— Все точно, — кивнул генерал. — Молодец, Контрактник. А вот скажи, если грузины сейчас снова попытаются на Абхазию напасть, как они скорее всего действовать будут? Так же или что другое придумают?
— А тут трудно что-то другое придумать, — сказал Андрей. — Там тактика диктуется географическим положением. Общая граница у Грузии с Абхазией на юго-востоке — через нее они и могут пойти. Плюс поддержка с моря — то есть десант в дальнем тылу у абхазов. Все точно как в девяносто втором. Возможен еще с воздуха десант, но у Грузии с авиацией плохо, так что это менее вероятно.
— Есть еще один вариант, — сказал Скат. Он за прошедшую ночь долго изучал и историю конфликта, и географию тех территорий. — Грузины могут попытаться пойти через перевалы. То есть вторгнуться не в Гальский район, а пойти севернее, через Ткуарчалский.
— Вряд ли, — покачал головой Сабуров. — Сейчас все-таки уже не девяносто второй год. Перевалы абхазы охраняют в первую очередь, там стоят их силы самообороны. Переть через перевалы напролом — это для грузин значит кровью умыться, причем очень сильно. И без всякой гарантии, что проломиться удастся. И, кстати, что уж совершенно точно — это не получится сделать быстро, они завязнут в обороне минимум на пару недель — за это время абхазы подкрепления туда перебросят. Да и Россия не будет сидеть сложа руки. Грузины наверняка понимают, что если уж начинать эту войну, то нужно ее выигрывать очень быстро. Нужен блицкриг.
— Именно так, — одобрительно кивнул генерал. — Молодец, Контрактник, хорошо соображаешь. Да, грузинам будет жизненно важно практически мгновенно захватить важнейшие города Абхазии, прежде всего столицу, Сухуми. Успеть до того, как Россия как-то среагирует. Если успеют — то тогда можно будет кричать на весь мир о восстановлении законности и правопорядка на своей, как-никак, территории, вешать на абхазов всех собак и взывать к мировому сообществу. А уж потом, втихаря, начинать прессовать абхазов. А вот стоит грузинам завязнуть в абхазской обороне, начать затяжные бои, как вся комбинация разваливается. Одно дело — внутренняя полицейская операция, пусть крупномасштабная, другое дело — настоящая война. Так что через перевалы они наверняка не пойдут. Им остается вариант девяносто второго года — через Колхидскую низменность. Так и только так. И, что тоже очень важно, из этого следует, что подобная акция должна готовиться в режиме строжайшей секретности.
— Все это прекрасно, — подала голос Света. — Но я так и не понимаю, какое это отношение имеет к тому, о чем мы говорили? Все это будет важно, если война начнется. Но наша-то цель ее предотвратить! А я пока не поняла даже, из каких признаков следует, что грузины всерьез эту войну планируют.
— А вот как раз исходя из того, о чем мы говорили, наши разведчики за грузинами и наблюдали. Логика очень простая — нужно знать, какая подготовка нужна грузинам, чтобы осуществить нападение примерно такое же, как в девяносто втором, с территории Аджарии, через Ингур. Если они такой подготовкой не занимаются, то, значит, ничего серьезного не планируют. А вот если займутся — значит, нападение правда готовится. Так вот, они этой подготовкой занялись.
— И в чем именно она выражается?
— А вот в чем, например. За последний месяц на железной дороге, которая через всю Абхазию вдоль моря идет, было два взрыва и одна серьезная авария. Для сведения — до этого лет пять ничего такого не случалось. И вдруг три происшествия за месяц. Случайность? Какая-то очень уж подозрительная случайность. Особенно если учесть, что в случае вторжения для абхазов самой важной проблемой, условием удачной обороны с последующим контрнаступлением станет рокадная переброска резервов вдоль побережья, с севера на юг и наоборот. Железная дорога будет стратегически важной!
— Понятно, — кивнула Света. — Да, это похоже на подготовку. А причины этих происшествий выяснены?
— Нет. Авария на первый взгляд случайная — но там есть некоторые подозрительные детали. За взрывы на себя никто ответственности не взял пока. Но это еще далеко не все. Параллельно железной дороге там идет автотрасса. Так вот позавчера на ней подорвался грузовик. На мине. В принципе, в Абхазии такое не редкость, мин со времен войны много осталось. Но на той дороге все много раз проверяли и перепроверяли. Не было мин. И вдруг появилась. Тоже странно как-то. Дальше. Поскольку дорога идет вдоль берега, то она постоянно пересекает реки. Так вот — за последние две недели обрушились три моста. Причем снова на первый взгляд все нормально — мосты старые, еще чуть ли не царских времен. Но до этого стояли — и вдруг обрушились, три штуки за две недели. Их, конечно, кинулись восстанавливать, но это не легко и не быстро. В общем, проехать по автотрассе теперь тоже стало сложно. Понимаете, чем дело пахнет? Если непосредственно перед началом вторжения еще пару более-менее крупных диверсий осуществить, то возможность маневра, возможность быстрой переброски войск для обороняющихся будет резко ограничена.
— Да, это серьезно, — сказала Света.
— Еще как серьезно. А ведь и это не все! Теперь давайте про десант вспомним. Сабуров, ты у нас, похоже, специалист — расскажи, на чем грузины в девяносто втором десант по морю перебрасывали?
Этот вопрос застал Андрея врасплох — таких подробностей он не знал.
— Не знаю, — честно сказал он вслух. — Скорее всего, был у Грузии какой-то флот…
— Не было практически, — отрезал генерал. — Тогда они десант везли на чем попало — от прогулочных пароходов и чуть ли не до весельных лодок. Не было у них толком военных кораблей. А те, что были — старье. Теперь подумайте — это старье еще с тех пор пятнадцать лет в портах простояло. Что от него теперь осталось? Крашеная ржавчина!
— А новых кораблей Грузия не закупала? — спросил Скат.
— Вот! То-то и оно, что очень долго не закупала. Ну, это и понятно — зачем они Грузии нужны? А вот в позапрошлом месяце Грузия неожиданно купила у Турции три эсминца. Кстати, обошлись они грузинам недешево, а с экономикой у них сейчас дела обстоят крайне паршиво. Вот и думайте — зачем грузинам неожиданно эти корабли понадобились? Наводит на вполне определенные мысли.
— Ну да, десант высаживать, — сказала Света. — Хотя… А почему они не могли поступить, как в девяносто втором? Перевезти десант хоть на чем угодно — вплоть до тазов для стирки.
