Желязны Роджер. Рыцарь отражений

   Языки пламени кивнули в мою сторону.
   — Грязный трюк, — вслух сказал я.
   Языки пламени опять кивнули.
   Я продолжал изучать Сломанный Лабиринт. Почти все, что мне было известно об этом явлении, я почерпнул из разговора с Ясрой. Но мне вспомнилось, что она сказала: посвященные Сломанного Лабиринта ходят по промежуткам между линиями, а образы в Камне приказывали идти по линиям, как в настоящем Лабиринте. Я припомнил рассказ отца и понял, что это не лишено смысла. Так можно проложить среди изъянов правильный путь. Мне ведь нужно было не дурацкое посвящение с прогулками между линий.
   Юрт добрался до дальнего конца Лабиринта, повернул и пошел в мою сторону. Когда он оказался на уровне разлома во внешнем контуре, из того на пол хлынул свет. Свет коснулся ног Юрта, и лицо его сделалось мертвенно-бледным и страшным. Он завизжал и стал таять.
   — Прекрати! — крикнул я. — Или ищи другого ремонтника для Лабиринта! Восстанови его и оставь в покое, или я ничего не буду делать! Слышишь, я не шучу!
   Оплывающие ноги Юрта снова удлинились. Бело-голубое сияние накала, распространявшееся вверх по его телу, исчезло, как только свет отхлынул прочь. С лица Юрта сошло выражение боли.
   — Я знаю, что он — логрусов призрак, — сказал я, — и скопирован он с моего самого нелюбимого родственничка, но ты, сукин сын, оставь его в покое, а то я по тебе не пойду! Сиди сломанный и держи Корал!
   Свет уплыл обратно в пролом и все стало таким же, как несколько мгновений назад.
   — Я хочу, чтобы ты пообещал мне это, — сказал я.
   Из Сломанного Лабиринта к своду пещеры поднялась гигантская стена пламени, потом опала.
   — Подтверждаешь, да? — спросил я.
   Языки пламени кивнули.
   — Спасибо, — донесся шепот Юрта.

Глава 8

   Итак, я тронулся в путь. Черные линии ощущались не так, как светящиеся контуры под Амбером. Ноги опускались, будто на мертвую землю, а отрывались от нее с усилием, что сопровождалось потрескиванием.
   — Мерлин! — позвал Юрт. — Что мне делать?
   — В каком смысле? — закричал я в ответ.
   — Как мне выбраться отсюда?
   — Выйди в дверь и начни перемещать отражения, — сказал я, — или пройди вслед за мной этот Лабиринт, пусть он отправит тебя, куда захочешь.
   — Сдается мне, в такой близости от Амбера ты не можешь перемещать отражения, верно?
   — Может статься, мы слишком близко. Поэтому сперва уберись отсюда физически, а уж потом занимайся этим.
   Я не останавливался. Стоило мне теперь оторвать ногу от земли, как раздавалось тихое потрескивание.
   — Я заблужусь в пещерах, если рискну.
   — Тогда иди за мной.
   — Лабиринт уничтожит меня.
   — Он обещал не делать этого.
   Юрт хрипло захохотал.
   — И ты поверил?
   — Если он хочет, чтобы работа была сделана как следует, выбора у него нет.
   Я добрался до первого разрыва. Быстрый взгляд на Камень, и стало ясно, где должна проходить линия. С некоторым трепетом я сделал первый шаг за видимый контур. Потом еще один. И еще. Когда я, наконец, пересек провал, то хотел оглянуться. Но вместо того дождался, чтобы обзор мне обеспечил естественный изгиб пути. Тогда стало видно, что вся линия, по которой я прошел, засветилась как в настоящем Лабиринте. Она, казалось, поглощала разлитое там сияние, так, что промежуток возле нее делался все темнее. Юрт уже был у ее начала.
   Он поймал мой взгляд.
   — Не знаю, Мерлин. — сказал он. — Просто не знаю.
   — У того Юрта, которого я знал, никогда бы не хватило духу рискнуть, сообщил я ему.
