когда-то я был вроде тебя - всегда был готов сорваться с места. - Его просоленная борода раскололась в усмешке. - У тебя что-то стряслось?
   - Верно, - сказал я и предложил выпить, потому что он подкинул мне мысль о Еве.
   Он выпил, и я небрежно бросил:
   - Хотя это ей не нравится.
   Думаю, это было именно то, что он хотел услышать.
   - Уже месяца четыре, как мы расстались. И не из-за религии или политики а из-за вещей куда более серьезных.
   И я принялся врать ему о вымышленной девушке, и он был счастлив, что угадал.
   - Я встретил ее в Нью-Йорке, когда делал то же, что и она - отдыхал.
   Она была высокой блондинкой с короткой стрижкой. Я помог ей найти станцию наземки, вошел с ней в вагон, вышел вместе с ней, пригласил поужинать и был послан к черту.
   Сцена:
   - Мне это не нравится.
   - Мне тоже. Но я проголодался. Так идем.
   - А для чего?
   - Чтобы поболтать. Я совсем один.
   - Не на ту напали.
   - Может быть.
   - Я вас вообще в первый раз вижу.
   - А мне все равно хочется спагетти со стаканчиком вина.
   - От вас трудно отделаться?
   - Нет. Я вообще веду себя спокойно.
   - Ладно, съедим спагетти вместе.
   Так мы и сделали.
   За месяц, что мы были там, мы сходились все ближе и ближе. Выяснилось, что она жила в одном из тех ненормальных маленьких городов-пузырей на дно моря - и это не значило ничего. Возможно, я мог продолжать крутить с ней и дальше. Она была в отпуске, как и я - смотрела Большую Землю. И я не часто бывал в Нью-Йорке.
   Я предложил ей выйти за меня замуж.
   Но она не хотела покидать свой подводный пузырь, а я не хотел отказываться от своих планов на будущее. Я мечтал о большом надводном мире - обо всем. Я зря любил синеглазую бабу с глубины в 500 морских саженей, хотя, возможно, у нас и был шанс как-то договориться. Но я тоже был чертовски независим. Если бы хоть один из нас был нормальным... Но мы не были нормальными, вот в чем беда.
   ЕВА, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛА, Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ И ДЖИМ СЧАСТЛИВЫ.
   - С "кокой"? - спросил я. - Отлично, - и опрокинул стакан, а он выпил двойную.
   - Это мне нравится, мистер Хемингуэй, - заметил он.
   - Ну что ж, грабь меня.
   - Ладно. Можешь залечь вон там.
   - Спасибо.
   Он зевнул, потянулся и ушел.
   Я выждал часа полтора и принялся за дело.
   Его метеорологическая станция имела прямой ввод в центральный компьютер. Я задействовал вход, сделал дело и аккуратно замел следы.
   Закончив, я знал, что все в порядке.
   Я смог скормить Центру через этот канал с расстояния в сотни миль все, что угодно и он все сожрет.
   Будь я проклят, я почти бог.
   ЕВА, ВОЗМОЖНО, МНЕ НАДО БЫ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНАЧЕ. Я НЕ ЗНАЮ.
   Я помог Биллу Меллингсу наутро справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Он был очень порядочным стариком, и я был страшно доволен тем, что его никогда не обеспокоит вопрос, а не сделал ли он чего. И никто его не накажет, потому что, я уверен, никто никогда не сможет меня поймать. А даже если и поймают, то не думаю, чтобы ему грозили неприятности. Ведь в конце-то концов его дядя был сенатором.
   Я был способен стать кем угодно. Я мог полностью сочинить свое прошлое рождение, имя, образование и т. д. - и я мог поставить себя кем угодно в современном мне обществе. Все, что для этого требуется - связаться с Центром через метеорологическую станцию. Достаточно создать запись - и я буду существовать в любом воплощении, которое сочиню.
   НО, ЕВА, Я ХОТЕЛ ТЕБЯ. Я - НУ...
   Я думаю, что правительство время от времени проделывало нечто подобное. Но я уверен, что никто не подозревал о существовании независимого подрядчика.