— С девяносто второго много воды утекло. Теперь абхазы готовы к обороне. Тазы они перетопят. И пароходики гражданские перетопят. Подплывут на катере и шарахнут из гранатомета или пулемета крупнокалиберного пониже ватерлинии. А вот с эсминцем такие фокусы не пройдут. Ничего с ним абхазы сделать не смогут — нет у них ничего подходящего просто. А сами корабли, кстати, с моря смогут очень серьезную поддержку десанту оказать бортовым оружием.
— Да, а ведь правда плохо дело, — тихо сказал Скат. — Похоже, грузины действительно воевать собрались.
— Именно, — кивнул генерал. — И последнее. Наши аналитики прикинули, чего еще можно ожидать от грузин в ходе подготовки к вторжению. Пришли к выводу, что желательна какая-нибудь крупномасштабная диверсия на реке Псоу.
— Это та река, по которой граница между Абхазией и Россией проходит? — спросил Левша.
— Да. Диверсия нужна, чтобы хоть на первое время исключить поддержку абхазов российскими сухопутными войсками. Наиболее вероятен опять-таки подрыв моста — его быстро не восстановить. Но это, разумеется, стоит делать уже непосредственно перед нападением на абхазов. Так вот, мы решили попытаться сыграть на опережение. Прочесали ближайшие окрестности реки — и что бы вы думали? В одном из сел нашли взрывчатку — почти шестьдесят килограммов тротила. Причем на российской стороне!
— Задержали кого-нибудь? — спросила Света, чуть подавшись вперед, словно охотничья собака, почуявшая дичь.
— Задержать-то задержали, — ответил генерал. — Но толку от этого мало. Паспорт у владельца дома российский, мешок, в котором взрывчатку нашли, лежал в сарае, среди мешков с комбикормом. По словам хозяина дома, этот комбикорм он купил совсем недавно, ни о какой взрывчатке не знал. С этим мужиком сейчас работают — но больших надежд на это я не возлагаю. Его или использовали втемную — и тогда мы не узнаем от него ничего. Или, в лучшем случае, он рядовой исполнитель — тогда мы от него узнаем мало. Какой дурак будет пешек в секретные планы посвящать?
— Но взрывчатку-то нашли, — пожал плечами Левша.
— Нашли. Но дело-то не только в ней. Это еще один аргумент в пользу того, что грузины действительно готовят атаку на Абхазию. А сама взрывчатка… Не факт, что мы нашли всю. Запросто может оказаться, что есть резерв, спрятанный в другом месте. А даже если и нет — долго ли создать? Даже из Грузии везти не надо, можно у нас же и купить.
С этим спорить никто не стал. Все знали, что при наличии денег и минимального опыта оружия или взрывчатки в России можно купить сколько угодно.
— И последнее. Мы задействовали разведку на полную катушку. Так вот, прямые разведданные тоже подтверждают, что готовится нападение.
Генерал сделал паузу. Но на этот раз никто никаких вопросов не задавал — и так все было предельно понятно.
— В общем, то, что готовится война, ясно, — сказал Коробов. — И эта война совершенно не в интересах России. Позавчера было секретное совещание на самом верху. Решение однозначное — мы обязаны сделать все, чтобы не допустить войны. Даже если абхазы сумеют дать грузинам отпор, то это все равно будет значить появление у России под боком новой горячей точки. А ведь, возможно, абхазы не справятся сами. Их все-таки значительно меньше и вооружены они хуже. Если они проиграют войну, то это уже прямо задевает стратегические интересы России. Нужно объяснять, какие именно?
Скат покачал головой. Никто из группы тоже голоса не подал. В самом деле — что тут объяснять. И так ясно. Действительно, защищать Абхазию Россия должна не только из высокоморальных, но и из насквозь прагматических соображений. После того как Россия в одночасье лишилась Одессы и Крыма, из крупных портов на Черном море у нее остались только Новороссийск да Туапсе. Если учесть, что побережье Большого Сочи непосредственно примыкает к Абхазии, отделенное от нее тоненькой ниточкой Псоу, то становится ясно, что, в случае подавления грузинами непризнанной республики, у русских военных моряков с Черноморского флота могут появиться большие проблемы. Еще более серьезные проблемы могут возникнуть во внешней торговле России со странами средиземноморской Европы — эта торговля идет через Босфор и Дарданеллы, через Черное море. Для россиян станут закрыты великолепные абхазские курорты: Пицунда, Сухуми, Гагра, Гудаута, Гантиади. А ведь есть еще целый пласт проблем, связанных с сочинской олимпиадой четырнадцатого года. И проблема международного престижа страны — великая держава просто не может допустить безобразия, подобного силовому захвату Абхазии, непосредственно у своих границ. Есть еще куча соображений помельче, вплоть до того, что мандарины подорожают, а они вкусные. И, наконец, самое главное: российские вооруженные силы просто обязаны оставаться если не в самой Абхазии, то, по крайней мере, рядом с ней, должны контролировать ситуацию вокруг непризнанной республики. Иначе там через пару лет, а то и поскорее неминуемо появятся войска НАТО, в которое что есть сил рвется Грузия. Оно нам нужно?
— Между прочим, — добавил генерал, — есть очень серьезные подозрения, что Грузия не сама все это придумала. Или, скажем так, не совсем сама. Очень возможно, что ее к такому решению подтолкнули наши заокеанские «друзья».
— Мне это тоже приходило в голову, — сказал Скат.
— Правильно приходило.
— А это только подозрения или есть какие-то конкретные данные? — спросила Света.
— Вроде бы и данные есть, но какие именно, даже я не знаю. Их вроде бы по линии ГРУ нарыли. С нами пока не делились.
«Логично, — подумал Андрей. — Грузия последнее время пляшет под американскую дудку. А война с Абхазией скорее в интересах США, чем самой Грузии. То-то они и эсминцы купили — не от янкесов ли денежки-то?»
В самом деле, как бы рьяно американцы ни уверяли нас в своей благожелательности и дружелюбии, но их интересы конкретно на Кавказе и около него противоречат российским интересам. Так уж получилось… Поэтому очевидно, что янкесы никогда не упустят случая сделать нам в этом регионе какую-нибудь гадость. Отсюда с железной логикой следует, что отношение к наиболее антирусски настроенным тбилисским политикам в Вашингтоне нежное и трепетное.
— Так что, — продолжил генерал, — шанс столкнуться с американцами у вас там тоже будет. Разумеется, с законспирированными — но, тем не менее.
— Ну, с ситуацией все окончательно ясно, — сказала Света. — А в чем именно наше задание состоит?
— Не допустить возможности начала масштабных боевых действий.
— Легко сказать — не допустить! А как именно?
