Страница:
– А ты… – начал, было Алексеев, но Стас опередил его, хотя, может быть, этим поступил не совсем корректно по отношению к начальнику.
– Про то, что мы вчера пили, я не сказал. Да он и не спрашивал, – сказал Кручинин, проникновенно глянув в глаза начальника. В них он прочитал одобрение. Не подвел его подчиненный.
– Хорошо. Теперь надо потолковать с патологоанатомом, пусть в заключение не указывает, что Голиков был пьяным. Тогда можно дело представить, как неосторожное обращение с оружием. А? – майор самодовольно потер руки и поочередно взглянул, сначала на Стаса, потом на капитана Зорькина.
Стас ничего на это не ответил, а Зорькин охотно поддержал шефа:
– Правильно. По крайней мере, нас меньше мурыжить будут.
– Вот и я говорю, – сказал Алексеев. Теперь он не казался таким удрученным, каким его увидел Стас, когда вошел в кабинет и когда здесь лежал капитан Голиков с пулей в сердце. Теперь майор потирал руки.
А в голосе все еще была заметна подозрительность. Привычка у Алексеева такая, доверяй подчиненным, но не очень. И с этой подозрительностью он задал Стасу довольно резкий вопрос:
– А больше ничего такого ты Ванькову не наплел?
Стас разозлился. Не нравилась осторожность майора. Больше печется о своей карьере, чем о стремлении узнать, что же в действительности произошло с его подчиненным.
– А чего такого я мог наплести? – зло спросил Стас. Порой хотелось послать своего шефа ко всем чертям и только субординация не позволяла. Но когда–нибудь Алексеев дождется.
– Ладно, не злись. Это я так. Чего ты сразу взрываешься? Какой нервный стал, – в шутливом тоне проговорил майор и обернулся к Зорькину и Лугину.
Молодой лейтенант не упустил, хихикнул в угоду начальнику. А малоразговорчивый Зорькин стоял с каменным лицом. От такого слова не добьешься. И в отделе, за глаза, Зорькина прозвали молчуном.
– Ладно, – как будто сбросив камень с плеч, проговорил майор уже легко и встал, но прежде чем выйти из кабинета, спросил: – Слушай, Стас, ты не против, если Лугин переберется в твой кабинет? А то у парня нет ни стола своего, ни стула. Хватит ему скитаться. Пусть будет постоянное место, тем боле он работает в твоей группе.
– Я не против. Пусть заселяется, – сказал Стас, заметив, что в его бумагах на столе, кто-то успел прошуршать. Ничего такого, что касалось уголовных дел, в них не было. Для таких бумаг есть сейф. Но все равно неприятно, когда замечаешь вот такой повышенный интерес.
Стас сел на свое место, освободив стул Лугину. Но лейтенант не стал садиться на него, взял другой. Наверное, смутило то, что несколько часов назад на нем сидел человек, который закончил жизнь трагически. Лейтенант и мысли не допускал ни о чем подобном. И вообще старался побыстрее забыть, что здесь произошло. Он покосился на подсохшее кровяное пятно и сказал:
– Прибраться тут не мешало бы. А, Стас. Как думаешь?
– Сейчас уборщица придет, уберет, – ответил Кручинин, усевшись поудобней на стуле, положа ногу на ногу и мрачно наблюдая, как Лугин начал копаться в бумагах на столе покойного Голикова.
Когда Алексеев с Зорькиным ушли, Стас сказал несколько грубо:
– Знаешь, я на твоем месте пока не стал бы этого делать, – кивнул он на кучу бумаг, которые Лугин собирался убрать со стола. – Вдруг майору Ванькову это не понравится. Он ведь и отшлепать может.
– Ты думаешь? – немного растерянно произнес Лугин, начиная раскаиваться за свой поступок.
– Ну, сам посуди. Разбирательство ведь еще не закончено. Что-то может понадобиться. Успеешь еще выбросить. Оставь пока все, как есть, – посоветовал Стас.
– Ладно, – согласился лейтенант, уже без суеты.
А Стас Кручинин, кажется, тут же забыл про присутствие Лугина. Отвернулся к окну. Не хотелось ничего, ни пустых разговоров, ни думать, ни о чем. Просто хотелось сидеть и смотреть в мутную пелену приближающегося рассвета. Дотлевшая едва ли не до фильтра сигарета, заняла свое место в фарфоровой пепельнице.
– Стас, о чем задумался? – спросил Лугин, начиная скучать.
– Ни о чем. Просто сижу. Знаешь, иногда полезно просто сесть и ничем не засорять мозги. В крайнем случаи, сиди и кури. На сигарету, – Стас достал из кармана пачку, которую оставил Голиков, уже хотел протянуть ее Лугину, но вдруг заметил на торцевой стороне накарябанные авторучкой цифры. «Что это? Похоже на телефонный номер», – подумал Кручинин.
Лугин протянул руку за пачкой, но Стас пачку оставил в своей руке, а лейтенанту в раскрытую ладонь положил сигарету. Пачку быстро убрал во внутренний карман пиджака. Все еще продолжал смотреть в окно, а из головы не выходили эти цифры.
Обычно все интересующее его, капитан Голиков старательно заносил в записную книжку, с которой никогда не расставался. Она всегда была у него под рукой. Вернее, в кармане, вместе со служебным удостоверением. В ней хранилось – тайное, и не очень. Вряд ли в ней было что-то ненужное. Скорее всего, то, что могло пригодиться оперу в его нелегкой работе. А эти цифры он вдруг почему-то не стал заносить в свою книжечку, а написал на пачке сигарет. Но почему?
«Может быть, Голиков нарочно записал эти цифры на пачке. Знал, что я частенько пользуюсь его сигаретами, потому и не убрал пачку в карман, а оставил в столе. Понимал, что в карманах все будут просматривать. Стоп. Если рассуждать так, то тогда получается, он предполагал свою смерть? Глупость какая-то. Ведь виделись вечером. Сидели вот за этим самым столом, Мог сказать, или хотя бы на худой конец, намекнуть. Но ничего такого не произошло. Значит, он не думал умирать. Не мешало бы заглянуть в его записную книжку. Проверить, есть ли там эти циферки, или это его тайна, предназначенная только для меня. Его сообщение», – Стас закрыл ладонью глаза. Хотелось побыть одному. Посидеть в тишине, а этот Лугин, как шмель гудит над ухом.
– Ты что-то сказал? – спросил Стас, заметив на губах лейтенанта усмешку.
– Я спросил, ты никуда не уйдешь? Мне надо сходить к Зорькину, забрать свои бумаги. А ключа от вашего кабинета у меня нет, – сказал Лугин.
– Да нет, я не уйду, не волнуйся. Иди за своим барахлом. – Кручинину страшно захотелось выпроводить надоедливого лейтенанта.
Едва за Лугиным закрылась дверь, Стас достал из кармана пачку, получше рассмотрел записанные цифры. Сразу понял, что Голиков писал их второпях. Авторучка немного подвела, и две последние цифры были почти незаметны. Видно у капитана не было времени обвести их получше. Но отпечатки остались на бумаге. Хотя и с трудом, но Стасу удалось разобрать две последние цифры, и он переписал номер к себе в записную книжку. «Похоже на телефонный номер», – подумал Стас, полагая, что дело осталось за малым, всего лишь узнать, кому он принадлежит. Кто, тот таинственный человек, который заинтересовал капитана Голикова. Тут же Стас вспомнил, что вечером, когда они сидели, выпивали, этой пачки у Голикова он не видел. Тогда Голиков достал пачку «кэмэл». Из нее и брали сигареты. А тут вдруг эта пачка «явы». Нарочно, что ли Голиков подложил ее в ящик стола?
В половине седьмого утра Стас не выдержал, снял трубку и набрал тот номер. «Была, не была. На удачу», – решил он, прислушиваясь к длинным, точно протяжные вздохи, гудкам.
Трубку сняли на удивление быстро. Не пришлось ждать и минуты. И строгий голос, явно принадлежащий большому начальнику, произнес:
– Слушаю.
Нужно было, что-то сказать, чтобы не выставить себя полным идиотом, понапрасну побеспокоившим человека спозаранку.
Терпение у того человека, кажется, стало сдавать, и он повторил в трубку:
– Ну слушаю? Алло. Говорите?
И тут капитан Кручинин выпалил первое, что пришло на ум. А пришло, имя и отчество капитана Голикова. И Стас спросил, придав голосу несколько расслабленный тон, как у человека только что проснувшегося и до конца, не осознававшего свой поступок.
– Владимира Степановича можно? – спросил Стас и заметил в голосе человека, разговаривавшего с ним откровенное удивление.
– Кого, кого?
Пришлось повторить:
– Владимира Степановича. Это ведь квартира Красновых? – фамилию Голикова, Стас посчитал необходимым изменить. Вплел сюда каких-то Красновых, которые, скорее всего, не имеют к абоненту никакого отношения. И теперь тот человек по поводу этих Красновых наверняка ломает голову. И вдобавок, у него, оказывается, есть определить номера. Едва он поднял трубку, в самом начале разговора, Стас услышал серию частых гудков. «Теперь он засек мой номер, и запросто узнает, откуда был этот утренний звонок», – посетила Стаса несколько мрачная мысль. И тут же в подтверждении его догадки, мужской голос спросил:
– С кем я говорю? Откуда вы звоните?
«Смотри-ка, какой шустрый. Так я тебе и сказал, откуда звоню. Выкуси. А мужичок-то, видать, хитренький. Поиграть решил. Только извини, представляться я тебе не собираюсь. Ведь я тоже не знаю, кто ты», – думал Стас, разговаривая.
– Я – знакомый Владимира Степановича. Будьте добры, пригласите его к трубке. Мне очень надо, – плаксиво запричитал Кручинин.
Кажется, хныканье капитана развеселило того человека. По крайней мере, голос у него изменился, в нем пропала строгость.
– Молодой человек, вы явно ошиблись номером. Наверное, перебрали вчера. Признавайтесь, было дело?
Стас принял игру. Отказаться, значило немедленно, сию минуту прервать разговор. А, именно, из него Стас и пытался составить портрет о том человеке. Готов был ему сейчас анекдоты рассказывать, лишь бы тот не бросал трубку. И сказал в угоду:
– А вы – прозорливый. И как только догадались? Ну да Бог с вами. Попали в точку. Признаюсь. Было дело. Посидели и очень хорошо.
Человек на другом конце провода видно ухмыльнулся, так ему понравилось откровение, культурного интеллигента, которого старательно изображал из себя Стас. И он заговорил уже совсем весело:
– Должен вас огорчить, милейший. Никакого Владимира Степановича тут нет. И квартира эта не Красновых. А моя – Зотова. Вам следует сначала похмелиться, потом набрать правильно номер.
«Значит, его фамилия – Зотов. Уже хорошо. Я знаю его номер. Его фамилию. Не мешало бы, конечно, узнать, чем занимается этот господин Зотов», – подумал Стас, искоса поглядывая на дверь. Скоро заявится Лугин и будет лучше, если он не услышит этого разговора.
Теперь же следовало изобразить недоумение и разочарование. С этим Стас вполне справился и предпочел пуститься в извинения.
– Извините, пожалуйста. Не знаю вашего имени, отчества, – говоря так, надеялся, что Зотов соблаговолит представиться. Но не получилось.
– Обойдемся без фамильярностей, – рыкнула трубка.
Стас понял, что больше из Зотова не удастся вытянуть ни слова, сказал:
– Как вам будет угодно. Прошу еще раз, меня извинить. А за совет спасибо. Обязательно им воспользуюсь перед тем, как в другой раз звонить.
На этот раз человек с фамилией Зотов хохотнул и положил трубку. И в ухо Стасу посыпались частые гудки. «Ладно, Зотов. Живи пока. А там я тобой займусь и обязательно выясню, какая связь между тобой и Володькой Голиковым и не причастен ли ты к его смерти. И если выяснится, что причастен, то тебе крупно не поздоровится», – думал Стас, попутно глянув на часы. Прошло не менее часа, а лейтенант Лугин как назло куда-то запропастился. Теперь Кручинин даже заскучал без него. Своей болтовней молодой лейтенант мог разрядить скучную кабинетную обстановку и что, особенно, немаловажно, от него можно узнать о разговорах сотрудников по поводу кончины капитана Голикова. Кто, что думает по этому поводу.
Прошло, по меньшей мере, еще минут двадцать и лейтенант явился с ворохом бумаг и стопкой картонных папок, с настольной лампой под мышкой.
– Долго я? – спросил Лугин прямо с порога, как будто Кручинин только и делал, что все это время с нетерпением ждал его.
Кручинин пожал плечами.
– Да как тебе сказать…
– Ладно, – озабоченно хмыкнул Лугин. – Сам знаю, что долго. Зато я узнал, что Рокотов велел Алексееву заготовить на тебя приказ. На выговорешник. Сечешь?
Но Кручинин нисколько не удивился такой новости и даже посчитал ее довольно скучной. Ведь и сам догадывался об этом.
– Эко диво. Нашел чем удивить, – скривил Стас губы в улыбке.
Лугин как видно ожидал другой реакции, более обостренной, амбициозной. Сказал как бы с удивлением:
– А я думал ты пойдешь с покаянием к Рокотову.
– Это что, упасть в ножки? Поплакаться? Нет, Саша. К сожалению, а может, наоборот, к счастью, но родители не наделили меня таким паскудным качеством. Так что, буду терпеть. А пока еще мне не испортили окончательно настроение, приглашаю тебя в кафе. Пойдем, позавтракаем? Лугин на это предложение ответил согласием. Но стоило им выйти в коридор, как там, откуда не возьмись, появился майор Алексеев. В руке он держал свежеотпечатанный лист бумаги.
– Кручинин, подожди. Зайди ко мне на пару минут, – сказал Алексеев, отводя глаза в сторону.
Стас догадался, зачем так срочно понадобился майору. Ведь лейтенант уже предупредил.
4
– Про то, что мы вчера пили, я не сказал. Да он и не спрашивал, – сказал Кручинин, проникновенно глянув в глаза начальника. В них он прочитал одобрение. Не подвел его подчиненный.
– Хорошо. Теперь надо потолковать с патологоанатомом, пусть в заключение не указывает, что Голиков был пьяным. Тогда можно дело представить, как неосторожное обращение с оружием. А? – майор самодовольно потер руки и поочередно взглянул, сначала на Стаса, потом на капитана Зорькина.
Стас ничего на это не ответил, а Зорькин охотно поддержал шефа:
– Правильно. По крайней мере, нас меньше мурыжить будут.
– Вот и я говорю, – сказал Алексеев. Теперь он не казался таким удрученным, каким его увидел Стас, когда вошел в кабинет и когда здесь лежал капитан Голиков с пулей в сердце. Теперь майор потирал руки.
А в голосе все еще была заметна подозрительность. Привычка у Алексеева такая, доверяй подчиненным, но не очень. И с этой подозрительностью он задал Стасу довольно резкий вопрос:
– А больше ничего такого ты Ванькову не наплел?
Стас разозлился. Не нравилась осторожность майора. Больше печется о своей карьере, чем о стремлении узнать, что же в действительности произошло с его подчиненным.
– А чего такого я мог наплести? – зло спросил Стас. Порой хотелось послать своего шефа ко всем чертям и только субординация не позволяла. Но когда–нибудь Алексеев дождется.
– Ладно, не злись. Это я так. Чего ты сразу взрываешься? Какой нервный стал, – в шутливом тоне проговорил майор и обернулся к Зорькину и Лугину.
Молодой лейтенант не упустил, хихикнул в угоду начальнику. А малоразговорчивый Зорькин стоял с каменным лицом. От такого слова не добьешься. И в отделе, за глаза, Зорькина прозвали молчуном.
– Ладно, – как будто сбросив камень с плеч, проговорил майор уже легко и встал, но прежде чем выйти из кабинета, спросил: – Слушай, Стас, ты не против, если Лугин переберется в твой кабинет? А то у парня нет ни стола своего, ни стула. Хватит ему скитаться. Пусть будет постоянное место, тем боле он работает в твоей группе.
– Я не против. Пусть заселяется, – сказал Стас, заметив, что в его бумагах на столе, кто-то успел прошуршать. Ничего такого, что касалось уголовных дел, в них не было. Для таких бумаг есть сейф. Но все равно неприятно, когда замечаешь вот такой повышенный интерес.
Стас сел на свое место, освободив стул Лугину. Но лейтенант не стал садиться на него, взял другой. Наверное, смутило то, что несколько часов назад на нем сидел человек, который закончил жизнь трагически. Лейтенант и мысли не допускал ни о чем подобном. И вообще старался побыстрее забыть, что здесь произошло. Он покосился на подсохшее кровяное пятно и сказал:
– Прибраться тут не мешало бы. А, Стас. Как думаешь?
– Сейчас уборщица придет, уберет, – ответил Кручинин, усевшись поудобней на стуле, положа ногу на ногу и мрачно наблюдая, как Лугин начал копаться в бумагах на столе покойного Голикова.
Когда Алексеев с Зорькиным ушли, Стас сказал несколько грубо:
– Знаешь, я на твоем месте пока не стал бы этого делать, – кивнул он на кучу бумаг, которые Лугин собирался убрать со стола. – Вдруг майору Ванькову это не понравится. Он ведь и отшлепать может.
– Ты думаешь? – немного растерянно произнес Лугин, начиная раскаиваться за свой поступок.
– Ну, сам посуди. Разбирательство ведь еще не закончено. Что-то может понадобиться. Успеешь еще выбросить. Оставь пока все, как есть, – посоветовал Стас.
– Ладно, – согласился лейтенант, уже без суеты.
А Стас Кручинин, кажется, тут же забыл про присутствие Лугина. Отвернулся к окну. Не хотелось ничего, ни пустых разговоров, ни думать, ни о чем. Просто хотелось сидеть и смотреть в мутную пелену приближающегося рассвета. Дотлевшая едва ли не до фильтра сигарета, заняла свое место в фарфоровой пепельнице.
– Стас, о чем задумался? – спросил Лугин, начиная скучать.
– Ни о чем. Просто сижу. Знаешь, иногда полезно просто сесть и ничем не засорять мозги. В крайнем случаи, сиди и кури. На сигарету, – Стас достал из кармана пачку, которую оставил Голиков, уже хотел протянуть ее Лугину, но вдруг заметил на торцевой стороне накарябанные авторучкой цифры. «Что это? Похоже на телефонный номер», – подумал Кручинин.
Лугин протянул руку за пачкой, но Стас пачку оставил в своей руке, а лейтенанту в раскрытую ладонь положил сигарету. Пачку быстро убрал во внутренний карман пиджака. Все еще продолжал смотреть в окно, а из головы не выходили эти цифры.
Обычно все интересующее его, капитан Голиков старательно заносил в записную книжку, с которой никогда не расставался. Она всегда была у него под рукой. Вернее, в кармане, вместе со служебным удостоверением. В ней хранилось – тайное, и не очень. Вряд ли в ней было что-то ненужное. Скорее всего, то, что могло пригодиться оперу в его нелегкой работе. А эти цифры он вдруг почему-то не стал заносить в свою книжечку, а написал на пачке сигарет. Но почему?
«Может быть, Голиков нарочно записал эти цифры на пачке. Знал, что я частенько пользуюсь его сигаретами, потому и не убрал пачку в карман, а оставил в столе. Понимал, что в карманах все будут просматривать. Стоп. Если рассуждать так, то тогда получается, он предполагал свою смерть? Глупость какая-то. Ведь виделись вечером. Сидели вот за этим самым столом, Мог сказать, или хотя бы на худой конец, намекнуть. Но ничего такого не произошло. Значит, он не думал умирать. Не мешало бы заглянуть в его записную книжку. Проверить, есть ли там эти циферки, или это его тайна, предназначенная только для меня. Его сообщение», – Стас закрыл ладонью глаза. Хотелось побыть одному. Посидеть в тишине, а этот Лугин, как шмель гудит над ухом.
