Живой А. Я.. Симфония

   – Ну вот, перестарался, – огорчился он. Затем подул на струны и, когда они немного оттаяли, спел другое заклинание: «Гет сур пур бест, он шар увай». Мгновенно изменился климат, и в квартире началось таяние снегов. Когда половодье затопило диван, Идель взобрался на шкаф и втащил за собой гитару. Там уже сидела полярная сова Дашка, а рядом копошилось с десяток полярных мышей. Умная птица следила, чтобы мыши не разбежались, и то и дело сгоняла их в кучу мощным ударом крыла.
   … Вода не спадала уже часа три. Идель за это время окончательно закоченел и страшно проголодался. Прямо под ним, рассекая мутную воду, проплывал в кухню благородный северный олень. Его ветвистые рога задели низко висевшую люстру, и осколки стекла со звоном обрушились вниз.
   «Ах ты, черт, – подумал с грустью Идель, – где же я теперь новую достану.» Половодье ему уже надоело, и он вдруг вспомнил про спасительную мелодию Даосяолинь, которую слышал однажды в исполнении Мен Цзяо. Мелодия вызывала великую сушь.
   Идель тут же заиграл ее, в надежде, что вода быстро испарится. И она действительно стала испаряться с огромной силой. В комнате повис водяной пар, а когда он, наконец, рассеялся, взору взмокшего Иделя предстал живописный вид пустыни Гуахиро. По истрескавшемуся бетонному полу ползали змеи и носились юркие ящерицы.
   От палящего зноя Дашка упала в обморок, а мыши попрыгали со шкафа, но тут же были съедены подоспевшей змеей. Из туалета выскочил чукотский шаман и, подпрыгивая по раскаленному полу, побежал на кухню. Там он, сбросив меховое одеяние, нырнул в холодильник, прихватив с собой лишь шаманский бубен.
   В эту минуту Иделю захотелось, чтобы подул ветер с Тибетских гор и остудил зной. Но ветер не подул, а Идель так и остался сидеть на шкафу, умирая от жары.

Глава 13. РЕКА ЛЕТА

   Меж гигантских гор, за длинные и острые вершины которых цепляются за облака, течет, извивая свое змеиное тело, черная река Лета. К ней ведет из-за горизонта широкая тропа. На скале, над самой водой, стоит мерзкий страж, сложив за спиной перепончатые крылья и сжав в когтях камни. Словно муравьи, ползут по тропе тысячи людей, сдирая в кровь руки и ноги, но все же добираются до берега Леты. А там уже все равно. Они рушатся с обрыва и, погрузившись в черную воду, всплывают со дна, превратившись в восковые куклы. Страж со смехом кидается в них камнями. Но куклам не больно. Они тихо уплывают вниз по течению, уставившись остекленевшими глазами в небо, которого над Летой нет.
   И вдруг страж видит, что один из муравьев задержался на краю пропасти и обернулся назад. Страж спускает на него летающего змея. И змей, обвившись кольцами вокруг жертвы, приносит ее к ногам повелителя.
   Первый камень рассекает муравью висок, второй – темя. Муравей кричит и корчится от боли. Третий – вышибает глаз, и тот растекается по скале, теплый и синий. Страж удовлетворен.
   – Почему ты не испил из Леты? – тихо произносит он, но муравей бьется в конвульсиях при звуках этого голоса. Рот его судорожно кривится. Четвертый камень вышибает зубы и рвет щеку. Муравей плюется кровью.
   – Почему ты не испил из Леты? – повторяет страж.
   Единственный глаз муравья становится огромным и стеклянным. Страж видит в нем свое отражение и перестает смеяться и шепчет сквозь клыки, глядя на полудохлого муравья.
   – Ты хотел величия, но не хотел испить из Леты? Что ж, скоро ты будешь желать испить из нее, но никогда этого не получишь. А сейчас ты вернешься к муравьям и сделаешь то, что должен.
   И страж отвернулся от муравья, забыв о его существовании. А синий летающий змей, по имени Гиперборей, обвил муравья своим скользящим телом и унес сквозь ржавые облака к белеющей вдали земле муравьев.