— Сорвав подготовку, которую ведут грузины. Если эта подготовка провалится, то начать войну Грузия не решится. А уж как именно вы ее будете срывать — это сами думайте. Это и есть ваша работа. Все необходимые разведданные вы будете регулярно получать, что-то узнаете сами, на месте. Исходя из всей этой информации спланируете свои действия.
— Владимир Сергеевич, а не слишком ли это круто для моей группы? — спросил Скат. — Нет, не подумайте, что я снова пытаюсь отказаться. Но, может, стоит больше сил использовать?
— А кто тебе сказал, что ставка делается только на вас? Есть и другие.
Напрашивающегося вопроса: «Кто именно?» — Скат, разумеется, не задал. Все равно генерал не скажет. Здесь работает старый принцип — каждый знает ровно столько, сколько ему необходимо.
— Но на вас я возлагаю очень большие надежды, — продолжил Коробов. — Так… Что еще нужно сказать? Насчет деталей подготовки, которую грузины ведут, вам уже многое известно. Подробности по взрывам на дорогах, по найденной взрывчатке, всю прочую информацию, которую нам раздобыть удалось, вы сегодня получите — у меня для вас три полные папки лежат. А уж там, в Абхазии, сориентируетесь, как все это использовать.
— Под каким прикрытием работать будем? — спросила Света.
— Группа туристов. Последнее время в Абхазию из России много туристов ездит. Изобразите из себя такую компанию.
— Документы, разработки легенд готовы?
— Да. В тех самых папках. На месте вас встретит наш человек. Он абхаз, но у него есть и российское гражданство, он там держит дом отдыха. Разумеется, официально никакого отношения он к нашей конторе не имеет. Связь через него. Коды, пароли — все в документах, которые я вам выдам.
— Резервный канал связи в обход этого человека будет? — спросила Света.
— Да. Человек надежный, но правила есть правила.
— Хорошо.
— Когда вылетаем? — спросил Скат.
— Завтра утром. Еще вопросы есть?
У кого как, а у Андрея вопросов было много — но задавать их, не ознакомившись предварительно с документами, было бессмысленно. А суть задания была вполне ясна. Хотя, по сравнению с предыдущими, оно показалось Сабурову крайне сложным. Непонятно, с какого конца за него взяться. Легко сказать — сорвать подготовку к вторжению! Грузины же не вывешивают на всех столбах планы этой подготовки, она в строгой тайне ведется. Так что как ей противодействовать — не очень ясно. Оставалось надеяться, что Скат и Светка не подведут, дадут четкие указания.
«В конце концов я же не командир, — подумал Андрей. — Мое дело маленькое — делать что скажут».
Только одно радовало Сабурова — на этот раз хоть никакой новый иностранный язык учить не придется, в Абхазии все отлично по-русски разговаривают.
Никто другой вопросов тоже больше не задавал.
— И вот что еще, ребята, — генерал снова обвел всех тяжелым взглядом. — Вы обязаны справиться. Нет других вариантов! Понимаете? Нет!
— Еще бы не понимать, — вздохнул Скат. — Когда они у нас были-то?!
Глава 5
— А тут трудно что-то другое придумать, — сказал Андрей. — Там тактика диктуется географическим положением. Общая граница у Грузии с Абхазией на юго-востоке — через нее они и могут пойти. Плюс поддержка с моря — то есть десант в дальнем тылу у абхазов. Все точно как в девяносто втором. Возможен еще с воздуха десант, но у Грузии с авиацией плохо, так что это менее вероятно.
— Есть еще один вариант, — сказал Скат. Он за прошедшую ночь долго изучал и историю конфликта, и географию тех территорий. — Грузины могут попытаться пойти через перевалы. То есть вторгнуться не в Гальский район, а пойти севернее, через Ткуарчалский.
— Вряд ли, — покачал головой Сабуров. — Сейчас все-таки уже не девяносто второй год. Перевалы абхазы охраняют в первую очередь, там стоят их силы самообороны. Переть через перевалы напролом — это для грузин значит кровью умыться, причем очень сильно. И без всякой гарантии, что проломиться удастся. И, кстати, что уж совершенно точно — это не получится сделать быстро, они завязнут в обороне минимум на пару недель — за это время абхазы подкрепления туда перебросят. Да и Россия не будет сидеть сложа руки. Грузины наверняка понимают, что если уж начинать эту войну, то нужно ее выигрывать очень быстро. Нужен блицкриг.
— Именно так, — одобрительно кивнул генерал. — Молодец, Контрактник, хорошо соображаешь. Да, грузинам будет жизненно важно практически мгновенно захватить важнейшие города Абхазии, прежде всего столицу, Сухуми. Успеть до того, как Россия как-то среагирует. Если успеют — то тогда можно будет кричать на весь мир о восстановлении законности и правопорядка на своей, как-никак, территории, вешать на абхазов всех собак и взывать к мировому сообществу. А уж потом, втихаря, начинать прессовать абхазов. А вот стоит грузинам завязнуть в абхазской обороне, начать затяжные бои, как вся комбинация разваливается. Одно дело — внутренняя полицейская операция, пусть крупномасштабная, другое дело — настоящая война. Так что через перевалы они наверняка не пойдут. Им остается вариант девяносто второго года — через Колхидскую низменность. Так и только так. И, что тоже очень важно, из этого следует, что подобная акция должна готовиться в режиме строжайшей секретности.
— Все это прекрасно, — подала голос Света. — Но я так и не понимаю, какое это отношение имеет к тому, о чем мы говорили? Все это будет важно, если война начнется. Но наша-то цель ее предотвратить! А я пока не поняла даже, из каких признаков следует, что грузины всерьез эту войну планируют.
— А вот как раз исходя из того, о чем мы говорили, наши разведчики за грузинами и наблюдали. Логика очень простая — нужно знать, какая подготовка нужна грузинам, чтобы осуществить нападение примерно такое же, как в девяносто втором, с территории Аджарии, через Ингур. Если они такой подготовкой не занимаются, то, значит, ничего серьезного не планируют. А вот если займутся — значит, нападение правда готовится. Так вот, они этой подготовкой занялись.
— И в чем именно она выражается?
— А вот в чем, например. За последний месяц на железной дороге, которая через всю Абхазию вдоль моря идет, было два взрыва и одна серьезная авария. Для сведения — до этого лет пять ничего такого не случалось. И вдруг три происшествия за месяц. Случайность? Какая-то очень уж подозрительная случайность. Особенно если учесть, что в случае вторжения для абхазов самой важной проблемой, условием удачной обороны с последующим контрнаступлением станет рокадная переброска резервов вдоль побережья, с севера на юг и наоборот. Железная дорога будет стратегически важной!
— Понятно, — кивнула Света. — Да, это похоже на подготовку. А причины этих происшествий выяснены?
