С Дайяной мы встретились непосредственно на Валгалле-Таорэре, в каюте катера «Ермак». И снова узнали много полезного. Прежде всего подтвердилось, что мы наконец достигли уровня, который позволяет воспринимать, удерживать в сознании и даже иногда деформировать создаваемые Игроками мыслеформы. Разумеется, после этого Игра утратила для них интерес. Как теряет интерес и смысл пулька, когда карты крапленые и все знают, что все об этом знают.
Причем случилось это, по масштабам Сети, буквально мгновение назад. Еще в этом «году» (по какому счету – неизвестно) они испытывали серьезное сомнение в наших способностях и силах, почему и действовали традиционно, через Антона и прежнюю Дайяну. Что говорит отнюдь не в пользу их «всеведения».
Впрочем, мыслящим существам какого угодно уровня развития, достигнув истинного «всеведения», оставалось бы только застрелиться по причине полной бессмысленности дальнейшего существования.
Перелом произошел, как я понял, в момент «удвоения» Сашки, соответственно – Сильвии и возникновения псевдореальностей, спрогнозировать которые и своевременно поставить «блок» Игроки не смогли. Ни один, ни другой. Потому и решили, после соответствующих консультаций, прекратить партию.
Реальность «2056», Ростокина и Суздалева, возникла в результате предпоследнего изящного хода как раз «черного». Как почти каждый земной аналог, их Игра интересна тем, что ходы в ней должны быть как можно тоньше и неожиданней. Как бильярд, как преферанс, да и те же пресловутые шахматы. Умение положить нужный шар «от трех бортов в середину», поймать неловленый мизер или сыграть таковой «с двумя дырками и без хозяйки», найти новый поворот в известной двести лет защите Филидора.
Только у них вдобавок ценится умение на ходу придумать и использовать новые правила, а на «разборке» убедить партнера, что они не противоречат неким исходным Суперправилам Всеобщей Теории Игры.
Я теперь тоже игрок, гроссмейстер не гроссмейстер, но перворазрядник в силу мастера – точно. Так отчего не провести ретроспективный анализ разыгранной с нами и на наших глазах партии и не найти некоторую ключевую точку? Вроде как я искал развилку, приведшую к появлению реальности «2056»?
Если присмотреться внимательно, такими «подставками» изобиловала вся партия, насколько я понимал сейчас, и первой была моя встреча с Ириной на мосту в 1976 году. Тщательно организованная и охотно подхваченная «пешками». Мы ведь могли посмотреть друг на друга и разойтись, ограничившись парой дежурных фраз, а то и вообще не сказав ни слова? Тут кто-то из Игроков далеко заглянул в будущее. А может быть, все не так, и это был вполне необязательный ход, просто на всякий случай двинули фигурки на более удобную позицию. Вдруг да пригодится когда-нибудь.
Точно так же удивительно четко была организована реальность «2056». Не потребовалось «белому» Игроку или специально им посланным диверсантам минировать Печелийский залив, чтобы уничтожить «Микасу» с адмиралом Того на борту прежде, чем японцы взорвут «Петропавловск» с Макаровым[22]. Он всего лишь снял у Николая Второго во время чтения послания Серафима Саровского один детский комплекс, сломавший его волю при виде умирающего деда (Александра Второго), убитого бомбой террористов. За секунду до того, как принять судьбоносное решение, царь стал таким, каким должен был быть по природе, каким его хотел видеть отец, упрямый и решительный Александр Третий Миротворец.
И далее все получилось очень неплохо, хотя все равно реальность образовалась непрочная, к моему глубокому сожалению. Но это и неудивительно. Новый вариант как бы «снял» мощный напор созревших к 1914 году во всем цивилизованном мире негативных эмоций.
Настолько мощный, невиданный ранее в истории, что когда в нашем варианте «сорвало крышку», миллионы людей с упоением принялись убивать друг друга, полностью отключив инстинкт самосохранения. Первая мировая, Гражданская в России, революции в Мексике, Китае, Венгрии, Баварии, Турции и черт знает где еще. Перекройка карты мира, свирепые диктатуры в самых вроде бы никчемных странах, ничем не знаменитых, кроме торговли табаком или бананами. Сталинизм, фашизм, национал-социализм, испанские, португальские, румынские и венгерские их разновидности. Даже поляки, прибалты, финны не обошлись без диктатур собственного разлива.
