Страница:
Вечером я беру большой кухонный нож, которым мы разделываем большие мясистые арбузы с нашей плантации, и захожу в папин кабинет.
Кабинет пуст. На столе короткая записка. «Я твоя мама, придурок. Локи».
Я не понимаю странных слов записки, но знаю только одно – папы больше нет в этом доме и мне тоже больше нечего делать здесь. Я снимаю с полки «Наставление к безболезненному суициду. Издание восьмое, стереотипное».
Спустя несколько минут я лежу в горячей ванне и нож в моих руках растворяется во всеобщем растворении мира.
9
10
11
12
13
14
15
16
Кабинет пуст. На столе короткая записка. «Я твоя мама, придурок. Локи».
Я не понимаю странных слов записки, но знаю только одно – папы больше нет в этом доме и мне тоже больше нечего делать здесь. Я снимаю с полки «Наставление к безболезненному суициду. Издание восьмое, стереотипное».
Спустя несколько минут я лежу в горячей ванне и нож в моих руках растворяется во всеобщем растворении мира.
9
Главный Корпус компании «Виртуальная Инициатива» уносился в небо Подмосковья всего лишь на восемь этажей. Со стороны он выглядел не очень внушительной башней, но лишь посвященные знали, что под землей расположены еще двадцать пять уровней, где помещались лаборатории, мастерские, сборочные цеха и секретные агрегаты компании. На крыше корпуса, выложенной панелями розового стеклопластика, располагалась посадочная площадка и красовались три огромные буквы: «ВИН» – «Виртуальная Инициатива». Четыре зоны охранного периметра и защитный купол надежно охраняли территорию ВИН от любопытных глаз и непрошеных гостей с земли и с воздуха.
О существовании защитного купола было известно не многим. Уникальный проект его создания никогда не выходил за охранный периметр компании, а его отцы – .инженеры и программисты ВИН – со дня установки купола более никогда не покидали третьего подземного уровня. Чтобы не разбазаривать коммерческих тайн.
«Можно называть это пожизненным рабством, а можно и контрактом с неопределенным сроком окончания», – любил разглагольствовать по этому поводу Венедикт Щуро, мозг и воля компании ВИН.
Если бы какая-нибудь автономная камера слежения смогла преодолеть защитный периметр компании и бесшумно зависнуть возле ничем не выделяющегося среди, остальных окна четвертого этажа Главного Корпуса, то ей наверняка удалось бы заснять лишь редкой пресности картину. Президент компании ВИН и начальник охраны играют в нарды склонившись над старинной – начала XX века – игральной доской.
Если бы на камере была установлена система «анти-шум» (которая позволяла бы автономному разведчику подслушивать разговоры, которые заглушаются установленной у каждого окна системой шумогенерации), то она принесла бы своим хозяевам запись абсолютно тривиального разговора. Типичной болтовни двух игроков в нарды.
Запищал вызов по видеотелефону.
– Переключи на радио, – бросил Щуро в воздух и, достав из внутреннего кармана компактную трубку, лениво бросил: – Щуро.
Не меняясь в лице, он выслушал чужой монолог, бросил:
– Да оставьте вы их, сами разберутся, – и сунул трубку обратно. Игра продолжалась.
Но с определенного момента все изменилось.
Панель допуска на дверях комнаты начала переливаться разными цветами, и на экране маленького стереовизора появилось взволнованное лицо референта господина Щуро – Александра Малинина.
Весь вид референта свидетельствовал о том, что он только-только вернулся из Виртуального Мира, не успев еще толком адаптироваться к земным реалиям.
Теперь камере-лазутчице было бы чем поживиться. Если бы не одно «но». Если бы защитный купол давал возможность хотя бы одному летающему шпиону приблизиться к окнам компании ВИН.
– Входи, – нехотя сказал Щуро, поднимая голову.
Пьеро – так звали начальника охраны – выпрямился в кресле, ожидая дурных новостей. Ему, так же как и боссу, не нравилось, когда их беспокоят за нардами. Но уж если кто-то осмелился это делать, значит, причина для этого должна быть достаточно уважительной.
Малинин вошел, переступив порог со встроенным металлоискателем, который остался совершенно равнодушен к вошедшему. И дурные новости не заставили себя долго ждать. Пьеро не ошибся.
– Я покинул ВР четыре минуты назад, – начал Малинин. – Два объекта проникли в Зону Стабильности «Остров». Они вошли через «кроличью нору» в секторе АМ-3. Судя по всему, проникновение не является предумышленным. Рядом с ними сейчас находится экспериментальный шатун «Адский Желудок».
Щуро глубоко вздохнул. Это всегда нервирует – когда приходится суетиться по таким мелочам. Пускай и принципиальным.
– Что это за объекты? – спросил он, и по его высокому лбу поползли морщины.
– Первый – в аватаре класса Джирджис, живучесть в настоящий момент сравнительно низкая, но вообще очень ловкий черт. Второй – лейтенант сетевой полиции. Аватар класса Гильгамеш. Этот тоже не промах. Полицейский преследует первого. Наверное, есть за что.
Щуро был невысок, и тело его могло бы показаться почти тучным, если бы не мастерски сшитая тройка. Искусство итальянского кутюрье, воплощенное в неброском, но шикарном твидовом костюме, маскировало недостатки фигуры, скрывало животик и делало Стального Венедикта – как за глаза называли его сотрудники – почти стройным. Он подошел к Малинину и, пристально глядя в глаза последнему, спросил:
– Личности объектов установлены? Малинин, не выдержав тяжелого взгляда начальника, смешался и зачастил:
– Это очень долгая процедура. Незаконная. Сервер с базой данных ООН в данный момент нам не доступен.
– Знаю, – перебил его Щуро, не скрывая раздражения.
– К тому же я еще не успел выяснить, я только что вышел.
Стальной Венедикт продолжал сверлить взглядом референта, по вискам которого потекли струйки холодного пота.
– Личности установить, объекты уничтожить, – такова была резолюция президента ВИН.
Малинин поднял руки в упреждающем жесте:
– Но ведь один из них полицейский. А личные дела полицейских…
Щуро зловеще усмехнулся.
