Страница:
Роман Валерьевич Злотников
Бойцы с окраины Галактики
Пролог
Император Эоней не любил этот кабинет. Он был слишком огромен, помпезен и холодно-неуютен. К тому же во время похорон отца юному императору пришлось провести в нем две не очень приятные ночи, и, видимо, его подсознание до сих пор связывало это место с теми тягостными и утомительными часами, но уже без того странного ощущения всевластности и величия, которое поддерживало его все долгие недели траурных церемоний и еше около недели после коронации: А потом исчезло без следа. Однако в Садах Зоны, которые разбил его отец почти сорок лет назад в честь свадьбы со своей последней, самой любимой женой, спустя десять лет после столь знаменательного события ставшей матерью Эонея, больше не было помещения, где император мог бы уединиться, не бросая вызов традициям и дворцовому протоколу. И главное, что оно было столь же защищено от посторонних глаз и ушей. Так что приходилось довольствоваться тем, что имелось. К тому же он уже давно научился мелким уловкам, которые не давали вызывающему великолепию кабинета слишком уж портить ему настроение. Тем более что сейчас на это не было времени.
Император слегка поджал губы и бросил взгляд на собеседника, который сидел с противоположной стороны роскошного стола размером с королевскую кровать, вырубленного из цельного кристалла сапфира. Тот был высок, массивен, роскошный придворный мундир сидел на нем как влитой, а лицо являло миру великолепно сбалансированную смесь преданности, почтительного внимания и служебного рвения. Но император не принадлежал к числу людей, которые восприняли бы это выражение лица слишком уж всерьез. Лорд-директор департамента стратегических исследований был одним из двух человек, чье слово на протяжении трех лет, прошедших с момента коронации весило даже несколько больше, чем слово двадцатисемилетнего императора. Эоней исподтишка бросил взгляд на лорда Эйзела, уж тот-то не позволит себе отвлекаться на тени прошлого. Насколько император помнил, Эйзел был младшим сыном лорда Эттерея-Эстора, главы боковой линии ветви Эттереев, основным достоянием которых была безупречная родословная. Так сказать чистая, незамутненная голубая кровь. Он начал службу семьдесят два года назад, еще при отце Эонея, в чине приципа-оруженосца, а в должности лорда-директора пребывал уже двадцать восемь лет. Смешно было сомневаться в том, что за свою долгую жизнь он успел повидать целую кучу намного менее удобных помещений. Так что у лорда Эйзела должен был бы давно выработаться иммунитет. Тем более что у императора были все основания считать, что этот кабинет он посещал намного чаще, чем сам Эоней. Император тихонько вздохнул и, сделав усилие, вновь сосредоточился на том, что излагал ему лорд-директор спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи:
– …Все вышеизложенное позволяет утверждать, что на территории империи действует разведывательная сеть такого уровня, который обеспечивает противнику доступ к информации особой важности. Отсюда следует, что, несмотря на все мои усилия, результаты деятельности моего департамента позволяют вам, сир, квалифицировать их в соответствии с разделом пятым статьи второй Имперского уложения о принципах лояльности трону, а посему я вынужден покорнейше просить ваше величество принять мою отставку и назначить комиссию сената для расследования уровня моей некомпетентности. – Лорд Эйзел замолчал и отработанным многолетней практикой, тщательно выверенным жестом склонил седую голову. Жесткий стоячий воротник придворного мундира, сплошь покрытый золотым шитьем, врезался в шею и подбородок.
Император несколько мгновений молча смотрел на крупные завитки седых волос, плотно покрывавшие макушку склоненной головы, не давая лысине ни малейшего шанса, потом искривил губы в усмешке:
– Перестаньте, Эйзел. На протяжении всех недолгих лет моего правления вы столь подчеркнуто соблюдали этикет, что я уже успел выработать иммунитет. Вы прекрасно знаете, что я не приму вашей отставки и… – Тут он снова усмехнулся, но на этот раз несколько спокойнее, и продолжил более фривольным тоном: – Не отдам вас на растерзание этой своре престарелых маразматиков. Где еще я возьму столь верного и ловкого стража моих интересов, который к тому же не питает далеко идущих амбиций, как, скажем, лорд Эомирен? – Он сделал паузу и несколько насмешливо закончил: – Я склонен предполагать следующее. То, что он до сих пор не поднял в сенате вопрос о лояльности трону, вызвано только тем, что наш великая опора традиций пока не отказался от своих матримониальных планов в отношении меня и одной из своих дочерей, а у вас, насколько я помню, одни мальчики, – Эоней замолчал.
Лорд-директор еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу, ожидая продолжения, потом неторопливо выпрямился. Собеседники обменялись понимающими взглядами, потом император сдвинул брови.
– Итак, вы уверены, что канскеброны что-то готовят.
Лорд Эйзел учтиво кивнул. Император задумался, потом повернулся вместе с креслом. Лорд-директор с положенной этикетом задержкой развернулся в ту же сторону. Густая темнота, до этого момента заполнявшая весь огромный кабинет, за исключением небольшого пространства вокруг стола, немного померкла, и на фоне дальней стены вспыхнула густая россыпь огней. Какое-то время собеседники молча рассматривали знакомую картину, потом император глухо произнес:
– С ними следовало разобраться еще моему деду двести лет назад, когда мы с ними только столкнулись. А он предпочел открывать школы, строить дворцы и основывать университеты.
Лорд Эйзел откликнулся с небольшой заминкой:
– Это весьма достойные занятия, сир. Эоней нервно рассмеялся.
– Перестаньте Эйзел, вы знаете, о чем я говорю. Бывают, хотя и гораздо реже, чем кажется, времена, когда солдаты становятся важнее студентов. Мой дед забыл об этом, и его потомку приходится за это расплачиваться. Правда не только за его грехи…
В кабинете на несколько мгновений установилась напряженная тишина, потом оба собеседника, не сговариваясь, одновременно снова повернулись к карте.
– А может, это проявление их обычной паранойи?