И вдруг новая реальность все это разом отменила. Заставила тех же людей жить нормально и спокойно. То есть просто завинтили покрепче предохранительный клапан парового котла в надежде, что еще сколько-то времени подержит. Ну, держит пока, только сам котел начал подпрыгивать на своем основании.
Любой нормальный человек с минимальным жизненным опытом быстро бы сообразил, чем все это чревато, и начал искать способ выхода из критической ситуации, потому что не просто так все в нашей истории случилось, человечеству, очевидно, просто необходимо было пройти через катаклизмы ХХ века, чтобы достичь какого-то нового качества. И если этот путь, процесс не реализовался, а был загнан внутрь, неизбежно должно произойти что-то другое, может быть – еще более страшное…
Но Игроки, для которых «нормальные люди» вообще никто, самые заметные из них в лучшем случае пешки, исходили из других посылок. Они действительно решили оставить нас навсегда, но им было по-своему жаль своего творения – этой вот «свитой в жгут двуединой реальности», нашей Главной исторической последовательности и нынешнего «мира полудня». Решение представлялось им оригинальным и красивым. В него изначально были заложены представляющие эстетическую самоценность принципы: пошаговое взаимодействие в точках сопряжения временны х ветвей, теоретически возможный обмен людьми и информацией при целенаправленных и спонтанных «пробоях изоляции», взаимостабилизация реальностей за счет сдвига по фазе аналогичных и прямо противоположных событий и так далее, и тому подобное…
И вот тут вмешались какие-то придурки: исчезающие малые частички конгломерата гуманоидов Галактики, короче говоря – наша теплая, веселая и безответственная компания. Начались безобразия и сбои чудесной самонастраивающейся системы.
Она тут же резко повысила степень собственной связности и приобрела новые качества. На наглядных примерах – мы как бы подкинули еще несколько тузов в стандартную колоду или ввели в комплект шахматных фигур какого-нибудь «премьер-министра» и «верховного судью».
Кого-то это могло бы позабавить, но претендентам на титул «Вельтмейстера» в разгар матча не понравилось. Стройная, самодостаточная и весьма устойчивая система превратилась в химеру, странное, искусственное образование, стремящееся при малейшем постороннем воздействии распасться на более простые элементы. Чтобы она уцелела, не «схлопнулась», подобно карточному домику, нужно постоянное поддерживающее воздействие. До сих пор все в этих мирах происходило не только в режиме автоколебаний, но в той или иной мере под контролем форзейлей, аггров, иногда самих Игроков напрямую.
А вот теперь Игроки уходят, и миры будут предоставлены самим себе.
«Или вы возьмете на себя поддержание стабильности, или готовьтесь жить в условиях, когда сразу исчезают все подстраховки и предохранительные устройства. Атомный реактор без автоматического контроля цепной реакции, космический корабль с ручным управлением – вот на что будет походить ваш «жгут реальностей»…»
– Разве у нас есть выбор? – с любопытством и пробуждающимся азартом спросил тогда Сашка. Он, видите ли, почуял тут для себя новые, увлекательные возможности самореализации. Вот я так отнюдь не думал тогда. Ситуация представлялась мне по-настоящему патовой. Все на самом деле обстоит так, и от нашего неучастия может погибнуть не один даже, а целых четыре мира (или перейти в другое качество, что равноценно), или все это вздор и тогда с равным результатом можно делать что заблагорассудится или не делать вообще ничего. То есть риск – бесконечность к одному.
Принять верное решение в предложенных обстоятельствах в принципе невозможно. Мы владеем только причинно-следственной (каузативной) логикой, а Игроки могут пользоваться любым количеством логик, не признающих этого принципа. Следовательно, сказал я Сашке, любое наше решение будет ограниченным по смыслу и результату, а то и прямо противоположным тому, чего мы хотели добиться.
– Значит, Андрюха, придется руководствоваться исключительно эстетическим подходом. Нравится – не нравится, – заявил Шульгин, иронически улыбаясь. – Плюс вспомнить принцип разумного эгоизма. Раз мы совершенно не понимаем, что хорошо и что плохо для всего человечества, будем исходить из соображений, что безусловно хорошо для нас… Про альтруизм придется забыть.
