Славка Климкович, не дожидаясь конца фразы, повернулся и пошел прочь, походка у него была нетвердая, как у тяжелобольного человека. Старлей Воронцов, с сомнением покачивая головой, смотрел ему вслед. Облик поляка, русского эмигранта, не внушал ему ни малейшего доверия.
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 10
– Мам, а можно мы пойдем на улицу?
Маленький Андрюшка Павлов, лежа на широком диване, смотрел на свою мать печально и устало.
– Нельзя, сыночек мой, те большие дяди не разрешают…
– Мам, а можно я подойду к окну? Я не буду высовываться и трогать занавеску. Я только постою рядом и посмотрю…
Наташа Павлова дрогнувшей рукой провела по шелковистым волосам своего сына.
– Нельзя, Андрюшенька, большие дяди этого не разрешают…
– Ну, ма-ам! – протянул ребенок жалобно. – Я уже устал сидеть в этой комнате и спать! Мне надоело спать. Когда мы пойдем гулять на улицу?
– Не знаю, сыночек мой, – отвечала мать. – Когда большие дяди позволят…
– А когда они позволят?
– Не знаю, – Наташа Павлова еще раз погладила своего сынка по белокурой головке. – Сиди тихо. А будешь плакать, те большие дяди придут и снова будут ругаться…
Казалось, эта угроза произвела нужное впечатление на него. Ребенок тут же затих, замер.
Наталья Павлова с маленьким сыном сидели в жилой комнате обычной квартиры, обычная мебель окружала их, шкаф, стол, диван. На этом диване они уже вторую ночь спали, тут же проводили все время. В комнате царил полусумрак, потому что единственное окно было плотно занавешено. Электрического же освещения включать в комнате было не велено. Форточка также не открывалась, телевизора не было, книжек, что стояли на полке в шкафу, из-за недостатка света читать было нельзя. В этой комнате Наталью Павлову и ее сына держали вот уже вторые сутки, и непонятно было, сколько еще их могут здесь продержать.
– Мам, а как большие дяди узнают, что мы подходили к окну? – снова заговорил маленький Андрюшка Павлов. – Они же сидят в той комнате, разговаривают между собой.
– Я же тебе показывала тонкую проволочку, что возле занавески тянется, – отвечала его белокурая мать. – Это сигнализация. Ты тронешь эту проволочку, у дядей в комнате зазвонит звоночек…
– А я постараюсь не трогать этой проволочки, – возразил ее сын. – Я подойду к ней так осторожно, что никто ничего не узнает…
– Нет, Андрей, – чуть строже сказала Наталья Павлова. – Если у них в комнате зазвонит звоночек, дяди прибегут к нам и будут страшно ругаться. Могут даже ударить тебя. Помнишь, как они ударили тебя по голове прошлый раз?
На этот раз ребенок окончательно умолк.
Наташа Павлова осторожно встала и подошла к двери, ведущей в комнату, где сидели охранявшие их бандиты. За дверью и в самом деле слышались хриплые, злые мужские голоса. Судя по коротким, отрывистым репликам, они играли в карты в подкидного дурака.
– Туз, блин…
– А вот козырь… Принял ты, короче…
– А вот так?
– Жопу себе этим вытри…
– Ну а так?
– Смотри внимательней, как играют настоящие асы… Раз… Два… И вот три! Понял? Остался ты, короче! – сказавший это торжествующе захохотал.
– Ну-у! – разочарованно протянул проигравший бандит. – Вечно тебе, Колян, в картах везет… С тобой неинтересно играть!
Названный Коляном самодовольно засмеялся. Послышалось, как шлепнулись карты на кухонный стол. Раздался звук щелкающей зажигалки, кто-то закуривал сигарету.