   Я знал многое из того, что ценилось - и, пожалуй, более чем необходимо относительно детектора лжи и сыворотки правды - я ведь скрывал свое имя. Вы знаете, что детектор лжи ненамного изменился с ХХ века? Были, конечно, способы определения по поту, отпечаткам пальцев и другие - но вещи посложнее испытывались в лабораториях. То главное, на что полагались сейчас - это записи в Системе. Все другое немного стоило в суде. Наркотики - другое дело.
   Мозг с патологией мог сопротивляться и амталу, и пентоталу. Но были и ребята с наркопробой.
   Что такое наркопроба?
   Когда идешь искать работу, то проходишь тест на сообразительность или на способности - инвентаризацию личности. Я уверен, что все прошли через это, и все данные заложены в Центр. В случае необходимости вы можете поднять их. Они открываются в вашей юности и ведутся всю жизнь эти проклятые записи. Вы проходите то, что психологи называют пробой личности. Это значит, что вы считаете глупостями именно то, что именуется глупостями в книгах.
   Итак, вы учитесь давать тот ответ, который они ищут. Вы заучиваете маленькие экономящие время фокусы. Вы чувствуете безопасность, вы знаете, что это игра - и игра сознательная.
   Это нечто подобное.
   Если вы не боитесь и если вам и раньше доводилось пробовать наркотики для этих целей, вы можете сопротивляться.
   Наркопроба есть не что иное, как приобретение опыта сопротивления действию "сыворотки правды".
   - К черту! Я спрашиваю, ты отвечаешь, - сказал я.
   Я решил, что старый испытанный метод допроса лучше: пытки и угрозы пытками.
   И я их использовал.
   Я встал рано утром и приготовил завтрак. Налив стакан апельсинового сока, я встряхнул его за плечо.
   - Что, черт бы тебя...
   - Завтрак, - сказал я. - На, выпей.
   Он выпил, и мы отправились на кухню завтракать.
   - Море выглядит сегодня прилично, - заметил я. - Пожалуй, мне пора в путь.
   Он кивнул, не отрываясь от яичницы:
   - На обратном пути заворачивай ко мне, слышишь?
   - Слышу, - сказал я. - Загляну.
   Мы болтали все утро, угробив три кружки кофе. Выяснилось, что судьбы наши похожи. Когда-то он был медиком, имевшим обширную практику (позже он извлек из меня несколько пуль и не спрашивал, откуда они взялись). Некоторое время он был в отряде первых астронавтов. Позже я узнал, что его жена умерла от рака годов шесть назад. Он тогда бросил практику и больше не женился. Он искал способ покинуть мир, нашел его и воспользовался им.
   Но хотя мы стали близкими друзьями, я так и не рассказал ему о том, что мне нужна его аппаратура, ни о том, как я ее использовал. Это можно было сделать, я был уверен: он один из немногих, кому бы я доверился. С другой стороны, я не хотел делать его сознательным соучастником моих незаконных операций. К чему причинять беспокойства друзьям, делать их морально ответственными за твои дела?
   Так я стал человеком, который не существует. И одновременно получил возможность становиться тем, кем хочу. Все, что мне надо было сделать для этого - написать программу и скормить ее Центру через аппаратуру этой станции. Единственное, в чем я нуждался после этого - в выборе жизненного пути. Это было несколько труднее.
   Я должен был иметь профессию, где мне всегда платили наличными. Кроме того, плата должна была быть достаточно велика, чтобы я мог жить так, как хотел.
   Это значительно суживало возможности, отсекая многие виды легальной деятельности. Я мог обеспечить себя достаточно реальной биографией, выбрать подходящую область деятельности и стать служащим. Но зачем мне это?
   Я сотворил новую личность и ввел ее в Центр. Это было забавным пустячком, фривольным капризом, то, что я сделал тогда. Я жил на борту "Протея", поставленного на якорь в маленькой бухточке островка у побережья Нью-Джерси.
