Страница:
Несколько часов на «суперсобаке» до Харькова, потом сдать чемоданы и получить дальнейшие указания. Указание скорее всего будет простым – вернуться на базу. Оперативник почти без прикрытия никому нигде не нужен. Охранник или телохранитель из оперативника, если честно, так себе, не под то заточены. Дополнительный ствол в случае беспорядков или нападения? Так этот ствол вполне мог понадобиться и в Москве – Стас следил за новостями и знал, что ситуация, складывающаяся вокруг Наукома, не располагает Московское представительство ОКР к распылению сил. Ну, не должна располагать. Все подразделения Объединенного Комитета работают без выходных и переведены на казарменное положение. Каждый человек на счету.
Хотя…
Стас откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Если бы он вообще не вернулся из командировки, это устроило бы очень и очень многих. Когда оказывается, что оперативник ОКР убил трех безов СБА – это неизбежно вызывает некоторый психологический дискомфорт в коллективе и опасное напряжение между фирмами, как верно заметил Альфред Крафт. Самым правильным было бы выдать суперстрелка безам, не дожидаясь, пока они случайно его не пришьют где-то на улице. А то ведь кого из нормальных людей сгоряча убить могут. А еще можно самим грохнуть урода и выставить на всеобщее обозрение, сказал Крафт. Альфред прекрасно знал, что Стас рядом, у него за спиной, что все прекрасно слышит, но Крафту было наплевать на это. Как и остальным участникам разговора в раздевалке.
Может быть, они рассчитывали, что Стас обидится, полезет в драку, и это станет последней каплей, переполнившей чашу терпения начальства. А если Стас Колос будет настойчив, то это позволит всем немного разрядиться и выразить общее настроение коллектива на лаконичном языке жестов. Сказавший это Игорек Калинин рассматривал Стаса с нехорошей усмешкой, Коля с Мишей, на всякий случай сместившись на фланги компании, вбросили в общую беседу что-то вроде – слабо ему. Он только в спину может… И тут нужно было либо продемонстрировать всем свою трусость, либо бросаться в драку.
Стас трусость и продемонстрировал. Тихонько, чтобы не стукнуть, прикрыл дверь шкафчика и, подхватив сумку, вышел из раздевалки под разочарованное улюлюканье бывших приятелей.
Посылать его после этого на операции было равносильно убийству. Нет, свои не всадили бы ему пулю в затылок, что бы там ни говорилось в раздевалке, но на свете существовало такое множество способов подставить коллегу во время перестрелки… Еще можно было связаться с СБА и намекнуть, что красавец, пристреливший во время Дня Оружия троих безов, будет сегодня вполне доступен…
СБА недолюбливало ОКР, Комитет не испытывал особого дружелюбия к Службе Безопасности, и никто не устраивал бы слишком большого шума, если бы Стас подстрелил хоть десяток безов в тихом укромном месте. СБА, наверное, ответил бы взаимностью, как обычно, или все списали бы на День Оружия. В конце концов, придется где-то еще пересечься ОКР с СБА, незачем воевать изо всех сил, в открытую. Прозевав удар в Москве или каком-то другом Анклаве, ОКР вполне мог отыграться в Питере и на нейтральных территориях. Поэтому время от времени вспыхивающие конфликты старались не раздувать, а гасить потихонечку. Но Стас убил безов зачем-то прямо под камерой уличного наблюдения. Так что начальство Московского представительства, продемонстрировав просто фантастический гуманизм, после непродолжительного расследования, посоветовавшись со штаб-квартирой ОКР в Питере, вначале просто отстранило Стаса от оперативной работы, а потом отправило в командировку.
«Суперсобака» проскочила трехкилометровую зону и вышла на крейсерскую скорость. Мигнула надпись над стеклянной дверью купе, разрешающая свободно передвигаться по вагону. На информационном табло появилась реклама вагона-ресторана, Стас глянул на бегущие по пластику буквы и снова закрыл глаза.
Свои чемоданы он поставил в отсек для багажа, его личный код и дублированная система безопасности гарантировали сохранность груза, так что вполне можно было пойти в ресторан и расслабиться. Но не хотелось.
Если честно, то больше всего Стасу хотелось подохнуть. Выключиться и исчезнуть. «Вот бы ребята порадовались, – подумал Стас. – Не дождутся».
Стас открыл глаза и посмотрел на попутчиков.
Не исключено, что паренек… как его? Аристарх… был бы не против продолжить лекцию о специфике продажи билетов на «суперсобак», но и Инга, и Василий как-то очень уж демонстративно углубились в свои дела, а Стас в качестве собеседника не подошел сразу. Наверное, главным объектом интереса парня была все-таки девушка, но тут и слепому понятно – ни с кем она углублять знакомство не собиралась. Так что лектору тоже пришлось заняться делом.
Аристарх крутил в руках видеокамеру, нечто навороченное и, похоже, дорогое. Игрушку парень в руках держал уверенно, но с такой бережливостью, что сразу было понятно – камеру парень очень ценит. Или еще толком не наигрался ею. Что-то поправлял, протирал, продувал и переключал, поглядывая на встроенный экран. Возле ног у него стоял открытый кофр, набитый какими-то загадочными для Стаса штуковинами, отблескивавшими стеклом и металлом.
Василий водрузил на стол перед собой переносной комп, воткнул в свою «балалайку» разъем психопривода и углубился в созерцание, насколько смог заметить со своего места Стас, женской обнаженной натуры. Время от времени Василий бросал взгляды на сидящую напротив Ингу, словно сравнивая, и снова пялился на монитор.
Компьютер у мужика был не просто допотопный. Стас подумал, что эта штука может иметь историческую ценность. Или даже украсить выставку антиквариата. В свое время этот шедевр, похоже, принадлежал богатому, но не слишком умному человеку. Кому-то пришла в голову идея отделать комп красным деревом и украсить перламутровыми вставками. Деревянный корпус был оснащен уголками, как старинный пиратский сундук, и уголки эти, кажется, были из золота.
Все это кошмарное богатство было отполировано, дерево покрыто лаком, на золотых уголках не было ни царапинки – за компом явно следили, холили и лелеяли. К такому чудовищу нужно быть очень привязанным, чтобы таскать с собой в дальние поездки. И быть очень уверенным в себе человеком. Стас по роду своей профессии знал, что убить или искалечить могут за куда менее ценные вещи. А тут одного золота…
Василий, заметив интерес Стаса, истолковал его по-своему, подмигнул и повернул монитор так, чтобы сосед по купе тоже мог полюбоваться картинками.
