Страница:
Наконец, отдельные специалисты и целые исследовательские учреждения используются в интересах государственного интеллекта особыми подразделениями и лицами стержневого аппарата власти, до сих пор – партийного аппарата. Это – одна из важнейших его функций. Стержневой аппарат власти обеспечивает объединение разрозненного интеллекта общества в единый интеллект государства.
Интеллектуальная жизнь государства является весьма обширной по объему. Заключается она в сборе и обработке информации всякого рода, в сочинении инструкций, решений, речей и всякого рода исторических документов вроде конституций и программ. Поскольку работа в интеллектуальном аппарате государства дает целый ряд привилегий, отбираются и проникают в него далеко не лучшие представители мыслящей и образованной части общества. Но в него проникают и способные люди. Кроме того, используются и результаты деятельности способных людей. В сочетании с большим числом людей, вовлеченных в дело, это дает сравнительно высокий потенциальный уровень интеллекта государства. Но он занижается самими представителями власти, от которых зависит организация и использование его. В практическом исполнения он выглядит довольно убого. Возможны отдельные вспышки интеллекта. Например, в брежневские годы в КГБ, руководимом Ю. Андроповым, был постигнут довольно высокий уровень в отношении познания ситуации на Западе.
Воля власти
Социальный хамелеон
Общественный порядок
Народ и власть
Экономика
Деньги
Интеллектуальная жизнь государства является весьма обширной по объему. Заключается она в сборе и обработке информации всякого рода, в сочинении инструкций, решений, речей и всякого рода исторических документов вроде конституций и программ. Поскольку работа в интеллектуальном аппарате государства дает целый ряд привилегий, отбираются и проникают в него далеко не лучшие представители мыслящей и образованной части общества. Но в него проникают и способные люди. Кроме того, используются и результаты деятельности способных людей. В сочетании с большим числом людей, вовлеченных в дело, это дает сравнительно высокий потенциальный уровень интеллекта государства. Но он занижается самими представителями власти, от которых зависит организация и использование его. В практическом исполнения он выглядит довольно убого. Возможны отдельные вспышки интеллекта. Например, в брежневские годы в КГБ, руководимом Ю. Андроповым, был постигнут довольно высокий уровень в отношении познания ситуации на Западе.
Воля власти
Коммунистическое государство обладает, естественно, и волевыми функциями. С этой точки зрения оно мечется между двумя крайностями – между волюнтаризмом и приспособленчеством. Эти крайности воплощаются в двух стилях руководства. Первый тип – волюнтаристский. При этом власть стремится принудительным порядком заставить общество жить так, как того хочется высшей власти. Наиболее адекватное выражение он нашел в сталинском руководстве. Второй тип – приспособленческий, или рутинно-бюрократический. При этом высшая власть приспосабливается к тому образу жизни, какой ведет обществом в силу его объективных закономерностей. Наиболее адекватное выражение он нашел в брежневском руководстве. Так что можно говорить о сталинском и брежневском стиле руководства и с этой точки зрения.
Разумеется, нельзя эти стили противоставлять полностью. Любая власть имеет волюнтаристские (волевые) и приспособительные свойства. Приспособленческий, или рутинно-бюрократический аспект доминирует в повседневной деятельности власти, когда поведение людей предопределено законами, инструкциями, традициями и навыками. Волюнтаристский аспект преобладает тогда, когда приходится принимать решения в отношении дел, не предусмотренных инструкциями, экстраординарных, связанных с ответственностью за последствия и риском.
Ситуация выработки, принятия и исполнения решения есть необычайно сложное явление. В нее вовлекается большое число людей, занимающих различное положение в обществе и имеющих различные интересы. Это – реальная жизнь людей со всеми ее атрибутами. Тут завязывается узел сложных взаимоотношений, который может быть либо распутан по правилам бюрократической рутины, либо разрублен мечом волевого решения. И в том и в другом случае есть своя система правил. Одна из них порождает тупой консерватизм, безынициативность и безответственность, а другая – авантюризм и катастрофические скороспелые решения.
Подавляющее большинство действий властей совершается в соответствии с инструкциями. Инструкции упрощают интеллектуальную работу представителей власти и снимают с них персональную ответственность за последствия их действий. Инструкции строятся так, что всегда находятся лазейки в интересах тех, кто ими пользуется. Их легко отменять и заменять другими. Множество текущих устных и письменных распоряжений вообще делает систему инструкций довольно неопределенной. Случаи несоблюдения властями своих же инструкций являются столь же обычным явлением, как и следование им.
Система инструкций дополняется системой установок. Установка есть решение органа власти, обязывающее нижестоящие органы власти и вообще определенный круг подчиненных совершать какое-то множество действий с заданной ориентацией. Им задается эта ориентация, но предоставляется свобода выбора конкретных мер по ее реализации. Установка точно так же может быть отменена и заменена на другую. Исполнители ее имеют возможности уклоняться от нее или делать вид, будто следуют ей, делая на самом деле нечто другое, порою – противоположное ей. Установки различаются по степени важности, широте, продолжительности действия. Некоторые из них касаются всей страны и на длительный период. Такими были, например, установки на коллективизацию и индустриализацию страны в сталинские годы, на гласность – в горбачевские годы.
