Страница:
Мы, конечно, стали выяснять и выяснили. Батюшка Светы! Файл три дня как пропал. Никто его в глаза не видел – ни папа, ни мама, ни милиция. При его аккуратности и умении считать каждую минуту это – ужасное и пугающее происшествие. Главное, непонятно, откуда он исчез, потому что вся его верхняя одежда осталась дома – пальто там, ботинки, шапка вязаная. Не мог же он в ноябре выйти из дому налегке? И дома его нет, все обыскали.
Мы перепугались, особенно девчонки. А тут еще милиционер пришел и стал дальше пугать: нельзя разговаривать с неизвестными, нельзя с ними никуда ходить, нужно избегать темных дворов и пустынных улиц… Короче, запугал досмерти.
Жалко, конечно, Файла. Он придурок, но талантливый. Может, вышло бы из него что-нибудь путное. Или загреб бы свои доллары, мне не жалко. А вот исчез – и как будто не было.
Мы перепугались, особенно девчонки. А тут еще милиционер пришел и стал дальше пугать: нельзя разговаривать с неизвестными, нельзя с ними никуда ходить, нужно избегать темных дворов и пустынных улиц… Короче, запугал досмерти.
Жалко, конечно, Файла. Он придурок, но талантливый. Может, вышло бы из него что-нибудь путное. Или загреб бы свои доллары, мне не жалко. А вот исчез – и как будто не было.
Глава 4. Поиски Файла
Прошло несколько дней, а Файла как не было, так и нет. Учителя ходят озабоченные, шушукаются. Файлова мама приходила несколько раз – лица на ней нет, одни глаза в мешочках. По телевизору каждый день Файла показывают в программе «600 секунд», говорят, что пропал.
А мы ничем помочь не можем!
Решили мы действовать сами, на милицию не надеяться. Собрались после урока в спортивном зале, дверь заперли. Было нас четверо: Светка Воздвиженская, Леня Сойбельман, он лучше всех ребусы отгадывает, сообразительный, – Вадик Денисов и я. Вадик у нас авторитет по аномальным явлениям. Экстрасенсы, парапсихология и прочая чушь, я к ней отрицательно отношусь, потому что дурят людям башку, не то что древние китайцы.
Но здесь случай явно аномальный, поэтому пригласили и Вадика. И он сразу выдал:
– Файла похитили инопланетяне, как пить дать! Их почерк.
– Зачем он им? – Светка спрашивает.
– Он клевый программист, такие инопланетянам нужны.
– Много ты знаешь про инопланетян! – говорю.
– А вот и много! – обиделся Вадик.
– Рэкетиры его похитили, а не инопланетяне, – сказал Леня.
– А рэкетирам он зачем? – опять Светка.
– Папа у него кто – забыли?
И Леня развил довольно стройную теорию. Файлов папа, Сергей Ильич Феденев – генеральный директор совместного предприятия со шведами. Вроде бы, они хотят построить гостиницу и ресторан в центре города, у них уже есть оффис, то есть представительство. И деньги в кронах. А рэкетирам кроны нужны. Вот они и похитили Файла, чтобы впоследствии выменять его на кроны.
– Чего же не меняют? Чего ждут? – спросил я.
– Выдерживают. Чтобы горе родителей стало неописуемым, – говорит Ленька.
– Оно уже неописуемо. Что ты предлагаешь? – спрашиваю.
– Выследить, где их притон. Файл наверняка там сидит.
– Я за версию инопланетян, – говорит Вадик.
– А я за версию рэкетиров, – говорю.
– Нет, я тоже за инопланетян, – неожиданно сказала Светка. – Это гораздо правдоподобнее.
Вот так номер! Знал бы, что ей инопланетяне больше рэкетиров нравятся – тоже за них голосовал бы. А так мы со Светкой оказались в разных командах. Учитывая плюрализм, решили действовать независимо, но в содружестве. Они ищут НЛО, а мы бандитский притон. С этим и разошлись.
Неизвестно, кого труднее искать – пришельцев или рэкетиров. Мы с Ленькой узнали адрес оффиса файлового папаши и отправились туда. Он оказался на Адмиралтейском бульваре. Смотрим – красивая новая вывеска под бронзу: «СП Бранда». У подъезда «мерседес» стоит. Никаких рэкетиров не видно.
Подождали мы минут десять, уже сомневаться стали в своих планах, как вдруг видим – к подъезду подкатывают три черных лимузина. На переднем – шведский флажок. Из них выходят господа в дорогих пальто, а на улицу из оффиса высыпают несколько молодых людей при галстуках. Улыбаются, жмут господам руки, ведут в оффис.
Только двери за ними закрылись, как с другой стороны бульвара, из сквера, где бронзовый Пржевальский с верблюдом, бегут к лимузинам два парня лет двадцати. Оба коротко стрижены, в кожаных куртках и брюках, заправленных в сапоги. На вид очень крепкого телосложения.
Подбегают они к водителю второго лимузина и начинают с ним через приоткрытое стекло о чем-то говорить. До нас какие-то иностранные слова доносятся. Смотрим – водитель отрицательно головой трясет. Тогда они к следующему. Тот их выслушал, засмеялся и сквозь окошко что-то протягивает. Какую-то коробочку. Парень взял, сунул шоферу деньги, и они, заложив кулаки в карманы курток, быстро направились к Невскому.
– Рэкетиры! Зуб даю! – шепчет Ленька.
Мы за ними рысцой. Свернули на Невский, дошли до Казанского, опять свернули и оказались у коктейль-бара. Рэкетиры зашли в него. Мы за ними. Там в гардеробе накурено, толкутся подозрительные личности. Сплошная мафия. Не успели мы с Ленькой ничего сообразить, как я почувствовал, что меня берет за шиворот железная рука. Вижу краем глаза – Леньку тоже хватает и тащит куда-то парень, точь-в-точь похожий на наших рэкетиров. А кто меня волокет – не вижу, не могу обернуться, так он крепко меня за ворот держит.
Подтащили нас к рэкетирам, и Ленькин недруг говорит:
– Вот они. Следили за вами от адмиралтейства.
– Чего-о? – удивился один. – Эти шибздики?
Мне наконец удалось оглянуться. Ничего нового не увидел. Такой же верзила с коротким ежиком, в кожаной куртке, под которой бицепсы вздуваются.
– Пошли, разберемся, – угрожающе мой говорит.
Потащили нас через весь коктейль-бар в угол. Там за столиком целая компания таких же. Что-то тянут из соломинок и жуют. Желваки на скулах ходят. Все мрачные, хоть бы кто улыбнулся. Ну, и нам с Ленькой, конечно, не до улыбок.
Тут я разглядел, что один там все-таки был, непохожий на остальных. Такой кривоватый старик с большим ртом, лет сорока, наверное. Его кличка, как потом выяснилось, была почему-то Чиполлино. И он был у них самый главный.
– Что случилось? – спросил Чиполлино.
– Да вот мальцы… Следили, – объяснил мой конвоир.
Чиполлино поглядел на нас, странно как-то почесал ухо, как обезьяна, рот скривил и вдруг проскрипел:
– На кого работаете, пионэры?
– Как это? – пискнул Ленька.
– Кто вас подослал? Антоний?! Отвечайте! – гаркнул Чиполлино.
– Не-ет, не Антоний… – мотаем головами.
– А кто? Вениамин? Подшипник? Кем направлены?
И тут меня осенило.
– Интерфейсом, – говорю.
– Кем? Это фирма или кличка?
– Не знаю. Платит Интерфейс.
– Сколько? – подозрительно спросил Чиполлино.
– Тысячу баксов, – сказал я, не очень понимая, что такое «баксы».
Рэкетиры задумались, потом, склонив головы в кружок над столом, о чем-то зашептались. Лишь один не шептался, крепко держал нас с Ленькой.
Наконец они закончили совещание, и Чиполлино произнес приговор:
– Майкл и Ферри повезут щенков на Турбинную разбираться. Вытянуть из них все. Не калечить, нам они еще понадобятся. Но проучить хорошо, чтобы забыли о своем Интерфейсе.
– Чиполлино, я один справлюсь, – сказал тот верзила, что нас держал. – Пускай Майкл остается.
– O'кей, – сказал Чиполлино.
Ферри одной рукой выволок нас на улицу и запихнул в «Жигули», стоящие у памятника Барклаю де Толли. Он усадил нас с Ленькой сзади, запер на ключ, а сам уселся за руль.
И тут Ленька сломался.
– Дяденька, миленький, отпустите! Меня мама ждет, я больше не буду! Не знаю я никакого Интерфейса! Отпустите, дяденька! – заныл он.
– Молчи, гаденыш пархатый, – сказал Ферри, и мы поехали.
Однако, только повернули с Невского на Фонтанку и проехали чуть-чуть, как Ферри свернул на тихую улицу Рубинштейна и там остановился.
Было уже темно, фонари не горят, прохожих мало. Блестели лужи от вчерашнего дождя. Где-то в подворотне закричала кошка, будто ее режут.
Жутко.
– Ну, щенки, некогда мне с вами возиться, – обернулся к нам Ферри, с минуту оглядывал нас, а потом вдруг страшно захохотал.
Ленька с перепугу заплакал. Я зубы сжал: будь что будет.
А Ферри вышел из машины, открыл ключом заднюю дверь и выволок меня на темную улицу.
Неужели убивать будет? За что?!
Но он, не выпуская моего рукава, снова запер машину, в которой остался плачущий Ленька, и, поигрывая ключами, направился к двери подъезда, таща меня за собою.
В темном просторном парадном с каменным полом Ферри поставил меня перед собою и вдруг сдавил мне горло своими заскорузлыми волосатыми пальцами.
– Удавлю, как цыпленка, понял? Где Интерфейс?!
– Зачем тебе Интерфейс? – прохрипел я.
– Говори про Интерфейс!! – рычал он, сдавливая горло.
Я уже и не рад был, что ляпнул про Интерфейс. Ишь, как он завелся! Знал бы он, что это такое на самом деле, ни за что бы так не волновался.
– Хорошо. Скажу, – выдохнул я из последних сил.
Ферри отпустил горло.
– Интерфейс заплатит тебе пять тонн, если выпустишь нас. И еще десять тонн, если сдашь Чиполлино, – сказал я.
– Сукой будешь? – спросил Чиполлино.
– Зачем? Буду по-прежнему Митчелом-младшим, как зовут меня в нашей конторе, – нес я со страха невообразимую околесицу.
Слава Богу, Ферри попался тупой. Челюсть отвесил, смотрит своим небритым лицом.
– Так ты не ментами послан?
– Ха! – воскликнул я. – Ментами! Да менты у нас вот где! – и я сжал кулак, сконцентрировав все дыхание-ци, которое у меня в тот момент было.
– Согласен! Сдам Чиполлино, – по-восточному жарко зашептал Ферри. – Всех сдам, только денежки в баксах!
У него даже глаза засветились при мысли о долларах. Одухотворенный стал такой, что хоть ешь его с маслом. А в сущности, предатель. Готов заложить всех своих за деньги.
– Ладно, отпускай нас, – командую.
– Нет уж, еврейчика подержу, пока твои Интерфейсы баксов не принесут. А если сбежишь, я твоему жидконогому другу кишки вырву и на карданный вал намотаю.
И вдруг меня такое омерзение взяло к нему, такая злость, что я без всякого дыхания-ци и концентрации на киноварном поле впервые в жизни выполнил прием, который по-китайски называется фэй-май-цяо – «нога, летящая, как перо». Никогда на тренировках у меня этот прием не получался. А тут я отпрыгнул, благо подъезд широкий, взмыл в воздух и пяткой поразил Ферри в челюсть. Он рухнул, как шуба с вешалки, ключи от машины выронил, они зазвенели. Я быстренько их подобрал – и на улицу!
Ленька за окошком машины скребется в стекло, как котенок, пытается привлечь внимание прохожих. Но прохожие не привлекаются. Я отпер дверь ключом, распахнул и вытянул Леньку на улицу.
И мы как рванем бегом по улице Рубинштейна!
Короче, убежали от Ферри с помощью фэй-май-цяо. Прибежали ко мне домой – оказалось ближе – отдышались, мамка нас чаем напоила, а соседка Антонида Васильевна кстати пирог испекла и угостила нас. С клубничным вареньем. Мамке мы, конечно, ничего не сказали про рэкетиров, да ей и не надо.
Только чаю попили – звонит Светка. Голос возвышенно-озаренный.
– Димка, как ваши дела? – а сама и не думает слушать.
– У нас все тип-топ, – отвечаю, – а у вас?
– У нас… Ничего особенного… – а самой уже не терпится выложить про свои озарения.
– Пришельцев, что ли, откопали?
– Да! Да! И были с ними на другой планете! – кричит голосом пионерского рапорта.
– Иди ты… – я уже не знаю что думать.
– Четыре часа мы провели на планете Симанука!
– Все. Спокойной ночи. Расскажи это своему батюшке, – сказал я и повесил трубку.
А мы ничем помочь не можем!
Решили мы действовать сами, на милицию не надеяться. Собрались после урока в спортивном зале, дверь заперли. Было нас четверо: Светка Воздвиженская, Леня Сойбельман, он лучше всех ребусы отгадывает, сообразительный, – Вадик Денисов и я. Вадик у нас авторитет по аномальным явлениям. Экстрасенсы, парапсихология и прочая чушь, я к ней отрицательно отношусь, потому что дурят людям башку, не то что древние китайцы.
Но здесь случай явно аномальный, поэтому пригласили и Вадика. И он сразу выдал:
– Файла похитили инопланетяне, как пить дать! Их почерк.
– Зачем он им? – Светка спрашивает.
– Он клевый программист, такие инопланетянам нужны.
– Много ты знаешь про инопланетян! – говорю.
– А вот и много! – обиделся Вадик.
– Рэкетиры его похитили, а не инопланетяне, – сказал Леня.
– А рэкетирам он зачем? – опять Светка.
– Папа у него кто – забыли?
И Леня развил довольно стройную теорию. Файлов папа, Сергей Ильич Феденев – генеральный директор совместного предприятия со шведами. Вроде бы, они хотят построить гостиницу и ресторан в центре города, у них уже есть оффис, то есть представительство. И деньги в кронах. А рэкетирам кроны нужны. Вот они и похитили Файла, чтобы впоследствии выменять его на кроны.
– Чего же не меняют? Чего ждут? – спросил я.
– Выдерживают. Чтобы горе родителей стало неописуемым, – говорит Ленька.
– Оно уже неописуемо. Что ты предлагаешь? – спрашиваю.
– Выследить, где их притон. Файл наверняка там сидит.
– Я за версию инопланетян, – говорит Вадик.
– А я за версию рэкетиров, – говорю.
– Нет, я тоже за инопланетян, – неожиданно сказала Светка. – Это гораздо правдоподобнее.
Вот так номер! Знал бы, что ей инопланетяне больше рэкетиров нравятся – тоже за них голосовал бы. А так мы со Светкой оказались в разных командах. Учитывая плюрализм, решили действовать независимо, но в содружестве. Они ищут НЛО, а мы бандитский притон. С этим и разошлись.
Неизвестно, кого труднее искать – пришельцев или рэкетиров. Мы с Ленькой узнали адрес оффиса файлового папаши и отправились туда. Он оказался на Адмиралтейском бульваре. Смотрим – красивая новая вывеска под бронзу: «СП Бранда». У подъезда «мерседес» стоит. Никаких рэкетиров не видно.
Подождали мы минут десять, уже сомневаться стали в своих планах, как вдруг видим – к подъезду подкатывают три черных лимузина. На переднем – шведский флажок. Из них выходят господа в дорогих пальто, а на улицу из оффиса высыпают несколько молодых людей при галстуках. Улыбаются, жмут господам руки, ведут в оффис.
Только двери за ними закрылись, как с другой стороны бульвара, из сквера, где бронзовый Пржевальский с верблюдом, бегут к лимузинам два парня лет двадцати. Оба коротко стрижены, в кожаных куртках и брюках, заправленных в сапоги. На вид очень крепкого телосложения.
Подбегают они к водителю второго лимузина и начинают с ним через приоткрытое стекло о чем-то говорить. До нас какие-то иностранные слова доносятся. Смотрим – водитель отрицательно головой трясет. Тогда они к следующему. Тот их выслушал, засмеялся и сквозь окошко что-то протягивает. Какую-то коробочку. Парень взял, сунул шоферу деньги, и они, заложив кулаки в карманы курток, быстро направились к Невскому.
– Рэкетиры! Зуб даю! – шепчет Ленька.
Мы за ними рысцой. Свернули на Невский, дошли до Казанского, опять свернули и оказались у коктейль-бара. Рэкетиры зашли в него. Мы за ними. Там в гардеробе накурено, толкутся подозрительные личности. Сплошная мафия. Не успели мы с Ленькой ничего сообразить, как я почувствовал, что меня берет за шиворот железная рука. Вижу краем глаза – Леньку тоже хватает и тащит куда-то парень, точь-в-точь похожий на наших рэкетиров. А кто меня волокет – не вижу, не могу обернуться, так он крепко меня за ворот держит.
Подтащили нас к рэкетирам, и Ленькин недруг говорит:
– Вот они. Следили за вами от адмиралтейства.
– Чего-о? – удивился один. – Эти шибздики?
Мне наконец удалось оглянуться. Ничего нового не увидел. Такой же верзила с коротким ежиком, в кожаной куртке, под которой бицепсы вздуваются.
– Пошли, разберемся, – угрожающе мой говорит.
Потащили нас через весь коктейль-бар в угол. Там за столиком целая компания таких же. Что-то тянут из соломинок и жуют. Желваки на скулах ходят. Все мрачные, хоть бы кто улыбнулся. Ну, и нам с Ленькой, конечно, не до улыбок.
Тут я разглядел, что один там все-таки был, непохожий на остальных. Такой кривоватый старик с большим ртом, лет сорока, наверное. Его кличка, как потом выяснилось, была почему-то Чиполлино. И он был у них самый главный.
– Что случилось? – спросил Чиполлино.
– Да вот мальцы… Следили, – объяснил мой конвоир.
Чиполлино поглядел на нас, странно как-то почесал ухо, как обезьяна, рот скривил и вдруг проскрипел:
– На кого работаете, пионэры?
– Как это? – пискнул Ленька.
– Кто вас подослал? Антоний?! Отвечайте! – гаркнул Чиполлино.
– Не-ет, не Антоний… – мотаем головами.
– А кто? Вениамин? Подшипник? Кем направлены?
И тут меня осенило.
– Интерфейсом, – говорю.
– Кем? Это фирма или кличка?
– Не знаю. Платит Интерфейс.
– Сколько? – подозрительно спросил Чиполлино.
– Тысячу баксов, – сказал я, не очень понимая, что такое «баксы».
Рэкетиры задумались, потом, склонив головы в кружок над столом, о чем-то зашептались. Лишь один не шептался, крепко держал нас с Ленькой.
Наконец они закончили совещание, и Чиполлино произнес приговор:
– Майкл и Ферри повезут щенков на Турбинную разбираться. Вытянуть из них все. Не калечить, нам они еще понадобятся. Но проучить хорошо, чтобы забыли о своем Интерфейсе.
– Чиполлино, я один справлюсь, – сказал тот верзила, что нас держал. – Пускай Майкл остается.
– O'кей, – сказал Чиполлино.
Ферри одной рукой выволок нас на улицу и запихнул в «Жигули», стоящие у памятника Барклаю де Толли. Он усадил нас с Ленькой сзади, запер на ключ, а сам уселся за руль.
И тут Ленька сломался.
– Дяденька, миленький, отпустите! Меня мама ждет, я больше не буду! Не знаю я никакого Интерфейса! Отпустите, дяденька! – заныл он.
– Молчи, гаденыш пархатый, – сказал Ферри, и мы поехали.
Однако, только повернули с Невского на Фонтанку и проехали чуть-чуть, как Ферри свернул на тихую улицу Рубинштейна и там остановился.
Было уже темно, фонари не горят, прохожих мало. Блестели лужи от вчерашнего дождя. Где-то в подворотне закричала кошка, будто ее режут.
Жутко.
– Ну, щенки, некогда мне с вами возиться, – обернулся к нам Ферри, с минуту оглядывал нас, а потом вдруг страшно захохотал.
Ленька с перепугу заплакал. Я зубы сжал: будь что будет.
А Ферри вышел из машины, открыл ключом заднюю дверь и выволок меня на темную улицу.
Неужели убивать будет? За что?!
Но он, не выпуская моего рукава, снова запер машину, в которой остался плачущий Ленька, и, поигрывая ключами, направился к двери подъезда, таща меня за собою.
В темном просторном парадном с каменным полом Ферри поставил меня перед собою и вдруг сдавил мне горло своими заскорузлыми волосатыми пальцами.
– Удавлю, как цыпленка, понял? Где Интерфейс?!
– Зачем тебе Интерфейс? – прохрипел я.
– Говори про Интерфейс!! – рычал он, сдавливая горло.
Я уже и не рад был, что ляпнул про Интерфейс. Ишь, как он завелся! Знал бы он, что это такое на самом деле, ни за что бы так не волновался.
– Хорошо. Скажу, – выдохнул я из последних сил.
Ферри отпустил горло.
– Интерфейс заплатит тебе пять тонн, если выпустишь нас. И еще десять тонн, если сдашь Чиполлино, – сказал я.
– Сукой будешь? – спросил Чиполлино.
– Зачем? Буду по-прежнему Митчелом-младшим, как зовут меня в нашей конторе, – нес я со страха невообразимую околесицу.
Слава Богу, Ферри попался тупой. Челюсть отвесил, смотрит своим небритым лицом.
– Так ты не ментами послан?
– Ха! – воскликнул я. – Ментами! Да менты у нас вот где! – и я сжал кулак, сконцентрировав все дыхание-ци, которое у меня в тот момент было.
– Согласен! Сдам Чиполлино, – по-восточному жарко зашептал Ферри. – Всех сдам, только денежки в баксах!
У него даже глаза засветились при мысли о долларах. Одухотворенный стал такой, что хоть ешь его с маслом. А в сущности, предатель. Готов заложить всех своих за деньги.
– Ладно, отпускай нас, – командую.
– Нет уж, еврейчика подержу, пока твои Интерфейсы баксов не принесут. А если сбежишь, я твоему жидконогому другу кишки вырву и на карданный вал намотаю.
И вдруг меня такое омерзение взяло к нему, такая злость, что я без всякого дыхания-ци и концентрации на киноварном поле впервые в жизни выполнил прием, который по-китайски называется фэй-май-цяо – «нога, летящая, как перо». Никогда на тренировках у меня этот прием не получался. А тут я отпрыгнул, благо подъезд широкий, взмыл в воздух и пяткой поразил Ферри в челюсть. Он рухнул, как шуба с вешалки, ключи от машины выронил, они зазвенели. Я быстренько их подобрал – и на улицу!
Ленька за окошком машины скребется в стекло, как котенок, пытается привлечь внимание прохожих. Но прохожие не привлекаются. Я отпер дверь ключом, распахнул и вытянул Леньку на улицу.
И мы как рванем бегом по улице Рубинштейна!
Короче, убежали от Ферри с помощью фэй-май-цяо. Прибежали ко мне домой – оказалось ближе – отдышались, мамка нас чаем напоила, а соседка Антонида Васильевна кстати пирог испекла и угостила нас. С клубничным вареньем. Мамке мы, конечно, ничего не сказали про рэкетиров, да ей и не надо.
Только чаю попили – звонит Светка. Голос возвышенно-озаренный.
– Димка, как ваши дела? – а сама и не думает слушать.
– У нас все тип-топ, – отвечаю, – а у вас?
– У нас… Ничего особенного… – а самой уже не терпится выложить про свои озарения.
– Пришельцев, что ли, откопали?
– Да! Да! И были с ними на другой планете! – кричит голосом пионерского рапорта.
– Иди ты… – я уже не знаю что думать.
– Четыре часа мы провели на планете Симанука!
– Все. Спокойной ночи. Расскажи это своему батюшке, – сказал я и повесил трубку.
Глава 5. Ty zhivoji?
Я не выдержал, похвастался на тренировке своему сэнсею про фэй-май-цяо. Думал, он меня похвалит. А он насупился, сконцентрировался и говорит:
– Ты мог убить его, Дима.
А я не знаю – вдруг я его на самом деле убил? Когда я Ферри покинул, он лежал в подъезде, как мешок с картошкой.
– Как же, его убьешь… – бормочу.
– Запомни: боевые приемы применяются в исключительных случаях. Когда твоей жизни или жизни окружающих грозит опасность, – сказал сэнсей.
– А она и грозила окружающему, – сказал я. – Леньку он бы пришил.
– Ты мог подействовать на него иначе. Железный кулак, например…
– У него кулак еще железнее, – говорю. – Да не волнуйтесь вы, Петр Гаврилович, ничего ему не сделается. Очухается. В следующий раз не будет рэкетирствовать.
Сэнсей Петр Гаврилович у нас молодой, лет двадцать шесть. Наполовину китаец: мама у него китаянка, а отец токарь. Он работал в Китае и спас ее от культурной революции. Это давно было. Гуру почему-то на китайца не очень похож, это ему не нравится и он специально старается быть китайцем: носит френч, как Мао Цзедун, и гладко причесывает волосы. Он нам все время твердит, что кун-фу – это метод духовного самовоспитания, а драться при этом не обязательно. Но мы-то знаем, зачем в секцию пришли. Чтобы при случае вырубить кого нужно, как я вчера Ферри вырубил.
А Светка с Вадимом тем временем развили в школе бешеную деятельность по поводу планеты Симанука, на которой они якобы побывали. Причем Светка утверждала, что симанукские жители по типу гуманоидов были поражены ее красотой и уже готовы дать ей титул «мисс Планеты», то есть «мисс Симанука».
– Ты бы хоть название для планеты придумала покрасивее, – сказал я. – Фассия, например… Или Талинта.
– Ничего я не придумывала! Они сами так себя называют! – не сдавалась Светка.
По ее словам они с Вадимом нашли в парке Челюскинцев, что на Удельной, четыре большие ямы – следы приземления космического корабля. И Вадим, применив парапсихологический метод, мысленно вызвал туда инопланетян. Корабль приземлился вечером, когда мы сражались с рэкетирами, отвез их на эту самую Симануку, где их принимал президент – коротконогий и длиннорукий («руки по полу волочатся, как у обезьяны», – сказала Светка), наговорил ей кучу комплиментов, угостил фуфырчиками (это такие фрукты, по вкусу напоминающие пепси-колу) и приглашал еще в гости. А Вадик в это время мысленно играл в шахматы с президентской собакой (собаки там тоже мыслящие, не хуже гуманоидов).
Короче, такой вот бред. Стыдно делается за товарищей.
– Ладно, я устал, – сказал я, выслушав эту ахинею. – А Файл где? Файла вы там не встретили?
– Нет, Файла не видели, – говорит.
– Так чего же вы там околачивались четыре часа?! Мы товарища ищем, с мафией сражаемся, а ты с говорящей собакой в шахматы играешь!
– Во-первых, не я, а Вадим, а во-вторых, она говорить не умеет, только думает.
Однако, благодаря этим вракам, в школу зачастили, кроме милиции, корреспонденты и разные безумцы, выдающие себя за ученых. Конечно, поволокли всех в парк на Удельной, где действительно были обнаружены ямы глубиною в метр, круглой формы. Действительно, будто вдавленные.
Стали мерять в них радиоактивность. Счетчики потрескивали. Однако, это еще ни о чем не говорит! У нас любят вешать лапшу на уши. В инопланетян верят, а нормальных советских рэкетиров будто не замечают.
Мы уже привыкли, что у нас теперь последним уроком стала пресс-конференция. Только учитель закончит, в класс вваливаются корреспонденты, псевдоученые и просто зеваки и начинают перемалывать: как выглядят, на каком языке говорят, нарисуйте корабль… И Светка с Вадимом рисуют, мелют языками!
Про Файла забыли. А его, между прочим, в наличии не прибавилось. Как был в розыске, так и остался.
Тут произошел один загадочный случай. Я только потом понял – что к чему, когда эта история кончилась. А тогда готов был, как Вадик, поверить во всякую парапсихологическую дребедень.
Вызывает меня Данилыч на геометрии. А я в полных нулях. Со всеми этими рэкетирами и пришельцами как-то совсем не до учебы стало. Хотел сразу сказать: не готов, мол. Но зачем-то пошел к доске.
Дает он мне теорему. Я ее впервые вижу. Какие-то углы, секущие, медианы… Черт их разберет. «Докажи, говорит, Баранов, что отрезок AB равен отрезку СD!». А я их едва нашел, эти отрезки.
Только хотел сказать: «Ставьте двойку, Игорь Данилыч, зачем мучить зря?» – как вдруг прозрение накатило. Будто кто мне подсказал. Вижу – и в самом деле отрезки равны, и я это могу доказать. Провел биссектрису, обозначил углы и пошел, пошел… Сам себе удивляюсь. А еще больше удивляю Данилыча.
Короче, доказал. Данилыч мне «пять» поставил в кои-то веки и говорит:
– Может, это ты Феденева прячешь? И он там в подполье с тобой занимается? Больно уж складно получилось.
– Мы и сами с усами… – бормочу, хотя знаю, что сами мы без усов.
И как раз в тот день на очередную пресс-конференцию после уроков пришел Генрих Валерьяныч. Тот самый патрон от лампочки Файла. Я думал, что он тоже в телепаты и уфологи записался, но он отвел меня в сторонку и спрашивает:
– Ты не помнишь, когда мы с тобой последний раз встречались?
– Помню отлично, – говорю. – Когда Файл меня подтягивал.
– А кроме геометрии чем вы занимались?
– В игры играли… «Тетрис», «Гран При»…
– А еще в какие?
Я замялся. Почему-то не хотелось говорить ему про malchik'а Джонни. Хотя он о Джонни должен был знать, Файл говорил…
– Еще игра с индейцами, – говорю.
– Так-так! А где она записана? – У него аж глаза загорелись.
– В машине.
– В компьютере ее нет, я проверял. Она где-то на дискете. Не знаешь – где?
– Не-а, – говорю. – Не знаю.
А сам думаю: «Захотелось двадцать миллиончиков получить? Не выйдет! Может, найдут Файла, и он сам денежки за Джонни получит».
Валерьяныч сразу утратил ко мне интерес, потускнел. Забормотал что-то про то, что если я узнаю, то должен ему сказать, мол, дело от этого страдает. Сунул визитку и убежал.
Разговор этот у меня из ума не выходил. А если все-таки Файл навсегда исчез? Выходит, пропадать денежкам? Да и не в них дело! Прогресс не должен страдать. Когда еще такого Джонни выдумают? А тут он уже есть на дискете. И я знаю – где она спрятана!
Стал я думать, как эту дискетку заполучить. И тут помог случай. Вадик Денисов объявил, что он уже по уши вошел в контакт с потусторонними силами и готов привлечь их к поискам Файла. Но для этого ему необходимо побывать на месте происшествия, откуда пропал Файл. Там ему якобы легче будет связаться с Файлом телепатически.
Что тут началось! Одни кричат: «верим!». Другие кричат: «не верим!». Наконец додумались провести эксперимент. Пригласили Вадика на квартиру к Файлу в присутствии журналистов и всех желающих. Я тоже оказался желающим.
Слава Богу, квартира у файловых родителей большая, потому что набилось народу человек пятьдесят. Один даже с видеокамерой был. Вадик со Светкой по-прежнему в центре внимания, я в сторонке. Наблюдаю за экспериментом и жду своего часа.
Вадика привели в комнату Файла, где мы занимались. Все толпятся в дверях, видеокамера Вадику в рот смотрит, родители уже совершенно обезумели от горя, ничего не понимают… а в комнате компьютера уже нет, Генрих его увез. Одни файловы шмотки.
Вадик взял джинсы Файла, начал над ними колдовать. Вроде дух вызывает. Дух не вызывается. Тогда Вадик стал перебирать другие вещи, и все бормочет: «Вова, слышишь ли ты меня! Выходи на связь!». Будто разведчик из фашистского штаба.
Но результата нет. Тогда Вадик пожелал пойти в кухню, где Файл обычно завтракал и обедал. Оттуда, как ему показалось, легче с файловым духом договориться. Все повалили туда, а я задержался в комнате.
Остальное было делом техники. В одну секунду я стянул с полки том «Детской энциклопедии», вытащил дискету и сунул ее под рубашку. А потом незаметно, прослушав еще вадиковы бормотания и комментарии специалистов, смылся домой.
Полдела было сделано, причем, самая легкая половина. Теперь необходимо было как-то ознакомиться с содержимым дискеты. Я пошел в тот же «Клуб начинающего программиста», где когда-то занимался Файл, еще до того, как Валерьяныч снабдил его компьютером. Там от ворот поворот. К машине не пускают, предлагают записываться со следующего года и долго учиться.
Пошел я в малое предприятие. Называется «Конкурент». Я его рекламу по телевизору видел. Прихожу, а там три комнаты в подвале, битком набитые машинами. На некоторых работают, на других – нет. И обстановка, как на вокзале. Все время какие-то люди входят, выходят, подписывают бумаг и… Программисты сидят, уткнулись в мониторы. И вроде бы никто друг с другом не знаком.
Это мне понравилось. Я постоял с полчаса за плечом у одного программиста, делал вид, что слежу за его работой. Наконец он меня спросил:
– Вам кого?
– Я из «Космосервиса», – говорю. – По контракту.
– А-а, – сказал он и снова уткнулся в монитор.
Походил я туда дней пять, вроде, уже стал своим. На меня перестали обращать внимание, хотя и раньше не особенно обращали. Стали даже поручать мелкую работу – то принтер оттащить, то мониторы протереть. Хотя никто всерьез не поинтересовался – откуда я и как меня зовут.
Наконец через неделю я обращаюсь к одному программисту, уже знал, что его Сережей зовут:
– Сережа, – говорю, – а можно мне в свободное время в одну игру поиграть? Когда машина не занята?
– Играй, – говорит, – мне не жалко.
– Только я включать не умею.
– Я тебе включу. Давай дискету.
А я не только включать не умею – я ничего не умею! Дал ему дискету, он сунул ее в дисковод, на экране в окне загорелись надписи и среди них – MALCHIK!
– Спасибо, – сказал я и уселся за клавиатуру.
Ну, на самом деле, я уже кое-что знал. Не зря же я целую неделю там торчал! Из наблюдений за программистами я вывел – какие кнопки надо нажимать, чтобы запустить программу. Поэтому я дождался, когда Сережа уйдет в соседнюю комнату пить чай, а пока делал вид, что работаю. Когда же он удалился, я вошел в тайную директорию MALCHIK и запустил программу Jonny.
И тут на экране возникла какая-то незнакомая планета, над которой быстро летел звездолет, огибая горы. Я стал управлять им при помощи кнопок со стрелками. Звездолет слушался. Планета была мрачная, хуже Луны. Навстречу летели какие-то неопознанные летающие объекты, некоторые стреляли лазерными лучами. Мой звездолет отстреливался.
Наконец он приземлился на ровном каменном плато. Открылась дверь звездолета, и оттуда выпрыгнул уже знакомый мне веснущатый Джонни в широкополой шляпе, а за ним – вы не поверите! – вылез Файл собственной персоной!
– Привет! – крикнул Джонни.
– Здорово, Баранов, – хмуро произнес Файл. – Не ожидал тебя увидеть.
Я онемел. Файл был крошечный, цветной и смешной, как в мультфильме. Уши по-прежнему торчат.
– Чего молчишь? – донесся из процессора голос Файла.
– Ты живой? – только и смог я произнести.
– Пиши слова. Мы тебя не слышим.
Я набрал свой вопрос на клавиатуре. На экране возникли английские буквы.
– Включи русификатор, – посоветовал Файл.
А как его включить? Я не знаю.
– Нажми кнопку «Cаps Lock», – посоветовал Файл.
Я нашел эту кнопку и нажал. Ничего не изменилось.
– Ладно, набирай в английской транскрипции, – махнул Файл рукой.
И я набрал: «Ty zhivoij?».
– Живой, живой! – засмеялся Файл.
– Ты мог убить его, Дима.
А я не знаю – вдруг я его на самом деле убил? Когда я Ферри покинул, он лежал в подъезде, как мешок с картошкой.
– Как же, его убьешь… – бормочу.
– Запомни: боевые приемы применяются в исключительных случаях. Когда твоей жизни или жизни окружающих грозит опасность, – сказал сэнсей.
– А она и грозила окружающему, – сказал я. – Леньку он бы пришил.
– Ты мог подействовать на него иначе. Железный кулак, например…
– У него кулак еще железнее, – говорю. – Да не волнуйтесь вы, Петр Гаврилович, ничего ему не сделается. Очухается. В следующий раз не будет рэкетирствовать.
Сэнсей Петр Гаврилович у нас молодой, лет двадцать шесть. Наполовину китаец: мама у него китаянка, а отец токарь. Он работал в Китае и спас ее от культурной революции. Это давно было. Гуру почему-то на китайца не очень похож, это ему не нравится и он специально старается быть китайцем: носит френч, как Мао Цзедун, и гладко причесывает волосы. Он нам все время твердит, что кун-фу – это метод духовного самовоспитания, а драться при этом не обязательно. Но мы-то знаем, зачем в секцию пришли. Чтобы при случае вырубить кого нужно, как я вчера Ферри вырубил.
А Светка с Вадимом тем временем развили в школе бешеную деятельность по поводу планеты Симанука, на которой они якобы побывали. Причем Светка утверждала, что симанукские жители по типу гуманоидов были поражены ее красотой и уже готовы дать ей титул «мисс Планеты», то есть «мисс Симанука».
– Ты бы хоть название для планеты придумала покрасивее, – сказал я. – Фассия, например… Или Талинта.
– Ничего я не придумывала! Они сами так себя называют! – не сдавалась Светка.
По ее словам они с Вадимом нашли в парке Челюскинцев, что на Удельной, четыре большие ямы – следы приземления космического корабля. И Вадим, применив парапсихологический метод, мысленно вызвал туда инопланетян. Корабль приземлился вечером, когда мы сражались с рэкетирами, отвез их на эту самую Симануку, где их принимал президент – коротконогий и длиннорукий («руки по полу волочатся, как у обезьяны», – сказала Светка), наговорил ей кучу комплиментов, угостил фуфырчиками (это такие фрукты, по вкусу напоминающие пепси-колу) и приглашал еще в гости. А Вадик в это время мысленно играл в шахматы с президентской собакой (собаки там тоже мыслящие, не хуже гуманоидов).
Короче, такой вот бред. Стыдно делается за товарищей.
– Ладно, я устал, – сказал я, выслушав эту ахинею. – А Файл где? Файла вы там не встретили?
– Нет, Файла не видели, – говорит.
– Так чего же вы там околачивались четыре часа?! Мы товарища ищем, с мафией сражаемся, а ты с говорящей собакой в шахматы играешь!
– Во-первых, не я, а Вадим, а во-вторых, она говорить не умеет, только думает.
Однако, благодаря этим вракам, в школу зачастили, кроме милиции, корреспонденты и разные безумцы, выдающие себя за ученых. Конечно, поволокли всех в парк на Удельной, где действительно были обнаружены ямы глубиною в метр, круглой формы. Действительно, будто вдавленные.
Стали мерять в них радиоактивность. Счетчики потрескивали. Однако, это еще ни о чем не говорит! У нас любят вешать лапшу на уши. В инопланетян верят, а нормальных советских рэкетиров будто не замечают.
Мы уже привыкли, что у нас теперь последним уроком стала пресс-конференция. Только учитель закончит, в класс вваливаются корреспонденты, псевдоученые и просто зеваки и начинают перемалывать: как выглядят, на каком языке говорят, нарисуйте корабль… И Светка с Вадимом рисуют, мелют языками!
Про Файла забыли. А его, между прочим, в наличии не прибавилось. Как был в розыске, так и остался.
Тут произошел один загадочный случай. Я только потом понял – что к чему, когда эта история кончилась. А тогда готов был, как Вадик, поверить во всякую парапсихологическую дребедень.
Вызывает меня Данилыч на геометрии. А я в полных нулях. Со всеми этими рэкетирами и пришельцами как-то совсем не до учебы стало. Хотел сразу сказать: не готов, мол. Но зачем-то пошел к доске.
Дает он мне теорему. Я ее впервые вижу. Какие-то углы, секущие, медианы… Черт их разберет. «Докажи, говорит, Баранов, что отрезок AB равен отрезку СD!». А я их едва нашел, эти отрезки.
Только хотел сказать: «Ставьте двойку, Игорь Данилыч, зачем мучить зря?» – как вдруг прозрение накатило. Будто кто мне подсказал. Вижу – и в самом деле отрезки равны, и я это могу доказать. Провел биссектрису, обозначил углы и пошел, пошел… Сам себе удивляюсь. А еще больше удивляю Данилыча.
Короче, доказал. Данилыч мне «пять» поставил в кои-то веки и говорит:
– Может, это ты Феденева прячешь? И он там в подполье с тобой занимается? Больно уж складно получилось.
– Мы и сами с усами… – бормочу, хотя знаю, что сами мы без усов.
И как раз в тот день на очередную пресс-конференцию после уроков пришел Генрих Валерьяныч. Тот самый патрон от лампочки Файла. Я думал, что он тоже в телепаты и уфологи записался, но он отвел меня в сторонку и спрашивает:
– Ты не помнишь, когда мы с тобой последний раз встречались?
– Помню отлично, – говорю. – Когда Файл меня подтягивал.
– А кроме геометрии чем вы занимались?
– В игры играли… «Тетрис», «Гран При»…
– А еще в какие?
Я замялся. Почему-то не хотелось говорить ему про malchik'а Джонни. Хотя он о Джонни должен был знать, Файл говорил…
– Еще игра с индейцами, – говорю.
– Так-так! А где она записана? – У него аж глаза загорелись.
– В машине.
– В компьютере ее нет, я проверял. Она где-то на дискете. Не знаешь – где?
– Не-а, – говорю. – Не знаю.
А сам думаю: «Захотелось двадцать миллиончиков получить? Не выйдет! Может, найдут Файла, и он сам денежки за Джонни получит».
Валерьяныч сразу утратил ко мне интерес, потускнел. Забормотал что-то про то, что если я узнаю, то должен ему сказать, мол, дело от этого страдает. Сунул визитку и убежал.
Разговор этот у меня из ума не выходил. А если все-таки Файл навсегда исчез? Выходит, пропадать денежкам? Да и не в них дело! Прогресс не должен страдать. Когда еще такого Джонни выдумают? А тут он уже есть на дискете. И я знаю – где она спрятана!
Стал я думать, как эту дискетку заполучить. И тут помог случай. Вадик Денисов объявил, что он уже по уши вошел в контакт с потусторонними силами и готов привлечь их к поискам Файла. Но для этого ему необходимо побывать на месте происшествия, откуда пропал Файл. Там ему якобы легче будет связаться с Файлом телепатически.
Что тут началось! Одни кричат: «верим!». Другие кричат: «не верим!». Наконец додумались провести эксперимент. Пригласили Вадика на квартиру к Файлу в присутствии журналистов и всех желающих. Я тоже оказался желающим.
Слава Богу, квартира у файловых родителей большая, потому что набилось народу человек пятьдесят. Один даже с видеокамерой был. Вадик со Светкой по-прежнему в центре внимания, я в сторонке. Наблюдаю за экспериментом и жду своего часа.
Вадика привели в комнату Файла, где мы занимались. Все толпятся в дверях, видеокамера Вадику в рот смотрит, родители уже совершенно обезумели от горя, ничего не понимают… а в комнате компьютера уже нет, Генрих его увез. Одни файловы шмотки.
Вадик взял джинсы Файла, начал над ними колдовать. Вроде дух вызывает. Дух не вызывается. Тогда Вадик стал перебирать другие вещи, и все бормочет: «Вова, слышишь ли ты меня! Выходи на связь!». Будто разведчик из фашистского штаба.
Но результата нет. Тогда Вадик пожелал пойти в кухню, где Файл обычно завтракал и обедал. Оттуда, как ему показалось, легче с файловым духом договориться. Все повалили туда, а я задержался в комнате.
Остальное было делом техники. В одну секунду я стянул с полки том «Детской энциклопедии», вытащил дискету и сунул ее под рубашку. А потом незаметно, прослушав еще вадиковы бормотания и комментарии специалистов, смылся домой.
Полдела было сделано, причем, самая легкая половина. Теперь необходимо было как-то ознакомиться с содержимым дискеты. Я пошел в тот же «Клуб начинающего программиста», где когда-то занимался Файл, еще до того, как Валерьяныч снабдил его компьютером. Там от ворот поворот. К машине не пускают, предлагают записываться со следующего года и долго учиться.
Пошел я в малое предприятие. Называется «Конкурент». Я его рекламу по телевизору видел. Прихожу, а там три комнаты в подвале, битком набитые машинами. На некоторых работают, на других – нет. И обстановка, как на вокзале. Все время какие-то люди входят, выходят, подписывают бумаг и… Программисты сидят, уткнулись в мониторы. И вроде бы никто друг с другом не знаком.
Это мне понравилось. Я постоял с полчаса за плечом у одного программиста, делал вид, что слежу за его работой. Наконец он меня спросил:
– Вам кого?
– Я из «Космосервиса», – говорю. – По контракту.
– А-а, – сказал он и снова уткнулся в монитор.
Походил я туда дней пять, вроде, уже стал своим. На меня перестали обращать внимание, хотя и раньше не особенно обращали. Стали даже поручать мелкую работу – то принтер оттащить, то мониторы протереть. Хотя никто всерьез не поинтересовался – откуда я и как меня зовут.
Наконец через неделю я обращаюсь к одному программисту, уже знал, что его Сережей зовут:
– Сережа, – говорю, – а можно мне в свободное время в одну игру поиграть? Когда машина не занята?
– Играй, – говорит, – мне не жалко.
– Только я включать не умею.
– Я тебе включу. Давай дискету.
А я не только включать не умею – я ничего не умею! Дал ему дискету, он сунул ее в дисковод, на экране в окне загорелись надписи и среди них – MALCHIK!
– Спасибо, – сказал я и уселся за клавиатуру.
Ну, на самом деле, я уже кое-что знал. Не зря же я целую неделю там торчал! Из наблюдений за программистами я вывел – какие кнопки надо нажимать, чтобы запустить программу. Поэтому я дождался, когда Сережа уйдет в соседнюю комнату пить чай, а пока делал вид, что работаю. Когда же он удалился, я вошел в тайную директорию MALCHIK и запустил программу Jonny.
И тут на экране возникла какая-то незнакомая планета, над которой быстро летел звездолет, огибая горы. Я стал управлять им при помощи кнопок со стрелками. Звездолет слушался. Планета была мрачная, хуже Луны. Навстречу летели какие-то неопознанные летающие объекты, некоторые стреляли лазерными лучами. Мой звездолет отстреливался.
Наконец он приземлился на ровном каменном плато. Открылась дверь звездолета, и оттуда выпрыгнул уже знакомый мне веснущатый Джонни в широкополой шляпе, а за ним – вы не поверите! – вылез Файл собственной персоной!
– Привет! – крикнул Джонни.
– Здорово, Баранов, – хмуро произнес Файл. – Не ожидал тебя увидеть.
Я онемел. Файл был крошечный, цветной и смешной, как в мультфильме. Уши по-прежнему торчат.
– Чего молчишь? – донесся из процессора голос Файла.
– Ты живой? – только и смог я произнести.
– Пиши слова. Мы тебя не слышим.
Я набрал свой вопрос на клавиатуре. На экране возникли английские буквы.
– Включи русификатор, – посоветовал Файл.
А как его включить? Я не знаю.
– Нажми кнопку «Cаps Lock», – посоветовал Файл.
Я нашел эту кнопку и нажал. Ничего не изменилось.
– Ладно, набирай в английской транскрипции, – махнул Файл рукой.
И я набрал: «Ty zhivoij?».
– Живой, живой! – засмеялся Файл.
Глава 6. Мастер ци-гун
К сожалению, потолковать с нарисованным Файлом удалось очень недолго. Вернулся программист Сережа, и Файл замолчал, не хотел, наверное, выдавать себя при посторонних.
Сережа успел заметить новую игру на экране и говорит:
– Что это? Не видел.
– Да так… – отвечаю. – Ничего особенного.
Однако он сел за клавиатуру. Файл и Джонни на экране сразу спрятались в звездолет. Сережа начал тыкать пальцами в клавиши, звездолет помчался куда-то, в него стреляют… Ужас! Ведь в звездолете – Файл и Джонни!
– Сережа, мне идти надо, – я его прошу.
– Сейчас, – он уже ничего и не слышит.
Внезапно он перешел в другое пространство на экране. Теперь там была какая-то пещера, наполненная чудовищами. И по этой пещере пробирался куда-то Файл с дубинкой в руках. Чудовища одно за другим бросались на него со злостными намерениями, но Сережа успевал дотронуться до клавиши, и по этому сигналу Файл взмахивал дубинкой и поражал чудовище. Оно превращалось в серое облачко и с легким шумом улетучивалось, а Файл шел дальше. Мне показалось, что после особенно неприятного по виду дракона, которого ему удалось поразить лишь со второго удара, Файл повернул ко мне лицо и погрозил кулаком.
– Сережа, мне домой надо! – взмолился я.
– Так ты оставь игру на винчестере. Я поиграю, – сказал он.
Я похолодел. Винчестер – это твердый диск, внутренняя память компьютера, про него я уже знал. Сережа предложил мне оставить Файла в этом компьютере, чтобы он мог вдоволь погонять его по пещере. Конечно, я не мог допустить такого издевательства над товарищем. Кроме того, было опасно оставлять Файла на чужом винчестере, поскольку его могли случайно стереть или, наоборот, размножить. Интересно, сколько тогда будет Файлов – много или все равно один? Но я не стал додумывать эту мысль, а просто сказал:
– Не имею права. Я обещал не давать игру на размножение.
Сережа пожал плечами, но от дисплея отошел. Программисты понимают, что чужой интеллектуальной собственностью пользоваться без разрешения нельзя. Я сбросил игру и быстро стер ее с винчестера. Теперь, как и прежде, она осталась только на дискете.
Я шел домой с Файлом за пазухой, вернее, с дискетой, на которую он был записан, и размышлял. Аж вспотел от усилия мысли.
Получалось, что Файл перед своим исчезновением успел записать себя на дискету, то есть свое маленькое изображение, и каким-то образом присоединиться к Джонни. Но каким образом он научил себя, то есть компьютерного Файла, общаться с внешним миром через дисплей? Знает ли этот параллельный маленький Файл, что случилось с большим Файлом и где он находится? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было поговорить с параллельными ребятами поподробнее. А чтобы поговорить с ними, требовался компьютер. Но где же его взять? Он стоит чудовищных денег. Да и работать на нем я практически не умею.
Сережа успел заметить новую игру на экране и говорит:
– Что это? Не видел.
– Да так… – отвечаю. – Ничего особенного.
Однако он сел за клавиатуру. Файл и Джонни на экране сразу спрятались в звездолет. Сережа начал тыкать пальцами в клавиши, звездолет помчался куда-то, в него стреляют… Ужас! Ведь в звездолете – Файл и Джонни!
– Сережа, мне идти надо, – я его прошу.
– Сейчас, – он уже ничего и не слышит.
Внезапно он перешел в другое пространство на экране. Теперь там была какая-то пещера, наполненная чудовищами. И по этой пещере пробирался куда-то Файл с дубинкой в руках. Чудовища одно за другим бросались на него со злостными намерениями, но Сережа успевал дотронуться до клавиши, и по этому сигналу Файл взмахивал дубинкой и поражал чудовище. Оно превращалось в серое облачко и с легким шумом улетучивалось, а Файл шел дальше. Мне показалось, что после особенно неприятного по виду дракона, которого ему удалось поразить лишь со второго удара, Файл повернул ко мне лицо и погрозил кулаком.
– Сережа, мне домой надо! – взмолился я.
– Так ты оставь игру на винчестере. Я поиграю, – сказал он.
Я похолодел. Винчестер – это твердый диск, внутренняя память компьютера, про него я уже знал. Сережа предложил мне оставить Файла в этом компьютере, чтобы он мог вдоволь погонять его по пещере. Конечно, я не мог допустить такого издевательства над товарищем. Кроме того, было опасно оставлять Файла на чужом винчестере, поскольку его могли случайно стереть или, наоборот, размножить. Интересно, сколько тогда будет Файлов – много или все равно один? Но я не стал додумывать эту мысль, а просто сказал:
– Не имею права. Я обещал не давать игру на размножение.
Сережа пожал плечами, но от дисплея отошел. Программисты понимают, что чужой интеллектуальной собственностью пользоваться без разрешения нельзя. Я сбросил игру и быстро стер ее с винчестера. Теперь, как и прежде, она осталась только на дискете.
Я шел домой с Файлом за пазухой, вернее, с дискетой, на которую он был записан, и размышлял. Аж вспотел от усилия мысли.
Получалось, что Файл перед своим исчезновением успел записать себя на дискету, то есть свое маленькое изображение, и каким-то образом присоединиться к Джонни. Но каким образом он научил себя, то есть компьютерного Файла, общаться с внешним миром через дисплей? Знает ли этот параллельный маленький Файл, что случилось с большим Файлом и где он находится? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было поговорить с параллельными ребятами поподробнее. А чтобы поговорить с ними, требовался компьютер. Но где же его взять? Он стоит чудовищных денег. Да и работать на нем я практически не умею.