Желязны Роджер. Возмездие трех фурий

   Они шли в молчании, останавливаясь, только когда один из них нюхал воздух, землю…
   Она могла слушать их дыхание, чувствовать исходящий от них жар…
   В мгновение ока они окажутся здесь.
   Мала, плача, подвинулась ближе к Карго.
   Три дня Бенедик охотился за Карго, сжимая его сердце, как магический кристалл. Головная боль мучила его в течение нескольких часов после сеанса продолжительного воздействия. Он плакал часами. И что было необычнее всего, так это то, что слезы душили его даже вне контакта. Совсем по-другому было раньше, когда он сразу же прекращал контакт от боли, помня, что страдание — это самая сильная черта его характера.
   При контакте с Карго он испытывал сильнейшую боль, словно разум его всасывало в определенное русло на небе. За эти дни он контактировал с Карго одиннадцать раз, до тех пор, пока способности его не истощились.
   Карго сидел, как глыба черного металла, в корпусе «Валлаби». Он пристально всматривался в яркий очаг на расстоянии шестисот миль от него. Он ощущал себя куском металла, покоящегося на наковальне и ожидающего удара, а потом еще и еще. Бесконечного количества ударов, превращающих его в новую суть, вместо той, что знала жалость, угрызения совести, раскаяние. Удар, удар, удар. Чтобы осталась только жестокая, немилосердная форма ненависти, как железный башмак, который жил в ядре глыбы, и которому необходимы были удар и жар.
   Улыбающийся Карго сжимал фотографию, вспотев от напряжения.
   Когда один из девятнадцати известных паранормов на ста сорока девяти обитаемых мирах этой галактики вдруг теряет свои способности и теряет их в самый ответственный момент, то происходит все как в сказке, где Принцесса внезапно заболевает неизвестной болезнью и Король, ее отец, созывает всех своих мудрецов и лучших докторов со всего света.
   Большой отеческий совет ЦМР (управляет как машина) сделал то же самое. Созвал своих мудрецов и советников из различных Мысленакопительных центров и лабораторий по восстановлению мыслительных процессов со всей галактики, включая и Межзвездный Университет на самой Земле. Но увы! Пока не было диагноза, не было и никаких предположений, которые были бы немедленно реализованы всеми заинтересованными сторонами.
   Бомбардировать его жилище бета-частицами.
   Подвергнуть его утробу гипнорегрессии, восстановив его на травматическом уровне.
   Продолжать воздействовать на него бесконтактным способом.
   Послать его на шесть недель на спутник удовольствий и прописать по два аспирина каждые два часа.
   Подвергнуть его лоботомии.
   Ввести в рацион огромное количество воды и зеленолиственных овощей.
   Воспользоваться услугами другого паранорма.
   По одной причине или другой, но основное решение задерживалось, а крайние действия предпринимать не хотелось в данный момент. В конце концов, проблема была решена медсестрой Сандора Мисс Барбарой.
   Однажды после обеда, проходя мимо веранды, она увидела Бенедика. Он сидел, обмахиваясь и попивая свой ксимили.
   — Как! Мистер Бенедик! — воскликнула она, усаживаясь напротив его и добавляя три капли ксимили в свой красный напиток. — Не ожидала увидеть вас здесь. Я думала, вы с мальчиками в библиотеке ломаете голову над сверхсекретным проектом, называемым «тушенка „Валлаби“ или что-то вроде этого.
   — Как видите, я здесь, — ответил он, уставившись в свои колени.
   — Иногда приятно просто ничего не делать. Посидеть. Расслабиться. Отдохнуть от охоты за Виктором Карго…
   — Пожалуйста, ни слова об этом. Вы не должны ничего знать об этом. Это вопрос сверхъестественной важности.
   — Я знаю, что об этом надо молчать. Но дорогой Сандор говорит во сне так много. Видите ли, я принимаю его у себя каждый вечер и сижу с ним, пока он не погрузится в глубокий сон, бедный ребенок.
