Страница:
Сергей ЗВЕРЕВ
СВЯТОЙ: РУССКИЙ ЙОГУРТ
В прошлом году страна потребила 250 миллионов декалитров напитков крепостью выше 28 градусов.
При этом в России было произведено всего 125 миллионов декалитров.
Ежемесячные потери бюджета от контрабанды и подпольного производства спиртного составили в среднем около двух триллионов рублей в месяц.
Из докладной записки Министерства экономики Президенту Российской Федерации Б. Н Ельцину
Пролог
Мужчина с физиономией, походившей на морду откормленного ротвейлера, ворочая тяжелой нижней челюстью, перемалывал комок жевательной резинки размером почти с шарик для настольного тенниса.
Локоть его правой руки опирался на хромированную дугу, защищавшую радиатор темно-синего джипа «Чероки». Навалившись всей девяностокилограммовой массой на передок машины, он левой рукой теребил ремень новой кобуры пистолета, примостившегося под мышкой. Твердая, еще не примявшаяся кожа немилосердно впивалась в тело, но вышколенный охранник терпел. С минуты на минуту должен был подъехать босс, а он не любил расхлябанности. Единственную вольность, которую позволил себе охранник, это расстегнуть три верхние пуговицы черного длиннополого пальто.
Белоснежный двухмоторный красавец «Челленджер», летательный аппарат, созданный для деловых людей, умеющих ценить скорость и комфорт, вынырнул из стальной глубины утреннего неба и приземлился точно в соответствии с графиком прибытия. Пилот из самолета не выходил, лишь справил малую нужду прямо со ступенек откинутого трапа. Облегчившись, он «зашился» в кабину, напоминая о себе вылетающими наружу окурками сигарет.
— Макс! — Из приоткрытой двери джипа выглянул блондин с гладко зачесанными, смазанными гелем волосами. — Нервничает фашист! Может, ему кофе отнести? Зябко. Замерз немец. — В подтверждение своих слов блондин шмыгнул носом, хотя в прогретом салоне автомобиля промозглая сырость мартовского утра не ощущалась.
Старший группы кончиком языка затолкал комок жвачки за щеку, отчего та вздулась, точно ее разнес флюс. Не меняя расслабленной позы, Макс повернул шею, туго обхваченную воротничком рубашки. Окинув взглядом самолет, стоявший в двухстах метрах позади джипа, он процедил одними губами:
— Пилот не немец. Он — австриец. — Широко зевнув на выдохе, старший группы добавил:
— Насчет кормежки шеф указаний не давал. Самолет мы встретили, связь с авиадиспетчерами проверили, дозаправку организовали. Кофе… — он недовольно хмыкнул. — Пускай у себя в Вене отливает, хамло.
У Макса, ответственного за встречу самолета, было отвратительное настроение. Парни из внутренней службы безопасности фирмы, занимающиеся слежкой за сотрудниками, сообщили, что белобрысого бойца его команды стали слишком часто видеть в ночных клубах, где собираются гомосексуалисты. С кем крутить любовь, было личным делом блондина, но Макса угораздило несколько раз переспать с его женой, худосочной, помешанной на сексе бабой. Как назло, после полученной информации Макс ощутил неприятные симптомы внизу живота. Его нижнее белье в последнее время было постоянно влажным.
Этим утром он решил не оттягивать визит к венерологу и сдать пробу крови на СПИД. Последнего он страшился больше всего. Только от одной мысли об этой гадости у него появился металлический привкус во рту.
Запустив руку в карман пальто, Макс достал миниатюрную рацию и связался со второй машиной, оставшейся у въезда на аэродром.
— Ребята, босс на горизонте не появился?
Рация хрипло булькнула:
— Глухо, Макс! Трасса чистая.
Старший переключил кнопку приема.
— Смотрите в оба. Не спите! Если шефа проморгаете, я вашей троице пистоны повставляю! — мрачно пообещал он.
Налетевший порыв ветра заставил Макса поежиться и поднять воротник пальто. Садиться в машину рядом с белобрысым ему не хотелось. Ожидание на пустынной бетонке бывшего запасного военного аэродрома, перекупленного для своих нужд денежными тузами, становилось нестерпимым.
«Поскорее бы сплавить шефа, — подумал Макс, расчесывая зудящую кожу под ремнями кобуры. — Почему сегодня мне так паршиво?!»
Продолжить размышления ему не удалось. Со стороны поля, простиравшегося от полуразобранного забора аэродрома до гряды низких холмов, донесся тарахтящий звук. Макс выпрямился, разглядывая раскисшую от воды грунтовую дорогу, огибающую поле.
На ней никого не было. Зато прямиком по полю на полном газу шуровал гусеничный трактор. Сзади желтой кабины задранным гребнем торчали пластины лемеха поднятого плуга. Труба очередями источала струи дыма отработанной солярки. Из-под траков во все стороны вылетали комья грязи. Бесшабашный тракторист явно намеревался сократить свой путь, проехав через линию бетона стартовой полосы.
Бетонка, построенная для широкофюзеляжных «транспортников», обслуживающих полки Тульской воздушно-десантной дивизии, утратив статус военного объекта, подверглась немедленному разграблению.
Практичные жители близлежащих сел первым делом сперли здоровущие куски металлической сетки, уничтожив ограждение аэродрома. До кабеля системы сигнальных огней они еще не успели докопаться, а сами фонари, ни к чему не пригодные в хозяйстве, крестьян мало интересовали. Новых хозяев аэродрома местные пока не очень опасались.
— Во прет пахарь! — Прилизанный блондин, держа в руке крышку от термоса с очередной порцией кофе, вылез из джипа.
Вслед за ним из прокуренного салона автомобиля выбрался третий — гренадерского роста, одежда на нем, казалось, трещит по швам. По комплекции он превосходил остальных двоих. Вытянув мясистый указательный палец, верзила нацелил его на приближающийся к кромке бетонки трактор.
— ..Бац! — шлепнул он губами, имитируя расстрел наглеца, кромсавшего гусеницами чужую территорию.
В уголках рта увлекшегося бычеподобного охранника закипала слюна.
Нахальный тракторист, видимо, рассмотрел сквозь заляпанное грязью стекло группу крутых мужиков у джипа с хромированным «отбойником», повернул налево, чтобы не оказаться в опасной близости с городскими фраерами. Вираж он совершил не спеша, с достоинством, как бы говоря: «Клал я на вас с прибором…» Теперь желтая коробочка на гусеницах неторопливо ползла вдоль бетонки.
Блондин удовлетворенно осклабился:
— Сыграло очко у пахаря…
Лающий бас старшего оборвал его:
— Догони, Артур, мужика и объясни, что он вторгся на частную территорию. Доходчиво объясни! — Желваки играли на скулах Макса.