   Я изучал дзю-до. Как, известно, есть три школы: кодокон (японский стиль), будо кваи и система Французской федерации. Последние две очень много заимствовали из правил первой за небольшим исключением: там использовались те же броски, захваты и другие приемы, разве что более грубо. Простой стиль был приспособлен к нуждам людей низкорослой, маленькой расы и больше основывался на скорости, ловкости и отточенности, нежели на физической силе. Две последние системы заимствовали основы техники, хотя это была ухудшенная копия. И это мне подходило: я был большим и неуклюжим. Единственное, что мне мешало - моя расхлябанность. Если вы изучаете кодокон, то вы можете и в восемьдесят лет успешно проводить приемы: дело в том, что там все решает не физическая сила, а техника. Я избрал свой способ: изучил и то, и другое, с одной стороны, действовал погрубее, а с другой - я был уже не так силен, как прежде, в своей юности, поэтому стиль определялся моими возможностями. И это давало возможность поддерживать форму.
   После того, как кончились занятия всей этой физкультурой, я штудировал и слесарное дело. Немало времени отняло изучение способов взлома даже самых простых замков, и я до сих пор полагаю, что наиболее эффективный способ кражи - высадить дверь, сгрести, что подвернется под руку, и бежать со всех ног.
   Нет, я не отвергал путь совершения преступлений. Были люди, которые совершали преступления, и были люди, которые их не совершали.
   Я изучил все подробности того, что, по моему мнению, должно было пригодиться. Я пока, возможно, и не специалист во всем, за исключением своего собственного необычного способа существования, но все же много знаю о всяческих малоизвестных вещах. И у меня было преимущество в моем способе существования - точнее, несуществования.
   Когда наличность моя начала подходить к концу, я решил разыскать Дона Вэлша. Я знал, кто он таков, хотя он обо мне ничего не знал и, надеюсь, никогда не узнает. Так я выбрал себе способ зарабатывать на жизнь.
   С тех пор прошло десять лет, и у меня до сих пор нет оснований жаловаться.
   Как бы то ни было, я посылал открытку Дону каждое Рождество.
   Не знаю, решили ли они, что я вожу их за нос. Они говорили что-то о моем индексе склонности к насилию, а это значило, что у них есть либо мое личное дело, либо доступ к Центру. Это означало, что я удержал равновесие вплоть до кануна "Румоко".
   Будильник был установлен на 5. 45, и я перевел его на восемь. Если уж им так много известно, то наверняка они знают и расписание дежурств.
   Итак, наступил перелом. Целый месяц я провел здесь, держа свою руку на грохочущем пульсе проекта "Румоко". Вот только если они знали, сколько времени у меня действительно оставалось - срок, в который их работа закончится, они могли - возможно, даже должны были, протянуть время и придерживать меня. Мне нельзя было оставлять их в моей каюте на целый день, ну а единственная альтернатива - передать их службе безопасности корабля прежде, чем я вытрясу из них их задание - мне страшно не нравилась, так как я не знал, был ли на борту их сообщник, а то и больше, кем бы они ни были, и не затеяли ли они еще чего-нибудь после того, как их фокус с Джи-9 не прошел, как было задумано. Во всяком случае, что-то должно было быть приурочено к 15 сентября, плановой дате проекта.
   Для того, чтобы заработать вознаграждение, я должен был передать посылку. Но до сих пор ящик был пуст.
   - Джентльмены, - сказал я, и мой голос показался мне чужим, с замедленными рефлексами. Поэтому я постарался делать поменьше движений и говорить медленно и осторожно. - Джентльмены, роли поменялись. И теперь мое время. - Я развернул стул, сел напротив них, положил руку с оружием на кисть другой, а ту - на спинку стула. - Послушайте предисловие относительно моих дальнейших действий, которые я предполагаю в отношении вас.
