Желязны Роджер. Витки

   Нью-Джерси, правление "Ангро энерджи".
   Да, разумеется. Но я должен был убедиться.
   Я нырнул. И выплыл на фондовой бирже, омываемый успокаивающими ритмами прогнозов цен на пшеницу. Память возвращалась…
   Эль-Пасо. Мне семь лет. Я сижу на полу в торговом центре, где работают мои родители. И, как другие дети с игрушками, беседую со старым, модели 1975 года компьютером, отключенным от информационной сети на ремонт, но работающим в режиме проверки. "Что с тобой? — спрашиваю я. Почему ты сбиваешься?" Затем в моей голове вспыхивают разряды, и я ввинчиваюсь в город огней, только где-то их нет. Здесь, здесь, здесь — и здесь!.. Так я впервые скользнул в компьютер. Я…
   Напомнил о себе другой мир — более медленный, менее яркий. Я смутно осознал, что кто-то стоит у моей машины на стоянке возле банка, смотрит на меня. Я не хотел возвращаться, но увы… Пришлось стряхнуть с себя видение, скользнуть назад в свою голову, посмотреть на назойливого прохожего.
   В белом брючном костюме, невысокого роста, темноволосая, довольно хорошенькая, с восточными чертами лица. Она не сводила с меня глаз.
   Я чувствовал, что должен ее знать.
   Я опустил стекло.
   — Как твои дела, Дон? Ты неважно выглядишь.
   Энн. Энн Стронг. Я не помнил ничего, кроме этого, но именем-то можно воспользоваться.
   — Мне давно уже не было так хорошо. Что ты здесь делаешь, Энн?
   — Меня ты по крайней мере помнишь, — сказала она. — А я сомневалась.
   — На мне пока рано ставить крест, — с улыбкой заметил я и выпалил еще кое-что: — Любишь цветы?
   — Их так много и все такие красивые, — ответила она. — Такие чистые… краски.
   Что-то в ней… особенное. Не «краски» она хотела сказать, другое слово, я чувствовал. У нее действительно было особое отношение к цветам, но…
   — Ты давно в городе?
   — Нет. — Она чуть качнула головой. — Тебе здесь нравится?
   — Я постепенно привязался к нему.
   — Понимаю. Но неужели же нет ничего увлекательнее, чем сидеть в машине на стоянке возле банка?
   — Ожидаю крупных денег от "Ангро", — бросил я, отчасти наугад, прощупывая, а частично потому, что уже начал подозревать связь.
   Энн нахмурилась, поджала губы, поцокала, медленно качая головой.
   — Кнутом и пряником. Старое правило.
   — Ну, я-то кнутом не ограничусь.
   — Откуда такая злоба, Дон?
   — Почему ты здесь?
   — Приехала в банк получать по чеку и увидела знакомое лицо.
   — Ладно. Тебя подбросить куда-нибудь?
   — Я собиралась перекусить.
   — Есть одно приличное местечко. Залазь.
   Она села в машину, и мы выехали на дорогу, повернув налево.
   — Отдыхаешь, значит, — заметил я.
   — Вроде того.
   Что-то с ней… В голове зазвенели, предупреждая, колокольчики. Словно я уже нащупал причину, но та упрямо от меня ускользала. Неважно, решил я. По крайней мере не жизненно важно. В пропаже куска моей жизни и в исчезновении Коры из-за ее связи со мной виновата "Ангро энерджи". Мне так казалось. Я собирался отправиться в Нью-Джерси и поднять там большой шум. Я собирался отыскать людей, которые пока лишь темными силуэтами маячили в затуманенной памяти. Их имена вспомнятся, вспомнятся их лица. Я найду их. Я заставлю их говорить. Они вернут мне Кору, иначе я… что-нибудь сделаю. Что-нибудь разоблачающее или отчаянное. Или и то и другое. Выбора у меня больше не оставалось.
   Я въехал на стоянку возле небольшого кафе, куда иногда заглядывал. Сейчас, в необеденное время, там вряд ли будет многолюдно.
   Мы вышли из машины, и я чуть не взял Энн за руку. Внезапно налетел запах гиацинтов.
   Мы сели за маленький угловой столик, я вдруг ощутил зверский голод. Зеленый суп, салат, побольше мяса, охлажденный чай, пирог — я заказал все. Энн взяла салат и чай. Теперь я был совершенно уверен, что знал ее, когда работал в «Ангро». Но в каком качестве? Этого я не помнил.
   — Хорошо, что ты здесь счастлив, — помолчав, произнесла Энн.
   — Бывали времена посчастливее.
   — Вот как? — Ее глаза расширились, к щекам, показалось, прилила кровь. Но только на миг. Тут же лицо Энн застыло. — Ничего, еще вернутся твои радости. Все придет.
   Мне почудился аромат роз.
   — Кто знает?
   Она перевела взгляд на тарелку, подцепила вилкой листок салата.
   — Кое в чем можно не сомневаться.
   — Например? — отозвался я.