Смерив взглядом расстояние, белобрысый попросил:
— Давай подъедем. До селянина метров триста пилить. Неохота ботинки пачкать. Новяк! Двести пятьдесят «гринов» отвалил!
Лужицы осколками тусклых зеркал блестели-, на плитах.
— Бегом! — рявкнул старший группы, встряхнув блондина за шиворот. — Разомнись, гондон! , Как правило, Макс не употреблял крепких выражений, полагая, что ему, сотруднику международной корпорации, не пристало опускаться до уровня уголовных сявок. Но настроение было хуже некуда, шеф запаздывал, а на рожу Артура он смотреть не мог.
Только от предположения, что этот хлюст развлекался с педиками, которые, по мнению Макса, поголовно были наркоманами и спидоносцами, желудок подкатывал к горлу.
— Вперед, Артурчик! — поддержал старшего бычеобразный здоровяк.
Блондин рысью бросился к неспешно ползущему трактору, шепча проклятия в адрес озверевшего начальника. Догнав, вскочил на подножку и по пояс скрылся в кабине.
— Садись за руль! — приказал здоровяку начальник группы. — Эта моль час переговоры вести будет. Сейчас босс нагрянет, а у стартовой полосы посторонние. Заводи…
Между тем беседа с сельским жителем приобретала драматические формы.
Сев за руль и берясь за ключ зажигания, здоровяк на секунду поднял глаза и тут же взорвался хохотом:
— Гля, что делается! — Он ногтем побарабанил по лобовому стеклу.
Из-за расстояния и заляпанных грязью стекол кабины трактора разглядеть, что происходит внутри, было невозможно, но по дрыгающимся ногам блондина, теряющего точку опоры, и ходившей ходуном заднице можно было сообразить — конфликт уладить не удалось.
— Морды друг другу чистят! — ухмыльнулся Макс.
Он посмотрел на наручные часы. — Без пяти восемь…
Подожди.., пара минут у нас в запасе есть. Проверим, чего Артурчик стоит. — Гримаса злорадного любопытства исказила его лицо.
Между тем посланный наказать нарушителя сам оказался в роли жертвы. Блондин упирался руками в кабину, стараясь выбраться наружу, а невидимка-тракторист тянул его обратно. Тело Артура вздрагивало от ударов.
— Размочалит торец Артурчику, — меланхолично заметил битюг, хранивший невозмутимость римского патриция, наслаждающегося боем гладиаторов. — Зажал ему шею и прямой наводкой по пятаку лупит.
— Конкретный мужик! — согласился Макс. — Привык дело с навозом иметь, а Артур настоящий мешок с дерьмом. Колхозника заломать не может… — Он демонстративно харкнул, выплевывая жвачку сквозь приоткрытое окно джипа.
Словно изжеванный кусок резины, спикировал из кабины желтобокого «Т-130» и Артурчик. Он шлепнулся навзничь, распластавшись на мокрой земле, нелепо задрав кверху ноги в модных ботинках.
— Славно приложил мужичок! — не сдержал восхищения Макс. — Пушечный удар!
Тракторист, низкий коренастый детина в фуфайке нараспашку, под которой синели полосы тельника, спрыгнул на землю, не спеша, вразвалочку подошел к приподнимающемуся на локтях телохранителю. На ходу он подтягивал рукава, недвусмысленно давая понять — продолжение следует.
Резкий гудок заставил парня в тельняшке обернуться. Сигнал подавал водитель темно-синего джипа.
Воспользовавшись моментом, блондин вскочил, словно подброшенный пружиной. Со склоненной головой он ринулся вперед, тараня обидчика.
Атака была внезапной и поэтому удачной. От удара в солнечное сплетение тракторист переломился надвое. Не давая ему оправиться, белобрысый пнул ногой в лицо. Следующий удар был под ребра.
Парень опустился на колени, мотая головой от боли. Одной рукой он упирался в землю, второй схватился за бок.
Беря реванш над опозорившим его в глазах приятелей водителем трактора, охранник с сатанинским остервенением дубасил пытающегося подняться противника. Он бил нерасчетливо, непрофессионально, как одуревший от водки подросток. Даже верзила, утратив свою невозмутимость, фыркнул:
— Сел на коня Артурчик… Покалечит мужика.
Промассировал бы ему почки, и хватит. На кой парню лицо увечить…
Белобрысый вошел в раж. Достав пистолет, он тыкал оружием в затылок приникшего лбом к земле тракториста. Тот пробовал приподняться, но его движения были заторможены и беспомощны.
Перехватив оружие за ствол, белобрысый рукоятью пистолета саданул жертву по виску. Парень завалился на бок, скорчившись в грязи в позе эмбриона, а блондин продолжал вонзать в обмякшее тело носки своих щегольских туфель.
Битюг посмотрел на командира группы.
— Замочит… — тихо произнес он.
— Недоносок! Я прогнать приказал, — скрипнул зубами Макс, — а он месиво устроил. Паскуда! — Его ладонь вдавила клаксон сигнала.
Непрерывная волна густого, застывшего на одной ноте звука захлестнула аэродром. Белобрысый прекратил избиение и триумфально помахал рукой. Издали его физиономия походила на клоунскую маску, в которой преобладал красный цвет.
— Трактор, трактор от полосы отгони! — приложив руки к губам, проорал командир группы, жеста ми давая понять, что времени для выполнения осталось мало.
Уловив, что от него требуется, белобрысый поволок потерявшего сознание парня к продолжающему чадить трактору.
— Макс, рация!
— Ага, босс прикатил… — пробормотал тот, доставая плоскую черную коробочку с короткой антенной.
Его аккуратно подстриженный отполированный ноготь вдавил кнопку приема. Мембрана рации заклокотала:
— Макс, слышишь? Какой-то психопат ворота проломил… Макс, — слова сыпались как горох, — шизик на красном «Пежо» ворота снес! Он уже на взлетной полосе… Макс, он стреляет по скатам!.. Б… выкручивай…
Связь оборвалась. Старший группы увидел, как по серой линии бетонки несется кроваво-красный автомобиль, преследуемый джипом «Тойота-Лендкруизер» с его людьми. Он онемел, и лишь сухие щелчки выстрелов вывели его из транса.
— Разворачивайся! — сдавленно прохрипел Макс, передергивая затвор пляшущего в руках пистолета.
Жалобно взвизгнули покрышки. Снопами света брызнули зажженные фары. Джип «Чероки» взял с места в карьер, торопясь перехватить красный «Пежо».
Макс мгновенно понял: «Это не полудурок. Это отчаянно смелый „профи“, и его цель — застывший на взлетной полосе самолет».
