Жвалевский Aндрей. Охота на василиска

   Странно видеть полинявших одноклассников. Ксю вбежала в класс за секунду до звонка, взгляд сразу уперся в пустую парту Мышки. Вечный Мышкин сосед и бойфренд Егор еще не вернулся из больницы, и их парта выглядела вызывающе пустой.
   Со звонком в класс вошли следователь и зареванная Антонина Романовна. Причем она даже не пыталась скрыть свое состояние. Глаза опухшие, тушь размазана, губы дрожат, сразу села за свой стол, руки под него спрятала, трясутся, наверное. Зато у следователя глаза – как будто стеклянные, неживые. Стал у доски и обвел школьников спокойным взглядом.
   – Здравствуйте! – сказал он глухо. – Меня зовут Леонид Борисович Орловский. Я старший следователь следственного комитета.
   «Следователь следственного комитета», – автоматически отметила Ксюша. Но смешно не стало. Стало жутковато. Леонид Борисович четким движением достал из кармана удостоверение и продемонстрировал классу.
   – В вашем классе произошло убийство, – произнес он очень обыденно, и от этого стало еще страшнее. – А также четыре покушения на убийство. Или пять.
   Все затаили дыхание. Ксю пересчитала про себя тех, кто смылся с факультатива: Артем, Ира, Егор, Катька… и Мышка. Одно убийство плюс четыре покушения. Почему он сказал «пять»?
   – Эксперты сделали полную токсикологию трупа, – снова очень спокойно, и снова холодок по спине у всего класса, – и у тех, кто выжил. Обнаружен все тот же яд. А также… – Тут он вдруг повысил голос: – Некая дрянь, известная как спайс. Знаете, что это?
   Полкласса, не сговариваясь, оглянулись на последнюю парту. Там сидел Данька – в замусоленных штанах, в мятом джемпере, но зато со здоровенным смартфоном. Он и сам был здоровенный. Все знали, что он приторговывает спайсами. Даже учителя догадывались. Данька ответил наглым взглядом: «Ну торгую, и чё?». Следователь сделал вид, что ничего не заметил.
   – Это курительная смесь, – продолжил он. – Предположительно, яд подмешали именно в спайс, – следователь говорил все жестче, гипнотизируя класс. – А продают его дозами. Каждая доза – на троих. Видимо, две дозы раскурили на шестерых. Пять человек мы знаем. Осталось выяснить, кто шестой.
   Никто не пошевелился, но Леонид Борисович повернулся к Ксюше и сказал:
   – Зачем он нам? Резонный вопрос.
   Ксю вздрогнула. Вопрос она задала, но про себя.
   – Если он не обращался в больницу, есть вероятность, что не отравился, – снова обыденным тоном. – Возможно, именно он и есть убийца.
   Все сидели, боясь шелохнуться. Следователь несколько раз прошелся вдоль доски, равнодушно разглядывая пол. А потом вдруг оперся на первую парту и заорал:
   – Вы что, идиоты?! Я же все равно найду, кто был шестым! Сопоставлю показания тех, кто в больнице! Проверю все камеры наблюдения в вашей школе! Выясню поминутно, кто где был в это время, – неучебное время, не так уж много вас тут было! Если потребуется, каждого пропущу через экспертизу, найду на одежде или волосах следы этой дряни, – он уже почти рычал. – Я вас всех в обезьянник запру, вы мне сами этого шестого к утру найдете! И он уже точно пойдет как обвиняемый, ясно?! А кто его покрывает – как соучастники!
   Замолчал он так же внезапно.
   Теперь никто не повернулся к Даньке, но все спиной почувствовали, как он напрягся.
   Следователь выдержал паузу, выпрямился и улыбнулся.
   – Но может быть и по-другому, – сказал он миролюбиво. – Возможно, кто-то из вас участвовал в этом… мероприятии, но… пассивно. Сделал вид, что курит, а сам не в затяжку. То есть он просто свидетель.
