Страница:
– Да, – Матвей твердо кивнул. – Записывайте меня на «Римский-Корсаков»!
– Вот и здорово, – генерал Белов удовлетворенно кивнул. – Представь себе, спросит меня твоя мама, Варварушка: «А хорошо ли кушает мой Матюша?» А я ей тогда и скажу: «Отменно кушает! Я за этим делом лично проследил! Ведь на «Римском-Корсакове» трудится Виссарион Анатольевич Лемех – многократный обладатель звания «Лучший кок Космофлота»!
Матвей улыбнулся. При упоминании его мамы повеяло коричным, дымным, зверобоевым теплом родного дома, отделенного от «Славы» миллионами километров звенящей космической черноты.
Эпизод 4
Среди транспортников особой статью выделялся новехонький паром дальнобойного класса «Долинск» и щеголяющий полувоенной выправкой курьерский планетолет «Золотая хризантема».
Остальные три судна – два контейнеровоза и рефрижератор – были неказисты и вдобавок безымянны. Не считать же полноценными именами индексы КМ-105, КМ-112 и СР-4?
Однако содержимое у безымянных судов было очень даже важным. Рефрижератор вез одной только свинины две тысячи тонн. Не говоря уже о специально отобранных молочных поросятах, которых было пять тысяч голов. Поросенок на вертеле считался фирменным блюдом доброй дюжины ресторанов Хэйхэ – знаменитого летающего города в атмосфере Юпитера. А основная часть грузов конвоя была предназначена именно для Хэйхэ.
Содержимое же контейнеровозов было пестрым: от плюшевых игрушек до труб гигантского органа. Величественный инструмент предполагалось смонтировать в пафосном Доме Собраний, который на деньги Объединенного Человечества строили в новой, добавочной гондоле летающего города Хэйхэ. Настройщик органа, господин Пифке, летел на борту курьерского планетолета вместе с тремя десятками других важных и исключительно важных шишек.
Если бы не «красный уровень» экстремистско-террористичес-кой опасности, объявленный по системе Юпитера в прошлом месяце, курьерский планетолет, конечно же, прилетел бы в Хэйхэ как минимум на неделю быстрее прочих судов конвоя, в гордом одиночестве. На то он и курьерский. Но сейчас отрываться от коллектива было чревато. И командир планетолета, молодой гордец Юрий Пизанский, вынужденно смирился с этим фактом.
В охранении конвоя шли канонерская лодка «Брусилов» и крейсер первого ранга «Римский-Корсаков».
Все крейсеры, построенные лунными верфями после 2440 года, были не просто мощными боевыми кораблями с первоклассной лазерно-плазменной артиллерией и многочисленными ракетными комплексами, но и своего рода космическими авианосцами. На любом крейсере базировалось от двенадцати до шестидесяти корветов и боевых авиеток разных типов.
Крейсерам первого ранга проекта «Русь», к которому принадлежал «Римский-Корсаков», по штату полагалось сорок восемь корветов, размещенных тремя группами, т. е. подивизионно на внешних стыковочных узлах. Это была огромная силища, которая позволяла дать отпор любым налетчикам, буде таковые дерзнут себя обнаружить. Так что не удивительно, что караван МЮ-17 весь впечатляющий путь от Марса до орбит внешних спутников Юпитера проделал без всяких приключений, если за приключения не считать всекараванный чемпионат по преферансу и внезапную вспышку эпидемии полузабытого марсианского гриппа «желтая маска» среди пассажиров парома «Долинск».
По обычным человеческим меркам лететь было очень скучно. Шутка ли сказать! Каждый пилот «Скорпиона» выполнил не меньше двадцати рутинных вылетов на непосредственное прикрытие судов каравана и за сотни часов полета не увидел на своих радарах ни одной даже самой никудышней неопознанной цели!
Поэтому, когда на брифинге объявили о массовом вылете в район Каллисто, радость офицеров Второй Марсианской не знала пределов.
Матвей летел не один. С ним был штурман – простой русский парень Валерка Цзы из города-шахтера Спокойный-6, что на берегу лунного моря Спокойствия. Валерий был всем хорош – дисциплинированный и даже местами остроумный. Крупный недостаток у него был ровно один: контрактная служба на Титане, спутнике Сатурна, с которой он начинал свою ладную военную карьеру, слишком глубоко впечаталась в его нежную память…
«Когда я на Титане служил…» – этими словами Валерий Цзы начинал каждую вторую фразу.
– Здесь «Саламандра-100»! Повторяю: здесь «Саламандра100»!
Это был, конечно же, командир его родного второго дивизиона майор Ласков, идущий сейчас на правом фланге их строя из четырнадцати машин на своем «Скорпионе» с неуставным, счастливым бортномером 555.
– Всем пилотам: приготовиться повторять маневр правого соседа с семисекундным интервалом! Всем штурманам: применение пенетраторов согласно плану!
В сказанном Ласковым Матвей понимал только то, что касалось пилотов. Что именно будут делать штурманы и даже что такое пенетраторы он, к стыду своему, не знал. Он уже собрался было спросить у Валеры, что да как, когда тот, не дожидаясь вопроса, сам принялся выкладывать суперсекретные сведения. Конечно, в свойственной себе манере, то есть «с запевом».
– Когда я на Титане служил, мы тоже сейсмолокацией занимались… Только там это по-простому было… Безо всяких пенетраторов… Бурили шурфы, взрывали заряды… Но здоровые попадались, конечно. Там с моим побратимом Арсением смешной случай случился – однажды утром сейсмический толчок был такой силы, что он с унитаза упал! Прикидываешь? – Валерий залился здоровым детским смехом.
Матвей не стал делать вид, что улыбается. Зачем? Ведь лица его Валерка все равно не видел.
«А для чего вообще эти пенетраторы?» – собрался спросить он.
Но тут подошел его черед выполнять маневр. Следуя за своим правым соседом в строю – к слову, это был лейтенант Мокакин, – он выдал длинный тормозной импульс и, заставив корвет клюнуть носом, пошел вниз, к ржаво-коричневой поверхности Каллисто, хрестоматийно известной своими светлыми пятнами метеорных кратеров.
Ориентируясь по штурманскому плану, лейтенант Валерий Цзы, в свою очередь, выполнил боевую задачу. Матвей видел, как к Каллисто один за другим полетели диковинные снаряды. Это были окрашенные в оранжевый цвет семиметровые акулы со шпилеобразно вытянутыми мордками.