– Через два дня не будет никаких полицейских, – сказал он, и его массивное тело упало в кресло, услужливо подкатившееся сзади.
Кости вновь застучали по доске. Бросок принадлежал Пьеро, который был полностью согласен с боссом.
О существовании защитного купола было известно не многим. Уникальный проект его создания никогда не выходил за охранный периметр компании, а его отцы – .инженеры и программисты ВИН – со дня установки купола более никогда не покидали третьего подземного уровня. Чтобы не разбазаривать коммерческих тайн.
«Можно называть это пожизненным рабством, а можно и контрактом с неопределенным сроком окончания», – любил разглагольствовать по этому поводу Венедикт Щуро, мозг и воля компании ВИН.
Если бы какая-нибудь автономная камера слежения смогла преодолеть защитный периметр компании и бесшумно зависнуть возле ничем не выделяющегося среди, остальных окна четвертого этажа Главного Корпуса, то ей наверняка удалось бы заснять лишь редкой пресности картину. Президент компании ВИН и начальник охраны играют в нарды склонившись над старинной – начала XX века – игральной доской.
Если бы на камере была установлена система «анти-шум» (которая позволяла бы автономному разведчику подслушивать разговоры, которые заглушаются установленной у каждого окна системой шумогенерации), то она принесла бы своим хозяевам запись абсолютно тривиального разговора. Типичной болтовни двух игроков в нарды.
Запищал вызов по видеотелефону.
– Переключи на радио, – бросил Щуро в воздух и, достав из внутреннего кармана компактную трубку, лениво бросил: – Щуро.
Не меняясь в лице, он выслушал чужой монолог, бросил:
– Да оставьте вы их, сами разберутся, – и сунул трубку обратно. Игра продолжалась.
Но с определенного момента все изменилось.
Панель допуска на дверях комнаты начала переливаться разными цветами, и на экране маленького стереовизора появилось взволнованное лицо референта господина Щуро – Александра Малинина.
Весь вид референта свидетельствовал о том, что он только-только вернулся из Виртуального Мира, не успев еще толком адаптироваться к земным реалиям.
Теперь камере-лазутчице было бы чем поживиться. Если бы не одно «но». Если бы защитный купол давал возможность хотя бы одному летающему шпиону приблизиться к окнам компании ВИН.
– Входи, – нехотя сказал Щуро, поднимая голову.
Пьеро – так звали начальника охраны – выпрямился в кресле, ожидая дурных новостей. Ему, так же как и боссу, не нравилось, когда их беспокоят за нардами. Но уж если кто-то осмелился это делать, значит, причина для этого должна быть достаточно уважительной.
Малинин вошел, переступив порог со встроенным металлоискателем, который остался совершенно равнодушен к вошедшему. И дурные новости не заставили себя долго ждать. Пьеро не ошибся.
– Я покинул ВР четыре минуты назад, – начал Малинин. – Два объекта проникли в Зону Стабильности «Остров». Они вошли через «кроличью нору» в секторе АМ-3. Судя по всему, проникновение не является предумышленным. Рядом с ними сейчас находится экспериментальный шатун «Адский Желудок».
Щуро глубоко вздохнул. Это всегда нервирует – когда приходится суетиться по таким мелочам. Пускай и принципиальным.
– Что это за объекты? – спросил он, и по его высокому лбу поползли морщины.
– Первый – в аватаре класса Джирджис, живучесть в настоящий момент сравнительно низкая, но вообще очень ловкий черт. Второй – лейтенант сетевой полиции. Аватар класса Гильгамеш. Этот тоже не промах. Полицейский преследует первого. Наверное, есть за что.
Щуро был невысок, и тело его могло бы показаться почти тучным, если бы не мастерски сшитая тройка. Искусство итальянского кутюрье, воплощенное в неброском, но шикарном твидовом костюме, маскировало недостатки фигуры, скрывало животик и делало Стального Венедикта – как за глаза называли его сотрудники – почти стройным. Он подошел к Малинину и, пристально глядя в глаза последнему, спросил:
– Личности объектов установлены? Малинин, не выдержав тяжелого взгляда начальника, смешался и зачастил:
– Это очень долгая процедура. Незаконная. Сервер с базой данных ООН в данный момент нам не доступен.
– Знаю, – перебил его Щуро, не скрывая раздражения.
– К тому же я еще не успел выяснить, я только что вышел.
Стальной Венедикт продолжал сверлить взглядом референта, по вискам которого потекли струйки холодного пота.
– Личности установить, объекты уничтожить, – такова была резолюция президента ВИН.
Малинин поднял руки в упреждающем жесте:
– Но ведь один из них полицейский. А личные дела полицейских…
Щуро зловеще усмехнулся.
– Через два дня не будет никаких полицейских, – сказал он, и его массивное тело упало в кресло, услужливо подкатившееся сзади.
Кости вновь застучали по доске. Бросок принадлежал Пьеро, который был полностью согласен с боссом.
10
Болтовня «Веселого Бадци» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы.
Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудовищная жажда – пересохший язык едва ворочался во рту.
Анекдота он не запомнил – слова, доносящиеся из речевого синтезатора, казались чем-то совершенно нереальным, бессмысленным, нечеловеческим.
Он не понимал, что произошло. Почему он выжил в Утгарде? Почему вернулся? Почему помнит так много? Почему на капсуле не горит роковой знак УС, «убийство до смерти», или хотя бы «временное убийство»? И куда, в конце концов, подевался этот весельчак Локи, его Тень, его папа (при этом воспоминании Августина передернуло – папаша, вглюченный ему в голову глючным Утгардом, был удивительно похож на его настоящего отца, Бориса Михайловича Деппа) и персонажи еще полутора десятков виртуальных миражей, которые запомнились не так отчетливо?
Вопросов было больше, чем волос на лобке Сэми, и последняя метафора с японским колоритом немного приободрила уставшего душой и телом Августина.
Показно кряхтя, он приподнялся на локте и осмотрелся, привыкая к привычному миру, сотворенному Богом из Логоса, протонов и электрино, а не господином Олафом Триггвассоном из американских комиксов, нейронных импульсов и нанокомпьютерных технологий.