   — Мм… да. Только пожалуйста не говорите о проекте.
   — Почему? Разве он не продвигается?
   — Нет.
   — Почему нет?
   — Из-за меня, если хотите знать! У меня, так сказать, заклинило. Я не могу уже контактировать на расстоянии, даже когда я себя заставляю.
   — О, как жаль! Вы имеете в виду, что уже не можете читать чужие мысли?
   — Верно.
   — Печально. Но давайте поговорим о другом. Я когда-нибудь рассказывала вам о том времени, когда я была самая высокооплачиваемая куртизанка на Сордидо-5?
   Он медленно повернул голову в ее сторону.
   — Не-ет, — сказал он. Вы имеете в виду тот самый Сордидо?
   — Да, там меня некогда называли чертовка Барби. Они все еще рассказывают легенды обо мне.
   — Да, я слышал их. Много легенд.
   — Выпейте еще. Однажды мое изображение было на монете. Теперь это нумизматическая редкость. Изображение было во весь рост и в натуральных красках. Вот оно, я ношу такую монету на цепочке. Наклонитесь поближе, цепочка очень короткая.
   — Как интересно! А как это произошло?
   — Это все началось со старого Пруриа Вах Тесте, банкира, занимающегося экспортно-импортными операциями. Дело в том, что он посвятил этому много лет и вдруг почувствовал, что ему чего-то не хватает в жизни. И так, однажды, он прислал мне десять дюжин орхидей и бриллиантовую подвеску с приглашением пообедать с ним.
   — И вы, конечно, приняли это приглашение?
   — Конечно нет. Во всяком случае, не в первый раз. Я видела, что ему очень хотелось.
   — Ну и что же случилось дальше?
   — Подождите, я наведу себе еще редоланда.
   Позже, глубоко погруженный в свои мысли, Линкс вышел на веранду. Он увидел Мисс Барбару и Бенедика, сидящего подле нее и плачущего.
   — Тебя что-то беспокоит, брат? — спросил он.
   — Нет, нет. Все в порядке! Все прекрасно и удивительно! Ко мне вернулись мои способности, я это чувствую!
   Он вытер глаза рукавом.
   — Да будьте благословенны, леди! — сказал Линкс, хватая Мисс Барбару за руку.
   — Эта простая собеседница сделала гораздо больше, чем все высокооплачиваемые доктора-специалисты, привезенные сюда, несмотря на огромные расходы. В твоих спокойных словах сила добродетели и твое искусство благословенно для Пламени!
   — Спасибо. Я уверена, что ты прав, — ответила Барбара.
   — Пойдем, брат, давай займемся делом.
   — Да, давай. Спасибо тебе, Барби.
   — Не стоит благодарности.
   Глаза Бенедика мгновенно затуманились, как только он дотронулся до изношенного кровонасоса. Он отпрянул сначала, затем погладил его. Два влажных пятна образовались с обеих сторон его носа, увеличиваясь, как две жирные амебы. Бенедик облизал губы.
   Затем он глубоко вздохнул.
   — Да, я уже там… Ночь. Поздно. Передо мной очень примитивное жилье. Глиняная штукатурка вперемежку с соломой. Света нет. Свет исходит только от луча орудия.
   — Орудие? — спросил Линкс.
   — Какое? — поинтересовался Сандор.
   — …Огнемет. На стене есть изображение… Мир — большой во весь экран. Очаги огня на нем. Ближе к Северу. Три очага.
   — Бхейв-7, — сказал Сандор.