   Ксю поняла, что по ее лбу течет пот. В классе раздалось несколько судорожных вздохов. Кто-то, похоже, на время терял способность дышать. Но признаваться никто не спешил.
   – Ладно, – Леонид Борисович стер улыбку и вернулся к будничному тону. – Значит, так, вас тут… около двадцати человек, придется вызывать фургон. А две камеры я заранее заготовил, – и он полез в карман за телефоном.
   – Нет! – взвизгнул кто-то.
   Одноклассники удивленно посмотрели друг на друга – такого истеричного голоска никто из них раньше не слышал. И вдруг сообразили, что это классная.
   – Нет! – повторила она. – Не надо фургон. Это я. Я была шестой. Они в туалете курили, я их увидела…
   У Антонины задрожали губы.
   – Они говорят: «Ну что, стучать будете? Или давайте дружить?» А я…
   – Решили дружить, – вздохнул следователь.
   – Я не хотела, но у них один пых остался, вот они и предложили… Я не затягивалась!
   Она разревелась в голос. Следователь удивился, но быстро справился с удивлением, спрятал телефон, взял классную за локоть и повел в коридор, на ходу доставая наручники.
   Еще пару минут класс сидел в полной тишине.
   – Он гонит, – вдруг сказал Данила хриплым голосом. – Мы несовершеннолетние, нас нельзя просто так задерживать.
   С ним никто не спорил. У Даньки десяток приводов в полицию, он знает, что говорит.

ГЛАВА 4. О ВРЕДЕ НАРКОТИКОВ

 

 
   После того как классную десятого «А» вывели из школы в наручниках, уроков практически не было. Только самые выдержанные и квалифицированные педагоги смогли взять себя в руки и говорить с детьми не о спайсах, а о математике или географии.
   Что касается самого десятого «А», то их кабинет вместе с туалетом, где курили отравленные, опечатали до приезда экспертов-криминалистов, а десятиклассников отконвоировали в актовый зал, где они и просидели оставшийся день.
   Ксюше удалось вырваться из зала без сопровождения, и из короткой прогулки по школе она поняла, что за ад творится вокруг. А заодно сообразила, почему их класс изолировали и так тщательно охраняют. Съемочная группа одного из самых скандальных телеканалов расположилась на крыльце школы, как хищник в засаде.
   Ксюша влезла в интернет. Сеть пестрела заголовками: «Учительница отравила своих учеников», «Учительница подрабатывала наркоторговлей», «Современная педагогика: наркотики вместо уроков»…
   К концу третьего урока в зал пришла директор. Она была такая… Дианина мама на похоронах выглядела лучше… Собственно, от прежней властной и жесткой директрисы остался только голос.
   – В школе произошло чэпэ, – отчеканил голос. – Это чэпэ нанесло огромный ущерб репутации школы, и моя задача сделать так, чтобы ущерб был минимальным. Учащихся, которые употребляли курительные смеси, я пока не отчисляю. Учителя, виновные в инциденте, уволены. На сегодня вопрос закрыт. Ваш новый классный руководитель определится завтра. За любые контакты с прессой… вылетите из школы.
   Это «вылетите из школы» было произнесено таким тоном, что Ксюша сразу представила себе, как ее за ноги раскручивают и она вылетает в окно третьего этажа.
   – Почему учителя? – спросила Ксюша. – Кого еще уволили?
   – Липского, наверное, – подала голос Альбина. – На его факультативе курили…
   Директор стремительно вышла, а сторожевой пост на выходе из зала привычно заняла завуч.
   – А чего нас не отпускают? – спросил, не отрываясь от смартфона, Даник.
   – Чтобы вы подумали над своим поведением!
   Но правда оказалась еще хуже. Через полчаса директор вернулась в сопровождении мужчины и женщины. Женщина, внушительная и мрачная блондинка, не останавливаясь, направилась на сцену – директор еле за ней поспевала. Мужчина, маленький, аккуратный, присел в зале, почти за спиной Ксюши.