— Нет. Авария на первый взгляд случайная — но там есть некоторые подозрительные детали. За взрывы на себя никто ответственности не взял пока. Но это еще далеко не все. Параллельно железной дороге там идет автотрасса. Так вот позавчера на ней подорвался грузовик. На мине. В принципе, в Абхазии такое не редкость, мин со времен войны много осталось. Но на той дороге все много раз проверяли и перепроверяли. Не было мин. И вдруг появилась. Тоже странно как-то. Дальше. Поскольку дорога идет вдоль берега, то она постоянно пересекает реки. Так вот — за последние две недели обрушились три моста. Причем снова на первый взгляд все нормально — мосты старые, еще чуть ли не царских времен. Но до этого стояли — и вдруг обрушились, три штуки за две недели. Их, конечно, кинулись восстанавливать, но это не легко и не быстро. В общем, проехать по автотрассе теперь тоже стало сложно. Понимаете, чем дело пахнет? Если непосредственно перед началом вторжения еще пару более-менее крупных диверсий осуществить, то возможность маневра, возможность быстрой переброски войск для обороняющихся будет резко ограничена.
— Да, это серьезно, — сказала Света.
— Еще как серьезно. А ведь и это не все! Теперь давайте про десант вспомним. Сабуров, ты у нас, похоже, специалист — расскажи, на чем грузины в девяносто втором десант по морю перебрасывали?
Этот вопрос застал Андрея врасплох — таких подробностей он не знал.
— Не знаю, — честно сказал он вслух. — Скорее всего, был у Грузии какой-то флот…
— Не было практически, — отрезал генерал. — Тогда они десант везли на чем попало — от прогулочных пароходов и чуть ли не до весельных лодок. Не было у них толком военных кораблей. А те, что были — старье. Теперь подумайте — это старье еще с тех пор пятнадцать лет в портах простояло. Что от него теперь осталось? Крашеная ржавчина!
— А новых кораблей Грузия не закупала? — спросил Скат.
— Вот! То-то и оно, что очень долго не закупала. Ну, это и понятно — зачем они Грузии нужны? А вот в позапрошлом месяце Грузия неожиданно купила у Турции три эсминца. Кстати, обошлись они грузинам недешево, а с экономикой у них сейчас дела обстоят крайне паршиво. Вот и думайте — зачем грузинам неожиданно эти корабли понадобились? Наводит на вполне определенные мысли.
— Ну да, десант высаживать, — сказала Света. — Хотя… А почему они не могли поступить, как в девяносто втором? Перевезти десант хоть на чем угодно — вплоть до тазов для стирки.
— С девяносто второго много воды утекло. Теперь абхазы готовы к обороне. Тазы они перетопят. И пароходики гражданские перетопят. Подплывут на катере и шарахнут из гранатомета или пулемета крупнокалиберного пониже ватерлинии. А вот с эсминцем такие фокусы не пройдут. Ничего с ним абхазы сделать не смогут — нет у них ничего подходящего просто. А сами корабли, кстати, с моря смогут очень серьезную поддержку десанту оказать бортовым оружием.
— Да, а ведь правда плохо дело, — тихо сказал Скат. — Похоже, грузины действительно воевать собрались.
— Именно, — кивнул генерал. — И последнее. Наши аналитики прикинули, чего еще можно ожидать от грузин в ходе подготовки к вторжению. Пришли к выводу, что желательна какая-нибудь крупномасштабная диверсия на реке Псоу.
— Это та река, по которой граница между Абхазией и Россией проходит? — спросил Левша.
— Да. Диверсия нужна, чтобы хоть на первое время исключить поддержку абхазов российскими сухопутными войсками. Наиболее вероятен опять-таки подрыв моста — его быстро не восстановить. Но это, разумеется, стоит делать уже непосредственно перед нападением на абхазов. Так вот, мы решили попытаться сыграть на опережение. Прочесали ближайшие окрестности реки — и что бы вы думали? В одном из сел нашли взрывчатку — почти шестьдесят килограммов тротила. Причем на российской стороне!
— Задержали кого-нибудь? — спросила Света, чуть подавшись вперед, словно охотничья собака, почуявшая дичь.
— Задержать-то задержали, — ответил генерал. — Но толку от этого мало. Паспорт у владельца дома российский, мешок, в котором взрывчатку нашли, лежал в сарае, среди мешков с комбикормом. По словам хозяина дома, этот комбикорм он купил совсем недавно, ни о какой взрывчатке не знал. С этим мужиком сейчас работают — но больших надежд на это я не возлагаю. Его или использовали втемную — и тогда мы не узнаем от него ничего. Или, в лучшем случае, он рядовой исполнитель — тогда мы от него узнаем мало. Какой дурак будет пешек в секретные планы посвящать?
— Но взрывчатку-то нашли, — пожал плечами Левша.
— Нашли. Но дело-то не только в ней. Это еще один аргумент в пользу того, что грузины действительно готовят атаку на Абхазию. А сама взрывчатка… Не факт, что мы нашли всю. Запросто может оказаться, что есть резерв, спрятанный в другом месте. А даже если и нет — долго ли создать? Даже из Грузии везти не надо, можно у нас же и купить.
С этим спорить никто не стал. Все знали, что при наличии денег и минимального опыта оружия или взрывчатки в России можно купить сколько угодно.
— И последнее. Мы задействовали разведку на полную катушку. Так вот, прямые разведданные тоже подтверждают, что готовится нападение.
Генерал сделал паузу. Но на этот раз никто никаких вопросов не задавал — и так все было предельно понятно.
— В общем, то, что готовится война, ясно, — сказал Коробов. — И эта война совершенно не в интересах России. Позавчера было секретное совещание на самом верху. Решение однозначное — мы обязаны сделать все, чтобы не допустить войны. Даже если абхазы сумеют дать грузинам отпор, то это все равно будет значить появление у России под боком новой горячей точки. А ведь, возможно, абхазы не справятся сами. Их все-таки значительно меньше и вооружены они хуже. Если они проиграют войну, то это уже прямо задевает стратегические интересы России. Нужно объяснять, какие именно?