Лорд Эйзел отрицательно покачал головой:
– Не думаю, сир. Культура канскебронов, конечно, достаточно… оригинальна, но в области внешних контактов они давно придерживаются общепринятых правил игры. Тот факт, что их Контролеры пошли на столь беспрецедентный шаг, как полный и… я бы даже сказал, демонстративный арест всех наших резидентов и уничтожение наших разведывательных сателлитов, осуществленный на фоне тотального интернирования граждан империи, мне кажется, говорит сам за себя. Они прекрасно понимают, что наша слепота не протянется слишком долго, так что… – Он резко оборвал фразу, давая императору возможность самому закончить мысль.
Эоней несколько мгновений молчал, осмысливая услышанное. И у лорда-директора мелькнула мысль, что, несмотря на то что три года правления уже оставили свой след на челе императора, именно в такие моменты его молодость становится особенно очевидной. Император поднял глаза:
– Сколько у нас времени? Три года? Пять?
– Я думаю, меньше, сир. Мы сможем развернуть достаточную сеть сателлитов за один, максимум два года. Так что все, что они планируют, должно произойти в течение этого времени. Или хотя бы основная часть.
Эоней нервно стиснул руки, потом вскочил и раздраженно прошелся по кабинету. Яркое пятно света, висевшее над столом, разделилось на два, и меньшее из двух поплыло над императором, несколько напоминая со стороны нимб святого.
– О темная бездна, мы стали слишком мягкотелы! Двести лет назад, чтобы разобраться с канскебронами, достаточно было одной-двух эскадр, а сейчас… – Император запнулся и глухо закончил: – Сегодня они сильнее нас.
Произнеся это, Эоней бросил испытующий взгляд на лорда-директора, но на лице того можно было прочитать только крайнее внимание. Лорд Эйзел был слишком опытен, чтобы поддакивать императору в тот момент, когда у его величества наступил приступ уничижения. Император несколько мгновений вглядывался в лицо собеседника, пытаясь отыскать хоть какие-то следы иных эмоций, потом усмехнулся:
– Ладно, Эйзел, оставьте свои упражнения в придворных манерах. Я же сказал, что за последние три года я успел выработать к ним стойкий иммунитет. – Он хитро прищурился: – До меня дошли слухи о вашем поручении имперскому Энор-Тарскому университету, не поделитесь результатами? – И он замолчал, уперев в собеседника проницательный взгляд.
На лице лорда-директора мелькнула тень растерянности, хотя, вполне вероятно, она была всего лишь отражением ожиданий императора. Однако пауза слишком затягивалась, и император явно не собирался прерывать ее первым.
– Исследования еще не закончены, ваше величество, я не хотел бы обсуждать необработанные результаты. – Он сделал паузу, стараясь получше подобрать слова. – И я не Думаю, что вы должны быть столь… категоричны. Генеральный штаб и адмиралтейство утверждают, что последние сорок лет между нами сохраняется паритет…
Император горько рассмеялся и, подойдя к столу, резким движением бросил на полированную поверхность пластинку носителя.
– Вот, Эйзел, можете ознакомиться. За последние двенадцать лет ни одна, слышите, Эйзел, НИ ОДНА пограничная стычка тех кораблей, которые наше адмиралтейство считает равными по классу, не закончилась в нашу пользу. Мы выиграли только те стычки, в которых превосходство сил с нашей стороны было бесспорным. – Император нервно рассмеялся. – Впрочем, что я вам говорю! Вряд ли лорд Эсингей стал бы заниматься подобной статистикой по собственной инициативе, так что, скорее всего, это исследование тоже ваша работа! – И он внимательно посмотрел на собеседника.
Но лорд-директор никак не отреагировал на подобное заявление. Эоней еще некоторое время пытался взглядом пробить броню невозмутимости лорда Эйзела, но потом признал свое бессилие и, тяжело опустившись в кресло, глухо заговорил:
– Когда я был маленьким, отец иногда усаживал меня на колени и рассказывал о наших предках. – Он сглотнул и, опустив голову, замолчал. Хотя если бы он поднял голову, то на этот раз его желание увидеть удивление на лице лорда-директора было бы вознаграждено. Многие считали императора Эзарра II великим правителем, некоторые, более информированные, чудовищем в человеческом облике, но никто никогда не мог представить его с ребенком на коленях. Он подавлял всех, кто находился рядом с ним, и даже сам Эоней до сих пор, спустя три года после его кончины, чувствовал за своей спиной его монументальную, давящую тень. Хотя, возможно, именно она являлась основной причиной того, что он все еще оставался императором.
Эоней тихо вздохнул:
– Тогда я мечтал стать столь же великим и прославленным в веках, как Эгей, Энияр II, Эномей или мои дед и отец. А сейчас… сейчас я уже готов согласиться на то, чтобы история запомнила меня как серенького, незаметного правителя. Единственное, чего я боюсь, – это стать ПОСЛЕДНИМ императором. – Он вдруг поднял голову и, повернув к собеседнику отчаянный взгляд, произнес: – Вы должны совершить чудо, Эйзел. Вы должны помочь мне найти выход. Лорд Эйзел приоткрыл тисненную золотом кожаную папку, которую все это время держал на коленях, и, достав оттуда пластинку носителя, неторопливым, но подчеркнуто значительным жестом положил ее на стол. Император несколько мгновений напряженно рассматривал маленький черный четырехугольник, словно пытаясь увидеть, что же за информация скрывается в нем, потом перевел взгляд на собеседника:
– Что это?
Лорд Эйзел прикоснулся пальцем к сенсору активации, и над пластинкой возник мутный, размытый столбик голограммы, который мгновенно прояснился и исчез, сделавшись невидимым и оставив над столом только качественное изображение какой-то планеты. Лорд Эйзел заговорил четким, размеренным голосом:
– Спираль Нотерея, семнадцатый бут-сектор, зона «А». Третья планета желтой звезды, годовой период обращения 0,9 стандартного, суточный – 0,92, самоназвание Земля. Действующий вариант цивилизации существует около пяти тысяч местных лет. К моменту контакта с канскебронами, по приблизительным оценкам, достигла уровня «Эйч-2». – Он замолчал.
Император удивленно вскинул брови:
– Так низко? – Он покачал головой и внимательно всмотрелся в медленно вращающееся изображение планеты, словно пытаясь понять, почему Эйзел испытывает к этой планете столь явно выраженный интерес – И что привлекло к ней ваше внимание? Ведь вы не собираетесь просто ознакомить меня с особенностями ее истории и космографии?
Лорд-директор продолжил спокойным тоном:
– Спустя пятьдесят шесть местных лет после оккупации планеты канскебронами они подняли восстание.
Император слегка сморщился:
– Новый Терминум. Но Терминум, насколько я помню, имел к моменту захвата канскебронами уровень «Эйч-5». – Он сделал паузу. – Терминум продержался почти шесть стандартных месяцев, а эти? Три?
Лорд Эйзел медленно покачал головой:
– Восстание произошло восемь лет назад. Император удивленно воззрился на собеседника. Потом его руки стиснули подлокотники кресла, а тело подалось вперед.
– Вы хотите сказать, что аборигены, за столь долгое время изолированного развития достигнувшие всего-навсего уровня «Эйч-2», после более чем пятидесяти лет оккупации сумели не только вышвырнуть канскебронов с планеты, но уже на протяжении восьми лет в одиночку удерживают свою систему?
Лорд-директор медленно кивнул.
– Но… как?
– Они сумели тайно построить собственный внутрисистемный флот. Насколько я смог установить, они научились обманывать Контролеров, управляющих производственными мощностями, и утаивать часть деталей, из которых на дне глубоководных озер собрали несколько десятков атакаторов. – Он сделал паузу и, выделив голосом последнюю фразу, закончил: – Кроме того, они сумели овладеть Базовым системным разрушителем и поставить под свой контроль его Контролера.
Император ошарашенно уставился на собеседника:
– Но это… невозможно!
Лорд Эйзел согласно склонил голову:
– Я тоже так считаю, ваше величество, но тем не менее им это удалось. Во всяком случае, спустя полгода после восстания, когда канскеброны попытались восстановить контроль над системой, аборигены устроили им чудовищную кровавую бойню, во время которой Базовый разрушитель разнес на атомы двух своих собратьев. Последняя битва произошла шесть лет назад, и с тех пор канскеброны не рискуют к ним соваться.
Эоней вскочил на ноги и нервно прошелся вдоль кабинета.
– Откуда вы все это узнали?
Лорд Эйзел скорбно вздохнул:
– Я вынужден снова просить ваше величество принять мою отставку. Пять лет назад губернатор Таварра обратился в департамент колонизации с прошением о предоставлении на основании Коронного договора дополнительного ежегодного пула выходцам с вновь зарегистрированной планеты на границе его сектора, на двести мест в имперских высших учебных заведениях, для обучения специальностям инженеров различного профиля, навигаторов, пилотов и некоторым другим. Департамент колонизации удовлетворил прошение, предоставив места в заведениях категории «Б» на Танаке. Однако, когда чиновники департамента образования затребовали обычную статистическую справку, оказалось, что практически все члены первого состава пула давно получили императорские стипендии за отличную успеваемость и переведены для дальнейшего обучения в патронируемые университеты и училища. А поскольку каждому письмоводителю известно, что я испытываю непреодолимую страсть ко всем необычным отклонениям и умею щедро вознаграждать за рвение и наказывать за нерадивость, один из чиновников не поленился поставить меня в известность о столь необычном факте. Я решил, что моему департаменту не помешает побольше узнать о месте происхождения столь талантливой популяции варваров, и отправил офицера на Таварр с поручением поподробнее разобраться в обстановке. То, что ему удалось разузнать, привело меня в замешательство и заставило заняться этой планетой всерьез. Все то, что я сейчас вам сообщил, – результат двухлетнего расследования, которое продолжается до сих пор.
Император медленно кивнул и, отведя взгляд, задумчиво уставился на медленно вращающееся над поверхностью стола изображение планеты. Несколько мгновений в кабинете стояла полная тишина, потом Эоней негромко спросил:
– Вы думаете, необходимо предложить им Коронный договор?
Лорд-директор покачал головой. Ох уж эта молодежь! Им подавай все или ничего.
– Наверное, это было бы неплохо, но, по оценкам моих социопсихологов, это вряд ли реально. Пятьдесят шесть лет под властью канскебронов кого угодно заставят относиться настороженно к любым союзам и договорам, тем более что они только что отвоевали свою планету у врага Пока у них наблюдается бурный всплеск ярого патриотизма. Мои агенты под видом коммерческих предложений осторожно интересовались их отношением к возможности остаться и поработать на территории империи, но встретили слишком мало энтузиазма. Эти люди отдают должное блистательной империи, но по окончании учебы намерены поголовно вернуться домой.
Император нахмурился и капризно изогнул губы.
– Я думаю, если интересы империи потребуют…
– Ваше величество, – мягко прервал его лорд Эйзел, – мне кажется, мы должны попытаться использовать в собственных интересах их ненависть к канскебронам, а не прививать им подобное чувство по отношению к империи. Лучше попробовать сделать так, чтобы они считали себя обязанными нам, или поставить их в такое положение, чтобы их вступление в войну казалось им наиболее логичным решением и, главное, принятым ими абсолютно самостоятельно. – Он помолчал и закончил несколько вкрадчиво:– Я думаю, что после пятидесяти с лишним лет оккупации они еще не успели набрать достаточно опыта, чтобы справиться с такой армией политических и дипломатических зубров, которую может выставить империя.
Император нервно рассмеялся:
– Простите, Эйзел. Конечно, вы правы, последнее время я несколько выбит из колеи. Что вы предлагаете?
Лорд-директор остановился, как бы давая понять, что его предложение будет выглядеть несколько необычно, потом заговорил:
– Мне кажется, нам стоило бы дать им понять, что мы не против установить более тесные отношения, причем не претендуя на больший уровень, чем они сами того захотят. В связи с этим я думаю, что визит кого-то из членов близкой к вам ветви королевского дома был бы очень нелишним.
Эоней удивленно уставился на собеседника:
– На планету, с которой нет Коронного договора? И даже не на союзный мир? – Он расхохотался. – Да лорд Эомирен сгрызет последнее мясо с моих тощих ребер, если даже слух об этом дойдет до его чутких ушей.