   — Счастлив и в то же время несчастлив. Тяжело отделить одно от другого. Все-таки чувствует за собой вину, но в то же время и торжествует. Мщение… Ненависть к людям, к человекоразумным…» Мы поправляем огнемет, регулируем яркость. Ярко! Очень хорошо! Это послужит им хорошим уроком. Покажем им, как отнимать то, что принадлежит другим… Уничтожить расу! Жужжание. Пахнет отвратительно. Собака лежит у наших ног. Она спит. Мы не хотим беспокоить ее, потому что Мала ее очень любит. Собака ее игрушка, товарищ, живая кукла, четвероногая… Она чешет ее за ухом своими передними конечностями. И собака любит ее.» Свет на них падает. Они видны отчетливо. Ветер слабый. Мы без рубашек. Слабо покачивается занавес с кистями. Вокруг огнемета вьются насекомые. Силуэты птеродактилей в горящем мире.
   — А насекомые какие? — спросил Линкс.
   — Вы можете видеть, что за окном? — перебил Сандор. — Снаружи деревья, невысокие. Различимы только их очертания. Не могу понять, где начинается ствол. Листва густая, очень. Слишком темно на улице. На небольшом расстоянии видна луна. Или что-то похожее на холме. Его руки обрисовывают нечто вроде шара, установленного на обелиске. Не уверен, как далеко, насколько большой, какого цвета, из чего сделан…
   — А в уме Карго нет ли, случайно, названия того места, где он находится? — спросил Линкс.
   — Если б мне дотронуться до него рукой, я бы узнал, узнал бы все. А таким способом… Сейчас он не думает, где он находится… «Собака, то ложится на спину, то на живот. Мала чешет ей брюшко, моя милая, черненькая. Она брыкает задней ногой, как будто отбивается от блох, виляет хвостом. Щенка зовут Дилк. Это она назвала его так. Щенок напоминает ей своих. Тех, что были истреблены. Ненавидит людей. Она тоже человек. Даже лучше… Она не превращает в мясорубку тех, кто живет с единственной эгоистической мыслью — Межзвездная галактика. Лучше людей, мой бедный друг
   — гораздо лучше…» Какое-то насекомое село Дилку на нос. Она прогнала его. Членистое, две пары крыльев, миллиметров пять длиной, розовое пятнышко спереди, луковицеобразное, жужжит, пока летит. Это о насекомом, о котором вы спрашивали…
   — Сколько там дверей? — спросил Линкс.
   — Две, по одной с каждой стороны.
   — Сколько окон?
   — Два. По окну на сторонах, противоположных дверям. Я ничего не вижу сквозь другое окно. Слишком темно снаружи.
   — Что-нибудь еще?
   — На стене меч с длинной рукояткой, очень длинной. Две рукоятки, три? четыре? — и короткие лезвия. Их два. Каждое лезвие прямое, отточенное с двух сторон, длиной с руку. Рядом с ним маска из цветов. Темно, трудно сказать точно. Лезвия блестят, маска неинтересная. Да, похоже, цветы. Много маленьких цветочков. Четырехсторонняя маска, напоминающая формой бумажного змея, с большим свисающим концом. Не могу различить черт. «Мала ведет себя беспокойно. Возможно, ей не нравится изображение на стене. Может, не видит его и скучает. Взгляд изменился. Она гладит нас по плечу. Мы наливаем ей пить в кружку. Другую берем сами. Она не пьет. Мы пристально смотрим на нее. Она опускает голову и пьет. Под нашими ногами грязный утоптанный пол. На нем множество маленьких камушков. Как порошок. Стол натуральный, деревянный. Жужжание. Изображение на стене становится нечетким. Мы трем подбородок. Уже нужно побриться… Да черт с ним! Мы не ждем инспекторов. Пьем из одной чашки, другой. Еще одну.»
   Сандор воспользовался своей глазной кинокамерой. Он проверял свой хронометр миров, прокручивая пленку и останавливаясь, прокручивая и прекращая, прокручивая и прекращая.
   — Как вам показалось? Луна движется вверх или вниз или поперек неба?
   — спросил Сандор.
   — Поперек.
   — Справа налево или слева направо?
   — Справа налево. Кажется, что она на четверть ниже зенита.
   — Она какого оттенка?
