Взлом не шел, и, промаявшись до окончания рабочего дня, Лобстер поехал к Никотинычу — там его ждало дело поважнее чужого секретного ключа.
Лобстер сидел за компьютером, а Никотиныч на табурете рядом. Он с интересом наблюдал за действиями партнера. На мониторе, в клетках специально расчерченной таблицы, были высвечены номера кредитных карт, определенные смарт-считывателем. Лобстер задумался, взял одну из кредиток, стал вертеть в руках.
— У тебя электроплитка есть? — неожиданно спросил он Никотиныча.
— Была где-то. Только старая очень. С открытой спиралью.
— Это неважно. Лишь бы грела. Тащи! — приказал Лобстер.
Никотиныч ушел, на кухне послышался грохот, будто с полок разом посыпались все кастрюли, через минуту Никотиныч появился в комнате с допотопной плиткой.
— Со времен НЭПа? — усмехнулся Лобстер.
— Во времена НЭПа были керосинки, — заметил Никотиныч, вспомнив, как в возрасте пяти лет катался на трехколесном велосипеде по комнате, поглядывая на малиновую спираль, а отец с матерью сидели за столом и гремели ложками о дно тарелок.
Лобстер поставил плитку на стол, включил в розетку, смотрел за тем, как накаляется, становясь ярко-красной, спираль.
— И плоскогубцы, — обернулся к Никотинычу Лобстер.
Когда появились плоскогубцы, он взял карточку и поднес ее к плите.
— Слушай, Лобстер, ты уверен?.. — с сомнением покачал головой Никотиныч.
— Вполне, — кивнул Лобстер. — Помнишь, мне с похмелья приснился сон и я вскочил как угорелый? Никотиныч кивнул.
— Ну вот. Там была Белка, которая пропала. Вернее, две Белки. Одна — с которой я спал, другая — ее подруга. Они специально назвались одинаково, чтобы мужиков через Интернет снимать. Имя вроде одно, думаешь, и человек один, а их на самом деле две, и с кем встретишься — не знаешь. Вот она мне и приснилась. Я на машине ехал и на нее смотрел, а потом освещение изменилось, смотрю, а передо мной совсем другое лицо. Теперь врубился, нет?
— Не очень, — признался Никотиныч.
— Смотри, носитель один, но информация на нем разная. После нагревания изменится битовая последовательность ключа. Потом мы применим математическую методику дифференциального анализа ошибок и будем сравнивать шифрованный вывод поврежденной и неповрежденной карт для поиска ключа. Почему невозможно расшифровать кредитную карту? Потому что ее не с чем сравнить. А у пас теперь есть с чем. Ну?
— Да. — Никотиныч глупо хихикнул. — Как все просто!
— Просто, да не очень. Сколько башку ломал, прежде чем приснилось! — ворчливо сказал Лобстер. — Ну что, думаешь, хватит?
— Смотри не перегрей!
Лобстер подождал, когда карта слегка остынет, вложил ее в паз считывателя. В пустой клетке таблицы появился номер.
— Ну-с, приступим, — сказал Лобстер, потирая руки.
Хэ сидела в припаркованной у тротуара машине и поглядывала через стекло на оживленную улицу. Было по-осеннему сумрачно, за окнами летела снежная крупа. Прохожие спешили по своим делам.
Из толпы вынырнул небольшого роста мужчина в коротком пальто с поднятым воротником, подскочил к машине, открыл заднюю дверцу. Он уселся на сиденье к с облегчением вздохнул — тепло и сухо.
— Ну что, Лис? — Хэ посмотрела на него в зеркало заднего вида. Лицо мужчины чем-то и правда было похоже на лисье.
— Лобстер был прав. В квартире у Гоши кто-то побывал. Все опечатано, закрыто, а под обоями протянут телефонный провод к вентиляционному коробу. Терминала нет, ко есть передатчик. Я его не трогал.
— Правильно. Вычислить нельзя?
— Думаю, почти невозможно. Ты же понимаешь, почта может идти из любой точки земного шара. Сеть.
— Понимаю, — кивнула Хэ. — Будем играть дальше. Когда они назначили встречу?
— Сегодня. В девятнадцать сорок, в «Кулинарии» на Большой Черкизовской.
— Там две «Кулинарии», — заметила китаянка.
— Но в одной просто торговый зал, продают торты, а в другой есть столики, где можно посидеть. Злачное местечко. Наркоманы, пьяницы. Там.
— Хорошо, ты и пойдешь. — Хэ достала из кармана куртки полиэтиленовый пакет с «жучком», протянула напарнику. Мужчина взял «жучок», осторожно пощупал его через полиэтилен, стал расстегивать пальто. Она глянула в зеркальце, тронула машину с места.
На экране телевизора в режиме стоп-кадра подрагивало изображение пальцев оператора, сидящего за компьютером. Никотиныч расположился на диване с клавиатурой, под рукой лежал лист ватмана, на котором были расчерчены квадратики с буквами и цифрами. Приставил к экрану карандаш, сосчитал, в каком ряду находится средний палец оператора, потом определил клавишу. Никотиныч сделал пометку на листе, нажал на кнопку, изображение ожило — пальцы щелкнули по клавишам, снова нажал на «Стоп». Лобстер за компьютером колдовал над кредитками.
— Сколько сейчас? — спросил он, не отрываясь от экрана монитора.
— Половина восьмого, — ответил Никотиныч. — Торопишься, что ли?
— Хэ нужно позвонить.
— Успел завести служебный роман? — спросил Никотиныч насмешливо.
— Не знаю. — Лобстер не хотел обсуждать с Никотинычем этот вопрос. Итак слишком осведомлен об его отношениях с женщинами. Это ведь он тогда, после побега Миранды, посоветовал ему снять Белку через Интернет! Посвященный, мать его!..
— Я должен знать. — Никотиныч сделал на листе очередную пометку. — Смотри, эта девка еще та штучка — съест и не подавится! Как она нас ловко захомутала!
— Тебе что, теперь плохо? Никто на мозоль не давит, квартиру служебную получил, деньги платят — скоро приберешь к рукам Интернет-кафе, будешь в шоколаде, начнешь хакеров закладывать.
— Не люблю я вас, хакеров, — задумчиво произнес Никотиныч. — Принципов у вас нет.
— У тебя их больно много! — проворчал Лобстер. — Может, тогда бросим банк ломать?
— Нет, как раз это и есть принцип. Первым создам искусственный интеллект и всех вас умою! Черт, сбил ты меня! — Никотиныч стал водить карандашом по экрану.
Лобстер взял радиотелефон, вышел из комнаты. Он закрылся в туалете, опустил пластмассовую крышку унитаза, сел на нее, набрал номер сотового Хэ.