Лорд-директор упрямо набычил голову.
– И тем не менее, сир. – Он сделал паузу и веско произнес:– Нам нужны союзники, которые будут не столько требовать защиты нашего флота, сколько смогут помочь ему защитить нас. По оценкам моих аналитиков, земляне в обозримом будущем не склонны ввязываться в любые конфликты, и нам придется приложить беспрецедентные – усилия, чтобы заставить их изменить свое решение. – Тем более, сир, что у нас совсем нет времени на то, чтобы идти традиционным путем.
Император вздрогнул, вспомнив, с чего начался сегодняшний разговор. Лорд Эйзел некоторое время помолчал, давая императору привыкнуть к этой мысли, потом снова заговорил, но уже более вкрадчивым тоном:
– Мне кажется, сир, я могу предложить такой вариант развития событий, при котором лорд Эомирен не только с радостью санкционирует подобную поездку, но и приложит все усилия, чтобы получить одобрение сената.
Император недоуменно уставился на него:
– Поясните!
– Я говорю о леди Эсмиель.
Эоней несколько мгновений осмысливал предложение, потом усмехнулся:
– Пожалуй, вы правы, Эйзел. Я не видел ее уже несколько лет, но, по слухам, за это время моя милая кузина успела достаточно приучить общество к вывертам своего неугомонного характера, чтобы и выходка, подобная столь необычному путешествию, сошла ей с рук. – Он хмыкнул. – Впрочем, вы об этом знаете лучше меня. – Император сделал паузу, задумался на несколько мгновений и продолжил тоном, который лорд Эйзел расценил как требование более подробных объяснений:– Но не думаю, что это вызовет чье-либо одобрение, и уж тем более лорда Эомирена. Не говоря уж о том, чтобы придать подобной поездке официальный статус.
– О, ваше величество, по моим прикидкам, это не столь сложно сделать, особенно если лорд Эомирен будет действовать с нами заодно. Я предлагаю следующее… – И он чуть склонил голову, приблизив лицо к августейшему уху.
Спустя два часа они покинули кабинет.
Император слегка поджал губы и бросил взгляд на собеседника, который сидел с противоположной стороны роскошного стола размером с королевскую кровать, вырубленного из цельного кристалла сапфира. Тот был высок, массивен, роскошный придворный мундир сидел на нем как влитой, а лицо являло миру великолепно сбалансированную смесь преданности, почтительного внимания и служебного рвения. Но император не принадлежал к числу людей, которые восприняли бы это выражение лица слишком уж всерьез. Лорд-директор департамента стратегических исследований был одним из двух человек, чье слово на протяжении трех лет, прошедших с момента коронации весило даже несколько больше, чем слово двадцатисемилетнего императора. Эоней исподтишка бросил взгляд на лорда Эйзела, уж тот-то не позволит себе отвлекаться на тени прошлого. Насколько император помнил, Эйзел был младшим сыном лорда Эттерея-Эстора, главы боковой линии ветви Эттереев, основным достоянием которых была безупречная родословная. Так сказать чистая, незамутненная голубая кровь. Он начал службу семьдесят два года назад, еще при отце Эонея, в чине приципа-оруженосца, а в должности лорда-директора пребывал уже двадцать восемь лет. Смешно было сомневаться в том, что за свою долгую жизнь он успел повидать целую кучу намного менее удобных помещений. Так что у лорда Эйзела должен был бы давно выработаться иммунитет. Тем более что у императора были все основания считать, что этот кабинет он посещал намного чаще, чем сам Эоней. Император тихонько вздохнул и, сделав усилие, вновь сосредоточился на том, что излагал ему лорд-директор спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи:
– …Все вышеизложенное позволяет утверждать, что на территории империи действует разведывательная сеть такого уровня, который обеспечивает противнику доступ к информации особой важности. Отсюда следует, что, несмотря на все мои усилия, результаты деятельности моего департамента позволяют вам, сир, квалифицировать их в соответствии с разделом пятым статьи второй Имперского уложения о принципах лояльности трону, а посему я вынужден покорнейше просить ваше величество принять мою отставку и назначить комиссию сената для расследования уровня моей некомпетентности. – Лорд Эйзел замолчал и отработанным многолетней практикой, тщательно выверенным жестом склонил седую голову. Жесткий стоячий воротник придворного мундира, сплошь покрытый золотым шитьем, врезался в шею и подбородок.
Император несколько мгновений молча смотрел на крупные завитки седых волос, плотно покрывавшие макушку склоненной головы, не давая лысине ни малейшего шанса, потом искривил губы в усмешке:
– Перестаньте, Эйзел. На протяжении всех недолгих лет моего правления вы столь подчеркнуто соблюдали этикет, что я уже успел выработать иммунитет. Вы прекрасно знаете, что я не приму вашей отставки и… – Тут он снова усмехнулся, но на этот раз несколько спокойнее, и продолжил более фривольным тоном: – Не отдам вас на растерзание этой своре престарелых маразматиков. Где еще я возьму столь верного и ловкого стража моих интересов, который к тому же не питает далеко идущих амбиций, как, скажем, лорд Эомирен? – Он сделал паузу и несколько насмешливо закончил: – Я склонен предполагать следующее. То, что он до сих пор не поднял в сенате вопрос о лояльности трону, вызвано только тем, что наш великая опора традиций пока не отказался от своих матримониальных планов в отношении меня и одной из своих дочерей, а у вас, насколько я помню, одни мальчики, – Эоней замолчал.
Лорд-директор еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу, ожидая продолжения, потом неторопливо выпрямился. Собеседники обменялись понимающими взглядами, потом император сдвинул брови.
– Итак, вы уверены, что канскеброны что-то готовят.
Лорд Эйзел учтиво кивнул. Император задумался, потом повернулся вместе с креслом. Лорд-директор с положенной этикетом задержкой развернулся в ту же сторону. Густая темнота, до этого момента заполнявшая весь огромный кабинет, за исключением небольшого пространства вокруг стола, немного померкла, и на фоне дальней стены вспыхнула густая россыпь огней. Какое-то время собеседники молча рассматривали знакомую картину, потом император глухо произнес:
– С ними следовало разобраться еще моему деду двести лет назад, когда мы с ними только столкнулись. А он предпочел открывать школы, строить дворцы и основывать университеты.
