Страница:
на Тигме, отгуляв трехмесячное увольнение.
Хаулапсил, напудрив лицо выражением сдержанной
заинтересованности, уже было вознамерился присоединиться к ним,
как ворвавшийся во двор караульный, сумев выдержать лишь очень
короткую паузу, чтобы отдышаться, заявил: "К пристани
приближается корабль!" Собравшиеся двинулись на пристань.
Покачиваясь грузным телом на волнах, судно подходило
к берегу, меняя галсы. Совсем скоро от него отделилась лодка,
весла которой, словно ножки сколопендры, зашагали, лишь намекая
на синхронность, по направлению к пристани. Хаулапсил,
наблюдавший эту картину из-за чужих голов, смог различить
оплывший профиль Пеллагамена, не занятого работой гребца. Он
стоял близ кормчего, вперившись взглядом в переминающееся с
ноги на ноги сборище, составлявшее добрую половину гарнизона
Тигмы.
Лодка причалила, ударившись боком о торчащую у самого
края пристани сваю; ее экипаж стал выбираться на сушу,
выкрикивая сумбурные приветствия. Вышел Пеллагамен.
"Все к казармам!" - скомандовал он, почтив особым
вниманием старшего офицера, с этого момента уступившего
старшинство ему и потянувшегося вослед остальным, уже начавшим
подъем по тропинке, ведущей к казармам, лишь только Пеллагамен
опустил руку и произнес: "Хаулапсил Хармадет! Задержитесь!"
Хаулапсил остановился, Пеллагамен подошел к нему, ковыряя
соломинкой в гнилых и безобразно неровных зубах.
"Я, милостивый гиазир, прибыл сюда, чтобы сообщить вам
нечто важное, - загнусавил он. - Не желаете ли прогуляться по
пристани? Мои поздравления, милостивый гиазир!" Хаулапсил не
сразу понял чему обязан этим поздравлением, однако, отпарировал
с должной учтивостью, разве что, несколько суховато:
"Благодарю".
"Надеюсь, вы не стеснены временем?" - не переставал
любезничать Пеллагамен, увлекая Хаулапсила на пристань,
образовывающую монолитный ободок на спине подковообразной бухты.
"Ничуть. Не стану отказываться", - сказал Хаулапсил, по
растерянности отозвавшийся на прозвучавшее ранее предложение
прогуляться.
Давя подошвой замшевого сапога пустые панцири
раков-отшельников вперемешку с каким-то сором, вынесенным на
берег недавним штормом, Пеллагамен без видимого интереса
оглядывал окрестности, не переходя к объяснениям, не спеша
раскрывать, разворачивать, развивать брошенную первой (как
первая пробная фишка в ламе) фразу, коснувшуюся, пусть и
поверхностно, цели его приезда на остров. Объяснений не было,
а Хаулапсил, между тем, ожидал как раз их, отмечая, уже во
второй раз, что волнение на море усиливается. Ярко-белые,
быстрые, перетекающие друг в друга облака то закрывали солнце,
то вновь дозволяли ему выглянуть; окрепший ветер заставил
бывших на корабле матросов убрать даже самые малые, самые
тощие паруса. Морская вода поменяла цвет, сделавшись из
успокоительно-лазурной густо-синей.
"Свежо", - выдавил из себя Хаулапсил, поеживаясь и
досадуя на то, что поутру был излишне легкомыслен, стоя у
гардероба.
Он вздрогнул. Волна, вспучившись, изогнув спину перед
базальтовым бордюром пристани, разом перепрыгнула через него,
разбившись в пену у ног Пеллагамена и разочарованно отступила.
Звякнула чугунная цепь, ограничивающая бордюр.
"Свежо, - повторил Хаулапсил,- и вполне возможен шторм."
"С чего бы это быть шторму? - Сварливо переспросил
Пеллагамен. - Небо, изволите видеть, не омрачено ни единым
облачком!"
Хаулапсил не успел возразить, так как Пеллагамен
заговорил снова, укоряя и отчитывая при помощи одного лишь
виртуозного умения владеть интонацией.
"Милостивый гиазир, призываю вас не навязывать мне
разговоров о погоде, которые, как то совершенно очевидно, есть
никчемное празднословие. Повремените с ними. Я близок к тому,
чтобы начать рассказ, я сосредоточен, я намерен одарить вас
верным пониманием того случая... пожалуй, вы понимаете,
какого."