Установка выражает цель власти. Для коммунистического общества такого рода цели являются необходимым элементом их нормальной жизнедеятельности. Оно не может длительное время существовать без них. Если целевая установка теряется, система власти и общество в целом приходят в состояние растерянности. Причем более важным является наличие установки, а не то, выполнима она или нет. В докризисные годы такую роль эпохальной установки играла ориентация страны на построение «полного коммунизма» как общества всеобщего благополучия.
При принятии решений, затрагивающих интересы представителей различных звеньев власти, имеет место согласование этих решений в среде лиц, как-то причастных к делу. Цель согласования – не нахождение некоего наилучшего варианта решения какой-то деловой проблемы, а нахождение наилучших взаимоотношений между людьми, участвующих в ситуации решения. Интересы дела, играют тут роль второстепенную. Процедура согласования часто (если не как правило) есть длительный и болезненный процесс. Даже в экстренно-важных случаях она затягивает и порою срывает принятие решений. Волюнтаристские методы в таких случаях кажутся благом. Часто они являются единственно возможным выходом из положения, причем – не наилучшим. Авантюрность действий властей тут уживается с осторожной бюрократической волокитой.
Одним из свойств коммунистической власти является система секретности и дезинформации. Политика гласности, начатая Горбачевым, не ликвидировала эту систему, а лишь изменила ее форму и ориентацию. Предметом гласности стало то, что не затрагивало повседневную деятельность аппарата власти или вышло из-под его контроля.
Коммунистическое государство как в волюнтаристской, так и в рутинно-бюрократической форме стремится к тому, чтобы подвластное население послушно соблюдало установленный порядок и выполняло его (государства) волю. Однако оно само в силу его размеров и условий деятельности составляющих его индивидов вынуждается на нарушения установленного порядка и на несоблюдение своей же воли. Одно дело – требования государства как целостной системы. И другое дело – поведение составляющих его индивидов. Служа интересам организации общества в его качестве целостной системы власти, государство как множество индивидов становится главным источником дезорганизации общества. По этой линии в ситуацию кризиса вливается не просто ручеек, а мощная река.
Разумеется, нельзя эти стили противоставлять полностью. Любая власть имеет волюнтаристские (волевые) и приспособительные свойства. Приспособленческий, или рутинно-бюрократический аспект доминирует в повседневной деятельности власти, когда поведение людей предопределено законами, инструкциями, традициями и навыками. Волюнтаристский аспект преобладает тогда, когда приходится принимать решения в отношении дел, не предусмотренных инструкциями, экстраординарных, связанных с ответственностью за последствия и риском.
Ситуация выработки, принятия и исполнения решения есть необычайно сложное явление. В нее вовлекается большое число людей, занимающих различное положение в обществе и имеющих различные интересы. Это – реальная жизнь людей со всеми ее атрибутами. Тут завязывается узел сложных взаимоотношений, который может быть либо распутан по правилам бюрократической рутины, либо разрублен мечом волевого решения. И в том и в другом случае есть своя система правил. Одна из них порождает тупой консерватизм, безынициативность и безответственность, а другая – авантюризм и катастрофические скороспелые решения.
Подавляющее большинство действий властей совершается в соответствии с инструкциями. Инструкции упрощают интеллектуальную работу представителей власти и снимают с них персональную ответственность за последствия их действий. Инструкции строятся так, что всегда находятся лазейки в интересах тех, кто ими пользуется. Их легко отменять и заменять другими. Множество текущих устных и письменных распоряжений вообще делает систему инструкций довольно неопределенной. Случаи несоблюдения властями своих же инструкций являются столь же обычным явлением, как и следование им.
Система инструкций дополняется системой установок. Установка есть решение органа власти, обязывающее нижестоящие органы власти и вообще определенный круг подчиненных совершать какое-то множество действий с заданной ориентацией. Им задается эта ориентация, но предоставляется свобода выбора конкретных мер по ее реализации. Установка точно так же может быть отменена и заменена на другую. Исполнители ее имеют возможности уклоняться от нее или делать вид, будто следуют ей, делая на самом деле нечто другое, порою – противоположное ей. Установки различаются по степени важности, широте, продолжительности действия. Некоторые из них касаются всей страны и на длительный период. Такими были, например, установки на коллективизацию и индустриализацию страны в сталинские годы, на гласность – в горбачевские годы.
Установка выражает цель власти. Для коммунистического общества такого рода цели являются необходимым элементом их нормальной жизнедеятельности. Оно не может длительное время существовать без них. Если целевая установка теряется, система власти и общество в целом приходят в состояние растерянности. Причем более важным является наличие установки, а не то, выполнима она или нет. В докризисные годы такую роль эпохальной установки играла ориентация страны на построение «полного коммунизма» как общества всеобщего благополучия.
При принятии решений, затрагивающих интересы представителей различных звеньев власти, имеет место согласование этих решений в среде лиц, как-то причастных к делу. Цель согласования – не нахождение некоего наилучшего варианта решения какой-то деловой проблемы, а нахождение наилучших взаимоотношений между людьми, участвующих в ситуации решения. Интересы дела, играют тут роль второстепенную. Процедура согласования часто (если не как правило) есть длительный и болезненный процесс. Даже в экстренно-важных случаях она затягивает и порою срывает принятие решений. Волюнтаристские методы в таких случаях кажутся благом. Часто они являются единственно возможным выходом из положения, причем – не наилучшим. Авантюрность действий властей тут уживается с осторожной бюрократической волокитой.
Одним из свойств коммунистической власти является система секретности и дезинформации. Политика гласности, начатая Горбачевым, не ликвидировала эту систему, а лишь изменила ее форму и ориентацию. Предметом гласности стало то, что не затрагивало повседневную деятельность аппарата власти или вышло из-под его контроля.
Коммунистическое государство как в волюнтаристской, так и в рутинно-бюрократической форме стремится к тому, чтобы подвластное население послушно соблюдало установленный порядок и выполняло его (государства) волю. Однако оно само в силу его размеров и условий деятельности составляющих его индивидов вынуждается на нарушения установленного порядка и на несоблюдение своей же воли. Одно дело – требования государства как целостной системы. И другое дело – поведение составляющих его индивидов. Служа интересам организации общества в его качестве целостной системы власти, государство как множество индивидов становится главным источником дезорганизации общества. По этой линии в ситуацию кризиса вливается не просто ручеек, а мощная река.
Социальный хамелеон
При рассмотрении значительных событий в жизни коммунистического общества надо установить, что в этих событиях является неподконтрольным власти и что является результатом их провокации. Причем соотношения этих факторов могут быть различными. Провокация может породить стихийность, стихийность может быть усилена провокацией. В самих действиях власти в свою очередь надо различать то, что вынуждено давлением снизу и не соответствует ее желаниям, и то, что является результатов желаний самой власти.
В какой форме и в какой мере власть превращает вынужденные ответные меры в преднамеренную операцию, зависит от обстоятельств. Принцип власти тут таков: из любой плохой ситуации надо извлечь пользу, любое поражение надо превратить в победу. С точки зрения коммунистической власти любой ход событий может быти превращен в операцию власти, если только ей удается внедриться в него и взять его под свой контроль. Нет плохих результатов хода событий, есть лишь плохое использование его и плохое руководство им.
К сказанному следует добавить еще и то, что связано с функционированием самого механизма власти как особого социального феномена. В отношении к нему не столько трудно найти однозначное объяснение причин, мотивов и намерений властей, сколько это сделать в принципе невозможно, не впадая в ошибки. Дело в том, что все более или менее значительные действия властей в коммунистическом обществе в принципе неоднозначны и неустойчивы с точки зрения их мотивации, намерений и интерпретации. Совершенно незначительное явление здесь может послужить толчком к принятию важного решения. Затем этот исходный мотив может вообще исчезнуть и быть забытым, уступив место мотивации иного рода, возникшей уже в ходе принятия и даже исполнения решения. По мере осуществления мероприятия могут измениться его мотивация и цели. То, что получается в результате осуществления решения, вообще может отличаться от того, что было задумано в самом начале, и все компоненты ситуации решения могут быть пересмотрены и заменены новыми. В процессе выработки, принятия и исполнения решения возможно возникновение новых намерений и забвение прежних. Причем все это облекается в словесные формы, которые обычно не совпадают с существом дела. В языке власти есть много такого, что имеет различный смысл для самих участников аппарата власти и посторонних наблюдателей. Все то, что воплощается в официальных документах, выходит на страницы прессы и потом входит в исторические книги, на самом деле есть лишь одна из возможных интерпретаций прошлого, обычно мало что общего имеющая с тем, как протекал процесс такого рода.
В какой форме и в какой мере власть превращает вынужденные ответные меры в преднамеренную операцию, зависит от обстоятельств. Принцип власти тут таков: из любой плохой ситуации надо извлечь пользу, любое поражение надо превратить в победу. С точки зрения коммунистической власти любой ход событий может быти превращен в операцию власти, если только ей удается внедриться в него и взять его под свой контроль. Нет плохих результатов хода событий, есть лишь плохое использование его и плохое руководство им.
К сказанному следует добавить еще и то, что связано с функционированием самого механизма власти как особого социального феномена. В отношении к нему не столько трудно найти однозначное объяснение причин, мотивов и намерений властей, сколько это сделать в принципе невозможно, не впадая в ошибки. Дело в том, что все более или менее значительные действия властей в коммунистическом обществе в принципе неоднозначны и неустойчивы с точки зрения их мотивации, намерений и интерпретации. Совершенно незначительное явление здесь может послужить толчком к принятию важного решения. Затем этот исходный мотив может вообще исчезнуть и быть забытым, уступив место мотивации иного рода, возникшей уже в ходе принятия и даже исполнения решения. По мере осуществления мероприятия могут измениться его мотивация и цели. То, что получается в результате осуществления решения, вообще может отличаться от того, что было задумано в самом начале, и все компоненты ситуации решения могут быть пересмотрены и заменены новыми. В процессе выработки, принятия и исполнения решения возможно возникновение новых намерений и забвение прежних. Причем все это облекается в словесные формы, которые обычно не совпадают с существом дела. В языке власти есть много такого, что имеет различный смысл для самих участников аппарата власти и посторонних наблюдателей. Все то, что воплощается в официальных документах, выходит на страницы прессы и потом входит в исторические книги, на самом деле есть лишь одна из возможных интерпретаций прошлого, обычно мало что общего имеющая с тем, как протекал процесс такого рода.
Общественный порядок
Те функции, которые общи коммунистическому государству с другими типами государства, оно выполняет как государство коммунистическое со всеми вытекающими отсюда последствиями. Возьмем, например, функцию поддержания общественного порядка. Она здесь перерастает в тотальный контроль за населением со стороны органов государственной безопасности и в массовые репрессии, так Что задача охраны общественного порядка отходит на задний план и становится вообще производной от порожденной ею функции насилия государства над обществом. Для этой цели тут создается мощнейшая система карательных органов и мер. Этот аспект деятельности коммунистического государства хорошо известен в мире. Он даже непомерно раздут. Так что нет надобности об этом говорить еще раз.
Поддержание общественного порядка есть функция всякого государства. Но понятие такого порядка различно в обществах различного типа. Например, забастовки на заводах и демонстрации, не предусмотренные властями, не считаются нарушением общественного порядка в странах Запада. В коммунистических же странах в период их нормального состояния они запрещены. Так что общая функция сохранения порядка принимает здесь специфически коммунистическую форму. Здесь важно то, как понимается общественный порядок, какие он имеет основания в самой социальной организации общества и какую силу приобретают органы общественного порядка над населением страны.
Понятие общественного порядка отражает реальные условия жизни населения страны. Органы порядка возникают из реальной потребности населения. Но как понятие порядка, так и органы порядка не являются лишь пассивным отражением и исполнением воли народа. Они складываются в самостоятельные феномены, навязываемые обществу сверху и силой. Тут имеет место сложный исторический процесс, в котором происходит совпадение различных линий эволюции и аспектов жизни общества, а также изменение ролей участников процесса. Дело не обстоит так, будто некие беспристрастные исследователи изучают условия жизни людей и опрашивают их об их потребностях. Общество исторически структурируется в ожесточенном борьбе масс людей за их место в жизни, и люди редка отдают себе при этом отчет в том, что получается в результате их совместных усилий. Когда же процесс болей или менее завершается с определенным результатом, бывает уже поздно думать о некоей справедливости. Государство с его органами порядка и с представлениями о том, каким порядок должен быть, превращается в реальную силу, властвующую над населением. Представления о порядке теперь навязываются населению как представления государственные.
Такое «оборачивание» не является тут историческим исключением. В древней Руси население призывало князей с дружинами защищать их от внешних врагов и охранять внутренний порядок. Но князья быстро превращались в господ. Русская государственность вообще сложилась прежде всего не из некоего раскола на антагонистические классы, как полагает марксизм, а именно из потребности в охране общественного порядка и в защите данной человеческой общности от внешних нападений. Не думаю, что это – чисто русская особенность. Это – общая закономерность. Главную опасность для существования коммунистического левиафана внутри страны представляет образование неподконтрольных граждан, групп граждан, организаций, процессов. Все неподконтрольное ведет к образованию в теле социального организма разрушительных и дезорганизирующих явлений и тенденций. В обществе имеются средства исключать такие неподконтрольные явления и без участия властей. Это – прикрепление к месту работы и жительства (система прописки), ограничение передвижений, сведение к минимуму заработной платы, дефицит предметов потребления, очереди, бюрократическая волокита, система распределения благ и т д. Однако эти средства не абсолютны и не всеобъемлющи. Условия жизни порождают всеобщее недовольство, преступность и прочие негативные явления. Органы и меры общественного порядка создаются также и потому, что население своими силами неспособно удержаться в рамках естественных норм. Нормы жизни порождаются в самой социальной организации. Но они действуют как нормы поведения людей и постоянно нарушаются. Органы насилия и порядка возникают как отчуждение стремления массы населения к соблюдению норм. Они вырастают как необходимый элемент самой социальной организации в реализации естественных принципов организации. Насилие над населением и карательные меры есть необходимое условие функционирования самих фундаментальных принципов социальной организации.
Возьмем, например, принуждение к труду. По идее гражданин коммунистического общества имеет только одну возможность приобрести средства существования, а именно – работая в каком-либо первичном коллективе. Кто не работает, тот не ест. И если человек уклоняется от этого, значит, он незаконными путями добывает средства существования, значит, он преступник. Он должен быть прикреплен к какому-то коллективу. Человек, не прикрепленный к коллективу, опасен для общества. Его поведение трудно контролировать. Однако общество по самым различным каналам создает возможность для сравнительно большого числа людей существовать, не будучи членами деловых коллективов. Задача органов порядка – следить, чтобы число таких людей и их доходы держались в каких-то допустимых рамках. Автоматически это не делается. Условия жизни дают лишь основу для определенного порядка, но реализуется последний в деятельности специально уполномоченных на то граждан.
Той же цели служит форма вознаграждения за труд. Уровень вознаграждения должен быть таким, чтобы человек не смог сделать больших сбережений, которые позволили бы ему оторваться от коллектива. Человек должен быть закрепощен постоянно. Человек обречен всю жизнь сражаться за постепенное улучшение условий своего существования, оставаясь членом коллектива и подчиняясь его законам. Человек должен быть занят настолько, чтобы у него не оставалось времени, сил и средств на деятельность, угрожающую установленному порядку. Однако общество; одновременно порождает бесчисленные возможности для значительной части граждан добывать больше благ, чем это допускается их социальным положением и нормами распределения. Задача органов порядка и в этом удерживать общество в определенных рамках.
Аналогично обстоит дело с прикреплением граждан месту жительства. Нормой здесь является то, что получение жилья и улучшение жизненных условий зависит от коллективов и от властей. Здесь государство и коллективы распоряжаются жилым фондом, и это становится сильнейшим средством контролировать людей и держать их в узде. Вместе с тем возможности нарушения общественных норм такого рода в коммунистической стране оказываются колоссальными. И предохранить общество от этого без орга нов порядка невозможно.
Но возникнув, органы порядка приобретают самодовлеющее значение, как и государство вообще. Они приобретают силу, позволяющую им рассматривать себя не как слуг, а как хозяев общества. И в обществе нет постоянна действующих ограничителей их произвола.
Поддержание общественного порядка есть функция всякого государства. Но понятие такого порядка различно в обществах различного типа. Например, забастовки на заводах и демонстрации, не предусмотренные властями, не считаются нарушением общественного порядка в странах Запада. В коммунистических же странах в период их нормального состояния они запрещены. Так что общая функция сохранения порядка принимает здесь специфически коммунистическую форму. Здесь важно то, как понимается общественный порядок, какие он имеет основания в самой социальной организации общества и какую силу приобретают органы общественного порядка над населением страны.
Понятие общественного порядка отражает реальные условия жизни населения страны. Органы порядка возникают из реальной потребности населения. Но как понятие порядка, так и органы порядка не являются лишь пассивным отражением и исполнением воли народа. Они складываются в самостоятельные феномены, навязываемые обществу сверху и силой. Тут имеет место сложный исторический процесс, в котором происходит совпадение различных линий эволюции и аспектов жизни общества, а также изменение ролей участников процесса. Дело не обстоит так, будто некие беспристрастные исследователи изучают условия жизни людей и опрашивают их об их потребностях. Общество исторически структурируется в ожесточенном борьбе масс людей за их место в жизни, и люди редка отдают себе при этом отчет в том, что получается в результате их совместных усилий. Когда же процесс болей или менее завершается с определенным результатом, бывает уже поздно думать о некоей справедливости. Государство с его органами порядка и с представлениями о том, каким порядок должен быть, превращается в реальную силу, властвующую над населением. Представления о порядке теперь навязываются населению как представления государственные.
Такое «оборачивание» не является тут историческим исключением. В древней Руси население призывало князей с дружинами защищать их от внешних врагов и охранять внутренний порядок. Но князья быстро превращались в господ. Русская государственность вообще сложилась прежде всего не из некоего раскола на антагонистические классы, как полагает марксизм, а именно из потребности в охране общественного порядка и в защите данной человеческой общности от внешних нападений. Не думаю, что это – чисто русская особенность. Это – общая закономерность. Главную опасность для существования коммунистического левиафана внутри страны представляет образование неподконтрольных граждан, групп граждан, организаций, процессов. Все неподконтрольное ведет к образованию в теле социального организма разрушительных и дезорганизирующих явлений и тенденций. В обществе имеются средства исключать такие неподконтрольные явления и без участия властей. Это – прикрепление к месту работы и жительства (система прописки), ограничение передвижений, сведение к минимуму заработной платы, дефицит предметов потребления, очереди, бюрократическая волокита, система распределения благ и т д. Однако эти средства не абсолютны и не всеобъемлющи. Условия жизни порождают всеобщее недовольство, преступность и прочие негативные явления. Органы и меры общественного порядка создаются также и потому, что население своими силами неспособно удержаться в рамках естественных норм. Нормы жизни порождаются в самой социальной организации. Но они действуют как нормы поведения людей и постоянно нарушаются. Органы насилия и порядка возникают как отчуждение стремления массы населения к соблюдению норм. Они вырастают как необходимый элемент самой социальной организации в реализации естественных принципов организации. Насилие над населением и карательные меры есть необходимое условие функционирования самих фундаментальных принципов социальной организации.
Возьмем, например, принуждение к труду. По идее гражданин коммунистического общества имеет только одну возможность приобрести средства существования, а именно – работая в каком-либо первичном коллективе. Кто не работает, тот не ест. И если человек уклоняется от этого, значит, он незаконными путями добывает средства существования, значит, он преступник. Он должен быть прикреплен к какому-то коллективу. Человек, не прикрепленный к коллективу, опасен для общества. Его поведение трудно контролировать. Однако общество по самым различным каналам создает возможность для сравнительно большого числа людей существовать, не будучи членами деловых коллективов. Задача органов порядка – следить, чтобы число таких людей и их доходы держались в каких-то допустимых рамках. Автоматически это не делается. Условия жизни дают лишь основу для определенного порядка, но реализуется последний в деятельности специально уполномоченных на то граждан.
Той же цели служит форма вознаграждения за труд. Уровень вознаграждения должен быть таким, чтобы человек не смог сделать больших сбережений, которые позволили бы ему оторваться от коллектива. Человек должен быть закрепощен постоянно. Человек обречен всю жизнь сражаться за постепенное улучшение условий своего существования, оставаясь членом коллектива и подчиняясь его законам. Человек должен быть занят настолько, чтобы у него не оставалось времени, сил и средств на деятельность, угрожающую установленному порядку. Однако общество; одновременно порождает бесчисленные возможности для значительной части граждан добывать больше благ, чем это допускается их социальным положением и нормами распределения. Задача органов порядка и в этом удерживать общество в определенных рамках.
Аналогично обстоит дело с прикреплением граждан месту жительства. Нормой здесь является то, что получение жилья и улучшение жизненных условий зависит от коллективов и от властей. Здесь государство и коллективы распоряжаются жилым фондом, и это становится сильнейшим средством контролировать людей и держать их в узде. Вместе с тем возможности нарушения общественных норм такого рода в коммунистической стране оказываются колоссальными. И предохранить общество от этого без орга нов порядка невозможно.
Но возникнув, органы порядка приобретают самодовлеющее значение, как и государство вообще. Они приобретают силу, позволяющую им рассматривать себя не как слуг, а как хозяев общества. И в обществе нет постоянна действующих ограничителей их произвола.
Народ и власть
На Западе широко распространена концепция совет ского общества, согласно которой советское население разделяется на угнетаемый народ и угнетающее ей правительство. Советский строй держится на насилии и обмане. Советский народ ненавидит свой строй и сва власть и ждет момент, когда он их может сбросить. Ее советскому народу дать возможность свободного выбора, он выберет социальный строй западного типа. И так далее в том же духе.
Бесспорно, насилие и обман играют свою роль в советском обществе. Бесспорно, население недовольно своим положением и не отказалось бы от благ западных стран. Но назовите мне нормальное общество, в котором так или иначе не использовалось бы насилие и обман! Назовите мне большую страну, в которой все довольны своим положением! В советском обществе есть нечто другое, что определяет все стороны его жизни, в том числе – тип насилия, тип обмана, тип недовольства. Это – его реальная социальная структура. То, что называют советским режимом, есть естественная организация многих миллионов людей в единый социальный организм. Эту организацию просто невозможно сбросить, не разрушив общество до основания физически. Здесь власть отделить от народа практически невозможно. Здесь фактически в систему власти вовлечено почти все взрослое здоровое и активное население. Советский народ социально не однороден. Посчитайте, сколько здесь мини стров, генералов, профессоров, офицеров, директоров, заведующих, партийных чиновников… Здесь число людей, занимающих руководящие посты, таково, что из них и их семей можно образовать целое государство размером с Францию, Англию или Западную Германию. А число людей, не занимающих официальных постов, но наделенных некоторой долей власти, сосчитать невозможно. Возьмите любое советское учреждение и посмотрите, как оно организовано в реальности, и вы увидите, что такое советская власть в действительности. А если вы примете во внимание организацию многих учреждений в целое, вы увидите, какая густая сеть власти пронизывает все общество. Чтобы разрушить эту систему власти, нужны достаточно серьезные исторические основания и время. На это нужны века, если рассчитывать на чисто внутреннюю эволюцию советского общества.
Бесспорно, насилие и обман играют свою роль в советском обществе. Бесспорно, население недовольно своим положением и не отказалось бы от благ западных стран. Но назовите мне нормальное общество, в котором так или иначе не использовалось бы насилие и обман! Назовите мне большую страну, в которой все довольны своим положением! В советском обществе есть нечто другое, что определяет все стороны его жизни, в том числе – тип насилия, тип обмана, тип недовольства. Это – его реальная социальная структура. То, что называют советским режимом, есть естественная организация многих миллионов людей в единый социальный организм. Эту организацию просто невозможно сбросить, не разрушив общество до основания физически. Здесь власть отделить от народа практически невозможно. Здесь фактически в систему власти вовлечено почти все взрослое здоровое и активное население. Советский народ социально не однороден. Посчитайте, сколько здесь мини стров, генералов, профессоров, офицеров, директоров, заведующих, партийных чиновников… Здесь число людей, занимающих руководящие посты, таково, что из них и их семей можно образовать целое государство размером с Францию, Англию или Западную Германию. А число людей, не занимающих официальных постов, но наделенных некоторой долей власти, сосчитать невозможно. Возьмите любое советское учреждение и посмотрите, как оно организовано в реальности, и вы увидите, что такое советская власть в действительности. А если вы примете во внимание организацию многих учреждений в целое, вы увидите, какая густая сеть власти пронизывает все общество. Чтобы разрушить эту систему власти, нужны достаточно серьезные исторические основания и время. На это нужны века, если рассчитывать на чисто внутреннюю эволюцию советского общества.
Экономика
Как я уже говорил выше, главная специфическая функция коммунистического государства – установление характера и меры участия каждой части общественного организма в его жизни как органического целого, контроль За их деятельностью, принуждение к этой деятельности, контроль за соблюдением норм жизни коллективами и отдельными гражданами. Эта функция охватывает прежде всего управление хозяйством страны, – экономикой.
Общепринято, что капиталистическая (западная) экономика отличается от коммунистической как стихийно-рыночная от планово-государственной. И стоит теперь, каким-то оппозиционерам или новым правителям в «социалистических» странах заявить о переходе к рыночной экономике, как на Западе (да и в этих странах) расценят это как переход от коммунизма к капитализму. А между тем такого рода заявления суть бессмысленные лозунги, рассчитанные на простаков, или безответственная демагогия. Западная экономика не на все 100 процентов является рыночной. Не знаю, какова доля западной экономики, функционирующей вне рыночных отношений. Но думаю, что она значительна. К тому же само понятие «рыночная» стало многосмысленным и неопределенным для капиталистического мира. И в коммунистической экономике не все охвачено государственным контролем и планом. И опять-таки трудно подсчитать, какой процент экономики функционирует по законам, по крайней мере близким к законам рыночной экономики. И в западной экономике централизованное управление и планирование играет роль огромную, а в коммунистической экономике имеет места отклонение от планов, неподконтрольность, стихийность и хаос. И в западных странах имеют место вложения капиталов без расчета на прибыль, а в коммунистических странах работу многих предприятий оценивают с точки зрения прибыли.
Есть два подхода к производственной деятельности людей и предприятий, – экономический и социальный. Я всякая организация производства и вообще деловой жизни общества осуществляется в соответствии с экономическими принципами. Экономические критерии основываются на соотношении затрат на какое-то дело и его результатов. Если есть количественное выражение тех и других, то отношения этих величин дает величину, характеризующую экономическую эффективность производства. Экономические принципы имеют целью так организовать дело, чтобы экономическая эффективность была как можно более высокой или по крайней мере не была ниже некоторого минимума. Это буквально суть принципы экономии трат и выгоды. Социальные же критерии основываются на том, в какой мере деятельность предприятий соответствует интересам целого общества или какой-то его части. При этой предприятиям устанавливаются определенные рамки деятельности, включая источники сырья и сферу сбыта продукции. И эффективность их характеризуется тем, насколько успешно они придерживаются установленных для них норм. Главным, подчеркиваю, здесь является не экономическая эффективность отдельно взятых предприятий, а интересы целого, причем – не обязательно экономические. Например, коммунистические предприятия должны обеспечить работой и тем самым дать источники существования максимально большому числу людей, в принципе исключив безработицу.
В капиталистическом обществе доминирует экономический подход к производственной деятельности людей, в коммунистическом – социальный. Они не совпадают. Коммунизм имеет более высокую степень социальной эффективности сравнительно с капитализмом, но более низкую степень экономической эффективности. Социальная эффективность экономики характеризуется многими факторами. Среди них – способность существовать без безработицы и без ликвидации экономически нерентабельных предприятий, сравнительно легкие условия труда, способность ограничивать и вообще не допускать избыточные предприятия и сферы производства, не являющиеся абсолютно необходимыми, способность сосредоточивать большие средства и силы на решение исторически важной задачи – милитаризация страны и другие.
Повторяю и подчеркиваю, что для предприятий в коммунистическом обществе нет необходимости быть рентабельными экономически, достаточно быть социально оправданными. Они должны удовлетворять в первую очередь внеэкономическим требованиям. Их судьба зависит от решений управляющих органов. С чисто экономической точки зрения все сто процентов коммунистических предприятий, взятых по отдельности, являются нерентабельными. И все же они существуют. Какие из них считать экономически нерентабельными, это решают управляющие органы, а не принципы выживания вроде тех, по каким существуют предприятия в обществе капиталистическом.
Понятие производительности труда людей в экономическом смысле имеет в коммунистическом обществе весьма ограниченное значение. Огромное число граждан общества выполняет свои обязанности более или менее удовлетворительно. Это – чиновники, учителя, врачи, ученые, офицеры, писатели, журналисты, директора, заведующие. Они работают так, как позволяют им обстоятельства и как это нужно, чтобы считаться нормальным работником и как-то улучшать условия своей деятельности и быта. Призывы повышать производительность труда в отношении к ним лишены смысла. Они имеют смысл лишь в отношении всей системы, в которую они включены. А эффективность системы зависит от факторов социальных в первую очередь и лишь в малой степени от факторов экономических.
Сфера экономики, как и любая другая, подвержена действию привентации. Конкуренция здесь сведена к минимуму.
Общепринято, что капиталистическая (западная) экономика отличается от коммунистической как стихийно-рыночная от планово-государственной. И стоит теперь, каким-то оппозиционерам или новым правителям в «социалистических» странах заявить о переходе к рыночной экономике, как на Западе (да и в этих странах) расценят это как переход от коммунизма к капитализму. А между тем такого рода заявления суть бессмысленные лозунги, рассчитанные на простаков, или безответственная демагогия. Западная экономика не на все 100 процентов является рыночной. Не знаю, какова доля западной экономики, функционирующей вне рыночных отношений. Но думаю, что она значительна. К тому же само понятие «рыночная» стало многосмысленным и неопределенным для капиталистического мира. И в коммунистической экономике не все охвачено государственным контролем и планом. И опять-таки трудно подсчитать, какой процент экономики функционирует по законам, по крайней мере близким к законам рыночной экономики. И в западной экономике централизованное управление и планирование играет роль огромную, а в коммунистической экономике имеет места отклонение от планов, неподконтрольность, стихийность и хаос. И в западных странах имеют место вложения капиталов без расчета на прибыль, а в коммунистических странах работу многих предприятий оценивают с точки зрения прибыли.
Есть два подхода к производственной деятельности людей и предприятий, – экономический и социальный. Я всякая организация производства и вообще деловой жизни общества осуществляется в соответствии с экономическими принципами. Экономические критерии основываются на соотношении затрат на какое-то дело и его результатов. Если есть количественное выражение тех и других, то отношения этих величин дает величину, характеризующую экономическую эффективность производства. Экономические принципы имеют целью так организовать дело, чтобы экономическая эффективность была как можно более высокой или по крайней мере не была ниже некоторого минимума. Это буквально суть принципы экономии трат и выгоды. Социальные же критерии основываются на том, в какой мере деятельность предприятий соответствует интересам целого общества или какой-то его части. При этой предприятиям устанавливаются определенные рамки деятельности, включая источники сырья и сферу сбыта продукции. И эффективность их характеризуется тем, насколько успешно они придерживаются установленных для них норм. Главным, подчеркиваю, здесь является не экономическая эффективность отдельно взятых предприятий, а интересы целого, причем – не обязательно экономические. Например, коммунистические предприятия должны обеспечить работой и тем самым дать источники существования максимально большому числу людей, в принципе исключив безработицу.
В капиталистическом обществе доминирует экономический подход к производственной деятельности людей, в коммунистическом – социальный. Они не совпадают. Коммунизм имеет более высокую степень социальной эффективности сравнительно с капитализмом, но более низкую степень экономической эффективности. Социальная эффективность экономики характеризуется многими факторами. Среди них – способность существовать без безработицы и без ликвидации экономически нерентабельных предприятий, сравнительно легкие условия труда, способность ограничивать и вообще не допускать избыточные предприятия и сферы производства, не являющиеся абсолютно необходимыми, способность сосредоточивать большие средства и силы на решение исторически важной задачи – милитаризация страны и другие.
Повторяю и подчеркиваю, что для предприятий в коммунистическом обществе нет необходимости быть рентабельными экономически, достаточно быть социально оправданными. Они должны удовлетворять в первую очередь внеэкономическим требованиям. Их судьба зависит от решений управляющих органов. С чисто экономической точки зрения все сто процентов коммунистических предприятий, взятых по отдельности, являются нерентабельными. И все же они существуют. Какие из них считать экономически нерентабельными, это решают управляющие органы, а не принципы выживания вроде тех, по каким существуют предприятия в обществе капиталистическом.
Понятие производительности труда людей в экономическом смысле имеет в коммунистическом обществе весьма ограниченное значение. Огромное число граждан общества выполняет свои обязанности более или менее удовлетворительно. Это – чиновники, учителя, врачи, ученые, офицеры, писатели, журналисты, директора, заведующие. Они работают так, как позволяют им обстоятельства и как это нужно, чтобы считаться нормальным работником и как-то улучшать условия своей деятельности и быта. Призывы повышать производительность труда в отношении к ним лишены смысла. Они имеют смысл лишь в отношении всей системы, в которую они включены. А эффективность системы зависит от факторов социальных в первую очередь и лишь в малой степени от факторов экономических.
Сфера экономики, как и любая другая, подвержена действию привентации. Конкуренция здесь сведена к минимуму.
Деньги
Общеизвестна ситуация с деньгами в коммунистических странах. Они не являются конвертируемыми и имеют постоянную тенденцию к инфляции. Руководители коммунистических стран постоянно грозятся сделать валюту своих стран конвертируемой. Ту же иллюзию разделяют и оппозиционеры. И даже на Западе есть энтузиасты, надеющиеся на это. Но валюта коммунистических стран в принципе ни может стать такой же, как валюта стран Запада. И дело тут не в плохой политике. И не в некоем «золотом обеcпечении» бумажных денежных знаков. В Советском Союзе золота и драгоценностей не меньше, чем в западных странах, а рубль все равно не является конвертируемым. Коммунистическую страну можно завалить золотом и бриллиантами, а «деньги» все равно останутся такими же. И инфляцию это не остановит. Дело в закономерностям самого коммунизма.