Почему он вломился на территорию аэродрома — Макса не касалось. Остановить, уничтожить врага, дать возможность боссу спокойно сесть в самолет и улететь в сытую, безмятежную Австрию — вот что было главным.
Машины сближались. Красный «Пежо» оказался зажатым в клещи. Сзади впритирку к нему мчалась «Тойота», впереди надвигался джип Макса.
— В лобешник долбани, — мычал Макс, предвкушая, как не выдержавший водитель «Пежо» свернет с бетонки, как его машину вынесет на раскисшее поле, откуда не выбраться. Он обеими руками стискивал рифленую рукоять «беретты», безотказного итальянского пистолета.
Вдруг тело громилы, управлявшего джипом, изогнулось, словно через него пропустили ток. Машина вильнула, ее повело вправо.
— Жора, прямо! — гаркнул Макс и осекся.
Лобовое стекло джипа залила кашицеобразная масса алого цвета с примесью серого. Содержимое черепа верзилы выплеснулось на стекло с идеально круглым отверстием от пули. Агонизируя, водитель нажал педаль тормоза. Будь это не классный американский джип, а какая-либо менее устойчивая переднеприводная малолитражка, не вышел бы Макс из виража, кувыркался бы, пока не превратился в отбивную.
Вцепившись в руль, он сумел совладать с управлением, хотя «Чероки» уже оказался на поле и его несло прочь от взлетно-посадочной полосы. Локтем Макс нажал на ручку дверцы. Напрягшись, он вытолкнул мешавший ему труп верзилы. Машинально включил «дворники», стремясь очистить стекло от жуткой слизи.
Сдав назад, дрожа от напряжения, Макс вывел машину на бетонные плиты. Он чувствовал холодную ярость и нарастающий страх. Противник действовал безжалостно. Судя по продырявленной башке здоровяка, стрелком он был отменным.
Догоняя умчавшиеся автомобили, Макс шептал:
— Я достану тебя, ублюдок…
Его парни действовали неплохо. «Тойота» несколькими касательными ударами прижала машину незнакомца к левому краю бетонки, не давая ей приблизиться к самолету. Проскочив на полном ходу «Челленджер», машины мчались дальше.
Из окон «Тойоты» слабыми вспышками чиркали огоньки пистолетных выстрелов. Заднее стекло «Пежо» осыпалось мелкими кусочками. Перекошенный бампер скрежетал по каменным плитам. Машина походила на затравленного, раненого зверя, бегущего на последнем издыхании.
Но все же «Пежо» сумел оторваться, уйдя метров на сто от преследователей. Заложив крутой вираж, автомобиль развернулся, встал перпендикулярно надвигающейся «Тойоте». Дверца распахнулась.
Темноволосый мужчина вытянул руку со странным оружием, похожим на обрез, в направлении приближающейся «Тойоты». Ствол харкнул огнем.
Одновременно навскидку, со второй руки, незнакомец стрелял из пистолета, поливая свинцом закрутившийся волчком джип. Из-под его капота вырвались языки пламени. Охваченная гарью машина завалилась на бок, проскользила по каменным плитам, будто по ледяному катку, и, врезавшись в столб ограждения, совершила кульбит, перевернувшись на крышу. Грохнул взрыв. Джип с тремя членами команды Макса превратился в огненную могилу.
Но Макс успел… Хромированные дуги «отбойника» раскурочили почти всю заднюю половину «Пежо».
Сойдясь в жесткой сцепке, машины двигались по инерции, неразделимые, как сиамские близнецы.
Держа пистолет на изготовку, Макс подошел к распростертому телу. Его палец, скованный судорогой, дрожал на спусковом крючке.
— Ма-а-акс… — Истеричный визг белобрысого, остававшегося вне схватки, перекрывал треск горящей «Тойоты». Артурчик бежал, обхватив руками голову.
— К самолету!.. Пилота успокой! — сиплым голосом прокричал старший, потерявший в течение нескольких минут почти весь свой отряд.
И тут незнакомец, казавшийся грудой безжизненной плоти, из крайне неудобного положения совершил головокружительный прыжок-пируэт. Под него будто заложили заряд динамита, который, взорвавшись, послал его прямо к оторопевшему Максу. Перехватив кисть руки, сжимающей пистолет, нападавший вывернул ее до хруста. Оружие грохнулось наземь, и незнакомец ногой отшвырнул его подальше. Изловчившись, Макс шарахнул ребром, жестким, как обух топора, по корпусу врага. Удар пришелся по больному месту, потому что хватка нападавшего ослабла, и его зубы скрипнули, гася стон.
Противник попался достойный. Следующий удар наткнулся на глухой блок защиты, а короткий хук в челюсть сбил Макса с ног. Охранник захлебнулся кровью и осколками собственных зубов, но сдаваться не собирался. Подсечкой он свалил незнакомца.
Двое мужчин, хрипя и задыхаясь, катались по стылому бетону. Макс чувствовал, что слабеет. Еще немного — и незнакомец доберется до его глотки, вырвет кадык…
— Где он? — срывался полустон-полукрик с губ незнакомца.
— Ар.., ар.., тур… — шепелявил окровавленным ртом Макс, отбиваясь от неумолимого врага. Сейчас он был готов полюбить белобрысого хорька больше всех людей на свете. Только бы тот быстрее добежал.
Меркнущим сознанием телохранитель уловил — к звукам горящей машины, тяжелому дыханию незнакомца добавился нарастающий рокот автомобильного двигателя. Противник, сумевший перевернуть его на живот, ухватившись за ворот пальто, бил Макса лбом о бетон.
— Где он? — хрипел незнакомец.
— Оставь его! — Зычный командный голос донесся как будто с небес. — Тебе ведь нужен я!
Железный ошейник пальцев на шее Макса разомкнулся. Разлепив слипавшиеся от крови веки, телохранитель повернул голову.
Черный «Линкольн» погребальным катафалком возвышался над сражавшимися мужчинами. Водитель лимузина держал незнакомца под прицелом короткоствольного автомата. Рядом, облокотившись о крышу «Линкольна», стоял босс. Его губы кривила усмешка:
— Ну что, Святой? Ты никак не можешь покинуть нашу грешную землю?!
Локоть его правой руки опирался на хромированную дугу, защищавшую радиатор темно-синего джипа «Чероки». Навалившись всей девяностокилограммовой массой на передок машины, он левой рукой теребил ремень новой кобуры пистолета, примостившегося под мышкой. Твердая, еще не примявшаяся кожа немилосердно впивалась в тело, но вышколенный охранник терпел. С минуты на минуту должен был подъехать босс, а он не любил расхлябанности. Единственную вольность, которую позволил себе охранник, это расстегнуть три верхние пуговицы черного длиннополого пальто.
