Жердзиньский Мацей. Броненосцы в синей воде

   - Жаль, - обратился я к женщине. - Слайпер Писал по-своему, Писал очень хорошо, но забыл, что достаточно всего лишь одного предмета из этого мира, и тоска убьет все им созданное. Так оно и случилось.
   - Не знаю, о чем вы говорите, но вы сумасшедший. Вы перепортили для меня всю церемонию.
   - Спасибо, - встал я с лавки и взял свой маленький букетик. Пойду-ка поздравить их. Судя по шелесту, гостей у них немного.
   Я оставил ее одну, потому что женщина эта так и должна была оставаться сама. Она не могла найти здесь того, что ожидала, ибо все это было в ней самой, а не в святилище ее Бога.
   - Даже цветочков не купила.
   А на улице разошелся дождь. Я шел медленно, сознательно выбирая пустынные, кривые улочки; мне не хотелось встречаться с другими людьми. Я знал, что после дождя придет северный ветер, и завтра много не написать. Мне было страшно, что боль помешает мне в исправлении "Подворотни 403", а хотелось сделать все как можно лучше.
   Впрочем, там-то и осталось не так уж много. Самое главное я уже сделал.
   - Броненосцы в синей воде. Хорошо, что я об этом догадался. Достаточно было подбросить одну мысль, одно воспоминание, и голова Виталика Стоуна заполнилась новым пространством. И чтоб я сдох, если он в нем не справится... С другими будет попроще.
   Я не свернул в свой полуподвал, а поднялся на этаж.
   Она открыла.
   - Что-то вы не приходите в гости. Неужели так трудно спуститься вниз и сказать пару словечек горбатому человеку? Так как?
   Она улыбнулась, и я сразу же ей все простил.
   Потом я прикоснулся к ее руке.
   - Пойдем погуляем. Идет дождь, но совсем не холодно.
   - Подождите. Я только поправлю волосы.
   Я отступил и широко разложил руки.
   - Но, дорогая! Ты выглядишь прекрасно.
   Я мог сказать только это, потому что именно в этот миг у меня в заначке не было подходящих слов. Об этой девушке я мог бы говорить целыми неделями, только никогда бы не сказал то, что хотел сказать по-настоящему.
   - Нет, нет. Вовсе нет, - покачала она головой. - Чуть позднее мне предстоит одно свидание. Так вот6 он не любит, когда у меня распущены волосы.
   Я всегда был глуп. Слова оценивал не так как следует, а выводы делал еще более дурацкие. Жаль только, что за столько лет так ничему и не научился.
   - Хорошо. Я подожду.
   А дождь прекратился.
   Я оставил своего Бога одного и вышел в коридор. Я пытался успокоиться и обдумать все то, что сказал мне Слайпер, но когда поднял голову, мне показалось, что не успокоюсь уже никогда.
   Я знал, что все еще нахожусь в "Подворотне 403", знал, что сейчас будет лестница, что окно в конце коридора будет забито толстыми досками. Покрытие должно быть старым, и легко будет высмотреть все выжженные бычками места. Сколько это раз я здесь проходил? Сколько раз чистил этот коврик?
   Но все было не так. Коридор сворачивал по широкой дуге, в стенах были новые, большие окна, и свет подчеркивал пастельный тон пушистого паласа. Я видел самого себя в зеркалах, висящих над странными растениями, и было видно, что изменилось не только мое лицо. Никогда еще на мне не было столь отличного костюма.
   Я соответствую этому месту, подумал я, идя прямо. Каким бы оно ни было, и кем бы ни был я сам.
   По лестнице кто-то поднимался. Низкий, крепко сложенный мужчина в черном смокинге шел прямо на меня, и когда мне уже казалось, что он не остановится, я услыхал его голос:
   - Вит, чуть попозже зайди в бар. Надо поговорить7
   - Но...