   - Вы не правительственные агенты, - продолжал я, вглядываясь то в одного, то в другого. - Нет. Вы защищаете чей-то частный интерес. Будь вы агенты, вы, несомненно, должны были убедиться, что я не один. Вы прибегли к крайним мерам, вынужденные допрашивать меня таким манером, так что я догадываюсь, что вы штатские, и толкнуло вас на это что-то отчаянное. Это заставляет меня связать ваши действия со вчерашней попыткой диверсии с аппаратом Джи-9 - да, назовем это диверсией. Вы знаете, что это так, и я знаю, что вы это знаете - после того, как я слазил в него, и ожидаемого результата не получилось. Очевидно, это толкнуло вас на сегодняшние действия. Поэтому я даже не задаю вам вопроса об этом.
   Затем примем во внимание, что я принял сказанное вами за чистую монету - я мог бы вынуть документы из ваших карманов, если они там есть, но ваши имена мне ни к чему. Так что и в карманы к вам я не полезу. В действительности мне нужен ответ только на один вопрос, и это, возможно, не принесет вреда ни вам, ни вашему нанимателю или нанимателям, которые, несомненно, откажутся от вас.
   - Я хочу знать, кого вы представляете, - сказал я. - Зачем? - спросил высокий, и хмурый взгляд его упал на меня. У рта его был рубец, который я раньше не заметил из-за маски.
   - От этого зависит ответ - почему вас послали?
   - И чем это кончится?
   Я пожал плечами:
   - Может быть, личной местью.
   Он покачал головой.
   - Вы тоже на кого-то работаете, - сказал он, - и если это не правительство, то все равно кто-нибудь из тех, кто нам не по душе.
   - То есть, вы признаете, что вы не независимые подрядчики. Если вы не говорите мне, на кого вы работаете, может быть, вы скажете, для чего хотите сорвать проект?
   - Нет.
   - Ладно. Вывод один - вы связаны с каким-то крупным нанимателем, который является противником проекта. Как это звучит? Могу я сделать такое допущение?
   Коротышка засмеялся, и второй оборвал его быстрым свирепым взглядом.
   - Ну, с этим покончено, - сказал я, - перейдем к другому. В моих руках и ваша смерть, и ваше спасение. Я могу даже предположить, что этой каютой заинтересуются ваши друзья, которые вовсе не предполагали просто дурачиться и могут войти на сцену в последнем акте, перед тем, как вам будет крышка. Как это звучит?
   - Прослушивается это место или нет?
   - Конечно, нет, - сказал его напарник, - только держи пасть закрытой.
   - Ну, как это звучит? - повторил я.
   Он снова покачал головой.
   - Альтернатива - рассказ всей истории - о наркотиках, допросах и вообще. Как же это звучит? Или вы хотите дотянуть допрос до пыток?
   Высокий подумал и снова покачал головой.
   - И вы это сделаете? - спросил он меня.
   - Да.
   Казалось, он обдумывает это.
   - Потом я не смогу спасти вас от пыток, как хотел, - заключил я. - Даже если вы и прошли наркопробу, вы знаете, что вас расколют за пару дней, если будут пользоваться наркотиками и всем прочим умело. Так подходящая эта тема для беседы или же поговорим позже? Если вы предпочитаете отложить это, я могу только предположить, что вы спланировали еще кое-что, чтобы сорвать проект...
   - Проклятье, он слишком сообразителен!
   - Скажи ему, чтобы он заткнулся, - посоветовал я другому. - Он отвечает мне настолько быстро, что и пошутить не дает. Так что же вы затеяли? Давайте, выкладывайте, - сказал я, - вы же знаете, что рано или поздно я от вас этого добьюсь.
   - Он прав, - сказал парень со шрамом. Он повернулся ко мне: - Ты чертовски сообразителен. Твой коэффициент интеллектуальности и Личный профиль не показывали ничего такого. Может, тебе денег предложить.
   - Может быть, - сказал я, - но сумма должна быть соответствующей. Назовите сумму и скажите, кто ее предлагает.
   - Сумма четверть миллиона долларов наличными, - сказал он. - Это самое большее, что я могу предложить. Освободи нас и занимайся своими делами... Забудь об этой ночи.