Стас из вежливости с минуту смотрел на экран, потом зевнул и закрыл глаза, демонстрируя свое желание поспать.
И чуть на самом деле не уснул. В самое последнее мгновение удержался на грани сновидения. Как над пропастью. Там, в багровой глубине, его поджидали смерть и кровь. И грохот выстрелов, и визг пуль, отлетающих от камней и металла.
Стас потер виски кончиками пальцев.
– Голова? – участливо спросил Василий.
Аристарх искоса посмотрел на Стаса и тихо хмыкнул. Свой аппарат он медленно поворачивал в сторону попутчицы, надеясь, по-видимому, незаметно сделать снимок.
– Все нормально, – ответил Стас. – Устал немного…
– Проводы затянулись? – понимающе улыбнулся Василий. – Я и сам только за два часа до рейса вспомнил, что нужно ехать. Но я принял таблеточку, и голова снова думает и соображает. Могу поделиться…
Любитель женской обнаженной натуры полез в нагрудный карман пиджака, достал металлический футляр.
– Нет, спасибо, – покачал головой Стас. – Все пройдет.
– Напрасно, – Василий выкатил из футляра полупрозрачный шарик и сунул его себе в рот. – А я вот приму еще… Вот это да!..
На экране компа появилась дама, обладавшая действительно выдающимися достоинствами. Василий глянул на попутчицу с некоторой даже досадой. Если бы ее не было, мужчины могли бы обсудить данные моделей, обговорить предпочтения, поделиться воспоминаниями…
Инга сидела, закинув ногу за ногу, кончик указательного пальца правой руки скользил по подлокотнику кресла – девушке явно было не до едущих вместе с ней мужчин, она вывела информацию на наноэкраны, напыленные на глаза, и то ли просто рассматривала что-то, то ли работала.
«Наверное, работает», – подумал Стас. Инга производила впечатление очень серьезной девушки. И очень уверенной в себе.
В купе вообще собрались очень уверенные и серьезные люди. Один не боится открыто возить с собой золото, другая просто излучает вокруг себя силу и волю, третий поставил себе задачу и медленно, миллиметр за миллиметром, поворачивает объектив в нужном направлении. И только Стас, крутой, по идее, оперативник при исполнении, никак не может придумать, чем заняться во время путешествия.
Можно было почитать. Или посмотреть кино. Вот, на информационном табло опять пошла реклама вагона-ресторана. Любая кухня мира. Богатейший выбор напитков.
Стас вздохнул и закрыл глаза.
Он даже куртку снять не может. Наплечная кобура с «дыроделом» и запасными магазинами слабо сочетается с образом финансового консультанта. Можно послушать новости через «балалайку», но там опять будет что-то о кризисе вокруг Станции, о дипломатических демаршах, угрозах и бряцанье оружием. Авианосцы уже несколько дней крутятся неподалеку от Кольского полуострова. Крутятся и крутятся. А нужно бить, в этом Стас был уверен. Толку в демонстрации силы, когда ее нужно применять?
Или нужно договариваться до того, как достанешь ствол. Оружие никогда не помогало в переговорах, это Стас знал на собственном опыте. Оно делало переговоры ненужными, но слишком долго махать им перед лицом собеседника – значило нарваться на неприятность. И он привыкнет, что ты только угрожаешь, и ты забудешь, что из пистолета нужно стрелять. Ты будешь говорить-говорить-говорить, тебе станет казаться, что вот еще слово, и твой оппонент признает твою правоту… Но даже и через два часа такого разговора произойдет только то, что могло произойти на первой минуте. Как говорил первый инструктор Стаса, пистолет – для того, чтобы стрелять. Для качания мышц руки – гантели.
Чуть приподняв веки, Стас убедился, что Василий утратил к соседям по купе всякий интерес, привалился плечом к стенке вагона, поставил комп на колени так, чтобы ни Стас, ни Инга, ни мальчишка не могли ничего увидеть на мониторе. И по его блестящим глазам было понятно, что пошли на экране картинки погорячее. Да, такая озабоченность в таком зрелом возрасте…
Вот этот тип вполне мог ехать в Харьков за развлечениями. Там таких, если верить информации из Сети, хватало. И спроса хватало, и предложений.
Аристарх, наконец, спрятал свою камеру в кофр и уснул, скрестив руки на груди. Теперь он казался еще моложе. Выглядел лет на семнадцать-восемнадцать, никак не старше.
Инге, если вдуматься, повезло.
Это при Стасе и фотографе озабоченный Василий сосредоточился на виртуальных радостях, а если бы ехали с девушкой вдвоем, то извел бы ее своими предложениями познакомиться, выпить за встречу, пригубить на брудершафт, перейти на «ты»… Не факт, что ему что-нибудь обломилось бы, но и возможности спокойно поработать Инга тоже бы лишилась. Разве что она врезала бы Васе по смоляной прическе чем-нибудь тяжелым.
Стас улыбнулся, представив себе эту картину, перевел взгляд на руки Инги и почувствовал, что улыбка медленно гаснет.
Руки были красивые, ухоженные. Ноготки – отполированы, покрыты прозрачным лаком с легким розовым оттенком. Тонкое кольцо на указательном пальце левой руки было из какого-то новомодного дорогущего сплава. Или Инга достаточно богата, чтобы купить себе такую штучку, или есть кто-то, кому она позволяет себя так баловать.
Но и это не самое интересное в руках милой девушки. Кожа гладкая, ровная. Но на костяшках изящных пальчиков как-то уж очень… крепкая, что ли. И запястья, вдруг сообразил Стас, такие… крепкие. Не грубые, не толстые, а вот именно крепкие. Такое впечатление, что девушка этими руками умеет делать много разных смешных фокусов. Например, сломать кадык ребром ладони. Или пальцами ударить в какую-нибудь болевую точку.
А если это перехват?
Стас почувствовал, как по телу прокатилась теплая волна, как всегда у него бывает перед схваткой. Если это и вправду перехват, то ведь не сейчас же она будет его убивать? Из несущейся по эстакаде «суперсобаки» никуда не денешься, придется ждать остановки, а ближайшая – это Харьков. Вряд ли у него в чемоданах может быть что-то настолько ценное и срочное, чтобы приняли такой сложный вариант. Да и чемоданы в грузовом отсеке, туда тоже так просто не попадешь. И если тут начнется суета, то охрана состава прибудет очень быстро. Некоторые пассажиры, едущие на «суперсобаке», забывают, что здесь везде стоят сенсоры и камеры видеонаблюдения, даже в купе первого класса.