«Кулинария» была разделена на две части: в одной — торговый зал, в другой — забегаловка с пластмассовыми креслами и столами. Сейчас в забегаловке было многолюдно. За столами сидели мужики, потягивали из кружек пиво, время от времени из сумок и карманов украдкой появлялись водочные и коньячные бутылки, напитки разливались по пластмассовым стаканам. Мужчины залпом выпивали спиртное, заедали бутербродами. За столиком в углу сидела девочка лет двенадцати, на ней было широкое пальто с повязанным поверх шарфом, на голове — красная вязаная шапка. На полу у стены стоял большой черный рюкзак. Девочка ела пирожное и пила чай. Около стойки, заставленной подносами со снедью, скучала тетка в белом халате. Она видела, как мужики распивают запрещенные напитки, но помалкивала.
— Девочка, у тебя здесь свободно? — Большая рука с наколками легла на спинку пластмассового кресла.
Девочка подняла глаза, посмотрела в глаза здоровому мужику с раскрасневшимся лицом и процедила сквозь зубы:
— Занято, дядя! Ко мне сейчас папа придет.
Мужик зло пожевал скулами, но ничего не сказал — отошел. Девочка продолжала есть пирожное, крошки сыпались на пальто.
Входная дверь открылась, и в «Кулинарию» вошел Лис. Он огляделся по сторонам и подошел к витрине торгового отдела. Разглядывал ценники на продуктах и одновременно — компании за столиками. Оценив обстановку, направился к стойке. Взял кружку пива, поискал глазами свободное место. Увидел девочку за столиком в углу. Направился к ней.
— У тебя здесь свободно?
— Занято, дядя, — сказала девочка.
— Я от Лобстера, — тихо произнес Лис.
Девочка посмотрела на него изучающе:
— Садись.
Лис сел в кресло, отхлебнул из кружки пиво.
— Лобстер просил передать, что срок взлома будет зависеть от сложности шифра.
— Хорошо, я передам. — Девочка нагнулась к рюкзаку, поставила его на колени, откинула клапан, выложила на стол плоскую картонную коробку, на которой было написано «Птичье молоко». — Здесь аванс и задание.
— А в каком ты классе учишься? — неожиданно спросил Лис.
— Ни в каком, — довольно нагло ответила девочка. Она встала, закинула рюкзак за плечо и направилась к выходу.
Лис подождал немного и тоже вышел, не допив кружку.
Хэ нажала на кнопку диктофона, вынула наушник. В это мгновение и запиликал сотовый телефон, лежащий на приборной панели. Она взяла трубку, выдохнула тихо:
— Да!
— Хэ, это Лобстер. Может, ты заглянешь ко мне сегодня вечерком. Давай часов в одиннадцать?
— Я работаю, — коротко сказала китаянка и выключила телефон.
На переднее сиденье плюхнулся Лис. Он положил на колени Хэ коробку с надписью «Птичье молоко», кивнул на идущую по улице девочку.
— Вон она пошла.
Хэ включила телефон, произнесла скороговоркой:
«Объект — девочка в длинном пальто, синем вязаном шарфе и красной вязаной шапке, на плече большой черный рюкзак. Направляется к дому номер восемнадцать дробь один».
— Понял, веду, — отозвался в трубке мужской голос.
Хэ вернула трубку на панель, взяла коробку, стала разглядывать ее со всех сторон.
— Думаешь, не бомба? — с сомнением в голосе произнес Лис.
— Не думаю. Давай в контейнер.
Лис взял коробку, выбрался из машины, открыл крышку багажника. В багажнике стоял пятидесятикилограммовый металлический контейнер — в такие взрывотехники помещают найденные на вокзалах бесхозные вещи.
Лис захлопнул багажник, вернулся в машину.
— Во, блин, уже детей к террору приучают!
— Мы пока еще не знаем, террор это или нет, — задумчиво произнесла Хэ.
Лобстер удивленно смотрел на пиликающую короткими гудками трубку. Хорошенькое дело! Он на баб, кроме Миранды, никогда внимания не обращал, они сами на шею кидались, а он их пользовал как хотел. Надо ж было влюбиться в китайскую проститутку, которая его еще и посылает подальше! Работает она! А он что, дурака валяет? Вместе одно дело делают — секреты Родины берегут, черт возьми!
Лобстер вернулся в комнату, с досадой бросил радиотелефон.
— Ну что у тебя тут?
— Пыхтим, — отозвался Никотиныч. Он выводил карандашом на листе цифры.
— Ну и пыхти, а я домой пошел! — зло сказал Лобстер и направился в прихожую.
— Погоди, ты куда? Мы же хотели сегодня посидеть. Работы невпроворот! — Никотиныч кинулся за ним.
— Все, я устал, я спать хочу! — Лобстер напяливал на ноги туфли, ломая задники.
— Ночуй у меня. Что за проблемы? Какая муха тебя укусила? Только что все в порядке было.
— Было, а теперь нет. Вечно я крайний! В меня стреляют, меня подставляют, а он уперся в свой банк — искусственный интеллект ему подавай! — Лобстер хлопнул дверью.
Никотиныч недоуменно пожал плечами, подергал дверную ручку, вернулся к телевизору.
Во сне Лобстер видел покрытые лесами горы и высокое небо с веретенообразными облаками, которые плыли удивительно быстро, как в кино. Но вот он надавил на кнопку лифта, горы исчезли, перед глазами замелькали корни деревьев и гранитные глыбы. Он спускался в глубокое подземелье. Лифт замер, и он увидел высеченные на камне цифры «56». Вдаль уходил едва освещенный туннель. Где-то капала вода. Он пошел по туннелю. Его шаги гулко отдавались под каменными сводами.
Лобстер подумал, что «56» — это количество знаков, используемых для шифровки банковских кодов. Даже во сне его воспаленные мозги были направлены на взлом. Но почему вдруг очутился он в этом мрачном подземелье? Он увидел, как его пальцы потянулись к клавишам, поочередно нажимая цифры от 1 до 5, и понял, что снится ему самая обыкновенная трехмерная «стрелялка», каких сейчас тысячи, и он может выбрать оружие — от ножа до гранатомета. Перед глазами возник многоствольный пулемет, и Лобстер двинулся дальше, прислушиваясь к собственному дыханию. Пулемет покачивался при ходьбе из стороны в сторону. Вот вдали мелькнула чья-то тень. Лобстер замер, навел прицел пулемета на едва видимый проем. Тень мелькнула снова, и он дал короткую очередь. Яркие искры брызнули от каменных стен, горячие гильзы зазвенели о пол. Он понял, что промахнулся, осторожно двинулся дальше. Тень мелькнула ближе к нему, он снова дал очередь. И тут же услышал звонкий, как звук серебряного колокольчика, смех. Это был голос Хэ. Он бросился бежать на голос, пытаясь догнать то и дело мелькающую тень, свернул в другой коридор, более просторный и светлый. Впереди показалась фигура девушки, она бежала легко, словно не касаясь пола ногами.
«Хэ!» — хотел крикнуть Лобстер, но не смог и вместо этого опять дал короткую очередь. «Что я делаю?» — мелькнуло в его голове. Он хотел отбросить в сторону тяжелый пулемет, но пальцы не слушались, они автоматически сжимались, вдавливая спусковой крючок. Пули веером разлетались по коридору. Девушка споткнулась и упала в лужу, и тогда он понял, что попал. Лобстер вспомнил, как в «игрушках», в которых можно было убивать и «плохих», и «хороших», частенько стрелял в помощников, получая от этого садистское удовольствие. У него перехватило дыхание от ощущения того, что случилось непоправимое — там, впереди, лежит девушка, которую он любит и которую только что застрелил. Лобстер замедлил шаг, присел над лежащим в луже телом, осторожно тронул за плечо. Девушка не шевельнулась, тогда он рывком повернул ее к себе и отшатнулся, страшно закричав. Это была не Хэ. Это была Миранда. По ее мокрому лицу расплывалась черная тушь с ресниц. Лобстеру стало нестерпимо душно, будто кто-то набросил ему на голову пыльный мешок и пытается удавить веревкой. Веревка впивалась в горло. Он собрал все силы и закричал…
Лобстер открыл глаза и почувствовал в горле ком, который мешал ему глотать. Он потер шею, еще не веря, что наяву, а не во сне повернул голову и увидел Хэ на стуле перед мониторами.
— Ты кричал, Лобстер, — сказала Хэ.
— Сколько времени?
— Десять минут третьего.
— Мне приснилось, что меня душат, — произнес Лобстер охрипшим голосом, сел на кровати, помолчал немного, думая, стоит ли рассказывать о Миранде, и соврал. — И еще, что я тебя убил.
— Горло болит? — спросила Хэ.
— Болит, — кивнул Лобстер.
— У тебя самая обыкновенная ангина. Это бывает. Особенно сейчас, когда на улице слякоть. Я тоже долго не могла привыкнуть к вашей зиме. Мерзла, болела. Теперь привыкла. У меня в сумке есть порошок. Китайский, очень хороший.
— Не надо, — мотнул головой Лобстер. — Я лучше содой пополощу.
— Ты что, обиделся?
— А как ты думаешь?
Хэ подошла к нему, присела на корточки, взяла его руки в свои.
— Лобстер, пойми одну простую вещь: есть работа, а есть наши с тобой отношения. Их не надо путать. Когда я на работе, я не могу с тобой разговаривать.
— Ну да, конечно, ведь ты человек системы! — Лобстер спрятал руки за спину. — А тогда ночью ты тоже была на работе? Может, тебе приказали со мной спать?
— Нет! — резко произнесла Хэ. — Ты не прав, так нельзя! Я с тобой абсолютно честна.
— Ладно. — Лобстер встал и пошел на кухню.
Он сделал себе полоскание с йодом, содой и солью, набрал в рот теплую жидкость, запрокинул голову… Мать оказалась права — заболел!
Прополоскав горло, Лобстер вернулся в комнату, сел за компьютеры. Хэ все еще сидела на корточках перед кроватью.
На экране правого монитора медленно крутилась голова отца. Теперь белесый подкожный жирок уже кое-где был покрыт глянцевой кожей. Лобстер щелкнул мышкой, и по экрану поплыли разноцветные рыбки.
— Кто это у тебя? — тихо спросила Хэ.
— Отец. Он умер, а я теперь его пытаюсь оживить. Метод Герасимова. Знаешь?
— Знаю. Странный метод.
— Какой уж есть. Других пока не придумали. — Лобстер не хотел разговаривать с китаянкой, он все еще злился.
Хэ подошла к нему сзади, осторожно положила руки на плечи.
— Ты хороший человек, Лобстер. Только странный.
Лобстер перевел мышку на левый монитор, щелкнул по ярлыку «стрелялки».
— Ты иди, я играть буду.
— Знаешь, я поняла: ты боишься женщин. Думаешь, я могу причинить тебе вред?
— Перестань, не боюсь я никого! — сказал Лобстер раздраженно.
— Боишься, я знаю. — Хэ стала мягко массировать его плечи. — И бежишь от них, как от чумы.
— По-моему, это они от меня бегут, — усмехнулся Лобстер.
— Это тебе только кажется. Сегодня мы получили задание и аванс от тех, кто прикрывается Гошей, — сказала Хэ. — Ты не должен больше показываться на работе. Будешь ломать дома.
— Какое задание?
— Тактико-технические характеристики ракет. Задание простое, ты быстро справишься. При передаче информации мы возьмем их всех.
Лобстер развернулся в кресле, посмотрел Хэ в глаза.
— Я все-таки прав: когда говоришь о ракетах, ты настоящая. Когда о любви — нет!
Неожиданно Хэ села ему на колени, крепко обняла, положив голову на грудь.
— Дурак! Ты обыкновенный русский дурак! — произнесла она нежно. — Я одна и та же все время, просто у людей много масок и лиц. Неужели ты до сих пор этого не понял?
Лобстер тут же вспомнил о своем сне, когда неожиданно нашел ключ к взлому кредиток. Двуликий Янус! Не в силах больше сопротивляться китаянке, он подставил губы для поцелуя — пусть пользуется, сука узкоглазая!
Лобстер набрал номер Никотиныча. Тот взял трубку не сразу — видно, спал.
— Привет, ты прости меня за прошлый раз — сорвался, — сказал Лобстер, стараясь придать голосу извиняющийся тон. — Мне тут наши друзья работки подкинули, но я сегодня закончу, и можно будет продолжить. У нас, по существу, все готово. У тебя там как?
— Угу, — коротко сказал Никотиныч, давая понять, что кассету с изображением он уже расшифровал.
— Вот и замечательно — тогда в восемь я у тебя буду.
Лобстер повесил трубку и подумал: «Если обе квартиры находятся под наблюдением, где же мы будем ломать?»