   Я обдумал предложение. Внешне оно выглядело заманчиво. Но я не единожды в год проходил мимо больших куч денег, и мне не нравилось то, что я буду вынужден обмануть частное сыскное агентство Вэлша, третье по величине агентство мира, с которым я желал и дальше сотрудничать в качестве независимого подрядчика.
   - Так кто же несет расходы, как и почему?
   - Я могу выдать тебе половину суммы наличными сегодня ночью, а другую через неделю или десять дней. Ты сам скажешь, как тебе это будет удобнее. Можешь гадать - почему, но не задавать этого вопроса. Это будет одним из того, за что мы заплатим.
   - Ваш хозяин, очевидно, может кучами разбрасывать деньги, - протянул я, глянув на часы и заметив, что было уже шесть пятнадцать. - Нет, я вынужден отвергнуть ваше предложение.
   - Тогда ты - не правительственный чиновник. Любой из них позарился бы на такую сумму.
   - Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше?
   - Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер.
   - Едва ли, - возразил я, - скорее, добрались до конца предисловия. Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам свои извинения, но другого выхода нет.
   - Вы действительно решили применить физическое насилие?
   - Боюсь, что так, - подтвердил я. - И нам не помешают. Поскольку я предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать, сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день.
   Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались.
   Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы вода пока не попадала на голову.
   Затем я вернулся в каюту.
   - Теперь расскажу, что я задумал, - сказал я. - Я измерял температуру воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180 градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы побольше открыть тело. Понял?
   - Понял.
   Я вернулся в душевую и включил воду - одну горячую. Затем снова вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство. А не родственники ли они, подумал я.
   Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо всех сил, глядя то на часы, то на меня.
   - Выключи, черт возьми! - крикнул он.
   - Брат? - спросил я.
   - Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна!
   - Только тогда, когда у тебя будет что сказать.
   - Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь.
   Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться, но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне.
   Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь.
   - Так что ты хотел сказать?
   - Можно мне освободить руку и взять сигарету?
   - Нет, но сигарету получишь.
   - Хотя бы правую. Она затекла.
   Я подумал и согласился, снова взяв пистолет.
   Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и вернул ему.
   - Ладно, - сказал я. - Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим.
   Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся.
   - Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, - начал он, - и думаю, что ты не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое.
   - Я не от правительства.
   - Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект - очень вредная штука. Кто бы ты ни был, - уточнил он, - я надеюсь, что ты знаешь, что являешься его соучастником...
   И он снова посмотрел на часы.
   Шесть двадцать пять.
   Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне показалось, что он не просто желает знать время.
   - Когда взрыв? - спросил я на всякий случай.
   И он внезапно купился на мой блеф.
   - Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его.
   - Когда это случиться? - настаивал я.
   - Очень скоро, - сказал он - но это неважно. Ты опоздал.
   - Не думаю, - возразил я. - Теперь, когда мне это известно, я потороплюсь. Так... Не время спать. Думаю, мне пора выдать тебя.
   - А что, если я предложу тебе большую сумму?
   - Нет. Ты только смутишь меня. И я снова откажусь.
   - Ладно. Только, пожалуйста, принеси брата обратно и позаботься об ожогах.
   Так я и сделал.
   - Вам, парни, придется немного побыть здесь, - сказал я наконец, потушив сигарету у старшего и вновь связывая его. Потом я шагнул к двери.
   - Ты не знаешь, ты действительно не знаешь, - услышал я позади.
   - Не валяй дурака, - бросил я через плечо.
   Я не знал. Я действительно не знал.
   Но мог и догадываться.
   Я несся по коридору, пока не добежал до каюты Кэрол Дейт. И я колотил кулаком в дверь, пока не услышал сдавленные проклятия и просьбу обождать чуток. Затем дверь открылась, и Кэрол, с ночным колпаком на голове, уставилась на меня, жмурясь от света и запахивая огромный халат.
   - Чего тебе?
   - Насчет вчерашнего, - объяснил я. - Пришел поговорить. Можно к тебе?
   - Нет, - возразила она. - Я не привыкла...