   – Внимание! – сказала директор, дергая себя за палец. – Сейчас перед вами выступит врач-нарколог… Зинаида… э-э-э…
   – Зоя Петровна, – поправила ее вошедшая глубоким грудным голосом и двинулась к центру сцены.
   Директор, хоть и сама была женщина немаленькая, торопливо сместилась к краю, чтобы не быть сметенной в зал.
   – Дорогие дети! – торжественно произнесла врач, почти молитвенно сложив руки. – В вашу школу пришла беда. Чтобы вы смогли полностью осознать масштабы трагедии, я вам немного расскажу о вреде наркотиков…
   В заднем ряду отчетливо выругались. Завуч шикнула. Ксю оглянулась на Даньку, который издевательски тянул руку.
   – Можно выйти? – спросил он.
   Завуч молча показала кулак. Данила громко вздохнул и полез за наушниками.
   Ксюша снова сосредоточилась на речи нарколога. Говорила дама хорошо, голос оказался красивым, напевным, и пользовалась она им мастерски. Главное – в слова не вслушиваться. Слова были затертыми и надоевшими: «необратимые изменения в организме», «зависимость», «паранойя», «галлюцинации», «подумайте о своих будущих детях»… Все это им говорили раз двести, до мозга не долетало почти ничего.
   Ксюша пыталась сообразить, сколько человек у них в классе пробовали какую-нибудь «дурь». Что пробовали многие, знала. Где достать? Даник постоянно подкатывается, только что объявления на доске с расписанием не вешает. Наверняка курили смеси многие. Кто-то и таблеточки глотал. Но чтобы «необратимые изменения»? «Зависимость»?
   Да, Мышка умерла. Но ее ведь не наркотики убили, а яд. Ксю осознала, что она в состоянии думать о Дианиной смерти, не вздрагивая и не цепенея. Организм ко всему привыкает…
   Ксюша давно не понимала слов нарколога, они обволакивали ее, как приятная песенка на каком-нибудь венгерском или португальском.
   Она стала украдкой следить за одноклассниками. Кто-то, как она, слушал голос, а не текст – у таких лица были сонные и расслабленные. Кто-то, как Данька, с головой ушел в гаджеты… Ксю покосилась за плечо и заметила тоску на лице кругленького человечка, пришедшего с врачом. Он перехватил взгляд, наклонился к Ксюшиному плечу и прошептал извиняющимся тоном:
   – Зоя Петровна уже давно лекции читает. Немного отстала от времени. Про спайсы надо говорить, а она то ли марихуаной их считает, то ли экстази.
   Ксюша обрадовалась возможности поболтать.
   – А что, спайс хуже?
   – Да кто его знает, – вздохнул человечек. – Это надо быть специалистом.
   – А вы не специалист?
   – Ну как сказать… я вообще врач. Но уже пять лет в полиции служу, в наркоконтроле…
   Ксю хотела продолжить беседу, но ее ткнула в бок сидящая рядом одноклассница. Ксюша собиралась возмутиться – и заметила, что со сцены ее буравит суровым взглядом директор. Ксю затихла.
   Однако кругленькому полицейскому, видимо, было еще скучнее. Он поерзал, наклонился к самому уху Ксюши и предложил:
   – А пошли в коридоре поговорим? Типа я тебя по делу допрашиваю!
   Это сработало. Директор только проводила их взглядом, а завуч, которая пыталась преградить путь, при виде удостоверения в руках полицейского превратилась в соляной столб.
   В коридоре оба, как сговорившись, выдохнули и рассмеялись этому.
   «Вот это да, – удивилась Ксюша, – я уже смеяться могу?»
   – Хочешь жвачки? – маленький полицейский протянул ей пачку.
   Ксю помотала головой.
   – А я, как курить бросил, все время жую, – пожаловался он и бросил подушечку в рот.
   – Так вы в спайсах совсем не разбираетесь? – спросила она.