Лорд Эйзел откликнулся с небольшой заминкой:
– Это весьма достойные занятия, сир. Эоней нервно рассмеялся.
– Перестаньте Эйзел, вы знаете, о чем я говорю. Бывают, хотя и гораздо реже, чем кажется, времена, когда солдаты становятся важнее студентов. Мой дед забыл об этом, и его потомку приходится за это расплачиваться. Правда не только за его грехи…
В кабинете на несколько мгновений установилась напряженная тишина, потом оба собеседника, не сговариваясь, одновременно снова повернулись к карте.
– А может, это проявление их обычной паранойи?
Лорд Эйзел отрицательно покачал головой:
– Не думаю, сир. Культура канскебронов, конечно, достаточно… оригинальна, но в области внешних контактов они давно придерживаются общепринятых правил игры. Тот факт, что их Контролеры пошли на столь беспрецедентный шаг, как полный и… я бы даже сказал, демонстративный арест всех наших резидентов и уничтожение наших разведывательных сателлитов, осуществленный на фоне тотального интернирования граждан империи, мне кажется, говорит сам за себя. Они прекрасно понимают, что наша слепота не протянется слишком долго, так что… – Он резко оборвал фразу, давая императору возможность самому закончить мысль.
Эоней несколько мгновений молчал, осмысливая услышанное. И у лорда-директора мелькнула мысль, что, несмотря на то что три года правления уже оставили свой след на челе императора, именно в такие моменты его молодость становится особенно очевидной. Император поднял глаза:
– Сколько у нас времени? Три года? Пять?
– Я думаю, меньше, сир. Мы сможем развернуть достаточную сеть сателлитов за один, максимум два года. Так что все, что они планируют, должно произойти в течение этого времени. Или хотя бы основная часть.
Эоней нервно стиснул руки, потом вскочил и раздраженно прошелся по кабинету. Яркое пятно света, висевшее над столом, разделилось на два, и меньшее из двух поплыло над императором, несколько напоминая со стороны нимб святого.
– О темная бездна, мы стали слишком мягкотелы! Двести лет назад, чтобы разобраться с канскебронами, достаточно было одной-двух эскадр, а сейчас… – Император запнулся и глухо закончил: – Сегодня они сильнее нас.
Произнеся это, Эоней бросил испытующий взгляд на лорда-директора, но на лице того можно было прочитать только крайнее внимание. Лорд Эйзел был слишком опытен, чтобы поддакивать императору в тот момент, когда у его величества наступил приступ уничижения. Император несколько мгновений вглядывался в лицо собеседника, пытаясь отыскать хоть какие-то следы иных эмоций, потом усмехнулся:
– Ладно, Эйзел, оставьте свои упражнения в придворных манерах. Я же сказал, что за последние три года я успел выработать к ним стойкий иммунитет. – Он хитро прищурился: – До меня дошли слухи о вашем поручении имперскому Энор-Тарскому университету, не поделитесь результатами? – И он замолчал, уперев в собеседника проницательный взгляд.
На лице лорда-директора мелькнула тень растерянности, хотя, вполне вероятно, она была всего лишь отражением ожиданий императора. Однако пауза слишком затягивалась, и император явно не собирался прерывать ее первым.
– Исследования еще не закончены, ваше величество, я не хотел бы обсуждать необработанные результаты. – Он сделал паузу, стараясь получше подобрать слова. – И я не Думаю, что вы должны быть столь… категоричны. Генеральный штаб и адмиралтейство утверждают, что последние сорок лет между нами сохраняется паритет…
Император горько рассмеялся и, подойдя к столу, резким движением бросил на полированную поверхность пластинку носителя.
– Вот, Эйзел, можете ознакомиться. За последние двенадцать лет ни одна, слышите, Эйзел, НИ ОДНА пограничная стычка тех кораблей, которые наше адмиралтейство считает равными по классу, не закончилась в нашу пользу. Мы выиграли только те стычки, в которых превосходство сил с нашей стороны было бесспорным. – Император нервно рассмеялся. – Впрочем, что я вам говорю! Вряд ли лорд Эсингей стал бы заниматься подобной статистикой по собственной инициативе, так что, скорее всего, это исследование тоже ваша работа! – И он внимательно посмотрел на собеседника.
Но лорд-директор никак не отреагировал на подобное заявление. Эоней еще некоторое время пытался взглядом пробить броню невозмутимости лорда Эйзела, но потом признал свое бессилие и, тяжело опустившись в кресло, глухо заговорил:
– Когда я был маленьким, отец иногда усаживал меня на колени и рассказывал о наших предках. – Он сглотнул и, опустив голову, замолчал. Хотя если бы он поднял голову, то на этот раз его желание увидеть удивление на лице лорда-директора было бы вознаграждено. Многие считали императора Эзарра II великим правителем, некоторые, более информированные, чудовищем в человеческом облике, но никто никогда не мог представить его с ребенком на коленях. Он подавлял всех, кто находился рядом с ним, и даже сам Эоней до сих пор, спустя три года после его кончины, чувствовал за своей спиной его монументальную, давящую тень. Хотя, возможно, именно она являлась основной причиной того, что он все еще оставался императором.
Эоней тихо вздохнул:
– Тогда я мечтал стать столь же великим и прославленным в веках, как Эгей, Энияр II, Эномей или мои дед и отец. А сейчас… сейчас я уже готов согласиться на то, чтобы история запомнила меня как серенького, незаметного правителя. Единственное, чего я боюсь, – это стать ПОСЛЕДНИМ императором. – Он вдруг поднял голову и, повернув к собеседнику отчаянный взгляд, произнес: – Вы должны совершить чудо, Эйзел. Вы должны помочь мне найти выход. Лорд Эйзел приоткрыл тисненную золотом кожаную папку, которую все это время держал на коленях, и, достав оттуда пластинку носителя, неторопливым, но подчеркнуто значительным жестом положил ее на стол. Император несколько мгновений напряженно рассматривал маленький черный четырехугольник, словно пытаясь увидеть, что же за информация скрывается в нем, потом перевел взгляд на собеседника:
– Что это?