Хаулапсил потерял нить разговора, отвлекшись на
"поздравления", которые, как ему внезапно открылось, относились
к присвоению ему, Хаулапсилу нового чина, о чем, вполне
вероятно, мог и не знать, но наверняка сразу же догадался по
броскому знаку отличия Пеллагамен. Все же, реакция на реплику
Пеллагамена была необходима, и она последовала:
"Я с готовностью выслушаю вас, - силясь перекричать
прибой, сказал Хаулапсил, и, даже не переводя дыхания выпалил
сразу вслед за этим, - мы отошли достаточно далеко, не лучше ли
повернуть назад? Здесь нет ничего достойного обозрения (он
сделал уничижительный жест) - кроме вашего корабля за прошедшие
восемь дней в гавани не пришвартовалось ни единое судно, стало
быть, позабавиться нечем."
"Не все ли равно, на что смотреть", - вспылил Пеллагамен.
"К чему эта медлительность?" - Хаулапсил вполголоса
выругался, благо опасностью быть услышанным можно было
пренебречь - слишком громко ревело море. Еще одна волна,
всколыхнув цепи, выкатилась на плиты пристани. Оба исхитрились
отскочить вбок, поближе к скалам, охватившим бухту
полукольцом, но и там были осыпаны градом ледяных горьких
брызг, чьи прикосновения оставляли ощущение зябкости во всем
теле. С усов и бороды Пеллагамена закапало, с головы
Хаулапсила свалилась войлочная шапка.
Дойдя до своего края, пристань сузилась, подводя к
логическому завершению первую часть прогулки неизбежностью
поворота.
"Вернемся?" - Предложил Пеллагамен, отжимая сочащуюся
прядь.
Они двинулись в обратном направлении значительно
быстрее, хотя и не так скоро, как того хотелось Хаулапсилу.
Вспомнив о привилегиях, обретенных им после вступления в
офицерское звание, он обратился к Пеллагамену, близкий к тому,
чтобы потерять остатки самообладания: "Могу ли я призвать вас
ускорить шаг. Кажется, куда разумней побежать!"
"Зачем? Мы идем достаточно быстро, - возразил
Пеллагамен, проявляя почти женское упрямство. - Учтите,
милостивый гиазир, если мы побежим, я не смогу говорить. Я же
не смогу рассказывать на бегу!"
"Что рассказывать?!" - На миг обратившись в сторону моря,
завопил Хаулапсил, проклиная собственную нерешительность,
собственный трепет перед требованиями субординации, свою боязнь
нарушить устав, заставившую его поддаться глупейшему желанию
Пеллагамена, навязавшему ставшую опасной прогулку, осыпая
проклятиями свою достойную осмеяния доверчивость, скорее бывшую
губительной неосмотрительностью, проклиная наглую
самоуверенность Пеллагамена, его глухоту и тупость, его
нечуткость, невнимательность, высокомерие, проявляемое им даже
в отношении к стихиям, и рванулся с места.
Хаулапсил побежал вперед, к далеким влажным, как будто
покрытым испариной, ступеням, к лестнице, ведущей вверх, туда,
где на расстоянии, не доступном и самой прыткой волне, стоят
казармы, широко расставляя ноги и трагикомично оскальзываясь.
Ему хотелось позвать кого-нибудь, посигналить матросам,
мечущимся по пританцовывающему у противоположного края
пристани кораблю, подать им какой-нибудь знак, которого,
впрочем, все равно нельзя было бы различить за пенными холмами
вздымающихся гребней. Он несся, не чуя под собой ног, закрыв
глаза, чтобы не замечать ничего вокруг.
Застывший без движения Пеллагамен проорал в спину
удаляющейся фигуре Хаулапсила:
"Куда же вы! Постойте! Я объясню вам, что это было!"
Налетевшая сверху волна на мгновение соорудила над их
головами гладкую, очень гладкую арку, сверкнувшую на солнце в
месте своего скругления, рухнувшую вниз, сползшую, убравшуюся
восвояси, в море, увлекая за собой базальтовые плиты, которыми
была отделана пристань, случайный мусор, проржавленные
уключины, занозистые обломки досок, выцветшие тряпки
отслуживших парусов, перевернутый, с проломленным дном челн,
ощетинившуюся изогнутыми гвоздями балку, чугунные цепи и все
остальное.