   — У меня тоже.
   — Ты сам сказал, что наша мать прошла Лабиринт. Ты унаследовал ее гены, вот в чем твое преимущество. Что за черт! Если я ошибаюсь, с тобой будет покончено раньше, чем ты узнаешь об этом.
   Я сделал еще шаг. Юрт невесело рассмеялся.
   Потом он сказал:
   — Какого дьявола, — и ступил на Лабиринт.
   — Эй, я все еще жив, — позвал он меня. — Что теперь?
   — Иди, иди, — сказал я. — Следуй за мной. Не останавливайся и не сходи с линии — или все ставки будут проиграны.
   Тут дорога опять свернула, я тоже, и Юрт исчез из вида. Продолжая идти, я почувствовал боль в правой лодыжке — должно быть, из-за того, сколько пришлось прошагать и какой подъем преодолеть. С каждым шагом боль делалась все сильнее. Пекло здорово, скоро терпеть станет очень трудно. Не порвал ли я ненароком связку? Или…
   Конечно. Теперь я учуял запах горящей кожи.
   Я сунул руку в голенище сапога и вытащил хаосский кинжал. От него шел жар. Сказывалась близость Лабиринта. Больше нельзя было держать его при себе.
   Размахнувшись, я швырнул клинок через весь Лабиринт в ту сторону, куда смотрел, к двери. Машинально я проследил за ним. Там, куда он полетел, в тени что-то шевельнулось. Наблюдая за мной, на той стороне Лабиринта, стоял какой-то человек. Кинжал ударился в стену и упал на пол. Раздался смешок. Он сделал внезапное движение — и, описывая дугу, кинжал полетел над Лабиринтом обратно ко мне.
   Он упал справа от меня. Только он коснулся Лабиринта, как его, плюясь и шипя, поглотил фонтан голубого пламени, поднявшийся чуть ли не выше моей головы. Я увернулся и, хотя знал, что надолго кинжал мне вреда не причинит, замедлил шаг, но не остановился. Передо мной очутилась длинная фронтальная арка и идти стало трудно.
   — Не сходи с линии, — заорал я Юрту. — Пусть такие штучки тебя не тревожат.
   — Понятно, — сказал он. — Что это за тип?
   — Будь я проклят, если знаю.
   Я с трудом проталкивался вперед. Теперь огненное кольцо было не так далеко. Интересно, что бы подумала ти'га о моем нынешнем затруднительном положении. За очередным поворотом мне открылся значительный кусок пройденного пути. Он равномерно светился, по нему энергично вышагивал Юрт, двигаясь так же, как я; языки пламени были ему уже по щиколотку, мне же они доходили до колен. Краешком глаза я заметил движение в той части пещеры, где стоял незнакомец.
   Этот человек покинул свою тенистую нишу, медленно и осторожно проплывая вдоль дальней стены. Он, по крайней мере, не был заинтересован в том, чтобы пройти Лабиринт. И добрался до места, которое было точно напротив начала.
   Выбора у меня не было — только продолжать свой путь, а тот уводил меня изгибами и поворотами, скрыв от моих глаз этого человека. Я дошел до следующего изъяна в Лабиринте и, пересекая его, ощутил, что разлом заделан. При этом, кажется, послышалась очень тихая музыка. Сияние в освещенной зоне как будто тоже усиливалось по мере того, как перетекало в линии, оставляя позади меня отчетливый яркий след. Отставшему на несколько переходов Юрту я прокричал еще один совет, хотя Юрт, следуя по своему пути, иногда оказывался от меня на расстоянии вытянутой руки — можно было бы дотронуться до него, будь у меня на то причины.
   Теперь голубое пламя поднялось еще выше, достигнув середины бедра, волосы у меня встали дыбом. Не торопясь, я несколько раз повернул. И спросил сквозь потрескивание и музыку:
   — Как дела, фракир?
   Ответа не было.
   Я сворачивал, продолжая идти через зону сильного сопротивления, и вышел из нее, глядя на огненную стену темницы Корал в центре Лабиринта. Я пошел вокруг нее и постепенно моему взору предстала противоположная сторона Лабиринта.
   Незнакомец стоял и ждал, высоко подняв воротник плаща. Сквозь падавшую ему на лицо тень я сумел разглядеть, как он скалит зубы в ухмылке. Он стоял в самой середине Лабиринта, наблюдая за моим продвижением, явно поджидая меня, и это ошарашивало — но потом мне стало ясно, что он прошел сюда через тот изъян в контуре, к которому я направлялся, чтобы заделать.
   — Придется тебе убраться с дороги, — крикнул я. — Мне нельзя ни останавливаться, ни позволить тебе остановить меня.
   Он не шелохнулся, а я вспомнил рассказ отца о поединке, который произошел в настоящем Лабиринте. Я хлопнул по эфесу Грейсвандира.
   — Я иду, — сообщил я.
   Еще шаг — и языки бело-голубого пламени поднялись выше и осветили его лицо. Это было мое собственное лицо.
   — Нет, — сказал я.
   — Да, — сказал он.
   — Ты — последний логрусов призрак, который прислан противоборствовать мне.
   — Действительно, — ответил он.
   Я сделал еще шаг.
   — Но все-таки, — заметил я, — если ты — это я, каким был, проходя Логрус, почему ты выступил против меня? Я еще не забыл, каким был в те дни — «я» не взялся бы за такую работу.
   Ухмылка исчезла.
   — В этом смысле мы — разные люди, — заявил он. — Был, как я понимаю, один-единственный путь к тому, чтобы все произошло должным образом: так или иначе создать мою личность.
   — Значит, ты — это я после лоботомии и с приказом убить.
   — Не говори так, — ответил он. — Так получается неправильно, а то, что я делаю, правильно. У нас даже одинаковых воспоминаний полно.
   — Пропусти, поговорим позже. Логрус, по-моему, уже затрахался с такими фокусами. Ты не хочешь убивать самого себя, я тоже. Вместе мы можем выиграть эту игру, а в Отражении хватит места не только одному Мерлину.
   Я замедлил было шаги, но тут мне пришлось шагнуть еще раз. Здесь нельзя было позволить себе потерять темп.
   Он поджал губы так, что они превратились в тонкую линию, и покачал головой.
   — Извини, — сказал он. — Я рожден, чтобы прожить один час — если не убью тебя. А сделай я это, и твою жизнь отдадут мне.
   Он обнажил меч.
   — Сконструировали тебя или нет, но я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — сказал я. — Вряд ли ты сделаешь это. Более того, я мог бы отменить твой смертный приговор. Насчет вашего брата призраков я кой-чему выучился.
   Он взмахнул мечом, похожим на тот, что был у меня давным-давно, и чуть не достал меня острием.
   — Извини, — повторил он.
   Я вытащил Грейсвандир, чтобы парировать удар. Дурак я был бы, если бы не сделал этого. Как знать, что Логрус сотворил с его головой. Мои мысли переключились на те фехтовальные приемы, которым я обучился с тех пор, как стал посвященным Логруса.
   Да. Мне вспомнилась игра Бенедикта с Борелем. С тех пор я получил несколько уроков итальянского стиля. Он допускает более размашистые, с виду небрежные, ответные удары, зато достаешь противника с большего расстояния. Грейсвандир рванулся вперед, отбил клинок моего двойника наружу, и я сделал выпад. Он согнул запястье — французская «четверка», — но я уже проскочил понизу: рука все еще вытянута, запястье прямое, — и скользнул правой ногой вдоль линии, а край Грейсвандира тяжело ударился о наружный край клинка моего противника. Я немедленно шагнул вперед левой ногой, уводя его меч вниз и вбок, пока гарды не сцепились так, что он выпал.
   Потом левой рукой я ухватился за его левый локоть с внутренней стороны приемом, которому в колледже меня научил приятель-военный. Немного присев, я давил вниз. Потом крутанул бедрами против часовой стрелки. Мой двойник потерял равновесие и упал слева от меня. Но этого нельзя было допустить. Поэтому я позволил ему упасть еще на несколько дюймов, передернул руку с его локтя на плечо и толкнул так, что он упал назад в зону разлома.