   — Сотрудничество с власть предержащими приносит предсказуемые результаты.
   — В наши дни не поймешь даже с чего начинать.
   — Ты испытываешь беспокойство.
   — Да.
   — А говоришь, что тебе здесь нравится.
   — Верно. Но скоро я уеду.
   Ее глаза встретились с моими.
   — Так не начинают, — сказала она.
   — Тебе известен лучший путь?
   — Любой путь, который не связан с необдуманными поступками, лучше.
   — С удовольствием показал бы тебе окрестности, — заметил я, — но скоро самолет. В Нью-Джерси.
   Я внимательно следил за ее лицом, надеясь уловить реакцию. В воздухе расплылся запах жасмина.
   А выражение лица нисколько не изменилось, когда она сказала:
   — Не глупи, Дон. Это как раз и есть необдуманный поступок.
   — Что же посоветуешь делать? — спросил я ее.
   — Ступай домой. Никуда не уезжай. Рано или поздно с тобой свяжутся…
   — Хорошо, давай напрямую! Тебе известно больше, чем мне. Где она?
   Энн покачала головой.
   — Понятия не имею.
   — Ты знаешь, что ты вспоминаешь вещи, которые лучше не вспоминать.
   — Сделанного не вернешь. А я не собираюсь торчать дома и ждать, пока зазвонит телефон.
   Она положила вилку на тарелку, достала платочек и промокнула губы.
   — Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадал.
   — Мне бы тоже, — сказал я.
   — Не лети в Нью-Джерси. С тобой произойдет что-то ужасное.
   — Что?
   — Не знаю.
   Я издал горловой звук, и Энн торопливо вскочила.
   — Извини.
   Я сразу же поднялся и пошел за ней. Но она сделала несколько шагов и исчезла в туалете, а я в нерешительности остановился.
   Мимо проходила наша официантка с кофе.
   — У женского туалета есть второй выход?
   — Нет, — ответила она.
   — Окна?
   Она покачала головой.
   — Четыре зеленые стены.
   — Спасибо.
   Я вернулся за столик и доел пирог.
   Выпил охлажденный чай, затем попросил кофе.
   В туалет зашла седая женщина. Когда чуть погодя она выходила, я к ней подошел.
   — Прошу прощенья, там нет невысокого роста девушки с восточными чертами лица, в белом брючном костюме?
   Она поглядела на меня и покачала головой.
   — Нет. Никого нет.
   Когда я расплачивался в кассе по счету, оставив чаевые на столике, мне почудился голос Энн.
   — Никуда не уезжай. Думаешь, сейчас у тебя неприятности? По крайней мере ты жив. Сиди дома, не дразни собак.
   Я огляделся по сторонам, но Энн нигде не было. И все-таки я почти физически ощущал ее присутствие.
   — Неудачно, — пробормотал я. — Ты что — омрачила мне рассудок?
   Ее смех смешался с ароматом цветов.

5

   Дома я переоделся, закинул в сумку бритву и кое-какие мелочи и, наведя через компьютер справки о расписании полетов, убедился, что новых посланий для меня нет. Я запер дверь, вновь сел за руль и направился к аэропорту. Призрачный голос Энн больше меня не преследовал, хотя я со страхом ожидал увидеть ее буквально за каждым поворотом.
   Долгий полет — это как раз то, что нужно, если вы хотите хорошенько все обдумать.
   Я припарковал машину, нырнул в здание аэропорта и зарегистрировался у стойки, где мне дали талон на посадку. Оставалось еще немного времени, и я, взяв чашку кофе, прошел в зал ожидания. Впервые с момента пробуждения на меня ничего не давило, можно было расслабиться. Я уселся в кресло и отхлебнул горячей жидкости.
   Кликлик?..
   Расслабиться…
   Кликлик.
   Я смежил веки и почувствовал вокруг себя пульсирующую сеть электрической активности, практически вездесущей в наши дни и все же сосредоточенной в большей степени в определенных местах. Например, в аэропорту, с его обилием перерабатывающих информацию устройств.
   "Привет, — сказал я. — Ты успокаиваешь и нежишь". Мой мозг массировали проходящие волны. Я ни о чем не думал. Я не ввинчивался и не считывал…
   Через несколько минут я вынырнул из потока, сделал глоток кофе и стал смотреть в окно на подкатывающий по полосе самолет. Мне было гораздо лучше. После аптечки Джека и хорошего завтрака все следы похмелья улетучились. Голова работала так ясно, как не работала целую вечность. Несмотря на предупреждение Энн, я даже поверил в успех своей миссии.
   Мне ведь была нужна только Кора. Ее исчезновение, пожалуй, могло быть вызвано лишь недовольством неведомых лиц тем, что я обретаю память. Им требовалась управа на меня — на случай, если я вспомню что-либо опасное. И я с радостью пообещаю держать рот на замке, если только Кору отпустят.
   Каким образом им стало известно, что я вспомнил нечто запретное?