Собственно, привыкать было не к чему – за окнами была глухая ночь, в комнате тоже стояла непроглядная тьма.
Августин вполголоса выругался – громче было бы слишком болезненно для его бедной головы. Почему, почему в десять часов теплым июньским вечером в центре Москвы так темно, почему в окно не бьют огни большого города?
Ответом ему послужило глухое утробное ворчанье. И в этом ворчанье что-то было не так.
– Сэр Томас? – спросил Августин у темноты несколько более настороженно, чем обычно хозяин обращается к своему псу, пусть даже такому внушительному, как ньюфаундленд.
Темнота ответила леденящим душу воем, какой может издавать только очень голодное, истосковавшееся по пище существо. И это существо тосковало явно не по травке и молочку.
Августин почувствовал, как дрожит и расползается раскисший папирус реальности под первыми же прикосновениями цепких пальцев критического сознания. Он похлопал себя по бокам и ощутил грубую ткань английского походного костюма – базовой одежды морфа «Робин Гуд». Ага.
«Ага», – мысленно повторил он только для того, чтобы не заорать благим матом, не захныкать, как до смерти перепуганный ребенок.
Августин быстро вскочил на ноги, выхватил из колчана стрелу, привычным движением сдернул с плеча лук и выстрелил в темноту на слух.
Раздался разъяренный рев, темноту разорвала яркая вспышка, и в ее свете Августин увидел человекоподобный силуэт, скорчившийся от боли.
В том, что это Локи, Августин без всяких там здравых размышлений не сомневался ни секунды и удивлялся лишь, почему тот позволил ему до сих пор оставаться в живых.
Он достал еще одну стрелу в решимости до конца защищать свою виртуальную жизнь и – не дай Бог – реальный рассудок.
– Упрямый ты, фараон, твою мать! – к своему величайшему удивлению, услышал Августин весьма миролюбивое замечание Локи. – Я тебе только что жизнь спас, а ты мне за это третий глаз выбил. Гляди!
Под потолком комнаты вспыхнула и заколыхалась яркая зеленая медуза, «светляк» из стандартного магического комплекта аватаров класса Джирджис.
В зеленых сполохах Августин увидел, что помещение, в котором он находится, не имеет ничего общего с его московской квартирой, но это его не удивило. Он был поражен совсем другим.
На полу, у ног Локи, во лбу которого еще подрагивало оперение его иоменской стрелы, медленно растворялась уничтоженная до смерти субстанция. Выглядела она настолько необычно, что Августин машинально подмигнул в ее сторону, по привычке посылая запрос в полицейскую базу данных по аватарам и морфам. Будь они в Митгарде, Голос Неба тотчас лее сообщил бы ему всю необходимую информацию. Но в Утгарде Голоса Неба не услышишь, разве только здесь есть иное Небо и иной Голос.
– Можешь мигать хоть до выключения, – язвительно заметил Локи, – все равно такого не сыщешь. Дрянь была совершенно отпетая, а уж выла так, что у меня чуть уши не лопнули.
– Так это был не ты? – пробормотал Августин, медленно опуская лук.
– Нет, – только и успел сказать Локи.
Тишина комнаты внезапно взорвалась оглушительным грохотом. Там, где только что возвышалась колоритная фигура Локи, взвился гудящий вихрь огня.
Стена помещения, в котором они находились, превратилась в тучу горячей каменной пыли.
Августин не стал дожидаться, когда невидимый наводчик перенесет огонь на его скромную персону, и стремглав ринулся в открывшийся пролом.
Что бы там ни находилось, но бежать все равно было больше некуда – еще в колеблющемся свете медузы, подвешенной Локи, Августин подметил, что он, оказывается, пробудился на расстоянии вытянутой руки от многорядной колючей проволоки. Не приходилось сомневаться, под тысячевольтным током. В таких вещах любому завсегдатаю ВР лучше не сомневаться.
Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудовищная жажда – пересохший язык едва ворочался во рту.
Анекдота он не запомнил – слова, доносящиеся из речевого синтезатора, казались чем-то совершенно нереальным, бессмысленным, нечеловеческим.
Он не понимал, что произошло. Почему он выжил в Утгарде? Почему вернулся? Почему помнит так много? Почему на капсуле не горит роковой знак УС, «убийство до смерти», или хотя бы «временное убийство»? И куда, в конце концов, подевался этот весельчак Локи, его Тень, его папа (при этом воспоминании Августина передернуло – папаша, вглюченный ему в голову глючным Утгардом, был удивительно похож на его настоящего отца, Бориса Михайловича Деппа) и персонажи еще полутора десятков виртуальных миражей, которые запомнились не так отчетливо?
Вопросов было больше, чем волос на лобке Сэми, и последняя метафора с японским колоритом немного приободрила уставшего душой и телом Августина.
Показно кряхтя, он приподнялся на локте и осмотрелся, привыкая к привычному миру, сотворенному Богом из Логоса, протонов и электрино, а не господином Олафом Триггвассоном из американских комиксов, нейронных импульсов и нанокомпьютерных технологий.
Собственно, привыкать было не к чему – за окнами была глухая ночь, в комнате тоже стояла непроглядная тьма.
Августин вполголоса выругался – громче было бы слишком болезненно для его бедной головы. Почему, почему в десять часов теплым июньским вечером в центре Москвы так темно, почему в окно не бьют огни большого города?
Ответом ему послужило глухое утробное ворчанье. И в этом ворчанье что-то было не так.
– Сэр Томас? – спросил Августин у темноты несколько более настороженно, чем обычно хозяин обращается к своему псу, пусть даже такому внушительному, как ньюфаундленд.
Темнота ответила леденящим душу воем, какой может издавать только очень голодное, истосковавшееся по пище существо. И это существо тосковало явно не по травке и молочку.
Августин почувствовал, как дрожит и расползается раскисший папирус реальности под первыми же прикосновениями цепких пальцев критического сознания. Он похлопал себя по бокам и ощутил грубую ткань английского походного костюма – базовой одежды морфа «Робин Гуд». Ага.
«Ага», – мысленно повторил он только для того, чтобы не заорать благим матом, не захныкать, как до смерти перепуганный ребенок.