   Тут раздался крик и мимо пронеслась пылающая фигура.
   — Нет! — завопил я, потянувшись ей вслед.
   Но было поздно. Юрт сошел с линии, прыгнул и вонзил меч в моего двойника, а его собственное тело в это время извивалось и пылало. Из раны моего двойника тоже хлынуло пламя. Он безуспешно попытался встать и свалился обратно.
   — Не говори, что я так и не пригодился тебе, брат, — заявил Юрт, и только потом превратился в смерч, поднявшийся к своду пещеры и исчезнувший там.
   Дотянуться и дотронуться до своего двойника я не мог, а несколькими мгновениями позже мне уже этого не хотелось потому, что он быстро превращался в живой факел.
   Глядя вверх, он следил за живописным уходом Юрта. Потом он посмотрел на меня и криво улыбнулся.
   — Знаешь, он был прав, — сказал он и тоже исчез.
   Чтобы преодолеть вялость, требовалось время, но вскоре я справился с ней и продолжил ритуальный танец у огня. Я обошел кольцо еще раз, но ни Юрта, ни моего двойника нигде не было видно, только скрещенные мечи оставались там, где упали, поперек дороги. Проходя мимо, я пинком скинул их с Лабиринта. К этому времени пламя доходило мне до пояса.
   Вокруг кольца, назад, сначала… Время от времени, чтобы избежать неверных шагов, я заглядывал в Камень, и кусок за куском штопал Лабиринт. Свет переходил в линии и, не считая ослепительного сияния в середине, Лабиринт все больше и больше напоминал тот, что мы держали дома, под фундаментом замка.
   Первая Вуаль принесла болезненные воспоминания о Дворе и об Амбере. Я стоял поодаль, дрожа, и видения минули. Вторая Вуаль смешала воспоминания о Сан-Франциско с желанием. Следя за своим дыханием, я делал вид, что я — только зритель. Языки пламени плясали возле моих плеч. Проходя арку за аркой, изгиб за изгибом я подумал о том, что они похожи на бесконечные ряды полумесяцев. Сопротивление росло, и, сражаясь с ним, я взмок от пота. Но такое бывало и раньше. Лабиринт был не только вокруг, но и внутри меня тоже.
   Я шел, и добрался до места, где усилия становились все более тщетными, позволяя выиграть все меньшее расстояние. Перед глазами по-прежнему стоял тающий Юрт и лицо умирающего — мое лицо, а то, что было понятно, что такой прилив видений из прошлого наведен Лабиринтом, не имело ни малейшего значения. Я шел вперед, но они продолжали тревожить меня.
   Приблизившись к Великой Кривой я осмотрелся и увидел, что Лабиринт теперь полностью отремонтирован. Через все разломы к соединяющим линиям перекинуты мостики, и весь он пылает, как застывшее на черном беззвездном небе колесо фейерверка. Еще шаг…
   Я похлопал по висевшему на груди теплому самоцвету. Теперь исходивший от него ржаво-красный свет был ярче прежнего. Интересно, подумал я, можно ли без труда вернуть его туда, где ему место. Еще миг…
   Приподняв камень, я заглянул в него. Там я заканчивал обходить Великое Закругление и продолжал шагать направо, сквозь стену пламени, словно это не составляло никакого труда. Приняв это зрелище за совет, я припомнил заведенный Давидом Штейнбергом порядок, который однажды принял Дронна. Я понадеялся, что Лабиринт не собирается шутить со мной.
   Только я принялся огибать Закругление, как языки пламени окутали меня целиком. Темп замедлялся, хотя сил уходило все больше. Каждый шаг отдавался во мне болью, и все ближе становилась Последняя Вуаль. Я чувствовал, как весь превращаюсь в сгусток воли, словно все во мне сосредоточилось на единственной цели. Еще шаг… Ощущение было таким, будто, пригибая к земле, на меня давили тяжелые доспехи. Последние три шага толкают на край отчаяния.