Белоснежный двухмоторный красавец «Челленджер», летательный аппарат, созданный для деловых людей, умеющих ценить скорость и комфорт, вынырнул из стальной глубины утреннего неба и приземлился точно в соответствии с графиком прибытия. Пилот из самолета не выходил, лишь справил малую нужду прямо со ступенек откинутого трапа. Облегчившись, он «зашился» в кабину, напоминая о себе вылетающими наружу окурками сигарет.
— Макс! — Из приоткрытой двери джипа выглянул блондин с гладко зачесанными, смазанными гелем волосами. — Нервничает фашист! Может, ему кофе отнести? Зябко. Замерз немец. — В подтверждение своих слов блондин шмыгнул носом, хотя в прогретом салоне автомобиля промозглая сырость мартовского утра не ощущалась.
Старший группы кончиком языка затолкал комок жвачки за щеку, отчего та вздулась, точно ее разнес флюс. Не меняя расслабленной позы, Макс повернул шею, туго обхваченную воротничком рубашки. Окинув взглядом самолет, стоявший в двухстах метрах позади джипа, он процедил одними губами:
— Пилот не немец. Он — австриец. — Широко зевнув на выдохе, старший группы добавил:
— Насчет кормежки шеф указаний не давал. Самолет мы встретили, связь с авиадиспетчерами проверили, дозаправку организовали. Кофе… — он недовольно хмыкнул. — Пускай у себя в Вене отливает, хамло.
У Макса, ответственного за встречу самолета, было отвратительное настроение. Парни из внутренней службы безопасности фирмы, занимающиеся слежкой за сотрудниками, сообщили, что белобрысого бойца его команды стали слишком часто видеть в ночных клубах, где собираются гомосексуалисты. С кем крутить любовь, было личным делом блондина, но Макса угораздило несколько раз переспать с его женой, худосочной, помешанной на сексе бабой. Как назло, после полученной информации Макс ощутил неприятные симптомы внизу живота. Его нижнее белье в последнее время было постоянно влажным.
Этим утром он решил не оттягивать визит к венерологу и сдать пробу крови на СПИД. Последнего он страшился больше всего. Только от одной мысли об этой гадости у него появился металлический привкус во рту.
Запустив руку в карман пальто, Макс достал миниатюрную рацию и связался со второй машиной, оставшейся у въезда на аэродром.
— Ребята, босс на горизонте не появился?
Рация хрипло булькнула:
— Глухо, Макс! Трасса чистая.
Старший переключил кнопку приема.
— Смотрите в оба. Не спите! Если шефа проморгаете, я вашей троице пистоны повставляю! — мрачно пообещал он.
Налетевший порыв ветра заставил Макса поежиться и поднять воротник пальто. Садиться в машину рядом с белобрысым ему не хотелось. Ожидание на пустынной бетонке бывшего запасного военного аэродрома, перекупленного для своих нужд денежными тузами, становилось нестерпимым.
«Поскорее бы сплавить шефа, — подумал Макс, расчесывая зудящую кожу под ремнями кобуры. — Почему сегодня мне так паршиво?!»
Продолжить размышления ему не удалось. Со стороны поля, простиравшегося от полуразобранного забора аэродрома до гряды низких холмов, донесся тарахтящий звук. Макс выпрямился, разглядывая раскисшую от воды грунтовую дорогу, огибающую поле.
На ней никого не было. Зато прямиком по полю на полном газу шуровал гусеничный трактор. Сзади желтой кабины задранным гребнем торчали пластины лемеха поднятого плуга. Труба очередями источала струи дыма отработанной солярки. Из-под траков во все стороны вылетали комья грязи. Бесшабашный тракторист явно намеревался сократить свой путь, проехав через линию бетона стартовой полосы.
Бетонка, построенная для широкофюзеляжных «транспортников», обслуживающих полки Тульской воздушно-десантной дивизии, утратив статус военного объекта, подверглась немедленному разграблению.
Практичные жители близлежащих сел первым делом сперли здоровущие куски металлической сетки, уничтожив ограждение аэродрома. До кабеля системы сигнальных огней они еще не успели докопаться, а сами фонари, ни к чему не пригодные в хозяйстве, крестьян мало интересовали. Новых хозяев аэродрома местные пока не очень опасались.
— Во прет пахарь! — Прилизанный блондин, держа в руке крышку от термоса с очередной порцией кофе, вылез из джипа.
Вслед за ним из прокуренного салона автомобиля выбрался третий — гренадерского роста, одежда на нем, казалось, трещит по швам. По комплекции он превосходил остальных двоих. Вытянув мясистый указательный палец, верзила нацелил его на приближающийся к кромке бетонки трактор.
— ..Бац! — шлепнул он губами, имитируя расстрел наглеца, кромсавшего гусеницами чужую территорию.
В уголках рта увлекшегося бычеподобного охранника закипала слюна.
Нахальный тракторист, видимо, рассмотрел сквозь заляпанное грязью стекло группу крутых мужиков у джипа с хромированным «отбойником», повернул налево, чтобы не оказаться в опасной близости с городскими фраерами. Вираж он совершил не спеша, с достоинством, как бы говоря: «Клал я на вас с прибором…» Теперь желтая коробочка на гусеницах неторопливо ползла вдоль бетонки.
Блондин удовлетворенно осклабился:
— Сыграло очко у пахаря…
Лающий бас старшего оборвал его:
— Догони, Артур, мужика и объясни, что он вторгся на частную территорию. Доходчиво объясни! — Желваки играли на скулах Макса.
Смерив взглядом расстояние, белобрысый попросил:
— Давай подъедем. До селянина метров триста пилить. Неохота ботинки пачкать. Новяк! Двести пятьдесят «гринов» отвалил!
Лужицы осколками тусклых зеркал блестели-, на плитах.
— Бегом! — рявкнул старший группы, встряхнув блондина за шиворот. — Разомнись, гондон! , Как правило, Макс не употреблял крепких выражений, полагая, что ему, сотруднику международной корпорации, не пристало опускаться до уровня уголовных сявок. Но настроение было хуже некуда, шеф запаздывал, а на рожу Артура он смотреть не мог.
Только от предположения, что этот хлюст развлекался с педиками, которые, по мнению Макса, поголовно были наркоманами и спидоносцами, желудок подкатывал к горлу.
— Вперед, Артурчик! — поддержал старшего бычеобразный здоровяк.
Блондин рысью бросился к неспешно ползущему трактору, шепча проклятия в адрес озверевшего начальника. Догнав, вскочил на подножку и по пояс скрылся в кабине.