Скат покачал головой. Никто из группы тоже голоса не подал. В самом деле — что тут объяснять. И так ясно. Действительно, защищать Абхазию Россия должна не только из высокоморальных, но и из насквозь прагматических соображений. После того как Россия в одночасье лишилась Одессы и Крыма, из крупных портов на Черном море у нее остались только Новороссийск да Туапсе. Если учесть, что побережье Большого Сочи непосредственно примыкает к Абхазии, отделенное от нее тоненькой ниточкой Псоу, то становится ясно, что, в случае подавления грузинами непризнанной республики, у русских военных моряков с Черноморского флота могут появиться большие проблемы. Еще более серьезные проблемы могут возникнуть во внешней торговле России со странами средиземноморской Европы — эта торговля идет через Босфор и Дарданеллы, через Черное море. Для россиян станут закрыты великолепные абхазские курорты: Пицунда, Сухуми, Гагра, Гудаута, Гантиади. А ведь есть еще целый пласт проблем, связанных с сочинской олимпиадой четырнадцатого года. И проблема международного престижа страны — великая держава просто не может допустить безобразия, подобного силовому захвату Абхазии, непосредственно у своих границ. Есть еще куча соображений помельче, вплоть до того, что мандарины подорожают, а они вкусные. И, наконец, самое главное: российские вооруженные силы просто обязаны оставаться если не в самой Абхазии, то, по крайней мере, рядом с ней, должны контролировать ситуацию вокруг непризнанной республики. Иначе там через пару лет, а то и поскорее неминуемо появятся войска НАТО, в которое что есть сил рвется Грузия. Оно нам нужно?
— Между прочим, — добавил генерал, — есть очень серьезные подозрения, что Грузия не сама все это придумала. Или, скажем так, не совсем сама. Очень возможно, что ее к такому решению подтолкнули наши заокеанские «друзья».
— Мне это тоже приходило в голову, — сказал Скат.
— Правильно приходило.
— А это только подозрения или есть какие-то конкретные данные? — спросила Света.
— Вроде бы и данные есть, но какие именно, даже я не знаю. Их вроде бы по линии ГРУ нарыли. С нами пока не делились.
«Логично, — подумал Андрей. — Грузия последнее время пляшет под американскую дудку. А война с Абхазией скорее в интересах США, чем самой Грузии. То-то они и эсминцы купили — не от янкесов ли денежки-то?»
В самом деле, как бы рьяно американцы ни уверяли нас в своей благожелательности и дружелюбии, но их интересы конкретно на Кавказе и около него противоречат российским интересам. Так уж получилось… Поэтому очевидно, что янкесы никогда не упустят случая сделать нам в этом регионе какую-нибудь гадость. Отсюда с железной логикой следует, что отношение к наиболее антирусски настроенным тбилисским политикам в Вашингтоне нежное и трепетное.
— Так что, — продолжил генерал, — шанс столкнуться с американцами у вас там тоже будет. Разумеется, с законспирированными — но, тем не менее.
— Ну, с ситуацией все окончательно ясно, — сказала Света. — А в чем именно наше задание состоит?
— Не допустить возможности начала масштабных боевых действий.
— Легко сказать — не допустить! А как именно?
— Сорвав подготовку, которую ведут грузины. Если эта подготовка провалится, то начать войну Грузия не решится. А уж как именно вы ее будете срывать — это сами думайте. Это и есть ваша работа. Все необходимые разведданные вы будете регулярно получать, что-то узнаете сами, на месте. Исходя из всей этой информации спланируете свои действия.
— Владимир Сергеевич, а не слишком ли это круто для моей группы? — спросил Скат. — Нет, не подумайте, что я снова пытаюсь отказаться. Но, может, стоит больше сил использовать?
— А кто тебе сказал, что ставка делается только на вас? Есть и другие.
Напрашивающегося вопроса: «Кто именно?» — Скат, разумеется, не задал. Все равно генерал не скажет. Здесь работает старый принцип — каждый знает ровно столько, сколько ему необходимо.
— Но на вас я возлагаю очень большие надежды, — продолжил Коробов. — Так… Что еще нужно сказать? Насчет деталей подготовки, которую грузины ведут, вам уже многое известно. Подробности по взрывам на дорогах, по найденной взрывчатке, всю прочую информацию, которую нам раздобыть удалось, вы сегодня получите — у меня для вас три полные папки лежат. А уж там, в Абхазии, сориентируетесь, как все это использовать.
— Под каким прикрытием работать будем? — спросила Света.
— Группа туристов. Последнее время в Абхазию из России много туристов ездит. Изобразите из себя такую компанию.
— Документы, разработки легенд готовы?
— Да. В тех самых папках. На месте вас встретит наш человек. Он абхаз, но у него есть и российское гражданство, он там держит дом отдыха. Разумеется, официально никакого отношения он к нашей конторе не имеет. Связь через него. Коды, пароли — все в документах, которые я вам выдам.
— Резервный канал связи в обход этого человека будет? — спросила Света.
— Да. Человек надежный, но правила есть правила.
— Хорошо.
— Когда вылетаем? — спросил Скат.
— Завтра утром. Еще вопросы есть?
У кого как, а у Андрея вопросов было много — но задавать их, не ознакомившись предварительно с документами, было бессмысленно. А суть задания была вполне ясна. Хотя, по сравнению с предыдущими, оно показалось Сабурову крайне сложным. Непонятно, с какого конца за него взяться. Легко сказать — сорвать подготовку к вторжению! Грузины же не вывешивают на всех столбах планы этой подготовки, она в строгой тайне ведется. Так что как ей противодействовать — не очень ясно. Оставалось надеяться, что Скат и Светка не подведут, дадут четкие указания.
«В конце концов я же не командир, — подумал Андрей. — Мое дело маленькое — делать что скажут».
Только одно радовало Сабурова — на этот раз хоть никакой новый иностранный язык учить не придется, в Абхазии все отлично по-русски разговаривают.
Никто другой вопросов тоже больше не задавал.
— И вот что еще, ребята, — генерал снова обвел всех тяжелым взглядом. — Вы обязаны справиться. Нет других вариантов! Понимаете? Нет!
— Еще бы не понимать, — вздохнул Скат. — Когда они у нас были-то?!
Глава 5
Абхазия — удивительно красивая страна. Господь не пожалел усилий, и если какой из уголков Земли заслуживает название земного рая, так это Абхазия.
Она совсем небольшая. Всего-то восемь с половиной тысяч квадратных километров. С запада на восток — сто шестьдесят километров, с юга на север и того меньше — жалкая полусотня, час езды, даже по горным дорогам.
Вся эта территория, которая куда меньше почти любой области центральной России, густо поросла роскошным субтропическим широколиственным лесом, сосновыми и пихтовыми рощами, пронизана системой мелких речек, впадающих в Черное море, таких, как Псоу, Гумиста, Бзыбь, Кодор. Питание у этих рек смешанное, но в основном — ледниковое. Все они мелкие — человек может перейти их вброд практически в любом месте, — очень быстрые и чистые. В самую свирепую летнюю жару вода этих рек и ручьев не прогревается выше десяти градусов по Цельсию даже у самого устья. А истоки этих рек — одно из немногих мест на Земле, где еще водится настоящая горная форель.