   Я его узнал. Ему оставили рыжие волосы и голубые глаза. Голос тоже не изменился. Только, все же, это был уже не тот самый Жопник.
   - Это ты, Тед. Чего у тебя слыхать? Ты, вроде, болел.
   Он рассмеялся и поправил галстук.
   - Все уже за нами, Вит. Все уже не так. Знаешь, как-то мне не хочется говорить о том, что было. Вечером придет корабль. Надо подготовить кухню и бар. Комнаты уже приготовлены. И это хорошо, потому что времени у нас уже немного. Погляди...
   Он взял меня под руку и подвел к первому окну.
   - Гляди. Двое уже тут.
   Он был прав. Мне казалось, что все, что я увижу - это Куин Стрит и все эти странные люди, бродящие в тумане, или же старые газеты, носимые ветром. Или же типа, везущего товар в ближайшую цветочную лавку. Или же черную, раздавленную машиной белку.
   - Да, - согласился я. - Двое уже тут.
   Два громадных броненосца, погруженные в синюю воду. Еще не было третьего, как не было еще солдат, марширующих на палубе. И женщину я тоже еще не видел.
   - А небо, Тед. Ты когда-нибудь видал такое небо?
   - Нет, - не сразу ответил он. - По-моему, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, только мне не хочется говорить об этом. Для меня так было всегда. Вот и все.
   Я чувствовал, что Жопник изменился как-то по-другому. Он был такой... Странный. Как мог он так спокойно говорить о том, что случилось с нами?
   -ОН еще не закончил. А начал с тебя.
   - О. К. - сказал я. - Может быть, попозже поговорим об этом.
   Он отпустил мою руку.
   - Ладно, Вит. Улыбнись, и спускайся в бар. Мне кажется, ты встретишь там старых знакомых.
   И он пошел наверх; скорее всего, на третий этаж, потому что раньше там был его кабинет. Снова будет разделять и править. Снова он.
   Я же остался на том же месте. Правда, мне было чертовски интересно, как теперь выглядит мой любимый табурет и лицо толстяка Кейси, только еще больше меня интересовала Флоренс. Я вернулся к ее дверям.
   - Ну-ну, - сказал я сам себе. - Поглядим, сделал ли этот Кто-то получше, чем Слайпер.
   Я повернул золотую ручку, но дверь не открылась.
   Может вышла куда-то, нервно подумал я. А может уже сидит в баре. Точно. Она должна быть там. Там будут все наши.
   Только ее не было ни в баре, ни в главном фойе. В баре вообще не было множества клиентов, я узнал только одного - раньше он работал в "Подворотне", за все про все, и помню, что каждый называл его иначе. Лично я называл его Джорджем.
   - Привет, Джордж, - махнул я ему рукой. - Как дела?
   - А никак. Такое дело, что у меня все лицо кровоточит.
   Мне трудно было сказать, знает ли он, кто я такой. Раньше вообще трудно было с ним переговорить, так что мне казалось, что старик Джордж навсегда останется ворчуном.
   - Это правда, что там, за окном стоят два броненосца? спросил он меня, помолчав.
   - Да. А ты что, не видишь их?
   - Нет, - оттер он кровь с век и покачал головой. - Я-то и вас еле вижу. Но слышал, что днем прибудет еще и третий. Самый главный.
   За окном до сих пор было спокойно, и корабельные флаги висели. Я не видел ни единого человека, даже птиц не видел.
   - Откуда тебе известно, что третий такой важный?
   - Потому что я это ему сказал, Вит, - сказал кто-то, стоявший ко мне спиной. - и не спрашивай, откуда знаю я. Просто так оно и будет.
   И он повернулся.
   - Черт, Кейси... - Я совершенно не знал, что и сказать. Какие у тебя татуировки... Кто тебе их сделал? Шикарные!
   Он подмигнул мне.
   - Тот же самый, что и тебе харю переделал. Тебе что-нибудь налить?
   - Ясное дело. Чего-нибудь покрепче.
   - Понял.
   Он прошел за стойку бара, и все это место как-то сразу обрело новое измерение, как будто кто-то зажег наконец-то свет или же сказал самое важное слово. Кейси двигался неторопливо, но это как раз шикарно и выглядело, потому что настоящий бармен спешить и не должен. Он тщательно отмерил спиртное, вылил его в блестящую рюмку и снова подмигнул мне.
   - Ну и как, Вит? Чувствовал ты себя когда-нибудь лучше? А?
   - Ты только скажи, где мое любимое место с моим любимым табуретом, и я тебе отвечу.
   Он отставил бутылку. Я глядел на его покрытую татуировками мускулистую лапу и белую тенниску с непонятной надписью. Глядел-глядел, и все никак не ног всего этого понять.
   - Да ведь это тот, на котором ты, браток, и сидишь. И место твое самое любимое.
   Я засмеялся и взял рюмку.
   - Уууух. это что такое? - В горло будто кипятка налили. Это же не "Уокер"?
   - Нет. Это называется "Джонни Уокер". И так всегда называться и должно.
   Может оно и так, подумал я. Я чувствовал себя и вправду хорошо, и не хотелось уже ни о чем не спрашивать. Даже о том, помнит ли Кейси что-нибудь из тех, давних дней.
   - Ладно, Кейси, скажи мне только, ты видел Фло?
   Он глянул на меня, и его глаза округлились. Но что-то ему вспомнилось, хотя он лишь пожал плечами.
   - Нет.
   - Вы подождите до полудня, - внезапно сказал старый Джордж. - И вот тогда приплывет самый важный броненосец.
   Я отставил свою рюмку.
   - Подожду. Впрочем, а что мне еще делать?
   Здесь ничего не изменилось. Сад был таким же великолепным, на открывшем дверь был точно такой, как и тогда, костюм, а белые скульптуры высились надо мной, как и в прошлый раз.
   По лестнице я проскочил бочком. Нет, нервно подумал я, что-то нужно будет с этим сделать. Ладно, как только найду хоть немножко времени...
   Абрахам Фаррел уже стоял в дверях и курил бронзового цвета сигарету. Как-то так уж сложилось, что мне следовало быть у него еще час назад.
   - Вы знаете, стал оправдываться я, - дела не всегда идут так, как нам того хочется.
   - Именно. Как раз это я и предполагал. Заходите, Босси.
   Он пропустил меня вперед, а сам еще покрутился по веранде, причем делал это так долго, что я в конце совершенно разволновался, что пришлось булькнуть пару глоточков.
   - Рекомендую поспешить, - крикнул я. - А не то я в любой момент упьюсь. Все нужное со мной.
   - Можете воспользоваться моим баром, - рассмеялся он. - Зачем вообще носить с собой? - зашел Фаррел в комнату.
   Какое-то время мы друг с другом играли в гляделки. Он тоже не мог скрыть того, что нервничает. В конце концов, он был у меня в руках, даже если хозяин и пытался повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Я уселся.
   - Можете вздохнуть спокойно, мистер Фаррел. Я написал все, что надо.
   Но как раз это его более всего и напугало. Затасканный портфель, который я нашел вчера на какой-то свалке, и те триста страниц текста, что лежали у него в средине.
   - Мистер Босси, - начал он. - Я сам должен это прочитать. Вы же понимаете...
   Только сейчас я заметил, что окна салона закрыты портьерами. Он запомнил мой страх, и на сей раз я уже не видел все эти белые скульптуры. Мне было приятно.
   - Ясное дело. В конце концов, именно для того я и Написал продолжение "Подворотни 403" на бумаге. Это можно прочитать. Хотите автограф?
   Он перешел через комнату и какое-то время крутился в том углу. Когда я вновь увидал его лицо, мне показалось, будто что-то не так. Жилы на его шее походили на резиновые шланги.
   - Когда вы, наконец, поймете, что все это не шуточки, Босси? прошипел он. - Мои деньги нельзя назвать особо странными. Как и все остальные, они любят менять хозяев. А в последнее время смотрибельность падает. Все идет хуже и хуже, люди уже не совсем понимают, что происходит в следующих сериях... Я знаю, что в этом виноват Слайпер. Но если даже он не справился, то что написали вы? И, черт подери, почему вы не разрешали нам проверять этого? Я столько раз посылал к вам Энди. Неужели следовало относиться к нему так?
   Даю голову на отсечение, что это была самая длинная речь Фаррела за несколько лет.
   - Энди меня раздражал. - Я поднялся и вручил Фаррелу портфель с рукописью. - Он, вроде бы, хотел по-хорошему, но вечно что-нибудь да ляпал. Мистер Фаррел, вы меня несколько недооцениваете. Мне и вправду не нужны советы ваших экспертов.
   Я открыл его бар.
   - Ну-ну...
   - Что вам налить? Господи, я и понятия не имел, что на свете существует столько водяры. А вы ведь тоже всего не знаете. Вы же не дурак. И я дам вам совет.
   Он прищурил глаза, а я видел, что ему надо какое-то время, чтобы это все переварить. Этот тип терпеть не мог советов.
   - Слушаю.
   Я кивнул с признательностью.
   - Так вот, такой "Подворотни 403", какую вы знали, уже не будет. Спокойно, спокойно. - Я понимал, что он хочет вставить и свое слово, только не хотел, чтобы меня перебивали.
   В тот день я чувствовал себя очень плохо. У меня болело совершенно все, а больше всего, наверное, голова, но это не от ветра. Просто, такой уж я был. Вся моя жизнь была болью, а сам я давным-давно уже перестал с ней бороться. Иногда я забывал о всем том, что Написал, забывал о мире, в котором жил, потому что время перестало быть для меня чем-то значащим, а было лишь скоплением мыльных пузырей, в которых проживали люди, и каждый такой пузырь кружился вокруг моей головы. Сам я в таком пузыре не был. Я сидел за своей машинкой и Писал. Я сам дул в эту трубочку и не мог сказать, какой из пузырей лопнет раньше, а какой позже. Я знал лишь одно - что в конце концов лопнут все.
   - Слайпер заблудился, - тихо сказал я. - Мне не ясно, знал ли он, что все так и закончится, но, следует признать, он заметил самое главное.
   - Не понял, - удивился Фаррел.
   Да-да, подумал я, и мы умеем говорить. Вот только не всегда нам этого хочется.
   - Он заметил, что сам уже не справится. И такой, собственно, была вся его жизнь.
   Я повернулся и направился к двери.
   - Прочтите то, что я принес. А потом поговорим.
   - Мистер Босси! Гонорар...
   - Сначала прочтите. Ваши деньги любят менять хозяев, но я перемен не люблю.
   Уже с лестницы я крикнул ему:
   - Статуи. Когда я приду к вам еще раз, их не должно быть в саду.
   Но сегодня мне еще пришлось нагнуть голову и проскочить в тени каменных болванов.
   Своей тени у меня не было.
   В баре крутилось все больше и больше людей. Со многими мне удалось познакомиться, только вот не слишком хотелось с ними выпить. Вообще-то говоря, я уже был под хмельком, и когда глядел в окно, где начинал подыматься ветер, вдруг подумал, что следует сделать еще кое-что.
   - Тебе еще налить? - спросил Кейси.
   - Попозже. - Флаги на двух кораблях внезапно расправились, а я поднялся со своего табурета.
   У меня уже не было много времени. Я быстро поднялся на второй этаж и нашел нужную дверь. Вошел без стука.
   - Вы еще здесь, - с облегчением вздохнул я. - А мне уже казалось, что не...
   - Это последний час, - спокойно сказал Слайпер.
   Он сидел так же, как я его оставил - сгорбившись над пишущей машинкой, казалось, он ждет, когда его посетит новая идея, только я знал, что он ожидает совершенно другое.
   - Я знаю, мистер Слайпер.
   Он поглядел на меня и покачал головой.
   - Поосторожней, Виталик. Ты топчешься по своему прошлому. По своей жизни.
   Я осторожненько обошел кучи бумажных листков и подошел поближе.
   - Вас Он тоже Написал. Тот же самый, что взялся и за нас.
   - Да. С той лишь разницей, что за вас попросил я сам. Так же, как когда-то я смог проклясть тот свет - и поверь, я не щадил ничего из того, что Создал - так сейчас я понял, что Он один может это делать. Он велик во всем. Так что исправить ничего не удастся.
   Он передвинул машинку, и тогда я заметил, что Слайпер не был никаким не богом, потому что в этом простом движении он заключил всю свою силу, все свое отчаяние и страх. Он хотел жить. Просто-напросто жить.
   - И где же находится тот мир? - спросил я. - Ваш мир?
   - Везде. Если Он его Напишет, то мир появится везде. Даже тут.
   Но эта комната оставалась такой, как и в прошлый раз. Даже зеркало висело на том же месте. И Слайпер, и все его рукописи.
   Это он будет последним, подумал я.
   - Ты помнишь всех тех людей в тумане? - попытался он встать.
   - Да.
   - Вы должны были разделить их судьбу. Вы должны были остаться в пустоте, без крова и без жизни. Мне не удалось удержать ваши дни, так же, как не удалось это сделать тем, что Написали их. Тем, что выкаблучивались в Его мире.
   Он пошатнулся, и я подал ему руку.
   - Я не заслужил этого, Вит. Ведь вы страдаете из-за меня.
   - Но ведь нам не было так уж плохо, мистер Слайпер. Я же помню.
   Он вышел из-за стола. Мне было известно, что он ответит, но все-таки спросил:
   - Кем вы были там?
   - Писателем. Мне там не нравилось... Не все, что я там видел, было хорошо; войны, смерть, боль, болезни... Я не мог ему простить этого. В один прекрасный день я начал писать, и мне кажется, что в этом я был неплох. Люди любили меня читать.
   Он постепенно добрался до портьер, не обращая внимания на валяющиеся листки.
   - И Он дал вам шанс.
   - Нет. Он меня наказал. Если бы я знал тогда, что подымаю руку на Такого Мастера. Если бы знал, насколько прекрасен его мир... Он сделал меня тем, чем является сам, и я не был первым. Помню, как чертовски болела спина. Помню страх. А потом уже был здесь, с этой вот машинкой. Все остальное тебе известно.
   Он ударил кулаком в зеркало.
   Зеркальная поверхность треснула.
   - Мы - это остальное.
   - Но это еще не все. Поначалу, когда я начал писать "Подворотню", то был настолько доволен своей работой, что упаковывал в конверты последующие мгновения вашей жизни и отсылал их в тот мир. Возвратов никогда не случалось, машинописи доходили по адресу. И не спрашивай меня, каким образом - я их просто выбрасывал в окно.
   Слайпер замолк. Его костистые пальцы схватили портьеру и стянули ее в сторону. Дневной свет залил комнату. А вместе с ней и наши лица.
   Я видел, как он плачет, когда мы оба смотрели на море. Прямо на третий броненосец, тяжело качающийся на волнах и растущий прямо на глазах.
   - И что в нем? - спросил я.
   - Конец.
   Уже светало, и все, что мне оставалось, это Написать парочку самых важных предложений. Было очень тихо, как всегда в это время, лишь иногда кто-то проходил мимо моего окна; и мне было известно, что когда начнется новый день, я допью этот отвратительный чай и пойду в бар заказать дешевенький суп. Потом отставлю тарелку, а солнце будет красное-красное, и по тротуарам будут бегать люди, и никто из них не остановится даже на секундочку.
   - Они не увидят, как рождается новый день, - сказал я. - У них другие дела, другие проблемы.
   Я подарил им массу вещей. Они получили собак, деревья, деньги, причем мне было ясно, что не всем одно и то же понравится. Но они могли выбирать. И почти все выбрали для себя солнечный закат, как будто смерть интересовала их гораздо сильнее жизни.
   - А ведь солнце может и всходить. И не важно, что ты при этом делаешь - глотаешь пустой супчик или пересчитываешь пакован баксов. Для всех людей оно восходит одинаково.
   Слайпер никак не мог с этим согласиться. Он поверил тем, с которыми считались, а во всех тех, кто нищенствовал на улицах, увидал мои ошибки.
   - Все у него перемешалось. Ведь на самом деле все наоборот.
   Я перевернул стакан. Чайная гуща смешалась с жидкостью и никак не желала опуститься на дно. И мне тоже не хотелось его наказывать, как не хотелось карать тех, у кого имелся свой шанс.
   - Значит он вернется сюда еще раз.
   Я услыхал, как на верхнем этаже заскрипела постель; по-видимому, девушка снова спала с кем-то толстым и тяжелым. Мне было ее жалко, но и менять это тоже не хотелось.
   Ведь, если по правде, люди не любят перемен.
   Я вставил в машинку последний лист.
   - Этот новый тоже некогда сделался согласным. О чем бы он не писал, всегда старался меня уколоть. Так что пусть попробует, как это оно, когда можешь Написать все и вся, с одним только маленьким исключением.
   И я засмеялся про себя.
   - Да, это так. Себя не исправить. По крайней мере, в этой работе.
   Марки Гласковер, новичок из 107 номера.
   - Гляди, - сказал Кейси. - Вот уже и третий броненосец.
   Моряки сбросили на берег толстенные канаты, несколько человек спускалось по трапу.
   На них я внимания не обращал - я глядел на высокого, хорошо сложенного мужчину, который спустился по трапу на берег и направился прямиком в нашу сторону. Я видел погасшую сигарету, свисающую с выгнутых книзу губ, и девушку, держащуюся за его руку.
   - Ну что, Вит, понял теперь, почему ты не мог найти Флоренс? - сказал кто-то за моей спиной.
   - Теперь, наверное, я уже никогда ее не найду.
   Мы все ждали, когда они доберутся до нашей "Подворотни". Выглядело это страшновато - синее море, три корабля, погруженные в воду, бегающие по палубам моряки и эта парочка, спокойно идущая прямо.
   Когда дверь открылась, в баре повисла тишина. Первым вошел мужчина, а за ним скользнула Фло, потом влетел ветер и стал играться занавесками.
   - А хорошо. Есть у вас какая-нибудь комната?
   Подошел Тед и попытался взять из его рук чемоданчик.
   - Браток, это всего лишь пишущая машинка. Я и сам справлюсь.
   Он остановил свои зеленые глаза на мне.
   - Комнату и виски. Причем, комната может быть и не самой лучшей.
   - Имеется, - хрипло сказал я. - Номер 107. Вот ключи.
   Он взял их и выплюнул окурок.
   - Меня зовут Гласковер. А это Фло. Вы когда-нибудь видали такую ветрюгу? - вновь обратился он ко мне.
   - Нет.
   - Так выйдите на улицу. Неплохо, парни даже толком причалить не могут. Дует как тысяча чертей.
   В баре снова заговорили, люди начали его о чем-то расспрашивать, кто-то подошел к окнам. Но ведь не это должны они делать, подумал я. Ведь окна, это еще не все.
   - Ведь имеются двери.
   И я вышел. Первый раз вышел из "Подворотни 403".
   Здесь мне искать уже было нечего.