– Ты что-то сказал? – спросил Стас, заметив на губах лейтенанта усмешку.
– Я спросил, ты никуда не уйдешь? Мне надо сходить к Зорькину, забрать свои бумаги. А ключа от вашего кабинета у меня нет, – сказал Лугин.
– Да нет, я не уйду, не волнуйся. Иди за своим барахлом. – Кручинину страшно захотелось выпроводить надоедливого лейтенанта.
Едва за Лугиным закрылась дверь, Стас достал из кармана пачку, получше рассмотрел записанные цифры. Сразу понял, что Голиков писал их второпях. Авторучка немного подвела, и две последние цифры были почти незаметны. Видно у капитана не было времени обвести их получше. Но отпечатки остались на бумаге. Хотя и с трудом, но Стасу удалось разобрать две последние цифры, и он переписал номер к себе в записную книжку. «Похоже на телефонный номер», – подумал Стас, полагая, что дело осталось за малым, всего лишь узнать, кому он принадлежит. Кто, тот таинственный человек, который заинтересовал капитана Голикова. Тут же Стас вспомнил, что вечером, когда они сидели, выпивали, этой пачки у Голикова он не видел. Тогда Голиков достал пачку «кэмэл». Из нее и брали сигареты. А тут вдруг эта пачка «явы». Нарочно, что ли Голиков подложил ее в ящик стола?
В половине седьмого утра Стас не выдержал, снял трубку и набрал тот номер. «Была, не была. На удачу», – решил он, прислушиваясь к длинным, точно протяжные вздохи, гудкам.
Трубку сняли на удивление быстро. Не пришлось ждать и минуты. И строгий голос, явно принадлежащий большому начальнику, произнес:
– Слушаю.
Нужно было, что-то сказать, чтобы не выставить себя полным идиотом, понапрасну побеспокоившим человека спозаранку.
Терпение у того человека, кажется, стало сдавать, и он повторил в трубку:
– Ну слушаю? Алло. Говорите?
И тут капитан Кручинин выпалил первое, что пришло на ум. А пришло, имя и отчество капитана Голикова. И Стас спросил, придав голосу несколько расслабленный тон, как у человека только что проснувшегося и до конца, не осознававшего свой поступок.
– Владимира Степановича можно? – спросил Стас и заметил в голосе человека, разговаривавшего с ним откровенное удивление.
– Кого, кого?
Пришлось повторить:
– Владимира Степановича. Это ведь квартира Красновых? – фамилию Голикова, Стас посчитал необходимым изменить. Вплел сюда каких-то Красновых, которые, скорее всего, не имеют к абоненту никакого отношения. И теперь тот человек по поводу этих Красновых наверняка ломает голову. И вдобавок, у него, оказывается, есть определить номера. Едва он поднял трубку, в самом начале разговора, Стас услышал серию частых гудков. «Теперь он засек мой номер, и запросто узнает, откуда был этот утренний звонок», – посетила Стаса несколько мрачная мысль. И тут же в подтверждении его догадки, мужской голос спросил:
– С кем я говорю? Откуда вы звоните?
«Смотри-ка, какой шустрый. Так я тебе и сказал, откуда звоню. Выкуси. А мужичок-то, видать, хитренький. Поиграть решил. Только извини, представляться я тебе не собираюсь. Ведь я тоже не знаю, кто ты», – думал Стас, разговаривая.
– Я – знакомый Владимира Степановича. Будьте добры, пригласите его к трубке. Мне очень надо, – плаксиво запричитал Кручинин.
Кажется, хныканье капитана развеселило того человека. По крайней мере, голос у него изменился, в нем пропала строгость.
– Молодой человек, вы явно ошиблись номером. Наверное, перебрали вчера. Признавайтесь, было дело?
Стас принял игру. Отказаться, значило немедленно, сию минуту прервать разговор. А, именно, из него Стас и пытался составить портрет о том человеке. Готов был ему сейчас анекдоты рассказывать, лишь бы тот не бросал трубку. И сказал в угоду:
– А вы – прозорливый. И как только догадались? Ну да Бог с вами. Попали в точку. Признаюсь. Было дело. Посидели и очень хорошо.
Человек на другом конце провода видно ухмыльнулся, так ему понравилось откровение, культурного интеллигента, которого старательно изображал из себя Стас. И он заговорил уже совсем весело:
– Должен вас огорчить, милейший. Никакого Владимира Степановича тут нет. И квартира эта не Красновых. А моя – Зотова. Вам следует сначала похмелиться, потом набрать правильно номер.
«Значит, его фамилия – Зотов. Уже хорошо. Я знаю его номер. Его фамилию. Не мешало бы, конечно, узнать, чем занимается этот господин Зотов», – подумал Стас, искоса поглядывая на дверь. Скоро заявится Лугин и будет лучше, если он не услышит этого разговора.
Теперь же следовало изобразить недоумение и разочарование. С этим Стас вполне справился и предпочел пуститься в извинения.
– Извините, пожалуйста. Не знаю вашего имени, отчества, – говоря так, надеялся, что Зотов соблаговолит представиться. Но не получилось.
– Обойдемся без фамильярностей, – рыкнула трубка.
Стас понял, что больше из Зотова не удастся вытянуть ни слова, сказал:
– Как вам будет угодно. Прошу еще раз, меня извинить. А за совет спасибо. Обязательно им воспользуюсь перед тем, как в другой раз звонить.
На этот раз человек с фамилией Зотов хохотнул и положил трубку. И в ухо Стасу посыпались частые гудки. «Ладно, Зотов. Живи пока. А там я тобой займусь и обязательно выясню, какая связь между тобой и Володькой Голиковым и не причастен ли ты к его смерти. И если выяснится, что причастен, то тебе крупно не поздоровится», – думал Стас, попутно глянув на часы. Прошло не менее часа, а лейтенант Лугин как назло куда-то запропастился. Теперь Кручинин даже заскучал без него. Своей болтовней молодой лейтенант мог разрядить скучную кабинетную обстановку и что, особенно, немаловажно, от него можно узнать о разговорах сотрудников по поводу кончины капитана Голикова. Кто, что думает по этому поводу.
Прошло, по меньшей мере, еще минут двадцать и лейтенант явился с ворохом бумаг и стопкой картонных папок, с настольной лампой под мышкой.
– Долго я? – спросил Лугин прямо с порога, как будто Кручинин только и делал, что все это время с нетерпением ждал его.
Кручинин пожал плечами.
– Да как тебе сказать…
– Ладно, – озабоченно хмыкнул Лугин. – Сам знаю, что долго. Зато я узнал, что Рокотов велел Алексееву заготовить на тебя приказ. На выговорешник. Сечешь?
Но Кручинин нисколько не удивился такой новости и даже посчитал ее довольно скучной. Ведь и сам догадывался об этом.
– Эко диво. Нашел чем удивить, – скривил Стас губы в улыбке.
Лугин как видно ожидал другой реакции, более обостренной, амбициозной. Сказал как бы с удивлением:
– А я думал ты пойдешь с покаянием к Рокотову.
– Это что, упасть в ножки? Поплакаться? Нет, Саша. К сожалению, а может, наоборот, к счастью, но родители не наделили меня таким паскудным качеством. Так что, буду терпеть. А пока еще мне не испортили окончательно настроение, приглашаю тебя в кафе. Пойдем, позавтракаем? Лугин на это предложение ответил согласием. Но стоило им выйти в коридор, как там, откуда не возьмись, появился майор Алексеев. В руке он держал свежеотпечатанный лист бумаги.
– Кручинин, подожди. Зайди ко мне на пару минут, – сказал Алексеев, отводя глаза в сторону.
Стас догадался, зачем так срочно понадобился майору. Ведь лейтенант уже предупредил.
4
Домой Стас приехал около семи вечера. После работы еще час с лишним слонялся с шоферами по гаражу. В последнее время его старенькая «трешка» что-то стала подводить хозяина. Наверное, ей уже подходил срок. И так шутка ли, на третий круг пошла машина. Вот и приходилось по вечерам подолгу оставаться в гараже. Но это не беспокоило его. Холостяцкая жизнь ни к чему не обязывала. Да и куда, собственно, ему торопиться, если вся семья – это он сам. Нет, конечно, женщины у Кручинина бывали, но их присутствие Стас обычно терпел день, два. Не больше. Набольшее его терпения не хватало. И как оказывалось, желанными они были только до того, пока не попадали к нему в постель. И очень скоро, просто надоедали. Наверное, хорошо, что с годами у него выработалась привычка, расставаться с ними легко и, напрочь отсутствовал такой порок, как ревность. Ни одну из них он не ревновал, потому что не любил и не планировал ни с одной надолго связать свою жизнь. Легко сходился и легко расставался.
Но вот сегодня…
Стас как обычно возвращался домой, проезжая по Борисовскому переулку. Движение здесь всегда небольшое. Чем простаивать минут по сорок, пятьдесят, в пробках на центральных улицах, лучше объехать ближе к окраине. Всего-то лишних с десяток километров набегает, зато экономия во времени – колоссальная. В этом Стас убеждался не раз.
Он уже включил сигнал, показав, что собирается повернуть вправо на Хорошевское шоссе, как делал не раз и вдруг увидел на тротуаре возле газона, засаженного цветами, девушку в ярко-желтой майке и короткой белой юбке. Ее поведение показалось Кручинину довольно странным. Она, то приседала на корточки и что-то искала в густо заросшем цветнике, то вдруг пробегала несколько метров и резко останавливалась и, наклонившись, пыталась опять что-то отыскать в траве. При этом, совсем не обращая внимания, что короткая юбочка не позволяет принимать такие позы.
«Странная, какая-то», подумал про нее Стас и сбросил газ. Хотелось получше рассмотреть ее лицо. Фигура девушки была безукоризненной и не подлежала никакой критики. Длинные, стройные ноги, круглая попка и большие груди, едва удерживаемые тугим бюстгальтером, вот то, что заставляло мужчин оборачиваться. И еще у нее оказалась симпатичная мордашка. Такая понравится любому. Приглянулась она и Стасу. «Класс – девочка. Настоящий эталон сексуальной привлекательности», – загляделся на нее Стас, представив, как хорошо смотрелась бы она в его постели голая.
Он засмотрелся на нее, поэтому не сразу увидел белый пушистый комок, выкатившийся из цветника с садовыми ромашками. Котенок заигрался с бабочкой, ошалело, гоняясь за ней. И когда она, устав перелетать с цветка на цветок, устремилась на проезжую часть улицы, котенок смело помчался за ней с одной единственной целью, во что бы то ни стало цапнуть юркую капустницу своими острыми коготками.
Стас услышал, как вскрикнула девушка, закрыв лицо руками, чтобы не видеть распластанное тело пушистого любимца под передним колесом машины, и резко нажал на педаль тормоза, чуть не впечатавшись головой в лобовое стекло.
Правы гаишники, штрафуя тех, кто пренебрегает ремнем безопасности. Теперь Кручинин на себе испытал это упущение. Грудь болела от удара об руль, а на лбу, под кудрявым чубом, появилась приличная шишка. Но самое неприятное, он так и не знал, остался ли котенок невредимым. И как перенесет такую трагедию красавица. Очень не хотелось ее огорчать.
Стасу сделалось нехорошо. Всегда болезненно переживал тот момент, когда становился свидетелем, как четвероногие попадают под колеса быстро летящих машин, и потом еще какое-то время проводят в страшных муках, прежде чем отойти в мир иной.
Он открыл дверь, быстро вылез из машины, обошел ее спереди, и наклонившись, заглянул под нее. Увидел взъерошенное белое пятно и два голубых глаза, в которых застыл неподдельный дикий ужас.
Увидев физиономию своего обидчика, котенок угрожающе зашипел и даже попытался куснуть Стаса за палец, когда тот доставал его из-под машины.
Оправившись от нахлынувшего ужаса, девушка подбежала. На ее красивом и несчастным лице, блестели слезинки.
– Вы его раздавили? – было ее первым вопросом.
Несомненно, котенок был породистый, дорогой, но дело не столько в деньгах, сколько в ее привязанности к этому мохнатому существу. А что это обстоит именно так, Стас нисколько не сомневался. И ему страшно захотелось, как можно скорей успокоить, утешить очаровательную хозяйку. Он поднял котенка на ладони, осмотрел, потрогал спинку, лапки и пришел к выводу, что повреждений нет. Разве что незначительные ушибы. Но уж тут не без этого. Все-таки побывать в такой переделке. Стас в ней и сам пострадал. Однако к нему красавица такой жалости не проявила. Хотя могла бы уж поблагодарить. Только вряд ли, капитан, ты имеешь право рассчитывать на благодарность. Не заслужил видать.
– Успокойтесь, пожалуйста. Ваш очаровашка в полном здравии, – сказал Стас, принося самые глубокие извинения, при этом прикрывая волосами здоровенную шишку на лбу. Хотя можно было и не беспокоиться на этот счет, девушка даже не удосужила его своим взглядом, считая виновником случившегося.
Она схватила котенка, прижала к груди и поцеловала в испуганную мордашку со словами:
– Мой маленький. Тебя чуть не задавили.
Кручинин стал понимать, что теперь он здесь лишний, и не стоит топтаться в ожидании благодарности. Вряд ли капитан ее дождется.
Оставалось только разочарованно вздохнуть, что и сделал Стас и поплелся к открытой двери, на ходу думая о тех гадостях, которые могла наговорить рассерженная красавица. К счастью, этого не произошло, и за то спасибо.
Он уже хотел сесть за руль, но девушка вдруг окликнула его:
– Одну минуту.
Казалось, сердце у Стаса замерло и вовсе перестало биться. «Кажется, сейчас она будет меня благодарить», – тут же подумал он, нагло надеясь на элементарный поцелуй в щеку. Надо только выказать к этому желание и добиться от нее маленького расположения. В чем-чем, а уж в этом он искушенный мастер, способный уговорить даже самых неприступных женщин. Может быть повезет и с этой красавицей.
Стас обернулся, внимательно глянул в ее лицо, чтобы получше рассмотреть. «Бывают же такие прелестные создания. Ослепнуть можно от их красоты», – подумал капитан.
– Слушаю вас, – немного амбициозно сказал он. Взыграло мужское самолюбие, особенно по поводу запоздалой благодарности. Все-таки он совершил поступок: не раздавил пушистого любимца красотки. Другой бы на его месте возможно так быстро не среагировал. А Стас вот смог.
Девушка подошла. На ее лице засияла благодарная улыбка. Глядя в ее светящиеся неподдельной радостью глаза, можно было подумать, что в целом свете для этой красавицы нет ничего дороже ее котенка, которого она теперь ни на минуту не выпускала из рук.
Стас почувствовал изумительный запах ее духов. Даже голова пошла кругом. Сразу, почему-то представил свою, уютную квартиру с мягким диваном и красотку, сидящую у него на коленях. Интимная обстановка, располагающая к раскрепощению. Он бы не отказался от близкого знакомства с этой красавицей, достойной мужа генерала. К сожалению, не часто таким простым ментам, как Стас, достается такой спелый фрукт. Судьба подарила шанс, не использовать который было бы просто глупо. К тому же на правой руке у девушки отсутствовало обручальное кольцо. Это говорило о многом, и в первую очередь о том, что красотка не замужем.
«А раз, она не замужем, то я могу к ней и подкатить», – решил Стас, и слабая надежда на продолжение отношений появилась в душе милицейского капитана.
– Вы не представляете, как я рада, что он жив, – все с той же улыбкой произнесла девушка, ласково прижимая пушистое создание к своей шее.
Огорчать ее Стас не решился, поэтому сказал:
– Очень даже представляю. Когда я увидел что вот-вот наеду на вашего белоснежного красавца, то чуть было не расплакался. Так переживал. Должен вам открыть тайну, я очень люблю животных. Честное слово. Стас был готов поклясться, что не врет, но к счастью, этого не потребовалось.
– Правда? – немного с недоверием спросила девушка, заглядывая в глаза Стасу. Скажи он сейчас обратное, и они расстались бы врагами. А так, возможно есть надежда на продолжение знакомства.
– Истинная правда. Ну, посудите сами. Я же не стал давить ваше очаровательное создание. Затормозил, а это можно рассматривать, как положительный поступок, – Стас произнес эти слова гордо, как похвалу себе, посчитав это необходимостью. Надо же как-то понравиться красотке. Может и она похвалит его. И тогда уже можно считать, что начало знакомству положено.
– Да, это так, – охотно согласилась девушка и, не выдержав его пристального взгляда, смущенно опустила глаза. Сделала вид, что рассматривает котенка, перебирая пальчиками его пушистую шерсть.
«Если она на меня не злится, то самое время узнать, как зовут ее, и спросить номер телефона», – подумал Стас и сказал:
– Меня – Станиславом зовут. Но для друзей я – Стас.
Девушка засмеялась. Кажется, она догадалась о коварном замысле Кручинина. Но против знакомства ничего не имела.
– А меня – Наташа, – сказала она, нежно поглаживая пушистый комок, которому уже порядком надоело сидеть у девушки на руках. Неуемная энергия требовала движения, и котенок совершенно оправившись от недавнего испуга, поглядывал на цветы, над которыми кружили бабочки. В нем угадывался – маленький хищник, готовый переловить их всех.
– У вас прекрасное имя, – попытался Кручинин сделать маленький комплимент. – Я где-то читал, что имена подходят людям: по внешности, по характеру. Вот вам, например, ваше имя здорово подходит.
Наташа – это значит, красивая, женственная, – говоря так, Стас настойчиво добивался продолжения знакомства. Видел, и девушка не против, раз охотно поддерживает разговор. Если бы он был ей неприятен, вряд ли бы она стала пустословить с ним. Получается, есть смысл попытаться, заарканить ее. Сколько раз Стас добивался от женщин секса не наглостью и нахрапом, а элементарным терпением, за которое потом и был вознагражден. А борзость тут ни к чему. Она годится для бритых мальчиков, снимающих на ночь проститутку.
«Обязательно надо спросить у нее номер телефона», – решил Стас, стараясь произвести на девушку впечатление человека культурного. Понравиться ей.
– Наташа, можно я вам позвоню как-нибудь? – вкрадчиво спросил он, состроив при этом несколько смущенную физиономию и в то же время обжигая девушку взглядом страстного любовника.
Не понятно, что заинтриговало красавицу больше, но она тут же ответила:
– Конечно можно. Мне интересно с вами разговаривать. Вы какой-то не такой...
– Какой же я? – не навязчиво поинтересовался Стас. Уж очень хотелось услышать о себе мнение так сказать со стороны, из уст этой красавицы. Но он был ей интересен. Это сулило многое. Хотя он и не звал ее в ресторан, не приглашал покататься на машине, что, наверное, был готов сделать каждый, кого она удостаивала взглядом своих больших карих глаз.
– Так какой у вас номерок? – Стас проявил настойчивость. И тут же заметил, стоило ему спросить про номер, и девушка как будто погрустнела. В больших глазах отразилось что-то наподобие печали. Но так продолжалось недолго. Красотка вскинула чубом.
– А знаете что, – оживилась она, – хотите, я вам сама позвоню? Вы не против?
Что за вопрос? Хочет ли Стас, чтобы это милейшее создание уделило ему внимание, пусть даже по телефону.
– Наташенька, я не против, если вы мне будете звонить каждый вечер и даже по ночам, – сказал Стас без лишней скромности.
– Даже так, – кажется, девушка о чем-то призадумалась. Карие глаза изучающе смотрели на Стаса. Не врет ли?
– Уж не знаю, угодил ли вам, или нет. И прошу обратить внимание, я не женатый. Вот уже пятый год маюсь в одиночестве.
Девушку, кажется, такая подробность мало интересовала. Она окинула взглядом его потрепанную «трешку», но ничего такого по поводу машины не сказала.
Хотя Стас и сам готов был признать, что видок у его четырехколесной подруги не очень. А сейчас ведь принято по машине судить о ее хозяине. И вот так с ходу, сразу можно сказать, какое положение в обществе занимает владелец того или иного авто. Стас не «косил» под крутого, хотя одевался неплохо, со вкусом. Пожалуй, это единственное, чем мог выделиться из серой толпы холостяков. А «тачка» что? Кузов еще не ржавый, надо только отогнать машину в сервис и перекрасить. Но с этим можно и повременить. Одна мысль, что ему от дома до работы придется трястись в автобусе, угнетала его. Да при его работе без машины нельзя ни дня. Ведь хорошего опера, как и волка, кормят ноги.
Но вот сегодня…
Стас как обычно возвращался домой, проезжая по Борисовскому переулку. Движение здесь всегда небольшое. Чем простаивать минут по сорок, пятьдесят, в пробках на центральных улицах, лучше объехать ближе к окраине. Всего-то лишних с десяток километров набегает, зато экономия во времени – колоссальная. В этом Стас убеждался не раз.
Он уже включил сигнал, показав, что собирается повернуть вправо на Хорошевское шоссе, как делал не раз и вдруг увидел на тротуаре возле газона, засаженного цветами, девушку в ярко-желтой майке и короткой белой юбке. Ее поведение показалось Кручинину довольно странным. Она, то приседала на корточки и что-то искала в густо заросшем цветнике, то вдруг пробегала несколько метров и резко останавливалась и, наклонившись, пыталась опять что-то отыскать в траве. При этом, совсем не обращая внимания, что короткая юбочка не позволяет принимать такие позы.
«Странная, какая-то», подумал про нее Стас и сбросил газ. Хотелось получше рассмотреть ее лицо. Фигура девушки была безукоризненной и не подлежала никакой критики. Длинные, стройные ноги, круглая попка и большие груди, едва удерживаемые тугим бюстгальтером, вот то, что заставляло мужчин оборачиваться. И еще у нее оказалась симпатичная мордашка. Такая понравится любому. Приглянулась она и Стасу. «Класс – девочка. Настоящий эталон сексуальной привлекательности», – загляделся на нее Стас, представив, как хорошо смотрелась бы она в его постели голая.
Он засмотрелся на нее, поэтому не сразу увидел белый пушистый комок, выкатившийся из цветника с садовыми ромашками. Котенок заигрался с бабочкой, ошалело, гоняясь за ней. И когда она, устав перелетать с цветка на цветок, устремилась на проезжую часть улицы, котенок смело помчался за ней с одной единственной целью, во что бы то ни стало цапнуть юркую капустницу своими острыми коготками.
Стас услышал, как вскрикнула девушка, закрыв лицо руками, чтобы не видеть распластанное тело пушистого любимца под передним колесом машины, и резко нажал на педаль тормоза, чуть не впечатавшись головой в лобовое стекло.
Правы гаишники, штрафуя тех, кто пренебрегает ремнем безопасности. Теперь Кручинин на себе испытал это упущение. Грудь болела от удара об руль, а на лбу, под кудрявым чубом, появилась приличная шишка. Но самое неприятное, он так и не знал, остался ли котенок невредимым. И как перенесет такую трагедию красавица. Очень не хотелось ее огорчать.
Стасу сделалось нехорошо. Всегда болезненно переживал тот момент, когда становился свидетелем, как четвероногие попадают под колеса быстро летящих машин, и потом еще какое-то время проводят в страшных муках, прежде чем отойти в мир иной.
Он открыл дверь, быстро вылез из машины, обошел ее спереди, и наклонившись, заглянул под нее. Увидел взъерошенное белое пятно и два голубых глаза, в которых застыл неподдельный дикий ужас.
Увидев физиономию своего обидчика, котенок угрожающе зашипел и даже попытался куснуть Стаса за палец, когда тот доставал его из-под машины.
Оправившись от нахлынувшего ужаса, девушка подбежала. На ее красивом и несчастным лице, блестели слезинки.
– Вы его раздавили? – было ее первым вопросом.
Несомненно, котенок был породистый, дорогой, но дело не столько в деньгах, сколько в ее привязанности к этому мохнатому существу. А что это обстоит именно так, Стас нисколько не сомневался. И ему страшно захотелось, как можно скорей успокоить, утешить очаровательную хозяйку. Он поднял котенка на ладони, осмотрел, потрогал спинку, лапки и пришел к выводу, что повреждений нет. Разве что незначительные ушибы. Но уж тут не без этого. Все-таки побывать в такой переделке. Стас в ней и сам пострадал. Однако к нему красавица такой жалости не проявила. Хотя могла бы уж поблагодарить. Только вряд ли, капитан, ты имеешь право рассчитывать на благодарность. Не заслужил видать.
– Успокойтесь, пожалуйста. Ваш очаровашка в полном здравии, – сказал Стас, принося самые глубокие извинения, при этом прикрывая волосами здоровенную шишку на лбу. Хотя можно было и не беспокоиться на этот счет, девушка даже не удосужила его своим взглядом, считая виновником случившегося.
Она схватила котенка, прижала к груди и поцеловала в испуганную мордашку со словами:
– Мой маленький. Тебя чуть не задавили.
Кручинин стал понимать, что теперь он здесь лишний, и не стоит топтаться в ожидании благодарности. Вряд ли капитан ее дождется.
Оставалось только разочарованно вздохнуть, что и сделал Стас и поплелся к открытой двери, на ходу думая о тех гадостях, которые могла наговорить рассерженная красавица. К счастью, этого не произошло, и за то спасибо.
Он уже хотел сесть за руль, но девушка вдруг окликнула его:
– Одну минуту.
Казалось, сердце у Стаса замерло и вовсе перестало биться. «Кажется, сейчас она будет меня благодарить», – тут же подумал он, нагло надеясь на элементарный поцелуй в щеку. Надо только выказать к этому желание и добиться от нее маленького расположения. В чем-чем, а уж в этом он искушенный мастер, способный уговорить даже самых неприступных женщин. Может быть повезет и с этой красавицей.
Стас обернулся, внимательно глянул в ее лицо, чтобы получше рассмотреть. «Бывают же такие прелестные создания. Ослепнуть можно от их красоты», – подумал капитан.
– Слушаю вас, – немного амбициозно сказал он. Взыграло мужское самолюбие, особенно по поводу запоздалой благодарности. Все-таки он совершил поступок: не раздавил пушистого любимца красотки. Другой бы на его месте возможно так быстро не среагировал. А Стас вот смог.
Девушка подошла. На ее лице засияла благодарная улыбка. Глядя в ее светящиеся неподдельной радостью глаза, можно было подумать, что в целом свете для этой красавицы нет ничего дороже ее котенка, которого она теперь ни на минуту не выпускала из рук.
Стас почувствовал изумительный запах ее духов. Даже голова пошла кругом. Сразу, почему-то представил свою, уютную квартиру с мягким диваном и красотку, сидящую у него на коленях. Интимная обстановка, располагающая к раскрепощению. Он бы не отказался от близкого знакомства с этой красавицей, достойной мужа генерала. К сожалению, не часто таким простым ментам, как Стас, достается такой спелый фрукт. Судьба подарила шанс, не использовать который было бы просто глупо. К тому же на правой руке у девушки отсутствовало обручальное кольцо. Это говорило о многом, и в первую очередь о том, что красотка не замужем.
«А раз, она не замужем, то я могу к ней и подкатить», – решил Стас, и слабая надежда на продолжение отношений появилась в душе милицейского капитана.
– Вы не представляете, как я рада, что он жив, – все с той же улыбкой произнесла девушка, ласково прижимая пушистое создание к своей шее.
Огорчать ее Стас не решился, поэтому сказал:
– Очень даже представляю. Когда я увидел что вот-вот наеду на вашего белоснежного красавца, то чуть было не расплакался. Так переживал. Должен вам открыть тайну, я очень люблю животных. Честное слово. Стас был готов поклясться, что не врет, но к счастью, этого не потребовалось.
– Правда? – немного с недоверием спросила девушка, заглядывая в глаза Стасу. Скажи он сейчас обратное, и они расстались бы врагами. А так, возможно есть надежда на продолжение знакомства.
– Истинная правда. Ну, посудите сами. Я же не стал давить ваше очаровательное создание. Затормозил, а это можно рассматривать, как положительный поступок, – Стас произнес эти слова гордо, как похвалу себе, посчитав это необходимостью. Надо же как-то понравиться красотке. Может и она похвалит его. И тогда уже можно считать, что начало знакомству положено.
– Да, это так, – охотно согласилась девушка и, не выдержав его пристального взгляда, смущенно опустила глаза. Сделала вид, что рассматривает котенка, перебирая пальчиками его пушистую шерсть.
«Если она на меня не злится, то самое время узнать, как зовут ее, и спросить номер телефона», – подумал Стас и сказал:
– Меня – Станиславом зовут. Но для друзей я – Стас.
Девушка засмеялась. Кажется, она догадалась о коварном замысле Кручинина. Но против знакомства ничего не имела.
– А меня – Наташа, – сказала она, нежно поглаживая пушистый комок, которому уже порядком надоело сидеть у девушки на руках. Неуемная энергия требовала движения, и котенок совершенно оправившись от недавнего испуга, поглядывал на цветы, над которыми кружили бабочки. В нем угадывался – маленький хищник, готовый переловить их всех.
– У вас прекрасное имя, – попытался Кручинин сделать маленький комплимент. – Я где-то читал, что имена подходят людям: по внешности, по характеру. Вот вам, например, ваше имя здорово подходит.
Наташа – это значит, красивая, женственная, – говоря так, Стас настойчиво добивался продолжения знакомства. Видел, и девушка не против, раз охотно поддерживает разговор. Если бы он был ей неприятен, вряд ли бы она стала пустословить с ним. Получается, есть смысл попытаться, заарканить ее. Сколько раз Стас добивался от женщин секса не наглостью и нахрапом, а элементарным терпением, за которое потом и был вознагражден. А борзость тут ни к чему. Она годится для бритых мальчиков, снимающих на ночь проститутку.
«Обязательно надо спросить у нее номер телефона», – решил Стас, стараясь произвести на девушку впечатление человека культурного. Понравиться ей.
– Наташа, можно я вам позвоню как-нибудь? – вкрадчиво спросил он, состроив при этом несколько смущенную физиономию и в то же время обжигая девушку взглядом страстного любовника.
Не понятно, что заинтриговало красавицу больше, но она тут же ответила:
– Конечно можно. Мне интересно с вами разговаривать. Вы какой-то не такой...
– Какой же я? – не навязчиво поинтересовался Стас. Уж очень хотелось услышать о себе мнение так сказать со стороны, из уст этой красавицы. Но он был ей интересен. Это сулило многое. Хотя он и не звал ее в ресторан, не приглашал покататься на машине, что, наверное, был готов сделать каждый, кого она удостаивала взглядом своих больших карих глаз.
– Так какой у вас номерок? – Стас проявил настойчивость. И тут же заметил, стоило ему спросить про номер, и девушка как будто погрустнела. В больших глазах отразилось что-то наподобие печали. Но так продолжалось недолго. Красотка вскинула чубом.
– А знаете что, – оживилась она, – хотите, я вам сама позвоню? Вы не против?
Что за вопрос? Хочет ли Стас, чтобы это милейшее создание уделило ему внимание, пусть даже по телефону.
– Наташенька, я не против, если вы мне будете звонить каждый вечер и даже по ночам, – сказал Стас без лишней скромности.
– Даже так, – кажется, девушка о чем-то призадумалась. Карие глаза изучающе смотрели на Стаса. Не врет ли?
– Уж не знаю, угодил ли вам, или нет. И прошу обратить внимание, я не женатый. Вот уже пятый год маюсь в одиночестве.
Девушку, кажется, такая подробность мало интересовала. Она окинула взглядом его потрепанную «трешку», но ничего такого по поводу машины не сказала.
Хотя Стас и сам готов был признать, что видок у его четырехколесной подруги не очень. А сейчас ведь принято по машине судить о ее хозяине. И вот так с ходу, сразу можно сказать, какое положение в обществе занимает владелец того или иного авто. Стас не «косил» под крутого, хотя одевался неплохо, со вкусом. Пожалуй, это единственное, чем мог выделиться из серой толпы холостяков. А «тачка» что? Кузов еще не ржавый, надо только отогнать машину в сервис и перекрасить. Но с этим можно и повременить. Одна мысль, что ему от дома до работы придется трястись в автобусе, угнетала его. Да при его работе без машины нельзя ни дня. Ведь хорошего опера, как и волка, кормят ноги.