Значит, Инга если и начнет что-то вытворять, то лишь после приезда в Харьков. Но там его будут ждать. И девушка в одиночку все равно ничего сделать не сможет. Ну, разве что она не просто девушка…
У кого-то очень богатое воображение, сказал себе Стас. Очень-очень богатое воображение. Должно быть, она из приличной семьи, помешанной на здоровом образе жизни. Такие прыгают с парашютом с крыш небоскребов, гоняют на мобилях-«табуретках», часами занимаются в залах, берут уроки у всяческих сэнсэев… Или работает девушка у кого-то телохранителем.
И просто не нужно забивать себе голову всякой ерундой, а нужно закрыть глаза и немного подремать. А вдруг его дежурный кошмар на этот раз постесняется свидетелей? И удастся поспать до самой остановки? Или хотя бы часок-другой?
Он очень давно не спал хотя бы два часа подряд. Врач рекомендовал ему таблетки, но Стас к рекомендации не прислушался. Вернее, один раз попробовал, но оказалось, что снотворное не защищает от кошмара, оно просто не дает из него выбраться.
Стас вздохнул, медленно выдохнул, прислушиваясь к своему сердцебиению. Спокойно. Я только вздремну. Я только…
…Улица. Это где-то на Болоте. Стас не помнил названия, он редко бывал в этих местах, а во время начавшегося Дня Оружия вообще должен был находиться в управлении. Ехал туда, но тут грянуло, он несколько раз свернул наугад, потом попытался следовать советам навигатора, а затем нарвался на автоматную очередь.
Мобиль занесло, Стас успел выпрыгнуть из салона и, лежа на спине, смотрел, как два автомата самозабвенно дырявили пластик и металл, вырывали клочья из обивки сидений мобиля. Стрелки слишком увлеклись техникой, поэтому Стас сумел добраться до подворотни живым. Автоматы потом попытались его достать, но было уже поздно.
Стас смог перевести дыхание, попытался осмотреться, но в глубине двора завизжала «дрель», ей ответила другая, зачастил «дыродел», и стало понятно, что отсидеться здесь не получится. Нужно уходить.
А еще через минуту Стас понял – чтобы выжить, придется убивать. Парень выскочил из-за угла, увидел Стаса и допустил ошибку. Ему нужно было просто изменить направление или даже не сворачивать, а пробежать мимо, опустив «дрель». Но парень был слишком возбужден. Или напуган.
Всякого, оказавшегося у него на пути, он считал угрозой или в крайнем случае помехой. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то сегодня может не желать ему смерти. Парень вскинул «дрель».
И Стас выстрелил. Пуля из «дыродела» пробила бедняге лицо. И опрокинула парня навзничь. «Дрель» отлетела в сторону. Стас зачем-то подошел к убитому, проверил пульс. Сердце, понятное дело, не билось. Парень умер, еще падая. С такой дырой в голове…
Стас прыгнул в сторону еще до того, как услышал начало автоматной очереди. И выстрелил, прежде чем рассмотрел нападавшего. Автоматчиком оказался паренек лет шестнадцати. Пуля ударила его в грудь, автомат выпал, а сам паренек медленно сполз по стене и завалился набок. Наверное, он гнался за этим, с «дрелью». Ему бы понять, что человек, убивший его врага, скорее всего друг, но в такой день – никто не имеет друзей. Каждый сам за себя.
На улице, совсем рядом, подал голос «ревун». Коротко, словно прочистил глотку. Или поздоровался. Стас стоял над убитым пареньком, все еще не веря в случившееся, когда «ревун» выпустил длинную очередь. Кто-то истошно закричал, но крик быстро оборвался.
Рвануло.
Потом рвануло еще раз, но ближе. Где-то над самой головой Стаса. Посыпались обломки кирпича, осколки стекла. Прижимаясь к стене спиной, Стас глянул наверх – из выбитого окна появились клубы черного дыма.
«Ревун» сделал паузу – стрелок перезаряжался. Теперь ударил автомат, он бил откуда-то сверху, Стас слышал только звук, но не видел ни вспышек выстрелов, ни того, кто стал мишенью. Снова наверху рвануло, и из дыма на третьем этаже вылетел человек. Тело упало посреди двора, голова от удара об асфальт раскололась.
Стас огляделся – нужно было уходить. Нужно было двигаться, это первое правило в условиях уличного боя. Оставшись на месте, человек, каким бы крутым бойцом он ни был, обрекал себя на смерть. Уходить…
Клубы дыма заполнили пространство между домами, даже если кто-то и будет целиться во двор, то никого он там не увидит. Стас бросился вперед, стараясь держаться ближе к стене и зачем-то считая шаги. На тридцать седьмом он услышал чей-то возглас, оттолкнулся от стены и метнулся в сторону. Три пули одна за другой ударились в кирпичи, туда, где только что был Стас.
Еще две пули выбили крошку из асфальта.
Кто-то настойчиво пытался убить человека, бегущего через двор. Человека, который стрелку не сделал ничего плохого, а только пытался выжить. А стрелок просто имел возможность убивать и не видел причин этой возможностью не воспользоваться. Будь у него чуть больше опыта, он бы наверняка подстрелил бегущего человека. Но практики было маловато, да и стрелять из пистолета сверху вниз по движущейся мишени не очень удобно.
Так что Стас успел свернуть за какую-то пристройку, ударился плечом в дверь, отлетел назад, зашипев от боли, оглянулся, пытаясь найти выход, но перед ним был тупик, а на проклятой двери не было даже ручки. Стас выстрелил в окно первого этажа. Стекло вылетело, обвалилось крупными кусками, разлетелось на мелкие осколки, ударившись об асфальт.
Что было за окном, Стас рассмотреть не мог – висела какая-то замызганная штора, да и само окно находилось на высоте человеческого роста. Стас подпрыгнул, стволом пистолета сбил несколько осколков стекла, застрявших в раме. Сунул пистолет в кобуру, снова подпрыгнул, ухватился руками за раму и, подтянувшись, влез в окно.
Запутался в ткани, и пока сдирал ее с себя, успел представить, как кто-то, пусть даже обычная, но очень напуганная старушка, хватает со стола старый кухонный нож и бьет непрошеного гостя, так удачно застрявшего в объятиях шторы. Длинным таким ножом, с широким лезвием.
В комнате никого. Да и мебели почти нет, лишь голый стол и топчан в углу, покрытый чем-то пестрым. Хозяину нечего было прятать и охранять, потому и окно без решетки. Иначе бы Стасу пришлось туго – за окном зачастил автомат, пули звонко бьют по стенам. Зазвенело неподалеку разбитое стекло.
Двигаться, напомнил себе Стас. Двигаться.
За дверью – кухня, такая же неухоженная и грязная, как комната. На пятнистом от грязи столе – кастрюля с какой-то мутной жидкостью. Рядом – распечатанная упаковка «народного хлеба». Хозяин квартиры, похоже, собирался поесть, но какие-то неотложные дела оторвали его от этого важного занятия.
Входная дверь распахнулась, и на пороге показался мужичок лет шестидесяти, держащий в руках перед собой телевизионную панель. Выглядело все так, будто он ее выдрал из стены. На кронштейнах белели куски отделочного пенопластика.
– Это… – сказал мужичонка, глядя на Стаса. – Ты чего?..
– Там не стреляют? – спросил Стас, указав на дверь.
Пистолет снова был у него в руке, палец только чудом не нажал на спуск, когда дверь открылась.
– Нет пока. – Мужичонка сглотнул, кадык дернулся вверх-вниз и замер. – Там народ магазин чистит… Так не протолкнешься. Хотел зацепить чего-нить пожрать, так разве успеешь за ними… Вот, хоть панель взял… Мне нужно, – на всякий случай добавил мужичонка. – А ты как сюда попал?
– Через окно…
– Разбил?
– Ну… – Стас неопределенно помахал оружием.
– Сволочь ты и больше никто. – Мужичонка поставил панель на пол, прислонив к стене, потом подошел к двери в комнату, приоткрыл ее и глянул внутрь. – Как есть – сволочь… Где ж я…
Во дворе раздался взрыв, раму внесло в квартиру, отшвырнуло мужичка прочь. Он упал, потрясенно глядя в потолок.
– Ты уж меня извини, – сказал Стас и вышел из квартиры.
На лестничной клетке второго этажа кто-то хрипел. И женский голос что-то бормотал нечленораздельно, срываясь на визг.
– Да заткни ты ее, – сказал мужчина. – Мешает…
Звук удара, и визг оборвался.
Стас поднял руку с «дыроделом» и медленно поднялся на второй этаж, стараясь ступать бесшумно. Там насиловали женщину. Ее голые ноги елозили по полу, два парня сосредоточенно трудились. Третий лежал возле ступеней и умирал. Это его хрип услышал Стас. Кровь тяжелыми каплями падала в лестничный пролет.
Два выстрела: парни упали, а женщина снова закричала. Стас подошел, оттолкнул мертвые тела, хотел помочь женщине встать, но та ударила его по руке и, даже не пытаясь привести в порядок одежду, встала на колени, скуля и повизгивая. От нее отчетливо несло спиртным, дешевым пойлом, которое только и могли себе позволить обитатели этих трущоб. Половина лица женщины покраснела и опухла. Из носа текла кровь.
– Ильяс, – позвала женщина и тронула одного из убитых за плечо. – Ильяс!
Перевела взгляд на второго. Потом посмотрела на Стаса.
– Ты чего?.. – спросила женщина. – Какого ты хрена пацанов убил? Да ты…
Стас отвернулся.
С верхних этажей доносились какие-то крики, звон бьющегося стекла. Женский визг.
Только сейчас Стас заметил большую сумку, стоявшую в стороне. Туго набитую сумку.
– Козел! – выкрикнула женщина. – Что ж я теперь без них делать буду? Ильясик, дорогой!.. А ты…
Стас услышал за спиной металлический щелчок и оглянулся – женщина, стоя на коленях, держала в руках пистолет, какую-то древнюю штуку, потертую, блестящую на гранях. И патроны в пистолете были древними, только это, наверное, и спасло Стасу жизнь. Пистолет дал осечку. Женщина передернула затвор, патрон вылетел вправо, ударился в стену и, прокатившись по полу, остановился в луже крови.
– Сволочь, – выкрикнула женщина, поднимая пистолет.
Черный кружок дула посмотрел Стасу в лицо. Все замерло: и Стас, и палец на спусковом крючке древнего оружия, и даже капля крови, сорвавшаяся с подбородка женщины, тоже замерла в воздухе.
Дальше все получилось как бы независимо от воли Стаса: «дыродел» сам собой взлетел, увлекая за собой руку, палец, не дожидаясь команды мозга, нажал на спуск, грохнуло. Женщина отлетела к лестничному пролету, широко взмахнув руками.
– Надо уходить, – сказал себе Стас.
Что-то сместилось у него в сознании, изменило окружающий мир и отношение к этому миру тоже изменило.
Умирающий у него под ногами снова захрипел, Стас, не задумываясь, прострелил ему голову и спустился на первый этаж.
– Надо уходить, – повторил Стас, на секунду остановившись перед дверью подъезда.
Толкнул ее и вышел на улицу.
Там стреляли. Справа строчил автомат, слева в ответ ему не очень уверенно громыхало ружье. Судя по звуку – старое, охотничье. Клубы дыма плавали между домами, но ничего на улице не скрывали.
Два тела лежали возле мобиля, уткнувшегося в столб. Мужчина и женщина. Стас медленно пошел по улице направо, к автоматчику. Просто шел, даже не пытаясь прятаться, не пытаясь стать незаметным. Шел и шел, держа «дыродел» в опущенной руке, до окна, из которого стрелял автомат, оставалось пятьдесят метров, потом двадцать, пули вылетали из ствола, но шли они над головой у Стаса, будто стрелок не видел его. Или игнорировал…
Когда Стас подошел к самому дому, дверь распахнулась, и оттуда выбежал мужчина в черном комбинезоне из кевлайкры. Замер, натолкнувшись на Стаса, глаза его расширились, будто внезапно увидел он нечто ужасное… Мужчина открыл рот, словно собирался закричать, Стас сунул ему пистолет между зубами и выстрелил. Стер левой рукой со своего лица капли чужой крови и пошел по улице дальше…
…Стас вздрогнул и открыл глаза. Сглотнул комок, подкативший к горлу. То, что он не закричал – уже хорошо. Правда, и из кошмара он вывалился слишком рано. Обычно Стас с криком просыпался в тот момент, когда очередь из «ревуна» разрывала в клочья женщину, пытавшуюся вынести своих детей из-под огня. Иногда кошмар оказывался сильнее и удерживал Стаса до того момента, как он, осторожно отнеся то, что осталось от женщины и двух девочек, к стене, в полный рост добрался до машины СБ и расстрелял безов, сидевших внутри. Всех троих. В затылок, в лоб, в висок.
Потом признали, что действовал Стас в состоянии аффекта, что безы допустили ошибку, открыв огонь по безоружным людям, и Стас был вынужден…
Начальство и следственная комиссия сочли, что Стаса можно простить. А вот кошмар с их мнением не согласился.
Не нужно было пытаться его обмануть. Не нужно было засыпать, надеясь на чудо. Лучше бы Стас действительно сходил в ресторан. Или вон вместе с Василием пялился на веселые картинки в компе… Тогда не пришлось бы просыпаться вот так, с колотящимся сердцем, с криком, застрявшим в глотке.
Хотя…
Стас откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Если бы он вообще не вернулся из командировки, это устроило бы очень и очень многих. Когда оказывается, что оперативник ОКР убил трех безов СБА – это неизбежно вызывает некоторый психологический дискомфорт в коллективе и опасное напряжение между фирмами, как верно заметил Альфред Крафт. Самым правильным было бы выдать суперстрелка безам, не дожидаясь, пока они случайно его не пришьют где-то на улице. А то ведь кого из нормальных людей сгоряча убить могут. А еще можно самим грохнуть урода и выставить на всеобщее обозрение, сказал Крафт. Альфред прекрасно знал, что Стас рядом, у него за спиной, что все прекрасно слышит, но Крафту было наплевать на это. Как и остальным участникам разговора в раздевалке.
Может быть, они рассчитывали, что Стас обидится, полезет в драку, и это станет последней каплей, переполнившей чашу терпения начальства. А если Стас Колос будет настойчив, то это позволит всем немного разрядиться и выразить общее настроение коллектива на лаконичном языке жестов. Сказавший это Игорек Калинин рассматривал Стаса с нехорошей усмешкой, Коля с Мишей, на всякий случай сместившись на фланги компании, вбросили в общую беседу что-то вроде – слабо ему. Он только в спину может… И тут нужно было либо продемонстрировать всем свою трусость, либо бросаться в драку.
Стас трусость и продемонстрировал. Тихонько, чтобы не стукнуть, прикрыл дверь шкафчика и, подхватив сумку, вышел из раздевалки под разочарованное улюлюканье бывших приятелей.
Посылать его после этого на операции было равносильно убийству. Нет, свои не всадили бы ему пулю в затылок, что бы там ни говорилось в раздевалке, но на свете существовало такое множество способов подставить коллегу во время перестрелки… Еще можно было связаться с СБА и намекнуть, что красавец, пристреливший во время Дня Оружия троих безов, будет сегодня вполне доступен…
СБА недолюбливало ОКР, Комитет не испытывал особого дружелюбия к Службе Безопасности, и никто не устраивал бы слишком большого шума, если бы Стас подстрелил хоть десяток безов в тихом укромном месте. СБА, наверное, ответил бы взаимностью, как обычно, или все списали бы на День Оружия. В конце концов, придется где-то еще пересечься ОКР с СБА, незачем воевать изо всех сил, в открытую. Прозевав удар в Москве или каком-то другом Анклаве, ОКР вполне мог отыграться в Питере и на нейтральных территориях. Поэтому время от времени вспыхивающие конфликты старались не раздувать, а гасить потихонечку. Но Стас убил безов зачем-то прямо под камерой уличного наблюдения. Так что начальство Московского представительства, продемонстрировав просто фантастический гуманизм, после непродолжительного расследования, посоветовавшись со штаб-квартирой ОКР в Питере, вначале просто отстранило Стаса от оперативной работы, а потом отправило в командировку.
«Суперсобака» проскочила трехкилометровую зону и вышла на крейсерскую скорость. Мигнула надпись над стеклянной дверью купе, разрешающая свободно передвигаться по вагону. На информационном табло появилась реклама вагона-ресторана, Стас глянул на бегущие по пластику буквы и снова закрыл глаза.
Свои чемоданы он поставил в отсек для багажа, его личный код и дублированная система безопасности гарантировали сохранность груза, так что вполне можно было пойти в ресторан и расслабиться. Но не хотелось.
Если честно, то больше всего Стасу хотелось подохнуть. Выключиться и исчезнуть. «Вот бы ребята порадовались, – подумал Стас. – Не дождутся».
Стас открыл глаза и посмотрел на попутчиков.
Не исключено, что паренек… как его? Аристарх… был бы не против продолжить лекцию о специфике продажи билетов на «суперсобак», но и Инга, и Василий как-то очень уж демонстративно углубились в свои дела, а Стас в качестве собеседника не подошел сразу. Наверное, главным объектом интереса парня была все-таки девушка, но тут и слепому понятно – ни с кем она углублять знакомство не собиралась. Так что лектору тоже пришлось заняться делом.
Аристарх крутил в руках видеокамеру, нечто навороченное и, похоже, дорогое. Игрушку парень в руках держал уверенно, но с такой бережливостью, что сразу было понятно – камеру парень очень ценит. Или еще толком не наигрался ею. Что-то поправлял, протирал, продувал и переключал, поглядывая на встроенный экран. Возле ног у него стоял открытый кофр, набитый какими-то загадочными для Стаса штуковинами, отблескивавшими стеклом и металлом.
Василий водрузил на стол перед собой переносной комп, воткнул в свою «балалайку» разъем психопривода и углубился в созерцание, насколько смог заметить со своего места Стас, женской обнаженной натуры. Время от времени Василий бросал взгляды на сидящую напротив Ингу, словно сравнивая, и снова пялился на монитор.
Компьютер у мужика был не просто допотопный. Стас подумал, что эта штука может иметь историческую ценность. Или даже украсить выставку антиквариата. В свое время этот шедевр, похоже, принадлежал богатому, но не слишком умному человеку. Кому-то пришла в голову идея отделать комп красным деревом и украсить перламутровыми вставками. Деревянный корпус был оснащен уголками, как старинный пиратский сундук, и уголки эти, кажется, были из золота.
Все это кошмарное богатство было отполировано, дерево покрыто лаком, на золотых уголках не было ни царапинки – за компом явно следили, холили и лелеяли. К такому чудовищу нужно быть очень привязанным, чтобы таскать с собой в дальние поездки. И быть очень уверенным в себе человеком. Стас по роду своей профессии знал, что убить или искалечить могут за куда менее ценные вещи. А тут одного золота…
Василий, заметив интерес Стаса, истолковал его по-своему, подмигнул и повернул монитор так, чтобы сосед по купе тоже мог полюбоваться картинками.
Стас из вежливости с минуту смотрел на экран, потом зевнул и закрыл глаза, демонстрируя свое желание поспать.
И чуть на самом деле не уснул. В самое последнее мгновение удержался на грани сновидения. Как над пропастью. Там, в багровой глубине, его поджидали смерть и кровь. И грохот выстрелов, и визг пуль, отлетающих от камней и металла.
Стас потер виски кончиками пальцев.
– Голова? – участливо спросил Василий.
Аристарх искоса посмотрел на Стаса и тихо хмыкнул. Свой аппарат он медленно поворачивал в сторону попутчицы, надеясь, по-видимому, незаметно сделать снимок.
– Все нормально, – ответил Стас. – Устал немного…
– Проводы затянулись? – понимающе улыбнулся Василий. – Я и сам только за два часа до рейса вспомнил, что нужно ехать. Но я принял таблеточку, и голова снова думает и соображает. Могу поделиться…
Любитель женской обнаженной натуры полез в нагрудный карман пиджака, достал металлический футляр.
– Нет, спасибо, – покачал головой Стас. – Все пройдет.
– Напрасно, – Василий выкатил из футляра полупрозрачный шарик и сунул его себе в рот. – А я вот приму еще… Вот это да!..
На экране компа появилась дама, обладавшая действительно выдающимися достоинствами. Василий глянул на попутчицу с некоторой даже досадой. Если бы ее не было, мужчины могли бы обсудить данные моделей, обговорить предпочтения, поделиться воспоминаниями…
Инга сидела, закинув ногу за ногу, кончик указательного пальца правой руки скользил по подлокотнику кресла – девушке явно было не до едущих вместе с ней мужчин, она вывела информацию на наноэкраны, напыленные на глаза, и то ли просто рассматривала что-то, то ли работала.
«Наверное, работает», – подумал Стас. Инга производила впечатление очень серьезной девушки. И очень уверенной в себе.
В купе вообще собрались очень уверенные и серьезные люди. Один не боится открыто возить с собой золото, другая просто излучает вокруг себя силу и волю, третий поставил себе задачу и медленно, миллиметр за миллиметром, поворачивает объектив в нужном направлении. И только Стас, крутой, по идее, оперативник при исполнении, никак не может придумать, чем заняться во время путешествия.
Можно было почитать. Или посмотреть кино. Вот, на информационном табло опять пошла реклама вагона-ресторана. Любая кухня мира. Богатейший выбор напитков.
Стас вздохнул и закрыл глаза.
Он даже куртку снять не может. Наплечная кобура с «дыроделом» и запасными магазинами слабо сочетается с образом финансового консультанта. Можно послушать новости через «балалайку», но там опять будет что-то о кризисе вокруг Станции, о дипломатических демаршах, угрозах и бряцанье оружием. Авианосцы уже несколько дней крутятся неподалеку от Кольского полуострова. Крутятся и крутятся. А нужно бить, в этом Стас был уверен. Толку в демонстрации силы, когда ее нужно применять?
Или нужно договариваться до того, как достанешь ствол. Оружие никогда не помогало в переговорах, это Стас знал на собственном опыте. Оно делало переговоры ненужными, но слишком долго махать им перед лицом собеседника – значило нарваться на неприятность. И он привыкнет, что ты только угрожаешь, и ты забудешь, что из пистолета нужно стрелять. Ты будешь говорить-говорить-говорить, тебе станет казаться, что вот еще слово, и твой оппонент признает твою правоту… Но даже и через два часа такого разговора произойдет только то, что могло произойти на первой минуте. Как говорил первый инструктор Стаса, пистолет – для того, чтобы стрелять. Для качания мышц руки – гантели.
Чуть приподняв веки, Стас убедился, что Василий утратил к соседям по купе всякий интерес, привалился плечом к стенке вагона, поставил комп на колени так, чтобы ни Стас, ни Инга, ни мальчишка не могли ничего увидеть на мониторе. И по его блестящим глазам было понятно, что пошли на экране картинки погорячее. Да, такая озабоченность в таком зрелом возрасте…
Вот этот тип вполне мог ехать в Харьков за развлечениями. Там таких, если верить информации из Сети, хватало. И спроса хватало, и предложений.
Аристарх, наконец, спрятал свою камеру в кофр и уснул, скрестив руки на груди. Теперь он казался еще моложе. Выглядел лет на семнадцать-восемнадцать, никак не старше.
Инге, если вдуматься, повезло.
Это при Стасе и фотографе озабоченный Василий сосредоточился на виртуальных радостях, а если бы ехали с девушкой вдвоем, то извел бы ее своими предложениями познакомиться, выпить за встречу, пригубить на брудершафт, перейти на «ты»… Не факт, что ему что-нибудь обломилось бы, но и возможности спокойно поработать Инга тоже бы лишилась. Разве что она врезала бы Васе по смоляной прическе чем-нибудь тяжелым.
Стас улыбнулся, представив себе эту картину, перевел взгляд на руки Инги и почувствовал, что улыбка медленно гаснет.
Руки были красивые, ухоженные. Ноготки – отполированы, покрыты прозрачным лаком с легким розовым оттенком. Тонкое кольцо на указательном пальце левой руки было из какого-то новомодного дорогущего сплава. Или Инга достаточно богата, чтобы купить себе такую штучку, или есть кто-то, кому она позволяет себя так баловать.
Но и это не самое интересное в руках милой девушки. Кожа гладкая, ровная. Но на костяшках изящных пальчиков как-то уж очень… крепкая, что ли. И запястья, вдруг сообразил Стас, такие… крепкие. Не грубые, не толстые, а вот именно крепкие. Такое впечатление, что девушка этими руками умеет делать много разных смешных фокусов. Например, сломать кадык ребром ладони. Или пальцами ударить в какую-нибудь болевую точку.
А если это перехват?
Стас почувствовал, как по телу прокатилась теплая волна, как всегда у него бывает перед схваткой. Если это и вправду перехват, то ведь не сейчас же она будет его убивать? Из несущейся по эстакаде «суперсобаки» никуда не денешься, придется ждать остановки, а ближайшая – это Харьков. Вряд ли у него в чемоданах может быть что-то настолько ценное и срочное, чтобы приняли такой сложный вариант. Да и чемоданы в грузовом отсеке, туда тоже так просто не попадешь. И если тут начнется суета, то охрана состава прибудет очень быстро. Некоторые пассажиры, едущие на «суперсобаке», забывают, что здесь везде стоят сенсоры и камеры видеонаблюдения, даже в купе первого класса.
Значит, Инга если и начнет что-то вытворять, то лишь после приезда в Харьков. Но там его будут ждать. И девушка в одиночку все равно ничего сделать не сможет. Ну, разве что она не просто девушка…
У кого-то очень богатое воображение, сказал себе Стас. Очень-очень богатое воображение. Должно быть, она из приличной семьи, помешанной на здоровом образе жизни. Такие прыгают с парашютом с крыш небоскребов, гоняют на мобилях-«табуретках», часами занимаются в залах, берут уроки у всяческих сэнсэев… Или работает девушка у кого-то телохранителем.
И просто не нужно забивать себе голову всякой ерундой, а нужно закрыть глаза и немного подремать. А вдруг его дежурный кошмар на этот раз постесняется свидетелей? И удастся поспать до самой остановки? Или хотя бы часок-другой?
Он очень давно не спал хотя бы два часа подряд. Врач рекомендовал ему таблетки, но Стас к рекомендации не прислушался. Вернее, один раз попробовал, но оказалось, что снотворное не защищает от кошмара, оно просто не дает из него выбраться.
Стас вздохнул, медленно выдохнул, прислушиваясь к своему сердцебиению. Спокойно. Я только вздремну. Я только…
…Улица. Это где-то на Болоте. Стас не помнил названия, он редко бывал в этих местах, а во время начавшегося Дня Оружия вообще должен был находиться в управлении. Ехал туда, но тут грянуло, он несколько раз свернул наугад, потом попытался следовать советам навигатора, а затем нарвался на автоматную очередь.
Мобиль занесло, Стас успел выпрыгнуть из салона и, лежа на спине, смотрел, как два автомата самозабвенно дырявили пластик и металл, вырывали клочья из обивки сидений мобиля. Стрелки слишком увлеклись техникой, поэтому Стас сумел добраться до подворотни живым. Автоматы потом попытались его достать, но было уже поздно.
Стас смог перевести дыхание, попытался осмотреться, но в глубине двора завизжала «дрель», ей ответила другая, зачастил «дыродел», и стало понятно, что отсидеться здесь не получится. Нужно уходить.
А еще через минуту Стас понял – чтобы выжить, придется убивать. Парень выскочил из-за угла, увидел Стаса и допустил ошибку. Ему нужно было просто изменить направление или даже не сворачивать, а пробежать мимо, опустив «дрель». Но парень был слишком возбужден. Или напуган.
Всякого, оказавшегося у него на пути, он считал угрозой или в крайнем случае помехой. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то сегодня может не желать ему смерти. Парень вскинул «дрель».
И Стас выстрелил. Пуля из «дыродела» пробила бедняге лицо. И опрокинула парня навзничь. «Дрель» отлетела в сторону. Стас зачем-то подошел к убитому, проверил пульс. Сердце, понятное дело, не билось. Парень умер, еще падая. С такой дырой в голове…
Стас прыгнул в сторону еще до того, как услышал начало автоматной очереди. И выстрелил, прежде чем рассмотрел нападавшего. Автоматчиком оказался паренек лет шестнадцати. Пуля ударила его в грудь, автомат выпал, а сам паренек медленно сполз по стене и завалился набок. Наверное, он гнался за этим, с «дрелью». Ему бы понять, что человек, убивший его врага, скорее всего друг, но в такой день – никто не имеет друзей. Каждый сам за себя.
На улице, совсем рядом, подал голос «ревун». Коротко, словно прочистил глотку. Или поздоровался. Стас стоял над убитым пареньком, все еще не веря в случившееся, когда «ревун» выпустил длинную очередь. Кто-то истошно закричал, но крик быстро оборвался.
Рвануло.
Потом рвануло еще раз, но ближе. Где-то над самой головой Стаса. Посыпались обломки кирпича, осколки стекла. Прижимаясь к стене спиной, Стас глянул наверх – из выбитого окна появились клубы черного дыма.
«Ревун» сделал паузу – стрелок перезаряжался. Теперь ударил автомат, он бил откуда-то сверху, Стас слышал только звук, но не видел ни вспышек выстрелов, ни того, кто стал мишенью. Снова наверху рвануло, и из дыма на третьем этаже вылетел человек. Тело упало посреди двора, голова от удара об асфальт раскололась.
Стас огляделся – нужно было уходить. Нужно было двигаться, это первое правило в условиях уличного боя. Оставшись на месте, человек, каким бы крутым бойцом он ни был, обрекал себя на смерть. Уходить…
Клубы дыма заполнили пространство между домами, даже если кто-то и будет целиться во двор, то никого он там не увидит. Стас бросился вперед, стараясь держаться ближе к стене и зачем-то считая шаги. На тридцать седьмом он услышал чей-то возглас, оттолкнулся от стены и метнулся в сторону. Три пули одна за другой ударились в кирпичи, туда, где только что был Стас.
Еще две пули выбили крошку из асфальта.
Кто-то настойчиво пытался убить человека, бегущего через двор. Человека, который стрелку не сделал ничего плохого, а только пытался выжить. А стрелок просто имел возможность убивать и не видел причин этой возможностью не воспользоваться. Будь у него чуть больше опыта, он бы наверняка подстрелил бегущего человека. Но практики было маловато, да и стрелять из пистолета сверху вниз по движущейся мишени не очень удобно.
Так что Стас успел свернуть за какую-то пристройку, ударился плечом в дверь, отлетел назад, зашипев от боли, оглянулся, пытаясь найти выход, но перед ним был тупик, а на проклятой двери не было даже ручки. Стас выстрелил в окно первого этажа. Стекло вылетело, обвалилось крупными кусками, разлетелось на мелкие осколки, ударившись об асфальт.
Что было за окном, Стас рассмотреть не мог – висела какая-то замызганная штора, да и само окно находилось на высоте человеческого роста. Стас подпрыгнул, стволом пистолета сбил несколько осколков стекла, застрявших в раме. Сунул пистолет в кобуру, снова подпрыгнул, ухватился руками за раму и, подтянувшись, влез в окно.
Запутался в ткани, и пока сдирал ее с себя, успел представить, как кто-то, пусть даже обычная, но очень напуганная старушка, хватает со стола старый кухонный нож и бьет непрошеного гостя, так удачно застрявшего в объятиях шторы. Длинным таким ножом, с широким лезвием.
В комнате никого. Да и мебели почти нет, лишь голый стол и топчан в углу, покрытый чем-то пестрым. Хозяину нечего было прятать и охранять, потому и окно без решетки. Иначе бы Стасу пришлось туго – за окном зачастил автомат, пули звонко бьют по стенам. Зазвенело неподалеку разбитое стекло.
Двигаться, напомнил себе Стас. Двигаться.
За дверью – кухня, такая же неухоженная и грязная, как комната. На пятнистом от грязи столе – кастрюля с какой-то мутной жидкостью. Рядом – распечатанная упаковка «народного хлеба». Хозяин квартиры, похоже, собирался поесть, но какие-то неотложные дела оторвали его от этого важного занятия.
Входная дверь распахнулась, и на пороге показался мужичок лет шестидесяти, держащий в руках перед собой телевизионную панель. Выглядело все так, будто он ее выдрал из стены. На кронштейнах белели куски отделочного пенопластика.
– Это… – сказал мужичонка, глядя на Стаса. – Ты чего?..
– Там не стреляют? – спросил Стас, указав на дверь.
Пистолет снова был у него в руке, палец только чудом не нажал на спуск, когда дверь открылась.
– Нет пока. – Мужичонка сглотнул, кадык дернулся вверх-вниз и замер. – Там народ магазин чистит… Так не протолкнешься. Хотел зацепить чего-нить пожрать, так разве успеешь за ними… Вот, хоть панель взял… Мне нужно, – на всякий случай добавил мужичонка. – А ты как сюда попал?
– Через окно…
– Разбил?
– Ну… – Стас неопределенно помахал оружием.
– Сволочь ты и больше никто. – Мужичонка поставил панель на пол, прислонив к стене, потом подошел к двери в комнату, приоткрыл ее и глянул внутрь. – Как есть – сволочь… Где ж я…
Во дворе раздался взрыв, раму внесло в квартиру, отшвырнуло мужичка прочь. Он упал, потрясенно глядя в потолок.
– Ты уж меня извини, – сказал Стас и вышел из квартиры.
На лестничной клетке второго этажа кто-то хрипел. И женский голос что-то бормотал нечленораздельно, срываясь на визг.
– Да заткни ты ее, – сказал мужчина. – Мешает…
Звук удара, и визг оборвался.
Стас поднял руку с «дыроделом» и медленно поднялся на второй этаж, стараясь ступать бесшумно. Там насиловали женщину. Ее голые ноги елозили по полу, два парня сосредоточенно трудились. Третий лежал возле ступеней и умирал. Это его хрип услышал Стас. Кровь тяжелыми каплями падала в лестничный пролет.
Два выстрела: парни упали, а женщина снова закричала. Стас подошел, оттолкнул мертвые тела, хотел помочь женщине встать, но та ударила его по руке и, даже не пытаясь привести в порядок одежду, встала на колени, скуля и повизгивая. От нее отчетливо несло спиртным, дешевым пойлом, которое только и могли себе позволить обитатели этих трущоб. Половина лица женщины покраснела и опухла. Из носа текла кровь.
– Ильяс, – позвала женщина и тронула одного из убитых за плечо. – Ильяс!
Перевела взгляд на второго. Потом посмотрела на Стаса.
– Ты чего?.. – спросила женщина. – Какого ты хрена пацанов убил? Да ты…
Стас отвернулся.
С верхних этажей доносились какие-то крики, звон бьющегося стекла. Женский визг.
Только сейчас Стас заметил большую сумку, стоявшую в стороне. Туго набитую сумку.
– Козел! – выкрикнула женщина. – Что ж я теперь без них делать буду? Ильясик, дорогой!.. А ты…
Стас услышал за спиной металлический щелчок и оглянулся – женщина, стоя на коленях, держала в руках пистолет, какую-то древнюю штуку, потертую, блестящую на гранях. И патроны в пистолете были древними, только это, наверное, и спасло Стасу жизнь. Пистолет дал осечку. Женщина передернула затвор, патрон вылетел вправо, ударился в стену и, прокатившись по полу, остановился в луже крови.
– Сволочь, – выкрикнула женщина, поднимая пистолет.
Черный кружок дула посмотрел Стасу в лицо. Все замерло: и Стас, и палец на спусковом крючке древнего оружия, и даже капля крови, сорвавшаяся с подбородка женщины, тоже замерла в воздухе.
Дальше все получилось как бы независимо от воли Стаса: «дыродел» сам собой взлетел, увлекая за собой руку, палец, не дожидаясь команды мозга, нажал на спуск, грохнуло. Женщина отлетела к лестничному пролету, широко взмахнув руками.
– Надо уходить, – сказал себе Стас.
Что-то сместилось у него в сознании, изменило окружающий мир и отношение к этому миру тоже изменило.
Умирающий у него под ногами снова захрипел, Стас, не задумываясь, прострелил ему голову и спустился на первый этаж.
– Надо уходить, – повторил Стас, на секунду остановившись перед дверью подъезда.
Толкнул ее и вышел на улицу.
Там стреляли. Справа строчил автомат, слева в ответ ему не очень уверенно громыхало ружье. Судя по звуку – старое, охотничье. Клубы дыма плавали между домами, но ничего на улице не скрывали.
Два тела лежали возле мобиля, уткнувшегося в столб. Мужчина и женщина. Стас медленно пошел по улице направо, к автоматчику. Просто шел, даже не пытаясь прятаться, не пытаясь стать незаметным. Шел и шел, держа «дыродел» в опущенной руке, до окна, из которого стрелял автомат, оставалось пятьдесят метров, потом двадцать, пули вылетали из ствола, но шли они над головой у Стаса, будто стрелок не видел его. Или игнорировал…
Когда Стас подошел к самому дому, дверь распахнулась, и оттуда выбежал мужчина в черном комбинезоне из кевлайкры. Замер, натолкнувшись на Стаса, глаза его расширились, будто внезапно увидел он нечто ужасное… Мужчина открыл рот, словно собирался закричать, Стас сунул ему пистолет между зубами и выстрелил. Стер левой рукой со своего лица капли чужой крови и пошел по улице дальше…
…Стас вздрогнул и открыл глаза. Сглотнул комок, подкативший к горлу. То, что он не закричал – уже хорошо. Правда, и из кошмара он вывалился слишком рано. Обычно Стас с криком просыпался в тот момент, когда очередь из «ревуна» разрывала в клочья женщину, пытавшуюся вынести своих детей из-под огня. Иногда кошмар оказывался сильнее и удерживал Стаса до того момента, как он, осторожно отнеся то, что осталось от женщины и двух девочек, к стене, в полный рост добрался до машины СБ и расстрелял безов, сидевших внутри. Всех троих. В затылок, в лоб, в висок.
Потом признали, что действовал Стас в состоянии аффекта, что безы допустили ошибку, открыв огонь по безоружным людям, и Стас был вынужден…
Начальство и следственная комиссия сочли, что Стаса можно простить. А вот кошмар с их мнением не согласился.
Не нужно было пытаться его обмануть. Не нужно было засыпать, надеясь на чудо. Лучше бы Стас действительно сходил в ресторан. Или вон вместе с Василием пялился на веселые картинки в компе… Тогда не пришлось бы просыпаться вот так, с колотящимся сердцем, с криком, застрявшим в глотке.