   Еще…
   Потом настал момент, когда само движение стало не так важно, как усилия. Значение имели теперь не результаты, а попытки. Воля моя стала пламенем, тело — дымом или тенью.
   И еще…
   В охватившем меня голубом свете оранжевые языки пламени окружавшие Корал, превратились в серебристо-серые раскаленные иглы. Сквозь потрескивание и постреливание опять донеслось что-то вроде музыки — медленной, низкой; глубокий дрожащий звук был таким, словно Майкл Мур играл на басе. Я попробовал уловить ритм, чтобы двигаться в нем. Мне почему-то показалось, что это удалось, а может изменилось ощущение времени, и следующие несколько шагов я будто тек, как вода.
   А может быть, Лабиринт почувствовал, что в долгу передо мной и отчасти облегчил мою участь. Этого я так и не узнал.
   Я прошел сквозь Последнюю Вуаль и оказался один на один со стеной пламени, которая вдруг опять стала оранжевой, но не остановился. В самом сердце огня я еще раз затаил дыхание.
   Там, в центре Лабиринта, лежала Корал, которая выглядела почти так же, как во время нашей последней встречи — в медно-красной рубашке и темно-зеленых бриджах, — но, простершись на своем толстом коричневом плаще она, кажется, спала. Я опустился возле нее на колено и положил ей руку на плечо. Она не шелохнулась. Я похлопал ее по щеке, убрав прядь рыжеватых волос.
   — Корал? — позвал я.
   Ответа не было.
   Я вернул руку ей на плечо и легонько потряс.
   — Корал?
   Она глубоко вздохнула, но не проснулась.
   Я потряс посильнее.
   — Корал, проснись.
   Просунув руку ей под плечи, я немного приподнял ее. Она не открывала глаз. На нее явно наложили какое-то заклятие. Вряд ли середина Лабиринта подходящее место для того, чтоб вызвать Знак Логруса, если не хочешь превратиться в золу. Поэтому я попробовал средство из книжек. Я нагнулся и поцеловал ее. Она издала низкий звук, ресницы дрогнули, но Корал не очнулась. Я попробовал еще раз. С тем же результатом.
   — Что за дерьмо! — заметил я. Чтобы поработать над таким заклятием, нужно было немного места для локтей, а еще — чтобы у меня был доступ к орудиям моего ремесла и место, куда безнаказанно можно вызвать источник своей силы.
   Я приподнял Корал повыше и скомандовал Лабиринту перенести нас обратно в Амбер, в мои покои, где, тоже в трансе, лежала ее сестра, в которую вселилась ти'га. Это постарался мой братец, чтобы защитить меня от нее.
   — Отнеси нас домой, — сказал я вслух, чтобы было убедительнее. Ничего.
   Тогда я изо всех сил представил себе Амбер и сопроводил это еще одной мысленной командой.
   Мы не двинулись с места.
   Я осторожно опустил Корал, выпрямился и там, где языки пламени были послабее, выглянул в Лабиринт.
   — Послушай, — сказал я, — я только что оказал тебе большую услугу. Это стоило большого напряжения, да и риск был немалый. Теперь я хочу к чертям собачьим выбраться отсюда и забрать эту леди с собой. Может, сделаешь одолжение?
   Языки пламени утихли, и после нескольких всплесков исчезли. В потускневшем свете стало видно, что Камень вспыхивает, как лампочка вызова на гостиничном коммутаторе. Я поднял его и заглянул внутрь.
   Вряд ли я ожидал увидеть короткометражку из тех, на которые не пускают детей, но там шло именно это.
   — По-моему, это не тот канал, — сказал я. — Если у тебя есть информация, давай. А нет, то мне надо домой, и все тут.