Он не знал, что за наблюдение выставило ФАПСИ, но, вполне вероятно, где-нибудь недалеко от дома стоит небольшой фургон, напичканный аппаратурой. И ладно, если от него тянутся проводки к телефонным кабелям или вентиляционным отверстиям. Недавно в одном из западных журналов по хакингу он вычитал, что америкашки придумали способ считывания сигнала с монитора! Устройство ловит слабые радиочастоты монитора и переводит их в видеосигнал. Где уверенность, что наши не заимствовали у америкашек методику? Как говорится, что крестьяне, то и обезьяне! Тогда все… Тогда все их труды насмарку! Их повяжут раньше, чем они успеют влезть в терминал.
Поразмыслив немного, Лобстер пришел к выводу, что на самом деле все не так страшно. Если бы квартиры прослушивались и просматривались, начальство давным-давно вызвало бы их на ковер — чем вы, ребята, занимаетесь в свободное от работы время? Банк ломаете? Да и китаянка скрывать не будет… Или будет?
Лобстер подумал о том, что самый лучший вариант для взлома — использование высокоскоростной линии, тогда все дело можно провернуть минут за десять. Дело не в скорости работы его или Никотиныча пальцев — он загрузит в компьютер программу, которая сама будет набирать шифры со скоростью шестьсот знаков в минут) и, получив доступ, мгновенно переходить к следующему счету, — вся загвоздка в скорости передачи информации по линии. Из-за этой самой скорости чаще всего хакеров и ловят с поличным. Самые скоростные линии, конечно, в ФАПСИ. Но… В общем, надо обо всем переговорить с Никотинычем.
На этот раз «свидание» было назначено в магазине, напротив станции метро. Там тоже был кулинарный отдел, а рядом с витриной стояли два высоких стола, чтобы за ними можно было перекусить на скорую руку.
Девочка стояла за одним из столов и неторопливо ела пирожное-"картошку", запивая его апельсиновым соком. На ней была все та же красная шапка, вязаный шарф поверх пальто. Народу в этот час в магазине было много.
Хэ притормозила рядом с магазином, взглянула на напарника. Лис шмыгнул носом.
— Ну что, пойдем в гости к Красной Шапочке, — усмехнулся он и спросил уже серьезно: — Все перекрыли?
— Все. Мышь не проскочит, — сказала китаянка и, помолчав немного, добавила: — Впрочем, это не твоя забота.
— Ну все, я пошел.
— С Богом, — кивнула Хэ.
Лис выбрался из машины и направился к дверям магазина. Он прошелся по залу, оценивая обстановку, купил в кулинарном отделе упаковку салата и бутылку пива. Встал за столик рядом с девочкой.
— Привет.
Девочка кивнула в ответ.
Лис выложил на стол небольшую коробочку с надписью «Сливочная помадка». В коробке были дискеты. Девочка тут же сунула коробку в рюкзак, в свою очередь, выложила на стол школьный пенал.
— Здесь все — расчет, — сказала она и, не допив сок, направилась к дверям.
Лис сунул пенал за пазуху, проследил за девочкой взглядом, открыл упаковку, стал есть салат.
Девочка вышла из магазина, поправила шапочку и неторопливо направилась в ближайший двор. Она пересекла двор, подошла к крайнему подъезду блочной девятиэтажки, набрала код.
Девочка вызвала лифт и, достав из кармана пальто шоколадную конфету, сунула ее в рот.
Она вышла на восьмом этаже, открыла своим ключом дверь, сделала шаг. В это мгновение сзади вдруг появились двое мужчин в черных масках с оружием на изготовку, толкнули ее в прихожую. Девочка упала, она попыталась поднять голову, но резкий голос приказал: «Лежать!» Снизу донесся топот ног — по лестнице бежало еще человек пять. Все они устремились в квартиру.
Маленькая светловолосая женщина в стареньком халате и очках, сдвинутых на кончик носа, сидела за швейной машинкой. На столе лежали куски ткани, подушечка с иголками и булавками. Дешевое бра на стене освещало ее рабочее место. Дверь в коридор была закрыта.
Послышался щелчок открываемого замка, затем в коридоре что-то мягко упало, будто оборвалось с вешалки пальто.
— Лиза? — крикнула женщина. И тут в комнату ворвались вооруженные мужчины в масках. Очки упали с носа, женщина вскочила со стула и страшно закричала. В следующее мгновение она оказалась на полу, лицом вниз.
— Молчать! — приказал ей строгий грубый голос.
Люди в масках обследовали две комнаты, туалет, ванную, заглянули в шкафы, на балкон. Больше в квартире никого не было.
— Только не убивайте! — попросила женщина слабым голосом, пытаясь сдержать сами собой льющиеся слезы.
…Лобстер подошел к окну, осторожно выглянул из-за шторы. Во дворе не было ничего подозрительного. Он вернулся к дивану, где сидел Никотиныч, включил телевизор, прибавил звук.
— Итак, сопоставление ключей, добытых разными Способами, показало, что алгоритм шифрования один и тот же. Это значит, что мы у цели — можно входить в терминал.
— Да, — кивнул Никотиныч и рассмеялся. — Зубы вставлю!
— Кто-то хотел лабораторию по интеллекту создавать, — напомнил Лобстер.
— Ну, это святое. Одно другому не мешает. Ты забыл одну важную вещь.
— Какую еще вещь? — нахмурился Лобстер.
— Счета, на которые мы переведем деньги.
— Блин, как же я не подумал! — Лобстер сел на диван, растерянно посмотрел на Никотиныча.
— Да, — улыбнулся Никотиныч. — Ты тоже иногда бываешь «чайником». Где же мы их откроем, позвольте осведомиться, молодой человек?
Лобстер подавленно молчал.
— То-то! Ладно, не грузись. — Никотиныч подтолкнул его плечом, постучал себя указательным пальцем по лбу. — Голова-то — вот она. Ситуация под контролем. Человечек, который достал нам карты и кассету, открыл и счета. Я решил использовать оффшорные зоны.
— Нам надо будет их немедленно снять, пока Интерпол не наложил свою лапу! — сказал Лобстер.
— Что суетишься, Лобстер? Все продумано. Деньги тут же, в соответствии с кредитными поручениями, уйдут дальше, а потом снова сольются в один поток и осядут на счетах фиктивной фирмы, якобы занимающейся поставкой нефти на их рынок. Президент компании — наш человечек. Когда обычный господин обналичивает несколько миллионов, это выглядит более чем подозрительно, но если солидная компания… Ни одна собака не найдет. А когда у нас лаборатория будет…
— М-да, ну ты и жук! Когда только успеваешь! — подозрительно покосился на приятеля Лобстер.
— Тебе — взломы, мне — деньги, — пошутил Никотиныч. — Вопрос — когда?
— В пятницу вечером, — твердо сказал Лобстер. — Тогда в нашем распоряжении будет два дня.
— Пятница уже завтра, — напомнил Никотиныч.