   – Ну как… Разбираюсь, конечно, я же их продавцов ловлю… Но…
   Он собрался с духом и признался:
   – Мне кажется, в них пока никто не разбирается. Во-первых, они всего лет семь как появились, статистики нормальной нет. Во-вторых, их же тысячи, этих смесей. Каждый раз новый состав. Мы один зафиксируем, запретим – они тут же формулу меняют…
   Тут они оба замолчали: два серьезных одиннадцатиклассника пронесли мимо портрет Дианы в черной рамке, с черной ленточкой в уголке. Ксю снова удивилась, какая красивая у нее, оказывается, была подруга.
   – А Мышку… то есть Диану, – тихо спросила она, – какой спайс убил?
   – Ее не спайс, ее яд убил, – вздохнул полицейский. – Но он был добавлен в спайс. Вариант «Василиск». Недавно появился. Кстати, не знаешь, кто его в вашу школу принес?
   «Данька? – мелькнуло в голове. – Нет, продать он мог, но чтобы отравить…»
   – Нет, – ответила Ксю. – Я в этом не разбираюсь.
   – Но если что-то вспомнишь, – попросил полицейский, – скажи мне, да?
   Он протянул ей визитку. Ксюша послушно забрала и прочитала: «Отдел по контролю за оборотом наркотиков. Ковригин Георгий Александрович. Капитан. Старший оперуполномоченный».
   «Еще один старший, – подумала Ксю. – Правда, тот старший следователь, а это старший оперуполномоченный… И вообще они не похожи».
   – А вы их найдете?
   – Кого?
   – Убийц?
   – Убийц найдет убойный отдел. А мы торговцев спайсом найдем. Хотя, может быть, это одни и те же люди.
   – И как искать будете?
   – А вот так, – Ковригин ткнул в окно.
   Ксюша посмотрела – у входа стоял большой белый автобус со шторками на окнах. На его боку было написано «Наркоконтроль РФ».
 

 
   После школы больше всего на свете Ксюше хотелось завернуться в теплый плед и лежать как мумия, не включая света. И чтоб ни одной мысли в голове. И она даже завернулась и легла. Но мысли из головы никуда не делись, а разноцветными картинками начали вспыхивать в мозгу. Стас, Стас, Стас… Вот Стас улыбается, вот серьезный, вот наклоняется к ней, чтобы поцеловать. На этой картинке сердце Ксюши дало сбой, и она рывком села, чуть не свалившись с дивана, потому что запуталась в пледе.
   Собрание, которое она сорвала в день похорон Мышки, перенесли на сегодня! Как она могла забыть? Через десять минут Ксюша выбежала из квартиры…
   – Согласна ли ты, Лили, взять в мужья…
   Ксюша честно смотрела на Стаса влюбленными глазами и пыталась сосредоточиться.
   – Слушай, Ксень, – сказал «священник», перейдя с оглушительного баса на нормальный голос, – если не можешь играть, давай тебя поменяем. Нет сил на твою физио… на твое выражение лица смотреть. У нас свадьба, а не похороны!
   То ли от слова «похороны», то ли от неожиданного наезда глаза у Ксюши мгновенно наполнились слезами.
   – Тихо, тихо, – примирительно сказал «священник», – только слез нам тут не хватало. Давай тогда репетировать, как Сама-Знаешь-Кто врывается в ваш дом, а ты закрываешь собой ребенка. Там можешь рыдать.
   Ксюша беспомощно огляделась.
   – У меня подруга умерла, – сказала она.
   Присутствующие смотрели на нее без тени сочувствия.
   – Да она уже неделю как умерла! – воскликнула одна из подружек невесты.
   Стас зыркнул на Стеллу.
   – Жизнь продолжается! – сказала она. – Говорят же, что мертвым все равно, а живым нужно жить.
   – Точно так говорят? – язвительно спросил Стас.
   – Ну как-то так, – отмахнулась Стелла. – Просто мы все расслабляться приходим, мало ли у кого какие проблемы! Мы же не тащим их сюда!
   Ксюша растерянно переводила взгляд с подружки невесты на Стаса.
   – Я ж тебя не выгоняю, – примирительно сказала Стелла. – Но не можешь играть – не играй.
   – Давайте не будем делать свадьбу, – подала голос вторая подружка, Нюша, – тем более, что ее в книге нет. Давайте сразу их убьем, а дальше все по плану.
   – Ну, знаете! – взвился Стас. – Это как-то… Как-то… Вы ведете себя, как маглы!
   Подружки синхронно прыснули, хоть и пытались нахмуриться.
   – Я без Ксюши играть не буду, так что выгоните ее, я тоже уйду, – сказал Стас.
   – Да никого мы не выгоняем, – попытались оправдаться подружки.
   – Все, ладно, репетируем, – отрезал «священник». – Короче, бла-бла-бла, объявляю мужем и женой, кольца надели, невесту поцеловали, теперь разворачиваемся и идем вон туда, а в это время в углу уже готовы силы зла. Силы зла готовы?
   – Да!!! – дружно ответил хор.
   – Отлично, выключаем свет!
   – Стас, спасибо, – прошептала Ксюша, уткнувшись Стасу в плечо.
   Он до сих пор обнимал ее, а она потянулась к нему губами, чтобы отблагодарить и вообще… Она так надеялась на настоящий поцелуй, а не бла-бла-бла, которое устроил липовый священник.
   – Ну что вы делаете! – заорал Стас и ринулся к силам зла. – Вы же не мушкетеры, что вы тычете друг в друга этими палками! А ты вентилятор держи так, чтобы плащ развевался, а не занавески. Давайте еще раз!
   «И до всего-то ему дело есть!» – раздраженно подумала Ксюша и в прямом смысле слова закатала губу.
   Правда, в этот раз Ксюша Стаса дождалась. Домой он ее проводить не успевал, спешил к репетитору, но до метро они дошли вместе.
   Разговор по дороге получился странный. Говорили о Мышке. Причем, что удивительно, больше говорил Стас. О том, что он понимает, что это большое горе, потерять такую подругу, о том, что Мышка была замечательная, и добрая, и умная.
   – А откуда ты ее так хорошо знаешь? – удивилась Ксюша. – Мышка у нас только декорации готовила.
   – Так я же контролировал! И в кино мы ходили вместе, помнишь? И всякие дни рождения… А без тебя мы только в «Антиспайсе» встречались. Она тебе рассказывала? Мы в библиотеке собираемся по четвергам.
   – Да, конечно, – сказала Ксюша.
   Почему-то она не смогла признаться в том, что первый раз слышит про «Антиспайс» и про то, что Мышка общалась со Стасом без нее. Но не думать об этом не могла. «Как же так?! – крутилось в голове. – Мышка же со мной еще с детского сада! Почему она мне не рассказала? А Стас? Он почему ничего не говорил?!»
   Стас продолжал вещать, Ксю кивала, но на душе у нее было мерзко.

ГЛАВА 5. ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

 
   На следующий день в школу пришли отравленные. Ира, Катька и Егор. Артем так и не появился.
   Надо сказать, вид у них был неважнецкий. Катя похудела. Вернее, не похудела – все ее пышные формы остались при ней – но осунулась, скулы заострились так, что о них можно порезаться.
   С Иры слетел весь гламур. Ногти не накрашены, ресницы не наклеены. Даже волосы не уложены.
   – А ты, оказывается, симпатичная, – хохотнул Даник, проходя мимо.
   Ира даже не улыбнулась.
   Егор – образец опрятности – сегодня выглядел ужасно. Все-таки Мышка была для него больше, чем соседкой по парте, они уже год официально считались парой. А его даже на похороны не пустили. И вместо новейшего «Айфона» у него теперь была старенькая «Нокия», а в школу он пришел в «отстойном» пиджаке. И черные круги под глазами, как у вампира.
   Естественно, одноклассники сгрудились вокруг «пришельцев», ведь они явились с того света. Диана не вернулась, а этим повезло.
   Правда, на вопросы отравленные не отвечали. Ира и Катя с лету начали реветь, а Егор ругаться матом. За пять лет, что Егор был старостой в их классе, от него не то что мата – ни одного эвфемизма не слышали.
   Из вернувшихся удалось вытянуть только то, что лежали они в отделении токсикологии и насмотрелись там такого, о чем рассказывать не хочется. Сначала Ксю послушала Иру, которая сквозь слезы лепетала про грудничка, которого родила наркоманка, и теперь у него ломка. Ксюше стало страшно. Она перешла к другой группе, где слегка успокоившаяся Катя начала рассказывать про свою соседку по палате, которая прописалась в больнице… И тут раздался страшный грохот.
   Сначала никто не понял, что случилось. Шкаф упал? Горшок разбился? Потом из-под обломков горшка медленно выполз Даник и кинулся на Егора.
   А у Егора как будто снялись все ограничители, он ударил еще раз, причем с такой силой, что Даник, который был на голову его выше, опять улетел в шкаф, с которого свалился очередной горшок.
   Ира с Катей первые что-то поняли и кинулись к Егору. Попытались его оттащить, но через секунду обе улетели в разные стороны, потому что Даник поднялся и тоже озверел.
   Выглядело это все страшно. Егор в прошлой жизни ни на кого бы руки не поднял даже в мыслях. Человек пять кинулись в коридор звать на помощь.
   Каким образом в классе материализовался Леонид Борисович, Ксюша понять не успела. Когда Данила в очередной раз занес руку для удара, она позорно зажмурилась, а когда открыла глаза, оба пацана уже лежали на полу и хватали ртом воздух.
   В кабинете стояла зеленая завуч и тоже дышала очень тяжело.
   – Что здесь происходит? – просипела она.
   – Освободите нам учительскую для допроса, – следователь выстрелил словами, и завучиху как ветром сдуло.
   – Встать! – приказал он Егору и Данику.
   Те, кряхтя, начали подниматься.
   – Свидетели их разговора есть? – спросил Леонид Борисович.
   Все ошеломленно молчали.
   – О’кей, сам разберусь, – сказал следователь и вывел мальчишек из класса.
   – По-моему, Даник ему курнуть предложил, – тихо сказал кто-то из девочек.
   – Тогда понятно, – кивнула Ира, – я бы тоже убила.
   И опять заплакала.
   Школа превратилась в дурдом. Учителя делали вид, что ведут уроки, школьники не сопротивлялись, но и воспринимать ничего не могли. Как тут учиться, когда то Ира посреди биологии вдруг заревет и выбежит – что-то ей там на плакате показалось, то Егор вернется и сидит, смотрит в одну точку. Из отравленных только Катька вела себя более-менее по-человечески, даже контрольную пыталась решить. Да так и не решила.
   Последним уроком была физика. Вместо Соломоныча прислали практиканта, он бекал-мекал, поминутно заглядывал в конспект. Понятно, что на нем оторвались за все. Мальчишки хамили, девчонки игнорировали, даже Ксю поддалась общему психозу – когда издерганный парнишка спросил, какие есть вопросы, встала и спросила:
   – А что такое антиминуслямбда-гиперон?
   Практикант смертельно побледнел и зарылся в конспект. Ксюша села, чувствуя сразу и злорадство, и стыд. Она и сама не знала значения мудреного слова. Просто сходила со Стасом на Дни физика, запомнила из какой-то сценки. Класс покатывался от нервного смеха, а Ксю взяла сумку и ушла. Ей все это порядком надоело.
   Но возле кабинета директора она притормозила. Из распахнутой двери доносилось:
   – Это клевета! Провокация! Вы все некомпетентны!
   Ксюша присмотрелась и с удивлением узнала маму Артема. Эта дама часто появлялась в школе, чтобы прочистить мозги учителям, которые якобы придираются к ее сыночку, ставят четверки вместо пятерок. Да и самому Артему не стеснялась делать выговоры при всех. Но при этом она никогда не повышала голос, цедила слова с невыразимым презрением. А тут…
   – Вы все лишитесь своих мест! Я буду жаловаться!
   Странно было видеть директрису, которая не может вставить слово. Впрочем, выглядела она так, как будто неделю не спала. Она только иногда слабо поднимала руку, прося слова.
   – Вы мне рот не затыкайте! – орала в такие моменты мама Артема. – Мой мальчик ни в чем не виноват! Это преступление!
   И снова не пойми откуда материализовался следователь, правда, на сей раз в компании с наркополицейским Ковригиным.
   – Майор Орловский, следственный комитет! – рявкнул он так, что скандалистка на мгновение поперхнулась. – Какое преступление? Хотите подать заявление?
   – Да! – мама Артема быстро опомнилась. – Моего сына оклеветали! Нашли в его крови следы якобы наркотика!
   – Якобы нашли следы наркотика, – мягко улыбнулся Ковригин.
   – Да какая разница! Это клевета! Мой сын никогда и близко не подходил к этой гадости! Он все обязательные тесты в школе сдавал, можете проверить!
   – Виновные в клевете будут привлечены по статье сто двадцать восемь точка один! – отчеканил майор. – До трех миллионов рублей штрафа или обязательные работы до четырехсот часов!
   Директор с ужасом посмотрела на Леонида Борисовича, но тот и бровью не повел. Мама Артема вцепилась в рукав следователя и смотрела на него чуть ли не с восхищением.
   – И еще моральный ущерб! То есть… нанесение психического вреда! Есть такая статья?
   – Уточните, что конкретно случилось!
   – Сейчас-сейчас! – заторопилась женщина, а Ксю вдруг поняла, что цепкий следователь полностью ее подчинил. – Понимаете, Артемка так натерпелся в этой психбольнице, что сам не свой! Я его дома оставила, возвращаюсь – а он от меня прячется! В ванной заперся! Говорит: «Ты меня убьешь!» Я этого так не оставлю!
   Следователь и оперативник наркоконтроля быстро переглянулись, и Ковригин выкатился вперед, на ходу демонстрируя удостоверение:
   – Капитан Ковригин! Это по моей части!
   – А-а-а! – зловеще протянула дама. – Так это вы оклеветали моего сына?!
   – Ну что вы! – искренне возмутился тот, беря женщину под локоток. – Это в больнице! Там такой бедлам, ужас! Вы ведь хотите их привлечь?
   – О, да! Очень хочу!
   – Прекрасно! – оперативник мягко, но настойчиво повлек маму Артема прочь от директрисы (к огромному облегчению последней). – Мы докажем, что ваш сын чист! Но для этого придется сдать все анализы…
   – Они ничего не покажут! Артем никогда…
   – Конечно-конечно! Но чтобы привлечь этих головотяпов, нам нужны результаты анализов. Чистые результаты, понимаете?
   Мама Артема с воодушевлением кивнула. Они скрылись на лестнице.
   Директор спросила у следователя:
   – А на нас она может подать в суд?
   – За что?
   – Ну… клевета…
   Орловский сурово посмотрел на директрису:
   – Наркотик у него обнаружили, это точно. А сейчас еще и повторную дозу найдут.
   Директриса терла лоб, пытаясь что-то понять.
   – Он сегодня еще раз «дунул», – сказал следователь. – Этот ваш Артем – законченный наркоман, раз решился на это после… экскурсии в наркодиспансер. А теперь у него паническая атака.
   – Вы уверены? – Ксюша не выдержала, подошла и встряла в разговор.
   Как-то не вязались у нее слова «законченный наркоман» и образ Артема – всегда аккуратненького, вежливого, старательного. Орловский обернулся к ней.
   – У меня был сын… Он выпрыгнул в окно. Во время панической атаки. Из-за спайса. Да, я уверен.
   Он подождал от Ксю еще каких-нибудь вопросов. Но что она могла спросить?
   Тогда следователь развернулся и зашагал по коридору.
   Ксюша выждала минут десять и двинула за ним. В школе ей стало совсем тошно.
   Ксю шла по улице, ни о чем не думая, не разбирая дороги. Она шагала по лужам, один раз вступила в старый сугроб. Солнце то выглядывало из-за апрельской тучи, то пряталось. Из-за всего этого Ксюше казалось, что она идет долго-долго, попадая то в зиму, то в весну, то в лето.
 

 
   Она и сама не поняла, как оказалась в зальчике, который выделил ролевикам чей-то папа (уж не Стаса ли?). Общего сбора сегодня не было, но в зале всегда кто-то копошился. Вот и сейчас в одном углу мастерили мантии дементоров, в другом возились с Распределяющим Колпаком, сценаристы в углу бубнили над ноутбуком.
   Стас тоже оказался тут. Он занимался всем сразу – и костюмами, и реквизитом, и сценарием.
   – О! Ксю! – Стас почти не удивился. – Слушай, тут как раз сцену нападения на Гарри подготовили!
   Он потряс свертком пеленок, из которого отчетливо загугукало. Ксюша вздрогнула.
   – Спокойно, – сказал Стас, – это фарби, игрушка такая. Ну что, прогоним? Джеймс тут, Лили тут, Гарри на месте…
   – Тот-кого-нельзя-называть отсутствует, – прогундосил долговязый парнишка, который дошивал дементорскую мантию.
   – Ты будешь за него! – приказал Стас.
   – И на «Старконе» тоже? – оживился долговязый.
   – Посмотрим! Так, готовим квартиру Поттеров.
   Все бросились обустраивать на сцене спальню Гарри. Сценаристы пытались руководить, но их не слушались – каждый поттероман знает, как выглядит спальня его любимого героя. Ксюша тоже включилась в суету, очень отвлекало от мыслей.
   Тащили все, что валялось в реквизите. Спальня получилась совмещенной с кухней – погремушки вперемешку с кастрюлями, – но Стас решил, что так даже лучше.
   – Поттеры – люди небогатые. Квартирка скромная. Кухня совмещена с детской. Так, по местам!
   Тут уж сценаристы самодеятельности не допустили. Они сильно разнообразили классическую сцену – в основном за счет длинных монологов каждого из участников. Даже Стас не смог убедить их, что все должно произойти стремительно.
   – Ты ничего не понимаешь в драматургии! – заявил главный сценарист Генка, маленький, лопоухий и такой кучерявый, что ему доверяли только строго комические роли. – Нужен пафос!
   – Так в книге…
   – То книга, а то – драматургия! Не спорь!
   Прогнали сначала только слова. Получалось затянуто. Монологи резали на ходу. Сценаристы злились. Ксю постепенно заводилась – ее монолог не помещался в голову хотя бы частично, потому что мысли снова возвращались к Мышке и к погибшему сыну следователя.
   Когда дошли до прогона с реквизитом, Ксюша настолько выпала из происходящего, что Стасу пришлось толкать ее в бок:
   – Не тормози!
   Ксюша очнулась. Над ней нависал исполнитель роли Темного Лорда, размахивая черной волшебной палочкой. Стас застыл на полушаге – Джеймс должен был закрыть Гарри от повторной атаки. Но сначала это должна была сделать Лили.
   Ксю разозлилась, схватила первое, что попалось под руку, и треснула Воландеморта по плечу.
   Удар получился таким увесистым, что Тот-кого-нельзя-называть упал в кулису с жалобным воем. Ксюша посмотрела на свою руку – в ней оказалась сковородка. Тяжелая, чугунная.
   В зале хохотали. Девочки из массовки бросились оказывать пострадавшему первую помощь. Стас укоризненно покачал головой.
   – А что, – сказал сценарист Генка, – мне понравилось…
   Большинством голосов решили, что сцену – а за ней всю историю Гарри – надо переписать. Потому что круто и весело получилось.