Глава 14. «ТЕТ-А-ТЕТ»

   «Ну, чего он, стоит и смотрит, – удивилась Ольга, – неужели я действительно такая грозная. Да вроде нет…Да и он с виду не робкий, а стоит»
   От нахлынувших сомнений девушка даже сама остановилась посреди двора, хотя они с Маринкой и Светкой опаздывали в бассейн, как всегда в кафе засиделись. Обсуждали неотложные дела, где Маринке прическу делать на день рождения, а Светке, какой лак для ногтей выбрать, старый ей надоел. Так перерыв пролетел. Взглянув на часы, они опомнились и, схватив сумки, бросились на физкультуру. Но, едва вбежав во двор, Ольга заметил его. Того самого лохматого парня с торбой. Только сейчас после бассейна он выглядел неприлично лохматым, а на его голове наблюдался типичный «взрыв на макаронной фабрике».
   – Ты чего? – обернулась Маринка, заметив, что подруга как-то поотстала.
   – Давай быстрее, – накинулась на ее Светка, – ты что забыла: физрук бешенный, он же нас за опоздание лишний бассейн заставит плыть. За каждую минуту по бассейну. А я люблю купаться или очень медленно плавать. Я же не лошадь так напрягаться.
   Но Ольгу что-то словно держало на месте. «Если сейчас не подойдет, – промелькнуло в голове, – то вообще больше о нем не вспомню». А вслух пробормотала:
   – Вы идите девочки, я скоро. У меня тут… дело.
   Светка с Маринкой удивленно воззрились на подругу, но время поджимало.
   – Какое дело? – переспросила Маринка, но затем махнула рукой, – а, как знаешь! Тебе лишние бассейны плавать.
   И развернувшись, обе проскочили мимо лохматого парня со странной сумкой и в зеленом свитере, который наблюдал за их разговором. Ольга успела заметить, как Маринка все же смерила его на ходу оценивающим взглядом, задержавшись на секунду, – у Ольги замерло сердце, – но, передумав, прошла мимо.
   «Как хорошо, что у нас физкультура», – выдохнула Ольга, и о-ч-е-н-ь медленно стал подниматься по ступенькам наверх. Мимо, обогнав ее, пробежали одногруппники. Кто-то вышел из здания бассейна. Но парень все стоял, словно кого-то ждал.

Глава 15. ПОЕДИНОК

   Первый удар нанес Органон. Со свистом резанув воздух, меч врезался в щит Альморади, украшенный родовым гербом, и едва не расколол его на двое. Ответный удар заставил Органона отступить на шаг назад.
   Рыцари на секунду остановились. Они стояли друг против друга, облаченные в тяжелые доспехи, и жаждали смерти. Один потому, что любил, другой потому, что ненавидел. Их окружала толпа челяди, притихшая в ожидании исхода поединка. Органон еще крепче сжал меч и с криком бросился на Альморади. Клинки скрестились со звоном. В ярости Органон наносил удар за ударом, но его противник был сильным бойцом, победившим многих рыцарей. Он отбил все удары, и в ответ сделал резкий выпад, который достиг цели, поразив плечо. Органон пошатнулся, но устоял. На его левом плече доспехи погнулись. Разъяренный, он снова бросился в бой и выбил щит из рук Альморади.
   У Хельги замерло сердце. Теперь Органон получил огромное преимущество. И потому зло усмехнулся сквозь забрало, бросив взгляд на башню Желания.
   – Прощайся с жизнью, повелитель изнеженных дев. Пришла твоя смерть.
   – Ты рано празднуешь победу, хранитель змей. Первым умрешь ты, – ответил Альморади и кинулся на противника.
   Его удары посыпались словно град на черного рыцаря. В исступлении Альморади рубил мечом воздух вокруг Органона, то и дело поражая противника. Щит Органона треснул в двух местах, из рассеченного бедра текла кровь. Панцирь прогнулся. А меч Альморади все свистел над его головой, словно дожидаясь минуты, что бы поразить насмерть. Казалось, что Органон вот-вот будет побежден. Но ярость придала ему силы. Он поднял глаза и снова увидел в окне башни Желания Ольгу, с трепетом следившую за поединком.
   – Тебе никогда не владеть этой женщиной. После твоей смерти она станет моей. И я сделаю с ней, что хочу! – крикнул Органон и, отбросив изрубленный щит, схватил меч двумя руками.
   Вскинув массивный клинок над головой, он нанес Альморади сокрушительный удар в плечо, сваливший рыцаря с ног. Шлема на нем уже не было. Падая, Альморади ударился головой о камни мостовой, и сознание его помутилось. Он видел, словно во сне, подскочившего к нему Органона с занесенным для последнего удара мечом, но не мог пошевелить и пальцем. Время понеслось с неимоверной скоростью. Быть может, ему осталось жить одно мгновение. Перед его внутренним взором возникла, сияя золотом волос, Хельга. Она так мало прожила в замке, а он успел влюбиться в нее без памяти. И теперь теряет ее навсегда.

Глава 17. ПРОБУЖДЕНИЕ

   Идель открыл глаза и сел на постели. В черное окно стучался ветер, а где-то далеко шумели деревья. Временем владела ночь. Он прислушался и понял, что в нем снова звучит симфония. Звуки ее кажутся белыми снежинками и завораживают, словно колдовство. Казалось, комната с задернутыми шторами мгновенно наполнилась космическими звуками. Тени вещей ожили, отделившись от своей основы, и закружились в магическом танце, заставляя трепетать пламя вспыхнувшей свечи, стоявшей на полке камина.
   – Откуда у меня камин? – удивился Идель, но решил оставить все как есть. Если камин существует, значит, он нужен.
   Вдруг он заметил, что в комнате не один. Свеча, поднявшись в воздух, поплыла до середины комнаты и остановилась, плавно покачиваясь в воздушном течении. А вокруг нее танцевали десять прекрасных дев с маленькими золотыми коронами на головах. Идель завороженно смотрел на их танец и чувствовал что-то странное.
   Он вдруг увидел себя маленьким ребенком на берегу реки. Мальчик сидел на камне и наблюдал за рыбами, игравшими на солнце серебряной чешуей. А на другом берегу стояла красивая девочка и наблюдала за ним. Ее волосы мягко спадали на плечи, а улыбка казалась улыбкой весны. Идель не знал, откуда она пришла, и что ей было нужно. Но услышал ее мысли и понял, что она здесь ради него. Ей обидно, что он наблюдал за рыбами и совсем не обращал внимания на нее. И тогда он поднял глаза. Девочка все также стояла, но уже не улыбалась, скорее казалась грустной. Она помахала Иделю рукой и растворилась в искрящейся дымке, поднявшейся от воды. Но он уже знал, что судьба свела их навсегда.
   И вдруг небо раскололось над ним, обнажив беззвездную пустоту, поглотившую солнце. Ворвавшийся в комнату ветер задул свечу, умертвив танцующих королев, и погасил сияние. На пороге возникла черная фигура в длинном балахоне. Не касаясь пола, она выплыла на середину комнаты, и зазвучали слова:
   – Я пришел за тобой.
   Идель поднялся, повинуясь, и пошел следом за уплывающей фигурой. Покинув комнату, он очутился на незнакомом пустыре на окраине города. Под ногами хрустели замерзшая грязь, и осколки битого стекла, смешанного с рваной бумагой. Достигнув середины пустыря, фигура в балахоне остановилась. Костлявые руки откинули капюшон, и Идель увидел лицо с рваной щекой и одним глазом. Но, несмотря на уродство, он узнал его.
   Да, это был он – Рыцарь Смерти, убийца, которому он преградил путь между мирами.
   – Я пришел для того, чтобы отнять у тебя все. И пока ты жив, нет мне покоя. А ее я никогда не прощу тебе, – выбросил слова в морозный воздух непрошенный гость, – И потому сейчас я убью тебя. Но, не здесь.
   Непонятная сила подхватила их и швырнула в ночное небо. Идель оглянулся по сторонам. Далекая Земля мерцала под ногами желто-голубым светом. Вокруг была вязкая пустота, почти все звезды на небе погасли. Идель поднял глаза и увидел стоящего по колено в тумане Рыцаря Смерти, который держал в руках длинный зазубренный меч. А за его спиной возвышались две уродливые фигуры с головами волков. «Трое против одного, это подло, – решил Идель, и слева от него в блеске молний возник, явившийся с того света Артотрог с топором в руках, – так будет лучше».
   – Пора начинать, – произнес Рыцарь Смерти, и, взглянув на спутника Иделя, добавил, – Что ж, я даю тебе возможность сопротивляться, потому что хочу видеть твои мучения. А потом, когда ты умрешь, насладиться ее болью.
   Иделю вдруг стало грустно и противно, что какая-то уродливая тварь, жаждущая его смерти, еще и унижает его, оскорбляя святое. И вдруг он почувствовал себя сильным, словно в нем слилась сила тысячи воинов, вставших на защиту светлых дней. И он понял, что должен убить эту тварь, стереть, не оставив и следа в памяти живущих на земле. Изгнать мерзкое животное снов. И тогда крылья возникли у него за спиной и сверкающая струна в руке. Небо всколыхнулось от жуткого волчьего воя, огласившего просторы тьмы.
   Артотрог бился с волками долго, то и дело, отсекая их головы, потому что все они были давно мертвы. Они то сходились, осыпая друг друга разящими ударами когтей, то исчезали, принимая обличие падающих комет, то вновь появлялись, чтобы продолжить бой. Раны их были бесполезны. Нельзя убить то, что уже не живет. И потому они были обречены на вечную битву и слились с пустотой, став созвездием Мертвого волка.
   Среди звезд остались лишь двое, ничего не замечавшие вокруг в исступлении схватки. С каждой новой раной ярости в них все прибавлялось. Сверкающая струна отсекла у Рыцаря Смерти правую руку с когтями. А пронзенное плечо Иделя терзала жуткая боль. Но ни один не хотел уступать. А когда ярость их достигла силы звенящего света, они оба обрушились с небес и устремились к желтой земле, теряя на лету свою сущность.
 