— Ну и что, у нас все готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займешься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибешься.
— Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!
— Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией — и все!
Лобстер сидел за компьютером, а Никотиныч на табурете рядом. Он с интересом наблюдал за действиями партнера. На мониторе, в клетках специально расчерченной таблицы, были высвечены номера кредитных карт, определенные смарт-считывателем. Лобстер задумался, взял одну из кредиток, стал вертеть в руках.
— У тебя электроплитка есть? — неожиданно спросил он Никотиныча.
— Была где-то. Только старая очень. С открытой спиралью.
— Это неважно. Лишь бы грела. Тащи! — приказал Лобстер.
Никотиныч ушел, на кухне послышался грохот, будто с полок разом посыпались все кастрюли, через минуту Никотиныч появился в комнате с допотопной плиткой.
— Со времен НЭПа? — усмехнулся Лобстер.
— Во времена НЭПа были керосинки, — заметил Никотиныч, вспомнив, как в возрасте пяти лет катался на трехколесном велосипеде по комнате, поглядывая на малиновую спираль, а отец с матерью сидели за столом и гремели ложками о дно тарелок.
Лобстер поставил плитку на стол, включил в розетку, смотрел за тем, как накаляется, становясь ярко-красной, спираль.
— И плоскогубцы, — обернулся к Никотинычу Лобстер.
Когда появились плоскогубцы, он взял карточку и поднес ее к плите.
— Слушай, Лобстер, ты уверен?.. — с сомнением покачал головой Никотиныч.
— Вполне, — кивнул Лобстер. — Помнишь, мне с похмелья приснился сон и я вскочил как угорелый? Никотиныч кивнул.
— Ну вот. Там была Белка, которая пропала. Вернее, две Белки. Одна — с которой я спал, другая — ее подруга. Они специально назвались одинаково, чтобы мужиков через Интернет снимать. Имя вроде одно, думаешь, и человек один, а их на самом деле две, и с кем встретишься — не знаешь. Вот она мне и приснилась. Я на машине ехал и на нее смотрел, а потом освещение изменилось, смотрю, а передо мной совсем другое лицо. Теперь врубился, нет?
— Не очень, — признался Никотиныч.
— Смотри, носитель один, но информация на нем разная. После нагревания изменится битовая последовательность ключа. Потом мы применим математическую методику дифференциального анализа ошибок и будем сравнивать шифрованный вывод поврежденной и неповрежденной карт для поиска ключа. Почему невозможно расшифровать кредитную карту? Потому что ее не с чем сравнить. А у пас теперь есть с чем. Ну?
— Да. — Никотиныч глупо хихикнул. — Как все просто!
— Просто, да не очень. Сколько башку ломал, прежде чем приснилось! — ворчливо сказал Лобстер. — Ну что, думаешь, хватит?
— Смотри не перегрей!
Лобстер подождал, когда карта слегка остынет, вложил ее в паз считывателя. В пустой клетке таблицы появился номер.
— Ну-с, приступим, — сказал Лобстер, потирая руки.
Хэ сидела в припаркованной у тротуара машине и поглядывала через стекло на оживленную улицу. Было по-осеннему сумрачно, за окнами летела снежная крупа. Прохожие спешили по своим делам.
Из толпы вынырнул небольшого роста мужчина в коротком пальто с поднятым воротником, подскочил к машине, открыл заднюю дверцу. Он уселся на сиденье к с облегчением вздохнул — тепло и сухо.
— Ну что, Лис? — Хэ посмотрела на него в зеркало заднего вида. Лицо мужчины чем-то и правда было похоже на лисье.
— Лобстер был прав. В квартире у Гоши кто-то побывал. Все опечатано, закрыто, а под обоями протянут телефонный провод к вентиляционному коробу. Терминала нет, ко есть передатчик. Я его не трогал.
— Правильно. Вычислить нельзя?
— Думаю, почти невозможно. Ты же понимаешь, почта может идти из любой точки земного шара. Сеть.
— Понимаю, — кивнула Хэ. — Будем играть дальше. Когда они назначили встречу?
— Сегодня. В девятнадцать сорок, в «Кулинарии» на Большой Черкизовской.
— Там две «Кулинарии», — заметила китаянка.
— Но в одной просто торговый зал, продают торты, а в другой есть столики, где можно посидеть. Злачное местечко. Наркоманы, пьяницы. Там.
— Хорошо, ты и пойдешь. — Хэ достала из кармана куртки полиэтиленовый пакет с «жучком», протянула напарнику. Мужчина взял «жучок», осторожно пощупал его через полиэтилен, стал расстегивать пальто. Она глянула в зеркальце, тронула машину с места.
На экране телевизора в режиме стоп-кадра подрагивало изображение пальцев оператора, сидящего за компьютером. Никотиныч расположился на диване с клавиатурой, под рукой лежал лист ватмана, на котором были расчерчены квадратики с буквами и цифрами. Приставил к экрану карандаш, сосчитал, в каком ряду находится средний палец оператора, потом определил клавишу. Никотиныч сделал пометку на листе, нажал на кнопку, изображение ожило — пальцы щелкнули по клавишам, снова нажал на «Стоп». Лобстер за компьютером колдовал над кредитками.
— Сколько сейчас? — спросил он, не отрываясь от экрана монитора.
— Половина восьмого, — ответил Никотиныч. — Торопишься, что ли?
— Хэ нужно позвонить.
— Успел завести служебный роман? — спросил Никотиныч насмешливо.
— Не знаю. — Лобстер не хотел обсуждать с Никотинычем этот вопрос. Итак слишком осведомлен об его отношениях с женщинами. Это ведь он тогда, после побега Миранды, посоветовал ему снять Белку через Интернет! Посвященный, мать его!..
— Я должен знать. — Никотиныч сделал на листе очередную пометку. — Смотри, эта девка еще та штучка — съест и не подавится! Как она нас ловко захомутала!
— Тебе что, теперь плохо? Никто на мозоль не давит, квартиру служебную получил, деньги платят — скоро приберешь к рукам Интернет-кафе, будешь в шоколаде, начнешь хакеров закладывать.
— Не люблю я вас, хакеров, — задумчиво произнес Никотиныч. — Принципов у вас нет.
— У тебя их больно много! — проворчал Лобстер. — Может, тогда бросим банк ломать?
— Нет, как раз это и есть принцип. Первым создам искусственный интеллект и всех вас умою! Черт, сбил ты меня! — Никотиныч стал водить карандашом по экрану.
Лобстер взял радиотелефон, вышел из комнаты. Он закрылся в туалете, опустил пластмассовую крышку унитаза, сел на нее, набрал номер сотового Хэ.
«Кулинария» была разделена на две части: в одной — торговый зал, в другой — забегаловка с пластмассовыми креслами и столами. Сейчас в забегаловке было многолюдно. За столами сидели мужики, потягивали из кружек пиво, время от времени из сумок и карманов украдкой появлялись водочные и коньячные бутылки, напитки разливались по пластмассовым стаканам. Мужчины залпом выпивали спиртное, заедали бутербродами. За столиком в углу сидела девочка лет двенадцати, на ней было широкое пальто с повязанным поверх шарфом, на голове — красная вязаная шапка. На полу у стены стоял большой черный рюкзак. Девочка ела пирожное и пила чай. Около стойки, заставленной подносами со снедью, скучала тетка в белом халате. Она видела, как мужики распивают запрещенные напитки, но помалкивала.
— Девочка, у тебя здесь свободно? — Большая рука с наколками легла на спинку пластмассового кресла.
Девочка подняла глаза, посмотрела в глаза здоровому мужику с раскрасневшимся лицом и процедила сквозь зубы:
— Занято, дядя! Ко мне сейчас папа придет.
Мужик зло пожевал скулами, но ничего не сказал — отошел. Девочка продолжала есть пирожное, крошки сыпались на пальто.
Входная дверь открылась, и в «Кулинарию» вошел Лис. Он огляделся по сторонам и подошел к витрине торгового отдела. Разглядывал ценники на продуктах и одновременно — компании за столиками. Оценив обстановку, направился к стойке. Взял кружку пива, поискал глазами свободное место. Увидел девочку за столиком в углу. Направился к ней.
— У тебя здесь свободно?
— Занято, дядя, — сказала девочка.
— Я от Лобстера, — тихо произнес Лис.
Девочка посмотрела на него изучающе:
— Садись.
Лис сел в кресло, отхлебнул из кружки пиво.
— Лобстер просил передать, что срок взлома будет зависеть от сложности шифра.
— Хорошо, я передам. — Девочка нагнулась к рюкзаку, поставила его на колени, откинула клапан, выложила на стол плоскую картонную коробку, на которой было написано «Птичье молоко». — Здесь аванс и задание.
— А в каком ты классе учишься? — неожиданно спросил Лис.
— Ни в каком, — довольно нагло ответила девочка. Она встала, закинула рюкзак за плечо и направилась к выходу.
Лис подождал немного и тоже вышел, не допив кружку.
Хэ нажала на кнопку диктофона, вынула наушник. В это мгновение и запиликал сотовый телефон, лежащий на приборной панели. Она взяла трубку, выдохнула тихо:
— Да!
— Хэ, это Лобстер. Может, ты заглянешь ко мне сегодня вечерком. Давай часов в одиннадцать?
— Я работаю, — коротко сказала китаянка и выключила телефон.
На переднее сиденье плюхнулся Лис. Он положил на колени Хэ коробку с надписью «Птичье молоко», кивнул на идущую по улице девочку.
— Вон она пошла.
Хэ включила телефон, произнесла скороговоркой:
«Объект — девочка в длинном пальто, синем вязаном шарфе и красной вязаной шапке, на плече большой черный рюкзак. Направляется к дому номер восемнадцать дробь один».
— Понял, веду, — отозвался в трубке мужской голос.
Хэ вернула трубку на панель, взяла коробку, стала разглядывать ее со всех сторон.
— Думаешь, не бомба? — с сомнением в голосе произнес Лис.
— Не думаю. Давай в контейнер.
Лис взял коробку, выбрался из машины, открыл крышку багажника. В багажнике стоял пятидесятикилограммовый металлический контейнер — в такие взрывотехники помещают найденные на вокзалах бесхозные вещи.
Лис захлопнул багажник, вернулся в машину.
— Во, блин, уже детей к террору приучают!
— Мы пока еще не знаем, террор это или нет, — задумчиво произнесла Хэ.
Лобстер удивленно смотрел на пиликающую короткими гудками трубку. Хорошенькое дело! Он на баб, кроме Миранды, никогда внимания не обращал, они сами на шею кидались, а он их пользовал как хотел. Надо ж было влюбиться в китайскую проститутку, которая его еще и посылает подальше! Работает она! А он что, дурака валяет? Вместе одно дело делают — секреты Родины берегут, черт возьми!
Лобстер вернулся в комнату, с досадой бросил радиотелефон.
— Ну что у тебя тут?
— Пыхтим, — отозвался Никотиныч. Он выводил карандашом на листе цифры.
— Ну и пыхти, а я домой пошел! — зло сказал Лобстер и направился в прихожую.
— Погоди, ты куда? Мы же хотели сегодня посидеть. Работы невпроворот! — Никотиныч кинулся за ним.
— Все, я устал, я спать хочу! — Лобстер напяливал на ноги туфли, ломая задники.
— Ночуй у меня. Что за проблемы? Какая муха тебя укусила? Только что все в порядке было.
— Было, а теперь нет. Вечно я крайний! В меня стреляют, меня подставляют, а он уперся в свой банк — искусственный интеллект ему подавай! — Лобстер хлопнул дверью.
Никотиныч недоуменно пожал плечами, подергал дверную ручку, вернулся к телевизору.
Во сне Лобстер видел покрытые лесами горы и высокое небо с веретенообразными облаками, которые плыли удивительно быстро, как в кино. Но вот он надавил на кнопку лифта, горы исчезли, перед глазами замелькали корни деревьев и гранитные глыбы. Он спускался в глубокое подземелье. Лифт замер, и он увидел высеченные на камне цифры «56». Вдаль уходил едва освещенный туннель. Где-то капала вода. Он пошел по туннелю. Его шаги гулко отдавались под каменными сводами.
Лобстер подумал, что «56» — это количество знаков, используемых для шифровки банковских кодов. Даже во сне его воспаленные мозги были направлены на взлом. Но почему вдруг очутился он в этом мрачном подземелье? Он увидел, как его пальцы потянулись к клавишам, поочередно нажимая цифры от 1 до 5, и понял, что снится ему самая обыкновенная трехмерная «стрелялка», каких сейчас тысячи, и он может выбрать оружие — от ножа до гранатомета. Перед глазами возник многоствольный пулемет, и Лобстер двинулся дальше, прислушиваясь к собственному дыханию. Пулемет покачивался при ходьбе из стороны в сторону. Вот вдали мелькнула чья-то тень. Лобстер замер, навел прицел пулемета на едва видимый проем. Тень мелькнула снова, и он дал короткую очередь. Яркие искры брызнули от каменных стен, горячие гильзы зазвенели о пол. Он понял, что промахнулся, осторожно двинулся дальше. Тень мелькнула ближе к нему, он снова дал очередь. И тут же услышал звонкий, как звук серебряного колокольчика, смех. Это был голос Хэ. Он бросился бежать на голос, пытаясь догнать то и дело мелькающую тень, свернул в другой коридор, более просторный и светлый. Впереди показалась фигура девушки, она бежала легко, словно не касаясь пола ногами.