– Слышь, Колян, долго мы еще будем в этой конуре яйца греть? Заколебался я тут…
– У тебя что, в жопе свербит, что ли? – ленивым голосом отозвался Колян. – Что тебе еще надо? Бабки платят, значит, все нормально…
– Да ну их на хрен… Ни из дому выйти, ни поговорить с кем… Слышь, Колян? – говоривший понизил голос. – Ты видел, какая она баба? Может, побалуемся с нею, а?…
– Тебе потом за это яйца отрежут, – флегматично отозвался Колян. – Сказано же было, чтобы с бабой обращаться культурно. Тебе такие бабки платят за то, чтобы инструкции выполнялись. Понял?
– Да на хрен их всех с этими инструкциями! Я думал, тут правда похищение, выкуп будут из нее выколачивать, мы оба с тобой развлечемся немного…
– Развлечемся с кем-нибудь еще! – сурово прикрикнул на него Колян. – А бабу эту пальцем тронешь, я тебя собственноручно невинности лишу… И спереди, и сзади, понял?
В этот момент запищал мобильный телефон.
– Да?… Да, я… Да, все здесь нормально… Вон она в той комнате сидит, и сосунок с нею… Нет, ни на что не жалуется… Да все нормально… Да подготовил, объяснил… Что, прямо сейчас? Ладно, хорошо, одну минуточку…
Было слышно, как бандит с мобильником в руках направился к двери в комнату, где находились их пленники. Услышав его приближающиеся шаги, Наталья поспешила вернуться к дивану, уселась на него.
Ключ в замке повернулся, в проеме двери возник один из бандитов, по-прежнему он был одет в форму капитана третьего ранга.
– Так. Иди сюда, – негромко, но повелительно сказал он Наташе. Та послушно встала с дивана и подошла. – Так, вот мобильник, – продолжал он. – Сейчас будешь говорить со своим мужем. Помнишь, что я тебе объяснял?
Наташа торопливо закивала головой.
– Вот так, – бандит выглядел удовлетворенным. – Ничего про себя не рассказывай, где ты находишься и с кем. Только скажешь, что с тобой пока все в порядке и ребенок чувствует себя хорошо. Но самое главное, ты должна ему сказать, прямо повторить несколько раз одну и ту же фразу: «Что бы от тебя ни потребовали, соглашайся на все!» Только это, и ничего больше… Но несколько раз! Чтобы он поверил. Тогда и с тобой, и с твоим ребенком ничего плохого не случится. Поняла? Давай!
Бандит протянул Наташе мобильник, та послушно взяла его, поднесла к голове. Смутное понимание того, какая именно роль отведена ей в этой истории, стало возникать в ее мозгу.
Маленький Андрюшка Павлов, лежа на широком диване, смотрел на свою мать печально и устало.
– Нельзя, сыночек мой, те большие дяди не разрешают…
– Мам, а можно я подойду к окну? Я не буду высовываться и трогать занавеску. Я только постою рядом и посмотрю…
Наташа Павлова дрогнувшей рукой провела по шелковистым волосам своего сына.
– Нельзя, Андрюшенька, большие дяди этого не разрешают…
– Ну, ма-ам! – протянул ребенок жалобно. – Я уже устал сидеть в этой комнате и спать! Мне надоело спать. Когда мы пойдем гулять на улицу?
– Не знаю, сыночек мой, – отвечала мать. – Когда большие дяди позволят…
– А когда они позволят?
– Не знаю, – Наташа Павлова еще раз погладила своего сынка по белокурой головке. – Сиди тихо. А будешь плакать, те большие дяди придут и снова будут ругаться…
Казалось, эта угроза произвела нужное впечатление на него. Ребенок тут же затих, замер.
Наталья Павлова с маленьким сыном сидели в жилой комнате обычной квартиры, обычная мебель окружала их, шкаф, стол, диван. На этом диване они уже вторую ночь спали, тут же проводили все время. В комнате царил полусумрак, потому что единственное окно было плотно занавешено. Электрического же освещения включать в комнате было не велено. Форточка также не открывалась, телевизора не было, книжек, что стояли на полке в шкафу, из-за недостатка света читать было нельзя. В этой комнате Наталью Павлову и ее сына держали вот уже вторые сутки, и непонятно было, сколько еще их могут здесь продержать.
– Мам, а как большие дяди узнают, что мы подходили к окну? – снова заговорил маленький Андрюшка Павлов. – Они же сидят в той комнате, разговаривают между собой.
– Я же тебе показывала тонкую проволочку, что возле занавески тянется, – отвечала его белокурая мать. – Это сигнализация. Ты тронешь эту проволочку, у дядей в комнате зазвонит звоночек…
– А я постараюсь не трогать этой проволочки, – возразил ее сын. – Я подойду к ней так осторожно, что никто ничего не узнает…
– Нет, Андрей, – чуть строже сказала Наталья Павлова. – Если у них в комнате зазвонит звоночек, дяди прибегут к нам и будут страшно ругаться. Могут даже ударить тебя. Помнишь, как они ударили тебя по голове прошлый раз?
На этот раз ребенок окончательно умолк.
Наташа Павлова осторожно встала и подошла к двери, ведущей в комнату, где сидели охранявшие их бандиты. За дверью и в самом деле слышались хриплые, злые мужские голоса. Судя по коротким, отрывистым репликам, они играли в карты в подкидного дурака.
– Туз, блин…
– А вот козырь… Принял ты, короче…
– А вот так?
– Жопу себе этим вытри…
– Ну а так?
– Смотри внимательней, как играют настоящие асы… Раз… Два… И вот три! Понял? Остался ты, короче! – сказавший это торжествующе захохотал.
– Ну-у! – разочарованно протянул проигравший бандит. – Вечно тебе, Колян, в картах везет… С тобой неинтересно играть!
Названный Коляном самодовольно засмеялся. Послышалось, как шлепнулись карты на кухонный стол. Раздался звук щелкающей зажигалки, кто-то закуривал сигарету.
– Слышь, Колян, долго мы еще будем в этой конуре яйца греть? Заколебался я тут…
– У тебя что, в жопе свербит, что ли? – ленивым голосом отозвался Колян. – Что тебе еще надо? Бабки платят, значит, все нормально…
– Да ну их на хрен… Ни из дому выйти, ни поговорить с кем… Слышь, Колян? – говоривший понизил голос. – Ты видел, какая она баба? Может, побалуемся с нею, а?…
– Тебе потом за это яйца отрежут, – флегматично отозвался Колян. – Сказано же было, чтобы с бабой обращаться культурно. Тебе такие бабки платят за то, чтобы инструкции выполнялись. Понял?
– Да на хрен их всех с этими инструкциями! Я думал, тут правда похищение, выкуп будут из нее выколачивать, мы оба с тобой развлечемся немного…
– Развлечемся с кем-нибудь еще! – сурово прикрикнул на него Колян. – А бабу эту пальцем тронешь, я тебя собственноручно невинности лишу… И спереди, и сзади, понял?
В этот момент запищал мобильный телефон.
– Да?… Да, я… Да, все здесь нормально… Вон она в той комнате сидит, и сосунок с нею… Нет, ни на что не жалуется… Да все нормально… Да подготовил, объяснил… Что, прямо сейчас? Ладно, хорошо, одну минуточку…
Было слышно, как бандит с мобильником в руках направился к двери в комнату, где находились их пленники. Услышав его приближающиеся шаги, Наталья поспешила вернуться к дивану, уселась на него.
Ключ в замке повернулся, в проеме двери возник один из бандитов, по-прежнему он был одет в форму капитана третьего ранга.
– Так. Иди сюда, – негромко, но повелительно сказал он Наташе. Та послушно встала с дивана и подошла. – Так, вот мобильник, – продолжал он. – Сейчас будешь говорить со своим мужем. Помнишь, что я тебе объяснял?
Наташа торопливо закивала головой.
– Вот так, – бандит выглядел удовлетворенным. – Ничего про себя не рассказывай, где ты находишься и с кем. Только скажешь, что с тобой пока все в порядке и ребенок чувствует себя хорошо. Но самое главное, ты должна ему сказать, прямо повторить несколько раз одну и ту же фразу: «Что бы от тебя ни потребовали, соглашайся на все!» Только это, и ничего больше… Но несколько раз! Чтобы он поверил. Тогда и с тобой, и с твоим ребенком ничего плохого не случится. Поняла? Давай!
Бандит протянул Наташе мобильник, та послушно взяла его, поднесла к голове. Смутное понимание того, какая именно роль отведена ей в этой истории, стало возникать в ее мозгу.
Глава 11
– Все будет хорошо, Наташа. Я все сделаю, что они от меня потребуют… Помни, вы оба для меня важнее всего на свете! И я скоро вернусь, слышишь ты? Вернусь! Прощай, сына береги!
Полундра выключил мобильник, протянул его агенту Стасевичу. Тот и двое других агентов, присутствовавших в комнате, с напряженным вниманием следили за движениями руки русского моряка, будто опасались, что тот вмажет мобильником агенту службы бязьпеки по морде. Но нет, Полундра был спокоен, хотя и смотрел на окружающих его людей сумрачно.
– Теперь пан офицер понимает, что согласиться придется? – дежурная улыбка Стасевича смотрелась гротескно на его разукрашенной синяками пухлой роже.
– Суки вы все, вот что, – тихо, но выразительно сказал Полундра.
– Пан напрасно лается, – улыбка словно застыла на лице Стасевича. – Пан есть профессионал, а мы не требуем невозможного. Для водолаза вашей квалификации эта задача сущий пустяк. Снаряжением и оборудованием мы вас обеспечим, глубина небольшая, море в это время года спокойное…
– Тогда какого хрена не слазите туда сами?
– Пану лучше не задавать лишних вопросов. Пан должен помнить, что находится целиком в наших руках.
– А что я должен доставать со дна? – не унимался Полундра. – Это что-нибудь противозаконное? Хотите чужими руками жар загребать…
– Пану уже было сказано: то не паньска справа! – Фингал под глазом агента службы бязьпеки алел, как фонарь у входа в публичный дом. – Я же пана не пытаюся, почему он напиячился как скотина!
– Это вы мне подсунули коньяк с клофелином! – возразил Полундра. – А хозяин уличного кафе ваш агент…
Украшенная фингалом рожа агента Стасевича расплылась в самодовольной ухмылке.
– Пан богато фантазирует, – весело заметил он. – Однако его фантазия не поможет ему выкрутиться из ситуации, в которой он оказался. Теперь время принимать решение, согласен ли пан сотрудничать с нами, или он отказывается.
– Мне надо подумать…
– Пану некогда думать. У пана два варианта. Второй из них – отказаться, но я бы на вашем месте не поступал так…
Полундра молчал, в упор глядя на агента службы бязьпеки. Он и его двое помощников снова заметно занервничали, опасаясь, что русский офицер опять начнет махать кулаками.
– Пан должен понимать, – с опаскою поправляя воротник у рубашки, проговорил Стасевич. – Если он согласится, ему не причинят никакого вреда. Пан получит много денег за эту работу, ему позволят жить в Польше. Его жену и сына также переправят в Польшу. Пану работа тут найдется, дом и хорошие деньги. Пан будет жить в Еврозьвёнзку…
– Где? – изумленно переспросил Полундра.
– По-русски это… – Стасевич прищелкнул пальцами, вспоминая слово: – Евросоюз. Пан знает, что Польша скоро войдет в объединение западноевропейских государств, а Россия нет.
Полундра сумрачно смотрел на стоявших вокруг него людей, казалось, готовых к любой выходке с его стороны. Однако теперь он был спокоен. Старлей прекрасно понимал, что от лап этих бандитов в погонах польской службы государственной безопасности ему никуда не деться. «Только бы вырваться на волю, – с тоской думал он, – прочь из этого каземата с видом на сосновый лес. А там уж я им покажу! Только бы вырваться отсюда…»
– Хорошо, – медленно проговорил Полундра. – Что я должен делать?
– Пан согласился? Очень хорошо! – Стасевич заметно оживился при этих словах и будто бы даже вздохнул с облегчением. – Я рад, что здравый смысл возобладал над ничем не обоснованным дикарским упрямством. Но для начала пан должен подписать кое-какие бумаги…
– Что? – изумленно вскинулся Полундра. – Вам мало, что вы держите в руках меня и мою семью? Хотите для надежности еще и заключить контракт…
– Пан отказывается?
– Катитесь к черту с вашими бумажками! – яростно крикнул Полундра. – Вы требуете от меня слишком многого, а где гарантии, что вы выполните хотя бы одно из ваших обещаний?
Нахмурившись, Стасевич убрал приготовленные было для подписи бумаги обратно в папку.
– Ладно, не подписывать – это ваше право, – довольно сердито произнес он. – Однако пусть пан не делает глупости. Пан сказал правильно: он и его семья целиком в наших руках. Вот, пусть пан забачыт…
Стасевич протянул ему фотографию. На ней Полундра узнал самого себя, сидящего в одном тельнике и кальсонах на койке и внимательно изучающего газету, извещающую о его собственной нелепой гибели.
– Вы знаете, что фотография подлинная, и любая экспертиза подтвердит это. А подать фотографию в нужном свете мы сумеем, не беспокойтесь! Захотел пан пожить в Еврозьвёнзку, дезертировал с корабля… Сымитировал собственную смерть, при этом еще и кого-то убив!
– Суки… – тихо, но на этот раз как-то безнадежно отозвался Полундра.
Фотография выскользнула у него из рук и упала на пол. На лицах агентов службы бязьпеки играли довольные ухмылки. Стасевич торжествовал.
Полундра выключил мобильник, протянул его агенту Стасевичу. Тот и двое других агентов, присутствовавших в комнате, с напряженным вниманием следили за движениями руки русского моряка, будто опасались, что тот вмажет мобильником агенту службы бязьпеки по морде. Но нет, Полундра был спокоен, хотя и смотрел на окружающих его людей сумрачно.
– Теперь пан офицер понимает, что согласиться придется? – дежурная улыбка Стасевича смотрелась гротескно на его разукрашенной синяками пухлой роже.
– Суки вы все, вот что, – тихо, но выразительно сказал Полундра.
– Пан напрасно лается, – улыбка словно застыла на лице Стасевича. – Пан есть профессионал, а мы не требуем невозможного. Для водолаза вашей квалификации эта задача сущий пустяк. Снаряжением и оборудованием мы вас обеспечим, глубина небольшая, море в это время года спокойное…
– Тогда какого хрена не слазите туда сами?
– Пану лучше не задавать лишних вопросов. Пан должен помнить, что находится целиком в наших руках.
– А что я должен доставать со дна? – не унимался Полундра. – Это что-нибудь противозаконное? Хотите чужими руками жар загребать…
– Пану уже было сказано: то не паньска справа! – Фингал под глазом агента службы бязьпеки алел, как фонарь у входа в публичный дом. – Я же пана не пытаюся, почему он напиячился как скотина!
– Это вы мне подсунули коньяк с клофелином! – возразил Полундра. – А хозяин уличного кафе ваш агент…
Украшенная фингалом рожа агента Стасевича расплылась в самодовольной ухмылке.
– Пан богато фантазирует, – весело заметил он. – Однако его фантазия не поможет ему выкрутиться из ситуации, в которой он оказался. Теперь время принимать решение, согласен ли пан сотрудничать с нами, или он отказывается.
– Мне надо подумать…
– Пану некогда думать. У пана два варианта. Второй из них – отказаться, но я бы на вашем месте не поступал так…
Полундра молчал, в упор глядя на агента службы бязьпеки. Он и его двое помощников снова заметно занервничали, опасаясь, что русский офицер опять начнет махать кулаками.
– Пан должен понимать, – с опаскою поправляя воротник у рубашки, проговорил Стасевич. – Если он согласится, ему не причинят никакого вреда. Пан получит много денег за эту работу, ему позволят жить в Польше. Его жену и сына также переправят в Польшу. Пану работа тут найдется, дом и хорошие деньги. Пан будет жить в Еврозьвёнзку…
– Где? – изумленно переспросил Полундра.
– По-русски это… – Стасевич прищелкнул пальцами, вспоминая слово: – Евросоюз. Пан знает, что Польша скоро войдет в объединение западноевропейских государств, а Россия нет.
Полундра сумрачно смотрел на стоявших вокруг него людей, казалось, готовых к любой выходке с его стороны. Однако теперь он был спокоен. Старлей прекрасно понимал, что от лап этих бандитов в погонах польской службы государственной безопасности ему никуда не деться. «Только бы вырваться на волю, – с тоской думал он, – прочь из этого каземата с видом на сосновый лес. А там уж я им покажу! Только бы вырваться отсюда…»
– Хорошо, – медленно проговорил Полундра. – Что я должен делать?
– Пан согласился? Очень хорошо! – Стасевич заметно оживился при этих словах и будто бы даже вздохнул с облегчением. – Я рад, что здравый смысл возобладал над ничем не обоснованным дикарским упрямством. Но для начала пан должен подписать кое-какие бумаги…
– Что? – изумленно вскинулся Полундра. – Вам мало, что вы держите в руках меня и мою семью? Хотите для надежности еще и заключить контракт…
– Пан отказывается?
– Катитесь к черту с вашими бумажками! – яростно крикнул Полундра. – Вы требуете от меня слишком многого, а где гарантии, что вы выполните хотя бы одно из ваших обещаний?
Нахмурившись, Стасевич убрал приготовленные было для подписи бумаги обратно в папку.
– Ладно, не подписывать – это ваше право, – довольно сердито произнес он. – Однако пусть пан не делает глупости. Пан сказал правильно: он и его семья целиком в наших руках. Вот, пусть пан забачыт…
Стасевич протянул ему фотографию. На ней Полундра узнал самого себя, сидящего в одном тельнике и кальсонах на койке и внимательно изучающего газету, извещающую о его собственной нелепой гибели.
– Вы знаете, что фотография подлинная, и любая экспертиза подтвердит это. А подать фотографию в нужном свете мы сумеем, не беспокойтесь! Захотел пан пожить в Еврозьвёнзку, дезертировал с корабля… Сымитировал собственную смерть, при этом еще и кого-то убив!
– Суки… – тихо, но на этот раз как-то безнадежно отозвался Полундра.
Фотография выскользнула у него из рук и упала на пол. На лицах агентов службы бязьпеки играли довольные ухмылки. Стасевич торжествовал.
Глава 12
– Так, ну и что он рассказывал? – Сидя за столом в своей каюте, командир гидрографического судна кавторанг Карамышев сурово смотрел на вытянувшегося перед ним в струнку старлея Воронцова.
– Рассказывал, что пил с ним в тот вечер, когда Полундра погиб…
– Это я понял, – хмуро отозвался кавторанг. – Ты-то его узнал? Или ты его тогда, в тот вечер, не видел?
– Видел, товарищ капитан второго ранга. И сразу же узнал…
– Почему о происшедшем сразу мне не доложили? Почему я узнаю об этом только теперь, фактически на следующее утро?
– На момент происшествия вас на судне не было! – отчеканил Воронцов. – Обо всех происшествиях во время вахты я докладывал старшему офицеру.
– Ах, ну да, – кавторанг растерянно покачал головой. – Я же был у командующего отрядом, и мне там шикарно промывали мозги…
– А от командующего вы вернулись в таком состоянии, что мы решили не беспокоить вас по пустякам…
– Что, боялись, что покусаю? – спросил он, вскидывая на старлея пристальный взгляд. – Правильно боялись…
На это старлей Воронцов ничего не возразил. Молча ждал продолжения разговора.
– Ладно, хрен с ним, – проговорил наконец кавторанг Карамышев. – Давай рассказывай с самого начала, о чем ты с тем поляком беседовал.
– Да так, ни о чем особенном, – осторожно отвечал Воронцов. – Он рассказал, что пил с нашим Серегой в тот вечер, сидели они в одном уличном кафе, том самом, о котором теперь в печати столько трескотни…
– А какого хрена они вместе туда пошли? – прервал его кавторанг. – Они что, друзья-приятели?
– Я так понял, однокурсники они, – отвечал Воронцов. – Этот поляк на самом деле на Балтийском флоте служил и вроде как до сих пор гражданин России…
– Хорош гражданин! – пробурчал недовольно кавторанг. – Споил своего бывшего однокурсника, так что тот, себя не помня, в воду упал и его винтами зарубило…
– Так вот в этом все и дело, товарищ командир! – воскликнул старлей Воронцов. – Я у него чисто из любопытства спросил, сколько они выпили. Ну а он клянется, что только одну бутылку «Выборовой» на двоих и по паре коньяка.
– По паре бутылок? – переспросил Карамышев.
– Ну, я так понял, бутылки эти были по 250 граммов, – пояснил старлей. – Чекушка!
– Чекушка? – Кавторанг задумался. – Да, действительно странно получается… Две чекушки, это ж разве напиться!
– Вот я и говорю! – воскликнул старлей. – Я же знаю, как Полундра пить умел. Он водку литрами пить мог и после этого еще морды бить пойдет так, что зубы во все стороны летят. Не брала его водка совершенно. Это натовские офицеры со ста грамм с ног валятся…
– А ты откуда знаешь про натовских офицеров?
– Да это я так, к слову, – ничуть не смущаясь, отвечал Воронцов. – Это еще не все, товарищ командир. Этот поляк рассказывал, что его в тот день тоже шибко развезло, что он как вторую чекушку свою выпил, так напрочь и отрубился. Очнулся уже дома в постели. И потом его все утро похмелье так ломало, как прежде еще никогда в жизни. Так что я подумал, а что, если в бутылки и правда кто-то что-то мог подсыпать…
– Да, провокация получилась великолепная, – согласился кавторанг. – Но тогда это должны были быть действия каких-нибудь спецслужб…
– Польских? – спросил Воронцов
– Наверняка, – Карамышев кивнул. – Больше просто некому. Потому что просто криминальная группировка на такое никогда не решится, зачем ей. Ведь даже человека ради этого не пожалели. Усыпили и бросили под винты какого-нибудь буксира в порту…
– А тут еще эта радиограмма из Мурманска, – продолжал старлей Воронцов. – Говорят, похитили жену Сереги Наташку с маленьким сыном и требуют выкуп.
– Верно, – кавторанг кивнул. – Это хорошо, если она не знает про это все… Вот горе-то у людей…
– Я только не пойму, – продолжал Воронцов. – Какой дурак вздумал похищать жену и ребенка флотского офицера и требовать за них выкуп? Выкуп требуют с богатых, у которых деньги есть. А разве у Полундры когда водились деньги? Он все жалованье тут же своей Наташке отдавал…
Командир гидрографического судна помолчал, задумчиво качая головой.
– Да ну, нет, – сказал он наконец. – Не могу я поверить, чтобы Павлов в какой-либо махинации был замешан. Видит бог, на судне мы с ним не очень ладили, хотя прямых столкновений никогда не было. Но скажут мне, покажите примерного российского морского офицера, как он должен быть, безукоризненной честности, самоотверженности, готовый жизнь за родину положить, то я Серегу Павлова первым назову. Несмотря на его характер.
– Рассказывал, что пил с ним в тот вечер, когда Полундра погиб…
– Это я понял, – хмуро отозвался кавторанг. – Ты-то его узнал? Или ты его тогда, в тот вечер, не видел?
– Видел, товарищ капитан второго ранга. И сразу же узнал…
– Почему о происшедшем сразу мне не доложили? Почему я узнаю об этом только теперь, фактически на следующее утро?
– На момент происшествия вас на судне не было! – отчеканил Воронцов. – Обо всех происшествиях во время вахты я докладывал старшему офицеру.
– Ах, ну да, – кавторанг растерянно покачал головой. – Я же был у командующего отрядом, и мне там шикарно промывали мозги…
– А от командующего вы вернулись в таком состоянии, что мы решили не беспокоить вас по пустякам…
– Что, боялись, что покусаю? – спросил он, вскидывая на старлея пристальный взгляд. – Правильно боялись…
На это старлей Воронцов ничего не возразил. Молча ждал продолжения разговора.
– Ладно, хрен с ним, – проговорил наконец кавторанг Карамышев. – Давай рассказывай с самого начала, о чем ты с тем поляком беседовал.
– Да так, ни о чем особенном, – осторожно отвечал Воронцов. – Он рассказал, что пил с нашим Серегой в тот вечер, сидели они в одном уличном кафе, том самом, о котором теперь в печати столько трескотни…
– А какого хрена они вместе туда пошли? – прервал его кавторанг. – Они что, друзья-приятели?
– Я так понял, однокурсники они, – отвечал Воронцов. – Этот поляк на самом деле на Балтийском флоте служил и вроде как до сих пор гражданин России…
– Хорош гражданин! – пробурчал недовольно кавторанг. – Споил своего бывшего однокурсника, так что тот, себя не помня, в воду упал и его винтами зарубило…
– Так вот в этом все и дело, товарищ командир! – воскликнул старлей Воронцов. – Я у него чисто из любопытства спросил, сколько они выпили. Ну а он клянется, что только одну бутылку «Выборовой» на двоих и по паре коньяка.
– По паре бутылок? – переспросил Карамышев.
– Ну, я так понял, бутылки эти были по 250 граммов, – пояснил старлей. – Чекушка!
– Чекушка? – Кавторанг задумался. – Да, действительно странно получается… Две чекушки, это ж разве напиться!
– Вот я и говорю! – воскликнул старлей. – Я же знаю, как Полундра пить умел. Он водку литрами пить мог и после этого еще морды бить пойдет так, что зубы во все стороны летят. Не брала его водка совершенно. Это натовские офицеры со ста грамм с ног валятся…
– А ты откуда знаешь про натовских офицеров?
– Да это я так, к слову, – ничуть не смущаясь, отвечал Воронцов. – Это еще не все, товарищ командир. Этот поляк рассказывал, что его в тот день тоже шибко развезло, что он как вторую чекушку свою выпил, так напрочь и отрубился. Очнулся уже дома в постели. И потом его все утро похмелье так ломало, как прежде еще никогда в жизни. Так что я подумал, а что, если в бутылки и правда кто-то что-то мог подсыпать…
– Да, провокация получилась великолепная, – согласился кавторанг. – Но тогда это должны были быть действия каких-нибудь спецслужб…
– Польских? – спросил Воронцов
– Наверняка, – Карамышев кивнул. – Больше просто некому. Потому что просто криминальная группировка на такое никогда не решится, зачем ей. Ведь даже человека ради этого не пожалели. Усыпили и бросили под винты какого-нибудь буксира в порту…
– А тут еще эта радиограмма из Мурманска, – продолжал старлей Воронцов. – Говорят, похитили жену Сереги Наташку с маленьким сыном и требуют выкуп.
– Верно, – кавторанг кивнул. – Это хорошо, если она не знает про это все… Вот горе-то у людей…
– Я только не пойму, – продолжал Воронцов. – Какой дурак вздумал похищать жену и ребенка флотского офицера и требовать за них выкуп? Выкуп требуют с богатых, у которых деньги есть. А разве у Полундры когда водились деньги? Он все жалованье тут же своей Наташке отдавал…
Командир гидрографического судна помолчал, задумчиво качая головой.
– Да ну, нет, – сказал он наконец. – Не могу я поверить, чтобы Павлов в какой-либо махинации был замешан. Видит бог, на судне мы с ним не очень ладили, хотя прямых столкновений никогда не было. Но скажут мне, покажите примерного российского морского офицера, как он должен быть, безукоризненной честности, самоотверженности, готовый жизнь за родину положить, то я Серегу Павлова первым назову. Несмотря на его характер.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента