Страница:
В голове Дугласа Мэкфилда пронеслась естественная для любого военного мысль — японец привирает, и техника наверняка не такая уж новейшая, иначе его корабликом уже заинтересовалась бы военная разведка. Впрочем, много ли надо для поисков какой-то морской коровы? А ведь сейчас даже незасекреченная и всем известная аппаратура бывает очень чувствительной и точной.
Похожие мысли крутились сейчас и в голове Джейка Меллинга, слышавшего весь этот разговор.
Несмотря на свой возраст, отставной моряк не потерял ни остроты ума, ни профессиональной хватки.
А ко всему этому — огромный опыт. Именно опыт и дал ему первый сигнал — что-то тут не стыкуется.
Меллинг неплохо представлял себе, сколько стоит один день плавания суперсовременного научного корабля. И во сколько обошелся японцам один только робот-батискаф. Общая цифра получалась семизначной. И не в их иенах, разумеется. В долларах. И чтобы столько денег университет выкинул на поиски какого-то морского животного? Да еще без твердой гарантии положительного результата…
Ладно бы еще это гидрогеологи были, под геологические исследования дна и не такие суммы дают, там ведь можно нефть найти или еще что-нибудь ценное. Но какой прок с этой стеллеровой коровы, кроме чисто научного? Нет, в то, что огромные деньги потрачены именно на цель, о которой говорят японцы, верилось с трудом. Меллинг заподозрил, что у этой научной экспедиции есть вторая сторона. Разумеется, он допускал, что может ошибаться. В конце концов, Япония сейчас одна из самых богатых стран мира, могла и на науку свои деньги потратить. Но чутье старого морского волка подсказывало Меллингу, что все не так просто.
Отставной моряк был человеком дела. Пришедшую ему в голову мысль нужно было проверить.
Джейк на несколько секунд задумался, а потом встал со своего места и, стараясь оставаться незамеченным, отошел в сторону. Ни мэр, ни Яманиси не обратили на его уход особого внимания, — подумаешь, захотелось старику в туалет. На самом деле Джейк, обойдя зал для приемов вдоль стены, приблизился к отдаленному концу огромного стола, туда, где сидели члены команды японского судна и менее важные персоны из числа американцев.
Здесь застолье шло оживленнее. Дружба народов была в самом разгаре — совсем пьяным никто, разумеется, не был, но все уже достигли той стадии опьянения, когда мир вокруг окрашивается исключительно в розовые тона, а все люди кажутся дорогими друзьями.
Некоторое время Джейк слушал разговоры, не пытаясь принять в них участие. Ему нужно было узнать, кто из японцев является штурманом, и через пять минут сомнений на этот счет у него уже не оставалось.
Им оказался невысокий толстый мужчина среднего возраста с обритой наголо головой.
Определив цель, Джейк начал действовать решительно. Он подсел к толстяку и предложил ему выпить за японский флот. Отказаться от такого тоста тот, ясное дело, не мог. Они выпили, и через считанные минуты Джейк стал штурману Окубо лучшим другом.
Они еще немного поговорили про флот, про корабли, потом снова выпили. Джейк старался подливать себе по чуть-чуть, а японцу каждый раз до краев. Пьяный штурман и не заметил, как Меллинг постепенно подвел разговор к целям экспедиции.
— А где вы, кстати, эту стеллерову корову искать-то собираетесь? — спросил он.
— На Командорских островах, — отозвался японец. — Ну, не совсем на островах, рядом…
— А где именно? Океан большой, если вы все прилегающие к Командорам воды обшаривать будете, то и десяти лет не хватит, даже с вашей техникой.
— Начнем искать в квадрате сорок один — восемнадцать. Яманиси-сан говорил, что там эту корову видели.
— Понятно… — протянул американец. Глаза у него стали холодными, но японец, как раз в этот момент потянувшийся к бутылке с бренди, этого не заметил.
Чего-то в этом роде Джейк Меллинг и ожидал. Его подозрения начинали подтверждаться. Квадрат сорок один — восемнадцать, находившийся вблизи Командорских островов в территориальных водах Российской Федерации, был ему хорошо известен. Именно в этом квадрате предположительно погибла в сорок пятом году японская субмарина, которую он сам же и разбомбил со своего морского охотника.
Поднимать ее, конечно, никому и в голову не пришло — после войны на дне океана осталось слишком много ржавого железа, которое никому не было нужно. Но теперь, когда этим квадратом заинтересовались джапы, в голове Меллинга вспыхнули старые подозрения. Что одинокая субмарина делала в Беринговом море? Куда она плыла? С каким заданием?
Старик внимательно осмотрел сидящих за длинным столом. Команда японского судна, в общем, подозрений не вызывала. А вот ученые… Что-то уж очень эти океанологи и биологи молчаливые, замкнутые. Английский язык они должны бы уж не хуже моряков знать, а язык у яйцеголовых всегда без костей, какой бы они национальности ни были. Да и выправка…
Конечно, может быть, это результат японской гимнастики и здорового образа жизни, но ему приходит в голову и другое объяснение — этим людям что-то понадобилось в районе гибели японской субмарины.
Так понадобилось, что они очень приличных денег на это не пожалели. Да и вся их аппаратура… Может, она и для того, чтобы стеллерову корову искать. А может быть, и нет.
Меллинг решительно встал из-за стола. Он заметил, что капитан-лейтенант Мэкфилд как раз подходит к своему месту за столом. Меллинг перехватил капитана:
— Сэр, можно вас на пару слов?
Мэкфилд удивленно поднял брови, но кивнул и вслед за Меллингом отошел в сторону. Он уважал этого старика, который сражался за звездно-полосатый флаг, когда его отец еще на свет не родился.
Меллинг отвел офицера подальше от стола и коротко поделился с ним своими подозрениями, не забыв упомянуть о подводной лодке. Лицо Мэкфилда вытянулось.
— Джейк, старина… Ты же знаешь, я не контрразведчик. Мое дело — следить за тем, чтобы подразделение Береговой охраны успешно выполняло свои задачи. И у меня приказ — японским ученым всем, чем можно, помогать.
— По-моему, никакие они не ученые, — сказал Меллинг.
— Документы у них в полном порядке. Состав экспедиции совпадает с тем списком, который нам прислали из центра. Джейк, даже если бы я с тобой согласился, — посуди сам, что я могу сделать? Следить за ними? У меня ни людей лишних для этого нет, ни техники. И вообще, ты говоришь, этот квадрат находится в русских территориальных водах. Вот пусть русские с этим и разбираются.
Настаивать дальше было глупо. Меллинг, сам бывший военный, прекрасно понимал, что возможностей у Мэкфилда в самом деле нет. Но старик не сдался. Он отозвал в сторону мэра, потом шерифа.
Эти диалоги получились еще хуже, чем с капитан-лейтенантом. Мэкфилд его хотя бы уважал. А эти тупые боровы даже не очень скрывали, что, по их мнению, старик то ли напился, то ли просто впал в маразм.
После разговора с шерифом Меллинг пребывал в такой ярости, что пальцы сами сжимались в кулаки.
Да, возможно, он и ошибается, но все же можно было сказать ему это и повежливее. А кроме того, вероятность ошибки не так уж и велика. И проверить его версию точно стоит!
Неожиданно Меллинг перехватил острый и цепкий взгляд Яманиси. Японец, конечно, тут же отвел глаза, но того, что Меллинг заметил, было вполне достаточно. Его действия не остались незамеченными. Что ж, один этот волчий взгляд — весомейший аргумент в пользу того, что с японскими учеными что-то нечисто.
«Пусть русские с этим и разбираются», — неожиданно вспомнил Меллинг слова Мэкфилда. А что — это не такая уж плохая мысль. Шестьдесят лет назад они были с русскими союзниками против джапов, почему бы и теперь не попробовать действовать с ними заодно?
Меллинг покинул банкетный зал и направился к выходу из мэрии. На улице уже почти стемнело, но дорогу к причалу он нашел бы и с завязанными глазами. Добравшись до своего сейнера, Джейк первым делом пошел в радиорубку. Поскольку Алеутские и Командорские острова были ближайшими соседями, отношения между русскими и американцами здесь были в общем-то неплохими, и как связаться с русской военной базой, Меллинг, как и прочие рыбаки, знал. Бывало, кстати сказать, что это знание спасало людям жизнь. Впрочем, и американцам случалось выручать попавших в беду русских промысловиков.
Но сколько Меллинг ни настраивался, сколько ни вызывал русских, ответом ему был только все усиливающийся треск. Надвигалась буря, а перед бурей радиосвязь всегда ненадежна — сплошные помехи.
Не будь Джейк под хмельком, он, возможно, и не решился бы на то, что он сделал дальше. Но подпаивая японского штурмана, он и сам выпил немало, и теперь алкоголь придавал ему ощущение легкости и силы.
— Эй, ребята! — закричал он, выйдя на палубу. — Готовьте посудину, сейчас в море пойдем.
— Джейк, ты что, спятил? — на лице рулевого было написано предельное удивление. — Ты флаг на патрульном катере видел? Шторм скоро будет!
— Ничего, проскочим. Нам только до Медного дойти надо.
— На кой черт нам на Медный?! Да еще сейчас?!
— Нужно! Я хозяин этой посудины, и я сказал, что мы идем на Медный.
— Джейк, ты знаешь, мы тебя уважаем, — подал голос механик, вышедший из машинного отделения на громкие голоса, — но в море сейчас не пойдем.
— Трусите, что ли?!
— Я — трушу. И не стыжусь в этом признаться, — спокойно сказал рулевой.
— Тогда дуйте на берег, пока штанишек не намочили, — рявкнул Меллинг. — Пойду один!
— Джейк, не сходи с ума! — Механик шагнул к старику, но тот уже отвернулся и, подойдя к штурвалу, начал его расчехлять. Отговаривать его было бесполезно, а остановить невозможно — он хозяин корабля, а значит, в своем праве.
Рулевой и механик переглянулись, пожали плечами. Старик им нравился, но идти из-за пришедшей ему в голову блажи почти на верную смерть они не собирались. Он им все ж таки не жена, не мать и не любимая теща.
— Джейк, да подожди ты хоть пару часов! — сделал последнюю попытку механик. — Может, шторм кончится быстро!
— Идите на берег, трусы! Через пять минут я отчаливаю, — не оборачиваясь, отозвался Меллинг.
Моряки снова переглянулись и спустились на берег. Через несколько минут сейнер с Джейком Меллингом, стоявшим у штурвала, отошел от причала.
Небо тем временем потемнело, а море полностью успокоилось. На поверхности воды осталась только мелкая зыбь. Такое затишье бывает только перед сильной бурей. Джейк это знал, но надеялся, что успеет достичь своей цели до того, как буря начнется.
Глава 3
Похожие мысли крутились сейчас и в голове Джейка Меллинга, слышавшего весь этот разговор.
Несмотря на свой возраст, отставной моряк не потерял ни остроты ума, ни профессиональной хватки.
А ко всему этому — огромный опыт. Именно опыт и дал ему первый сигнал — что-то тут не стыкуется.
Меллинг неплохо представлял себе, сколько стоит один день плавания суперсовременного научного корабля. И во сколько обошелся японцам один только робот-батискаф. Общая цифра получалась семизначной. И не в их иенах, разумеется. В долларах. И чтобы столько денег университет выкинул на поиски какого-то морского животного? Да еще без твердой гарантии положительного результата…
Ладно бы еще это гидрогеологи были, под геологические исследования дна и не такие суммы дают, там ведь можно нефть найти или еще что-нибудь ценное. Но какой прок с этой стеллеровой коровы, кроме чисто научного? Нет, в то, что огромные деньги потрачены именно на цель, о которой говорят японцы, верилось с трудом. Меллинг заподозрил, что у этой научной экспедиции есть вторая сторона. Разумеется, он допускал, что может ошибаться. В конце концов, Япония сейчас одна из самых богатых стран мира, могла и на науку свои деньги потратить. Но чутье старого морского волка подсказывало Меллингу, что все не так просто.
Отставной моряк был человеком дела. Пришедшую ему в голову мысль нужно было проверить.
Джейк на несколько секунд задумался, а потом встал со своего места и, стараясь оставаться незамеченным, отошел в сторону. Ни мэр, ни Яманиси не обратили на его уход особого внимания, — подумаешь, захотелось старику в туалет. На самом деле Джейк, обойдя зал для приемов вдоль стены, приблизился к отдаленному концу огромного стола, туда, где сидели члены команды японского судна и менее важные персоны из числа американцев.
Здесь застолье шло оживленнее. Дружба народов была в самом разгаре — совсем пьяным никто, разумеется, не был, но все уже достигли той стадии опьянения, когда мир вокруг окрашивается исключительно в розовые тона, а все люди кажутся дорогими друзьями.
Некоторое время Джейк слушал разговоры, не пытаясь принять в них участие. Ему нужно было узнать, кто из японцев является штурманом, и через пять минут сомнений на этот счет у него уже не оставалось.
Им оказался невысокий толстый мужчина среднего возраста с обритой наголо головой.
Определив цель, Джейк начал действовать решительно. Он подсел к толстяку и предложил ему выпить за японский флот. Отказаться от такого тоста тот, ясное дело, не мог. Они выпили, и через считанные минуты Джейк стал штурману Окубо лучшим другом.
Они еще немного поговорили про флот, про корабли, потом снова выпили. Джейк старался подливать себе по чуть-чуть, а японцу каждый раз до краев. Пьяный штурман и не заметил, как Меллинг постепенно подвел разговор к целям экспедиции.
— А где вы, кстати, эту стеллерову корову искать-то собираетесь? — спросил он.
— На Командорских островах, — отозвался японец. — Ну, не совсем на островах, рядом…
— А где именно? Океан большой, если вы все прилегающие к Командорам воды обшаривать будете, то и десяти лет не хватит, даже с вашей техникой.
— Начнем искать в квадрате сорок один — восемнадцать. Яманиси-сан говорил, что там эту корову видели.
— Понятно… — протянул американец. Глаза у него стали холодными, но японец, как раз в этот момент потянувшийся к бутылке с бренди, этого не заметил.
Чего-то в этом роде Джейк Меллинг и ожидал. Его подозрения начинали подтверждаться. Квадрат сорок один — восемнадцать, находившийся вблизи Командорских островов в территориальных водах Российской Федерации, был ему хорошо известен. Именно в этом квадрате предположительно погибла в сорок пятом году японская субмарина, которую он сам же и разбомбил со своего морского охотника.
Поднимать ее, конечно, никому и в голову не пришло — после войны на дне океана осталось слишком много ржавого железа, которое никому не было нужно. Но теперь, когда этим квадратом заинтересовались джапы, в голове Меллинга вспыхнули старые подозрения. Что одинокая субмарина делала в Беринговом море? Куда она плыла? С каким заданием?
Старик внимательно осмотрел сидящих за длинным столом. Команда японского судна, в общем, подозрений не вызывала. А вот ученые… Что-то уж очень эти океанологи и биологи молчаливые, замкнутые. Английский язык они должны бы уж не хуже моряков знать, а язык у яйцеголовых всегда без костей, какой бы они национальности ни были. Да и выправка…
Конечно, может быть, это результат японской гимнастики и здорового образа жизни, но ему приходит в голову и другое объяснение — этим людям что-то понадобилось в районе гибели японской субмарины.
Так понадобилось, что они очень приличных денег на это не пожалели. Да и вся их аппаратура… Может, она и для того, чтобы стеллерову корову искать. А может быть, и нет.
Меллинг решительно встал из-за стола. Он заметил, что капитан-лейтенант Мэкфилд как раз подходит к своему месту за столом. Меллинг перехватил капитана:
— Сэр, можно вас на пару слов?
Мэкфилд удивленно поднял брови, но кивнул и вслед за Меллингом отошел в сторону. Он уважал этого старика, который сражался за звездно-полосатый флаг, когда его отец еще на свет не родился.
Меллинг отвел офицера подальше от стола и коротко поделился с ним своими подозрениями, не забыв упомянуть о подводной лодке. Лицо Мэкфилда вытянулось.
— Джейк, старина… Ты же знаешь, я не контрразведчик. Мое дело — следить за тем, чтобы подразделение Береговой охраны успешно выполняло свои задачи. И у меня приказ — японским ученым всем, чем можно, помогать.
— По-моему, никакие они не ученые, — сказал Меллинг.
— Документы у них в полном порядке. Состав экспедиции совпадает с тем списком, который нам прислали из центра. Джейк, даже если бы я с тобой согласился, — посуди сам, что я могу сделать? Следить за ними? У меня ни людей лишних для этого нет, ни техники. И вообще, ты говоришь, этот квадрат находится в русских территориальных водах. Вот пусть русские с этим и разбираются.
Настаивать дальше было глупо. Меллинг, сам бывший военный, прекрасно понимал, что возможностей у Мэкфилда в самом деле нет. Но старик не сдался. Он отозвал в сторону мэра, потом шерифа.
Эти диалоги получились еще хуже, чем с капитан-лейтенантом. Мэкфилд его хотя бы уважал. А эти тупые боровы даже не очень скрывали, что, по их мнению, старик то ли напился, то ли просто впал в маразм.
После разговора с шерифом Меллинг пребывал в такой ярости, что пальцы сами сжимались в кулаки.
Да, возможно, он и ошибается, но все же можно было сказать ему это и повежливее. А кроме того, вероятность ошибки не так уж и велика. И проверить его версию точно стоит!
Неожиданно Меллинг перехватил острый и цепкий взгляд Яманиси. Японец, конечно, тут же отвел глаза, но того, что Меллинг заметил, было вполне достаточно. Его действия не остались незамеченными. Что ж, один этот волчий взгляд — весомейший аргумент в пользу того, что с японскими учеными что-то нечисто.
«Пусть русские с этим и разбираются», — неожиданно вспомнил Меллинг слова Мэкфилда. А что — это не такая уж плохая мысль. Шестьдесят лет назад они были с русскими союзниками против джапов, почему бы и теперь не попробовать действовать с ними заодно?
Меллинг покинул банкетный зал и направился к выходу из мэрии. На улице уже почти стемнело, но дорогу к причалу он нашел бы и с завязанными глазами. Добравшись до своего сейнера, Джейк первым делом пошел в радиорубку. Поскольку Алеутские и Командорские острова были ближайшими соседями, отношения между русскими и американцами здесь были в общем-то неплохими, и как связаться с русской военной базой, Меллинг, как и прочие рыбаки, знал. Бывало, кстати сказать, что это знание спасало людям жизнь. Впрочем, и американцам случалось выручать попавших в беду русских промысловиков.
Но сколько Меллинг ни настраивался, сколько ни вызывал русских, ответом ему был только все усиливающийся треск. Надвигалась буря, а перед бурей радиосвязь всегда ненадежна — сплошные помехи.
Не будь Джейк под хмельком, он, возможно, и не решился бы на то, что он сделал дальше. Но подпаивая японского штурмана, он и сам выпил немало, и теперь алкоголь придавал ему ощущение легкости и силы.
— Эй, ребята! — закричал он, выйдя на палубу. — Готовьте посудину, сейчас в море пойдем.
— Джейк, ты что, спятил? — на лице рулевого было написано предельное удивление. — Ты флаг на патрульном катере видел? Шторм скоро будет!
— Ничего, проскочим. Нам только до Медного дойти надо.
— На кой черт нам на Медный?! Да еще сейчас?!
— Нужно! Я хозяин этой посудины, и я сказал, что мы идем на Медный.
— Джейк, ты знаешь, мы тебя уважаем, — подал голос механик, вышедший из машинного отделения на громкие голоса, — но в море сейчас не пойдем.
— Трусите, что ли?!
— Я — трушу. И не стыжусь в этом признаться, — спокойно сказал рулевой.
— Тогда дуйте на берег, пока штанишек не намочили, — рявкнул Меллинг. — Пойду один!
— Джейк, не сходи с ума! — Механик шагнул к старику, но тот уже отвернулся и, подойдя к штурвалу, начал его расчехлять. Отговаривать его было бесполезно, а остановить невозможно — он хозяин корабля, а значит, в своем праве.
Рулевой и механик переглянулись, пожали плечами. Старик им нравился, но идти из-за пришедшей ему в голову блажи почти на верную смерть они не собирались. Он им все ж таки не жена, не мать и не любимая теща.
— Джейк, да подожди ты хоть пару часов! — сделал последнюю попытку механик. — Может, шторм кончится быстро!
— Идите на берег, трусы! Через пять минут я отчаливаю, — не оборачиваясь, отозвался Меллинг.
Моряки снова переглянулись и спустились на берег. Через несколько минут сейнер с Джейком Меллингом, стоявшим у штурвала, отошел от причала.
Небо тем временем потемнело, а море полностью успокоилось. На поверхности воды осталась только мелкая зыбь. Такое затишье бывает только перед сильной бурей. Джейк это знал, но надеялся, что успеет достичь своей цели до того, как буря начнется.
Глава 3
На каменистом морском берегу у небольшого костерка сидели три человека — двое мужчин и мальчик.
Над костром висел кипящий котелок. Один из мужчин, высокий брюнет со светлой кожей, в камуфляжных штанах и тельняшке, помешивал варево длинной "деревянной ложкой, снимал накипь.
Мальчишка хотел было подкинуть в огонь дров, но второй мужчина отрицательно покачал головой:
— Не надо, Витя, и так хорошо кипит. Еще подбросишь — через край переливаться начнет.
— Хорошо, дядя Сережа, — с серьезным видом кивнул пацан. На вид ему было лет тринадцать. Лицом он был очень похож на ворочавшего ложкой в котле мужчину, но волосы были посветлее. Одет мальчишка был в старые, видавшие виды джинсы и шерстяной свитер. Вообще-то свитер на него надеть было задачей не из легких. Витя был совершенно уверен, что и в футболке не замерзнет. Но мать, отпуская сына на рыбалку, взяла с отца и его гостя честное офицерское слово, что они проследят за тем, чтобы мальчишка был одет как следует. О том, что честное слово российского офицера — это не шутки, Витя прекрасно знал и поэтому на берегу уже ерепениться особенно не пытался. Тем более что и правда было довольно прохладно — на побережье Берингова моря даже летом выше плюс десяти-пятнадцати температура поднимается редко.
— Сейчас готова уха будет, — сказал отец Вити, отложив ложку в сторону.
— Отлично, — отозвался мужчина, которого мальчишка назвал дядей Сережей. — Давно я свежей ухи с костра не ел.
— Ничего. Вот приедут твои японцы, получше поешь, — усмехнулся отец мальчишки. — Их-то встречать по высшему разряду будут. Даже нам пришло распоряжение: японцам во всем, чем только можно, помогать.
— Ладно тебе, Слава. Можно подумать, у меня мечта всей жизни с ними как няньке возиться. Да и все эти обеды с приемами, банкеты-фуршеты… По мне это, — он обвел широким жестом место их стоянки, — куда лучше. Сами рыбку поймали, сами сварили, сами и съели.
Слава понимающе кивнул. Да, пока Сергей его нисколько не разочаровал — он во всем был именно таким, как про него и рассказывали. А рассказов про сидящего сейчас с ним рядом человека капитан-лейтенант Вячеслав Селезнев слышал немало.
И неудивительно. Сергей Павлов был живой легендой российского Северного флота. Да и не только Северного. Хотя элитный отряд подводного спецназа, командиром которого был Павлов, и относился к Северному флоту, выполнять разные важные и сложные поручения его людям приходилось не только на Севере. Боевых пловцов заносило во все четыре океана планеты, они работали на крупных реках, в озерах, а бывали случаи, когда команда подводных спецназовцев действовала и в водохранилищах.
В группе даже была присказка — «хоть лужа, хоть океан, лишь бы вода вокруг, а уж дальше мы свое дело сделаем». Так оно и было. Случаев, когда подводный спецназ под командованием Сергея Павлова не выполнил порученного, не помнили даже самые старые моряки. А готовили этих ребят действительно на совесть. Каждый из них — а комплектовался отряд исключительно офицерами и мичманами — умел очень многое. Они могли глубоко погружаться, используя все виды подводного снаряжения, охранять важные объекты и устраивать диверсии на чужих, владели практически любым оружием, вплоть до пращи и лука со стрелами, умели вести подводный бой…
Да всего и не перечислить! Проще говоря, они были настоящими спецназовцами — могли все возможное, и кое-что из невозможного тоже могли.
Впрочем, полное отсутствие неудач в послужном списке отряда объяснялось не только подготовкой.
В этой группе был очень высокий боевой дух — спецназовцы чувствовали себя солдатами могучей империи. А с тем, что этот дух иногда бывает важнее умения в прыжке со ста метров попасть пулей в муху, любой знающий человек согласится. Львиная доля заслуги в том, что в отряде подводного спецназа это чувство сохранилось, принадлежала как раз их командиру — Сергею Павлову, получившему от сослуживцев уважительное прозвище Полундра. Впрочем, называть его так могли только самые близкие друзья.
Полундра был честен и смел. По большому счету это все, что необходимо для того, чтобы стать хорошим солдатом. Но, кроме того, он был еще и умен — и это делало его отличным командиром. В свое время он закончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе. Одно это о многом говорило тем, кто знал историю российского флота. Преподавали там настоящие морские волки, прошедшие огонь, воду и медные трубы, да еще и исхитрившиеся при этом выжить и пользу стране принести. Этому они и учили Сергея Павлова. И научили на совесть.
На взгляд непосвященного, было странно, что такой человек до сих пор ходит в таком скромном звании. В самом деле, успешных операций — куча, от наград — и не только российских — дома ящик стола трещит в самом прямом смысле, но, несмотря на это, он всего лишь старший лейтенант.
Однако было одно обстоятельство, этот факт объясняющее. Сергей Павлов никогда и никому не старался угодить. Он не скрывал своего мнения даже тогда, когда оно не совпадало с мнением начальства, и не боялся в сложных ситуациях брать инициативу на себя. А это на военной службе карьерному росту не способствует. Да и не только на военной, если разобраться.
«Интересно, чем он здесь заниматься будет, — подумал Селезнев, искоса поглядывая на знаменитого спецназовца, — Такого волка начальство по пустякам гонять не стало бы». Как офицеру, Селезневу была известна официальная версия — старший лейтенант Сергей Павлов временно прикомандирован к их части. Задачи, которые он должен выполнять, непосредственно связаны с японской научной экспедицией, которая вот-вот прибудет на Медный. Большего пограничникам знать не положено.
Сам Павлов прибыл на остров два дня назад. За это время он успел познакомиться с особенностями местного климата и прочей спецификой. И еще успел слегка сдружиться с командиром сторожевого корабля, капитан-лейтенантом Селезневым. Настолько, что сегодня, когда у обоих выдался свободный вечер, поехал с ним и его сыном на рыбалку.
— Сергей, а чем эти японцы заниматься-то будут? — Селезнев знал, что вообще-то такие вопросы задавать не положено, но, в конце концов, они сейчас в неофициальной обстановке. А если отвечать нельзя, Павлов так и скажет, не постесняется.
Но, видимо, цель экспедиции тайной не была.
— Стеллерову корову они ищут, — ответил Полундра. — Знаешь, что это за зверь?
— Еще бы, — кивнул Селезнев. Он служил здесь уже довольно давно и со всей местной экзотикой познакомиться успел.
— Кстати, как думаешь, найдут они ее?
— Вряд ли, — пожал плечами Селезнев. — Ее уже столько разных экспедиций искало… Только на моей памяти штук пять.
— Я слышал, что кто-то недавно здесь эту самую корову видел, — сказал Полундра. — Может, и правда, сохранилась она где-то.
— Да ну… — скептически протянул пограничник. — , С этой коровой у нас, как со снежным человеком в горах или с чудовищем из озера Лох-Несс. Местная достопримечательность. Многие мечтают ее найти.
Вот и получается, что свидетелей куча, а как до дела, так ничего найти не могут. Так что, я думаю, не осталось здесь никакой стеллеровой коровы.
— Пап, а Санька говорил, что видел ее, — неожиданно подал голос мальчишка. — А он-то врать не станет.
— Да перепутал ее твой Санька с тюленем обыкновенным. Или с моржом, — отмахнулся от мальчика отец.
— Нет, папа, — серьезно сказал парнишка. — Санька давно ее искал, книжек прочитал кучу. Он бы не перепутал.
— Вот-вот. Как раз такие, кто много книжек перечитал и всю жизнь ее найти мечтал, чаще всего и ошибаются.
— Ну почему же, — вступился за мальчишку Полундра. — Мало ли… Может, и не ошибся этот Санька.
Селезневу этот спор поднадоел.
— Ладно, вот приедут эти японцы и узнаем. Аппаратура у них, как я слышал, классная, — сказал он. — Кстати, Сергей, а я вот что-то никак в толк не возьму, зачем тебя-то к ним приставили?
— Безопасность их обеспечивать, — ответил Полундра, — Они все ж таки в российских территориальных водах работать будут, нужно, чтобы с нашей стороны кто-нибудь их оберегал. Ну, сам понимаешь, фактически это для галочки делается. Чтобы, если с ними случится неприятность какая, можно было отрапортовать: так, мол, и так, все меры были приняты, никто не виноват, виноваты объективные обстоятельства и неизбежные на море случайности.
Полундра говорил правду. Но не всю. Обеспечить безопасность японской экспедиции и в самом деле было его задачей. Но не основной. Ради этого человека с его опытом и послужным списком сюда бы не прислали. Главной его целью было грамотно и ненавязчиво проконтролировать, тем ли занимаются японцы, о чем заявлено. Руководству Северного флота было хорошо известно об упомянутой вскользь Селезневым аппаратуре. Было известно и то, что вся эта хитрая электроника позволяет не только реликтовое животное искать, но, при желании, и «снимать» информацию о передвижении российских подводных лодок, их классе, тактико-технических характеристиках и так далее. Ведь район Командорских островов — зона боевых дежурств и российских, и американских атомных субмарин.
Именно по этой причине проконтролировать экспедицию поручили Полундре. Для такого дела нужен был человек с богатым практическим опытом, который хорошо разбирался бы в морских приборах и смог бы, в случае чего, распознать неладное и принять меры. Боевой пловец, умеющий под водой все или почти все. Особиста для такого задания не отрядишь — большинство из них эхолот от барометра не отличит, а уж в более сложных приборах разбираются примерно так же, как неандерталец в квантовой физике.
Разумеется, впрямую сообщать японцам о том, что их работы будут проходить под контролем военных, никто не собирался. Поэтому Полундра должен был предстать перед японскими учеными не как боевой офицер, а как гражданское лицо. Эдакий экскурсовод по прибрежному шельфу. Для того чтобы успешно справиться с этой ролью, Полундра и прибыл на Медный заблаговременно.
Сергею было немного неприятно, что приходится скрывать свою главную задачу от товарища, но деваться было некуда. Военная тайна — дело серьезное. Впрочем, судя по понимающему лицу Селезнева, он кое-что и сам понял. В самом деле, в то, что лучшего подводного спецназовца Северного флота прислали всего лишь следить за безопасностью японских ученых, верилось с трудом. Но ни о каких своих догадках вслух Селезнев не сказал — не маленький, чай, понимал, что, если ему чего-то не говорят, значит, так надо.
— Все, давайте миски, — сказал Селезнев, пробуя уху. — Готово.
Следующие десять минут все молчали, а когда миски с ухой показали дно, разговор пошел уже на совсем другую тему.
— Дядя Сережа, а вы когда под водой плавали, видели когда-нибудь затонувшие корабли? — спросил мальчишка.
— Бывало, — коротко ответил Полундра. Ему в этот момент вспомнились вовсе не романтические средневековые фрегаты с пушками и золотом на борту, а совсем наоборот — кое-какие современные кораблики, которые он сам же на дно пускал или, наоборот, не давал пустить на дно. Воспоминания были не самые светлые — и уж никак не для ушей Вити.
— Расскажите что-нибудь! — глаза мальчишки горели.
— Он у меня романтик, — усмехнувшись и потрепав сына по голове, сообщил Селезнев. — Дома столько книжек и журналов про затонувшие корабли — скоро места на полках не хватит.
— Романтик — это хорошо, — сказал Полундра, напряженно думая, что бы такое рассказать мальчишке, чтобы не разочаровать его. Ведь нет никаких подходящих историй, а врать не хочется. Хотя нет… кажется, один подходящий случай есть. — Ну вот, например, могу рассказать, как мы в Тихом океане сокровища с затонувшего корабля доставали… — начал Полундра.
История, как ни странно, была совершенно реальная. Полундра понятия не имел, откуда в штабе Северного флота несколько лет назад стало точно известно место, где затонул один из испанских галеонов, возивших золото из Америки в Европу, но факт оставался фактом — его группа получила задание это золото поднять. История была вполне романтичная — долгие поиски, старый корабль, морские карты, золото… А если не упоминать о нескольких хватких ребятах с другого континента, которые остались лежать на дне рядом с выпотрошенным галеоном, так и совсем здорово. Непонятно, как американцы тогда пронюхали об операции, но помешать попытались. И остались там, на дне… Группа Полундры отступать не привыкла Рассказывая эту историю, Полундра заменил американских парней акулами и барракудами — чтобы скучно не было, и мальчишка слушал, раскрыв рот.
— Вырасту — точно буду подводником, как и вы, решительно заявил он, когда Полундра закончил.
Я бы и сейчас попробовал…
— Виктор! Я тебе попробую! — строго сказал Селезнев. — Забыл, что ты мне обещал?
— А вдруг ты разрешишь…
— И думать забудь!
— О чем это вы? — заинтересованно спросил Полундра.
— Да вот, понимаешь, Сергей, пару лет назад наш катер тут неподалеку зафиксировал что-то очень напоминающее затонувшее судно. Ну, гидролокатор у нас все-таки довольно приличный, вот случайно и наткнулись.
— А где именно?
— Рядом с северо-восточной оконечностью острова. Там, где птичий базар, совсем недалеко от берега. И вот с тех пор Витька туда нырнуть хочет и все исследовать. Я с него честное слово взял, что без спросу не полезет, и очень надеюсь, что слову этому можно верить, — он покосился на сына. — А, Виктор?
— Да можно, можно… — недовольно отозвался мальчишка. — Мне не разрешаешь, так сам бы туда нырнул! Ведь интересно же!
— Витя, я ж тебе объяснял. Никаких изыскательских работ без специального разрешения там вести нельзя. Это международный заповедник.
— Японцам почему-то можно!
— Не волнуйся, у них-то все разрешения есть, иначе никто бы их сюда не пустил.
Мальчишка замолчал, насупившись.
— Интересно, что это может быть за корабль такой? — вслух подумал Полундра.
— Да мало ли… — отозвался Селезнев. — Я местных жителей расспрашивал — ничего не знают. Правда, алеуты мне рассказали, что вроде бы в сорок пятом где-то на том конце острова автоматчики МГБ каких-то японцев расстреляли. Причем мне это не один человек рассказывал, ошибка исключена. Ну, а поскольку по воздуху они на Командоры попасть никак не могли, то, может быть, это их кораблик там на дне ржавеет.
— Точно их! — мальчишка, почувствовав интерес Полундры, снова оживился. — Мы с ребятами там, у самого моря, на краю птичьего базара пистолет нашли. Он, конечно, старый совсем, проржавевший, но Игорь все равно его потом в одной книжке про оружие нашел — это японский револьвер! Называется «намбу».
Над костром висел кипящий котелок. Один из мужчин, высокий брюнет со светлой кожей, в камуфляжных штанах и тельняшке, помешивал варево длинной "деревянной ложкой, снимал накипь.
Мальчишка хотел было подкинуть в огонь дров, но второй мужчина отрицательно покачал головой:
— Не надо, Витя, и так хорошо кипит. Еще подбросишь — через край переливаться начнет.
— Хорошо, дядя Сережа, — с серьезным видом кивнул пацан. На вид ему было лет тринадцать. Лицом он был очень похож на ворочавшего ложкой в котле мужчину, но волосы были посветлее. Одет мальчишка был в старые, видавшие виды джинсы и шерстяной свитер. Вообще-то свитер на него надеть было задачей не из легких. Витя был совершенно уверен, что и в футболке не замерзнет. Но мать, отпуская сына на рыбалку, взяла с отца и его гостя честное офицерское слово, что они проследят за тем, чтобы мальчишка был одет как следует. О том, что честное слово российского офицера — это не шутки, Витя прекрасно знал и поэтому на берегу уже ерепениться особенно не пытался. Тем более что и правда было довольно прохладно — на побережье Берингова моря даже летом выше плюс десяти-пятнадцати температура поднимается редко.
— Сейчас готова уха будет, — сказал отец Вити, отложив ложку в сторону.
— Отлично, — отозвался мужчина, которого мальчишка назвал дядей Сережей. — Давно я свежей ухи с костра не ел.
— Ничего. Вот приедут твои японцы, получше поешь, — усмехнулся отец мальчишки. — Их-то встречать по высшему разряду будут. Даже нам пришло распоряжение: японцам во всем, чем только можно, помогать.
— Ладно тебе, Слава. Можно подумать, у меня мечта всей жизни с ними как няньке возиться. Да и все эти обеды с приемами, банкеты-фуршеты… По мне это, — он обвел широким жестом место их стоянки, — куда лучше. Сами рыбку поймали, сами сварили, сами и съели.
Слава понимающе кивнул. Да, пока Сергей его нисколько не разочаровал — он во всем был именно таким, как про него и рассказывали. А рассказов про сидящего сейчас с ним рядом человека капитан-лейтенант Вячеслав Селезнев слышал немало.
И неудивительно. Сергей Павлов был живой легендой российского Северного флота. Да и не только Северного. Хотя элитный отряд подводного спецназа, командиром которого был Павлов, и относился к Северному флоту, выполнять разные важные и сложные поручения его людям приходилось не только на Севере. Боевых пловцов заносило во все четыре океана планеты, они работали на крупных реках, в озерах, а бывали случаи, когда команда подводных спецназовцев действовала и в водохранилищах.
В группе даже была присказка — «хоть лужа, хоть океан, лишь бы вода вокруг, а уж дальше мы свое дело сделаем». Так оно и было. Случаев, когда подводный спецназ под командованием Сергея Павлова не выполнил порученного, не помнили даже самые старые моряки. А готовили этих ребят действительно на совесть. Каждый из них — а комплектовался отряд исключительно офицерами и мичманами — умел очень многое. Они могли глубоко погружаться, используя все виды подводного снаряжения, охранять важные объекты и устраивать диверсии на чужих, владели практически любым оружием, вплоть до пращи и лука со стрелами, умели вести подводный бой…
Да всего и не перечислить! Проще говоря, они были настоящими спецназовцами — могли все возможное, и кое-что из невозможного тоже могли.
Впрочем, полное отсутствие неудач в послужном списке отряда объяснялось не только подготовкой.
В этой группе был очень высокий боевой дух — спецназовцы чувствовали себя солдатами могучей империи. А с тем, что этот дух иногда бывает важнее умения в прыжке со ста метров попасть пулей в муху, любой знающий человек согласится. Львиная доля заслуги в том, что в отряде подводного спецназа это чувство сохранилось, принадлежала как раз их командиру — Сергею Павлову, получившему от сослуживцев уважительное прозвище Полундра. Впрочем, называть его так могли только самые близкие друзья.
Полундра был честен и смел. По большому счету это все, что необходимо для того, чтобы стать хорошим солдатом. Но, кроме того, он был еще и умен — и это делало его отличным командиром. В свое время он закончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе. Одно это о многом говорило тем, кто знал историю российского флота. Преподавали там настоящие морские волки, прошедшие огонь, воду и медные трубы, да еще и исхитрившиеся при этом выжить и пользу стране принести. Этому они и учили Сергея Павлова. И научили на совесть.
На взгляд непосвященного, было странно, что такой человек до сих пор ходит в таком скромном звании. В самом деле, успешных операций — куча, от наград — и не только российских — дома ящик стола трещит в самом прямом смысле, но, несмотря на это, он всего лишь старший лейтенант.
Однако было одно обстоятельство, этот факт объясняющее. Сергей Павлов никогда и никому не старался угодить. Он не скрывал своего мнения даже тогда, когда оно не совпадало с мнением начальства, и не боялся в сложных ситуациях брать инициативу на себя. А это на военной службе карьерному росту не способствует. Да и не только на военной, если разобраться.
«Интересно, чем он здесь заниматься будет, — подумал Селезнев, искоса поглядывая на знаменитого спецназовца, — Такого волка начальство по пустякам гонять не стало бы». Как офицеру, Селезневу была известна официальная версия — старший лейтенант Сергей Павлов временно прикомандирован к их части. Задачи, которые он должен выполнять, непосредственно связаны с японской научной экспедицией, которая вот-вот прибудет на Медный. Большего пограничникам знать не положено.
Сам Павлов прибыл на остров два дня назад. За это время он успел познакомиться с особенностями местного климата и прочей спецификой. И еще успел слегка сдружиться с командиром сторожевого корабля, капитан-лейтенантом Селезневым. Настолько, что сегодня, когда у обоих выдался свободный вечер, поехал с ним и его сыном на рыбалку.
— Сергей, а чем эти японцы заниматься-то будут? — Селезнев знал, что вообще-то такие вопросы задавать не положено, но, в конце концов, они сейчас в неофициальной обстановке. А если отвечать нельзя, Павлов так и скажет, не постесняется.
Но, видимо, цель экспедиции тайной не была.
— Стеллерову корову они ищут, — ответил Полундра. — Знаешь, что это за зверь?
— Еще бы, — кивнул Селезнев. Он служил здесь уже довольно давно и со всей местной экзотикой познакомиться успел.
— Кстати, как думаешь, найдут они ее?
— Вряд ли, — пожал плечами Селезнев. — Ее уже столько разных экспедиций искало… Только на моей памяти штук пять.
— Я слышал, что кто-то недавно здесь эту самую корову видел, — сказал Полундра. — Может, и правда, сохранилась она где-то.
— Да ну… — скептически протянул пограничник. — , С этой коровой у нас, как со снежным человеком в горах или с чудовищем из озера Лох-Несс. Местная достопримечательность. Многие мечтают ее найти.
Вот и получается, что свидетелей куча, а как до дела, так ничего найти не могут. Так что, я думаю, не осталось здесь никакой стеллеровой коровы.
— Пап, а Санька говорил, что видел ее, — неожиданно подал голос мальчишка. — А он-то врать не станет.
— Да перепутал ее твой Санька с тюленем обыкновенным. Или с моржом, — отмахнулся от мальчика отец.
— Нет, папа, — серьезно сказал парнишка. — Санька давно ее искал, книжек прочитал кучу. Он бы не перепутал.
— Вот-вот. Как раз такие, кто много книжек перечитал и всю жизнь ее найти мечтал, чаще всего и ошибаются.
— Ну почему же, — вступился за мальчишку Полундра. — Мало ли… Может, и не ошибся этот Санька.
Селезневу этот спор поднадоел.
— Ладно, вот приедут эти японцы и узнаем. Аппаратура у них, как я слышал, классная, — сказал он. — Кстати, Сергей, а я вот что-то никак в толк не возьму, зачем тебя-то к ним приставили?
— Безопасность их обеспечивать, — ответил Полундра, — Они все ж таки в российских территориальных водах работать будут, нужно, чтобы с нашей стороны кто-нибудь их оберегал. Ну, сам понимаешь, фактически это для галочки делается. Чтобы, если с ними случится неприятность какая, можно было отрапортовать: так, мол, и так, все меры были приняты, никто не виноват, виноваты объективные обстоятельства и неизбежные на море случайности.
Полундра говорил правду. Но не всю. Обеспечить безопасность японской экспедиции и в самом деле было его задачей. Но не основной. Ради этого человека с его опытом и послужным списком сюда бы не прислали. Главной его целью было грамотно и ненавязчиво проконтролировать, тем ли занимаются японцы, о чем заявлено. Руководству Северного флота было хорошо известно об упомянутой вскользь Селезневым аппаратуре. Было известно и то, что вся эта хитрая электроника позволяет не только реликтовое животное искать, но, при желании, и «снимать» информацию о передвижении российских подводных лодок, их классе, тактико-технических характеристиках и так далее. Ведь район Командорских островов — зона боевых дежурств и российских, и американских атомных субмарин.
Именно по этой причине проконтролировать экспедицию поручили Полундре. Для такого дела нужен был человек с богатым практическим опытом, который хорошо разбирался бы в морских приборах и смог бы, в случае чего, распознать неладное и принять меры. Боевой пловец, умеющий под водой все или почти все. Особиста для такого задания не отрядишь — большинство из них эхолот от барометра не отличит, а уж в более сложных приборах разбираются примерно так же, как неандерталец в квантовой физике.
Разумеется, впрямую сообщать японцам о том, что их работы будут проходить под контролем военных, никто не собирался. Поэтому Полундра должен был предстать перед японскими учеными не как боевой офицер, а как гражданское лицо. Эдакий экскурсовод по прибрежному шельфу. Для того чтобы успешно справиться с этой ролью, Полундра и прибыл на Медный заблаговременно.
Сергею было немного неприятно, что приходится скрывать свою главную задачу от товарища, но деваться было некуда. Военная тайна — дело серьезное. Впрочем, судя по понимающему лицу Селезнева, он кое-что и сам понял. В самом деле, в то, что лучшего подводного спецназовца Северного флота прислали всего лишь следить за безопасностью японских ученых, верилось с трудом. Но ни о каких своих догадках вслух Селезнев не сказал — не маленький, чай, понимал, что, если ему чего-то не говорят, значит, так надо.
— Все, давайте миски, — сказал Селезнев, пробуя уху. — Готово.
Следующие десять минут все молчали, а когда миски с ухой показали дно, разговор пошел уже на совсем другую тему.
— Дядя Сережа, а вы когда под водой плавали, видели когда-нибудь затонувшие корабли? — спросил мальчишка.
— Бывало, — коротко ответил Полундра. Ему в этот момент вспомнились вовсе не романтические средневековые фрегаты с пушками и золотом на борту, а совсем наоборот — кое-какие современные кораблики, которые он сам же на дно пускал или, наоборот, не давал пустить на дно. Воспоминания были не самые светлые — и уж никак не для ушей Вити.
— Расскажите что-нибудь! — глаза мальчишки горели.
— Он у меня романтик, — усмехнувшись и потрепав сына по голове, сообщил Селезнев. — Дома столько книжек и журналов про затонувшие корабли — скоро места на полках не хватит.
— Романтик — это хорошо, — сказал Полундра, напряженно думая, что бы такое рассказать мальчишке, чтобы не разочаровать его. Ведь нет никаких подходящих историй, а врать не хочется. Хотя нет… кажется, один подходящий случай есть. — Ну вот, например, могу рассказать, как мы в Тихом океане сокровища с затонувшего корабля доставали… — начал Полундра.
История, как ни странно, была совершенно реальная. Полундра понятия не имел, откуда в штабе Северного флота несколько лет назад стало точно известно место, где затонул один из испанских галеонов, возивших золото из Америки в Европу, но факт оставался фактом — его группа получила задание это золото поднять. История была вполне романтичная — долгие поиски, старый корабль, морские карты, золото… А если не упоминать о нескольких хватких ребятах с другого континента, которые остались лежать на дне рядом с выпотрошенным галеоном, так и совсем здорово. Непонятно, как американцы тогда пронюхали об операции, но помешать попытались. И остались там, на дне… Группа Полундры отступать не привыкла Рассказывая эту историю, Полундра заменил американских парней акулами и барракудами — чтобы скучно не было, и мальчишка слушал, раскрыв рот.
— Вырасту — точно буду подводником, как и вы, решительно заявил он, когда Полундра закончил.
Я бы и сейчас попробовал…
— Виктор! Я тебе попробую! — строго сказал Селезнев. — Забыл, что ты мне обещал?
— А вдруг ты разрешишь…
— И думать забудь!
— О чем это вы? — заинтересованно спросил Полундра.
— Да вот, понимаешь, Сергей, пару лет назад наш катер тут неподалеку зафиксировал что-то очень напоминающее затонувшее судно. Ну, гидролокатор у нас все-таки довольно приличный, вот случайно и наткнулись.
— А где именно?
— Рядом с северо-восточной оконечностью острова. Там, где птичий базар, совсем недалеко от берега. И вот с тех пор Витька туда нырнуть хочет и все исследовать. Я с него честное слово взял, что без спросу не полезет, и очень надеюсь, что слову этому можно верить, — он покосился на сына. — А, Виктор?
— Да можно, можно… — недовольно отозвался мальчишка. — Мне не разрешаешь, так сам бы туда нырнул! Ведь интересно же!
— Витя, я ж тебе объяснял. Никаких изыскательских работ без специального разрешения там вести нельзя. Это международный заповедник.
— Японцам почему-то можно!
— Не волнуйся, у них-то все разрешения есть, иначе никто бы их сюда не пустил.
Мальчишка замолчал, насупившись.
— Интересно, что это может быть за корабль такой? — вслух подумал Полундра.
— Да мало ли… — отозвался Селезнев. — Я местных жителей расспрашивал — ничего не знают. Правда, алеуты мне рассказали, что вроде бы в сорок пятом где-то на том конце острова автоматчики МГБ каких-то японцев расстреляли. Причем мне это не один человек рассказывал, ошибка исключена. Ну, а поскольку по воздуху они на Командоры попасть никак не могли, то, может быть, это их кораблик там на дне ржавеет.
— Точно их! — мальчишка, почувствовав интерес Полундры, снова оживился. — Мы с ребятами там, у самого моря, на краю птичьего базара пистолет нашли. Он, конечно, старый совсем, проржавевший, но Игорь все равно его потом в одной книжке про оружие нашел — это японский револьвер! Называется «намбу».