«Хэ!» — хотел крикнуть Лобстер, но не смог и вместо этого опять дал короткую очередь. «Что я делаю?» — мелькнуло в его голове. Он хотел отбросить в сторону тяжелый пулемет, но пальцы не слушались, они автоматически сжимались, вдавливая спусковой крючок. Пули веером разлетались по коридору. Девушка споткнулась и упала в лужу, и тогда он понял, что попал. Лобстер вспомнил, как в «игрушках», в которых можно было убивать и «плохих», и «хороших», частенько стрелял в помощников, получая от этого садистское удовольствие. У него перехватило дыхание от ощущения того, что случилось непоправимое — там, впереди, лежит девушка, которую он любит и которую только что застрелил. Лобстер замедлил шаг, присел над лежащим в луже телом, осторожно тронул за плечо. Девушка не шевельнулась, тогда он рывком повернул ее к себе и отшатнулся, страшно закричав. Это была не Хэ. Это была Миранда. По ее мокрому лицу расплывалась черная тушь с ресниц. Лобстеру стало нестерпимо душно, будто кто-то набросил ему на голову пыльный мешок и пытается удавить веревкой. Веревка впивалась в горло. Он собрал все силы и закричал…
Лобстер открыл глаза и почувствовал в горле ком, который мешал ему глотать. Он потер шею, еще не веря, что наяву, а не во сне повернул голову и увидел Хэ на стуле перед мониторами.
— Ты кричал, Лобстер, — сказала Хэ.
— Сколько времени?
— Десять минут третьего.
— Мне приснилось, что меня душат, — произнес Лобстер охрипшим голосом, сел на кровати, помолчал немного, думая, стоит ли рассказывать о Миранде, и соврал. — И еще, что я тебя убил.
— Горло болит? — спросила Хэ.
— Болит, — кивнул Лобстер.
— У тебя самая обыкновенная ангина. Это бывает. Особенно сейчас, когда на улице слякоть. Я тоже долго не могла привыкнуть к вашей зиме. Мерзла, болела. Теперь привыкла. У меня в сумке есть порошок. Китайский, очень хороший.
— Не надо, — мотнул головой Лобстер. — Я лучше содой пополощу.
— Ты что, обиделся?
— А как ты думаешь?
Хэ подошла к нему, присела на корточки, взяла его руки в свои.
— Лобстер, пойми одну простую вещь: есть работа, а есть наши с тобой отношения. Их не надо путать. Когда я на работе, я не могу с тобой разговаривать.
— Ну да, конечно, ведь ты человек системы! — Лобстер спрятал руки за спину. — А тогда ночью ты тоже была на работе? Может, тебе приказали со мной спать?
— Нет! — резко произнесла Хэ. — Ты не прав, так нельзя! Я с тобой абсолютно честна.
— Ладно. — Лобстер встал и пошел на кухню.
Он сделал себе полоскание с йодом, содой и солью, набрал в рот теплую жидкость, запрокинул голову… Мать оказалась права — заболел!
Прополоскав горло, Лобстер вернулся в комнату, сел за компьютеры. Хэ все еще сидела на корточках перед кроватью.
На экране правого монитора медленно крутилась голова отца. Теперь белесый подкожный жирок уже кое-где был покрыт глянцевой кожей. Лобстер щелкнул мышкой, и по экрану поплыли разноцветные рыбки.
— Кто это у тебя? — тихо спросила Хэ.
— Отец. Он умер, а я теперь его пытаюсь оживить. Метод Герасимова. Знаешь?
— Знаю. Странный метод.
— Какой уж есть. Других пока не придумали. — Лобстер не хотел разговаривать с китаянкой, он все еще злился.
Хэ подошла к нему сзади, осторожно положила руки на плечи.
— Ты хороший человек, Лобстер. Только странный.
Лобстер перевел мышку на левый монитор, щелкнул по ярлыку «стрелялки».
— Ты иди, я играть буду.
— Знаешь, я поняла: ты боишься женщин. Думаешь, я могу причинить тебе вред?
— Перестань, не боюсь я никого! — сказал Лобстер раздраженно.
— Боишься, я знаю. — Хэ стала мягко массировать его плечи. — И бежишь от них, как от чумы.
— По-моему, это они от меня бегут, — усмехнулся Лобстер.
— Это тебе только кажется. Сегодня мы получили задание и аванс от тех, кто прикрывается Гошей, — сказала Хэ. — Ты не должен больше показываться на работе. Будешь ломать дома.
— Какое задание?
— Тактико-технические характеристики ракет. Задание простое, ты быстро справишься. При передаче информации мы возьмем их всех.
Лобстер развернулся в кресле, посмотрел Хэ в глаза.
— Я все-таки прав: когда говоришь о ракетах, ты настоящая. Когда о любви — нет!
Неожиданно Хэ села ему на колени, крепко обняла, положив голову на грудь.
— Дурак! Ты обыкновенный русский дурак! — произнесла она нежно. — Я одна и та же все время, просто у людей много масок и лиц. Неужели ты до сих пор этого не понял?
Лобстер тут же вспомнил о своем сне, когда неожиданно нашел ключ к взлому кредиток. Двуликий Янус! Не в силах больше сопротивляться китаянке, он подставил губы для поцелуя — пусть пользуется, сука узкоглазая!
Лобстер набрал номер Никотиныча. Тот взял трубку не сразу — видно, спал.
— Привет, ты прости меня за прошлый раз — сорвался, — сказал Лобстер, стараясь придать голосу извиняющийся тон. — Мне тут наши друзья работки подкинули, но я сегодня закончу, и можно будет продолжить. У нас, по существу, все готово. У тебя там как?
— Угу, — коротко сказал Никотиныч, давая понять, что кассету с изображением он уже расшифровал.
— Вот и замечательно — тогда в восемь я у тебя буду.
Лобстер повесил трубку и подумал: «Если обе квартиры находятся под наблюдением, где же мы будем ломать?»
Он не знал, что за наблюдение выставило ФАПСИ, но, вполне вероятно, где-нибудь недалеко от дома стоит небольшой фургон, напичканный аппаратурой. И ладно, если от него тянутся проводки к телефонным кабелям или вентиляционным отверстиям. Недавно в одном из западных журналов по хакингу он вычитал, что америкашки придумали способ считывания сигнала с монитора! Устройство ловит слабые радиочастоты монитора и переводит их в видеосигнал. Где уверенность, что наши не заимствовали у америкашек методику? Как говорится, что крестьяне, то и обезьяне! Тогда все… Тогда все их труды насмарку! Их повяжут раньше, чем они успеют влезть в терминал.
Поразмыслив немного, Лобстер пришел к выводу, что на самом деле все не так страшно. Если бы квартиры прослушивались и просматривались, начальство давным-давно вызвало бы их на ковер — чем вы, ребята, занимаетесь в свободное от работы время? Банк ломаете? Да и китаянка скрывать не будет… Или будет?
Лобстер подумал о том, что самый лучший вариант для взлома — использование высокоскоростной линии, тогда все дело можно провернуть минут за десять. Дело не в скорости работы его или Никотиныча пальцев — он загрузит в компьютер программу, которая сама будет набирать шифры со скоростью шестьсот знаков в минут) и, получив доступ, мгновенно переходить к следующему счету, — вся загвоздка в скорости передачи информации по линии. Из-за этой самой скорости чаще всего хакеров и ловят с поличным. Самые скоростные линии, конечно, в ФАПСИ. Но… В общем, надо обо всем переговорить с Никотинычем.
На этот раз «свидание» было назначено в магазине, напротив станции метро. Там тоже был кулинарный отдел, а рядом с витриной стояли два высоких стола, чтобы за ними можно было перекусить на скорую руку.
Девочка стояла за одним из столов и неторопливо ела пирожное-"картошку", запивая его апельсиновым соком. На ней была все та же красная шапка, вязаный шарф поверх пальто. Народу в этот час в магазине было много.
Хэ притормозила рядом с магазином, взглянула на напарника. Лис шмыгнул носом.
— Ну что, пойдем в гости к Красной Шапочке, — усмехнулся он и спросил уже серьезно: — Все перекрыли?
— Все. Мышь не проскочит, — сказала китаянка и, помолчав немного, добавила: — Впрочем, это не твоя забота.
— Ну все, я пошел.
— С Богом, — кивнула Хэ.
Лис выбрался из машины и направился к дверям магазина. Он прошелся по залу, оценивая обстановку, купил в кулинарном отделе упаковку салата и бутылку пива. Встал за столик рядом с девочкой.
— Привет.
Девочка кивнула в ответ.
Лис выложил на стол небольшую коробочку с надписью «Сливочная помадка». В коробке были дискеты. Девочка тут же сунула коробку в рюкзак, в свою очередь, выложила на стол школьный пенал.
— Здесь все — расчет, — сказала она и, не допив сок, направилась к дверям.
Лис сунул пенал за пазуху, проследил за девочкой взглядом, открыл упаковку, стал есть салат.
Девочка вышла из магазина, поправила шапочку и неторопливо направилась в ближайший двор. Она пересекла двор, подошла к крайнему подъезду блочной девятиэтажки, набрала код.
Девочка вызвала лифт и, достав из кармана пальто шоколадную конфету, сунула ее в рот.
Она вышла на восьмом этаже, открыла своим ключом дверь, сделала шаг. В это мгновение сзади вдруг появились двое мужчин в черных масках с оружием на изготовку, толкнули ее в прихожую. Девочка упала, она попыталась поднять голову, но резкий голос приказал: «Лежать!» Снизу донесся топот ног — по лестнице бежало еще человек пять. Все они устремились в квартиру.
Маленькая светловолосая женщина в стареньком халате и очках, сдвинутых на кончик носа, сидела за швейной машинкой. На столе лежали куски ткани, подушечка с иголками и булавками. Дешевое бра на стене освещало ее рабочее место. Дверь в коридор была закрыта.
Послышался щелчок открываемого замка, затем в коридоре что-то мягко упало, будто оборвалось с вешалки пальто.
— Лиза? — крикнула женщина. И тут в комнату ворвались вооруженные мужчины в масках. Очки упали с носа, женщина вскочила со стула и страшно закричала. В следующее мгновение она оказалась на полу, лицом вниз.
— Молчать! — приказал ей строгий грубый голос.
Люди в масках обследовали две комнаты, туалет, ванную, заглянули в шкафы, на балкон. Больше в квартире никого не было.
— Только не убивайте! — попросила женщина слабым голосом, пытаясь сдержать сами собой льющиеся слезы.
…Лобстер подошел к окну, осторожно выглянул из-за шторы. Во дворе не было ничего подозрительного. Он вернулся к дивану, где сидел Никотиныч, включил телевизор, прибавил звук.
— Итак, сопоставление ключей, добытых разными Способами, показало, что алгоритм шифрования один и тот же. Это значит, что мы у цели — можно входить в терминал.
— Да, — кивнул Никотиныч и рассмеялся. — Зубы вставлю!
— Кто-то хотел лабораторию по интеллекту создавать, — напомнил Лобстер.
— Ну, это святое. Одно другому не мешает. Ты забыл одну важную вещь.
— Какую еще вещь? — нахмурился Лобстер.
— Счета, на которые мы переведем деньги.
— Блин, как же я не подумал! — Лобстер сел на диван, растерянно посмотрел на Никотиныча.
— Да, — улыбнулся Никотиныч. — Ты тоже иногда бываешь «чайником». Где же мы их откроем, позвольте осведомиться, молодой человек?
Лобстер подавленно молчал.
— То-то! Ладно, не грузись. — Никотиныч подтолкнул его плечом, постучал себя указательным пальцем по лбу. — Голова-то — вот она. Ситуация под контролем. Человечек, который достал нам карты и кассету, открыл и счета. Я решил использовать оффшорные зоны.
— Нам надо будет их немедленно снять, пока Интерпол не наложил свою лапу! — сказал Лобстер.
— Что суетишься, Лобстер? Все продумано. Деньги тут же, в соответствии с кредитными поручениями, уйдут дальше, а потом снова сольются в один поток и осядут на счетах фиктивной фирмы, якобы занимающейся поставкой нефти на их рынок. Президент компании — наш человечек. Когда обычный господин обналичивает несколько миллионов, это выглядит более чем подозрительно, но если солидная компания… Ни одна собака не найдет. А когда у нас лаборатория будет…
— М-да, ну ты и жук! Когда только успеваешь! — подозрительно покосился на приятеля Лобстер.
— Тебе — взломы, мне — деньги, — пошутил Никотиныч. — Вопрос — когда?
— В пятницу вечером, — твердо сказал Лобстер. — Тогда в нашем распоряжении будет два дня.
— Пятница уже завтра, — напомнил Никотиныч.
— Ну и что, у нас все готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займешься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибешься.
— Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!
— Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией — и все!