— Садись за руль! — приказал здоровяку начальник группы. — Эта моль час переговоры вести будет. Сейчас босс нагрянет, а у стартовой полосы посторонние. Заводи…
Между тем беседа с сельским жителем приобретала драматические формы.
Сев за руль и берясь за ключ зажигания, здоровяк на секунду поднял глаза и тут же взорвался хохотом:
— Гля, что делается! — Он ногтем побарабанил по лобовому стеклу.
Из-за расстояния и заляпанных грязью стекол кабины трактора разглядеть, что происходит внутри, было невозможно, но по дрыгающимся ногам блондина, теряющего точку опоры, и ходившей ходуном заднице можно было сообразить — конфликт уладить не удалось.
— Морды друг другу чистят! — ухмыльнулся Макс.
Он посмотрел на наручные часы. — Без пяти восемь…
Подожди.., пара минут у нас в запасе есть. Проверим, чего Артурчик стоит. — Гримаса злорадного любопытства исказила его лицо.
Между тем посланный наказать нарушителя сам оказался в роли жертвы. Блондин упирался руками в кабину, стараясь выбраться наружу, а невидимка-тракторист тянул его обратно. Тело Артура вздрагивало от ударов.
— Размочалит торец Артурчику, — меланхолично заметил битюг, хранивший невозмутимость римского патриция, наслаждающегося боем гладиаторов. — Зажал ему шею и прямой наводкой по пятаку лупит.
— Конкретный мужик! — согласился Макс. — Привык дело с навозом иметь, а Артур настоящий мешок с дерьмом. Колхозника заломать не может… — Он демонстративно харкнул, выплевывая жвачку сквозь приоткрытое окно джипа.
Словно изжеванный кусок резины, спикировал из кабины желтобокого «Т-130» и Артурчик. Он шлепнулся навзничь, распластавшись на мокрой земле, нелепо задрав кверху ноги в модных ботинках.
— Славно приложил мужичок! — не сдержал восхищения Макс. — Пушечный удар!
Тракторист, низкий коренастый детина в фуфайке нараспашку, под которой синели полосы тельника, спрыгнул на землю, не спеша, вразвалочку подошел к приподнимающемуся на локтях телохранителю. На ходу он подтягивал рукава, недвусмысленно давая понять — продолжение следует.
Резкий гудок заставил парня в тельняшке обернуться. Сигнал подавал водитель темно-синего джипа.
Воспользовавшись моментом, блондин вскочил, словно подброшенный пружиной. Со склоненной головой он ринулся вперед, тараня обидчика.
Атака была внезапной и поэтому удачной. От удара в солнечное сплетение тракторист переломился надвое. Не давая ему оправиться, белобрысый пнул ногой в лицо. Следующий удар был под ребра.
Парень опустился на колени, мотая головой от боли. Одной рукой он упирался в землю, второй схватился за бок.
Беря реванш над опозорившим его в глазах приятелей водителем трактора, охранник с сатанинским остервенением дубасил пытающегося подняться противника. Он бил нерасчетливо, непрофессионально, как одуревший от водки подросток. Даже верзила, утратив свою невозмутимость, фыркнул:
— Сел на коня Артурчик… Покалечит мужика.
Промассировал бы ему почки, и хватит. На кой парню лицо увечить…
Белобрысый вошел в раж. Достав пистолет, он тыкал оружием в затылок приникшего лбом к земле тракториста. Тот пробовал приподняться, но его движения были заторможены и беспомощны.
Перехватив оружие за ствол, белобрысый рукоятью пистолета саданул жертву по виску. Парень завалился на бок, скорчившись в грязи в позе эмбриона, а блондин продолжал вонзать в обмякшее тело носки своих щегольских туфель.
Битюг посмотрел на командира группы.
— Замочит… — тихо произнес он.
— Недоносок! Я прогнать приказал, — скрипнул зубами Макс, — а он месиво устроил. Паскуда! — Его ладонь вдавила клаксон сигнала.
Непрерывная волна густого, застывшего на одной ноте звука захлестнула аэродром. Белобрысый прекратил избиение и триумфально помахал рукой. Издали его физиономия походила на клоунскую маску, в которой преобладал красный цвет.
— Трактор, трактор от полосы отгони! — приложив руки к губам, проорал командир группы, жеста ми давая понять, что времени для выполнения осталось мало.
Уловив, что от него требуется, белобрысый поволок потерявшего сознание парня к продолжающему чадить трактору.
— Макс, рация!
— Ага, босс прикатил… — пробормотал тот, доставая плоскую черную коробочку с короткой антенной.
Его аккуратно подстриженный отполированный ноготь вдавил кнопку приема. Мембрана рации заклокотала:
— Макс, слышишь? Какой-то психопат ворота проломил… Макс, — слова сыпались как горох, — шизик на красном «Пежо» ворота снес! Он уже на взлетной полосе… Макс, он стреляет по скатам!.. Б… выкручивай…
Связь оборвалась. Старший группы увидел, как по серой линии бетонки несется кроваво-красный автомобиль, преследуемый джипом «Тойота-Лендкруизер» с его людьми. Он онемел, и лишь сухие щелчки выстрелов вывели его из транса.
— Разворачивайся! — сдавленно прохрипел Макс, передергивая затвор пляшущего в руках пистолета.
Жалобно взвизгнули покрышки. Снопами света брызнули зажженные фары. Джип «Чероки» взял с места в карьер, торопясь перехватить красный «Пежо».
Макс мгновенно понял: «Это не полудурок. Это отчаянно смелый „профи“, и его цель — застывший на взлетной полосе самолет».
Почему он вломился на территорию аэродрома — Макса не касалось. Остановить, уничтожить врага, дать возможность боссу спокойно сесть в самолет и улететь в сытую, безмятежную Австрию — вот что было главным.
Машины сближались. Красный «Пежо» оказался зажатым в клещи. Сзади впритирку к нему мчалась «Тойота», впереди надвигался джип Макса.
— В лобешник долбани, — мычал Макс, предвкушая, как не выдержавший водитель «Пежо» свернет с бетонки, как его машину вынесет на раскисшее поле, откуда не выбраться. Он обеими руками стискивал рифленую рукоять «беретты», безотказного итальянского пистолета.
Вдруг тело громилы, управлявшего джипом, изогнулось, словно через него пропустили ток. Машина вильнула, ее повело вправо.
— Жора, прямо! — гаркнул Макс и осекся.
Лобовое стекло джипа залила кашицеобразная масса алого цвета с примесью серого. Содержимое черепа верзилы выплеснулось на стекло с идеально круглым отверстием от пули. Агонизируя, водитель нажал педаль тормоза. Будь это не классный американский джип, а какая-либо менее устойчивая переднеприводная малолитражка, не вышел бы Макс из виража, кувыркался бы, пока не превратился в отбивную.
Вцепившись в руль, он сумел совладать с управлением, хотя «Чероки» уже оказался на поле и его несло прочь от взлетно-посадочной полосы. Локтем Макс нажал на ручку дверцы. Напрягшись, он вытолкнул мешавший ему труп верзилы. Машинально включил «дворники», стремясь очистить стекло от жуткой слизи.
Сдав назад, дрожа от напряжения, Макс вывел машину на бетонные плиты. Он чувствовал холодную ярость и нарастающий страх. Противник действовал безжалостно. Судя по продырявленной башке здоровяка, стрелком он был отменным.
Догоняя умчавшиеся автомобили, Макс шептал:
— Я достану тебя, ублюдок…
Его парни действовали неплохо. «Тойота» несколькими касательными ударами прижала машину незнакомца к левому краю бетонки, не давая ей приблизиться к самолету. Проскочив на полном ходу «Челленджер», машины мчались дальше.
Из окон «Тойоты» слабыми вспышками чиркали огоньки пистолетных выстрелов. Заднее стекло «Пежо» осыпалось мелкими кусочками. Перекошенный бампер скрежетал по каменным плитам. Машина походила на затравленного, раненого зверя, бегущего на последнем издыхании.
Но все же «Пежо» сумел оторваться, уйдя метров на сто от преследователей. Заложив крутой вираж, автомобиль развернулся, встал перпендикулярно надвигающейся «Тойоте». Дверца распахнулась.
Темноволосый мужчина вытянул руку со странным оружием, похожим на обрез, в направлении приближающейся «Тойоты». Ствол харкнул огнем.
Одновременно навскидку, со второй руки, незнакомец стрелял из пистолета, поливая свинцом закрутившийся волчком джип. Из-под его капота вырвались языки пламени. Охваченная гарью машина завалилась на бок, проскользила по каменным плитам, будто по ледяному катку, и, врезавшись в столб ограждения, совершила кульбит, перевернувшись на крышу. Грохнул взрыв. Джип с тремя членами команды Макса превратился в огненную могилу.
Но Макс успел… Хромированные дуги «отбойника» раскурочили почти всю заднюю половину «Пежо».
Сойдясь в жесткой сцепке, машины двигались по инерции, неразделимые, как сиамские близнецы.
Держа пистолет на изготовку, Макс подошел к распростертому телу. Его палец, скованный судорогой, дрожал на спусковом крючке.
— Ма-а-акс… — Истеричный визг белобрысого, остававшегося вне схватки, перекрывал треск горящей «Тойоты». Артурчик бежал, обхватив руками голову.
— К самолету!.. Пилота успокой! — сиплым голосом прокричал старший, потерявший в течение нескольких минут почти весь свой отряд.
И тут незнакомец, казавшийся грудой безжизненной плоти, из крайне неудобного положения совершил головокружительный прыжок-пируэт. Под него будто заложили заряд динамита, который, взорвавшись, послал его прямо к оторопевшему Максу. Перехватив кисть руки, сжимающей пистолет, нападавший вывернул ее до хруста. Оружие грохнулось наземь, и незнакомец ногой отшвырнул его подальше. Изловчившись, Макс шарахнул ребром, жестким, как обух топора, по корпусу врага. Удар пришелся по больному месту, потому что хватка нападавшего ослабла, и его зубы скрипнули, гася стон.
Противник попался достойный. Следующий удар наткнулся на глухой блок защиты, а короткий хук в челюсть сбил Макса с ног. Охранник захлебнулся кровью и осколками собственных зубов, но сдаваться не собирался. Подсечкой он свалил незнакомца.
Двое мужчин, хрипя и задыхаясь, катались по стылому бетону. Макс чувствовал, что слабеет. Еще немного — и незнакомец доберется до его глотки, вырвет кадык…
— Где он? — срывался полустон-полукрик с губ незнакомца.
— Ар.., ар.., тур… — шепелявил окровавленным ртом Макс, отбиваясь от неумолимого врага. Сейчас он был готов полюбить белобрысого хорька больше всех людей на свете. Только бы тот быстрее добежал.
Меркнущим сознанием телохранитель уловил — к звукам горящей машины, тяжелому дыханию незнакомца добавился нарастающий рокот автомобильного двигателя. Противник, сумевший перевернуть его на живот, ухватившись за ворот пальто, бил Макса лбом о бетон.
— Где он? — хрипел незнакомец.
— Оставь его! — Зычный командный голос донесся как будто с небес. — Тебе ведь нужен я!
Железный ошейник пальцев на шее Макса разомкнулся. Разлепив слипавшиеся от крови веки, телохранитель повернул голову.
Черный «Линкольн» погребальным катафалком возвышался над сражавшимися мужчинами. Водитель лимузина держал незнакомца под прицелом короткоствольного автомата. Рядом, облокотившись о крышу «Линкольна», стоял босс. Его губы кривила усмешка:
— Ну что, Святой? Ты никак не можешь покинуть нашу грешную землю?!
ЧАСТЬ I
Глава 1
Приложив ухо к серой бетонной стене бассейна, Юрчик вслушивался в звуки музыки. Блаженная улыбка озаряла его лицо, носок ноги машинально отбивал такт. Юрчик любил музыку.
Это подметил и врач, председательствующий в комиссии по освидетельствованию умственно неполноценных.
— Эмбицил с поразительным природным слухом, — констатировал ученый муж и с сожалением добавил:
— Но Чайковским ему не стать. Клинический идиот…
Ладонью с въевшейся в поры угольной пылью Юрчик погладил шероховатую поверхность стены, оглянулся и, припадая на правую ногу, засеменил к сосне, разлапистые ветви которой веером нависали над стеклянной крышей бассейна.
Еще раз воровато оглядевшись, он сбросил рваную телогрейку, обхватил ствол руками и с обезьяньей ловкостью вскарабкался наверх. Во мраке февральской ночи он был похож на огромное насекомое, ползущее по толстенной ветви старой сосны. Зависнув над крышей бассейна, Юрчик тихо рассмеялся.
Сквозь покрытое конденсатом стекло он увидел веселящихся людей.
Пузатые мужики с ребячьим гиканьем ныряли с бортиков, поднимая тучи брызг. Женщины в пестрых купальниках вторили им визгливыми выкриками.
Вдоль бассейна сновали официантки с подносами, заставленными бутылками и высокими стаканами.
Модная мелодия громыхала из динамиков четырех девяностоваттных колонок, заставляя стекла крыши вибрировать.
Юрчик раздвинул ветки, мешавшие ему наблюдать.
Как раз в этот момент одна дама, решившая продемонстрировать стиль плавания на спине, расставив руки, опрокинулась навзничь, намереваясь лечь на воду. Ее взгляд уперся прямиком в физиономию подглядывающего. Сквозь муть стекла на фоне звездного неба и мохнатых сосновых лап она узрела ощерившееся в беззубой улыбке существо, помахавшее ей бесформенной конечностью.
От неожиданности дама ушла под воду. Вынырнув, она убедилась, что ночной монстр не исчез, а, наоборот, стал как бы еще ближе и тянет к ней свои клешни. Вопль животного ужаса потряс бассейн.
— Мальчики! Там, там… — Дама, захлебываясь водой и словами, тыкала коротким пухлым пальчиком в сторону крыши.
Она то исчезала под водой, то выныривала на поверхность. С каждым появлением дама кричала все сильнее.
Наиболее решительные мужчины побежали к выходу, другие, словно стадо испуганных тюленей, бросились в бассейн спасать тонувшую женщину.
Юрчик сжался в комок, надеясь спрятаться в сосновой хвое. Он понял, сейчас произойдет что-то страшное и его будут бить. Побои были неотъемлемой частью жизни Юрчика, но привыкнуть к ним он никак не мог. У него из горла вырвался протяжный стон, переходящий в тонкое щенячье повизгивание. Пальцы еще сильнее впились в ветви, загоняя чешуйки коры под ногти.
— Эй, малахольный, слезай немедленно! — Грубый голос был жесток и требователен. — Слезай, урод! Кому говорю?
От окрика Юрчик втянул голову в плечи. Твердый снежок попал ему в лицо, но боли Юрчик не почувствовал. Лишь рот наполнился соленой вязкой жидкостью — кровью из разбитых губ.
— Спускайся, придурок! Не бойся! Шампанским угостим, с девочками познакомим! — галдели внизу пьяные голоса. — Давай к нам, Тарзан!
Кто-то пояснял остальным:
— Это дебил, в котельной живет.., вся грязная работа на нем… Быстрее вниз, кретин! Холодно! Сейчас из ружья пальнем, дятел паршивый!..
Скользя по стволу, Юрчик чувствовал, как грубая поверхность дерева царапает ему живот. Коснувшись ногами земли, он прошлепал разбитыми губами:
— Вот! Брюхо себе раскровенил!..
Его никто не слушал. Регочущие мужики, обступив Юрчика плотным кольцом, брезгливо притрагивались к лохмотьям полубезумного человека, отвешивали пинки и затрещины, забавляясь им, словно загнанным зверем, которого осталось добить.
— ..Настоящий Квазимодо. Ну и урод! — упражнялись они в остроумии. — Башка-то, башка лысая, как репейник! Гляди, у него протез вместо правой ноги! Ну и шустряк.., дебил дебилом, а на красивых баб тянет…
Юрчик угодливо улыбался, не понимая и четверти из того, что о нем говорят, при этом не забывая опасливо коситься по сторонам, чтобы не пропустить удар.
Особенно его пугал плечистый здоровяк в наспех наброшенной на голое тело дубленке. Верзила громче всех смеялся, чаще других щелкал его по лбу, говорил мудреные слова.
— Я пойду? — именно к нему обратился Юрчик. — Степаныч заругает! Уголька надобно подбросить. Степаныч выпимший нынче, дюже злой! Так я пойду? — Он искательно заглянул в глаза здоровяку.
Стоявший рядом с ним заплывший жиром низкорослый мужичок с проплешиной от уха до уха удивился:
— Смотри, Гриша! Ты хоть и голышом, а начальственный ужас внушаешь. Эта жертва пьяного зачатия не у кого-нибудь, а у тебя разрешения откланяться просит.
Тот, кого назвали Гришей, довольно протянул:
— Разбирается в людях, хоть и недоносок! — И, обращаясь уже к Юрчику, притворно-ласково добавил:
— Не рыпайся. Для тебя праздник только начался. — Крепко сжав ему локоть, верзила скомандовал:
— Давайте, мужики, обратно. Не май месяц на дворе. А этого, — он кивнул на Юрчика, — Виктору Павловичу покажем. Пусть полюбуется, какая дичь вокруг его загородной резиденции вьется… — Рука ослабила хватку, и Юрчик осторожно освободил локоть. — Не рыпайся! — рявкнул здоровяк, хватая пленника за шиворот.
Тряхнув для острастки свою добычу два раза, он сделал подсечку под одобрительный хохот окружающих. Сбитый с ног пленный больше не совершал никаких движений, покорившись судьбе. Его, словно куль с мукой, поволокли добровольные помощники главного охотника к входу, освещенному молочным светом фонарей, где у двери стояли несколько женщин из числа обслуживающего персонала профилактория.
Дом отдыха текстильного комбината — старейшего предприятия города — располагался в дивном местечке. Сосновый бор живой изгородью окружал двухэтажный корпус гостиницы, скрывая его от любопытных глаз. Соединенный крытым переходом с бассейном корпус блистал белоснежной облицовкой стен, не испохабленных непристойными надписями или символами какой-нибудь «металлической» команды.
В начале восьмидесятых годов директор комбината расщедрился: заключил контракт с финской строительной фирмой, хорошо себя зарекомендовавшей на строительстве Олимпийской деревни в Москве. Местное начальство поддержало почин директора: мол, и мы не деревня, пусть и дальнее, но Подмосковье, сердце нашей родины…
Место подбирали тщательно, под чутким надзором первого секретаря горкома партии, лично обозревшего выбранный участок.
Финны отгрохали профилакторий в рекордно короткие сроки. Покрыли крышу красной черепицей, выставили идеально ровные бордюры по бокам закатанной асфальтом подъездной дороги, соорудили сауны с изумительным жаром и сотворили еще многое другое, к чему воспитанные в спартанском духе труженицы комбината были непривыкшие. Но главной достопримечательностью дома отдыха стал бассейн под стеклянной крышей. Лежа на спине и нежась в воде, можно было созерцать ночное небо, усеянное мириадами звезд, или краски вечернего заката, как кому по вкусу.
Это подметил и врач, председательствующий в комиссии по освидетельствованию умственно неполноценных.
— Эмбицил с поразительным природным слухом, — констатировал ученый муж и с сожалением добавил:
— Но Чайковским ему не стать. Клинический идиот…
Ладонью с въевшейся в поры угольной пылью Юрчик погладил шероховатую поверхность стены, оглянулся и, припадая на правую ногу, засеменил к сосне, разлапистые ветви которой веером нависали над стеклянной крышей бассейна.
Еще раз воровато оглядевшись, он сбросил рваную телогрейку, обхватил ствол руками и с обезьяньей ловкостью вскарабкался наверх. Во мраке февральской ночи он был похож на огромное насекомое, ползущее по толстенной ветви старой сосны. Зависнув над крышей бассейна, Юрчик тихо рассмеялся.