По-настоящему высоких гор здесь нет, это не Северный Кавказ, самая высокая точка Абхазии — Домбай-Ульген, около четырех тысяч метров. Зато много распадков, ущелий горных речек, с поросшими вечнозеленым кустарником берегами, дремучих лесных урочищ, выходящих прямо на побережье и сплетающихся в запутанную сеть. Для партизанской войны, кстати, ничего лучше просто придумать нельзя.
Побережье, где, по большей части, расположены города и села Абхазии, это особый разговор! Там человека невольно охватывает глубокое восхищение соразмерностью и красотой природы.
Там среди глянцевых темно-зеленых листьев распускаются белые, пряно благоухающие цветы магнолии, китайская акация погружает улочки городов в нежно-розовую пену, из которой поднимаются могучие свечи кипарисов и растрепанные шевелюры пальм. По утрам с невысоких, покрытых пихтовым лесом и сосняком гор тянет ласковый прохладный ветерок, напоенный запахами смолистой хвои, самшита и олеандра. Иногда на самые верхушки горных конусов ложатся точно по циркулю проведенные кольца тумана. Белый туман, мрачноватая зелень горного леса и надо всем этим — яркая лазурь южного неба… Потрясающе красиво!
И море, конечно же, Черное море! Вечно изменчивое и всегда неодолимо притягательное. Оно то ласкает галечные пляжи — в Пицунде они песчаные — легкими касаниями невысоких бирюзовых волн, то обрушивает на берег осенние десятибалльные шторма.
Но чаще бывает: лежит водная гладь, словно кусок переливающегося всеми цветами радуги шелка, и ни морщинки на ней! Спокойное, ленивое море так плавно и естественно сливается с безоблачным небом, что линия горизонта почти незаметна.
На мелководье у самого берега хорошо видны в прозрачной теплой воде зонтики аурелий, искорками просверкивают стайки мальков, черноморский бычок высунул пучеглазую толстогубую мордочку из-под обросшего водорослями камня. У самой кромки воды прыгают по мокрой гальке водяные блохи — рачки-бокоплавы.
Ближе к вечеру с моря тянет легким освежающим бризом, смягчающим дневную жару. В самшитовых зарослях, окаймляющих пляж, гремит хор цикад, скрипят кобылки и кузнечики, жужжат пчелы.
Всю эту красоту Андрей Сабуров прекрасно помнил — вволю насмотрелся, когда служил здесь. А вот для его спутников это было своего рода откровением — даже Скат это признал, хотя уж он-то где только не бывал. Сейчас они плыли вдоль берега на суденышке, которое трудно было правильно назвать — для катера слишком большое, для корабля слишком маленькое. Размером с небольшую яхту — но и яхтой не назовешь, потому что паруса нет.
Как выяснилось, авиарейсов до Сухими попросту не существует. Они невозможны из-за сложного юридического статуса непризнанной республики. Ведь иностранным авиакомпаниям нужно для полетов над ней разрешение от Грузии получать, а собственной авиации у абхазов нет, если нескольких старых вертолетов и легкомоторных самолетиков не считать. Поэтому по воздуху группе Ската удалось добраться только до Сочи. А там решили вместо того, чтобы ехать в Абхазию на машине, нанять какой-нибудь кораблик и отправиться морем. В этом был смысл — пропускной пункт на дороге был всего один, там пришлось бы торчать в многочасовой пробке. Конечно, с точки зрения законности попасть на территорию Абхазии, минуя пропускной пункт, было не совсем правильно. Но здесь на это смотрели сквозь пальцы. Как объяснил хозяин кораблика, который они сняли, шанс повстречаться в море с российскими пограничниками очень невелик. А если и повстречаются, всего-то и делов — показать российские паспорта и дать пару сотен рублей.
А паспорта у всех были в порядке. Разумеется, все они были не на настоящие фамилии, но фальшивыми их было назвать нельзя — государственная работа, выданы по согласованию с МВД. По этим паспортам Андрей и Света были молодоженами, Скат — двоюродным братом Светы, а Левша родным братом Андрея. По-хорошему, конечно, было бы лучше, чтобы в группе было поровну мужчин и женщин, это выглядело бы убедительнее. Но ради этого брать с собой еще двух женщин было нереально. Немного подумав, они решили, что и так сойдет — каких только компаний на юге не бывает.
Сейчас кораблик плыл уже вдоль абхазской части берега. Все четыре пассажира сгрудились у левого борта, смотрели на берег — до него было метров сто. Андрей смотрел особенно внимательно, искал что-то взглядом. И нашел.
— Вот! Смотрите!
— На что? — спросил то ли Скат, то ли Левша.
— Вон, видите, скала, а из-под нее вода вытекает, — Андрей показал рукой.
— Ну, видим, и что?
— Это самая короткая река в мире. Девятнадцать метров. Называется Репруа.
— Серьезно? Самая короткая река? — Света взялась за фотоаппарат — у нее, как у всякой добропорядочной туристки, на груди висела цифровая камера.
— Насколько я знаю — серьезно, — ответил Андрей. — Во всяком случае, мне так абхазы говорили.
Света подняла камеру и запечатлела достопримечательность.
— А примерно через два километра — Гагра, — сказал Андрей.
— Быстро идем, — заметил Левша. — Вроде совсем недавно в Сочи были.
Собственно говоря, не так уж быстро они двигались — километров двадцать в час. Но очень уж страна небольшая, все близко. По расчетам Ската, к месту назначения они должны были прибыть часам к семи вечера. Этой целью был Пцырсха — небольшой прибрежный поселок, расположенный рядом с устьем реки Кодор. Эта река впадала в море почти точно посредине между Очамчирой и Сухуми. Самые что ни есть туристические места. Именно в этом поселке жил Гигла Барцыц — тот самый человек, о котором им генерал Коробов говорил. Там же находился его дом отдыха, в котором они должны были поселиться, там планировалось устроить основную базу группы.
— Нет, ну до чего же страна красивая, — негромко сказала Света, глядя на плавно проплывающую мимо эвкалиптовую рощу. У нее даже голос как-то мягче стал — словно пробилась наружу нежная, женственная душа, которую девушке все время приходилось прятать, подавлять из-за требований профессии.
— Точно, — кивнул Скат. — Неудивительно, что грузины сюда переселялись из Сванетии. На такие места так и хочется руку наложить.
— Между прочим, если уж у кого-то, кроме самих абхазов, и есть право на эти места, так это у России, — сказал Сабуров. — И как раз из-за всей этой красоты.