– Вон, видал? Пенетраторы! – гордость распирала Валерку. Словно он сам, своими руками собрал, да что там собрал, спроектировал эти ракеты. – Сейчас они нам всех пиратов из Каллисто выкурят… Если они там, конечно, есть.
– Думаю, нет, – сонно проворчал Матвей. Он уже привык к ровному течению будней и не верил ни в какие события. – Хотя проверить никогда не вредно.
– Ну, если не выкурят, так мы хотя бы узнаем, где пираты сидят.
– Это как? – спросил Матвей больше для порядку, потому что ни в каких пиратов на Каллисто он не верил.
– Так я же говорю: сей-смо-ло-ка-ци-я! Сейчас корветы третьего дивизиона рассредоточились над всем противоположным полушарием Каллисто и снизились до предельно малых. Они опустили на поверхность специальные зонды. От нашей бомбежки через Каллисто пойдут сейсмические волны. Компьютеры обработают данные, полученные зондами, и получится красивая картинка. Пиратские туннели и схроны в глубинах Каллисто будут как на ладони!
– Любопытно…
Матвей был уверен, что пенетраторы уйдут в рыхлую ледяную поверхность спутника метров на восемьсот и взорвутся камуфлетами. То есть они со своей двадцатикилометровой высоты не увидят вообще никаких особых эффектов.
Пенетраторы достигли Каллисто.
Насчет отсутствия зримых эффектов Матвей жестоко ошибся.
Почти каждый взрыв – ярко-красный с неистово ярящимися витыми жгутами фиолетового и сиреневого пламени – был виден невооруженным глазом. Если бы Матвей не знал, что пенетраторы снаряжены обычной взрывчаткой, он бы счел, что они применили ядерные боеголовки.
Вступил неумолчный Валерка Цзы.
– Когда я на Титане служил, такого я, конечно же, не видел… А тут гляди ж ты… электролиз!.. Смотрится – мое почтение!
– Какой электролиз, Валера? О чем ты? – не понял Матвей.
– Ну как! Там же километры водяного льда. «Аш два о», самый обычный. Но лед грязный, куча включений всяких… И вот из-за движения Каллисто в магнитном поле Юпитера через этот лед идут электрические токи. От них «аш два о» распадается на «аш два» и «о».
– Гремучий газ! – ахнул Матвей. – Вот оно что!
– Ну да! – подхватил Валерка. – Килотонны гремучего газа! Мегатонны! Только спичку подноси!
– Вот и поднесли, – мрачно процедил Матвей, искоса глядя на диск Каллисто, который был теперь весь, из конца в конец, располосован черными кляксами выброшенного на десятки километров коктейля из дробленых каменных пород и разносортных льдов. – Могу себе представить, как оно ахнет, если туда натуральным термоядерным зарядом засадить!
– А термоядерным нельзя! Никак нельзя! – с неожиданной для него строгостью взвился Валерка.
Он уже второй раз бомбил Каллисто, был в курсе всех подробностей, и ему было приятно покрасоваться перед новичком-напарником своей оглушительной компетентностью.
– Почему нельзя?
– Астроинженерная Комиссия запретила! Говорит, расколется наша Каллисточка на сто тысяч комет и дырку от бублика!
– Плохо…
– А по мне, так хоть бы и раскололась. По крайней мере пиратам негде было бы прятаться… Сколько спутников эта самая Комиссия уже в расход пустила? Нет, для них главное, чтобы все было с их соизволения! Любое самодурство – пожалуйста. Но только чтобы с лицензией на самодурство, а не просто так, по пьянке.
Разговор двух экспертов с мировыми именами был прерван новым вызовом майора Ласкова.
– Здесь «Саламандра-100»! Внимание всем! Третий дивизион завершил сейсмолокацию Каллисто. Примите трехмерную карту объекта. Красные маркеры обозначают наиболее подозрительные на выходы подземных туннелей зоны, в которых можно ожидать вылет на поверхность боевых единиц противника!
Почти сразу вслед за тем по правую руку от Матвея над проектором тактического планшета сформировалась синтезированная картинка Каллисто. Спутник был облеплен роями разноцветных маркеров.
– Ого! – вопреки обыкновению, Валерка был лаконичен.
Уже сорок две минуты они методично отрабатывали маркеры на трехмерной схеме Каллисто.
Выглядело это так: пара корветов заходила на очередную группу подозрительных кратеров и на выбор обстреливала их либо главным калибром, либо одной-двумя ракетами.
Матвею казалось, что они совершенно понапрасну выбивают из Каллисто очередные тонны ледяной пыли, как вдруг все закипело.
Из змеистого каньона по правому борту от их «Скорпиона» вдруг свечой вышли штук двадцать летательных аппаратов, рассыпающих в стороны фейерверки ложных целей и ловушек-обманок.
Все аппараты шли на предельной тяге.
Не успел Матвей и глазом моргнуть, как датчики ракетного нападения забили тревогу.
– Мы атакованы! – заверещал Валерка.
– Вижу! – крикнул Матвей.
Его руки, опережая сознание, порхали над пультом управления.
«Скорпион» резво рванул вперед, едва не столкнувшись с корветом лейтенанта Мокакина. В то же время мощнейшие помехи встали стеной между ними и приближающимися пиратскими ракетами.
Кроя по матери нападающих, Валера Цзы бросился к кормовой турели…
Матвей краем глаза заметил, как одновременно взорвались три корвета – два, вероятно, были пиратскими, а третий, увы, принадлежал их второму дивизиону. Он впервые был в настоящем космическом бою. И не очень хорошо соображал, что именно ему следует делать.
– Здесь лейтенант Гумилев, – начал он. – Прошу указаний!
К его удивлению, ему ответили очень быстро. И как-то даже буднично.
– Сбивай все, что движется, покуда есть чем! – это был Ласков.
– Так точно! – сказал Матвей и сам себя устыдился. «Прошу указаний»… Как ребенок!
Стыд придал ему остервенения. Он резко поставил корвет на дыбы.
В поле зрения радара теперь отлично помещались все пиратские корветы, уверенно прущие вверх.
Матвей выбрал ближайшую цель и обстрелял ее из главного калибра.
Не дожидаясь анализа результатов, перешел к следующей цели и, пока перезаряжалась лазерная пушка, швырнул вдогонку три ракеты.
– Так их! Мочи! – задорно вопил Валерка, поливая из хвостовой турели одному ему ведомые космические дали.
– Приготовься, сейчас будет «семерка», – с этими словами Матвей заставил всю связку маршевых дюз «Скорпиона» заполыхать миллионами кельвинов горячей плазмы.
Гумилев был не одинок. Вместе с ним в погоню за пиратами сорвался и весь его дивизион, и другие корветы Второй Марсианской флотилии. А на подходе к конвою пиратов встретил плотный огонь «Римского-Корсакова» и канонерки.
К сожалению, на проклятом эффекте внезапности пиратам удалось отыграть несколько роковых секунд. Поэтому для всех без исключения корветов второго дивизиона эта гонка прошла в соответствии с сомнительным олимпийским принципом «главное не победа, а участие». Результативно сработать по пиратам сумели только дежурившие на стационарной орбите Каллисто корветы первого дивизиона.
Но самое страшное: два пиратских корабля смогли прорваться непосредственно к судам конвоя!
Никто не ожидал от вероломных мерзавцев такого эпического безрассудства! Но оба корвета, атаковав паром «Долинск», уже не сошли с боевого курса.
Один корвет врезался в паром на уровне главной пассажирской палубы и взорвался, вырвав из обшивки кус площадью с два футбольных поля.
Второй корвет уже в последний миг получил попадание из единственной кормовой турели парома. Случайно сработавшие маневровые движки немного искривили траекторию корвета и, вместо того чтобы взорваться в реакторном отсеке «Долинска», он принял левее, вырвал с мясом одну из громадных маршевых дюз и уже в разобранном на иголки виде унесся прочь, в направлении Ганимеда.
– Я и не знал, что среди пиратов есть камикадзе, – с задумчивостью произнес Валерка Цзы.
– Теперь будешь знать, – буркнул Матвей.
На самом деле он был потрясен. Только что на его глазах погибли сотни невинных людей – пассажиры парома «Долинск». А он не чувствовал ничего. Только голод и усталость.
– Когда я на Титане служил, видел крушение круизного корабля с Земли… Пил потом три дня. В себя прийти не мог, – тихо сказал Валерка.
– Ну а потом? Когда три дня прошли?
– Пил еще три дня.
Эпизод 5
Мыслимое ли дело?! Превосходящие силы правопорядка прохлопали пиратскую атаку и допустили многочисленные человеческие жертвы на борту охраняемых кораблей!
Полетели головы. В высоких кабинетах стало тихо и тревожно.
Правда, Матвею все эти перестановки наверху были глубоко безразличны, ведь младшего офицерского состава они не коснулись. Настроение у Гумилева было даже приподнятым. Еще бы! Ведь в самом ближайшем будущем розовой громадиной маячил прекрасный воздушный город Хэйхэ, жемчужина современного внеземного градостроительства!
Создание этого чудо-города начали, когда Матвей не весил и десяти килограммов.
Когда Матвей пошел в школу, базовые работы в летающем городе были завершены. И на его космодроме высадился жеманный, обильно надушенный десант декораторов и ландшафтных дизайнеров. Согласно своему контракту они должны были «внести человеческое измерение» в алюминиевые пустоши, парящие в толще облаков над водородными безднами газового гиганта. И они внесли. Местами даже перестарались: одних фонтанов с обнаженными наядами в городе было шесть штук.
Когда ученик выпускного класса Гумилев стал вратарем школьной команды по хоккею, Хэйхэ принял первых колонистов: рабочих и инженеров заводов топливно-энергетического комплекса, ученых, чьи исследования были нацелены не только вниз, в пышущие жаром недра Юпитера, но и вовне – к галилеевым и негалилеевым спутникам, на Сатурн, Уран и Нептун, за пределы становящейся все более тесной Солнечной системы, да и просто состоятельных любителей экзотических местожительств в конце концов.
Матвей был кадетом второго курса Академии, когда в Хэйхэ с большой помпой открылся Большой Лотосовый Пруд.
Это был самый обширный крытый водоем в истории колонизации внешних планет. И выглядел он как кадр из смелого научно-фантастического фильма про излишества далекого, сверхизобильного будущего.
Дело в том, что на борту города-дирижабля, дрейфующего в тропосфере Юпитера, по неизвестной науке ботанике причине лотосы, обычные земные лотосы, вымахивали огромными, вдесятеро большими своей обычной природной величины. В цветке распустившегося лотоса мог спокойно сидеть взрослый мужчина, не говоря уже о ребенке. (При этом, что странно, другие растения в Хэйхэ оставались при своих традиционных размерах и вегетировали даже несколько хуже, чем на Земле.)
Вот эти-то цветы-гиганты и росли в Большом Лотосовом Пруду. Толпы неугомонных туристов тащились на другой конец Солнечной системы, чтобы снять домашнее видео на фоне позлащенной беседки с изречением Конфуция на китайском и русском: «Небо и земля разделены, но делают одно дело». И там же, не отходя от беседки, затариться сувенирами: симпатичной моделью Юпитера на мраморной подставке, букетом бумажных лотосов, туалетной водой «Благодать», футболкой с башней-пагодой местного горсовета и фонтаном «Влюбленные»…
В общем, когда крейсер «Римский-Корсаков» состыковался с Дэнте – орбитальным терминалом Хэйхэ, расположенным в восьми тысячах километров над городом, – сердце Матвея учащенно билось.
Скоро он увидит город-легенду! Город с открытки! Город из визора!
А когда челнок, ввинчиваясь по спирали в неплотные слои атмосферы, повез его и товарищей к самому городу, он не мог отлипнуть от иллюминатора.
– Да расслабься ты, Гумилев! – иронизировал над боевым товарищем лейтенант Ушанский, душка и отменный пилот. – Будто провинциал какой с Земли… Разве что не ойкаешь и не айкаешь на каждом вираже…
– Когда я на Титане служил, у нас один парень был, из огнепоклонников. Так он на этот Хэйхэ раз в год летал, на последние деньги. Какие-то обряды тут совершал… Или что-то вроде того, – глубокомысленно делился воспоминаниями Валерка Цзы.
– А где он тут священный огонь нашел? Что вообще священного здесь может быть? На Юпитере люди отродясь не жили! – удивился Ушанский.
– В чем проблема-то?
– В том, что «священный» в моем понимании означает ну для начала «древний», – пояснил образованный Ушанский.
– Помню, тот парень говорил, что тут, на Хэйхэ, полно храмов огнепоклонников. А почему? Да кто их разберет! Они же все со сдвигом, вот и фантазируют себе всякое…
– Чтобы за сотни миллионов километров мотаться, одних фантазий мало будет, – недоверчиво заметил Ушанский. – В общем, налицо загадка!
Потребовалось всего несколько часов, чтобы загадка эта была разгадана самой жизнью.