   Все осталось по-прежнему, только вот я вдруг осознал, до чего две фигурки на камне похожи на нас с Корал. Они занимались этим на плаще, похоже, посреди Лабиринта — ни дать ни взять пикантный вариант старой этикетки от соли, а если бы они могли посмотреть в Камень, который тот парень хранил, повесив на шею…
   — Хватит! — закричал я. — Это, мать твою, смешно! Тебе нужен тантрический ритуал? Пошлю тебе профессионалов! Эта леди даже не проснулась…
   От Камня снова пошли вспышки, такие яркие, что глазам стало больно. Я выронил его. Потом опустился на колени, сгреб Корал в охапку и встал.
   — Не знаю, ходил кто-нибудь по тебе от конца к началу до меня, или нет, — сказал я, — но, по-моему, должно получиться.
   И шагнул в сторону Последней Вуали. Передо мной немедленно выросла стена пламени. Отпрянув от нее, я споткнулся и упал на расстеленный плащ. Корал я прижимал к себе, чтобы она не попала в огонь. Она упала на меня сверху. Казалось, она вот-вот окончательно проснется.
   Корал схватила меня за шею и вроде как потерлась носом о мою щеку. Теперь она производила впечатление скорее дремлющей, чем спящей глубоким сном. Думая об этом, я обнимал ее.
   — Корал? — предпринял я еще одну попытку.
   — М-м, — сказала она.
   — Похоже, отсюда мы выберемся только, если займемся любовью.
   — Я думала, ты никогда мне не предложишь, — пробормотала она, так и не открывая глаз.
   Развернув нас обоих на бок, так, чтобы можно было добраться до ее медных пуговок, я говорил себе, что это уже не так напоминает некрофилию. Пока я занимался застежкой, она пробормотала что-то еще, но в беседу это не переросло. Тем не менее, ее тело не оставило без внимания мои ухаживания, а наше неожиданное свидание, быстро обретая все обычные черты, становилось слишком обыденным, чтобы представлять большой интерес для искушенных. Но такой способ снимать заклятие был весьма оригинальным. Может быть, у Лабиринта есть чувство юмора. Не знаю.
   Огонь утих в тот самый момент, когда, так сказать, огонь утих. Корал наконец открыла глаза.
   — Похоже, на огненное кольцо это повлияло, — сказал я.
   — Когда сон перестал быть сном? — спросила она.
   — Хороший вопрос, — ответил я, — и ответить на него можете только вы.
   — Вы только что спасли меня от чего-то?
   — Проще всего выразиться так, — ответил я, а она, чуть отстранившись, обшаривала взглядом пещеру. — Вы попросили Лабиринт отослать вас туда, где вам и надлежит быть, и видите, до чего дошло?
   — Оттрахали, — ответила она.
   — Именно.
   Мы отодвинулись друг от друга и привели одежду в порядок.
   — Недурной способ познакомиться получше… — начал я, и тут земля задрожала так сильно, что вся пещера затряслась.
   — И, верно, наше время здесь вышло, — заметил я, когда нас, тряхнув, прижало друг к другу, отчего пришло успокоение, если не сказать — чувство взаимной поддержки.
   Миг — и трясти перестало, а Лабиринт вдруг засиял — такого сверкания и блеска до сих пор мне ни разу не приходилось видеть. Я потряс головой. Я протер глаза. Что-то не так, хотя с виду все как надо. Потом массивная, обитая железом дверь отворилась — внутрь! — и я сообразил, что мы вернулись в Амбер, в настоящий Амбер. К порогу по-прежнему вела светящаяся тропинка, но она быстро исчезала, там стояла маленькая фигурка. Я не успел даже прищуриться на свет из коридора, как ощутил знакомую потерю ориентации — и мы оказались в моей спальне.
   — Найда! — вскрикнула Корал, увидев лежащую на постели фигуру.
   — Не совсем, — сказал я. — То есть тело-то ее, а дух, управляющий им, нет.
   — Не понимаю.
   Мои мысли занимало, кто же собрался войти в окрестности Лабиринта. Вдобавок, от меня осталась только груда мышц, терзаемых болью, визжащих нервов и прочих прелестей, имя которым — усталость. Я пересек спальню и подошел к столу, где так и стояла бутылка вина, что открыли для Ясры — как давно это было? Отыскав для нас два чистых бокала, я наполнил их. И передал один Корал.