– Так ведь и эгоизм немногим лучше. Он хорош исключительно в данный момент времени, – развил я его посыл. – Так как даже применительно к себе нельзя угадать, чем обернется сегодняшнее удовольствие завтра. Сифилис, СПИД, цирроз печени или пуля в висок после проигрыша казенных денег…
– Ты говоришь не об эгоизме, а о гедонизме, – возразил Сашка. – Разумный эгоизм как раз предполагает крайне бережное к себе отношение…
– Из ваших слов следует, что вы принимаете наше предложение? – по-прежнему равнодушно спросила Дайяна, транслировавшая мысли «черного» игрока и внимавшая нашему спору.
По-моему, мы еще ничего такого не сказали, но где нам тягаться в проницательности с профессионалами. Возможно – профессиональными шулерами.
– А может быть, вы нам дадите несколько полезных советов? – и в тот раз, как недавно у Антона, спросил я, слегка льстя и как бы заискивая. – Все-таки опыта у вас побольше, и неужели вам так уж безразлично, что случится с миром и с нами?
– Увы! Будущего мы не знаем, как станут развиваться события – можем только догадываться. По своему уровню развития вы тоже способны на это. Совет один, и он последний. Думайте, изучайте, анализируйте. Не бойтесь принимать рискованные решения, но всегда готовьте запасной вариант, если что-то пойдет не так. Смысл жизни не в результате, а в самой игре, тем более что даже бесконечной жизни не хватит, чтобы выяснить, кто победил окончательно… Прощайте. С вами было интересно. Пусть вам будет интересно с кем-то другим…
Так все завершилось в тот раз, и мы остались одни – самые могущественные и самые растерянные люди на Земле. Согласимся мы или не согласимся принять оставляемое нам наследство, нам все время придется что-то делать. Хотя бы просто лежать на диване, вытянув ножки и ковыряться в носу. И значит – продолжать Игру. Пусть даже полным в ней неучастием. Играть будет гипотетический партнер-противник, но – «в одни ворота».
Кто он, в какой из «полуреальностей» обосновался – неизвестно. Существует во плоти и крови или на самом деле в его роли выступит «закономерность истории» – тоже остается тайной.
Пока я обдумывал все это, Шульгин двигался каким-то собственным мыслительным путем.
– Как думаешь, долго нам еще оставаться нормальными людьми?
– Нормальными – в смысле не сумасшедшими или в смысле люденов по-стругацки?
– Второе.
– Понятия не имею, – ответил я. – Пока что мы нормальны? Умеем черт знает что и тем не менее остаемся людьми, со всеми слабостями и дурными привычками. Сохранили способность к рефлексии ровно в той мере, как умели это до начала всего. Память у нас хорошая, несколько повышенные интеллектуально-волевые качества. Отнюдь не людены, не маги, не монстры…
– Хотелось бы верить…
– Верь, верь. Со стороны виднее, а еще ни один «обычный» человек, общаясь с нами, психов и монстров в нас не ощутил. Даже проницательнейший господин Суздалев. Так, отмечают некоторые странности, так у кого их нет? Гениальный шахматист может быть положительным и уравновешенным человеком, как Ботвинник или Ласкер, алкоголиком, как Алехин, психопатом, как Фишер… Так мы с тобой скорее Ботвинники.
Потом Шульгин долго молчал, управляя катером, подходящим к пирсу у подножия исторического плато, на котором размещался наш первый Форт. И вдруг сказал:
– Ерунда это все. Ничего мы не сумеем и не сможем. Чтобы управлять реальностью, нужно ежеминутно учитывать и сравнивать миллионы случайных факторов. Для этого у нас возможностей нет. Я от Олега слышал, что даже не очень сложная физическая система описывается массой дифференциальных уравнений, а я даже не знаю, как они выглядят. Поэтому никуда нам не уйти от метода «тыка». Как минер, не зная устройства взрывателя, станет в нем копаться? Синий проводок, красный, зеленый. Повезет не повезет…
– Ну и что? – не принял я его внезапного пессимизма. – Сказано же тебе – мы дозрели. Не нужно нам уравнения решать. Мы должны охватить разумом всю мыслеформу сразу, интуитивно найти идеальное решение – и воплотить. И все. Берестин сумел придумать, как немцев на старой границе два месяца удержать, в то время как Жуков со своим Генштабом, Сталин со своей Ставкой ничего не сделали. Ты наркомом никогда не работал, в тридцать восьмом не жил, а Ежова со всей его конторой без труда переиграл. У меня тоже кое-что получалось… И все интуитивно… Поэтому…
Шульгин, скорее всего, валял дурака, прибеднялся как бы, потому что без паузы продолжил мою мысль:
– Поэтому в ближайшее время я отбываю обратно. Землю в Новой Зеландии, считай, купил. Завезем туда дубликаторы, прочее оборудование, начнем строить Форт Росс-3. Всю деятельность в России сворачиваем. Все, что могли, мы сделали. Пусть живут сами. А мы будем только самый общий контроль осуществлять, парировать наиболее грубые отклонения, вроде появления нового Гитлера, атомного проекта и в таком вот роде. Если даже все само собой сыпаться начнет, в том фьорде, что я присмотрел, до конца жизни с удобствами отсидеться можно… А в запасе еще Замок.
– И Валгалла на крайний случай…
– Именно. Поэтому ты здесь до поры можешь работать спокойно. Изучай, анализируй, развлекайся. Вряд ли катастрофа любого рода разразится мгновенно. Всегда будет запас времени, чтобы выскочить…
Вот так, в принципе, и было принято очередное судьбоносное решение.
После этого мы достаточно спокойно и даже приятно прожили порядочные куски времени. Каждый – по-своему. Пока вдруг (как всегда вдруг) Сашка не протрубил тревогу. И, как любил выражаться один из персонажей Аркадия Аверченко, – «все завертелось».
– Видишь, Дима, – сказал я, когда ретроспективная трансляция закончилась, – от той и другой стороны мы получили информацию и советы вроде бы очень близкие по смыслу, но не идентичные. У меня сложилось впечатление, что если один осторожно намекал, что лучше бы нам поостеречься, мол, Игра пока еще не к вашему рылу крыльцо, то другой как бы подталкивал – играйте, играйте, процесс интереснее результата.
Мы предпочли последовать первому совету. И это кого-то явным образом не устроило. Я делаю такой вывод из того, что подкинули информацию о возникновении очередной, причем опасной псевдореальности Сашке, практически спровоцировали нас на новый выход в астрал и тут же буквально в шею втолкнули меня в очередной театр абсурда. И беседа с Антоном, и его прощальный подарочек…
По всему получается, что вернулся к шахматной доске один из Игроков, а то, чем черт не шутит, и оба. Ну, вот посидели они у себя там, в неведомом далеке на скамеечке у крыльца или в любимой пивнушке (должны же у них быть какие-то аналоги нашей личной жизни), поболтали о том о сем, и сошлись, что жить стало как-то скучно, не хватает чего-то, ставшего за столетия таким привычным, необходимым даже. И что погорячились они, решив из Игры выйти. Новую затевать, правила придумывать, вялые дебюты тянуть – ну не хочется, и все. А в старой Игре так все хорошо, привычно складывалось… Недурно бы и вернуться. Только не по-старому, та идея действительно себя изжила, а в соавторстве, вдвоем на одной стороне против тех, «молодых». И самим потешиться, мастерством тряхнуть, и посмотреть с этой стороны доски, так ли уж они хороши?
Неизвестно, как там оно обстоит «на самом деле», но исходя из того образа Игроков, каким он складывался в ходе наблюдения за их, так сказать, интерфейсом (междумордием, по-русски), которым они считали возможным к нам повернуться, подобный финт вполне мог иметь место.
Я ввел в машину дополнительное задание – создать на базе достоверной информации, а также всех наших прежних гипотез непротиворечивую модель их условных личностей, плюс еще одну, синтетическую, именно как пары сотрудников-соперников. Никто же не станет отрицать, что некий «Ильф-Петров» нечто иное и большее, чем товарищи Илья Файнзильберг и Евгений Катаев по отдельности и в частной жизни.
Создать и прикинуть, укладывается ли ход с созданием реальности «2005» в их творческую манеру.
Тут я использовал якобы присущую мне способность к созданию работоспособных мыслеформ, спроецированную на псевдосознание компьютера.
