Страница:
– Так не брал бы, – кажется, Ваняшин не был предрасположен, сочувствовать Греку, и не понимал его обиды.
– Да как я могу девку на улице оставить. Пригласил ее как джентльмен к себе и веришь, чуть из квартиры не убежал. Замучила она меня. А я был не в форме. Сам знаешь, перебрал лишнего. Ох, Леша, – пожаловался Грек. – Хочешь, верь, хочешь, нет, но не ночь была, а маета.
Федор шел молча, не вмешиваясь в разговор. Хотя тоже кой, в чем мог упрекнуть того же Грека. Ведь стоило Даше из чувства вежливости пригласить их, посидеть за столом, как Грек первый согласился. Ваняшин был в раздумье. И может, отказался бы, если б не этот Грек, век бы его усатую рожу не видеть.
Федор поднял голову, глянул на окно девятого этажа. Умерший жил там. Как сообщил звонивший капитан криминалист Семин, покойный жил один в просторной пятикомнатной квартире. И видно жил не плохо. Вот только не понятно, почему он вздумал умереть. Семин не стал по телефону разглагольствоваться о подробностях. Потому и попросил лучшего сыщика приехать.
Грек стоял рядом, крутил башкой, любуясь на дом.
– А я бы здесь жить не стал, – ни с того, ни с сего вдруг ляпнул он. Федор с Ваняшиным посмотрели на него. Можно подумать, усатому Греку кто-то предлагал сменить его малогабаритку на одну из шикарных квартир этого дома. А если бы предложили, вряд ли бы отказался. И зря выпендривается капитан. А все потому, что знает, такому менту как он, никогда не жить здесь.
– Ладно. Я пойду, погляжу там, а вы постарайтесь у жильцов подъезда собрать хоть какую-то информацию об умершем. Потом присоединяйтесь ко мне. Есть вопросы?
Грек с Ваняшиным промолчали. Хотя топать по ступенькам с первого по девятый этаж ни тому, ни другому не хотелось.
– Если вопросов нет, то вперед, – сказал Туманов, превратившись из закадычного приятеля в строгого начальника, и пошел в подъезд.
Грек плюнул с досады и сел тут же на скамейку.
– Никуда не пойду. У меня башка болит, и ноги не идут, – пожаловался он. Ожидал, что Ваняшин его поддержит, но лейтенант кивнул на дверь подъезда и сказал:
– Получишь от Николаича нахлобучку. Лучше пойдем.
Грек застонал и, поднявшись со скамейки, поплелся следом за Ваняшиным, проклиная свою собачью работу.
Дверь квартиры была не запертой. Федор вошел в прихожую, потом в одну из комнат, откуда доносились приглушенные голоса. Он увидел эксперта криминалиста, капитана Семина, который суетился возле трупа мужчины, и трех сотрудников оперативно поисковой группы, которые с появлением майора Туманова сразу приумолкли.
Федор поздоровался. Еще из коридора он услышал нечто похожее на спор между Семиным и оперативниками из группы. И не удержался от вопроса. Спросил, как бы в шутку:
– Что за шум, а драки нету?
Сотрудники группы не горели желанием посвящать майора в детали спора, поэтому тактично промолчали. А вот Семин не сдержался.
– Да вот, – кивнул он на оперов, – утверждают, будто это самоубийство, – разочарованно проговорил Семин. – Предлагают все свести к суициду.
Семин замолчал и махнул рукой. А Федор посмотрел на сотрудников поисковой группы, которые нисколько не смутились под нападками криминалиста, скорее наоборот, выглядели ощетинившимися волчатами. И старший группы, лейтенант Ларин, заметив в глазах майора недоумение, сказал в свою защиту и защиту своих товарищей:
– Товарищ майор, никто ему ничего не предлагает. Только чего копаться, выискивать того, чего не было. Мы вошли, когда металлическая дверь была закрыта изнутри. Пришлось мчсников вызывать, чтобы ее вскрыть. На теле покойного нет синяков, кровоподтеков. Стало быть, нет и следов какой-либо борьбы. Что еще надо Семину? А у нас и без этого трупа работы хватает.
– А вот мы сейчас и спросим у криминалиста, что мешает ему считать случившееся, самоубийством, – сказал Федор и обернулся к Семину. Одну сторону майор выслушал, теперь предстояло выслушать другую. А криминалист капитан занимает здесь не последнее место.
Семин вообще считался человеком немногословным. И на этот раз, не желая тратить понапрасну слова, он указал Туманову на ногу лежащего, на полу мужчины, после чего сказал:
– Вот эта маленькая ранка, – показал он на маленькую точку, возле пятки, похожую на укус комара. – Уверен, она осталась от укола шприцом. Причем, ранка выглядит довольно свежей. Я думаю, укол был сделан буквально перед тем, как несчастный оказался в петле. Конечно, при желании, можно все обставить так, будто это самоубийство… Я понимаю, не охота возиться, искать того, кто это сделал… Вот, собственно поэтому, я вас, майор, и вызвал.
– А вы уверены, что это убийство? – настаивал на своем Ларин. Оба его напарника промолчали, скроив ехидные мордашки, и покосились на майора. В его присутствии следовало попридержать языки.
Вместо ответа, Семин извлек из своего чемоданчика здоровенную лупу и передал ее Туманову со словами:
– Взгляните.
Федор поднес лупу к маленькой, едва заметной невооруженному глазу, точке, удивляясь, как ее мог заметить Семин. Хотя на то он и эксперт, чтобы замечать самые незначительные, казалось бы, повреждения на теле пострадавших. Через толстое стекло, дающее многократное увеличение, он отчетливо разглядел ранку. Она действительно была похожа на укус комара, но в самом ее центре проступала еще одна, едва различимая точка, явно оставленная от тонкой иглы шприца.
– Ну, как? – спросил Семин уже несколько настойчивей, видя, как озадачилось лицо главного сыщика. – Что скажите? Разве это не укол?
– Похоже на то, – ответил Федор. Ларин попросил у него лупу, тоже взглянул на ранку, но ничего не сказал, только хмыкнул.
– Да, дела, – протянул Федор и, глянув в другую комнату, заметил, что форточка в окне открыта.
– Но ведь здесь девятый этаж, товарищ майор, – осмелился возразить Ларин, после заданного Тумановым вопроса по поводу открытой форточки. – Да и разве взрослый человек пролезет в такую форточку?
Его слова были веским доводом. Форточка действительно была слишком мала, чтобы в нее мог пролезть взрослый мужик. Но Федор все-таки призадумался, и когда пришли Грек с Ваняшиным, попросил их подняться к соседям верхнего этажа.
Оба вернулись минут через пять. Грек сопел, раздувая ноздри, как заморенный конь. Поэтому говорить пришлось Ваняшину:
– Федор Николаич, соседи с верхнего этажа уже месяц, как уехали на дачу.
Грек с завистью посмотрел на сотрудников оперативно поисковой группы рассевшихся на диване, в комнате, где лежал труп. Это называется, они собирают первоначальный материал по преступлению. Молодцы, ничего не скажешь. Грек подошел, потеснил их, сказав:
– Подвиньтесь-ка, молодежь. Дайте старику присесть. Намаялся.
Оперативники с неохотой подвинулись. Нудно сидеть им тут. Оба посмотрели на Ларина, кивнув на дверь. И тогда Ларин попросил:
– Федор Николаевич, раз уж вы здесь, может, мы поедем? Вызовов полно, – соврал он, хотя вызовов было не так уж и много. Пусть Туманов со своими операми тут поработает. Он же лучший сыщик.
Федор кивнул, посчитав присутствие этих троих тут бесполезным.
– Валяйте. Езжайте на другие вызова. Мы тут сами разберемся. Только доложите оперативному дежурному, что я вас отпустил.
– Доложим, – обрадовано проговорил Ларин, направляясь к двери. Оба его напарника поспешили за ним. Возиться им тут не хотелось. Тут надо было ломать мозги, а они привыкли к более конкретной работе. Вот если б тут, на месте преступления, оказался преступник, они задержали бы его. А бегать по этажам и выяснять, что да как, это не для них. Все равно они соберут только первоначальный материал, который потом, так или иначе, попадет к Туманову. И будет лучше, если он примет участие в самом начале расследования. Он въедливый до фига. Не успел войти, и сразу открытая форточка его заинтересовала. А чего тут интересоваться? Кто в нее пролезет, да еще на девятом этаже. Все три сотрудника оперативно-розыскной группы облегченно вздохнули, стоило им очутиться на лестничной площадке.
Нечто подобное, произошло и с майором Тумановым. Он не любил, когда опера из поисковой группы составляли первоначальный материал, причем, кое-как, не оправдывая своего предназначения.
– Все равно толк от них небольшой, – сказал Туманов, когда все трое ушли. – Только мешают сосредоточиться. Ты вот что, Семин, на всякий случай посмотри следы на подоконнике, – попросил Федор, и обратился к Греку с Ваняшиным: – А вы осмотрите квартиру. Надо узнать, все ли цело. Давайте, парни.
– Послушай, Николаич, тебе Даша не говорила, что ты нудный мужик? – спросил Грек. – Посидеть не дашь минуту.
Федор кивнул и сказал без обиды:
– Говорила. Но сидеть потом будем. А сейчас будем работать. Так что, давай Грек, поднимай свою греческую попку с дивана и вперед!
Усатый капитан притворно закряхтел, как старик. А Ваняшин кивнул на него и тихонько сказал Туманову:
– Ему бы сейчас девчину сюда, так он бы мухой крутился возле нее.
– Лешка замолчи, гад! – взвыл обиженно Грек, поднимаясь с дивана. – Нашел, чем упрекнуть. Больше поговорить, что ли не о чем?
Но Ваняшин только засмеялся, принимаясь за досмотр.
Почти час оперативники в присутствие понятых, приглашенных соседей, осматривали квартиру покойного господина Романовского. Романовский был владельцем крупного ювелирного магазина. Ежедневно в магазине он появлялся ровно в девять утра и находился там до самого закрытия. Это было распорядком его рабочего дня. И его подчиненные настолько привыкли к этому, что стоило Григорию Петровичу нарушить свой распорядок, тут же забили тревогу.
Для начала, его заместительница Ирина Зотова, несколько раз пыталась связаться с Романовским по сотовому, и только убедившись, что это ни к чему путному не приводит, решила обратиться в милицию.
К дому, где проживал Григорий Петрович, она приехала на своем новеньком «БМВ» последней модели. Едва войдя в квартиру, после того, как приехавшие спецы из МЧС вскрыли дверь, и, увидев своего директора висящим в петле, она схватилась за сердце и выскочила на улицу. Сидя в машине, ожидала разрешения оперативников побыстрее отбыть с этого страшного места. Смерть Романовского так поразила ее, что тридцатипятилетняя красотка находилась в шоковом состоянии. Но потом она осознала, что побыстрее вряд ли получится. И предстоит обязательная, в таких случаях, беседа с задаванием целого ряда нудных и неприятных вопросов.
Когда к подъезду подкатила машина внешне похожая на «скорую» и из нее вылезли двое амбалов в темно-синих костюмах с мрачными лицами, она отвернулась и закрыла глаза. Она знала, что это отнюдь не « скорая помощь», которая Григорию Петровичу теперь совсем ни к чему.
Так она просидела довольно долго, не имея ни малейшего желания наблюдать, как все те же двое молодцев вынесли на носилках тело Романовского и затолкали его в машину. Она открыла глаза только тогда, когда услышала, как открылась дверь ее машины. Увидела приятного на лицо высокого мужчину, бесцеремонно усевшегося рядом с ней на переднее сиденье. Сразу поняла, это один из ментов. Обратила внимания на него, еще, когда он только подъехал на черной «Волге». С ним были еще двое. Вероятно, оба они остались в квартире Романовского. А этот спустился к ней, и теперь будет задавать вопросы. Менты без этого не могут. Только что она знает? Ну, переспала пару раз с Гришей. И то, это произошло в силу служебной необходимости. Если так можно выразиться, чтобы закрепить отношения. Все-таки, она единственный заместитель Романовского. Так хотел сам Григорий Петрович, хотя недостатка в женщинах он никогда не испытывал. Не смотря, что ему пятьдесят, мужчиной он еще оставался привлекательным, а главное, при больших деньгах. С таким любая в постель ляжет. Но что будет теперь, с магазином, да и вообще? В глазах заместительницы Романовского, Туманов заметил тревогу.
– Я – майор Туманов, – для начала представился Федор, на что заметил легкий кивок. При этом в глазах женщины была такая печаль, что Федор просто не мог не задать несколько щепетильный вопрос:
– Мне хотелось бы знать, в каких отношениях вы были с Романовским? Предупреждаю сразу, ваш ответ не будет нигде фигурировать, поэтому надеюсь на вашу искренность, – предупредил Туманов.
Уголки губ женщины слегка опустились от скупой улыбки.
– Здесь совсем не то, о чем вы подумали, майор Туманов. И сейчас в вас больше присутствует чисто мужская интуиция, и уж никак не сыщика.
Федор хмыкнул, восприняв ее слова, как замечание. Признаться, его не покидало подозрение, что красивая женщина имела к покойному отношение не только по работе. Неужели, он ошибся. Хотя, по большому счету, от ошибок никто не застрахован. Во всяком случае, он так подумал, услышав ответ Зотовой.
– Знаете, Григорий Петрович был из тех людей, с которыми всегда хорошо. И дело не только в комфорте. Он был надежным человеком. Весь наш коллектив, а в магазине у нас работает двадцать пять человек, за ним был как за каменной стеной. Понимаете, – женщина чуть призадумалась, и тут же продолжила: – Он был – хозяином. Спуску никому не давал, но и никого зря не обижал. Был добрым человеком. Ума не приложу, как такое могло случиться.
– То есть, насколько я вас понял, причину, подтолкнувшую его на самоубийство, вы не знаете? Я правильно вас понял? – спросил Федор, позволив себе повнимательней рассмотреть лицо женщины. Оно было безукоризненно красивым. Нисколько не сомневался, что любой мужчина заметив в окне столь привлекательную красотку, сочтет необходимым заскочить в магазин, хотя бы для того, чтобы поближе рассмотреть ее, а заодно может и что-то прикупить из золотишка.
Заметив на себе взгляд майора, женщина несколько смутилась. Такой взгляд говорил о многом. Или, мужчина хочет добиться женщины, или… Скорее здесь присутствовало другое, и чтобы развеять домыслы майора, Зотова поспешила ответить на заданный вопрос:
– Нет. Не знаю, – голос прозвучал мягко и немного грустно, как будто заместительница Романовского искренне сожалела, что не может помочь. Она посмотрела в глаза Федору. Причем, в ее взгляде Федор не заметил фальши. И ему захотелось ей верить. В конце концов, у каждого своя жизнь. У нее – своя, а у этого несчастного Романовского – своя. Если экспертиза не подтвердит, что это убийство, тогда дело попадет в разряд банальной бытовухи и никто не станет с ним возиться. Но все равно, за всем этим будет крыться причина, подтолкнувшая человека к петле. Только, скорее всего, Федор и его группа этого так никогда и не узнают. Бытовухой они не занимаются. Это по линии милиции общественной безопасности. Так стоит ли вообще возиться тут?
Этот вопрос невольно возник в голове у майора Туманова после того, как Зотова все же решилась зайти и осмотреть квартиру директора.
– Не знаю даже, – сказала она, входя: – Я и была-то у него дома пару раз. Не больше. И то особенно ни к чему тут не приглядывалась.
Федор заметил, как на ее бледных щеках, проступил стыдливый румянец. И взгляд ее метнулся в сторону от его глаз. Понял майор, для чего она приходила к Романовскому, хотя вида и не подал.
– Ну, все-таки, вы гляньте, – попросил Федор. – Жены у него нет. Родных в Москве тоже. А у нас работа. И нам бы хотелось…
– Это ваша личная просьба? – закокетничала Зотова, водя глазами по сторонам. Федора поразило, как быстро она восстановилась. Всего несколько минут назад, сидела в машине, переживая о случившемся. А сейчас, как будто и ничего. Хотя, если вдуматься, почему она должна биться в истерике. Кто ей Романовский? И она даже вроде должна быть как бы заинтересованной в его смерти. Вряд ли кто-то с улицы попадет в освободившееся директорское кресло. Но тогда стоит вернуться к вопросу о том, что заставило Романовского накинуть петлю.
Зотова обошла квартиру, осмотрев все комнаты, после чего вернулась к поджидавшему ее в гостинной майору Туманову и сказала:
– Точно поручиться не могу. Вроде бы все так на месте. Вот только…
– Что-нибудь не так? – спросил Федор.
– Перстень… У Григория Петровича был золотой перстень с бриллиантом. Но когда я вошла и увидела его висящим… – женщина запнулась, приложив благоухающий изысканными духами платочек к глазам, после чего взволнованно продолжила: – Я обратила внимания, что на безымянном пальце правой руки этого перстня не было. Когда Григорий Петрович его не носил, то хранил вот в этой шкатулке, – она открыла небольшую шкатулку из черного дерева инкрустированную золотом. Показала Федору и всем остальным.
Шкатулка оказалась пустой. А Федору и операм было над, чем призадуматься. Как оказалось, Зотова неплохо информирована о таких бытовых подробностях. И это для человека, как она утверждает, бывшего у Романовского в квартире, всего пару раз и не более, и не имевшего с ним тесных любовных отношений. Странновато.
– А откуда вы знаете про шкатулочку? – спросил Грек, с интересом взглянув на Зотову. Немного заедало усатого капитана, что женщина, словно не замечала их с Ваняшиным, хотя они тут были тоже людьми не последними, общалась только с Тумановым.
Даже сейчас, все еще держа в руке, пустую шкатулку, она подняла глаза сначала на Федора Туманова, потом уставилась на рисунок на полу на ковре, как бы раздумывая, есть ли смысл отвечать на вопрос этого усача. Потом опять заглянула в глаза майору, и, натолкнувшись на его настойчивый взгляд, украдкой вздохнула и сказала:
– Знаю. Потому что была тут пару раз. – Она застыдилась этого признания. Не хватало, чтобы милиционеры подумали о ней невесть чего. Но видно ничего уж не поделаешь. У них работа такая. А она кривить душой не стала. Посчитала, что не имеет смысла. Да и соседи Григория Петровича однажды видели ее, входящей в его квартиру.
– Понятно, – несколько иронично отреагировал Грек на такое признание. А женщина повела бровями, этим давая понять, что она уже давно не девочка и не имеет смысла убеждать окружающих в своей невинности. А если ее откровенность кого-то тут не устраивает, она и вовсе может помолчать. И она замолчала.
Федор обернулся к безучастно наблюдавшему за этим разговором эксперту Семину.
– Ты приехал сюда вместе с оперативно поисковой группой Ларина?
Семин кивнул, догадываясь, о чем подумал Туманов.
– Нет, перстня на руке у него не было. Это точно, – сказал Семин.
– Так. Значит, перстень похищен, – задумчиво протянул Федор и добавил: – Остается подождать заключения по поводу смерти.
Видя, что она здесь больше не нужна, Зотова попросила:
– Я могу быть свободна? Дел полно. К нам сегодня должна поступить очередная партия ювелирных изделий. Обычно на приемке всегда был Григорий Петрович. Но сейчас…. Надеюсь, вы меня понимаете? Теперь работать с поставщиками придется мне…
Федор решил, что нет смысла больше задерживать заместительницу покойного Романовского. Глядя на нее, майору показалось, что, находясь здесь, женщина делает неполные вдохи, словно тут витает дух умершего, и она опасается, что он, не обремененный телесной оболочкой, может с легкостью проникнуть в ее нутро. Не понятно, насколько комфортно будет ему там, если такое случится. Но что женщина не делала полные вдохи, это было очевидным. Хотя в квартире, по мнению Федора, Грека и Ваняшина, покойником не пахло. А может, привыкли они и перестали ощущать этот запах, чего нельзя сказать о женщине, Ирине Зотовой. Утонченная натура. Не зря же она то и дело подносила платочек к носу, втягивая запах духов.
Стоило Зотовой выйти, как Грек, покосившись на закрытую дверь, сказал немного сердито:
– Мне эта мадам не понравилась.
Федор удивился такому раскладу. Уж чего-чего, а про женщин такое Грек говорил редко. Хотелось бы узнать причину. И Федор спросил:
– Почему?
– Почему? А что ты думаешь, Николаич, по поводу того, как она осматривала квартиру?
– Так она же сказала, что была тут пару раз, – это было не оправданием Зотовой, а скорее желание докопаться до истины, которую Грек расценивал по-своему.
– И ты ей веришь? – спросил он с усмешкой, сверля Федора своими черными глазами. Федор пожал плечами.
– Ну, не совсем. Но частично верю.
– А я нет, – категорично заявил Грек. – Не договаривает она что-то. Уж кому, кому, а ей смерть Романовского выгодна в первую очередь.
Молчавший до этого капитан Семин, не выдержал.
– Сейчас, я думаю, преждевременно выдвигать различные доводы. Сначала надо провести экспертизу, а уж потом строить домыслы. Даже если удастся установить причины заставившие человека влезть в петлю, то привлечь к уголовной ответственности никого не удастся.
Все посмотрели на Семина, и он немного смутившись, все-таки докончил свою мысль:
– Мне почему-то кажется, что эта Зотова не имеет никакого отношения к смерти Романовского. Скорее всего, он сам запутался. В делах. В жизни. Так бывает, когда у человека все есть и стремиться уже не к чему. Разве что к вечному покою. Мне кажется, так и в его случаи. Если, конечно, он сам, – Семин не договорил и возвел глаза к потолку, этим жестом давая понять, где нашел себе покой Романовский.
– Вот так, господа сыщики, – подчеркнуто закончил криминалист.
Федор промолчал. А вот Грек с Ваняшиным не смогли сдержать нахлынувшие эмоции. Семин хотел вежливо откланяться, но бесцеремонный Грек ухватил его за рукав пиджака и, усадив обратно на стул, сказал:
– Погоди, не убегай. Объясни нам, как это произошло? Убийца что, засунул Романовского в петлю, подождал, пока тот кончится, а потом попросил, чтобы труп запер за ним дверь. Так что ли, по-твоему?
– Нелепица, какая-то, – поддержал Грека лейтенант Ваняшин. И только Федор Туманов по-прежнему молчал. Хотя и у него были кое-какие вопросы к Семину. Но он решил прежде дать возможность высказаться Греку с Ваняшиным.
– Да и судя по телосложению, Романовский был не слабаком. С трудом вериться, чтобы он вот так просто впустил к себе убийцу, разделся до трусов, а потом позволил тому себя убить столь, варварским способом, – сказал Грек.
Семин только успевал крутить головой то на одного, то на другого. И Федор подумал, что если сейчас подключится и он, шейные позвонки Семина не выдержат. В конце концов, его голова не юла, чтобы вот так крутить ею. Поражало другое, с каким терпением криминалист выслушивал напористых оперов. И только, когда Грек с Ваняшиным устали от нападок, он заговорил:
– Друзья мои, во-первых, я не сказал, каким образом убийца очутился в квартире Романовского. Это пока для меня, как и для вас, остается загадкой. Во-вторых, вы забыли про укол на ноге Романовского. Федору Николаевичу я показывал его. Так вот по заключению судмедэксперта, он привел к парализации мышц и остановке сердца. Вот почему Романовский не оказал убийце сопротивления и на его теле нет следов борьбы. После укола, он был просто не в состоянии оказать сопротивления. И вообще, судя по разобранной постели и потому, что Романовский был в трусах, он спал, когда все это произошло.
– А может он был в постели с женщиной? – вспомнил Грек про заместительницу Романовского, Зотову. Но Семин начисто отверг его предположение, сказав:
– Исключено. Экспертиза не доказала это. Его детородный орган был чистеньким, как у младенца.
– Ладно. Допустим, все так и есть. Но вот ты лично, как все происходящее себе представляешь? Как преступник оказался в квартире? Походил там, побродил, повесил Романовского, а потом испарился? – вмешался в разговор Туманов, смутив Семина целым рядом вопросов. Тот с минуту сидел молча, пожевывая губами, а потом признался как на духу:
– Если честно, Федор Николаевич, то я себе это никак не представляю. По крайней мере, наличия в квартире еще чьих-то следов, я не обнаружил.
– Не дает мне покоя эта открытая форточка, – в раздумье проговорил майор Туманов. А Грек только махнул рукой.
– Да наплюнь ты на нее. Прав Ларин, маленькая она. В нее разве что рахит напуганный войной пролезет. А нормальный мужик, никогда. Да и девятый этаж, это тебе не первый, – сказал он. Туманову оставалось только вздохнуть. Что он тут же сделал. Потом сказал:
– Все так. Согласен. Но вот не выходит она у меня из головы и все тут.
– Это потому, что ты упрямый, Николаич. Ну, форточка, ну и что. На девятом этаже люди спят с открытыми окнами и балконами. А тут и окна все закрыты. И балкон. А наш майор ухватился за открытую форточку, через которую вылетел злодей, – оскалился в улыбке Грек. – Говорю вам, как специалист, тут баба замешана. И далеко ходить не надо. Она была у нас в руках до тех пор, пока Федор Николаевич Туманов не соизволили ее отпустить. Теперь, как говорится, ищи ветра в поле. И виноват в этом будешь ты, майор, – погрозил пальцем Грек.
– Да как я могу девку на улице оставить. Пригласил ее как джентльмен к себе и веришь, чуть из квартиры не убежал. Замучила она меня. А я был не в форме. Сам знаешь, перебрал лишнего. Ох, Леша, – пожаловался Грек. – Хочешь, верь, хочешь, нет, но не ночь была, а маета.
Федор шел молча, не вмешиваясь в разговор. Хотя тоже кой, в чем мог упрекнуть того же Грека. Ведь стоило Даше из чувства вежливости пригласить их, посидеть за столом, как Грек первый согласился. Ваняшин был в раздумье. И может, отказался бы, если б не этот Грек, век бы его усатую рожу не видеть.
* * *
Ваняшин остановил «Волгу» возле самого подъезда, но прежде, чем войти, Федор огляделся. Дом был двенадцатиэтажным из бледно-розового кирпича, построенный по спецпроекту с улучшенной планировкой квартир. Людям со средним достатком, проживать в таком доме уж точно не по карману, стало быть покойник из богатеньких.Федор поднял голову, глянул на окно девятого этажа. Умерший жил там. Как сообщил звонивший капитан криминалист Семин, покойный жил один в просторной пятикомнатной квартире. И видно жил не плохо. Вот только не понятно, почему он вздумал умереть. Семин не стал по телефону разглагольствоваться о подробностях. Потому и попросил лучшего сыщика приехать.
Грек стоял рядом, крутил башкой, любуясь на дом.
– А я бы здесь жить не стал, – ни с того, ни с сего вдруг ляпнул он. Федор с Ваняшиным посмотрели на него. Можно подумать, усатому Греку кто-то предлагал сменить его малогабаритку на одну из шикарных квартир этого дома. А если бы предложили, вряд ли бы отказался. И зря выпендривается капитан. А все потому, что знает, такому менту как он, никогда не жить здесь.
– Ладно. Я пойду, погляжу там, а вы постарайтесь у жильцов подъезда собрать хоть какую-то информацию об умершем. Потом присоединяйтесь ко мне. Есть вопросы?
Грек с Ваняшиным промолчали. Хотя топать по ступенькам с первого по девятый этаж ни тому, ни другому не хотелось.
– Если вопросов нет, то вперед, – сказал Туманов, превратившись из закадычного приятеля в строгого начальника, и пошел в подъезд.
Грек плюнул с досады и сел тут же на скамейку.
– Никуда не пойду. У меня башка болит, и ноги не идут, – пожаловался он. Ожидал, что Ваняшин его поддержит, но лейтенант кивнул на дверь подъезда и сказал:
– Получишь от Николаича нахлобучку. Лучше пойдем.
Грек застонал и, поднявшись со скамейки, поплелся следом за Ваняшиным, проклиная свою собачью работу.
Дверь квартиры была не запертой. Федор вошел в прихожую, потом в одну из комнат, откуда доносились приглушенные голоса. Он увидел эксперта криминалиста, капитана Семина, который суетился возле трупа мужчины, и трех сотрудников оперативно поисковой группы, которые с появлением майора Туманова сразу приумолкли.
Федор поздоровался. Еще из коридора он услышал нечто похожее на спор между Семиным и оперативниками из группы. И не удержался от вопроса. Спросил, как бы в шутку:
– Что за шум, а драки нету?
Сотрудники группы не горели желанием посвящать майора в детали спора, поэтому тактично промолчали. А вот Семин не сдержался.
– Да вот, – кивнул он на оперов, – утверждают, будто это самоубийство, – разочарованно проговорил Семин. – Предлагают все свести к суициду.
Семин замолчал и махнул рукой. А Федор посмотрел на сотрудников поисковой группы, которые нисколько не смутились под нападками криминалиста, скорее наоборот, выглядели ощетинившимися волчатами. И старший группы, лейтенант Ларин, заметив в глазах майора недоумение, сказал в свою защиту и защиту своих товарищей:
– Товарищ майор, никто ему ничего не предлагает. Только чего копаться, выискивать того, чего не было. Мы вошли, когда металлическая дверь была закрыта изнутри. Пришлось мчсников вызывать, чтобы ее вскрыть. На теле покойного нет синяков, кровоподтеков. Стало быть, нет и следов какой-либо борьбы. Что еще надо Семину? А у нас и без этого трупа работы хватает.
– А вот мы сейчас и спросим у криминалиста, что мешает ему считать случившееся, самоубийством, – сказал Федор и обернулся к Семину. Одну сторону майор выслушал, теперь предстояло выслушать другую. А криминалист капитан занимает здесь не последнее место.
Семин вообще считался человеком немногословным. И на этот раз, не желая тратить понапрасну слова, он указал Туманову на ногу лежащего, на полу мужчины, после чего сказал:
– Вот эта маленькая ранка, – показал он на маленькую точку, возле пятки, похожую на укус комара. – Уверен, она осталась от укола шприцом. Причем, ранка выглядит довольно свежей. Я думаю, укол был сделан буквально перед тем, как несчастный оказался в петле. Конечно, при желании, можно все обставить так, будто это самоубийство… Я понимаю, не охота возиться, искать того, кто это сделал… Вот, собственно поэтому, я вас, майор, и вызвал.
– А вы уверены, что это убийство? – настаивал на своем Ларин. Оба его напарника промолчали, скроив ехидные мордашки, и покосились на майора. В его присутствии следовало попридержать языки.
Вместо ответа, Семин извлек из своего чемоданчика здоровенную лупу и передал ее Туманову со словами:
– Взгляните.
Федор поднес лупу к маленькой, едва заметной невооруженному глазу, точке, удивляясь, как ее мог заметить Семин. Хотя на то он и эксперт, чтобы замечать самые незначительные, казалось бы, повреждения на теле пострадавших. Через толстое стекло, дающее многократное увеличение, он отчетливо разглядел ранку. Она действительно была похожа на укус комара, но в самом ее центре проступала еще одна, едва различимая точка, явно оставленная от тонкой иглы шприца.
– Ну, как? – спросил Семин уже несколько настойчивей, видя, как озадачилось лицо главного сыщика. – Что скажите? Разве это не укол?
– Похоже на то, – ответил Федор. Ларин попросил у него лупу, тоже взглянул на ранку, но ничего не сказал, только хмыкнул.
– Да, дела, – протянул Федор и, глянув в другую комнату, заметил, что форточка в окне открыта.
– Но ведь здесь девятый этаж, товарищ майор, – осмелился возразить Ларин, после заданного Тумановым вопроса по поводу открытой форточки. – Да и разве взрослый человек пролезет в такую форточку?
Его слова были веским доводом. Форточка действительно была слишком мала, чтобы в нее мог пролезть взрослый мужик. Но Федор все-таки призадумался, и когда пришли Грек с Ваняшиным, попросил их подняться к соседям верхнего этажа.