Гостиница, где их поселили, специализировалась на доставке туристов на обзорные галереи и потому кишмя кишела этими самыми огнепоклонниками. Опрятные, ухоженные и физически развитые, наряженные в белые одеяния, забранные на талии красивыми поясами, огнепоклонники были очень мало похожи на «больных», как их определял атеист Валерка.
В общем, любопытство пересилило страх потерять деньги и время. Матвей с Ушанским, а с ними и компанейский Валерка Цзы сели в один из экскурсионных автобусов, заполненный вежливыми смуглолицыми бородачами в белых одеждах.
Если автобус ехал до места назначения минут пятнадцать, то вместительный пятидесятиместный лифт с сидячими местами тащился никак не меньше получаса.
И не удивительно! Ему требовалось преодолеть пятнадцать жилых и пять технических ярусов гигантской гондолы, в которой-то и помещался город Хэйхэ. Далее лифт неспешно скользил по многокилометровой расширяющейся к верху трубе, с помощью которой гондола крепилась к аэростатическому баллону.
Баллон делился на множество независимых секций и, занимая площадь двадцать пять квадратных километров, имел толщину километра два с половиной.
Все это лифт старательно прополз и, только достигнув верхней поверхности аэростатического баллона, чинно остановился.
Восхождение можно было считать оконченным.
– Я уже думал, никогда не доедем, – пожаловался Валера Цзы. – Ползет и ползет… Проще уже было на авиетке махнуть!
– Дорогие друзья! – объявил лифтер-сопровождающий в красивой, с золотом, униформе. – Мы прибыли на обзорную галерею. Температура за бортом – двадцать четыре градуса Цельсия. Давление – девять с половиной атмосфер. Скорость ветра – тридцать восемь метров в секунду. По здешним меркам – штиль, – лифтер в полрта улыбнулся. – Разумеется, обзорная галерея полностью герметична. Но благодаря отличной погоде все желающие могут за дополнительную плату арендовать скафандр и совершить выход на балкон, непосредственно в атмосферу Юпитера. Матвей и Валера переглянулись.
– Скафандры почем? – прицениваясь, спросил Ушанский.
– Тебе-то зачем? Ты что, на службе в скафандре не набегался?
– удивился Валера.
– Для коллекции! Я побывал на пятнадцати телах Солнечной системы. По Энцеладу гулял, по Тефии на снегоцикле рассекал, на Меркурии даже был, оцените! А в атмосфере Юпитера – не был никогда!
– Ну тогда как хочешь. Мне лично пятидесяти рублей жалко!
– признался прижимистый Валера.
– А мне не жалко. Мне лень. Переодеваться, – пояснил Матвей. Ушанский за скафандром все-таки не пошел. Видимо, за компанию.
Между тем смуглолицые огнепоклонники дружно похватали скафандры, разошлись по кабинкам для переодевания, а потом с живой неистовостью неофитов повалили на балкон под отеческим взглядом лифтера.
– А вы что же, господа офицеры? – спросил лифтер у Матвея и его товарищей, оглаживая бакенбарды. – Отсюда смотреть будете?
– На что смотреть-то? – Матвей обвел сонным взглядом невежды бронестекла галереи, за которыми переливалась глухая муть, лишь в нескольких местах растушеванная разноцветными габаритными огнями аэростатического баллона.
– Как на что? На Солнце, конечно!
– На Солнце? Эка невидаль!
– Ну как знаете, – уклончиво сказал лифтер. – Если что, вон там, за поворотом коридора, бар имеется. Там пиво, соки, кофе…
– А что? Я бы сейчас по пивку ударил! По темненькому! – Валерка жадно потер ладони.
– Да подожди ты со своим литроболом! – зашипел Ушанский. – Надо же наконец узнать, ради чего они все тут собрались!
Прошло несколько минут, и они узнали.
Перемены во внешнем мире были столь стремительны, что напоминали взрыв.
Где-то высоко-высоко над ними, на высоте километров в тридцать, стремительно восходящее над Юпитером Солнце гнало перед терминатором ураганы со скоростью четыреста метров в секунду – быстрее звука в земной атмосфере!
«Крышка» из непрозрачных аммиачных облаков, которая во время рассветных сумерек висела точно над Хэйхэ, была взломана и отброшена прочь за считанные секунды.
Вниз обрушились потоки солнечного света.
И, хотя светило здесь было совсем небольшим, таким небольшим, что его уже хотелось называть «звездой», солнечные лучи были почти такими же яркими, как и на родной Матвею Луне.
Теперь стало видно, что Хэйхэ висит на дне грандиозного колодца, чьи стенки сложены из многоярусных разноцветных облаков, поднимающихся ввысь на десятки километров. Даже знаменитые каньоны марсианской Долины Маринеров, сложенные из разноцветных песчаников, казались жалким подражанием тому буйству красок, что увидели они – багряно-красные, медно-оранжевые, охряные, зеленые, канареечно-желтые пласты облаков, меняющих цвет в зависимости от концентрации и формулы входящих в них сульфидов. Облака переливались и, неистощимые в своем разнообразии, складывались в многочисленные аморфные фигуры – здесь слон, там остров, а вон там, похоже, крем-брюле с тропическими фруктами…
Но главное же то, что Солнце во всей этой мистерии, иначе и не назовешь, выглядело не бездушным источником света, а подвижным, деятельным Властелином, неустанно разгоняющим чары зла, разрывающим оковы мрака, создающим миры из текучей бесформенной многоцветности. Солнце было Господином.
Солнце было Всемогущим. Собственно, оно было таким, каким рисовали его мифы и молитвы мудрых огнепоклонников.
Матвей посмотрел в сторону балкона, где серебристой отарой сгрудились экскурсанты в скафандрах.
Лиц их было, конечно, не видно, поскольку они были обращены к происходящему чуду. Но Матвей был уверен: на этих лицах застыло благоговение.
– Мать моя женщина! – воскликнул впечатленный зрелищем лейтенант Ушанский. Его лицо сияло восторгом.
– Вот видишь! А ты ехать не хотел! – хлопнул Ушанского по плечу Матвей.
После смотровой галереи Матвей со товарищи посетили и знаменитый Большой Лотосовый Пруд.
Может быть, всему виной было перенапряжение сил души при незапланированном свидании с Солнцем Всемогущим, а может быть, с точки зрения искусства фэн-шуй день выдался неудачным для экскурсий на водоемы, но пруд с лотосами непривередливого в общем-то Матвея совсем не впечатлил.