   - Диверсия, - бросил я. - Я знаю. И то, о чем мы толковали, еще не кончилось. Пожалуйста...
   - Заходи, - дверь неожиданно распахнулась, и она посторонилась, пропуская меня.
   Я вошел.
   Она закрыла дверь, привалилась к ней и потребовала:
   - Ладно. Выкладывай!
   В каюте слабо мерцал свет. Я явно поднял ее с постели: кровать была вся измята.
   - Видишь ли, в прошлый раз я рассказал тебе не все, - начал я. - Да, это была диверсия: там находилась бомба, и я обезвредил ее. С этим все обошлось. Сегодня же - большой день, день Проекта, и я думаю, что в недалеком будущем нас ждет последняя попытка диверсии. Я знаю: это факт. И думаю, что знаю, в чем заключается диверсия. Поможешь мне? Хочешь, я помогу тебе? Помочь?
   - Сядь, - сказала она.
   - Времени мало.
   - Сядь, пожалуйста. Мне надо одеться.
   - Только поторопись.
   Она шагнула в другую комнату, оставив дверь открытой. Я оказался за косяком. И, думаю, это ее не беспокоило, если она доверяла мне и, похоже, так оно и было: она одевалась.
   - Что за диверсия? - донеслось до меня сквозь шорох платья.
   - Думаю, что, по крайней мере, один из наших атомных зарядов снабжен "ловушкой для дураков", так что эта птичка чирикнет, едва выпорхнув из клетки.
   - Почему?
   - Потому что в моей каюте два человека - оба привязаны к стульям - которые желали побеседовать со мной утром насчет обслуживания Джи-9.
   - Ты считаешь их врагами?
   - Они были грубоваты со мной.
   - А потом?
   - Когда я одолел их, то так же поступил и с ними. Я заставил их говорить.
   - Как?
   - Не твое дело. Но они говорили. Я думаю, надо проверить запалы "Румоко".
   - Я могу забрать их из твоей каюты?
   - Да.
   - Как ты одолел их?
   - Они не знали, что я вооружен.
   - Ясно. И я тоже. Мы возьмем их, не волнуйся. Но ты расскажешь, что ты узнал от них, какие ответы выбил?
   - Отчасти, - сказал я, - и да, и нет, и не под запись. Убери ее, если это место прослушивается. А оно прослушивается?
   Она вышла, кивнула и приложила палец к своим губам.
   - Ну, пойдем и займемся делом, - сказал я, - нам лучше поторопиться: не хочу, чтобы эти парни окончательно сорвали проект.
   - Не смогут. Хорошо. Я решила, что ты знал, что делал. Но вообще-то ты странное существо. Ты сделал такое, чего от тебя никто не ожидал. Это произошло случайно. Мы иногда сталкиваемся с парнями, основательно знающими свое дело и замечающими, когда что-то не так - и тогда они в состоянии об этом позаботиться. Ты считаешь, что за бортом этого корабля скоро взорвется атомная бомба. Верно?
   - Да.
   - Ты думаешь, что в одном из зарядов перенастроен таймер?
   - Точно, - подтвердил я и, посмотрев на часы, отметил, что дело идет к семи. - Держу пари, что осталось меньше часа.
   - Это займет лишь несколько минут.
   - Что ты собираешься делать?
   Она поставила телефон на маленький столик у кровати.
   - Эксплуатационники! - скомандовала она. - Прекратите отсчет! - и затем: Казармы, пожалуйста. Сержант, вам необходимо арестовать несколько человек, она посмотрела на меня. - Какая у вас каюта?
   - Сорок шесть.
   Она повторила в трубку и добавила, поглядывая на меня:
   - Два человека. Верно? Да. Спасибо, - и она повесила трубку.
   - Сейчас их возьмут, - сказала она. - Так ты думаешь, что заряд может взорваться скоро?
   - Я уже дважды об этом говорил.
   - Ты в состоянии предотвратить это?
   - Если найдется инструмент. Хотя лучше было бы пригласить специалиста.
   - Займись, - сказала она.
   - Ладно, - согласился я и ушел делать дело.