Оба вернулись минут через пять. Грек сопел, раздувая ноздри, как заморенный конь. Поэтому говорить пришлось Ваняшину:
– Федор Николаич, соседи с верхнего этажа уже месяц, как уехали на дачу.
Грек с завистью посмотрел на сотрудников оперативно поисковой группы рассевшихся на диване, в комнате, где лежал труп. Это называется, они собирают первоначальный материал по преступлению. Молодцы, ничего не скажешь. Грек подошел, потеснил их, сказав:
– Подвиньтесь-ка, молодежь. Дайте старику присесть. Намаялся.
Оперативники с неохотой подвинулись. Нудно сидеть им тут. Оба посмотрели на Ларина, кивнув на дверь. И тогда Ларин попросил:
– Федор Николаевич, раз уж вы здесь, может, мы поедем? Вызовов полно, – соврал он, хотя вызовов было не так уж и много. Пусть Туманов со своими операми тут поработает. Он же лучший сыщик.
Федор кивнул, посчитав присутствие этих троих тут бесполезным.
– Валяйте. Езжайте на другие вызова. Мы тут сами разберемся. Только доложите оперативному дежурному, что я вас отпустил.
– Доложим, – обрадовано проговорил Ларин, направляясь к двери. Оба его напарника поспешили за ним. Возиться им тут не хотелось. Тут надо было ломать мозги, а они привыкли к более конкретной работе. Вот если б тут, на месте преступления, оказался преступник, они задержали бы его. А бегать по этажам и выяснять, что да как, это не для них. Все равно они соберут только первоначальный материал, который потом, так или иначе, попадет к Туманову. И будет лучше, если он примет участие в самом начале расследования. Он въедливый до фига. Не успел войти, и сразу открытая форточка его заинтересовала. А чего тут интересоваться? Кто в нее пролезет, да еще на девятом этаже. Все три сотрудника оперативно-розыскной группы облегченно вздохнули, стоило им очутиться на лестничной площадке.
Нечто подобное, произошло и с майором Тумановым. Он не любил, когда опера из поисковой группы составляли первоначальный материал, причем, кое-как, не оправдывая своего предназначения.
– Все равно толк от них небольшой, – сказал Туманов, когда все трое ушли. – Только мешают сосредоточиться. Ты вот что, Семин, на всякий случай посмотри следы на подоконнике, – попросил Федор, и обратился к Греку с Ваняшиным: – А вы осмотрите квартиру. Надо узнать, все ли цело. Давайте, парни.
– Послушай, Николаич, тебе Даша не говорила, что ты нудный мужик? – спросил Грек. – Посидеть не дашь минуту.
Федор кивнул и сказал без обиды:
– Говорила. Но сидеть потом будем. А сейчас будем работать. Так что, давай Грек, поднимай свою греческую попку с дивана и вперед!
Усатый капитан притворно закряхтел, как старик. А Ваняшин кивнул на него и тихонько сказал Туманову:
– Ему бы сейчас девчину сюда, так он бы мухой крутился возле нее.
– Лешка замолчи, гад! – взвыл обиженно Грек, поднимаясь с дивана. – Нашел, чем упрекнуть. Больше поговорить, что ли не о чем?
Но Ваняшин только засмеялся, принимаясь за досмотр.
Почти час оперативники в присутствие понятых, приглашенных соседей, осматривали квартиру покойного господина Романовского. Романовский был владельцем крупного ювелирного магазина. Ежедневно в магазине он появлялся ровно в девять утра и находился там до самого закрытия. Это было распорядком его рабочего дня. И его подчиненные настолько привыкли к этому, что стоило Григорию Петровичу нарушить свой распорядок, тут же забили тревогу.
Для начала, его заместительница Ирина Зотова, несколько раз пыталась связаться с Романовским по сотовому, и только убедившись, что это ни к чему путному не приводит, решила обратиться в милицию.
К дому, где проживал Григорий Петрович, она приехала на своем новеньком «БМВ» последней модели. Едва войдя в квартиру, после того, как приехавшие спецы из МЧС вскрыли дверь, и, увидев своего директора висящим в петле, она схватилась за сердце и выскочила на улицу. Сидя в машине, ожидала разрешения оперативников побыстрее отбыть с этого страшного места. Смерть Романовского так поразила ее, что тридцатипятилетняя красотка находилась в шоковом состоянии. Но потом она осознала, что побыстрее вряд ли получится. И предстоит обязательная, в таких случаях, беседа с задаванием целого ряда нудных и неприятных вопросов.
Когда к подъезду подкатила машина внешне похожая на «скорую» и из нее вылезли двое амбалов в темно-синих костюмах с мрачными лицами, она отвернулась и закрыла глаза. Она знала, что это отнюдь не « скорая помощь», которая Григорию Петровичу теперь совсем ни к чему.
Так она просидела довольно долго, не имея ни малейшего желания наблюдать, как все те же двое молодцев вынесли на носилках тело Романовского и затолкали его в машину. Она открыла глаза только тогда, когда услышала, как открылась дверь ее машины. Увидела приятного на лицо высокого мужчину, бесцеремонно усевшегося рядом с ней на переднее сиденье. Сразу поняла, это один из ментов. Обратила внимания на него, еще, когда он только подъехал на черной «Волге». С ним были еще двое. Вероятно, оба они остались в квартире Романовского. А этот спустился к ней, и теперь будет задавать вопросы. Менты без этого не могут. Только что она знает? Ну, переспала пару раз с Гришей. И то, это произошло в силу служебной необходимости. Если так можно выразиться, чтобы закрепить отношения. Все-таки, она единственный заместитель Романовского. Так хотел сам Григорий Петрович, хотя недостатка в женщинах он никогда не испытывал. Не смотря, что ему пятьдесят, мужчиной он еще оставался привлекательным, а главное, при больших деньгах. С таким любая в постель ляжет. Но что будет теперь, с магазином, да и вообще? В глазах заместительницы Романовского, Туманов заметил тревогу.
– Я – майор Туманов, – для начала представился Федор, на что заметил легкий кивок. При этом в глазах женщины была такая печаль, что Федор просто не мог не задать несколько щепетильный вопрос:
– Мне хотелось бы знать, в каких отношениях вы были с Романовским? Предупреждаю сразу, ваш ответ не будет нигде фигурировать, поэтому надеюсь на вашу искренность, – предупредил Туманов.
Уголки губ женщины слегка опустились от скупой улыбки.
– Здесь совсем не то, о чем вы подумали, майор Туманов. И сейчас в вас больше присутствует чисто мужская интуиция, и уж никак не сыщика.
Федор хмыкнул, восприняв ее слова, как замечание. Признаться, его не покидало подозрение, что красивая женщина имела к покойному отношение не только по работе. Неужели, он ошибся. Хотя, по большому счету, от ошибок никто не застрахован. Во всяком случае, он так подумал, услышав ответ Зотовой.
– Знаете, Григорий Петрович был из тех людей, с которыми всегда хорошо. И дело не только в комфорте. Он был надежным человеком. Весь наш коллектив, а в магазине у нас работает двадцать пять человек, за ним был как за каменной стеной. Понимаете, – женщина чуть призадумалась, и тут же продолжила: – Он был – хозяином. Спуску никому не давал, но и никого зря не обижал. Был добрым человеком. Ума не приложу, как такое могло случиться.
– То есть, насколько я вас понял, причину, подтолкнувшую его на самоубийство, вы не знаете? Я правильно вас понял? – спросил Федор, позволив себе повнимательней рассмотреть лицо женщины. Оно было безукоризненно красивым. Нисколько не сомневался, что любой мужчина заметив в окне столь привлекательную красотку, сочтет необходимым заскочить в магазин, хотя бы для того, чтобы поближе рассмотреть ее, а заодно может и что-то прикупить из золотишка.
Заметив на себе взгляд майора, женщина несколько смутилась. Такой взгляд говорил о многом. Или, мужчина хочет добиться женщины, или… Скорее здесь присутствовало другое, и чтобы развеять домыслы майора, Зотова поспешила ответить на заданный вопрос:
– Нет. Не знаю, – голос прозвучал мягко и немного грустно, как будто заместительница Романовского искренне сожалела, что не может помочь. Она посмотрела в глаза Федору. Причем, в ее взгляде Федор не заметил фальши. И ему захотелось ей верить. В конце концов, у каждого своя жизнь. У нее – своя, а у этого несчастного Романовского – своя. Если экспертиза не подтвердит, что это убийство, тогда дело попадет в разряд банальной бытовухи и никто не станет с ним возиться. Но все равно, за всем этим будет крыться причина, подтолкнувшая человека к петле. Только, скорее всего, Федор и его группа этого так никогда и не узнают. Бытовухой они не занимаются. Это по линии милиции общественной безопасности. Так стоит ли вообще возиться тут?
Этот вопрос невольно возник в голове у майора Туманова после того, как Зотова все же решилась зайти и осмотреть квартиру директора.
– Не знаю даже, – сказала она, входя: – Я и была-то у него дома пару раз. Не больше. И то особенно ни к чему тут не приглядывалась.
Федор заметил, как на ее бледных щеках, проступил стыдливый румянец. И взгляд ее метнулся в сторону от его глаз. Понял майор, для чего она приходила к Романовскому, хотя вида и не подал.
– Ну, все-таки, вы гляньте, – попросил Федор. – Жены у него нет. Родных в Москве тоже. А у нас работа. И нам бы хотелось…
– Это ваша личная просьба? – закокетничала Зотова, водя глазами по сторонам. Федора поразило, как быстро она восстановилась. Всего несколько минут назад, сидела в машине, переживая о случившемся. А сейчас, как будто и ничего. Хотя, если вдуматься, почему она должна биться в истерике. Кто ей Романовский? И она даже вроде должна быть как бы заинтересованной в его смерти. Вряд ли кто-то с улицы попадет в освободившееся директорское кресло. Но тогда стоит вернуться к вопросу о том, что заставило Романовского накинуть петлю.
Зотова обошла квартиру, осмотрев все комнаты, после чего вернулась к поджидавшему ее в гостинной майору Туманову и сказала:
– Точно поручиться не могу. Вроде бы все так на месте. Вот только…
– Что-нибудь не так? – спросил Федор.
– Перстень… У Григория Петровича был золотой перстень с бриллиантом. Но когда я вошла и увидела его висящим… – женщина запнулась, приложив благоухающий изысканными духами платочек к глазам, после чего взволнованно продолжила: – Я обратила внимания, что на безымянном пальце правой руки этого перстня не было. Когда Григорий Петрович его не носил, то хранил вот в этой шкатулке, – она открыла небольшую шкатулку из черного дерева инкрустированную золотом. Показала Федору и всем остальным.
Шкатулка оказалась пустой. А Федору и операм было над, чем призадуматься. Как оказалось, Зотова неплохо информирована о таких бытовых подробностях. И это для человека, как она утверждает, бывшего у Романовского в квартире, всего пару раз и не более, и не имевшего с ним тесных любовных отношений. Странновато.
– А откуда вы знаете про шкатулочку? – спросил Грек, с интересом взглянув на Зотову. Немного заедало усатого капитана, что женщина, словно не замечала их с Ваняшиным, хотя они тут были тоже людьми не последними, общалась только с Тумановым.
Даже сейчас, все еще держа в руке, пустую шкатулку, она подняла глаза сначала на Федора Туманова, потом уставилась на рисунок на полу на ковре, как бы раздумывая, есть ли смысл отвечать на вопрос этого усача. Потом опять заглянула в глаза майору, и, натолкнувшись на его настойчивый взгляд, украдкой вздохнула и сказала:
– Знаю. Потому что была тут пару раз. – Она застыдилась этого признания. Не хватало, чтобы милиционеры подумали о ней невесть чего. Но видно ничего уж не поделаешь. У них работа такая. А она кривить душой не стала. Посчитала, что не имеет смысла. Да и соседи Григория Петровича однажды видели ее, входящей в его квартиру.
– Понятно, – несколько иронично отреагировал Грек на такое признание. А женщина повела бровями, этим давая понять, что она уже давно не девочка и не имеет смысла убеждать окружающих в своей невинности. А если ее откровенность кого-то тут не устраивает, она и вовсе может помолчать. И она замолчала.
Федор обернулся к безучастно наблюдавшему за этим разговором эксперту Семину.
– Ты приехал сюда вместе с оперативно поисковой группой Ларина?
Семин кивнул, догадываясь, о чем подумал Туманов.
– Нет, перстня на руке у него не было. Это точно, – сказал Семин.
– Так. Значит, перстень похищен, – задумчиво протянул Федор и добавил: – Остается подождать заключения по поводу смерти.
Видя, что она здесь больше не нужна, Зотова попросила:
– Я могу быть свободна? Дел полно. К нам сегодня должна поступить очередная партия ювелирных изделий. Обычно на приемке всегда был Григорий Петрович. Но сейчас…. Надеюсь, вы меня понимаете? Теперь работать с поставщиками придется мне…
Федор решил, что нет смысла больше задерживать заместительницу покойного Романовского. Глядя на нее, майору показалось, что, находясь здесь, женщина делает неполные вдохи, словно тут витает дух умершего, и она опасается, что он, не обремененный телесной оболочкой, может с легкостью проникнуть в ее нутро. Не понятно, насколько комфортно будет ему там, если такое случится. Но что женщина не делала полные вдохи, это было очевидным. Хотя в квартире, по мнению Федора, Грека и Ваняшина, покойником не пахло. А может, привыкли они и перестали ощущать этот запах, чего нельзя сказать о женщине, Ирине Зотовой. Утонченная натура. Не зря же она то и дело подносила платочек к носу, втягивая запах духов.
Стоило Зотовой выйти, как Грек, покосившись на закрытую дверь, сказал немного сердито:
– Мне эта мадам не понравилась.
Федор удивился такому раскладу. Уж чего-чего, а про женщин такое Грек говорил редко. Хотелось бы узнать причину. И Федор спросил:
– Почему?
– Почему? А что ты думаешь, Николаич, по поводу того, как она осматривала квартиру?
– Так она же сказала, что была тут пару раз, – это было не оправданием Зотовой, а скорее желание докопаться до истины, которую Грек расценивал по-своему.
– И ты ей веришь? – спросил он с усмешкой, сверля Федора своими черными глазами. Федор пожал плечами.
– Ну, не совсем. Но частично верю.
– А я нет, – категорично заявил Грек. – Не договаривает она что-то. Уж кому, кому, а ей смерть Романовского выгодна в первую очередь.
Молчавший до этого капитан Семин, не выдержал.
– Сейчас, я думаю, преждевременно выдвигать различные доводы. Сначала надо провести экспертизу, а уж потом строить домыслы. Даже если удастся установить причины заставившие человека влезть в петлю, то привлечь к уголовной ответственности никого не удастся.
Все посмотрели на Семина, и он немного смутившись, все-таки докончил свою мысль:
– Мне почему-то кажется, что эта Зотова не имеет никакого отношения к смерти Романовского. Скорее всего, он сам запутался. В делах. В жизни. Так бывает, когда у человека все есть и стремиться уже не к чему. Разве что к вечному покою. Мне кажется, так и в его случаи. Если, конечно, он сам, – Семин не договорил и возвел глаза к потолку, этим жестом давая понять, где нашел себе покой Романовский.
* * *
В том, что закон подлости существует, Федору сомневаться не пришлось. Едва он и его сотоварищи собрались разбежаться по домам, как в кабинет майора пришел криминалист Семин и голосом лишенным всяких эмоций сообщил, что в случаи с Романовским имеется не самоубийство, а, как он и предполагал, чистейшее убийство. В подтверждение своих слов Семин положил официальное заключение, скрепленное подписью судмедэксперта и печатью.– Вот так, господа сыщики, – подчеркнуто закончил криминалист.
Федор промолчал. А вот Грек с Ваняшиным не смогли сдержать нахлынувшие эмоции. Семин хотел вежливо откланяться, но бесцеремонный Грек ухватил его за рукав пиджака и, усадив обратно на стул, сказал:
– Погоди, не убегай. Объясни нам, как это произошло? Убийца что, засунул Романовского в петлю, подождал, пока тот кончится, а потом попросил, чтобы труп запер за ним дверь. Так что ли, по-твоему?
– Нелепица, какая-то, – поддержал Грека лейтенант Ваняшин. И только Федор Туманов по-прежнему молчал. Хотя и у него были кое-какие вопросы к Семину. Но он решил прежде дать возможность высказаться Греку с Ваняшиным.
– Да и судя по телосложению, Романовский был не слабаком. С трудом вериться, чтобы он вот так просто впустил к себе убийцу, разделся до трусов, а потом позволил тому себя убить столь, варварским способом, – сказал Грек.
Семин только успевал крутить головой то на одного, то на другого. И Федор подумал, что если сейчас подключится и он, шейные позвонки Семина не выдержат. В конце концов, его голова не юла, чтобы вот так крутить ею. Поражало другое, с каким терпением криминалист выслушивал напористых оперов. И только, когда Грек с Ваняшиным устали от нападок, он заговорил:
– Друзья мои, во-первых, я не сказал, каким образом убийца очутился в квартире Романовского. Это пока для меня, как и для вас, остается загадкой. Во-вторых, вы забыли про укол на ноге Романовского. Федору Николаевичу я показывал его. Так вот по заключению судмедэксперта, он привел к парализации мышц и остановке сердца. Вот почему Романовский не оказал убийце сопротивления и на его теле нет следов борьбы. После укола, он был просто не в состоянии оказать сопротивления. И вообще, судя по разобранной постели и потому, что Романовский был в трусах, он спал, когда все это произошло.
– А может он был в постели с женщиной? – вспомнил Грек про заместительницу Романовского, Зотову. Но Семин начисто отверг его предположение, сказав:
– Исключено. Экспертиза не доказала это. Его детородный орган был чистеньким, как у младенца.
– Ладно. Допустим, все так и есть. Но вот ты лично, как все происходящее себе представляешь? Как преступник оказался в квартире? Походил там, побродил, повесил Романовского, а потом испарился? – вмешался в разговор Туманов, смутив Семина целым рядом вопросов. Тот с минуту сидел молча, пожевывая губами, а потом признался как на духу:
– Если честно, Федор Николаевич, то я себе это никак не представляю. По крайней мере, наличия в квартире еще чьих-то следов, я не обнаружил.
– Не дает мне покоя эта открытая форточка, – в раздумье проговорил майор Туманов. А Грек только махнул рукой.
– Да наплюнь ты на нее. Прав Ларин, маленькая она. В нее разве что рахит напуганный войной пролезет. А нормальный мужик, никогда. Да и девятый этаж, это тебе не первый, – сказал он. Туманову оставалось только вздохнуть. Что он тут же сделал. Потом сказал:
– Все так. Согласен. Но вот не выходит она у меня из головы и все тут.
– Это потому, что ты упрямый, Николаич. Ну, форточка, ну и что. На девятом этаже люди спят с открытыми окнами и балконами. А тут и окна все закрыты. И балкон. А наш майор ухватился за открытую форточку, через которую вылетел злодей, – оскалился в улыбке Грек. – Говорю вам, как специалист, тут баба замешана. И далеко ходить не надо. Она была у нас в руках до тех пор, пока Федор Николаевич Туманов не соизволили ее отпустить. Теперь, как говорится, ищи ветра в поле. И виноват в этом будешь ты, майор, – погрозил пальцем Грек.