Страница:
– Зря мы вчера от затирки отказались, – сказал Мишка, облизывая ложку.
– Вчера? – Маша с сомнением покосилась на оконце.
Даже сквозь мутный бычий пузырь было видно, что на улице никак не осень. Скорее всего – весна.
– Ладно, – Мишка положил чисто вылизанную ложку в пустую миску, – будем считать, что никакого газа нет. Допустим, Городовой не врет. Мы в прошлом.
Маша с готовностью кивнула и приготовилась выслушать дальнейшие рассуждения. Но с дальнейшими рассуждениями у Мишки как-то не заладилось. Он поскреб зудящую шею, подумал: «Хоть бы искупаться, что ли?» и решительно встал:
– Пойдем?
Но Маша только крепче взялась за скамью.
– Опять пойдем? Чтобы нас опять куда-нибудь занесло?
Мишка почувствовал глухое раздражение. Хорошо, что тяжесть в желудке действовала успокаивающе. Мишка вздохнул и снова сел:
– Допустим, нас занесет еще куда-нибудь…
Маша, которую затирка только взбодрила, тут же продолжила:
– …ты опять вляпаешься во что-нибудь, только Городового рядом не будет, и нас убьют! Или еще чего похуже.
Мишка не стал выяснять, что еще похуже может быть, только покорно сказал:
– Ладно, сидим тут. И чего ждем?
Маша растерялась. Она собиралась опровергать всякие глупости, которые предложит ее товарищ по несчастью, а не предлагать свои варианты.
– Ну не знаю. Ждем Городового!
– А смысл? Он же сам сказал, что не сможет нас вернуть.
Маша насупилась, но спорить не стала.
– И вообще, – Мишка развивал успех, – я обещаю никуда не лезть. Даже если нас перебросит.
Неожиданно Маша вскочила с посветлевшим лицом.
– Точно! Никуда не лезь и про историю ничего плохого не говори! Пойдем!
Подробности чудесного преображения Маши пришлось выпытывать на ходу. Оказывается, она просто сообразила, что после первого раза их все время перебрасывало вперед во времени. А первый раз Мишка ругал историю – поэтому их назад и отбросило.
– …А если не ругать, – закончила Маша, – то все время вперед переносит, ясно?
И остановилась в нескольких шагах от терема, в котором недавно пировал Долгорукий с дружиной.
– Неясно, – ответил Мишка.
– Что тебе неясно?
– Две вещи. Первая – что мы тут делаем…
Маша возмущенно фыркнула.
– Прошлый раз нас отсюда вперед перебросило – и сейчас перебросит!
– Да? – ехидно усмехнулся Мишка. – А теперь вторая непонятная вещь. А с чего ты решила, что нас вообще будет перебрасывать?
Маша нахмурила лоб.
– Давай вспомним, – предложил Мишка, – что мы делали, когда нас вперед по времени перекидывало?
– Ничего… Болтали…
– О чем?
– Я про трехголового пса легенду вспомнила…
И тут их сзади схватили чьи-то цепкие пальцы. Мишка рванулся и смог освободиться. Он отскочил в сторону и развернулся, сжав кулаки. Маша даже не попыталась дернуться. Она с изумлением смотрела на напавшего.
– Вы волхв? – удивленно спросила она у остроскулого мужичонки, который все еще сжимал ее руку.
– Я не волхв, – хмуро ответил тот. – Волхвы все поганцы-язычники. Только светлейший князь так меня зовет. А я – божий человек.
Маша вспомнила, что им говорила Фекла.
– Мы тоже божьи люди! – с вызовом ответила она. – Мы будущее знаем!
«Божий человек» размахнулся с явным намерением отвесить оплеуху. И тут Машка с криком «кья» изо всех сил двинула его ногой по голени, а потом боднула. Прорицатель, не ожидавший такой наглости, выпустил пленницу и схватился за расквашенный нос. В этот момент Мишка, собиравшийся броситься наутек, чуть не налетел на выставленные пики.
Их окружили дружинники.
– Ты, девка, – нехорошо прищурился он, – юродивая?
– Мы не юродивые! – ответила Маша. – Мы божьи люди! Так что нас надо отпустить!
Прорицатель недовольно засопел, вытирая рукавом окровавленное лицо.
– Это я буду решать! – отрезал князь. – И что, божьи люди, в грядущем видите?
– Все! – Маша принялась перечислять. – Вы – Юрий Долгорукий, так?
Князь недовольно покосился на свои руки и даже убрал их под стол – хотя руки были как руки, не длиннее, чем у остальных.
– И что? – подозрительно спросил он. – Что ты про мою судьбу видишь?
– Вы – основатель Москвы, – Маша закатила глаза к потолку, с трудом вспоминая уроки истории. – Вы будете жить долго и править тут…
Прогноз князю явно не понравился.
– Не тут, – рявкнул он, – а в стольном граде Киеве!
Маша побледнела. Мишка понял, что пора спасать ситуацию. Историю он помнил смутно, но как разговаривать с Долгоруким, кажется, уловил.
– Киев придет в упадок, – Мишка старался говорить со всем возможным почтением, – а Москва, наоборот, станет самым крутым городом…
– Потому что на семи холмах, – подхватила Маша.
И дальше они с Мишкой в два голоса принялись расписывать, какой замечательный город будет заложен Долгоруким, какой памятник поставят посреди этого города, и монеты с портретом князя отчеканят, и вообще будут его чтить-почитать…
– А Киев, – упрямо спросил князь, – в Киеве я сяду?
И тут у Миши в памяти вдруг всплыл параграф из учебника истории.
– Точно! Вы завоюете Киев…
Тут бы ему и остановиться, увидев торжествующее лицо Долгорукого, но он по инерции выпалил:
– …и вас там убьют!
Повисла нехорошая тишина. Дружинники, как по команде, взялись за рукояти мечей. Князь сидел, не шевелясь.
– Точно убьют?
– Кажется, – жалобно ответил Миша. – Вроде как отравят.
– Свои?
Долгорукий окинул присутствующих подозрительным взглядом, под которым все съежились. Подробностей смерти основателя Москвы Миша не помнил, но от греха подальше заявил:
– Нет, что вы! Киевляне!
Все, включая князя, облегченно выдохнули.
– Ладно, – решил он, – оставлю вас при себе.
– Так самозванцы это! – попытался спорить прорицатель, но Долгорукий отмахнулся.
– Ты иди умойся лучше! Были бы самозванцы, сказали бы, что до старости доживу… Накормить их!
Княжий предсказатель ушел с перекошенным от злобы лицом.
Мишу с Машей отвели в небольшие покои, в которых помещались только стол и длинные лавки. Стол заставлен тарелками с едой. Тарелки такие же, как у Феклы – деревянные. И даже погрязнее.