Лорд Эйзел прикоснулся пальцем к сенсору активации, и над пластинкой возник мутный, размытый столбик голограммы, который мгновенно прояснился и исчез, сделавшись невидимым и оставив над столом только качественное изображение какой-то планеты. Лорд Эйзел заговорил четким, размеренным голосом:
– Спираль Нотерея, семнадцатый бут-сектор, зона «А». Третья планета желтой звезды, годовой период обращения 0,9 стандартного, суточный – 0,92, самоназвание Земля. Действующий вариант цивилизации существует около пяти тысяч местных лет. К моменту контакта с канскебронами, по приблизительным оценкам, достигла уровня «Эйч-2». – Он замолчал.
Император удивленно вскинул брови:
– Так низко? – Он покачал головой и внимательно всмотрелся в медленно вращающееся изображение планеты, словно пытаясь понять, почему Эйзел испытывает к этой планете столь явно выраженный интерес – И что привлекло к ней ваше внимание? Ведь вы не собираетесь просто ознакомить меня с особенностями ее истории и космографии?
Лорд-директор продолжил спокойным тоном:
– Спустя пятьдесят шесть местных лет после оккупации планеты канскебронами они подняли восстание.
Император слегка сморщился:
– Новый Терминум. Но Терминум, насколько я помню, имел к моменту захвата канскебронами уровень «Эйч-5». – Он сделал паузу. – Терминум продержался почти шесть стандартных месяцев, а эти? Три?
Лорд Эйзел медленно покачал головой:
– Восстание произошло восемь лет назад. Император удивленно воззрился на собеседника. Потом его руки стиснули подлокотники кресла, а тело подалось вперед.
– Вы хотите сказать, что аборигены, за столь долгое время изолированного развития достигнувшие всего-навсего уровня «Эйч-2», после более чем пятидесяти лет оккупации сумели не только вышвырнуть канскебронов с планеты, но уже на протяжении восьми лет в одиночку удерживают свою систему?
Лорд-директор медленно кивнул.
– Но… как?
– Они сумели тайно построить собственный внутрисистемный флот. Насколько я смог установить, они научились обманывать Контролеров, управляющих производственными мощностями, и утаивать часть деталей, из которых на дне глубоководных озер собрали несколько десятков атакаторов. – Он сделал паузу и, выделив голосом последнюю фразу, закончил: – Кроме того, они сумели овладеть Базовым системным разрушителем и поставить под свой контроль его Контролера.
Император ошарашенно уставился на собеседника:
– Но это… невозможно!
Лорд Эйзел согласно склонил голову:
– Я тоже так считаю, ваше величество, но тем не менее им это удалось. Во всяком случае, спустя полгода после восстания, когда канскеброны попытались восстановить контроль над системой, аборигены устроили им чудовищную кровавую бойню, во время которой Базовый разрушитель разнес на атомы двух своих собратьев. Последняя битва произошла шесть лет назад, и с тех пор канскеброны не рискуют к ним соваться.
Эоней вскочил на ноги и нервно прошелся вдоль кабинета.
– Откуда вы все это узнали?
Лорд Эйзел скорбно вздохнул:
– Я вынужден снова просить ваше величество принять мою отставку. Пять лет назад губернатор Таварра обратился в департамент колонизации с прошением о предоставлении на основании Коронного договора дополнительного ежегодного пула выходцам с вновь зарегистрированной планеты на границе его сектора, на двести мест в имперских высших учебных заведениях, для обучения специальностям инженеров различного профиля, навигаторов, пилотов и некоторым другим. Департамент колонизации удовлетворил прошение, предоставив места в заведениях категории «Б» на Танаке. Однако, когда чиновники департамента образования затребовали обычную статистическую справку, оказалось, что практически все члены первого состава пула давно получили императорские стипендии за отличную успеваемость и переведены для дальнейшего обучения в патронируемые университеты и училища. А поскольку каждому письмоводителю известно, что я испытываю непреодолимую страсть ко всем необычным отклонениям и умею щедро вознаграждать за рвение и наказывать за нерадивость, один из чиновников не поленился поставить меня в известность о столь необычном факте. Я решил, что моему департаменту не помешает побольше узнать о месте происхождения столь талантливой популяции варваров, и отправил офицера на Таварр с поручением поподробнее разобраться в обстановке. То, что ему удалось разузнать, привело меня в замешательство и заставило заняться этой планетой всерьез. Все то, что я сейчас вам сообщил, – результат двухлетнего расследования, которое продолжается до сих пор.
Император медленно кивнул и, отведя взгляд, задумчиво уставился на медленно вращающееся над поверхностью стола изображение планеты. Несколько мгновений в кабинете стояла полная тишина, потом Эоней негромко спросил:
– Вы думаете, необходимо предложить им Коронный договор?
Лорд-директор покачал головой. Ох уж эта молодежь! Им подавай все или ничего.
– Наверное, это было бы неплохо, но, по оценкам моих социопсихологов, это вряд ли реально. Пятьдесят шесть лет под властью канскебронов кого угодно заставят относиться настороженно к любым союзам и договорам, тем более что они только что отвоевали свою планету у врага Пока у них наблюдается бурный всплеск ярого патриотизма. Мои агенты под видом коммерческих предложений осторожно интересовались их отношением к возможности остаться и поработать на территории империи, но встретили слишком мало энтузиазма. Эти люди отдают должное блистательной империи, но по окончании учебы намерены поголовно вернуться домой.
Император нахмурился и капризно изогнул губы.
– Я думаю, если интересы империи потребуют…
– Ваше величество, – мягко прервал его лорд Эйзел, – мне кажется, мы должны попытаться использовать в собственных интересах их ненависть к канскебронам, а не прививать им подобное чувство по отношению к империи. Лучше попробовать сделать так, чтобы они считали себя обязанными нам, или поставить их в такое положение, чтобы их вступление в войну казалось им наиболее логичным решением и, главное, принятым ими абсолютно самостоятельно. – Он помолчал и закончил несколько вкрадчиво:– Я думаю, что после пятидесяти с лишним лет оккупации они еще не успели набрать достаточно опыта, чтобы справиться с такой армией политических и дипломатических зубров, которую может выставить империя.
Император нервно рассмеялся:
– Простите, Эйзел. Конечно, вы правы, последнее время я несколько выбит из колеи. Что вы предлагаете?
Лорд-директор остановился, как бы давая понять, что его предложение будет выглядеть несколько необычно, потом заговорил:
– Мне кажется, нам стоило бы дать им понять, что мы не против установить более тесные отношения, причем не претендуя на больший уровень, чем они сами того захотят. В связи с этим я думаю, что визит кого-то из членов близкой к вам ветви королевского дома был бы очень нелишним.
Эоней удивленно уставился на собеседника:
– На планету, с которой нет Коронного договора? И даже не на союзный мир? – Он расхохотался. – Да лорд Эомирен сгрызет последнее мясо с моих тощих ребер, если даже слух об этом дойдет до его чутких ушей.
Лорд-директор упрямо набычил голову.
– И тем не менее, сир. – Он сделал паузу и веско произнес:– Нам нужны союзники, которые будут не столько требовать защиты нашего флота, сколько смогут помочь ему защитить нас. По оценкам моих аналитиков, земляне в обозримом будущем не склонны ввязываться в любые конфликты, и нам придется приложить беспрецедентные – усилия, чтобы заставить их изменить свое решение. – Тем более, сир, что у нас совсем нет времени на то, чтобы идти традиционным путем.
Император вздрогнул, вспомнив, с чего начался сегодняшний разговор. Лорд Эйзел некоторое время помолчал, давая императору привыкнуть к этой мысли, потом снова заговорил, но уже более вкрадчивым тоном:
– Мне кажется, сир, я могу предложить такой вариант развития событий, при котором лорд Эомирен не только с радостью санкционирует подобную поездку, но и приложит все усилия, чтобы получить одобрение сената.
Император недоуменно уставился на него:
– Поясните!
– Я говорю о леди Эсмиель.
Эоней несколько мгновений осмысливал предложение, потом усмехнулся:
– Пожалуй, вы правы, Эйзел. Я не видел ее уже несколько лет, но, по слухам, за это время моя милая кузина успела достаточно приучить общество к вывертам своего неугомонного характера, чтобы и выходка, подобная столь необычному путешествию, сошла ей с рук. – Он хмыкнул. – Впрочем, вы об этом знаете лучше меня. – Император сделал паузу, задумался на несколько мгновений и продолжил тоном, который лорд Эйзел расценил как требование более подробных объяснений:– Но не думаю, что это вызовет чье-либо одобрение, и уж тем более лорда Эомирена. Не говоря уж о том, чтобы придать подобной поездке официальный статус.
– О, ваше величество, по моим прикидкам, это не столь сложно сделать, особенно если лорд Эомирен будет действовать с нами заодно. Я предлагаю следующее… – И он чуть склонил голову, приблизив лицо к августейшему уху.
Спустя два часа они покинули кабинет.
Часть I
Варвар
1
Дежурный офицер стремительно взбежал по лестнице и, свернув в узкий, длинный коридор, быстрым шагом двинулся вперед. Покоробившийся паркет, зиявший залитыми цементом дырами, отчаянно скрипел, а вдоль окон тянулась выщербленная полоса, которую по каким-то причинам не могли залить уже несколько недель. Наступив на одну из оторвавшихся паркетин, офицер чуть не растянулся на полу. С трудом удержавшись на ногах, он в сердцах выругался и зло сплюнул на пол. Проклятое здание, проклятое дежурство, проклятая судьба. О, святые стихии, ну почему ему так не повезло!
Общежитие Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов было построено более двухсот лет назад и изначально было предназначено для мукомольни. Однако за время строительства торговая компания, заказавшая возведение здания, обанкротилась, и поэтому новенькая мукомольня, в которой еще, слава богу, не успели смонтировать ни одной единицы оборудования, пошла с молотка. На муниципальном аукционе ее приобрел владелец сети общественных стоянок и гаражей для боллертов. Он установил эскалаторы, заделал технологические проемы между этажами и оборудовал здание как стоянку для частных пользователей. Однако то ли строительная фирма некачественно выполнила подряд, то ли, что более вероятно, новый владелец решил немного сэкономить, но в один прекрасный день рухнуло сразу три пролета со всеми находящимися на них боллертами. Все было бы ничего, если бы Пострадали только машины, – в конце концов, зачем еще нужны адвокаты, так не для того, чтобы отбиваться от сумасшедших исков страховых компаний. Но в одной из машин на заднем сиденье развлекалась юная парочка. Стоило владельцу здания увидеть на сервере ежедневных новостей как из-под обломков извлекают изуродованные обнаженные тела, как он сразу сделал правильный вывод. Когда на следующий день к его дому прибыли императорские коронеры, то оказалось, что хозяина и след простыл, на счетах пусто, а недвижимости едва хватает на то, чтобы выплатить императорский штраф и часть компенсации семьям пострадавших. Несколько лет здание переходило из рук в руки, строилось и перестраивалось. Сначала из него хотели сделать роскошный торговый центр, потом пакгаузы, благо рядом было посадочное поле небольшого коммерческого космодрома, но, чтобы окончательно решить его судьбу, все время не хватало какой-нибудь малости. Поэтому, когда разразился первый кризис с канскебронами и император Эономер II принял решение резко увеличить размеры флота, очередной владелец с немалым облегчением продал здание вкупе с разорившимся космопортом имперскому адмиралтейству. И спустя всего семь месяцев после этой сделки в здании, наконец-то определившем свою судьбу, блестя бритыми затылками, появились первые двести курсантов.
Дежурный офицер, громко брякая каблуками, свернул за угол и притормозил, раздраженно выругавшись вполголоса. Гирлянды старинных люминофорных светильников, которые все поколения начальников школы мечтали заменить более современными, но не имели никакой возможности это сделать, поскольку столь древние предметы находились под наблюдением недреманного ока императорского департамента двора и традиций, грудью встававшего на защиту любой старой развалины, но не выделявшего ни монеты на ремонт и содержание этой рухляди, на протяжении следующих двадцати шагов почти полностью потухли. Да и те, что висели чуть дальше, светили далеко не в полную силу. Офицер нерешительно потоптался, подумав о том, что, может быть, стоит плюнуть и пропустить этот коридор. В конце концов, надо быть полным идиотом, чтобы ежедневно полностью отсматривать весь материал с переносного монитора дежурного, так что, возможно, никто никогда и не узнает, что он схалтурил при обходе. Но потом вздохнул и, обреченно припомнив, что начальник Танакийской школы как раз и есть такой идиот, а он уже имеет в личном деле не только два высочайших недовольства, но и высочайшее предупреждение, двинулся вперед, старательно щуря глаза и напрягая все свои органы чувств, включая обоняние, чтобы ни на что не наткнуться в царившем вокруг густом сумраке.
До сих пор так и неясно – то ли поселившаяся в здании императорская школа пилотов унаследовала его горемычную судьбу, то ли были какие-то иные причины, однако с момента своего образования эта школа считалась самой большой дырой во всем императорском флоте. Ее выпускники приносили львиную долю аварий, чаще других вылетали со службы без пенсии и содержания или переводились в планетарную оборону. Это было вполне объяснимо, поскольку преподавательский состав, по неписаной, но устоявшейся традиции формировался либо из полных тупиц, либо из профессиональных неудачников, короче говоря, из тех офицеров, в отношении которых окончательно выкристаллизовывалось мнение, что их на пушечный выстрел не стоит подпускать к кораблям и орбитальным крепостям, но избавиться от них каким-либо иным способом не представлялось возможным. Столь славные наставники выпускали достойных учеников и последователей, те множили привычную славу своей альма-матер и тем еще крепче убеждали руководство флота в том, что Танакийская высшая школа пилотов годится только на роль отстойника для тупиц.
Общежитие Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов было построено более двухсот лет назад и изначально было предназначено для мукомольни. Однако за время строительства торговая компания, заказавшая возведение здания, обанкротилась, и поэтому новенькая мукомольня, в которой еще, слава богу, не успели смонтировать ни одной единицы оборудования, пошла с молотка. На муниципальном аукционе ее приобрел владелец сети общественных стоянок и гаражей для боллертов. Он установил эскалаторы, заделал технологические проемы между этажами и оборудовал здание как стоянку для частных пользователей. Однако то ли строительная фирма некачественно выполнила подряд, то ли, что более вероятно, новый владелец решил немного сэкономить, но в один прекрасный день рухнуло сразу три пролета со всеми находящимися на них боллертами. Все было бы ничего, если бы Пострадали только машины, – в конце концов, зачем еще нужны адвокаты, так не для того, чтобы отбиваться от сумасшедших исков страховых компаний. Но в одной из машин на заднем сиденье развлекалась юная парочка. Стоило владельцу здания увидеть на сервере ежедневных новостей как из-под обломков извлекают изуродованные обнаженные тела, как он сразу сделал правильный вывод. Когда на следующий день к его дому прибыли императорские коронеры, то оказалось, что хозяина и след простыл, на счетах пусто, а недвижимости едва хватает на то, чтобы выплатить императорский штраф и часть компенсации семьям пострадавших. Несколько лет здание переходило из рук в руки, строилось и перестраивалось. Сначала из него хотели сделать роскошный торговый центр, потом пакгаузы, благо рядом было посадочное поле небольшого коммерческого космодрома, но, чтобы окончательно решить его судьбу, все время не хватало какой-нибудь малости. Поэтому, когда разразился первый кризис с канскебронами и император Эономер II принял решение резко увеличить размеры флота, очередной владелец с немалым облегчением продал здание вкупе с разорившимся космопортом имперскому адмиралтейству. И спустя всего семь месяцев после этой сделки в здании, наконец-то определившем свою судьбу, блестя бритыми затылками, появились первые двести курсантов.
Дежурный офицер, громко брякая каблуками, свернул за угол и притормозил, раздраженно выругавшись вполголоса. Гирлянды старинных люминофорных светильников, которые все поколения начальников школы мечтали заменить более современными, но не имели никакой возможности это сделать, поскольку столь древние предметы находились под наблюдением недреманного ока императорского департамента двора и традиций, грудью встававшего на защиту любой старой развалины, но не выделявшего ни монеты на ремонт и содержание этой рухляди, на протяжении следующих двадцати шагов почти полностью потухли. Да и те, что висели чуть дальше, светили далеко не в полную силу. Офицер нерешительно потоптался, подумав о том, что, может быть, стоит плюнуть и пропустить этот коридор. В конце концов, надо быть полным идиотом, чтобы ежедневно полностью отсматривать весь материал с переносного монитора дежурного, так что, возможно, никто никогда и не узнает, что он схалтурил при обходе. Но потом вздохнул и, обреченно припомнив, что начальник Танакийской школы как раз и есть такой идиот, а он уже имеет в личном деле не только два высочайших недовольства, но и высочайшее предупреждение, двинулся вперед, старательно щуря глаза и напрягая все свои органы чувств, включая обоняние, чтобы ни на что не наткнуться в царившем вокруг густом сумраке.
До сих пор так и неясно – то ли поселившаяся в здании императорская школа пилотов унаследовала его горемычную судьбу, то ли были какие-то иные причины, однако с момента своего образования эта школа считалась самой большой дырой во всем императорском флоте. Ее выпускники приносили львиную долю аварий, чаще других вылетали со службы без пенсии и содержания или переводились в планетарную оборону. Это было вполне объяснимо, поскольку преподавательский состав, по неписаной, но устоявшейся традиции формировался либо из полных тупиц, либо из профессиональных неудачников, короче говоря, из тех офицеров, в отношении которых окончательно выкристаллизовывалось мнение, что их на пушечный выстрел не стоит подпускать к кораблям и орбитальным крепостям, но избавиться от них каким-либо иным способом не представлялось возможным. Столь славные наставники выпускали достойных учеников и последователей, те множили привычную славу своей альма-матер и тем еще крепче убеждали руководство флота в том, что Танакийская высшая школа пилотов годится только на роль отстойника для тупиц.