Сквозь покрытое конденсатом стекло он увидел веселящихся людей.
Пузатые мужики с ребячьим гиканьем ныряли с бортиков, поднимая тучи брызг. Женщины в пестрых купальниках вторили им визгливыми выкриками.
Вдоль бассейна сновали официантки с подносами, заставленными бутылками и высокими стаканами.
Модная мелодия громыхала из динамиков четырех девяностоваттных колонок, заставляя стекла крыши вибрировать.
Юрчик раздвинул ветки, мешавшие ему наблюдать.
Как раз в этот момент одна дама, решившая продемонстрировать стиль плавания на спине, расставив руки, опрокинулась навзничь, намереваясь лечь на воду. Ее взгляд уперся прямиком в физиономию подглядывающего. Сквозь муть стекла на фоне звездного неба и мохнатых сосновых лап она узрела ощерившееся в беззубой улыбке существо, помахавшее ей бесформенной конечностью.
От неожиданности дама ушла под воду. Вынырнув, она убедилась, что ночной монстр не исчез, а, наоборот, стал как бы еще ближе и тянет к ней свои клешни. Вопль животного ужаса потряс бассейн.
— Мальчики! Там, там… — Дама, захлебываясь водой и словами, тыкала коротким пухлым пальчиком в сторону крыши.
Она то исчезала под водой, то выныривала на поверхность. С каждым появлением дама кричала все сильнее.
Наиболее решительные мужчины побежали к выходу, другие, словно стадо испуганных тюленей, бросились в бассейн спасать тонувшую женщину.
Юрчик сжался в комок, надеясь спрятаться в сосновой хвое. Он понял, сейчас произойдет что-то страшное и его будут бить. Побои были неотъемлемой частью жизни Юрчика, но привыкнуть к ним он никак не мог. У него из горла вырвался протяжный стон, переходящий в тонкое щенячье повизгивание. Пальцы еще сильнее впились в ветви, загоняя чешуйки коры под ногти.
— Эй, малахольный, слезай немедленно! — Грубый голос был жесток и требователен. — Слезай, урод! Кому говорю?
От окрика Юрчик втянул голову в плечи. Твердый снежок попал ему в лицо, но боли Юрчик не почувствовал. Лишь рот наполнился соленой вязкой жидкостью — кровью из разбитых губ.
— Спускайся, придурок! Не бойся! Шампанским угостим, с девочками познакомим! — галдели внизу пьяные голоса. — Давай к нам, Тарзан!
Кто-то пояснял остальным:
— Это дебил, в котельной живет.., вся грязная работа на нем… Быстрее вниз, кретин! Холодно! Сейчас из ружья пальнем, дятел паршивый!..
Скользя по стволу, Юрчик чувствовал, как грубая поверхность дерева царапает ему живот. Коснувшись ногами земли, он прошлепал разбитыми губами:
— Вот! Брюхо себе раскровенил!..
Его никто не слушал. Регочущие мужики, обступив Юрчика плотным кольцом, брезгливо притрагивались к лохмотьям полубезумного человека, отвешивали пинки и затрещины, забавляясь им, словно загнанным зверем, которого осталось добить.
— ..Настоящий Квазимодо. Ну и урод! — упражнялись они в остроумии. — Башка-то, башка лысая, как репейник! Гляди, у него протез вместо правой ноги! Ну и шустряк.., дебил дебилом, а на красивых баб тянет…
Юрчик угодливо улыбался, не понимая и четверти из того, что о нем говорят, при этом не забывая опасливо коситься по сторонам, чтобы не пропустить удар.
Особенно его пугал плечистый здоровяк в наспех наброшенной на голое тело дубленке. Верзила громче всех смеялся, чаще других щелкал его по лбу, говорил мудреные слова.
— Я пойду? — именно к нему обратился Юрчик. — Степаныч заругает! Уголька надобно подбросить. Степаныч выпимший нынче, дюже злой! Так я пойду? — Он искательно заглянул в глаза здоровяку.
Стоявший рядом с ним заплывший жиром низкорослый мужичок с проплешиной от уха до уха удивился:
— Смотри, Гриша! Ты хоть и голышом, а начальственный ужас внушаешь. Эта жертва пьяного зачатия не у кого-нибудь, а у тебя разрешения откланяться просит.
Тот, кого назвали Гришей, довольно протянул:
— Разбирается в людях, хоть и недоносок! — И, обращаясь уже к Юрчику, притворно-ласково добавил:
— Не рыпайся. Для тебя праздник только начался. — Крепко сжав ему локоть, верзила скомандовал:
— Давайте, мужики, обратно. Не май месяц на дворе. А этого, — он кивнул на Юрчика, — Виктору Павловичу покажем. Пусть полюбуется, какая дичь вокруг его загородной резиденции вьется… — Рука ослабила хватку, и Юрчик осторожно освободил локоть. — Не рыпайся! — рявкнул здоровяк, хватая пленника за шиворот.
Тряхнув для острастки свою добычу два раза, он сделал подсечку под одобрительный хохот окружающих. Сбитый с ног пленный больше не совершал никаких движений, покорившись судьбе. Его, словно куль с мукой, поволокли добровольные помощники главного охотника к входу, освещенному молочным светом фонарей, где у двери стояли несколько женщин из числа обслуживающего персонала профилактория.
Дом отдыха текстильного комбината — старейшего предприятия города — располагался в дивном местечке. Сосновый бор живой изгородью окружал двухэтажный корпус гостиницы, скрывая его от любопытных глаз. Соединенный крытым переходом с бассейном корпус блистал белоснежной облицовкой стен, не испохабленных непристойными надписями или символами какой-нибудь «металлической» команды.
В начале восьмидесятых годов директор комбината расщедрился: заключил контракт с финской строительной фирмой, хорошо себя зарекомендовавшей на строительстве Олимпийской деревни в Москве. Местное начальство поддержало почин директора: мол, и мы не деревня, пусть и дальнее, но Подмосковье, сердце нашей родины…
Место подбирали тщательно, под чутким надзором первого секретаря горкома партии, лично обозревшего выбранный участок.
Финны отгрохали профилакторий в рекордно короткие сроки. Покрыли крышу красной черепицей, выставили идеально ровные бордюры по бокам закатанной асфальтом подъездной дороги, соорудили сауны с изумительным жаром и сотворили еще многое другое, к чему воспитанные в спартанском духе труженицы комбината были непривыкшие. Но главной достопримечательностью дома отдыха стал бассейн под стеклянной крышей. Лежа на спине и нежась в воде, можно было созерцать ночное небо, усеянное мириадами звезд, или краски вечернего заката, как кому по вкусу.