— Почему это? — спросила Света. — Я, конечно, Россию люблю, но это не значит, что она может забрать себе все, что понравится. Всю эту красоту не Россия создала, значит, и права на нее у России нет! Абхазы правильно делают, что требуют независимости — пусть этой землей владеют только те, кто здесь живет из поколения в поколение!
— А вот тут-то ты здорово неправа, — сказал Сабуров. — Нет, не насчет того, что абхазы правильно независимости требуют — с этим-то я согласен. Но вот с тем, что не Россия всю эту красоту создала, я бы очень даже поспорил.
— Как это?
— А вот так! Я, пока тут служил, многое узнал об истории Абхазии. — Сабуров получал удовольствие, делясь с товарищами своими знаниями. У него была хорошая память, а за время службы рассказов об истории страны он наслушался много — и от других военных, служивших здесь дольше него, и от местных жителей.
— Так вот, — продолжал Андрей, — еще совсем недавно, лет сто — сто пятьдесят назад, эти места курортом мог бы только сумасшедший назвать. Здесь были сплошные болота. А климат теплый, влажный — это способствовало распространению малярийных комаров. Они тут тучами плодились! Для местного населения малярийная лихорадка была настоящим бедствием — а ведь от нее тогда не лечили. Смертность от малярии была очень высокая — хорошо, если один из трех заболевших выживал. И боролись с заболоченностью как раз русские — после того, как Абхазия в состав России вошла. Здесь проводились дренажные работы, высаживали разные деревья — плакучие ивы, эвкалипты. В болота, в мелкие пруды и озера выпускали гамбузий — это такая рыбка, которая уничтожает личинки комаров. Кстати, рыбок специально для этого в Италии закупили. А на побережье разводили водную пузырчатку. Это такое растение, которое захватывает личинки комара в свои пузырьки и их уничтожает. В общем, очень много потрудиться пришлось, прежде чем с болотами, комарами и малярией было покончено. Этим не только при царе, но и при Советском Союзе продолжали заниматься.
— Здорово, — протянула Света. — Я не знала.
— Это, кстати, не все! Вот мы сейчас что в первую очередь вспоминаем, когда слышим слово «Абхазия»? Фрукты!
— Точно, — кивнул Левша. — Мандарины, лимоны.
— А между прочим, эти фрукты в Абхазию тоже русские привезли. Блин, сейчас вспомню даже, в каком именно году и кто… — Андрей напрягся. — А! Вспомнил! В тысяча восемьсот сорок втором году! Тогда основывался абхазский ботанический сад. А занимался этим Николай Николаевич Раевский — кстати, сын того самого Раевского, который был героем войны двенадцатого года. По его приказу сюда первый чайный куст привезли из Крыма, первые лимонные и апельсиновые деревья. Ну, и так далее — долго еще можно перечислять.
— Ну, ты даешь, Андрей, — усмехнулся Скат. — Ты здесь мог бы экскурсоводом работать.
— Это вряд ли. Но кое-что знаю. Да любой парень из тех, кто здесь служил, все это знает.
Она совсем небольшая. Всего-то восемь с половиной тысяч квадратных километров. С запада на восток — сто шестьдесят километров, с юга на север и того меньше — жалкая полусотня, час езды, даже по горным дорогам.
Вся эта территория, которая куда меньше почти любой области центральной России, густо поросла роскошным субтропическим широколиственным лесом, сосновыми и пихтовыми рощами, пронизана системой мелких речек, впадающих в Черное море, таких, как Псоу, Гумиста, Бзыбь, Кодор. Питание у этих рек смешанное, но в основном — ледниковое. Все они мелкие — человек может перейти их вброд практически в любом месте, — очень быстрые и чистые. В самую свирепую летнюю жару вода этих рек и ручьев не прогревается выше десяти градусов по Цельсию даже у самого устья. А истоки этих рек — одно из немногих мест на Земле, где еще водится настоящая горная форель.
По-настоящему высоких гор здесь нет, это не Северный Кавказ, самая высокая точка Абхазии — Домбай-Ульген, около четырех тысяч метров. Зато много распадков, ущелий горных речек, с поросшими вечнозеленым кустарником берегами, дремучих лесных урочищ, выходящих прямо на побережье и сплетающихся в запутанную сеть. Для партизанской войны, кстати, ничего лучше просто придумать нельзя.
Побережье, где, по большей части, расположены города и села Абхазии, это особый разговор! Там человека невольно охватывает глубокое восхищение соразмерностью и красотой природы.
Там среди глянцевых темно-зеленых листьев распускаются белые, пряно благоухающие цветы магнолии, китайская акация погружает улочки городов в нежно-розовую пену, из которой поднимаются могучие свечи кипарисов и растрепанные шевелюры пальм. По утрам с невысоких, покрытых пихтовым лесом и сосняком гор тянет ласковый прохладный ветерок, напоенный запахами смолистой хвои, самшита и олеандра. Иногда на самые верхушки горных конусов ложатся точно по циркулю проведенные кольца тумана. Белый туман, мрачноватая зелень горного леса и надо всем этим — яркая лазурь южного неба… Потрясающе красиво!
И море, конечно же, Черное море! Вечно изменчивое и всегда неодолимо притягательное. Оно то ласкает галечные пляжи — в Пицунде они песчаные — легкими касаниями невысоких бирюзовых волн, то обрушивает на берег осенние десятибалльные шторма.
Но чаще бывает: лежит водная гладь, словно кусок переливающегося всеми цветами радуги шелка, и ни морщинки на ней! Спокойное, ленивое море так плавно и естественно сливается с безоблачным небом, что линия горизонта почти незаметна.
На мелководье у самого берега хорошо видны в прозрачной теплой воде зонтики аурелий, искорками просверкивают стайки мальков, черноморский бычок высунул пучеглазую толстогубую мордочку из-под обросшего водорослями камня. У самой кромки воды прыгают по мокрой гальке водяные блохи — рачки-бокоплавы.
Ближе к вечеру с моря тянет легким освежающим бризом, смягчающим дневную жару. В самшитовых зарослях, окаймляющих пляж, гремит хор цикад, скрипят кобылки и кузнечики, жужжат пчелы.
Всю эту красоту Андрей Сабуров прекрасно помнил — вволю насмотрелся, когда служил здесь. А вот для его спутников это было своего рода откровением — даже Скат это признал, хотя уж он-то где только не бывал. Сейчас они плыли вдоль берега на суденышке, которое трудно было правильно назвать — для катера слишком большое, для корабля слишком маленькое. Размером с небольшую яхту — но и яхтой не назовешь, потому что паруса нет.
Как выяснилось, авиарейсов до Сухими попросту не существует. Они невозможны из-за сложного юридического статуса непризнанной республики. Ведь иностранным авиакомпаниям нужно для полетов над ней разрешение от Грузии получать, а собственной авиации у абхазов нет, если нескольких старых вертолетов и легкомоторных самолетиков не считать. Поэтому по воздуху группе Ската удалось добраться только до Сочи. А там решили вместо того, чтобы ехать в Абхазию на машине, нанять какой-нибудь кораблик и отправиться морем. В этом был смысл — пропускной пункт на дороге был всего один, там пришлось бы торчать в многочасовой пробке. Конечно, с точки зрения законности попасть на территорию Абхазии, минуя пропускной пункт, было не совсем правильно. Но здесь на это смотрели сквозь пальцы. Как объяснил хозяин кораблика, который они сняли, шанс повстречаться в море с российскими пограничниками очень невелик. А если и повстречаются, всего-то и делов — показать российские паспорта и дать пару сотен рублей.
А паспорта у всех были в порядке. Разумеется, все они были не на настоящие фамилии, но фальшивыми их было назвать нельзя — государственная работа, выданы по согласованию с МВД. По этим паспортам Андрей и Света были молодоженами, Скат — двоюродным братом Светы, а Левша родным братом Андрея. По-хорошему, конечно, было бы лучше, чтобы в группе было поровну мужчин и женщин, это выглядело бы убедительнее. Но ради этого брать с собой еще двух женщин было нереально. Немного подумав, они решили, что и так сойдет — каких только компаний на юге не бывает.
Сейчас кораблик плыл уже вдоль абхазской части берега. Все четыре пассажира сгрудились у левого борта, смотрели на берег — до него было метров сто. Андрей смотрел особенно внимательно, искал что-то взглядом. И нашел.
— Вот! Смотрите!
— На что? — спросил то ли Скат, то ли Левша.
— Вон, видите, скала, а из-под нее вода вытекает, — Андрей показал рукой.
— Ну, видим, и что?
— Это самая короткая река в мире. Девятнадцать метров. Называется Репруа.
— Серьезно? Самая короткая река? — Света взялась за фотоаппарат — у нее, как у всякой добропорядочной туристки, на груди висела цифровая камера.
— Насколько я знаю — серьезно, — ответил Андрей. — Во всяком случае, мне так абхазы говорили.
Света подняла камеру и запечатлела достопримечательность.
— А примерно через два километра — Гагра, — сказал Андрей.
— Быстро идем, — заметил Левша. — Вроде совсем недавно в Сочи были.
Собственно говоря, не так уж быстро они двигались — километров двадцать в час. Но очень уж страна небольшая, все близко. По расчетам Ската, к месту назначения они должны были прибыть часам к семи вечера. Этой целью был Пцырсха — небольшой прибрежный поселок, расположенный рядом с устьем реки Кодор. Эта река впадала в море почти точно посредине между Очамчирой и Сухуми. Самые что ни есть туристические места. Именно в этом поселке жил Гигла Барцыц — тот самый человек, о котором им генерал Коробов говорил. Там же находился его дом отдыха, в котором они должны были поселиться, там планировалось устроить основную базу группы.
— Нет, ну до чего же страна красивая, — негромко сказала Света, глядя на плавно проплывающую мимо эвкалиптовую рощу. У нее даже голос как-то мягче стал — словно пробилась наружу нежная, женственная душа, которую девушке все время приходилось прятать, подавлять из-за требований профессии.
— Точно, — кивнул Скат. — Неудивительно, что грузины сюда переселялись из Сванетии. На такие места так и хочется руку наложить.
— Между прочим, если уж у кого-то, кроме самих абхазов, и есть право на эти места, так это у России, — сказал Сабуров. — И как раз из-за всей этой красоты.
— Почему это? — спросила Света. — Я, конечно, Россию люблю, но это не значит, что она может забрать себе все, что понравится. Всю эту красоту не Россия создала, значит, и права на нее у России нет! Абхазы правильно делают, что требуют независимости — пусть этой землей владеют только те, кто здесь живет из поколения в поколение!
— А вот тут-то ты здорово неправа, — сказал Сабуров. — Нет, не насчет того, что абхазы правильно независимости требуют — с этим-то я согласен. Но вот с тем, что не Россия всю эту красоту создала, я бы очень даже поспорил.
— Как это?
— А вот так! Я, пока тут служил, многое узнал об истории Абхазии. — Сабуров получал удовольствие, делясь с товарищами своими знаниями. У него была хорошая память, а за время службы рассказов об истории страны он наслушался много — и от других военных, служивших здесь дольше него, и от местных жителей.
— Так вот, — продолжал Андрей, — еще совсем недавно, лет сто — сто пятьдесят назад, эти места курортом мог бы только сумасшедший назвать. Здесь были сплошные болота. А климат теплый, влажный — это способствовало распространению малярийных комаров. Они тут тучами плодились! Для местного населения малярийная лихорадка была настоящим бедствием — а ведь от нее тогда не лечили. Смертность от малярии была очень высокая — хорошо, если один из трех заболевших выживал. И боролись с заболоченностью как раз русские — после того, как Абхазия в состав России вошла. Здесь проводились дренажные работы, высаживали разные деревья — плакучие ивы, эвкалипты. В болота, в мелкие пруды и озера выпускали гамбузий — это такая рыбка, которая уничтожает личинки комаров. Кстати, рыбок специально для этого в Италии закупили. А на побережье разводили водную пузырчатку. Это такое растение, которое захватывает личинки комара в свои пузырьки и их уничтожает. В общем, очень много потрудиться пришлось, прежде чем с болотами, комарами и малярией было покончено. Этим не только при царе, но и при Советском Союзе продолжали заниматься.
— Здорово, — протянула Света. — Я не знала.
— Это, кстати, не все! Вот мы сейчас что в первую очередь вспоминаем, когда слышим слово «Абхазия»? Фрукты!
— Точно, — кивнул Левша. — Мандарины, лимоны.
— А между прочим, эти фрукты в Абхазию тоже русские привезли. Блин, сейчас вспомню даже, в каком именно году и кто… — Андрей напрягся. — А! Вспомнил! В тысяча восемьсот сорок втором году! Тогда основывался абхазский ботанический сад. А занимался этим Николай Николаевич Раевский — кстати, сын того самого Раевского, который был героем войны двенадцатого года. По его приказу сюда первый чайный куст привезли из Крыма, первые лимонные и апельсиновые деревья. Ну, и так далее — долго еще можно перечислять.
— Ну, ты даешь, Андрей, — усмехнулся Скат. — Ты здесь мог бы экскурсоводом работать.
— Это вряд ли. Но кое-что знаю. Да любой парень из тех, кто здесь служил, все это знает.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента