Зверев Сергей Иванович. Батяня просит огня

   Батяня, виртуозно справившийся со своим парашютом, собрался было сверить координаты местности, как вдруг обнаружилось, что портативный спутниковый приемник сломался. Система дала сбой, и теперь приходилось ориентироваться по компасу, который неизменно был у Лаврова на руке.
   – Мы примерно в десятке километров к западу от финской границы, – наконец озвучил свои топографические выводы Батяня. – Следовательно, можем считать, что уложились. Теперь нужно отправляться на поиски своих.
   Естественно, радиосвязью в подобных условиях пользоваться было невозможно – это понимали и Батяня, и его коллега. Поэтому вопроса о развороте связной точки не встало. Еще до вылета Лавров, как человек опытный, собрал всю группу и провел дополнительный инструктаж на предмет непредвиденных обстоятельств. Он обозначил на карте условное место, где в случае неудачной или экстремальной высадки должен был состояться сбор отряда. Любые блага цивилизации, грозившие быть запеленгованными при использовании, были категорически запрещены, но тем не менее иметь их при себе надлежало обязательно.
   Батяня и Никитенко начали спешно двигаться по направлению к месту сбора. Оба хорошо ориентировались на местности, так что разногласий по вопросу «куда идти?» не возникло. Шагая впереди, Батяня думал о том, что неопытные десантники могли забыть о договоренности по поводу места сбора, или кто-то при посадке получил травму, или чей-то парашют попросту не раскрылся… Хотя нет, последнее было целиком и полностью исключено: во время высадки он боковым зрением смог пересчитать все купола – и их было ровно столько, сколько и должно было быть. Значит, выпрыгнули все, и приземлились тоже все. Но вот где они? Существовала даже вероятность того (правду сказать, довольно маленькая), что кому-то особо не повезло и его забросило на территорию Финляндии. Однако если он и Никитенко оказались в десяти километрах к западу от границы, то вся остальная группа, прыгавшая с борта того же самого самолета, вряд ли рассеялась на радиус более семи километров – и это при том, что они прыгали последними.
   Никитенко думал о другом. Теперь он в полной мере ощущал всю «соль» учений. Стоило только высадиться – и он уже в экстремальной ситуации! Впрочем, сейчас он, несмотря ни на что, пребывал в приподнятом состоянии духа. Тем более, рядом был Батяня, который уж точно знал, что и когда ему делать. Молча они шли вперед, изредка перебрасываясь короткими фразами. Пробираясь сквозь болотистую чащу, оба пристально высматривали безопасную тропу.
   Когда оба десантника в очередной раз вышли на открытое место, навстречу им внезапно выскочили четверо незнакомцев с автоматами и тут же взяли Батяню с Никитенко на прицел. Майор моментально увидел, что автоматы были иностранного производства. А автоматчик спросил: «Суоми?» Не получив ответа, он спросил еще раз: «Рус?»
   И Лавров, и Никитенко, быстро все поняв, приняли единственно верное в этой ситуации решение. Добровольно сложив оружие, они молча последовали за незнакомцами, явно не расположенными к шуткам. Здраво рассудив, что вооруженное сопротивление регулярным войскам на территории чужого государства чревато серьезным международным конфликтом, оба офицера посчитали правильным выждать момента, когда все разъяснится и они смогут окончательно и верно оценить обстановку. Оба догадывались, что встретившие их на опушке автоматчики-финны ведут их теперь в одну из натовских частей, дислоцированных где-то неподалеку на время военных учений. Тем более что прямой вины российских военных в этом невольном нарушении государственной границы суверенной страны нет – где их высадил пилот, там они и приземлились! Согласно исходному плану, они должны были находиться километрах в двадцати отсюда, не меньше!
   Теперь Батяня и Никитенко безропотно шагали в сопровождении финского эскорта, гадая про себя о своей дальнейшей участи…
 

* * *

 
   Воинская часть вооруженных сил Финляндии располагалась на каменистой возвышенности недалеко от болота, на котором были задержаны русские. Помимо многочисленного личного состава, здесь было несколько гаражей для бронетехники, бочки для горючего, брезентовые палатки.
   Батяню и Никитенко привели в какой-то обшарпанный вагончик, выкрашенный маскировочной краской. Автоматчики усадили их на стулья, а сами встали сзади и по бокам, для того чтобы пленники все время были в поле зрения. Однако ни Андрей, ни тем более Никитенко и не думали оказывать сопротивление. Когда в дверях показалась фигура какого-то долговязого мужчины в военной форме, они несколько приободрились. Он был одет в новенький натовский камуфляж с офицерскими погонами, сбоку на портупее красовалась кобура с видневшейся из нее рукоятью пистолета, а справа небрежно висела граната. Тем не менее предназначалась она явно не для учебных целей.
   Финн начал допрашивать русских пленников на ломаном русском языке. При этом и у Батяни, и у лейтенанта руки были крепко связаны – на всякий случай. Оба смирились с таким проявлением предосторожности со стороны натовцев, деваться-то некуда. Никитенко даже подумал, что если бы сам обнаружил такую вот парочку в лесу около своей части, да еще и вооруженных по уши, то еще и врезал бы как следует за подобный несвоевременный карнавал.
   Финн между тем задавал вполне нормальные вопросы, и тон его был мирным и дружелюбным. Судя по всему, он охотно верил всему сказанному. Стоит сказать, что с «речами» выступал в основном Батяня, потому как Никитенко до сих пор от всего произошедшего пребывал в легком шоке и разумно воздерживался от ведения беседы, дабы не ляпнуть лишнего. Финн скрупулезно записал все показания, пообещав, что немедленно свяжется с российским посольством в Хельсинки.
   Уже на пороге финский офицер вдруг остановился, не спеша развернулся и с акцентом произнес:
   – Извините, я совсем забыл. Тут один человек хотел поговорить с вами…
   Едва он это сказал, как в дверь вошел мужчина в штатском, наружность которого располагала к беседе гораздо меньше, чем сухое и даже немного глуповатое лицо финна. Усевшись перед Лавровым и Никитенко на стул, он заговорил по-русски с таким сильным английским акцентом, что понять его было непросто:
   – Ми претлагаем вам ошень вигодный сделка. Ви рассказивать нам про то, где располагаться ваш часть, а ми гарантирует солидный денежный вознаграждение, ви есть жить в США по зеленый карта, интересный работа и программа… как это… защиты свидетель.
   Батяня, в свою очередь, как мог объяснил на ломаном английском, что, мол, ваше предложение неприемлемо, и что дальнейшие разговоры будут вестись только в присутствии полномочных представителей русского консульства.
   Похоже, незнакомца подобная дерзость рассердила:
   – Что? Какой адвокат? Какой каунсил? Ви – русский шпионы, это понятно любой дурак! Ваша легенда о сильном ветре и глюпый пайлот вообще не похожа на правда. Кто ви, кто есть вас послал, с какой миссией, с кем вы должны были встретиться? Гиде есть вся ваша остальная шайка? Отвечайт! Бистро!
   Однако и Батяня, и Вячеслав Никитенко молчали.
   Незнакомец начинал беситься:
   – Не хотите говорить? Ол райт! Тут кругом – десятки километров болот, если даже вас будут искать, вас все равно не найти. Тем более что ми переправим вас в другое место, где наши спешиал методики развяжут ваши язык! Так что на ваш выбор: или ви сейчас же рассказыват все о ваш план, количестве и дислокации войск и назначении диверсионная группа и получать хороший жизнь за границей, либо ми перевозить вас в укромный бункер, где наши люди пытать вас и доставать из вас правду силой! Ну что? Что ви теперь сказать? Я думаю, что у вас не вы…
   В этот момент майор резко вскочил вместе со стулом и сильно ударил стоявшего рядом долговязого финна головой в грудь. Тот болезненно скукожился, а Лавров вцепился зубами в чеку гранаты. Никитенко, впрочем, тоже не дремал. Молниеносным ударом ноги он что было мочи ударил штатского ногой под ребра. Тот отлетел к стенке и сполз, хватая ртом воздух.
   – Скажите этому уроду, чтобы развязал нам руки, а то я за себя не ручаюсь! – процедил сквозь зубы Батяня, намертво вцепившись в чеку.
   Солдаты поняли, что спорить с этими сумасбродами опасно, и развязали их. А через минуту сами были связаны, обезоружены на полу и приторочены хитроумным узлом друг к другу. Штатский и финн также были связаны, и теперь стояли перед Батяней, покорно ожидая своей участи.
   – Итак, – обратился Лавров к финну. – Продолжим разговор. Где у вас тут телефон?
   Финн безропотно кивнул в сторону, и лейтенант Никитенко тут же обнаружил аппарат. Однако дозвониться до штаба или вообще до России, как оказалось, было невозможно.
   Батяня начинал злиться:
   – А ну, ты, каланча, где тут у вас карта? Сколько километров до Хельсинки?
   – Н-н-не знаю… – смятенно промямлил финн. Он был явно обескуражен всем происшедшим за эти несколько минут.
   – Понятно. Ну и хрен с ней, с картой.
   У Батяни созрел какой-то более подходящий план, который он и не преминул озвучить:
   – Итак, господа хорошие, сейчас безо всяких там штучек вчетвером выдвигаемся во-о-он к тому джипу. Понятно? И не дай бог вам сделать хоть шаг не в ту сторону.
   Майор многозначительно покачал гранатой перед носом у ошалевших «следователей», которые и моргнуть не успели, как оказались на месте своих жертв…
 

* * *

 
   Неровная лесная дорога заставляла джип аккуратно преодолевать все рытвины. За рулем сидел финн, которого держал на мушке Батяня. Сзади находились Никитенко и связанный штатский, которого лейтенант то и дело тыкал в бок пистолетом.
   Когда автомобиль выехал к шоссе, на перекрестке вдруг на дорогу вышли несколько человек с автоматами и в камуфляжной форме без каких-либо знаков различия. Батяня хотел было повернуть назад, но было поздно. «Допрыгались, – промелькнуло у него в голове. – Ну все, Маруся, теперь держись…»

Глава 8

   Бразильская сельва – одно из красивейших и экзотических мест на земле. Этот тропический рай в Южной Америке привлекает своей загадочностью, каким-то мистическим великолепием. Венец этой чудной красоты – ее величество Амазонка – сверкающей лентой пересекает девственные тропические леса. Название этой своенравной реке дали еще испанские конкистадоры, воевавшие на ее берегах с индейцами. Они были поражены необузданной яростью индейских женщин, сражавшихся наравне с мужчинами племени. Отчаянные воительницы напомнили испанцам миф об античных амазонках, благодаря чему река получила свое имя.
   Безумный поток, петляя и поворачивая, шумит в джунглях. На одном повороте в сердце тропического леса расположились, сверкая крышами, легкие сборные домики с эмблемами Гринписа. Они выглядели карликами на фоне громадных деревьев, чьи искривленные ветви напоминали огромные руки. Научные экспедиции направляются сюда десятками со всего мира. Ведь бразильская сельва – настоящий рай для любого ученого.
   Около десяти гринписовских домиков стояли на расстоянии двадцати-тридцати метров друг от друга. Жизнь в лагере била ключом. Немцы, поляки, итальянцы, голландцы – представителей каких только национальностей не встретишь в лагере! Всех исследователей объединяло общее дело проблемы, решение которых и входит в обязанности Гринписа.
   Во-первых, это просто-таки беспощадная вырубка лесов, загрязнение самой Амазонки. Но самое главное, что сейчас беспокоило ученых больше всего, это то, что недавно в бразильской сельве неизвестно откуда появились опасные вредители-насекомые, которые за короткий срок создали угрозу экологическому балансу этой природной экосистемы, и если не предпринять никаких мер, то через пару десятков лет встанет проблема исчезновения тропических лесов.
   Многочисленные эксперименты и анализы, проведенные учеными, показали, что эта тля отличается необыкновенной приспособляемостью и способна адаптироваться к практически любым климатическим условиям. Вред, наносимый ею, заключается в том, что она пожирает зерновые и злаковые культуры, уничтожая их изнутри.
   Поскольку эта тля, названная бразильской, стремительно размножалась, уничтожать ее силами Гринписа было довольно проблематично. Поэтому были привлечены аборигены Амазонии. Им платили из средств, перечисляемых миссии спонсором. Последний играл здесь далеко не последнюю роль. Стоит просто сказать, что без такого влиятельного спонсора, как Банк развития, эта миссия с самого начала не состоялась бы.
   Надо заметить, что в последние двадцать-тридцать лет быт индейцев сильно изменился. Если раньше они почти все занимались охотой и собирательством, то теперь главное занятие многих – выпрашивание денег у туристов. Индейцы за сущие гроши готовы выполнять любую работу.
   Наиболее близко к месту расположения миссии Гринпис проживало племя тупи-гуарани. Они-то и помогали Гринпису в борьбе с тлей.
   Полуголые индейцы по колено в воде в болотистых зарослях длинными тяжелыми ножами – мачете – срубали стебли диких злаковых и собирали их в заплечные мешки. Наибольшую опасность представляют личинки тли, живущие внутри стебля. Ко всему прочему, аборигенам было приказано доставлять личинки для дальнейшего исследования. Порядком подуставшие индейцы уже практически на автомате выполняли эту изматывающую работу. Тем не менее, будучи людьми неунывающими, часто переговариваясь между собой, они весело смеялись.
   Закончив работу, индейцы собрали в кучу все мешки со стеблями с личинками бразильской тли, а затем погрузили их на катер. Руководил индейцами вождь по имени Сильвио Киспе. Кроме мачете, лука и стрел у него с собой был и портативный компьютер-«наладонник». Сегодня этим в Амазонии никого не удивишь. Благодаря правительству Бразилии, не столь давно утвердившему специальную программу по помощи аборигенам, бесплатный Wi-Fi-интернет есть теперь по всей Амазонке. Сильвио повернулся и сказал что-то по-португальски, после чего за ним в катер сели еще трое индейцев. Катер постоял немного, а затем, затарахтев, сорвался с места и двинулся в направлении гринписовских домиков.
   На берегу аборигенов с грузом встречала руководитель гринписовцев Ружена Крумлова. Эта молодая симпатичная чешка была отличным специалистом, до такой степени преданным работе, что порой это мешало ее личной жизни. Умница и полиглот, она мыслила в глобальном масштабе. Проблема потепления, отравления пресных вод, озоновые дыры в атмосфере – это еще не все, что ее волновало. Главной задачей своей жизни она видела спасение человечества от экологической катастрофы. Разумеется, что она не могла оставить без внимания такое грандиозное явление, как эта невероятно опасная тля. Потому-то она и стояла теперь на берегу, встречая вождя с привезенными мешками.
   Сильвио спрыгнул с катера, неся за плечом несколько мешков, за ним следовали остальные. Вождь подошел к девушке и улыбнулся. Ружена ответила ему тем же, поздоровалась с ним по-английски. Индеец поприветствовал ее в ответ, правда, его английский, в отличие от безупречного произношения девушки, был сильно подвержен португальскому акценту. Ружена жестом указала, куда отнести мешки. Аборигены твердым шагом направились к указанному месту и, сбросив там мешки, возвратились обратно. Чешка поблагодарила их за работу и уже хотела попрощаться, но вождь, сделав шаг к ней навстречу, спросил:
   – Почему мы не уничтожаем эту тлю, а только собираем? – показал он на сваленные в кучу мешки.
   – Наша миссия существует на частные пожертвования, – ответила Ружена. – Один из фондов, который спонсирует проект, поставил условие: растения с личинками не уничтожать на месте, а переправлять вверх по реке в пригород Манауса. Для чего – нам не пояснили. Думаю, проверяют, не обманываем ли мы их с выполненным объемом работ.
   Сильвио понимающе кивнул и хотел было еще что-то спросить, однако его внимание отвлек шум мотора. К берегу причалил еще один катер. Из него выбрались несколько человек. Они принялись разгружать внушительных размеров коробки, в которых находились продукты, одежда, мыло и прочие необходимые вещи. Освободив катер, его снова загрузили, на этот раз мешками, принесенными индейцами.
   К Крумловой подошел представительно одетый мужчина, мулат. Это был Сэм Хопкинс. Вежливо представившись, он сказал ей, что не видел девушки симпатичнее, чем она.
   – Я очень доволен тем, как идут дела, мне нравится ваш подход к делу. Я представитель банка-спонсора, – с этими словами он вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то бумагу и протянул девушке.
   – Вот это документы, подтверждающие, что мы перевели на счет амазонского отделения Гринписа еще несколько миллионов долларов.
   Ружена с несколько рассеянным видом взглянула на документы, а затем, вскинув голову, будто что-то вспомнив, обратилась к Хопкинсу:
   – Извините… Но вот наш уважаемый Сильвио интересуется: если бразильская тля действительно так опасна, почему бы не уничтожать ее на месте? – Она указала на Киспе, и тот закивал головой, подтверждая, что он действительно этим интересовался.
   – С любым злом надо бороться. А врага надо, как говорится, знать в лицо, – внушительно произнес мулат. – Вот в пригороде Манауса его и изучают. Да к тому же там мы проводим опыты над этими паразитами. Путем обработки специальными лучами наши ученые хотят заставить тлю мутировать. Генетически измененная разновидность вредителя, по нашим расчетам, должна уничтожить своих же сородичей. Мутантов мы, естественно, планируем выпустить на волю, чтобы раз и навсегда избавиться от этих тварей, – закончил лекцию Сэм Хопкинс.
   – Так у вас там лаборатория? – спросила Ружена, глядя на то, как мешки грузят на катер.
   – Да, ее мы тоже спонсируем, – сухо пояснил мулат.
   С катера раздался голос, звавший Хопкинса. Катер уже отправлялся.
   – Извините, но мне пора, – вежливым тоном произнес мулат. – Было очень приятно с вами побеседовать. Надеюсь, что мы еще увидимся, мадам. – С этими словами он, круто повернувшись, быстро зашагал к катеру.

Глава 9

   «Это еще что за штучки такие, только их не хватало», – мысленно подосадовал Батяня, увидев, как на их пути неожиданно появилась группа вооруженных людей в камуфляже.
   – Черт бы побрал этих финнов! – будто прочитав мысли майора, вслух протяжно чертыхнулся Никитенко. Однако тут же осекся и, указывая пальцем вперед, проговорил: – Интересный вид войск: ни одной нашивки, ни одного отличительного знака…
   Лейтенант хотел еще что-то добавить, но тут водитель резко затормозил и джип встал как вкопанный. А перед тем еще несколько секунд двигался по инерции, оставив на асфальте темные следы. Всех, кто сидел в машине, основательно тряхнуло. Батяня ударился головой о панель и чуть было не выронил гранату, которую держал в своей лапе. Увидев, что неизвестные автоматчики уже бегут к машине, Лавров быстро скомандовал:
   – Без паники! Кто бы это ни был, мы так просто не сдадимся!
   Затем повернулся к лейтенанту:
   – Драться умеешь?
   – Учили в академии… но я же врач… – промямлил Никитенко.
   – Учили в академии! – с сарказмом передразнил его Батяня. – Вот тебе и боевое крещение!
   В этот момент дверцы джипа распахнулись, и на сидевших в салоне уставились стволы четырех автоматов. Финн, сидевший за рулем, закашлялся и вжался в кресло. Майор, быстро оценив ситуацию, понял, что предпринимать какие-либо действия в машине бесполезно – преимущество противника очевидно, а надеяться на Никитенко вряд ли стоит. Поэтому Лавров принял решение сначала выйти из джипа. А там, на открытом пространстве, он, десантник со стажем, уж что-нибудь да придумает. И снова прозвучал окрик на чужом языке, который можно было понять как «Выходить по одному!»
   С видом побежденного Батяня вылез из джипа, пряча за спиной руку с гранатой. За ним последовали Никитенко со штатским. Автоматчики, окружив их, что-то угрожающе говорили. По их тону и жестам было предельно ясно, что они требуют сдать оружие и поднять руки. Никитенко выглядел слегка растерянным. Еще час назад он сам брал заложников, а теперь оказался под прицелом. «Не многовато ли за один день приключений?» – вертелось у него в голове. Лейтенант с надеждой взглянул на Батяню, который держался весьма уверенно, и лишь взгляд был сосредоточенным и серьезным. Нужно было что-то предпринимать, а иначе…
   Долго держать руку за спиной, не вызывая при этом подозрений, было невозможно, солдаты вот-вот увидят гранату – и тогда так просто им не отделаться. Он бросил взгляд в сторону противников: их было шестеро, и все довольно крепкие ребята. Автоматы, которые эти парни держали наготове, давали незнакомцам неоспоримое преимущество. Десантников могло спасти только чудо. Шоссе, где их остановили, было совершенно пустынным и помощи ждать неоткуда.
   Батяня окинул окрестности наметанным глазом, тут же приметив сбоку от дороги небольшой холмик, а за ним тропинку, ведущую в лес. Майор лихорадочно стал соображать, как отвлечь внимание и добраться до спасительной тропинки… Между тем один из солдат приблизился к нему и ткнул автоматом в грудь. Остальные бойцы вплотную подошли к Никитенко и пленным натовцам и, размахивая автоматами, принялись что-то лопотать на своем языке. Лейтенант впервые в жизни пожалел, что не знает финского, потому что объяснять что-либо по-русски было бесполезно. Тем временем солдат, стоявший около Батяни, рявкнул ему со злостью, словно фашист на пленного. Майор догадался, что тот требует показать руки. Надо было действовать, и время на размышления истекло.
   Мгновенно Лавров отработанным движением выхватил свободной рукой пистолет из-за пояса и сокрушительным ударом в челюсть вывел верзилу из состояния равновесия. Тот, все же устояв на ногах, выронил автомат. Затем, подхватив не успевшего прийти в себя боевика, Батяня одним рывком развернул его к себе спиной и зажал шею противника надежным захватом. Руку с гранатой он выбросил вперед и всем своим видом дал понять, что ему ничего не стоит разжать кулак, и тогда они все вместе взлетят на воздух. Остальные бойцы, не ожидавшие подобного поворота событий, замешкались, и этого времени майору хватило, чтобы отшвырнуть автомат к ногам Никитенко.
   – Надеюсь, хоть стрелять вас в академии учили? – рявкнул Батяня обалдевшему врачу.