– Ешьте! – объявил их конвоир и захлопнул дверь.
Мишка тут же схватил в руку кусок обжаренного мяса и начал его обгладывать.
– Всю жизнь мечтал так поесть, – прочавкал он, – дома ж не дают, достали уже со своими ножами-вилками. Эх, соли б еще!
Маша скромно грызла кусочек лепешки.
– Этот волхв нас убьет, – тихо сказала она, – мы заняли его место при князе.
– И что? – спросил Мишка, поискал взглядом салфетку и утерся рукавом. – Пойти к нему с повинной?
– Может, стоит с ним просто поговорить? – предложила Маша.
– О чем ты собираешься с ним разговаривать? Ты видела, как он на нас смотрел? Да он тебя по стенке размажет!
Маша пригорюнилась, но буквально на минутку.
– Давай вернемся к Фекле! – сказала она и вскочила.
– Зачем еще? – заныл Мишка, которому после сытного обеда было лень двигаться.
– Спросим у нее, что нам делать дальше. Она же с кем-то там постоянно разговаривает, может, ей подскажут…
Девочка вскочила и подбежала к двери.
– Выпустите нас, – заявила Маша стражнику, который перегородил ей дорогу.
– Нельзя, – отрезал часовой.
Маша удрученно села на место.
– Вот ничего без меня сделать не можешь, – сказал Мишка и встал. – Мы будущее видим, – сообщил Мишка стражнику, – вот я и вижу, что ты нас отпустишь, а тебе за это ничего не будет.
Воин завис наглухо, и пока он хлопал глазами, Миша с Машей успели проскочить мимо него за дверь.
– Могла б и спасибо сказать, – сказал Мишка, оскорбленный тем, что Маша не оценила его выдумку.
– За что? – отрезала девочка. – За то, что сбежать хотел, когда меня волхв схватил?
– Я за помощью хотел сходить! – крикнул Мишка.
– Ага, конечно!
Маша скользнула по Мише взглядом холодным и противным, как лягушка. И у него внутри стало так же холодно и противно. Ведь действительно сбежать хотел, что уж себя-то обманывать… Чтоб заглушить это противное чувство, Мишка принялся ругать все вокруг.
– Как они тут живут? – сказал он раздраженно. – В их двери только карлик пройдет, не треснувшись головой. И в каком веке, наконец, придумают туалеты?!
Фекла была у себя во дворе. Она сосредоточенно толкла в ступке что-то зеленое и довольно вонючее.
– Фекла, помогите нам, – с порога выпалила Маша. – Мне нужно знать что-нибудь про княжьего волхва.
– Не волхв он, – спокойно сказала Фекла, – он чужеземец, грек. Не понять ему нас.
– Но князь же ему верит… – расстроилась Маша.
– Мало ли кому он верит, – хмыкнула Фекла. – Недоброе у этого вещуна сердце. Если что – себя спасать будет, про других и не подумает. Все бросил, сюда за богатством подался, в сундуке уже много чего лежит…
– Понятно, такой же как все! – резюмировала Маша. – Спасибо за помощь.
– Да не за что, – прошептала Фекла, вываливая густую зеленую жижу в тряпицу. – Мне говорят, я уж с вами не увижусь. Но этот дом будет ждать вас. Ступайте с миром.
Маша и Миша почти бегом бросились обратно в терем князя.
– Слушай, и лапти уже не трут! – жизнерадостно сообщил Мишка.
Маша сосредоточенно шла, глядя себе под ноги.
– Только снизу под рубаху поддувает и помыться очень хочется! – добавил Мишка, – Интересно, они тут вообще не моются? И еще – а ты заметила, что тут детей нет? То есть совсем маленькие есть, а больших детей нет. Может, они все в школе?
– Какой школе, – отмахнулась Маша, – они в тринадцать лет уже замужем и детей рожают. А в семнадцать выглядят на сорок. Я как вспомню эти роды… – Маша содрогнулась. – Не буду вспоминать, – добавила она. – Всё, пришли.
– Ну и зачем мы сюда приперлись? – спросил Мишка.
– Не знаю. Но если мы с ним не поговорим, он нас придушит. Напугать его нужно. Только как?
Мишка угрюмо посмотрел на дверь. Вступать в разборки с волхвом очень не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Хотелось плюнуть на все и с криком: «Разбирайтесь сами!» гордо удалиться.
– Ладно, я пойду к нему, – сказала Маша и потянулась к дверной ручке.
– Стой! – раздраженно остановил ее Мишка. – Ну что ты вечно рвешь вперед, дай подумать хоть минуту. – Миша поковырял ногой порог и буркнул: – На понт будем брать. – И со вздохом добавил: – Опять всё я…
«Волхв» сидел у себя в покоях. Он был злобен, надут и нос у него распух на пол-лица.
– Зачем пожаловали? – грозно спросил он.
– Поговорить, – сказал Миша. – Я знаю, вы нас отравить хотите.
Прорицатель судорожно сжал что-то в кармане.
– Не берите грех на душу, – продолжил Ми ша. – Лучше скажите князю, чтоб город тут основал.
– А почему я должен вам верить? – прошипел волхв.
– Да потому что иначе мы расскажем князю, что у вас в сундуке, – сообщил Мишка.
– Что вам надо? – зло спросил волхв.
– Во-первых, не надо нас убивать, – быстро встряла Маша. – А во-вторых, расскажите нам, что здесь происходит. Где мы?
– Как где? – оторопело спросил волхв. – Были Кучковы села, а теперь князевы. Теперь вот позвал братов своих сюда, в Москов. Ждем со дня на день. Вон князь Олег уже наперед приехал, пардуса привез. Жрет в три горла.
– Пардуса? – удивился Мишка.
– Это барс, наверное, который во дворе в клетке сидит, – догадалась Маша.
– А зачем Долгорукому барс? – спросил Мишка. – То есть пардус?
– Да кто ж их знает, этих князьев! – раздраженно ответил «волхв». – На завтра вон обед готовят, сильный будет обед. Потом напьются, биться будут. Разворотят весь терем, повыловят всех девок в округе, дня три будут гудеть… Потом на радостях начнут клясться друг другу в верности до конца дней своих.
– Вы это откуда знаете? – спросил Мишка.
– Я ж провидец! – вздохнул волхв. – Да на этих встречах всегда так…
Больше всего это напоминало обычную деревенскую пьянку. Такие же объятия, «дружеские подколки», визг девок, неразборчивые песни, которые не давали никому заснуть до утра, и битвы стенка на стенку. Разница заключалась в том, что не было участкового, который пришел бы и припугнул дебоширов. Князья были тут хозяевами.
Маша, которая вроде бы устала удивляться, просто окаменела, увидев жутковатую картину. Один из гостей, Владимир Рязанский, отловил какую-то старушку и, пьяно хихикая, пытался зарубить ее мечом. Дружинники подбадривали «батюшку-князя» хмельным хохотом. Женщину спасало только то, что Владимир не мог удержать тяжелый меч даже двумя руками, все время заваливался набок. А страшнее всего было то, что старушка не пыталась ни защищаться, ни бежать. Только бормотала что-то жалобное.
Маша, когда смогла снова думать и двигаться, хотела броситься на помощь беззащитной жертве, но сдержалась. Она поняла, что дружинники просто бросят одну игрушку, чтобы развлечься с другой.
Маша в слезах прибежала в овин, где поселили их с Мишкой, и долго пыталась объяснить, что с ней, изрядно струхнувшему Мишке.
Пьяный ор на пиру у князя притих только к утру.
– Надо отсюда валить, – пробормотал Мишка, уже засыпая. – Только как?
Этому вопросу: как выбраться из такого гиблого времени, Маша и Мишка посвятили весь следующий день. Все равно их никто не замечал. Вчерашние бражники или валялись где попало, или бродили с выражением муки на бородатых физиономиях. Все прочие почитали за лучшее прятаться.
Мишка вышел из овина только утром, чтобы добыть еды и питья. К счастью, с этим проблем не было – пиршественные столы не опустели за ночь.
Ребята снова и снова прокручивали в голове два раза, когда их перенесло во времени вперед. По всему получалось, что переносы случались в те моменты, когда удавалось вспомнить что-то из истории.
– Давай сейчас попробуем, – предложил Мишка. – Ты помнишь что-нибудь про эту княжескую встречу?
Маша потерла лоб.
– Не очень… Я с историей не дружу, вот если б нужна была математика или физика, то я…
– Понятно, – хмуро сказал Мишка, – не гуманитарий.
– А сам? У тебя с историей как?
– Да не пошла бы эта… ой… – Мишка вовремя спохватился. – Да у нас училка такая, я ей натрындю всякой ерунды, она мне «пятерку» и поставит. Главное улыбаться и говорить складно.
Мишка опасливо посмотрел по сторонам. Не хватало снова провалиться назад в глубину веков из-за неуважения к учительнице истории.
– Я выучу! – торжественно пообещал Мишка, обращаясь неизвестно к кому. – Вот вернемся – весь учебник вызубрю!
Но время никак не среагировало. Видимо, обещаниям история верила мало.
Так ничего и не надумав, они решили отправиться на поиски грека-прорицателя. Как-то так выходило, что только с ним они и сошлись за эти пару дней. Они заглянули в княжий терем, но «волхва» там не оказалось. Маша предусмотрительно стянула из кадушки пару больших кочанов квашеной капусты, и они продолжили поиски.
Несколько раз приходилось прятаться, заслышав нетвердые шаги кого-нибудь из князей или дружинников, но пока никому на глаза не попались. Правда, и грека не обнаружили. Тогда Маша предложила сходить на речку умыться. А если вода не очень холодная – то и искупаться. Вода оказалась ледяной, так что ограничились коротким умыванием. Зато натолкнулись на прорицателя. Он сидел на берегу в такой тоске, что даже Мишка пожалел бедолагу.
– Доброе утро, – поздоровался он.
В ответном взгляде грека читалась лютая ненависть. Он, кажется, посчитал такое пожелание издевательством. Маша торопливо сунула ему в руки квашеные кочанчики. Прорицатель с минуту смотрел на них, явно не понимая, что это.
– Это вам, – пояснила Маша. – Легче будет, если поедите.
Грек молчал. Мишка отобрал один кочан, оторвал от него лист и с аппетитом захрумкал. Надо сказать, капуста оказалась отменной. Мишкин дедушка раньше на балконе квасил – но его продукту до этой вкуснятины было далеко.
Прорицатель осторожно последовал примеру Мишки. После первого же листа глаза приобрели осмысленность, а когда грек умял весь кочан, то уже смог говорить.
– Благодарствую, – просипел он. – Думал, помру после таких праздников…
– А что хоть праздновали-то? – поинтересовался Мишка.
– Союз, – прорицатель иронично скривился, – вечный. Поклялись наши князьки «жить в любви и единстве до конца живота, иметь одних друзей и врагов и сообща стеречься от недругов»…
Длинная цитата измотала грека, он закрыл глаза и пару минут отдыхал. Маша и Мишка терпеливо ждали, пока он скажет еще что-нибудь, – вдруг это пробудит какие-нибудь воспоминания об истории. Мишка даже сунул ему свой кочан.
Грек, не открывая глаз, дожевал подношение и произнес уже отчетливее:
– А город будут ставить… как вы сказали.
– Вы их уговорили? – почему-то обрадовалась Маша.
– Они сами себя уговорили, – ответил грек. – Тут крепость нужна. Вот и поставят. Ворота на полдень и закат…
В городке начали звонить – тревожно и обреченно. Возможно, кто-то из похмельных гостей решил что-нибудь поджечь, и теперь горожане били в набат. На прорицателя этот звук произвел странное действие. Неожиданно он побледнел, подхватился и скрылся в буреломе.
Маша и Мишка вздохнули. Пока информация «волхва» им мало помогла.
– На полдень и закат, – сказал Миша, просто чтобы что-то сказать. – В смысле – на юг и запад?
Машка кивнула.
– Интересно, – задумалась Маша. – А на восток и север почему не делают?
Мишка пожал плечами.
– Давай рассуждать, – встрепенулась Маша. – Они договорились жить в любви и дружбе. Они договорились ставить тут город. Вспомни, пожалуйста, может что-нибудь такое в учебнике было?
– Слушай… – тихо сказал Мишка, – так это ж и есть первое упоминание Москвы в летописи!
– Так вот этот разгром мы как праздник отмечаем?! – возмутилась Маша.
На сей раз их забросило в лето. Даже не поинтересовавшись, какой век на дворе, Маша и Мишка полезли купаться.
Глава 3. Добрый князь
– Как же хочется нормальные брюки надеть! – сетовал Мишка, ежась в широкой льняной рубахе.
– И нормальные босоножки, – поддакнула Маша. – И мыла б хоть кусочек… Про шампунь и не мечтаю. Ладно, хоть пыль с себя смыли.
Маша распустила мокрые после купания волосы.
– Ну что, в город пойдем? – спросил Миша. – Или сначала к Фекле?
Но Маша была не в настроении куда-то идти, Маша была в философском настроении.