Августин быстро вскочил на ноги, выхватил из колчана стрелу, привычным движением сдернул с плеча лук и выстрелил в темноту на слух.
Раздался разъяренный рев, темноту разорвала яркая вспышка, и в ее свете Августин увидел человекоподобный силуэт, скорчившийся от боли.
В том, что это Локи, Августин без всяких там здравых размышлений не сомневался ни секунды и удивлялся лишь, почему тот позволил ему до сих пор оставаться в живых.
Он достал еще одну стрелу в решимости до конца защищать свою виртуальную жизнь и – не дай Бог – реальный рассудок.
– Упрямый ты, фараон, твою мать! – к своему величайшему удивлению, услышал Августин весьма миролюбивое замечание Локи. – Я тебе только что жизнь спас, а ты мне за это третий глаз выбил. Гляди!
Под потолком комнаты вспыхнула и заколыхалась яркая зеленая медуза, «светляк» из стандартного магического комплекта аватаров класса Джирджис.
В зеленых сполохах Августин увидел, что помещение, в котором он находится, не имеет ничего общего с его московской квартирой, но это его не удивило. Он был поражен совсем другим.
На полу, у ног Локи, во лбу которого еще подрагивало оперение его иоменской стрелы, медленно растворялась уничтоженная до смерти субстанция. Выглядела она настолько необычно, что Августин машинально подмигнул в ее сторону, по привычке посылая запрос в полицейскую базу данных по аватарам и морфам. Будь они в Митгарде, Голос Неба тотчас лее сообщил бы ему всю необходимую информацию. Но в Утгарде Голоса Неба не услышишь, разве только здесь есть иное Небо и иной Голос.
– Можешь мигать хоть до выключения, – язвительно заметил Локи, – все равно такого не сыщешь. Дрянь была совершенно отпетая, а уж выла так, что у меня чуть уши не лопнули.
– Так это был не ты? – пробормотал Августин, медленно опуская лук.
– Нет, – только и успел сказать Локи.
Тишина комнаты внезапно взорвалась оглушительным грохотом. Там, где только что возвышалась колоритная фигура Локи, взвился гудящий вихрь огня.
Стена помещения, в котором они находились, превратилась в тучу горячей каменной пыли.
Августин не стал дожидаться, когда невидимый наводчик перенесет огонь на его скромную персону, и стремглав ринулся в открывшийся пролом.
Что бы там ни находилось, но бежать все равно было больше некуда – еще в колеблющемся свете медузы, подвешенной Локи, Августин подметил, что он, оказывается, пробудился на расстоянии вытянутой руки от многорядной колючей проволоки. Не приходилось сомневаться, под тысячевольтным током. В таких вещах любому завсегдатаю ВР лучше не сомневаться.
11
Аватарам класса Гильгамеш третий глаз не положен. Для этого нужно дослужиться до Джирджиса. Поэтому Августин долгое время не видел ни хрена.
Наконец клубы каменной пыли, от которой, вдобавок ко всем ее недостаткам, нестерпимо першило в горле, поредели. Сквозь них стало пробиваться поначалу слабое, но со временем все более яркое апельсиново-оранжевое сияние, и Августин увидел то, что менее всего ожидал увидеть в Утгарде. В преисподней. В геенне. В аду.
В изумрудных небесах сияло солнце. Оно не было похоже ни на реальное, земное, ни на типовые кровавые светила Митгарда. Оно было плоским, приплюснутым и растянутым в стороны, словно НЛО на кустарных фотографиях прошлого века. И, как положено любому уважающему себя НЛО, оно степенно пересекало небосклон. Задаваться вопросом, что произойдет, когда местное солнце достигнет горизонта, было некогда.
Под оранжевыми лучами этого блуждающего светила плескалось ласковое лазурное море. А в море, совсем близко от берега, на сверкающих всеми цветами богемского стекла столбах стоял огромный остров, покрытый лесом.
Лес, как и остров, как и солнце, не старался имитировать что-либо естественное. Деревья в лесу, насколько мог видеть Августин, в основном были хрустальные, золотые, серебряные и яшмовые. С острова доносился одинокий напев свирели.
Замысел творца всей этой безвкусицы был совершенно очевиден. Аваллон. Элизиум. Рай. Карманный парадиз в недрах Утгарда.
Когда Августин бывал чем-то смущен, он, как и всякий нормальный человек, подсознательно стремился скрыть свое смущение каким-нибудь привычным «рефлекторным» действием. Даже в тех случаях, когда рядом не было никого, кто мог бы служить свидетелем его смущения.
Сейчас Августин был определенно смущен – все происходящее совершенно не вязалось с его представлениями об Утгарде, а увиденный Аваллон окончательно выбил его из колеи.
Августин рефлекторно посмотрел на часы (странные причуды Утгарда вернули ему привычный аватар и вместе с ним – стандартный наручный интерфейс). Они показывали 18.02. С момента его вхождения в Утгард прошли какие-то никчемные секунды.
– Да будьте вы все прокляты! – проорал взбешенный и вконец измученный Августин изумрудным небесам, холодея от мысли, что ему предстоит провести в Утгарде еще целых четыре часа.
Частичный контакт с аватаром класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», регистрационный код GIMEL-529-301-772/RUS, был восстановлен системой сопровождения Марьинского Координационного Центра в 18.02.371 по среднерусскому времени. Темпоральный дамп отсутствия объекта в поле видимости составил, таким образом, две десятых секунды, что находится в пределах, допустимых спецификацией VIR 7.0.5. Подготовка к экстренному отключению объекта была отменена, неспецифическая потеря контакта квалифицирована как НИВФ (нон-идентифицируемый виртуальный феномен).
Наконец клубы каменной пыли, от которой, вдобавок ко всем ее недостаткам, нестерпимо першило в горле, поредели. Сквозь них стало пробиваться поначалу слабое, но со временем все более яркое апельсиново-оранжевое сияние, и Августин увидел то, что менее всего ожидал увидеть в Утгарде. В преисподней. В геенне. В аду.
В изумрудных небесах сияло солнце. Оно не было похоже ни на реальное, земное, ни на типовые кровавые светила Митгарда. Оно было плоским, приплюснутым и растянутым в стороны, словно НЛО на кустарных фотографиях прошлого века. И, как положено любому уважающему себя НЛО, оно степенно пересекало небосклон. Задаваться вопросом, что произойдет, когда местное солнце достигнет горизонта, было некогда.
Под оранжевыми лучами этого блуждающего светила плескалось ласковое лазурное море. А в море, совсем близко от берега, на сверкающих всеми цветами богемского стекла столбах стоял огромный остров, покрытый лесом.
Лес, как и остров, как и солнце, не старался имитировать что-либо естественное. Деревья в лесу, насколько мог видеть Августин, в основном были хрустальные, золотые, серебряные и яшмовые. С острова доносился одинокий напев свирели.
Замысел творца всей этой безвкусицы был совершенно очевиден. Аваллон. Элизиум. Рай. Карманный парадиз в недрах Утгарда.
Когда Августин бывал чем-то смущен, он, как и всякий нормальный человек, подсознательно стремился скрыть свое смущение каким-нибудь привычным «рефлекторным» действием. Даже в тех случаях, когда рядом не было никого, кто мог бы служить свидетелем его смущения.
Сейчас Августин был определенно смущен – все происходящее совершенно не вязалось с его представлениями об Утгарде, а увиденный Аваллон окончательно выбил его из колеи.
Августин рефлекторно посмотрел на часы (странные причуды Утгарда вернули ему привычный аватар и вместе с ним – стандартный наручный интерфейс). Они показывали 18.02. С момента его вхождения в Утгард прошли какие-то никчемные секунды.
– Да будьте вы все прокляты! – проорал взбешенный и вконец измученный Августин изумрудным небесам, холодея от мысли, что ему предстоит провести в Утгарде еще целых четыре часа.
Частичный контакт с аватаром класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», регистрационный код GIMEL-529-301-772/RUS, был восстановлен системой сопровождения Марьинского Координационного Центра в 18.02.371 по среднерусскому времени. Темпоральный дамп отсутствия объекта в поле видимости составил, таким образом, две десятых секунды, что находится в пределах, допустимых спецификацией VIR 7.0.5. Подготовка к экстренному отключению объекта была отменена, неспецифическая потеря контакта квалифицирована как НИВФ (нон-идентифицируемый виртуальный феномен).
12
Лучше бы Августин не кричал. Потому что в ответ на его крик сторожевой бот, ошибочно принятый им вначале за солнце, резко изменил траекторию и полетел в его сторону.
– Стоять! – заорал до смерти перепуганный Августин, щурясь навстречу непокорному солнцу. – Стоять именем сетевой полиции!
Местная природа осталась глуха к порыву властей.
От адского солнца отделился длинный сверкающий протуберанец. Сомневаться в его предназначении не приходилось.
Августин был хорошим полицейским. Он понятия не имел, почему вдруг Утгард прекратил с ним свои чудовищные игры и вернул ему прежний, привычный аватар. Зато он моментально припомнил все потенциальные возможности своего аватара и сразу же ими воспользовался. В ВР сперва стреляй, а потом думай. Для того ее Триггвассон и создал.
На месте Августина остался фантом, убедительно натягивающий лук навстречу приближающемуся протуберанцу.
Сам Августин был уже в воде – на вкус она напоминала «Мадам Клико» – и, чувствуя, как приятно полегчало его тело, плыл в направлении столбов из богемского стекла.
За его спиной прогрохотал взрыв, очень похожий на тот, в вихре которого исчез Локи. Августин-фантом показательно превратился в мясную пыль. Августин-настоящий нырнул, оставив на поверхности второй фантом, столь же упорно гребущий к острову, как и его хозяин. Вот только брызг не было – его руки входили в воду бесследно и бесшумно, как в туман.
Сторожевому боту на такие мелочи было наплевать. Новый протуберанец старательно слизнул с поверхности моря Августина-второго вместе с десятками кубометров воды, с шипением превратившейся в облако паров первосортного шампанского, а затем взорвавшейся в полном соответствии с законами объемного взрыва.
– Стоять! – заорал до смерти перепуганный Августин, щурясь навстречу непокорному солнцу. – Стоять именем сетевой полиции!
Местная природа осталась глуха к порыву властей.
От адского солнца отделился длинный сверкающий протуберанец. Сомневаться в его предназначении не приходилось.
Августин был хорошим полицейским. Он понятия не имел, почему вдруг Утгард прекратил с ним свои чудовищные игры и вернул ему прежний, привычный аватар. Зато он моментально припомнил все потенциальные возможности своего аватара и сразу же ими воспользовался. В ВР сперва стреляй, а потом думай. Для того ее Триггвассон и создал.
На месте Августина остался фантом, убедительно натягивающий лук навстречу приближающемуся протуберанцу.
Сам Августин был уже в воде – на вкус она напоминала «Мадам Клико» – и, чувствуя, как приятно полегчало его тело, плыл в направлении столбов из богемского стекла.
За его спиной прогрохотал взрыв, очень похожий на тот, в вихре которого исчез Локи. Августин-фантом показательно превратился в мясную пыль. Августин-настоящий нырнул, оставив на поверхности второй фантом, столь же упорно гребущий к острову, как и его хозяин. Вот только брызг не было – его руки входили в воду бесследно и бесшумно, как в туман.
Сторожевому боту на такие мелочи было наплевать. Новый протуберанец старательно слизнул с поверхности моря Августина-второго вместе с десятками кубометров воды, с шипением превратившейся в облако паров первосортного шампанского, а затем взорвавшейся в полном соответствии с законами объемного взрыва.
13
Августин был первоклассным пловцом. Особенно в аватаре дельфина.
Он вынырнул только под стеклянной опорой острова и уже глазами человека посмотрел по сторонам. Сумасшедшее противозаконное солнце этого сектора Утгарда, по всей видимости, удовлетворилось результатами своей работы. По крайней мере, видно его нигде не было, и, присмотревшись к тени острова на воде, Августин понял, что «солнце» поднялось высоко и кружится где-то в стороне.
Августин сам толком не понимал, что толкнуло его к Аваллону. Скорее всего, просто возможность использования аватара дельфина, в котором он мог рассчитывать на спасение от испепеляющих протуберанцев. Так или иначе, раз уж он здесь оказался, следует осмотреться получше. Странный здесь какой-то Утгард все-таки. Чересчур стабильный.
Колонна, под которой он находился, была абсолютно гладкой и уцепиться было не за что. Но у любого настоящего йомена есть кое-что, кроме лука. У настоящего йомена за сапогом торчит превосходный нож из металла чуть покрепче дамасской стали.
Августин достал его и, примерившись, без особого усилия воткнул в колонну. Так и есть – одиозный матерьялец не может устоять перед универсальным полицейским инструментом «Клык Фенрира».
Нож, едва заметно вибрируя, вошел в стекло и, повинуясь движению кисти Августина, отпластал от колонны лунообразный кусок с едва заметно оплавленными краями. Кусок отправился в лазурные воды моря, Августин занялся следующей ступенькой.
Он не очень спешил и не очень медлил. С одной стороны, ему действительно было любопытно, что за звери гуляют по кичевому лесу там, наверху, на острове.
С другой – до отключения оставалось что-то около трех часов, и его главной задачей было прожить это время без фатальных последствий для своей сетевой карьеры.
Так, в компромиссе между инстинктом самосохранения, полицейским долгом и простым человеческим любопытством, он не спеша, обстоятельно поднимался вверх по колонне.
Он вынырнул только под стеклянной опорой острова и уже глазами человека посмотрел по сторонам. Сумасшедшее противозаконное солнце этого сектора Утгарда, по всей видимости, удовлетворилось результатами своей работы. По крайней мере, видно его нигде не было, и, присмотревшись к тени острова на воде, Августин понял, что «солнце» поднялось высоко и кружится где-то в стороне.
Августин сам толком не понимал, что толкнуло его к Аваллону. Скорее всего, просто возможность использования аватара дельфина, в котором он мог рассчитывать на спасение от испепеляющих протуберанцев. Так или иначе, раз уж он здесь оказался, следует осмотреться получше. Странный здесь какой-то Утгард все-таки. Чересчур стабильный.
Колонна, под которой он находился, была абсолютно гладкой и уцепиться было не за что. Но у любого настоящего йомена есть кое-что, кроме лука. У настоящего йомена за сапогом торчит превосходный нож из металла чуть покрепче дамасской стали.
Августин достал его и, примерившись, без особого усилия воткнул в колонну. Так и есть – одиозный матерьялец не может устоять перед универсальным полицейским инструментом «Клык Фенрира».
Нож, едва заметно вибрируя, вошел в стекло и, повинуясь движению кисти Августина, отпластал от колонны лунообразный кусок с едва заметно оплавленными краями. Кусок отправился в лазурные воды моря, Августин занялся следующей ступенькой.
Он не очень спешил и не очень медлил. С одной стороны, ему действительно было любопытно, что за звери гуляют по кичевому лесу там, наверху, на острове.
С другой – до отключения оставалось что-то около трех часов, и его главной задачей было прожить это время без фатальных последствий для своей сетевой карьеры.
Так, в компромиссе между инстинктом самосохранения, полицейским долгом и простым человеческим любопытством, он не спеша, обстоятельно поднимался вверх по колонне.
14
Четыре экскаватора полностью перегораживали шоссе. Они стояли, уперев в бетон мощные гидравлические опоры и опущенные ковши.
– Ставлю один к трем на террористов, – заявил Змей-7, созерцая несокрушимых железных гигантов.
– Все верно, один к трем, – кивнул более опытный Змей-3. – Но только не на террористов.
Фургоны ВИН приближались к экскаваторам не снижая скорости. Над головным теперь реял похожий на ободранного воздушного змея привязной зонд внешнего наблюдения.
Потом крыша фургона поползла вверх.
– Что-то новенькое, – пробормотал Змей-7, просовывая нос в растущую щель.
Крыша поднялась на метр. Радары патрульно-базового самолета пока что не могли прощупать, что же скрывается там, внизу, под ней, и Змей-7 был вынужден удовольствоваться созерцанием зияющей пустоты.
Фургоны стали быстро сбрасывать скорость. Задний тормозил значительно быстрее переднего, и дистанция между ними увеличилась до двухсот метров. Скорость фургонов упала до шестидесяти километров в час и продолжала снижаться, когда из-под крыши головной машины вылетели две гладкие сигары и, раскрыв стабилизаторы, устремились к экскаваторам.
Прогремели два оглушительных взрыва, разделенные сотыми долями секунды.
Экскаваторы исчезли под огненной полусферой радиусом не меньше сотни метров.
Змей-7 видел такое только в учебной виртуальной реальности. Но чтобы так, почти в жизни…
От многотонных машин осталось не многое. По крайней мере, на поверхности шоссе. Боевая вакуумная часть типа «Молот», сравнимая по мощности с небольшим ядерным боеприпасом, раскатывает танк едва ли не в лист жести. А не раскатывает, так вбивает в землю по самый командирский люк. А экскаватор не танк все-таки.
Змей-7 печально вздохнул. Втайне он болел за террористов. Он видел одного живого человека там, в легком самолете. И этот живой человек был террористом.
А когда он глядел на виновские фургоны, ему казалось, что к Москве приближаются два заговоренных железных ящика, набитые мертвящей пустотой. Ящика или склепа? Ящики Пандоры… Склепы Пандоры-Террористы, потеряв связь с начальником своей группы и убедившись в подавляющем огневом превосходстве противника, прекратили операцию.
На фургонах «сааб-скания» вновь завелась прежняя волынка, заплясали голограммы, загнусили динамики, и они, увеличив скорость до ста сорока километров в час, понеслись дальше.
– Ставлю один к трем на террористов, – заявил Змей-7, созерцая несокрушимых железных гигантов.
– Все верно, один к трем, – кивнул более опытный Змей-3. – Но только не на террористов.
Фургоны ВИН приближались к экскаваторам не снижая скорости. Над головным теперь реял похожий на ободранного воздушного змея привязной зонд внешнего наблюдения.
Потом крыша фургона поползла вверх.
– Что-то новенькое, – пробормотал Змей-7, просовывая нос в растущую щель.
Крыша поднялась на метр. Радары патрульно-базового самолета пока что не могли прощупать, что же скрывается там, внизу, под ней, и Змей-7 был вынужден удовольствоваться созерцанием зияющей пустоты.
Фургоны стали быстро сбрасывать скорость. Задний тормозил значительно быстрее переднего, и дистанция между ними увеличилась до двухсот метров. Скорость фургонов упала до шестидесяти километров в час и продолжала снижаться, когда из-под крыши головной машины вылетели две гладкие сигары и, раскрыв стабилизаторы, устремились к экскаваторам.
Прогремели два оглушительных взрыва, разделенные сотыми долями секунды.
Экскаваторы исчезли под огненной полусферой радиусом не меньше сотни метров.
Змей-7 видел такое только в учебной виртуальной реальности. Но чтобы так, почти в жизни…
От многотонных машин осталось не многое. По крайней мере, на поверхности шоссе. Боевая вакуумная часть типа «Молот», сравнимая по мощности с небольшим ядерным боеприпасом, раскатывает танк едва ли не в лист жести. А не раскатывает, так вбивает в землю по самый командирский люк. А экскаватор не танк все-таки.
Змей-7 печально вздохнул. Втайне он болел за террористов. Он видел одного живого человека там, в легком самолете. И этот живой человек был террористом.
А когда он глядел на виновские фургоны, ему казалось, что к Москве приближаются два заговоренных железных ящика, набитые мертвящей пустотой. Ящика или склепа? Ящики Пандоры… Склепы Пандоры-Террористы, потеряв связь с начальником своей группы и убедившись в подавляющем огневом превосходстве противника, прекратили операцию.
На фургонах «сааб-скания» вновь завелась прежняя волынка, заплясали голограммы, загнусили динамики, и они, увеличив скорость до ста сорока километров в час, понеслись дальше.
15
Августин, прилепившись к колонне в двадцати метрах над поверхностью моря, дорезал последнюю ступеньку и, подтянувшись на руках, перебросил свое отлично натренированное виртуальное тело через край острова.
Бешеное солнце было очень далеко и на его появление никак не отреагировало.
Августин с удовлетворением подумал, что он, видимо, числится в списке погибших.
Вокруг него тихо звенели искусственные деревья, бесчисленные тропинки были мощены не то золотом, не то позолоченным свинцом. В воздухе было разлито пение все той же проклятой свирели, которое, как Августин неожиданно осознал, почти перестало раздражать его придирчивый слух.
Сам не понимая отчего, он принялся насвистывать, стараясь попасть в тон свирели, и пошел куда глаза глядят по тропинкам этого непонятного сада.
Вынутой из колчана стрелой он беззаботно почесывал правую щеку – еще один верный признак хорошего настроения.
Потом Августину неожиданно надоело свистеть, и он запел старую песенку из любимого когда-то в детстве компьютерного видеофильма о подлом короле Филиппе, бравом Генри V и его несравненных лучниках, выкосивших в чистом поле под Азенкуром весь пышный цвет французского рыцарства.
Наш йомен, право же, неплох,
Когда, отставив локоток,
Шлет стрелы в цель
И ни одной
Не тратит даром он, —
тихонько напевал, а на самом деле во все горло орал дурным голосом Августин, перевирая слова.
Он был сильно пьян, но не осознавал этого. Море шампанского может укачать даже стадо кашалотов, не то что одного сетевого лейтенанта.
Тут генуэзцев страх берет,
Потерям их потерян счет,
И вряд ли им поможет Петр,
И громкий крик, И страшный ор,
Ведь с нами Христофор, —
сообщил Августин большому черному камню, преградившему его путь.
Камень поднялся на четыре когтистые лапы, грациозно потянулся, зевнул, открывая огромную розовую пасть, и ласково сказал:
– Я так долго ждала тебя, Локи…
– Я не Локи, я солдат короля Англии! – заносчиво ответил Августин, чувствуя предательскую слабость в коленях. Ноги совсем не держали, и он опустился на тропу.
Мягко ступая, пантера подошла к нему вплотную и принюхалась.
– Ты пьян, – сказала она с отвращением.
– Я пьян, – кивнул Августин.
«Ты пьян, а перед тобой очередное чудовище!» – вспыхнул в голове сигнал тревоги.
Между тем «очередное чудовище», продолжая принюхиваться, ткнулось ему своей мягкой мордой между ног. Сигнал тревоги в голове разлился оглушительным звоном.
– Ты не Локи, – свирепо сказала пантера, поднимая на него свои пронзительные азиатские глаза.
Прошла секунда, показавшаяся Августину дольше любой самой индуистской вечности. Затем пантера стремительно обрушила на его грудь когтистые лапы, приблизила оскаленную пасть вплотную к лицу Августина и прорычала:
– Кто ты?
– Я не Локи, – согласился Августин, с величайшим напряжением пытаясь унять дрожь в голосе. И, не найдя ничего лучшего, сообщил: – Я тень, я свиристель, убитый влет…
Зрачки пантеры – совершенно человеческие зрачки – удивленно расширились
– Повтори! – разъяренно прохрипела она, обдавая его горячим, словно ветер пустыни, дыханием.
Августин, недоумевая по поводу ее возмущения, послушно пролепетал:
– Я тень, я свиристель, убитый влет, – и поспешно добавил: – Вообще-то я лейтенант сетевой полиции по имени…
Когда человек, пребывающий в ВР, называет свое имя, у него всегда возникает секундное замешательство. Первая рефлекторная реакция – назвать подлинное, «земное» имя – всегда блокируется рабочей станцией Координационного Центра. Это нерушимый закон ВР – истинное имя актанта окутано непроницаемой тайной, и даже сам актант не имеет права, просто физически не может разглашать его. А свое «аватарное», виртуальное имя приходит в голову далеко не сразу. Но Августину так и не пришлось его назвать.
Бешеное солнце было очень далеко и на его появление никак не отреагировало.
Августин с удовлетворением подумал, что он, видимо, числится в списке погибших.
Вокруг него тихо звенели искусственные деревья, бесчисленные тропинки были мощены не то золотом, не то позолоченным свинцом. В воздухе было разлито пение все той же проклятой свирели, которое, как Августин неожиданно осознал, почти перестало раздражать его придирчивый слух.
Сам не понимая отчего, он принялся насвистывать, стараясь попасть в тон свирели, и пошел куда глаза глядят по тропинкам этого непонятного сада.
Вынутой из колчана стрелой он беззаботно почесывал правую щеку – еще один верный признак хорошего настроения.
Потом Августину неожиданно надоело свистеть, и он запел старую песенку из любимого когда-то в детстве компьютерного видеофильма о подлом короле Филиппе, бравом Генри V и его несравненных лучниках, выкосивших в чистом поле под Азенкуром весь пышный цвет французского рыцарства.
Наш йомен, право же, неплох,
Когда, отставив локоток,
Шлет стрелы в цель
И ни одной
Не тратит даром он, —
тихонько напевал, а на самом деле во все горло орал дурным голосом Августин, перевирая слова.
Он был сильно пьян, но не осознавал этого. Море шампанского может укачать даже стадо кашалотов, не то что одного сетевого лейтенанта.
Тут генуэзцев страх берет,
Потерям их потерян счет,
И вряд ли им поможет Петр,
И громкий крик, И страшный ор,
Ведь с нами Христофор, —
сообщил Августин большому черному камню, преградившему его путь.
Камень поднялся на четыре когтистые лапы, грациозно потянулся, зевнул, открывая огромную розовую пасть, и ласково сказал:
– Я так долго ждала тебя, Локи…
– Я не Локи, я солдат короля Англии! – заносчиво ответил Августин, чувствуя предательскую слабость в коленях. Ноги совсем не держали, и он опустился на тропу.
Мягко ступая, пантера подошла к нему вплотную и принюхалась.
– Ты пьян, – сказала она с отвращением.
– Я пьян, – кивнул Августин.
«Ты пьян, а перед тобой очередное чудовище!» – вспыхнул в голове сигнал тревоги.
Между тем «очередное чудовище», продолжая принюхиваться, ткнулось ему своей мягкой мордой между ног. Сигнал тревоги в голове разлился оглушительным звоном.
– Ты не Локи, – свирепо сказала пантера, поднимая на него свои пронзительные азиатские глаза.
Прошла секунда, показавшаяся Августину дольше любой самой индуистской вечности. Затем пантера стремительно обрушила на его грудь когтистые лапы, приблизила оскаленную пасть вплотную к лицу Августина и прорычала:
– Кто ты?
– Я не Локи, – согласился Августин, с величайшим напряжением пытаясь унять дрожь в голосе. И, не найдя ничего лучшего, сообщил: – Я тень, я свиристель, убитый влет…
Зрачки пантеры – совершенно человеческие зрачки – удивленно расширились
– Повтори! – разъяренно прохрипела она, обдавая его горячим, словно ветер пустыни, дыханием.
Августин, недоумевая по поводу ее возмущения, послушно пролепетал:
– Я тень, я свиристель, убитый влет, – и поспешно добавил: – Вообще-то я лейтенант сетевой полиции по имени…
Когда человек, пребывающий в ВР, называет свое имя, у него всегда возникает секундное замешательство. Первая рефлекторная реакция – назвать подлинное, «земное» имя – всегда блокируется рабочей станцией Координационного Центра. Это нерушимый закон ВР – истинное имя актанта окутано непроницаемой тайной, и даже сам актант не имеет права, просто физически не может разглашать его. А свое «аватарное», виртуальное имя приходит в голову далеко не сразу. Но Августину так и не пришлось его назвать.
16
В тот момент, когда он уже собирался произнести «Джонни Джармуш», наступила непроницаемая тьма. Далекое солнце-сторожевик выключилось.
– Кто бы ты ни был – беги!!! – заорала пантера, убирая лапы с его груди.
Августин понял только одно – СНОВА ОПАСНОСТЬ. Окончательно трезвея, он вскочил на ноги. В его руках мгновенно оказался лук с вложенной в него стрелой. Августин попытался включить инфракрасное зрение – черта с два. Проклятый Утгард вернул все-таки отнюдь не все базовые характеристики его аватара.
– Куда?! Куда бежать?! – спросил он у пантеры.
Вопрос не был праздным. В такой кромешной тьме нельзя было сделать двух шагов, чтобы не удариться лбом о ствол какого-нибудь райского апельсинового дерева. – Ну ты идиот, легавый, – проворчала пантера. – садись ко мне на спину.
Августин почувствовал, как в его йоменский гульф ткнулся теплый зад пантеры. Не задавая лишних вопросов, он оседлал свою новую знакомицу. И они понеслись.
Пантера, не в пример Августину, прекрасно видела во тьме. Она неслась по одним только ей ведомым тропинкам. Иногда, вся подобравшись, она перепрыгивала через поваленные деревья. Несколько раз под ее лапами раздавался плеск воды, и в лицо Августину летели брызги шампанского.
– Кто бы ты ни был – беги!!! – заорала пантера, убирая лапы с его груди.
Августин понял только одно – СНОВА ОПАСНОСТЬ. Окончательно трезвея, он вскочил на ноги. В его руках мгновенно оказался лук с вложенной в него стрелой. Августин попытался включить инфракрасное зрение – черта с два. Проклятый Утгард вернул все-таки отнюдь не все базовые характеристики его аватара.
– Куда?! Куда бежать?! – спросил он у пантеры.
Вопрос не был праздным. В такой кромешной тьме нельзя было сделать двух шагов, чтобы не удариться лбом о ствол какого-нибудь райского апельсинового дерева. – Ну ты идиот, легавый, – проворчала пантера. – садись ко мне на спину.
Августин почувствовал, как в его йоменский гульф ткнулся теплый зад пантеры. Не задавая лишних вопросов, он оседлал свою новую знакомицу. И они понеслись.
Пантера, не в пример Августину, прекрасно видела во тьме. Она неслась по одним только ей ведомым тропинкам. Иногда, вся подобравшись, она перепрыгивала через поваленные деревья. Несколько раз под ее лапами раздавался плеск воды, и в лицо Августину летели брызги шампанского.