   — Не так давно твоя сестра была очень больна, так?
   — Да, — ответила она.
   Я сделал большой глоток.
   — Она была при смерти. Тогда ее телом завладела ти'га. Это такой демон. Ведь Найде к тому времени тело уже было не нужно.
   — Как это?
   — Ну… я считаю, что на самом деле она умерла.
   Корал пристально взглянула мне в глаза. Бог весть, что она там искала, но не нашла, и вместо того отпила глоток.
   — Я понимала — что-то не так, — сказала она. — С тех пор, как Найда заболела, она стала совсем непохожа на себя.
   — Стала противной? Подлой?
   — Наоборот, куда приятнее. Найда всегда была сукой.
   — Вы не ладили?
   — До недавних пор. Ей не больно, нет?
   — Нет, она просто спит. На нее наложено заклятие.
   — Почему ты не освободишь ее? Не похоже, чтобы она была очень опасна.
   — Сейчас, думаю, нет. То есть на самом деле совсем наоборот, — сказал я. — Скоро мы освободим ее. Хотя снимать заклятие придется моему брату Мандору. Это он постарался.
   — Мандору? Я не так уж много знаю о тебе… и о твоей семье… да?
   — Не-а, — сказал я, — и наоборот. Послушай, я даже не знаю, какой сегодня день. — Я пересек комнату и выглянул в окно. Было светло, но из-за туч нельзя было понять, который час. — Тебе надо прямо сейчас кое-что сделать. Иди к отцу, пусть он знает, что с тобой все в порядке. Скажи, что заблудилась в пещерах, или не туда свернула в Коридоре Зеркал и выскочила в другую реальность. Да что угодно, лишь бы избежать дипломатического инцидента. О'кей?
   Она допила и кивнула. Потом посмотрела на меня, покраснела и отвела глаза.
   — Мы еще увидимся до моего отъезда?
   Я протянул руку и похлопал Корал по плечу. Разобраться бы в своих чувствах… Потом сообразил, что так не годится, шагнул вперед и обнял ее.
   — Ты же знаешь, — сказал я, гладя ее по голове.
   — Спасибо, что показал мне город.
   — Придется посмотреть его еще разок, — сказал я, — вот только станет потише.
   — Угу.
   Мы направились к дверям.
   — Хочу поскорее увидеть тебя, — сказала она.
   — Силы быстро иссякают, — сообщил я, открывая перед ней дверь. — Я ведь прошел ад — и вернулся.
   Корал тронула мою щеку.
   — Бедный Мерлин, — сказала она. — Выспись как следует.
   Я последним глотком прикончил вино и достал Козыри. Мне хотелось поступить именно так, как она советовала, но на первом месте были вещи неизбежные. Я пролистал Колоду, вытащил карту Колеса-призрака и посмотрел на нее.
   Как только мое желание оформилось и стало чуть холоднее, передо мной почти немедленно возникло Колесо-призрак красным кольцом крутясь в воздухе.
   — Э-э… привет, папа, — заявило оно. — Никак не мог понять, куда ты забрался. Я вернулся потом еще раз, проверить, тебя не оказалось и, как я ни вертел отражения, вернуть тебя не сумел. Кто бы мог подумать, что ты просто вернулся домой. Я…
   — Потом, — сказал я. — Мне некогда. Быстро перенеси меня в пещеру Лабиринта.
   — Лучше сначала я тебе кое-что расскажу.
   — Что?
   — Сила, которая последовала за тобой в Замок… та, от которой я прятал тебя в пещере…
   — Да?
   — Тебя искал сам Лабиринт.
   — До меня дошло, — сказал я, — но потом. Мы с ним повздорили, а теперь вроде как наладили отношения. Неси меня туда прямо сейчас. Это важно.
   — Сэр, я его боюсь.
   — Значит, донесешь меня, докуда смеешь, и будешь держаться в стороне. Надо кое-что проверить.