– Слушай, вот лежим мы в траве, никого не видим, – начала рассуждать она, – и мы вне времени. Сейчас может быть десятый век или двадцатый. Трава совсем не изменилась.
– Это ты к чему? – подозрительно спросил Мишка.
– А к тому, что дома мы никогда не обращали внимания, как хорошо, когда вот так лежишь, почти чистый, и тебя никто не пытается спьяну мечом зарубить.
– Ну, дома мы и штанам редко радовались. Я уж молчу про носки. И зубные щетки.
– Ладно, пойдем, – вздохнула Маша.
Она с трудом заплела косу и спрятала ее под платок.
– Выгляжу, как чучело, – констатировала она, глядя в воду, – а все вокруг говорят, что красавица. В принципе, и в этом времени можно найти что-то хорошее.
Мишка только глаза закатил.
– Мясо у них вкусное, – причмокнул он. – Пойдем. Кстати, тебе не кажется, что дымом пахнет?
Чем ближе ребята подходили к городу, тем сильнее становился запах. Нехороший он был, тревожный. И непрерывное карканье воронья, раздающееся с неба, не добавляло оптимизма.
Миша с Машей, не сговариваясь, свернули с протоптанной дороги в лес, чтобы подойти к городским воротам под прикрытием деревьев. Но это прикрытие ничуть не смягчило удара от увиденного. Выжженное пепелище. Огрызки домов, торчавшие кривыми зубьями дымящиеся остатки городской стены.
– Хорошо князья погуляли, – пробормотал Мишка.
– Наверное, это все-таки не князья, – неуверенно сказала Маша. – Смотри, город стал гораздо больше. Вот того куска стены вообще не было.
– Его и сейчас нет, – мрачно заметил Мишка. – И как мы узнаем, где мы? Спросить, похоже, не у кого.
– Помнишь, Фекла говорила, что ее избушка будет ждать нас. Пойдем туда, – предложила Маша и с облегчением отвернулась от жуткой картины уничтоженного города.
По дороге к Фекле ребята подавленно молчали.
– Знаешь, что самое страшное, – сказала Маша. – Москву сожгли. Вряд ли она быстро возродится после такого. А значит – ход истории нарушился.
– Если б он нарушился, сюда бы уже примчался Городовой и все исправил бы.
– А вдруг он про нас забыл? – в ужасе спросила Маша. – А вдруг он нас потерял? А вдруг с ним что-то случилось?
– Не ной, а? – рявкнул Миша. – Без тебя тошно!
Избушка Прасковьи стояла на том же месте. Только еще сильнее вросла в землю. Осторожно пробравшись к ней, ребята заглянули внутрь. В нос ударил резкий запах трав.
– Фекла! – позвала Маша.
– Ну я Фекла, чего надо? – раздался суровый голос у них за спиной.
– Нет, вы не Фекла, – испугалась Маша.
На них смотрела не старуха, а довольно крепкая женщина с суровым, как будто высеченным из камня лицом.
– Или не та Фекла, – добавила Маша испуганно.
– Откуда пришли? – спросила женщина.
– Издалека, – уклончиво ответила Маша. – Мы не знали, мы не думали, что тут все так…
– Двоих я спасла, – сказала Фекла. – Девочку себе возьму, выучу ее, а что делать с отроком, не знаю.
– Двоих, – дрожащим голосом спросила Маша. – А где…
– Всех вырезали. Всех! Ироды поганые, и младенцев не пожалели. Все церкви, все монастыри пожгли, кого не сожгли, того порезали. И я знаю, кто вы, – без перехода сменила тему женщина. – Прабабка моя, тоже Фекла, сказала, что придут ко мне отрок и отроковица, – красивые, но сильно глупые.
– Чего это мы глупые?! – немедленно взвился Мишка.
Фекла, даже не посмотрев на Мишку, зашла в дом.
– Тоже мне, умная нашлась, – пробурчал Мишка. – Живут тут по уши в грязи, туалет изобрести мозгов не хватает.
– Тихо, – шикнула Маша и пошла вслед на Феклой-внучкой. – А что еще вам про нас сказала та Фекла?
– Невелики вы птицы, чтоб про вас долго разговаривать. Хотите, ночуйте. Не хотите – идите свой дорогой.
– Помочь вам чем-нибудь? – робко предложила Маша.
– Нет, – отрезала женщина, – Много знаете, ничего не умеете.
– Но город выживет? – тихо спросила Маша.
– Город? – удивилась Фекла и внимательно посмотрела на Машу.
И опять у девочки возникло устойчивое ощущение, что ее мозг сканируют.
Фекла быстро отвернулась, но Маше показалось, что она увидела на ее лице подобие улыбки.
– Красиво, – задумчиво сказала Фекла. – Жаль не доживу.
– Что красиво? – спросил Мишка, который со скучающим лицом появился у порога.
– Город выживет, – сказала Маша. – Значит, с историей все нормально, Городовой не придет. Нужно выбираться самим.
Маша и Миша сидели на траве и пытались думать.
– И как мы узнаем, какой это век, если от города ничего не осталось? – размышляла вслух Маша. – С другой стороны, если эта Фекла – правнучка той Феклы, то прошло лет 90 или 100. А перенеслись мы из 1147 года. То есть сейчас около 1240 года.
Мишка зажмурился, ожидая перемещения, но ничего не произошло.
– Ладно, – продолжила Маша, – наверное, этого мало, нужно понять, что случилось.
– Ироды поганые, Фекла сказала, – сообщил, зевая, Мишка, – пришли, и все выжгли.
Участвовать в мозговом штурме ему было лень.
– Ироды, ироды, – забубнила Маша. – Что за ироды?
И тут ее осенило.
– Монголо-татары! Ой, уродо-татары! Ой, эти уроды татаро-монголы! Ну ни фига себе иго! Сволочи! Я это как-то по другому себе представляла!
– Вчера? – Маша с сомнением покосилась на оконце.
Даже сквозь мутный бычий пузырь было видно, что на улице никак не осень. Скорее всего – весна.
– Ладно, – Мишка положил чисто вылизанную ложку в пустую миску, – будем считать, что никакого газа нет. Допустим, Городовой не врет. Мы в прошлом.
Маша с готовностью кивнула и приготовилась выслушать дальнейшие рассуждения. Но с дальнейшими рассуждениями у Мишки как-то не заладилось. Он поскреб зудящую шею, подумал: «Хоть бы искупаться, что ли?» и решительно встал:
– Пойдем?
Но Маша только крепче взялась за скамью.
– Опять пойдем? Чтобы нас опять куда-нибудь занесло?
Мишка почувствовал глухое раздражение. Хорошо, что тяжесть в желудке действовала успокаивающе. Мишка вздохнул и снова сел:
– Допустим, нас занесет еще куда-нибудь…
Маша, которую затирка только взбодрила, тут же продолжила:
– …ты опять вляпаешься во что-нибудь, только Городового рядом не будет, и нас убьют! Или еще чего похуже.
Мишка не стал выяснять, что еще похуже может быть, только покорно сказал:
– Ладно, сидим тут. И чего ждем?
Маша растерялась. Она собиралась опровергать всякие глупости, которые предложит ее товарищ по несчастью, а не предлагать свои варианты.
– Ну не знаю. Ждем Городового!
– А смысл? Он же сам сказал, что не сможет нас вернуть.
Маша насупилась, но спорить не стала.
– И вообще, – Мишка развивал успех, – я обещаю никуда не лезть. Даже если нас перебросит.
Неожиданно Маша вскочила с посветлевшим лицом.
– Точно! Никуда не лезь и про историю ничего плохого не говори! Пойдем!
Подробности чудесного преображения Маши пришлось выпытывать на ходу. Оказывается, она просто сообразила, что после первого раза их все время перебрасывало вперед во времени. А первый раз Мишка ругал историю – поэтому их назад и отбросило.
– …А если не ругать, – закончила Маша, – то все время вперед переносит, ясно?
И остановилась в нескольких шагах от терема, в котором недавно пировал Долгорукий с дружиной.
– Неясно, – ответил Мишка.
– Что тебе неясно?
– Две вещи. Первая – что мы тут делаем…
Маша возмущенно фыркнула.
– Прошлый раз нас отсюда вперед перебросило – и сейчас перебросит!
– Да? – ехидно усмехнулся Мишка. – А теперь вторая непонятная вещь. А с чего ты решила, что нас вообще будет перебрасывать?
Маша нахмурила лоб.
– Давай вспомним, – предложил Мишка, – что мы делали, когда нас вперед по времени перекидывало?
– Ничего… Болтали…
– О чем?
– Я про трехголового пса легенду вспомнила…
И тут их сзади схватили чьи-то цепкие пальцы. Мишка рванулся и смог освободиться. Он отскочил в сторону и развернулся, сжав кулаки. Маша даже не попыталась дернуться. Она с изумлением смотрела на напавшего.
– Вы волхв? – удивленно спросила она у остроскулого мужичонки, который все еще сжимал ее руку.
– Я не волхв, – хмуро ответил тот. – Волхвы все поганцы-язычники. Только светлейший князь так меня зовет. А я – божий человек.
Маша вспомнила, что им говорила Фекла.
– Мы тоже божьи люди! – с вызовом ответила она. – Мы будущее знаем!
«Божий человек» размахнулся с явным намерением отвесить оплеуху. И тут Машка с криком «кья» изо всех сил двинула его ногой по голени, а потом боднула. Прорицатель, не ожидавший такой наглости, выпустил пленницу и схватился за расквашенный нос. В этот момент Мишка, собиравшийся броситься наутек, чуть не налетел на выставленные пики.
Их окружили дружинники.
* * *
Князь изволил пребывать в отличном состоянии духа. Он от души хохотал, рассматривая перекошенный нос своего «волхва» и слушая сбивчивый доклад кряжистого бородача – судя по всему, какого-то начальника над воинами. Но когда воевода упомянул, что Машка назвалась божиим человеком, враз стал серьезным.– Ты, девка, – нехорошо прищурился он, – юродивая?
– Мы не юродивые! – ответила Маша. – Мы божьи люди! Так что нас надо отпустить!
Прорицатель недовольно засопел, вытирая рукавом окровавленное лицо.
– Это я буду решать! – отрезал князь. – И что, божьи люди, в грядущем видите?
– Все! – Маша принялась перечислять. – Вы – Юрий Долгорукий, так?
Князь недовольно покосился на свои руки и даже убрал их под стол – хотя руки были как руки, не длиннее, чем у остальных.
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Князя Юрия Владимировича при жизни не называли Долгоруким. Это прозвище впервые появилось только в письменных источниках XV века, то есть спустя триста лет после правления князя.– Юрий Владимирович! – гнусаво поправил нахалку «волхв», но князь остановил его сердитым жестом.
– И что? – подозрительно спросил он. – Что ты про мою судьбу видишь?
– Вы – основатель Москвы, – Маша закатила глаза к потолку, с трудом вспоминая уроки истории. – Вы будете жить долго и править тут…
Прогноз князю явно не понравился.
– Не тут, – рявкнул он, – а в стольном граде Киеве!
Маша побледнела. Мишка понял, что пора спасать ситуацию. Историю он помнил смутно, но как разговаривать с Долгоруким, кажется, уловил.
– Киев придет в упадок, – Мишка старался говорить со всем возможным почтением, – а Москва, наоборот, станет самым крутым городом…
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Во времена Долгорукого Киев все еще оставался самым главным городом на Руси. Княжить в нем – занять его «стол» – было мечтой любого князя, в жилах которого текла кровь Рюрика. Остальные не могли претендовать на столь великую честь. Лишь гораздо позже Киев «пришел в упадок», то есть перестал считаться главным городом Руси: сначала в 1252 году Александр Невский, получивший ярлык на «всю Русскую землю», перенес свою резиденцию во Владимир, а затем в 1299 году Киев покинул и митрополит всея Руси. С этого момента номинальный «центр земли Русской» переместился во Владимир. Кстати, все, что «предсказали» Маша и Мишка Юрию Владимировичу – правда.– Крутым? – не понял воевода.
– Потому что на семи холмах, – подхватила Маша.
И дальше они с Мишкой в два голоса принялись расписывать, какой замечательный город будет заложен Долгоруким, какой памятник поставят посреди этого города, и монеты с портретом князя отчеканят, и вообще будут его чтить-почитать…
– А Киев, – упрямо спросил князь, – в Киеве я сяду?
И тут у Миши в памяти вдруг всплыл параграф из учебника истории.
– Точно! Вы завоюете Киев…
Тут бы ему и остановиться, увидев торжествующее лицо Долгорукого, но он по инерции выпалил:
– …и вас там убьют!
Повисла нехорошая тишина. Дружинники, как по команде, взялись за рукояти мечей. Князь сидел, не шевелясь.
– Точно убьют?
– Кажется, – жалобно ответил Миша. – Вроде как отравят.
– Свои?
Долгорукий окинул присутствующих подозрительным взглядом, под которым все съежились. Подробностей смерти основателя Москвы Миша не помнил, но от греха подальше заявил:
– Нет, что вы! Киевляне!
Все, включая князя, облегченно выдохнули.
– Ладно, – решил он, – оставлю вас при себе.
– Так самозванцы это! – попытался спорить прорицатель, но Долгорукий отмахнулся.
– Ты иди умойся лучше! Были бы самозванцы, сказали бы, что до старости доживу… Накормить их!
Княжий предсказатель ушел с перекошенным от злобы лицом.
Мишу с Машей отвели в небольшие покои, в которых помещались только стол и длинные лавки. Стол заставлен тарелками с едой. Тарелки такие же, как у Феклы – деревянные. И даже погрязнее.
– Ешьте! – объявил их конвоир и захлопнул дверь.
Мишка тут же схватил в руку кусок обжаренного мяса и начал его обгладывать.
– Всю жизнь мечтал так поесть, – прочавкал он, – дома ж не дают, достали уже со своими ножами-вилками. Эх, соли б еще!
Маша скромно грызла кусочек лепешки.
– Этот волхв нас убьет, – тихо сказала она, – мы заняли его место при князе.
– И что? – спросил Мишка, поискал взглядом салфетку и утерся рукавом. – Пойти к нему с повинной?
– Может, стоит с ним просто поговорить? – предложила Маша.
– О чем ты собираешься с ним разговаривать? Ты видела, как он на нас смотрел? Да он тебя по стенке размажет!
Маша пригорюнилась, но буквально на минутку.
– Давай вернемся к Фекле! – сказала она и вскочила.
– Зачем еще? – заныл Мишка, которому после сытного обеда было лень двигаться.
– Спросим у нее, что нам делать дальше. Она же с кем-то там постоянно разговаривает, может, ей подскажут…
Девочка вскочила и подбежала к двери.
– Выпустите нас, – заявила Маша стражнику, который перегородил ей дорогу.
– Нельзя, – отрезал часовой.
Маша удрученно села на место.
– Вот ничего без меня сделать не можешь, – сказал Мишка и встал. – Мы будущее видим, – сообщил Мишка стражнику, – вот я и вижу, что ты нас отпустишь, а тебе за это ничего не будет.
Воин завис наглухо, и пока он хлопал глазами, Миша с Машей успели проскочить мимо него за дверь.
– Могла б и спасибо сказать, – сказал Мишка, оскорбленный тем, что Маша не оценила его выдумку.
– За что? – отрезала девочка. – За то, что сбежать хотел, когда меня волхв схватил?
– Я за помощью хотел сходить! – крикнул Мишка.
– Ага, конечно!
Маша скользнула по Мише взглядом холодным и противным, как лягушка. И у него внутри стало так же холодно и противно. Ведь действительно сбежать хотел, что уж себя-то обманывать… Чтоб заглушить это противное чувство, Мишка принялся ругать все вокруг.
– Как они тут живут? – сказал он раздраженно. – В их двери только карлик пройдет, не треснувшись головой. И в каком веке, наконец, придумают туалеты?!
Фекла была у себя во дворе. Она сосредоточенно толкла в ступке что-то зеленое и довольно вонючее.
– Фекла, помогите нам, – с порога выпалила Маша. – Мне нужно знать что-нибудь про княжьего волхва.
– Не волхв он, – спокойно сказала Фекла, – он чужеземец, грек. Не понять ему нас.
– Но князь же ему верит… – расстроилась Маша.
– Мало ли кому он верит, – хмыкнула Фекла. – Недоброе у этого вещуна сердце. Если что – себя спасать будет, про других и не подумает. Все бросил, сюда за богатством подался, в сундуке уже много чего лежит…
– Понятно, такой же как все! – резюмировала Маша. – Спасибо за помощь.
– Да не за что, – прошептала Фекла, вываливая густую зеленую жижу в тряпицу. – Мне говорят, я уж с вами не увижусь. Но этот дом будет ждать вас. Ступайте с миром.
Маша и Миша почти бегом бросились обратно в терем князя.
– Слушай, и лапти уже не трут! – жизнерадостно сообщил Мишка.
Маша сосредоточенно шла, глядя себе под ноги.
– Только снизу под рубаху поддувает и помыться очень хочется! – добавил Мишка, – Интересно, они тут вообще не моются? И еще – а ты заметила, что тут детей нет? То есть совсем маленькие есть, а больших детей нет. Может, они все в школе?
– Какой школе, – отмахнулась Маша, – они в тринадцать лет уже замужем и детей рожают. А в семнадцать выглядят на сорок. Я как вспомню эти роды… – Маша содрогнулась. – Не буду вспоминать, – добавила она. – Всё, пришли.
– Ну и зачем мы сюда приперлись? – спросил Мишка.
– Не знаю. Но если мы с ним не поговорим, он нас придушит. Напугать его нужно. Только как?
Мишка угрюмо посмотрел на дверь. Вступать в разборки с волхвом очень не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Хотелось плюнуть на все и с криком: «Разбирайтесь сами!» гордо удалиться.
– Ладно, я пойду к нему, – сказала Маша и потянулась к дверной ручке.
– Стой! – раздраженно остановил ее Мишка. – Ну что ты вечно рвешь вперед, дай подумать хоть минуту. – Миша поковырял ногой порог и буркнул: – На понт будем брать. – И со вздохом добавил: – Опять всё я…
«Волхв» сидел у себя в покоях. Он был злобен, надут и нос у него распух на пол-лица.
– Зачем пожаловали? – грозно спросил он.
– Поговорить, – сказал Миша. – Я знаю, вы нас отравить хотите.
Прорицатель судорожно сжал что-то в кармане.
– Не берите грех на душу, – продолжил Ми ша. – Лучше скажите князю, чтоб город тут основал.
– А почему я должен вам верить? – прошипел волхв.
– Да потому что иначе мы расскажем князю, что у вас в сундуке, – сообщил Мишка.
– Что вам надо? – зло спросил волхв.
– Во-первых, не надо нас убивать, – быстро встряла Маша. – А во-вторых, расскажите нам, что здесь происходит. Где мы?
– Как где? – оторопело спросил волхв. – Были Кучковы села, а теперь князевы. Теперь вот позвал братов своих сюда, в Москов. Ждем со дня на день. Вон князь Олег уже наперед приехал, пардуса привез. Жрет в три горла.
– Пардуса? – удивился Мишка.
– Это барс, наверное, который во дворе в клетке сидит, – догадалась Маша.
– А зачем Долгорукому барс? – спросил Мишка. – То есть пардус?
– Да кто ж их знает, этих князьев! – раздраженно ответил «волхв». – На завтра вон обед готовят, сильный будет обед. Потом напьются, биться будут. Разворотят весь терем, повыловят всех девок в округе, дня три будут гудеть… Потом на радостях начнут клясться друг другу в верности до конца дней своих.
– Вы это откуда знаете? – спросил Мишка.
– Я ж провидец! – вздохнул волхв. – Да на этих встречах всегда так…
* * *
Грек, хоть и чужеземец, предсказал все правильно. Если раньше Мишка с Машей еще как-то преклонялись перед титулом «князь», то после разгульного веселья, устроенного Юрием Владимировичем в честь «высоких гостей», остатки трепета улетучились.Больше всего это напоминало обычную деревенскую пьянку. Такие же объятия, «дружеские подколки», визг девок, неразборчивые песни, которые не давали никому заснуть до утра, и битвы стенка на стенку. Разница заключалась в том, что не было участкового, который пришел бы и припугнул дебоширов. Князья были тут хозяевами.
Маша, которая вроде бы устала удивляться, просто окаменела, увидев жутковатую картину. Один из гостей, Владимир Рязанский, отловил какую-то старушку и, пьяно хихикая, пытался зарубить ее мечом. Дружинники подбадривали «батюшку-князя» хмельным хохотом. Женщину спасало только то, что Владимир не мог удержать тяжелый меч даже двумя руками, все время заваливался набок. А страшнее всего было то, что старушка не пыталась ни защищаться, ни бежать. Только бормотала что-то жалобное.
Маша, когда смогла снова думать и двигаться, хотела броситься на помощь беззащитной жертве, но сдержалась. Она поняла, что дружинники просто бросят одну игрушку, чтобы развлечься с другой.
Маша в слезах прибежала в овин, где поселили их с Мишкой, и долго пыталась объяснить, что с ней, изрядно струхнувшему Мишке.
Пьяный ор на пиру у князя притих только к утру.
– Надо отсюда валить, – пробормотал Мишка, уже засыпая. – Только как?
Этому вопросу: как выбраться из такого гиблого времени, Маша и Мишка посвятили весь следующий день. Все равно их никто не замечал. Вчерашние бражники или валялись где попало, или бродили с выражением муки на бородатых физиономиях. Все прочие почитали за лучшее прятаться.
Мишка вышел из овина только утром, чтобы добыть еды и питья. К счастью, с этим проблем не было – пиршественные столы не опустели за ночь.
Ребята снова и снова прокручивали в голове два раза, когда их перенесло во времени вперед. По всему получалось, что переносы случались в те моменты, когда удавалось вспомнить что-то из истории.
– Давай сейчас попробуем, – предложил Мишка. – Ты помнишь что-нибудь про эту княжескую встречу?
Маша потерла лоб.
– Не очень… Я с историей не дружу, вот если б нужна была математика или физика, то я…
– Понятно, – хмуро сказал Мишка, – не гуманитарий.
– А сам? У тебя с историей как?
– Да не пошла бы эта… ой… – Мишка вовремя спохватился. – Да у нас училка такая, я ей натрындю всякой ерунды, она мне «пятерку» и поставит. Главное улыбаться и говорить складно.
Мишка опасливо посмотрел по сторонам. Не хватало снова провалиться назад в глубину веков из-за неуважения к учительнице истории.
– Я выучу! – торжественно пообещал Мишка, обращаясь неизвестно к кому. – Вот вернемся – весь учебник вызубрю!
Но время никак не среагировало. Видимо, обещаниям история верила мало.
Так ничего и не надумав, они решили отправиться на поиски грека-прорицателя. Как-то так выходило, что только с ним они и сошлись за эти пару дней. Они заглянули в княжий терем, но «волхва» там не оказалось. Маша предусмотрительно стянула из кадушки пару больших кочанов квашеной капусты, и они продолжили поиски.
Несколько раз приходилось прятаться, заслышав нетвердые шаги кого-нибудь из князей или дружинников, но пока никому на глаза не попались. Правда, и грека не обнаружили. Тогда Маша предложила сходить на речку умыться. А если вода не очень холодная – то и искупаться. Вода оказалась ледяной, так что ограничились коротким умыванием. Зато натолкнулись на прорицателя. Он сидел на берегу в такой тоске, что даже Мишка пожалел бедолагу.
– Доброе утро, – поздоровался он.
В ответном взгляде грека читалась лютая ненависть. Он, кажется, посчитал такое пожелание издевательством. Маша торопливо сунула ему в руки квашеные кочанчики. Прорицатель с минуту смотрел на них, явно не понимая, что это.
– Это вам, – пояснила Маша. – Легче будет, если поедите.
Грек молчал. Мишка отобрал один кочан, оторвал от него лист и с аппетитом захрумкал. Надо сказать, капуста оказалась отменной. Мишкин дедушка раньше на балконе квасил – но его продукту до этой вкуснятины было далеко.
Прорицатель осторожно последовал примеру Мишки. После первого же листа глаза приобрели осмысленность, а когда грек умял весь кочан, то уже смог говорить.
– Благодарствую, – просипел он. – Думал, помру после таких праздников…
– А что хоть праздновали-то? – поинтересовался Мишка.
– Союз, – прорицатель иронично скривился, – вечный. Поклялись наши князьки «жить в любви и единстве до конца живота, иметь одних друзей и врагов и сообща стеречься от недругов»…
Длинная цитата измотала грека, он закрыл глаза и пару минут отдыхал. Маша и Мишка терпеливо ждали, пока он скажет еще что-нибудь, – вдруг это пробудит какие-нибудь воспоминания об истории. Мишка даже сунул ему свой кочан.
Грек, не открывая глаз, дожевал подношение и произнес уже отчетливее:
– А город будут ставить… как вы сказали.
– Вы их уговорили? – почему-то обрадовалась Маша.
– Они сами себя уговорили, – ответил грек. – Тут крепость нужна. Вот и поставят. Ворота на полдень и закат…
В городке начали звонить – тревожно и обреченно. Возможно, кто-то из похмельных гостей решил что-нибудь поджечь, и теперь горожане били в набат. На прорицателя этот звук произвел странное действие. Неожиданно он побледнел, подхватился и скрылся в буреломе.
Маша и Мишка вздохнули. Пока информация «волхва» им мало помогла.
– На полдень и закат, – сказал Миша, просто чтобы что-то сказать. – В смысле – на юг и запад?
Машка кивнула.
– Интересно, – задумалась Маша. – А на восток и север почему не делают?
Мишка пожал плечами.
– Давай рассуждать, – встрепенулась Маша. – Они договорились жить в любви и дружбе. Они договорились ставить тут город. Вспомни, пожалуйста, может что-нибудь такое в учебнике было?
– Слушай… – тихо сказал Мишка, – так это ж и есть первое упоминание Москвы в летописи!
– Так вот этот разгром мы как праздник отмечаем?! – возмутилась Маша.
На сей раз их забросило в лето. Даже не поинтересовавшись, какой век на дворе, Маша и Мишка полезли купаться.
Глава 3. Добрый князь
– И нормальные босоножки, – поддакнула Маша. – И мыла б хоть кусочек… Про шампунь и не мечтаю. Ладно, хоть пыль с себя смыли.
Маша распустила мокрые после купания волосы.
– Ну что, в город пойдем? – спросил Миша. – Или сначала к Фекле?
Но Маша была не в настроении куда-то идти, Маша была в философском настроении.
– Слушай, вот лежим мы в траве, никого не видим, – начала рассуждать она, – и мы вне времени. Сейчас может быть десятый век или двадцатый. Трава совсем не изменилась.
– Это ты к чему? – подозрительно спросил Мишка.
– А к тому, что дома мы никогда не обращали внимания, как хорошо, когда вот так лежишь, почти чистый, и тебя никто не пытается спьяну мечом зарубить.
– Ну, дома мы и штанам редко радовались. Я уж молчу про носки. И зубные щетки.
– Ладно, пойдем, – вздохнула Маша.
Она с трудом заплела косу и спрятала ее под платок.
– Выгляжу, как чучело, – констатировала она, глядя в воду, – а все вокруг говорят, что красавица. В принципе, и в этом времени можно найти что-то хорошее.
Мишка только глаза закатил.
– Мясо у них вкусное, – причмокнул он. – Пойдем. Кстати, тебе не кажется, что дымом пахнет?
Чем ближе ребята подходили к городу, тем сильнее становился запах. Нехороший он был, тревожный. И непрерывное карканье воронья, раздающееся с неба, не добавляло оптимизма.
Миша с Машей, не сговариваясь, свернули с протоптанной дороги в лес, чтобы подойти к городским воротам под прикрытием деревьев. Но это прикрытие ничуть не смягчило удара от увиденного. Выжженное пепелище. Огрызки домов, торчавшие кривыми зубьями дымящиеся остатки городской стены.
– Хорошо князья погуляли, – пробормотал Мишка.
– Наверное, это все-таки не князья, – неуверенно сказала Маша. – Смотри, город стал гораздо больше. Вот того куска стены вообще не было.
– Его и сейчас нет, – мрачно заметил Мишка. – И как мы узнаем, где мы? Спросить, похоже, не у кого.
– Помнишь, Фекла говорила, что ее избушка будет ждать нас. Пойдем туда, – предложила Маша и с облегчением отвернулась от жуткой картины уничтоженного города.
По дороге к Фекле ребята подавленно молчали.
– Знаешь, что самое страшное, – сказала Маша. – Москву сожгли. Вряд ли она быстро возродится после такого. А значит – ход истории нарушился.
– Если б он нарушился, сюда бы уже примчался Городовой и все исправил бы.
– А вдруг он про нас забыл? – в ужасе спросила Маша. – А вдруг он нас потерял? А вдруг с ним что-то случилось?
– Не ной, а? – рявкнул Миша. – Без тебя тошно!
Избушка Прасковьи стояла на том же месте. Только еще сильнее вросла в землю. Осторожно пробравшись к ней, ребята заглянули внутрь. В нос ударил резкий запах трав.
– Фекла! – позвала Маша.
– Ну я Фекла, чего надо? – раздался суровый голос у них за спиной.
– Нет, вы не Фекла, – испугалась Маша.
На них смотрела не старуха, а довольно крепкая женщина с суровым, как будто высеченным из камня лицом.
– Или не та Фекла, – добавила Маша испуганно.
– Откуда пришли? – спросила женщина.
– Издалека, – уклончиво ответила Маша. – Мы не знали, мы не думали, что тут все так…
– Двоих я спасла, – сказала Фекла. – Девочку себе возьму, выучу ее, а что делать с отроком, не знаю.
– Двоих, – дрожащим голосом спросила Маша. – А где…
– Всех вырезали. Всех! Ироды поганые, и младенцев не пожалели. Все церкви, все монастыри пожгли, кого не сожгли, того порезали. И я знаю, кто вы, – без перехода сменила тему женщина. – Прабабка моя, тоже Фекла, сказала, что придут ко мне отрок и отроковица, – красивые, но сильно глупые.
– Чего это мы глупые?! – немедленно взвился Мишка.
Фекла, даже не посмотрев на Мишку, зашла в дом.
– Тоже мне, умная нашлась, – пробурчал Мишка. – Живут тут по уши в грязи, туалет изобрести мозгов не хватает.
– Тихо, – шикнула Маша и пошла вслед на Феклой-внучкой. – А что еще вам про нас сказала та Фекла?
– Невелики вы птицы, чтоб про вас долго разговаривать. Хотите, ночуйте. Не хотите – идите свой дорогой.
– Помочь вам чем-нибудь? – робко предложила Маша.
– Нет, – отрезала женщина, – Много знаете, ничего не умеете.
– Но город выживет? – тихо спросила Маша.
– Город? – удивилась Фекла и внимательно посмотрела на Машу.
И опять у девочки возникло устойчивое ощущение, что ее мозг сканируют.
Фекла быстро отвернулась, но Маше показалось, что она увидела на ее лице подобие улыбки.
– Красиво, – задумчиво сказала Фекла. – Жаль не доживу.
– Что красиво? – спросил Мишка, который со скучающим лицом появился у порога.
– Город выживет, – сказала Маша. – Значит, с историей все нормально, Городовой не придет. Нужно выбираться самим.
Маша и Миша сидели на траве и пытались думать.
– И как мы узнаем, какой это век, если от города ничего не осталось? – размышляла вслух Маша. – С другой стороны, если эта Фекла – правнучка той Феклы, то прошло лет 90 или 100. А перенеслись мы из 1147 года. То есть сейчас около 1240 года.
Мишка зажмурился, ожидая перемещения, но ничего не произошло.
– Ладно, – продолжила Маша, – наверное, этого мало, нужно понять, что случилось.
– Ироды поганые, Фекла сказала, – сообщил, зевая, Мишка, – пришли, и все выжгли.
Участвовать в мозговом штурме ему было лень.
– Ироды, ироды, – забубнила Маша. – Что за ироды?
И тут ее осенило.
– Монголо-татары! Ой, уродо-татары! Ой, эти уроды татаро-монголы! Ну ни фига себе иго! Сволочи! Я это как-то по другому себе представляла!
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Похоже, наших героев перекинуло действительно примерно в 1240 год – точнее, в 1237-й, год нашествия Батыя на СевероВосточную Русь, когда монголы сожгли много городов, включая и Москву. Кстати, Маша ошибается, называя «иродов» «татаро-монголами». Такого народа никогда не существовало. Были монголы, именно они на несколько веков подчинили себе Русскую землю.