   …Взгляд Альморади прояснился. В израненном теле вновь родились силы, и, рванувшись в сторону, он избежал страшного удара, раскроившего надвое камень. Схватив свое оружие, он вскочил на ноги. Органон уже летел на него, снова занося меч для удара. Но острие клинка Альморади нашло его грудь быстрее. Органон, пронзенный на вдохе, остановился, выронив меч.
   Резким движением Альморади выдернул свой клинок из мертвого врага и поднял оружие вверх, издав победный крик. На секунду задержавшись, словно еще живой, Органон рухнул лицом вниз на теплые камни, заливая все вокруг себя черной кровью. Последним видением его была страшная река, полная восковых фигур.
   Бросив ненужный теперь меч, Альморади побрел к выходу из замка и, достигнув поля, опустился в изнеможении на траву. А следом за ним выбежала Хельга и, бросившись ему на шею, стала целовать в губы. И ничто на свете уже не могло помешать им.

ЭПИЛОГ

   На Покров пошел снег. Игорь стоял у раскрытой форточки и курил, наблюдая за падением снежинок и прислушиваясь к ночным шорохам. Где-то вдали, за домами, тускло горели фонари. По опустевшему проспекту прошумел и исчез запоздалый трамвай. Деревья, еще местами зеленые днем, теперь казались совсем черными. Падающий снег заставлял их листья трепетать в такт друг другу, отчего рождалась прекрасная белая симфония, словно по мановению дирижерской палочки.
   Такие ночи существуют не для сна. Это Игорь чувствовал давно. Закрыв окно, он затушил сигарету и попытался записать ту музыку, что родилась у него в душе. Но музыка не получалась, а получились слова. Вернее, стихи. Он посвятил их любимой девушке, которая спала сейчас сладким сном на другом конце города. Она не могла услышать эту симфонию, но во сне видела все чудесные образы, рожденные падением снега и чувством Игоря, и оттого улыбалась. А Игорь чувствовал себя счастливым. Он решил, что позвонит ей утром и поздравит с наступлением нового дня – дня ее рождения.
   Подарок ждал уже двенадцать часов. Это был совсем не колючий еж по имени Мюллер. Он стоял в шкафу и смотрел на мир своими желтыми глазами, словно все вокруг забавляло его: и календарь на стене, и стол, и стул, и даже сам хозяин квартиры.
   – Пусть так, – размышлял Игорь, – лишь бы подарок ей понравился. И еще я подарю ей цветы.
   С этой счастливой мыслью он решил пойти спать. И едва коснулся щекой подушки, как его мгновенно охватил глубокий сон. А снилась ему все та же белая симфония.
 
   Санкт-Петрбург, Сентябрь 2007