   — Оранжевая с тремя черными полосками. Первая восходит в одиннадцать часов, пересекает свою четверть, заходит резко вниз. Другая восходит в два часа, а заходит в шесть. Они не встречаются. Третья — серповидной формы, светит в нижнем правом углу. Это очень небольшая луна, но очень отчетливая. Облаков нет.
   — А какие-нибудь созвездия есть?
   — …Я не могу так высоко поднять голову, и окно далеко. Теперь слышу какой-то шум, еще далеко. Очень высокий звук, почти металлический. Животное, шестиногое, ростом вполовину меньше человека, красно-коричневая шерсть, довольно редкая. Может передвигаться с помощью двух, четырех, шести ног. Но по земле движется немного. Гнездится высоко. Откладывает яйца. Зубов много. Питается мясом. Маленькие черные глазки — два. Огромные ноздри. Паразит, невредный для человека, боязливый.
   — Он на Дистене, пятом мире системы Блибка, — сказал Сандор. — Ночная сторона означает, что он на континенте Диделан. Луна Барби, находящаяся много ниже зенита, свидетельствует о том, что он с восточной стороны. Мелла-москит означает распространенность там мелла-муслимов. Клинок и маска, кажется, принадлежат Гортанианам. Я уверен, что их принесли из глубин континента. Залежи мела подсказывают окрестности Ландира, мира мелла-муслимов. Это на реке Дисти, северный берег. Вокруг джунгли. Даже те, кто ищет уединения, отходят более чем на восемь миль от центра города, население которого сто пятьдесят три тысячи человек. Северо-западная часть наименее заселена из-за холмов, скал и…
   — Отлично. Вот он, оказывается, где! — воскликнул Линкс. Теперь ясно, что нам делать дальше. Он, конечно, был приговорен к смерти. Думаю, что да. Наверняка. Там во втором мире этой Системы, не помню его название, есть местное отделение ЦМР. Как же его зовут?
   — Нирер, — подсказал Сандор.
   — Да. Хм-м. Давайте посмотрим. Два агента будут исполнителями. Они приземлятся на северо-западе Ландира, войдут в город. Найдут, где поселился человек с четырехногим любимцем. Тот, кто прибыл в последние шесть дней. Затем один агент войдет в хижину и удостоверится, там ли Карго. Он немедленно выйдет, если Карго будет там, и подаст знак второму агенту, который спрячется в тени деревьев. Один встанет на безопасном расстоянии за северо-восточным углом строения с тем, чтобы прикрыть дверь и окно. Другой будет двигаться в юго-западном направлении с той же целью. Каждый будет вооружен двухсотканальным лазерным субпулеметом с вибрирующей головкой. Хорошо! Я свяжусь с Центром с помощью фаза-волновода. Мы поймали его. — И он торопливо вышел из комнаты.
   Бенедик, держа инструмент в руках, весь мокрый от слез, продолжал:
   — «Не бойся, моя черненькая. Это только кукла, а воет он на Луну».
   Спустя тридцать один час и двадцать минут Линкс получил и расшифровал два кратких сообщения:
   Исполнители — куски мяса.
   Корабль «Валлаби» исчез опять.
   Он облизнул губы. Его товарищи ждали сообщения. Они-то преуспели, они выполнили свои задания. Не просто выполнили, а сделали все эффектно и хорошо. А вот Линкс не справился с убийством.
   Он помолился Пламени и вошел в библиотеку.
   Бенедик уже знал. Он же мог узнавать. Маленькие ручки паранорма лежали на палке Линкса. Этого было достаточно. Даже этого.
   Линкс наклонил голову.
   — Мы начинаем снова, — сказал он им.
   Так как способности Бенедика были обострены более, чем когда-либо, он прибегал к продолженному воздействию еще семь раз. Затем он описал новый мир. Он был огромен, обильно населен. Он ярко мерцал под бело-голубым солнцем. Все вокруг было отделано желтым кирпичом. Повсюду нео-Денебианская архитектура, окна из зеленого стекла. Вокруг пурпурное море.
   Никакой загадки для Сандора это не представляло.
   — Мир Филлипа, — назвал он, а затем уточнил город — Деллес.
   — На этот раз мы сожжем его, — сказал Линкс, выходя из комнаты.
   — Христиане-Зороастрийцы, — вздохнул Бенедик, после того, как Линкс вышел из комнаты. — Я думаю, что этот болен Пламенем.
   Сандор стал вращать глобус левой рукой, наблюдая за тем, как он крутится.
   — Не хочу пророчить, но держу пари, Карго исчезнет опять.
   — Почему?
   — Когда он отрекся от человечества, он что-то приобрел, а что-то потерял. Он еще не готов к смерти.
   — Что вы имеете в виду?
   — Я держал его сердце. Он покончил со всем. Теперь он непобедим на какое-то время. И как-нибудь он заявит об этом. Только потом умрет.
   — Откуда вы знаете?
   — …Предчувствие. Существует огромное количество докторов, среди них есть патологи. Они не хуже других докторов, но еще и владеют черной магией. Я знаю таких людей, встречался со многими. Я не притворяюсь, что знаю о них все. Но их слабости мне известны.
   Сандор повернул голову и ничего не сказал.
   И все же они сожгли корабль «Валлаби», дотла сожгли.
   А он остался в живых.
   Он жил, проклиная.
   Он лежал в грязи. Мир горел, взрывался, рушился. Он проклял этот мир и любой другой, и все, что их составляет.
   Затем последовал следующий мир.
   Затем спустился мрак.
   Отточенный с двух сторон Гортанианский меч в руках Карго разрубил первого исполнителя ЦМР пополам, когда он появился в дверях. Мала обнаружила их приближение против ветра. Обнаружила сквозь открытое окно.
   Второй упал прежде, чем воспользовался оружием. У Карго тоже было лазерное оружие, старого выпуска. Он сразил второго, выстрелив сквозь стену и два дерева в том направлении, в котором указала Мала.
   Потом корабль «Валлаби» покинул Дистен. Но он был взволнован. Как могли они найти его так скоро? Он со многими из них сталкивался раньше. Очень многими в течение многих лет. Он старался быть осторожным. Он никак не мог понять, где он просчитался, чем выдал себя? Не мог объяснить, как они обнаружили его так скоро. Даже те, у кого он служил в последний раз, не знали, где он находится.
   Он покачал головой. И отправился в мир Филлипа.
   Умереть — значит заснуть и не мечтать. Карго не хотел этого. Он причинял себе невыносимую боль, входя в фазу и выходя из нее, передвигаясь в различных направлениях. Он повесил Мале ошейник с радио с двусторонней связью и не разлучался со своей подругой, водя ее по кругу смерти за собой. Он, преобразовав много энергий, преодолел много течений, покинул корабль «Валлаби» под наблюдением уважаемого контрабандиста на необъединенной территории, пересек мир Филлипа и отправился к Делла, лежащему у моря. Он любил плавать. Он обожал пурпурные воды этой планеты. Он снял большую виллу у Делла-Дайвз. С одной стороны ютились трущобы, с другой — Ривьера. Это устраивало его. Он все еще мечтал, значит, еще не был мертв.
   Должно быть, он спал, когда услышал какой-то звук. Потом быстро сел на краю кровати, предчувствуя холодное дыхание смерти.
   — Мала?
   Ее не было. Звук, который разбудил его, был звуком закрывающейся двери. Он включил радио.
   — Что случилось? — строго спросил он.
   — У меня такое чувство, что за нами опять следят, — ответила она… — Хотя пока только чувство.
   — Почему ты не предупредила меня? Возвращайся скорее.
   — Нет. Я черна как эта ночь и я двигаюсь бесшумно. Я постараюсь разведать. Что-то, наверняка, есть, если у меня такое предчувствие… Вооружись.
   Он послушал ее. И не успел он дойти до двери, как произошел взрыв, а за ним еще один. Он побежал. Когда он выбегал в дверь, опять послышался взрыв. За его спиной был сущий ад. Сильнейшие потоки раскаленного металла, дерева, стекла обрушились на дом. Еще мгновение — и ад был уже вокруг него. На этот раз они обхитрили его. Они были осторожнее теперь и не подходили близко, а атаковали на расстоянии. На этот раз они стреляли из-за экрана и лили на землю огненные реки разрушения.
   Что-то ударило его в голову и плечо. Он падал, переворачиваясь. Ему попали в грудь и желудок. Он закрыл лицо и покатился, попытался встать и не смог. Он затерялся в огненном лесу. Он пытался ползти, бежать, падал опять, еще раз встал, побежал, упал опять, полз и опять упал.
   Лежа в грязи, он проклинал этот мир, горящий, взрывающийся, рушащийся, проклинал другие миры и все живущее там.
   Потом был последний взрыв — и все погрузилось во мрак.
 
   Они думали, что они победили, и радость их была безгранична.
   — От него ничего не осталось, — сказал Бенедик, улыбаясь сквозь слезы.
   Весь следующий и последующий за ним день они праздновали.
   А тело Карго не восстанавливалось. Почти половина блока была разрушена и одиннадцать существенных частей не взаимодействовали. Поэтому можно было, наверняка, предположить, что казнь была выполнена успешно. ЦМР, однако, требовала, чтобы команда оставалась в Домбеке еще десять дней, пока дальнейшие исследования не будут закончены.
   Бенедик смеялся.
   — Ничего, — повторял он. Ничего не осталось.
   Но с человеком без сердца случаются самые неожиданные вещи.
   Яйцо в груди лучше любого сердца, ведь оно центр коммуникационной системы.
   Будучи из неживой материи, оно тем не менее всеведуще относительно того, что происходит вокруг него. Не будучи всемогущим, оно обладает такими внутренними силами, которыми не обладает человеческое сердце.
   Как только ожоги и разрывы ткани обозначились на теле, оно мгновенно установило критический режим. Выбрав такой режим, оно уподобилось развевающемуся флагу во время урагана. Железы отреагировали на раны и выбросили дополнительные источники энергии. Мускулы пришли в движение, словно как от электричества.
   Карго практически бессознательно с нечеловеческой скоростью пробирался сквозь шторм огнедышащих тел и падающих строительных материалов.
   Его разрывало на куски, но он не чувствовал боли. Его мощный выход тормозил незначительный вход нейтронов. Он едва смог сделать еще несколько шагов, как рухнул на край тротуара.
   За счет бездействия яйцо заморозило свой основной капитал и приняло решительные меры для обеспечения своего вложения.
   Карго погружался все глубже и глубже в состояние комы. Люди обычной модели не могут даже подумать о гибернизации. Враги, конечно, могут ввести специальный состав вместе с комбинацией напитков или изощренных машин. Но Карго ничего подобного не было нужно. Он имел встроенный отсек регенерации со своим собственным разумом. А разум решил, что он может погрузиться в состояние, более глубокое, чем кома, так как сердце выдержит. Таким образом, яйцо производило такие операции, которые неподвластны живому сердцу, не способному на этом уровне сохранить жизнедеятельность.
   Оно усыпило его черным сном без сновидений, при полной потере памяти. Так как только на грани смерти его жизнь можно было восстановить, укрепить, возродить. Для того, чтобы достичь царства смерти, необходимо было отождествление с ней.
   Поэтому Карго и лежал мертвый в грязи.
 
   Людей, безусловно, притягивают сцены катастрофы. Те, что жили на Ривьере, пришли позже, так как им нужно было время одеть лучший катастрофический наряд. Люди из трущоб не тратили времени на это потому, что их гардероб был гораздо скуднее.
   Один из них был уже одет и проходил мимо. Его звали Цим, на это были свои причины. Когда-то у него было другое имя, но он уже забыл его. Он возвращался из приемной, где получил пенсионный чек за сторожевую службу за этот месяц.
   Прошло несколько минут прежде, чем он понял, что произошел взрыв. Ворча что-то себе под нос, он остановился и медленно повернулся на шум. Потом он увидел огненные языки. Он поднял голову и увидел летящий ховерглоб. Давние воспоминания отразились на его лице, он продолжал смотреть.
   Потом он увидел человека, с фантастической скоростью движущегося по Адовому кругу. Человек упал на улице. Огня больше не было, и ховерглоб улетел.
   Увидев все это своими глазами и почувствовав катастрофу, он приблизился к человеку.
   Нестираемый синапсис, врезавшийся в его мозг давным-давно, вызвал в памяти страницу за страницей полное Руководство по полевым действиям и немедленной медицинской помощи. Он встал на колено рядом с телом, красным от ожогов, крови и ран, нанесенных огнеметом.
   — Капитан, — позвал он, смотря в заострившееся лицо с закрытыми почерневшими веками, — капитан.
   Он закрыл свое лицо руками, промокшими от слез.
   — Соседи. Здесь. Мы. Не знал… — Он послушал, бьется ли сердце. Но оно молчало. И он ничего не мог определить. Умер. — Здесь лежит мой капитан… мертвый… холодный. Мы. Соседи. Даже…
   Он рыдал до тех пор, пока не начал икать. Затем он поправил ему руки и приподнял веко.
   Карго сдвинул голову на два дюйма влево от яркого пламени.
   Человек засмеялся с облегчением.
   — Ты живой, капитан! Жив!
   Карго не ответил.
   Наклонившись над ним, он с усилием поднял его тело.
   Руководство не разрешает двигать жертву.
   — Но ты пойдешь со мной, капитан. Я теперь вспомнил. Это случилось после того, как мы расстались. Да… Да… Они все равно убьют тебя, если даже в этот раз ты выживешь. Я знаю это наверняка. Значит мне придется двигать жертву. Придется. Как жаль, что мне так затуманили мозги. Прости, капитан. Ты всегда хорошо относился к людям и ко мне. Управлял опасным кораблем, но ты был добр. Старый «Валлаби», счастливый «Валлаби». Теперь надо уходить отсюда. Как можно скорее. Прежде чем придут морты… Да, я помню тебя. Отличный парень. Итак, корабль «Валлаби» исчез опять, как сообщило ЦМР. А Карго прибывал на границе со смертью. Единственными хранителями его жизни были яйцо и семечки.
 
   Десять дней спустя Линкс и Бенедик все еще были с Сандором. Последний был в восторге от их компании. Он никогда раньше не находился на службе. Ему доставляло огромное удовольствие чувство сотоварищества, сопереживания за совместно сделанную работу. Бенедик проклинал саму мысль уехать от мисс Барбары, одной из очень немногих, с кем он мог разговаривать и которая с охотой отвечала ему. Линксу нравилась пища и климат. Он решил, что его жены и внуки отдохнут от него.
   Поэтому они остались вместе.
   Возвращение из царства смерти — это мучительно долгий процесс. Реальность — это танец под вуалью. Она продолжительна, пока ты не попытаешься заглянуть под нее (если, вообще, кто-либо пытался).
 
   Когда Карго немного пришел в сознание, он крикнул:
   — Мала!
   …Тишина.
   Потом он увидел лицо из далекого прошлого.
   — Сержант Эмиль?
   — Да, сэр. Я здесь, капитан.
   — А я где?
   — В моей хибаре, сэр. Ваша сгорела дотла.
   — Каким образом?
   — Это сделал ховерглоб раскаленным лучом.
   — Что случилось с моей любимицей, обитательницей Дриллена…