– Вот и здорово, – генерал Белов удовлетворенно кивнул. – Представь себе, спросит меня твоя мама, Варварушка: «А хорошо ли кушает мой Матюша?» А я ей тогда и скажу: «Отменно кушает! Я за этим делом лично проследил! Ведь на «Римском-Корсакове» трудится Виссарион Анатольевич Лемех – многократный обладатель звания «Лучший кок Космофлота»!
Матвей улыбнулся. При упоминании его мамы повеяло коричным, дымным, зверобоевым теплом родного дома, отделенного от «Славы» миллионами километров звенящей космической черноты.
Эпизод 4
Тяжелый день конвоя МЮ-17
Май 2468 г. Крейсер «Римский-Корсаков». Район Юпитера, спутник Каллисто
Конвой МЮ-17 состоял из пяти транспортов и двух кораблей охранения.Среди транспортников особой статью выделялся новехонький паром дальнобойного класса «Долинск» и щеголяющий полувоенной выправкой курьерский планетолет «Золотая хризантема».
Остальные три судна – два контейнеровоза и рефрижератор – были неказисты и вдобавок безымянны. Не считать же полноценными именами индексы КМ-105, КМ-112 и СР-4?
Однако содержимое у безымянных судов было очень даже важным. Рефрижератор вез одной только свинины две тысячи тонн. Не говоря уже о специально отобранных молочных поросятах, которых было пять тысяч голов. Поросенок на вертеле считался фирменным блюдом доброй дюжины ресторанов Хэйхэ – знаменитого летающего города в атмосфере Юпитера. А основная часть грузов конвоя была предназначена именно для Хэйхэ.
Содержимое же контейнеровозов было пестрым: от плюшевых игрушек до труб гигантского органа. Величественный инструмент предполагалось смонтировать в пафосном Доме Собраний, который на деньги Объединенного Человечества строили в новой, добавочной гондоле летающего города Хэйхэ. Настройщик органа, господин Пифке, летел на борту курьерского планетолета вместе с тремя десятками других важных и исключительно важных шишек.
Если бы не «красный уровень» экстремистско-террористичес-кой опасности, объявленный по системе Юпитера в прошлом месяце, курьерский планетолет, конечно же, прилетел бы в Хэйхэ как минимум на неделю быстрее прочих судов конвоя, в гордом одиночестве. На то он и курьерский. Но сейчас отрываться от коллектива было чревато. И командир планетолета, молодой гордец Юрий Пизанский, вынужденно смирился с этим фактом.
В охранении конвоя шли канонерская лодка «Брусилов» и крейсер первого ранга «Римский-Корсаков».
Все крейсеры, построенные лунными верфями после 2440 года, были не просто мощными боевыми кораблями с первоклассной лазерно-плазменной артиллерией и многочисленными ракетными комплексами, но и своего рода космическими авианосцами. На любом крейсере базировалось от двенадцати до шестидесяти корветов и боевых авиеток разных типов.
Крейсерам первого ранга проекта «Русь», к которому принадлежал «Римский-Корсаков», по штату полагалось сорок восемь корветов, размещенных тремя группами, т. е. подивизионно на внешних стыковочных узлах. Это была огромная силища, которая позволяла дать отпор любым налетчикам, буде таковые дерзнут себя обнаружить. Так что не удивительно, что караван МЮ-17 весь впечатляющий путь от Марса до орбит внешних спутников Юпитера проделал без всяких приключений, если за приключения не считать всекараванный чемпионат по преферансу и внезапную вспышку эпидемии полузабытого марсианского гриппа «желтая маска» среди пассажиров парома «Долинск».
По обычным человеческим меркам лететь было очень скучно. Шутка ли сказать! Каждый пилот «Скорпиона» выполнил не меньше двадцати рутинных вылетов на непосредственное прикрытие судов каравана и за сотни часов полета не увидел на своих радарах ни одной даже самой никудышней неопознанной цели!
Поэтому, когда на брифинге объявили о массовом вылете в район Каллисто, радость офицеров Второй Марсианской не знала пределов.
Матвей летел не один. С ним был штурман – простой русский парень Валерка Цзы из города-шахтера Спокойный-6, что на берегу лунного моря Спокойствия. Валерий был всем хорош – дисциплинированный и даже местами остроумный. Крупный недостаток у него был ровно один: контрактная служба на Титане, спутнике Сатурна, с которой он начинал свою ладную военную карьеру, слишком глубоко впечаталась в его нежную память…
«Когда я на Титане служил…» – этими словами Валерий Цзы начинал каждую вторую фразу.
– Здесь «Саламандра-100»! Повторяю: здесь «Саламандра100»!
Это был, конечно же, командир его родного второго дивизиона майор Ласков, идущий сейчас на правом фланге их строя из четырнадцати машин на своем «Скорпионе» с неуставным, счастливым бортномером 555.
– Всем пилотам: приготовиться повторять маневр правого соседа с семисекундным интервалом! Всем штурманам: применение пенетраторов согласно плану!
В сказанном Ласковым Матвей понимал только то, что касалось пилотов. Что именно будут делать штурманы и даже что такое пенетраторы он, к стыду своему, не знал. Он уже собрался было спросить у Валеры, что да как, когда тот, не дожидаясь вопроса, сам принялся выкладывать суперсекретные сведения. Конечно, в свойственной себе манере, то есть «с запевом».
– Когда я на Титане служил, мы тоже сейсмолокацией занимались… Только там это по-простому было… Безо всяких пенетраторов… Бурили шурфы, взрывали заряды… Но здоровые попадались, конечно. Там с моим побратимом Арсением смешной случай случился – однажды утром сейсмический толчок был такой силы, что он с унитаза упал! Прикидываешь? – Валерий залился здоровым детским смехом.
Матвей не стал делать вид, что улыбается. Зачем? Ведь лица его Валерка все равно не видел.
«А для чего вообще эти пенетраторы?» – собрался спросить он.
Но тут подошел его черед выполнять маневр. Следуя за своим правым соседом в строю – к слову, это был лейтенант Мокакин, – он выдал длинный тормозной импульс и, заставив корвет клюнуть носом, пошел вниз, к ржаво-коричневой поверхности Каллисто, хрестоматийно известной своими светлыми пятнами метеорных кратеров.
Ориентируясь по штурманскому плану, лейтенант Валерий Цзы, в свою очередь, выполнил боевую задачу. Матвей видел, как к Каллисто один за другим полетели диковинные снаряды. Это были окрашенные в оранжевый цвет семиметровые акулы со шпилеобразно вытянутыми мордками.
– Вон, видал? Пенетраторы! – гордость распирала Валерку. Словно он сам, своими руками собрал, да что там собрал, спроектировал эти ракеты. – Сейчас они нам всех пиратов из Каллисто выкурят… Если они там, конечно, есть.
– Думаю, нет, – сонно проворчал Матвей. Он уже привык к ровному течению будней и не верил ни в какие события. – Хотя проверить никогда не вредно.
– Ну, если не выкурят, так мы хотя бы узнаем, где пираты сидят.
– Это как? – спросил Матвей больше для порядку, потому что ни в каких пиратов на Каллисто он не верил.
– Так я же говорю: сей-смо-ло-ка-ци-я! Сейчас корветы третьего дивизиона рассредоточились над всем противоположным полушарием Каллисто и снизились до предельно малых. Они опустили на поверхность специальные зонды. От нашей бомбежки через Каллисто пойдут сейсмические волны. Компьютеры обработают данные, полученные зондами, и получится красивая картинка. Пиратские туннели и схроны в глубинах Каллисто будут как на ладони!
– Любопытно…
Матвей был уверен, что пенетраторы уйдут в рыхлую ледяную поверхность спутника метров на восемьсот и взорвутся камуфлетами. То есть они со своей двадцатикилометровой высоты не увидят вообще никаких особых эффектов.
Пенетраторы достигли Каллисто.
Насчет отсутствия зримых эффектов Матвей жестоко ошибся.
Почти каждый взрыв – ярко-красный с неистово ярящимися витыми жгутами фиолетового и сиреневого пламени – был виден невооруженным глазом. Если бы Матвей не знал, что пенетраторы снаряжены обычной взрывчаткой, он бы счел, что они применили ядерные боеголовки.
Вступил неумолчный Валерка Цзы.
– Когда я на Титане служил, такого я, конечно же, не видел… А тут гляди ж ты… электролиз!.. Смотрится – мое почтение!
– Какой электролиз, Валера? О чем ты? – не понял Матвей.
– Ну как! Там же километры водяного льда. «Аш два о», самый обычный. Но лед грязный, куча включений всяких… И вот из-за движения Каллисто в магнитном поле Юпитера через этот лед идут электрические токи. От них «аш два о» распадается на «аш два» и «о».
– Гремучий газ! – ахнул Матвей. – Вот оно что!
– Ну да! – подхватил Валерка. – Килотонны гремучего газа! Мегатонны! Только спичку подноси!
– Вот и поднесли, – мрачно процедил Матвей, искоса глядя на диск Каллисто, который был теперь весь, из конца в конец, располосован черными кляксами выброшенного на десятки километров коктейля из дробленых каменных пород и разносортных льдов. – Могу себе представить, как оно ахнет, если туда натуральным термоядерным зарядом засадить!
– А термоядерным нельзя! Никак нельзя! – с неожиданной для него строгостью взвился Валерка.
Он уже второй раз бомбил Каллисто, был в курсе всех подробностей, и ему было приятно покрасоваться перед новичком-напарником своей оглушительной компетентностью.
– Почему нельзя?
– Астроинженерная Комиссия запретила! Говорит, расколется наша Каллисточка на сто тысяч комет и дырку от бублика!
– Плохо…
– А по мне, так хоть бы и раскололась. По крайней мере пиратам негде было бы прятаться… Сколько спутников эта самая Комиссия уже в расход пустила? Нет, для них главное, чтобы все было с их соизволения! Любое самодурство – пожалуйста. Но только чтобы с лицензией на самодурство, а не просто так, по пьянке.
Разговор двух экспертов с мировыми именами был прерван новым вызовом майора Ласкова.
– Здесь «Саламандра-100»! Внимание всем! Третий дивизион завершил сейсмолокацию Каллисто. Примите трехмерную карту объекта. Красные маркеры обозначают наиболее подозрительные на выходы подземных туннелей зоны, в которых можно ожидать вылет на поверхность боевых единиц противника!
Почти сразу вслед за тем по правую руку от Матвея над проектором тактического планшета сформировалась синтезированная картинка Каллисто. Спутник был облеплен роями разноцветных маркеров.
– Ого! – вопреки обыкновению, Валерка был лаконичен.
Уже сорок две минуты они методично отрабатывали маркеры на трехмерной схеме Каллисто.
Выглядело это так: пара корветов заходила на очередную группу подозрительных кратеров и на выбор обстреливала их либо главным калибром, либо одной-двумя ракетами.
Матвею казалось, что они совершенно понапрасну выбивают из Каллисто очередные тонны ледяной пыли, как вдруг все закипело.
Из змеистого каньона по правому борту от их «Скорпиона» вдруг свечой вышли штук двадцать летательных аппаратов, рассыпающих в стороны фейерверки ложных целей и ловушек-обманок.
Все аппараты шли на предельной тяге.
Не успел Матвей и глазом моргнуть, как датчики ракетного нападения забили тревогу.
– Мы атакованы! – заверещал Валерка.
– Вижу! – крикнул Матвей.
Его руки, опережая сознание, порхали над пультом управления.
«Скорпион» резво рванул вперед, едва не столкнувшись с корветом лейтенанта Мокакина. В то же время мощнейшие помехи встали стеной между ними и приближающимися пиратскими ракетами.
Кроя по матери нападающих, Валера Цзы бросился к кормовой турели…
Матвей краем глаза заметил, как одновременно взорвались три корвета – два, вероятно, были пиратскими, а третий, увы, принадлежал их второму дивизиону. Он впервые был в настоящем космическом бою. И не очень хорошо соображал, что именно ему следует делать.
– Здесь лейтенант Гумилев, – начал он. – Прошу указаний!
К его удивлению, ему ответили очень быстро. И как-то даже буднично.
– Сбивай все, что движется, покуда есть чем! – это был Ласков.
– Так точно! – сказал Матвей и сам себя устыдился. «Прошу указаний»… Как ребенок!
Стыд придал ему остервенения. Он резко поставил корвет на дыбы.
В поле зрения радара теперь отлично помещались все пиратские корветы, уверенно прущие вверх.
Матвей выбрал ближайшую цель и обстрелял ее из главного калибра.
Не дожидаясь анализа результатов, перешел к следующей цели и, пока перезаряжалась лазерная пушка, швырнул вдогонку три ракеты.
– Так их! Мочи! – задорно вопил Валерка, поливая из хвостовой турели одному ему ведомые космические дали.
– Приготовься, сейчас будет «семерка», – с этими словами Матвей заставил всю связку маршевых дюз «Скорпиона» заполыхать миллионами кельвинов горячей плазмы.
Гумилев был не одинок. Вместе с ним в погоню за пиратами сорвался и весь его дивизион, и другие корветы Второй Марсианской флотилии. А на подходе к конвою пиратов встретил плотный огонь «Римского-Корсакова» и канонерки.
К сожалению, на проклятом эффекте внезапности пиратам удалось отыграть несколько роковых секунд. Поэтому для всех без исключения корветов второго дивизиона эта гонка прошла в соответствии с сомнительным олимпийским принципом «главное не победа, а участие». Результативно сработать по пиратам сумели только дежурившие на стационарной орбите Каллисто корветы первого дивизиона.
Но самое страшное: два пиратских корабля смогли прорваться непосредственно к судам конвоя!
Никто не ожидал от вероломных мерзавцев такого эпического безрассудства! Но оба корвета, атаковав паром «Долинск», уже не сошли с боевого курса.
Один корвет врезался в паром на уровне главной пассажирской палубы и взорвался, вырвав из обшивки кус площадью с два футбольных поля.
Второй корвет уже в последний миг получил попадание из единственной кормовой турели парома. Случайно сработавшие маневровые движки немного искривили траекторию корвета и, вместо того чтобы взорваться в реакторном отсеке «Долинска», он принял левее, вырвал с мясом одну из громадных маршевых дюз и уже в разобранном на иголки виде унесся прочь, в направлении Ганимеда.
– Я и не знал, что среди пиратов есть камикадзе, – с задумчивостью произнес Валерка Цзы.
– Теперь будешь знать, – буркнул Матвей.
На самом деле он был потрясен. Только что на его глазах погибли сотни невинных людей – пассажиры парома «Долинск». А он не чувствовал ничего. Только голод и усталость.
– Когда я на Титане служил, видел крушение круизного корабля с Земли… Пил потом три дня. В себя прийти не мог, – тихо сказал Валерка.
– Ну а потом? Когда три дня прошли?
– Пил еще три дня.
Эпизод 5
Летающий город Хэйхэ
Май, 2468 г. Летающий город Хэйхэ. Тропосфера Юпитера
Та скоротечная стычка стала для Матвея боевым крещением. А для всех командиров дивизионов – поводом для мощной выволочки со стороны командира флотилии.Мыслимое ли дело?! Превосходящие силы правопорядка прохлопали пиратскую атаку и допустили многочисленные человеческие жертвы на борту охраняемых кораблей!
Полетели головы. В высоких кабинетах стало тихо и тревожно.
Правда, Матвею все эти перестановки наверху были глубоко безразличны, ведь младшего офицерского состава они не коснулись. Настроение у Гумилева было даже приподнятым. Еще бы! Ведь в самом ближайшем будущем розовой громадиной маячил прекрасный воздушный город Хэйхэ, жемчужина современного внеземного градостроительства!
Создание этого чудо-города начали, когда Матвей не весил и десяти килограммов.
Когда Матвей пошел в школу, базовые работы в летающем городе были завершены. И на его космодроме высадился жеманный, обильно надушенный десант декораторов и ландшафтных дизайнеров. Согласно своему контракту они должны были «внести человеческое измерение» в алюминиевые пустоши, парящие в толще облаков над водородными безднами газового гиганта. И они внесли. Местами даже перестарались: одних фонтанов с обнаженными наядами в городе было шесть штук.
Когда ученик выпускного класса Гумилев стал вратарем школьной команды по хоккею, Хэйхэ принял первых колонистов: рабочих и инженеров заводов топливно-энергетического комплекса, ученых, чьи исследования были нацелены не только вниз, в пышущие жаром недра Юпитера, но и вовне – к галилеевым и негалилеевым спутникам, на Сатурн, Уран и Нептун, за пределы становящейся все более тесной Солнечной системы, да и просто состоятельных любителей экзотических местожительств в конце концов.
Матвей был кадетом второго курса Академии, когда в Хэйхэ с большой помпой открылся Большой Лотосовый Пруд.
Это был самый обширный крытый водоем в истории колонизации внешних планет. И выглядел он как кадр из смелого научно-фантастического фильма про излишества далекого, сверхизобильного будущего.
Дело в том, что на борту города-дирижабля, дрейфующего в тропосфере Юпитера, по неизвестной науке ботанике причине лотосы, обычные земные лотосы, вымахивали огромными, вдесятеро большими своей обычной природной величины. В цветке распустившегося лотоса мог спокойно сидеть взрослый мужчина, не говоря уже о ребенке. (При этом, что странно, другие растения в Хэйхэ оставались при своих традиционных размерах и вегетировали даже несколько хуже, чем на Земле.)
Вот эти-то цветы-гиганты и росли в Большом Лотосовом Пруду. Толпы неугомонных туристов тащились на другой конец Солнечной системы, чтобы снять домашнее видео на фоне позлащенной беседки с изречением Конфуция на китайском и русском: «Небо и земля разделены, но делают одно дело». И там же, не отходя от беседки, затариться сувенирами: симпатичной моделью Юпитера на мраморной подставке, букетом бумажных лотосов, туалетной водой «Благодать», футболкой с башней-пагодой местного горсовета и фонтаном «Влюбленные»…
В общем, когда крейсер «Римский-Корсаков» состыковался с Дэнте – орбитальным терминалом Хэйхэ, расположенным в восьми тысячах километров над городом, – сердце Матвея учащенно билось.
Скоро он увидит город-легенду! Город с открытки! Город из визора!
А когда челнок, ввинчиваясь по спирали в неплотные слои атмосферы, повез его и товарищей к самому городу, он не мог отлипнуть от иллюминатора.
– Да расслабься ты, Гумилев! – иронизировал над боевым товарищем лейтенант Ушанский, душка и отменный пилот. – Будто провинциал какой с Земли… Разве что не ойкаешь и не айкаешь на каждом вираже…
– Когда я на Титане служил, у нас один парень был, из огнепоклонников. Так он на этот Хэйхэ раз в год летал, на последние деньги. Какие-то обряды тут совершал… Или что-то вроде того, – глубокомысленно делился воспоминаниями Валерка Цзы.
– А где он тут священный огонь нашел? Что вообще священного здесь может быть? На Юпитере люди отродясь не жили! – удивился Ушанский.
– В чем проблема-то?
– В том, что «священный» в моем понимании означает ну для начала «древний», – пояснил образованный Ушанский.
– Помню, тот парень говорил, что тут, на Хэйхэ, полно храмов огнепоклонников. А почему? Да кто их разберет! Они же все со сдвигом, вот и фантазируют себе всякое…
– Чтобы за сотни миллионов километров мотаться, одних фантазий мало будет, – недоверчиво заметил Ушанский. – В общем, налицо загадка!
Потребовалось всего несколько часов, чтобы загадка эта была разгадана самой жизнью.
Гостиница, где их поселили, специализировалась на доставке туристов на обзорные галереи и потому кишмя кишела этими самыми огнепоклонниками. Опрятные, ухоженные и физически развитые, наряженные в белые одеяния, забранные на талии красивыми поясами, огнепоклонники были очень мало похожи на «больных», как их определял атеист Валерка.
В общем, любопытство пересилило страх потерять деньги и время. Матвей с Ушанским, а с ними и компанейский Валерка Цзы сели в один из экскурсионных автобусов, заполненный вежливыми смуглолицыми бородачами в белых одеждах.
Если автобус ехал до места назначения минут пятнадцать, то вместительный пятидесятиместный лифт с сидячими местами тащился никак не меньше получаса.
И не удивительно! Ему требовалось преодолеть пятнадцать жилых и пять технических ярусов гигантской гондолы, в которой-то и помещался город Хэйхэ. Далее лифт неспешно скользил по многокилометровой расширяющейся к верху трубе, с помощью которой гондола крепилась к аэростатическому баллону.
Баллон делился на множество независимых секций и, занимая площадь двадцать пять квадратных километров, имел толщину километра два с половиной.
Все это лифт старательно прополз и, только достигнув верхней поверхности аэростатического баллона, чинно остановился.
Восхождение можно было считать оконченным.
– Я уже думал, никогда не доедем, – пожаловался Валера Цзы. – Ползет и ползет… Проще уже было на авиетке махнуть!
– Дорогие друзья! – объявил лифтер-сопровождающий в красивой, с золотом, униформе. – Мы прибыли на обзорную галерею. Температура за бортом – двадцать четыре градуса Цельсия. Давление – девять с половиной атмосфер. Скорость ветра – тридцать восемь метров в секунду. По здешним меркам – штиль, – лифтер в полрта улыбнулся. – Разумеется, обзорная галерея полностью герметична. Но благодаря отличной погоде все желающие могут за дополнительную плату арендовать скафандр и совершить выход на балкон, непосредственно в атмосферу Юпитера. Матвей и Валера переглянулись.
– Скафандры почем? – прицениваясь, спросил Ушанский.
– Тебе-то зачем? Ты что, на службе в скафандре не набегался?
– удивился Валера.
– Для коллекции! Я побывал на пятнадцати телах Солнечной системы. По Энцеладу гулял, по Тефии на снегоцикле рассекал, на Меркурии даже был, оцените! А в атмосфере Юпитера – не был никогда!
– Ну тогда как хочешь. Мне лично пятидесяти рублей жалко!
– признался прижимистый Валера.
– А мне не жалко. Мне лень. Переодеваться, – пояснил Матвей. Ушанский за скафандром все-таки не пошел. Видимо, за компанию.
Между тем смуглолицые огнепоклонники дружно похватали скафандры, разошлись по кабинкам для переодевания, а потом с живой неистовостью неофитов повалили на балкон под отеческим взглядом лифтера.
– А вы что же, господа офицеры? – спросил лифтер у Матвея и его товарищей, оглаживая бакенбарды. – Отсюда смотреть будете?
– На что смотреть-то? – Матвей обвел сонным взглядом невежды бронестекла галереи, за которыми переливалась глухая муть, лишь в нескольких местах растушеванная разноцветными габаритными огнями аэростатического баллона.
– Как на что? На Солнце, конечно!
– На Солнце? Эка невидаль!
– Ну как знаете, – уклончиво сказал лифтер. – Если что, вон там, за поворотом коридора, бар имеется. Там пиво, соки, кофе…
– А что? Я бы сейчас по пивку ударил! По темненькому! – Валерка жадно потер ладони.
– Да подожди ты со своим литроболом! – зашипел Ушанский. – Надо же наконец узнать, ради чего они все тут собрались!
Прошло несколько минут, и они узнали.
Перемены во внешнем мире были столь стремительны, что напоминали взрыв.
Где-то высоко-высоко над ними, на высоте километров в тридцать, стремительно восходящее над Юпитером Солнце гнало перед терминатором ураганы со скоростью четыреста метров в секунду – быстрее звука в земной атмосфере!
«Крышка» из непрозрачных аммиачных облаков, которая во время рассветных сумерек висела точно над Хэйхэ, была взломана и отброшена прочь за считанные секунды.
Вниз обрушились потоки солнечного света.
И, хотя светило здесь было совсем небольшим, таким небольшим, что его уже хотелось называть «звездой», солнечные лучи были почти такими же яркими, как и на родной Матвею Луне.
Теперь стало видно, что Хэйхэ висит на дне грандиозного колодца, чьи стенки сложены из многоярусных разноцветных облаков, поднимающихся ввысь на десятки километров. Даже знаменитые каньоны марсианской Долины Маринеров, сложенные из разноцветных песчаников, казались жалким подражанием тому буйству красок, что увидели они – багряно-красные, медно-оранжевые, охряные, зеленые, канареечно-желтые пласты облаков, меняющих цвет в зависимости от концентрации и формулы входящих в них сульфидов. Облака переливались и, неистощимые в своем разнообразии, складывались в многочисленные аморфные фигуры – здесь слон, там остров, а вон там, похоже, крем-брюле с тропическими фруктами…
Но главное же то, что Солнце во всей этой мистерии, иначе и не назовешь, выглядело не бездушным источником света, а подвижным, деятельным Властелином, неустанно разгоняющим чары зла, разрывающим оковы мрака, создающим миры из текучей бесформенной многоцветности. Солнце было Господином.
Солнце было Всемогущим. Собственно, оно было таким, каким рисовали его мифы и молитвы мудрых огнепоклонников.
Матвей посмотрел в сторону балкона, где серебристой отарой сгрудились экскурсанты в скафандрах.
Лиц их было, конечно, не видно, поскольку они были обращены к происходящему чуду. Но Матвей был уверен: на этих лицах застыло благоговение.
– Мать моя женщина! – воскликнул впечатленный зрелищем лейтенант Ушанский. Его лицо сияло восторгом.
– Вот видишь! А ты ехать не хотел! – хлопнул Ушанского по плечу Матвей.
После смотровой галереи Матвей со товарищи посетили и знаменитый Большой Лотосовый Пруд.
Может быть, всему виной было перенапряжение сил души при незапланированном свидании с Солнцем Всемогущим, а может быть, с точки зрения искусства фэн-шуй день выдался неудачным для экскурсий на водоемы, но пруд с лотосами непривередливого в общем-то Матвея совсем не впечатлил.