(с) Александр Зорич, 1994
--------------------------------------------------------
ВСЕ ТЕКСТЫ ЗОРИЧА, ВСЕ О ЗОРИЧЕ - http://zorich.enjoy.ru
Хаулапсил, напудрив лицо выражением сдержанной
заинтересованности, уже было вознамерился присоединиться к ним,
как ворвавшийся во двор караульный, сумев выдержать лишь очень
короткую паузу, чтобы отдышаться, заявил: "К пристани
приближается корабль!" Собравшиеся двинулись на пристань.
Покачиваясь грузным телом на волнах, судно подходило
к берегу, меняя галсы. Совсем скоро от него отделилась лодка,
весла которой, словно ножки сколопендры, зашагали, лишь намекая
на синхронность, по направлению к пристани. Хаулапсил,
наблюдавший эту картину из-за чужих голов, смог различить
оплывший профиль Пеллагамена, не занятого работой гребца. Он
стоял близ кормчего, вперившись взглядом в переминающееся с
ноги на ноги сборище, составлявшее добрую половину гарнизона
Тигмы.
Лодка причалила, ударившись боком о торчащую у самого
края пристани сваю; ее экипаж стал выбираться на сушу,
выкрикивая сумбурные приветствия. Вышел Пеллагамен.
"Все к казармам!" - скомандовал он, почтив особым
вниманием старшего офицера, с этого момента уступившего
старшинство ему и потянувшегося вослед остальным, уже начавшим
подъем по тропинке, ведущей к казармам, лишь только Пеллагамен
опустил руку и произнес: "Хаулапсил Хармадет! Задержитесь!"
Хаулапсил остановился, Пеллагамен подошел к нему, ковыряя
соломинкой в гнилых и безобразно неровных зубах.
"Я, милостивый гиазир, прибыл сюда, чтобы сообщить вам
нечто важное, - загнусавил он. - Не желаете ли прогуляться по
пристани? Мои поздравления, милостивый гиазир!" Хаулапсил не
сразу понял чему обязан этим поздравлением, однако, отпарировал
с должной учтивостью, разве что, несколько суховато:
"Благодарю".
"Надеюсь, вы не стеснены временем?" - не переставал
любезничать Пеллагамен, увлекая Хаулапсила на пристань,
образовывающую монолитный ободок на спине подковообразной бухты.
"Ничуть. Не стану отказываться", - сказал Хаулапсил, по
растерянности отозвавшийся на прозвучавшее ранее предложение
прогуляться.
Давя подошвой замшевого сапога пустые панцири
раков-отшельников вперемешку с каким-то сором, вынесенным на
берег недавним штормом, Пеллагамен без видимого интереса
оглядывал окрестности, не переходя к объяснениям, не спеша
раскрывать, разворачивать, развивать брошенную первой (как
первая пробная фишка в ламе) фразу, коснувшуюся, пусть и
поверхностно, цели его приезда на остров. Объяснений не было,
а Хаулапсил, между тем, ожидал как раз их, отмечая, уже во
второй раз, что волнение на море усиливается. Ярко-белые,
быстрые, перетекающие друг в друга облака то закрывали солнце,
то вновь дозволяли ему выглянуть; окрепший ветер заставил
бывших на корабле матросов убрать даже самые малые, самые
тощие паруса. Морская вода поменяла цвет, сделавшись из
успокоительно-лазурной густо-синей.
"Свежо", - выдавил из себя Хаулапсил, поеживаясь и
досадуя на то, что поутру был излишне легкомыслен, стоя у
гардероба.
Он вздрогнул. Волна, вспучившись, изогнув спину перед
базальтовым бордюром пристани, разом перепрыгнула через него,
разбившись в пену у ног Пеллагамена и разочарованно отступила.
Звякнула чугунная цепь, ограничивающая бордюр.
"Свежо, - повторил Хаулапсил,- и вполне возможен шторм."
"С чего бы это быть шторму? - Сварливо переспросил
Пеллагамен. - Небо, изволите видеть, не омрачено ни единым
облачком!"
Хаулапсил не успел возразить, так как Пеллагамен
заговорил снова, укоряя и отчитывая при помощи одного лишь
виртуозного умения владеть интонацией.
"Милостивый гиазир, призываю вас не навязывать мне
разговоров о погоде, которые, как то совершенно очевидно, есть
никчемное празднословие. Повремените с ними. Я близок к тому,
чтобы начать рассказ, я сосредоточен, я намерен одарить вас
верным пониманием того случая... пожалуй, вы понимаете,
какого."
Хаулапсил потерял нить разговора, отвлекшись на
"поздравления", которые, как ему внезапно открылось, относились
к присвоению ему, Хаулапсилу нового чина, о чем, вполне
вероятно, мог и не знать, но наверняка сразу же догадался по
броскому знаку отличия Пеллагамен. Все же, реакция на реплику
Пеллагамена была необходима, и она последовала:
"Я с готовностью выслушаю вас, - силясь перекричать
прибой, сказал Хаулапсил, и, даже не переводя дыхания выпалил
сразу вслед за этим, - мы отошли достаточно далеко, не лучше ли
повернуть назад? Здесь нет ничего достойного обозрения (он
сделал уничижительный жест) - кроме вашего корабля за прошедшие
восемь дней в гавани не пришвартовалось ни единое судно, стало
быть, позабавиться нечем."
"Не все ли равно, на что смотреть", - вспылил Пеллагамен.
"К чему эта медлительность?" - Хаулапсил вполголоса
выругался, благо опасностью быть услышанным можно было
пренебречь - слишком громко ревело море. Еще одна волна,
всколыхнув цепи, выкатилась на плиты пристани. Оба исхитрились
отскочить вбок, поближе к скалам, охватившим бухту
полукольцом, но и там были осыпаны градом ледяных горьких
брызг, чьи прикосновения оставляли ощущение зябкости во всем
теле. С усов и бороды Пеллагамена закапало, с головы
Хаулапсила свалилась войлочная шапка.
Дойдя до своего края, пристань сузилась, подводя к
логическому завершению первую часть прогулки неизбежностью
поворота.
"Вернемся?" - Предложил Пеллагамен, отжимая сочащуюся
прядь.
Они двинулись в обратном направлении значительно
быстрее, хотя и не так скоро, как того хотелось Хаулапсилу.
Вспомнив о привилегиях, обретенных им после вступления в
офицерское звание, он обратился к Пеллагамену, близкий к тому,
чтобы потерять остатки самообладания: "Могу ли я призвать вас
ускорить шаг. Кажется, куда разумней побежать!"
"Зачем? Мы идем достаточно быстро, - возразил
Пеллагамен, проявляя почти женское упрямство. - Учтите,
милостивый гиазир, если мы побежим, я не смогу говорить. Я же
не смогу рассказывать на бегу!"
"Что рассказывать?!" - На миг обратившись в сторону моря,
завопил Хаулапсил, проклиная собственную нерешительность,
собственный трепет перед требованиями субординации, свою боязнь
нарушить устав, заставившую его поддаться глупейшему желанию
Пеллагамена, навязавшему ставшую опасной прогулку, осыпая
проклятиями свою достойную осмеяния доверчивость, скорее бывшую
губительной неосмотрительностью, проклиная наглую
самоуверенность Пеллагамена, его глухоту и тупость, его
нечуткость, невнимательность, высокомерие, проявляемое им даже
в отношении к стихиям, и рванулся с места.
Хаулапсил побежал вперед, к далеким влажным, как будто
покрытым испариной, ступеням, к лестнице, ведущей вверх, туда,
где на расстоянии, не доступном и самой прыткой волне, стоят
казармы, широко расставляя ноги и трагикомично оскальзываясь.
Ему хотелось позвать кого-нибудь, посигналить матросам,
мечущимся по пританцовывающему у противоположного края
пристани кораблю, подать им какой-нибудь знак, которого,
впрочем, все равно нельзя было бы различить за пенными холмами
вздымающихся гребней. Он несся, не чуя под собой ног, закрыв
глаза, чтобы не замечать ничего вокруг.
Застывший без движения Пеллагамен проорал в спину
удаляющейся фигуре Хаулапсила:
"Куда же вы! Постойте! Я объясню вам, что это было!"
Налетевшая сверху волна на мгновение соорудила над их
головами гладкую, очень гладкую арку, сверкнувшую на солнце в
месте своего скругления, рухнувшую вниз, сползшую, убравшуюся
восвояси, в море, увлекая за собой базальтовые плиты, которыми
была отделана пристань, случайный мусор, проржавленные
уключины, занозистые обломки досок, выцветшие тряпки
отслуживших парусов, перевернутый, с проломленным дном челн,
ощетинившуюся изогнутыми гвоздями балку, чугунные цепи и все
остальное.
(с) Александр Зорич, 1994
--------------------------------------------------------
ВСЕ ТЕКСТЫ ЗОРИЧА, ВСЕ О ЗОРИЧЕ - http://zorich.enjoy.ru