   Ну, во-первых, Багдад. Возможно, за мной вели наблюдение. Или, возможно, на некотором пульте вспыхнула красная лампочка, когда я купил билет в Мичиган; или когда врач-психиатр затребовал на меня данные через крупный медицинский компьютер. А может, мой плавучий дом и квартира прослушивались. Или… Да все что угодно! Собственно, неважно, что именно вызвало сигнал тревоги. Главное, они заподозрили, что я вспомнил что-то для них крайне нежелательное.
   Что?
   Я напрягся. Компьютеры, компьютеры, компьютеры… Нет, пока чересчур туманно. Кора нужна им для оказания давления на меня, и теперь для контригры мне необходимы эти воспоминания — вдруг моего обещания окажется недостаточно? Я надеялся, что по пути память вернется. А если нет, придется блефовать. Они напуганы — иначе бы не пошли на риск. Это может оказаться мне на руку.
   Даже тогда я не очень беспокоился о своей личной безопасности. В конце концов, желай они того, меня давно бы уже убили. А они, напротив, выбрали более сложную альтернативу, лишь стерев у меня определенные воспоминания.
   Самолет остановился, прилетевшие пассажиры вышли. Через несколько минут багаж был выгружен, салоны убраны, баки заполнены горючим. Работник аэропорта объявил, что можно пройти на посадку.
   Я недоверчиво потер глаза. Что-то с этим работником было определенно не в порядке.
   Кожа его позеленела, над нижней губой нависли два длинных изогнутых клыка. Что это — шутка, розыгрыш? Другие пассажиры, не обращая никакого внимания, пошли к выходу. Я взял сумку и сделал то же самое. Если это их не беспокоит…
   Все же я, наверное, смотрел на него необычно, потому что, проверяя билет, он мне улыбнулся — поистине жуткое зрелище. Я последовал дальше, качая головой.
   И замер, выходя из здания. Самолет исчез. На его месте стоял огромный старомодный катафалк. Темная деревянная карета с черными шторами была запряжена рослыми черными конями с траурными плюмажами на головах. Из моего горла вырвался сдавленный звук.
   Меня оттирали и шли на посадку. Кони фыркали и били копытами. Я повернулся, не в силах идти вперед. Я знал, что умру, если…
   Кликлик?..
   Я закрыл глаза, отрешаясь от кошмарной картины. В окружившем меня электрическом городе огней царили логика и здравый смысл. Моя защита от дурных видений.
   На миг окунуться в волны для восстановления сил…
   Я опустил голову и вновь открыл глаза. Надежный бетон, исчерченный желтыми линиями.
   Иди по желтой дорожке…
   Я пошел.
   Я наткнулся на женщину и извинился, при этом подняв взгляд.
   Мы находились у подножия трапа, но видение не изменилось. Передо мной стоял роскошный катафалк. Я начал узнавать правду о себе, и теперь меня недвусмысленно предупреждали.
   По-моему, я повернулся, уже готовый искать иные средства путешествия. Но тут подумал о Коре, о причине, толкнувшей меня на полет, о причине, по которой я должен взойти на борт во что бы то ни стало.
   Плотно зажмурив глаза, я положил руку на перила и одну за другой стал преодолевать ступени. Взобравшись наверх, я услышал удивленный женский голос:
   — Вам плохо?
   — Да, — ответил я. — У меня непреодолимый страх перед полетами. Пожалуйста, проводите меня до места.
   — Разумеется.
   Меня взяли за руку, повели за собой. Я дважды приоткрыл глаза в надежде быстро сориентироваться.
   Салон, зловеще освещенный свечами, был наполнен ухмыляющимися вампирами и чудовищами. Я не смел взглянуть на свою проводницу, страшась увидеть богиню смерти и осознать, что мне не конец.
   Я нашел под ногами место для сумки. На ощупь все казалось нормальным. Так или иначе, мое осязание затронуто не было. Я отыскал концы ремня и защелкнул их на животе. Не глядя — не сомневаюсь, что увидел бы змею. Но знать и видеть — совсем разные вещи. Приоткрывая глаза, я представлял, на что будет походить салон. Но само по себе знание на несколько степеней менее тошнотворно, чем непосредственное ощущение. Успокаивала мысль, что у меня не совсем нормальное состояние — в конце концов, вмешательство психиатра затронуло самые недра моего сознания… "Да, придерживайся этого, — решил я, — таким образом, все сводится к здоровью. Я пока еще не тронулся…"
   Тронулся?.. Мы тронулись с места. С одной стороны, я понимал, что самолет поворачивает, двигаясь по взлетной полосе. С другой — я слышал зычное ржание и цокот копыт. Фургон болтало, колесные оси скрипели.
   Кликлик.
   Да, опять. Нырок в плавное течение работающих вокруг систем — более простых, чем в аэропорту, всего лишь несколько огоньков рациональной структуры. Но я держал их и плыл, будто войдя в транс, вновь и вновь циркулируя в каждом функциональном уровне.
   Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света и целую вечность, пока по динамикам не объявили посадку в Майами, не обращал ни на что внимания.