То есть, грубо говоря, вообразил, что данный экземпляр мыслящего железа способен к такой работе и успешно с ней справится, причем результат окажется максимально приближен к истине. К объективной истине, а не той, которую я заранее счел таковой. Я пошел даже дальше и постарался ввести в мыслеформу еще один постулат – что наш компьютер самостоятельно способен в случае необходимости внедриться неким хакерским способом в содержащий требуемую информацию Узел Сети и кое-что оттуда скачать. Причем так, чтобы несанкционированное проникновение осталось не замеченным самой Сетью и ее обслуживающим персоналом, чтобы никто и ничто не смогло перехватить контроль над моей машиной и использовать ее против меня, ну и так далее…
– Самое интересное, – продолжил я, в очередной раз смочив сохнущее от долгого монолога и табачного дыма горло глотком хереса, – это задание насчет внедрения в Сеть я поставил машине буквально накануне нашего собственного туда проникновения. Втроем. Так мне пришло в голову – а не заставили ли нас это сделать? Внушили такое внезапное желание, хотя совсем недавно я обещал Ирине никогда больше туда не лезть.
– Раньше вроде, как мне помнится, они нам ничего исподволь не внушали. Если нужно было – так прямо и говорили…
– Да кто ж это знает? Я теперь ни в чем не уверен. Может, вообще все наши «добровольные решения» – оттуда …
– Тогда туши свет и ложись спать. И разговор и жизнь теряют остатки смысла. Допиваем вино и пошли…
– Ладно, ладно, отметаем эту гипотезу как бесперспективную. Хорошо, пошли мы в астрал добровольно, но нас там уже ждали. Для меня мизансценку выстроили, Антона из запаса отозвали, и для Сашки в комп загрузили информацию, очень правдоподобную, но так отфильтрованную, чтобы подвигнуть нас туда, куда нам и самим залезть очень хочется.
Но это отдельный разговор, тем более что наша машина до сих пор еще весь объем кристалла не переварила, и что в итоге из моей затеи получится – неясно. Завтра узнаем.
Завтра действительно узнали. Теперь уже втроем с Сашкой просмотрели и прослушали все, что машина вычленила и смонтировала для нас и в видео, и в звуковом диапазоне. Этакий, попросту сказать, научно-популярный фильм пополам с тренажером-симулятором. В любом месте можно вклиниться в сюжет, ввести дополнительный параметр, задать вопрос или потребовать глубже и подробнее рассмотреть ту или иную конкретную ситуацию, оставив в стороне побочные линии.
Такие умные люди, как Левашов, могут почти то же самое проделывать, не выходя за пределы колонок цифр, формул и графиков, мы же, по простоте своей, нуждались в наглядности. Короче не машина, а Перельман[23] компьютерного века.
Проще говоря, перед нами развернулась впечатляющая картина текущего состояния нашего Гиперузла, со всеми его Мировыми линиями, базовыми, побочными, параллельными и химерическими. Приблизительно то, о чем на предыдущем общем собрании докладывал Шульгин, но детализированная до последней степени и снабженная комментариями.
То есть вроде бы действительно Антон нас не обманул и сам лично, или по поручению Игроков, передал нам практически все материалы, которые могли бы нам пригодиться. На наглядном примере из собственного опыта – как мы с Берестиным сунули Жукову и компании под нос полный комплект карт и сопроводительной информации о реальной дислокации германской армии вторжения, техническом состоянии и укомплектованности ее соединений до полков включительно.
– Точно, – сказал Дмитрий, – нас прямо-таки загоняют в «воронку выбора». Только что не кричат: «Ребята, вы же знаете прикуп, как можно пасовать?»
– Да оно и вправду выглядит так, что пасовать – глупо, – кивнул Шульгин. – Особливо, если в лоб было сказано, играйтесь, ничего не бойтесь, спрятаться в любом случае есть где и расплачиваться не придется.
Здесь Сашка нашел очень точный оттенок, не «играйте», а «играйтесь». Чувствуется?
А я подумал, что тут все-таки нечто иное. Складывалось впечатление, что нам просто отдают собственную разработку, режиссерский сценарий с расписанными мизансценами. Старый мэтр, уходящий на покой, вручает ученику свой последний труд. Вот я так, мол, все себе это представлял. А ты уж как знаешь, можешь воспроизвести в меру собственного видения и таланта, можешь перекроить, как заблагорассудится, а нет – спрячь в папочку для будущих мемуаров. «Мои встречи с Мейерхольдом».
Но играть по этой разработке было можно. Хоть сейчас. Единственно, роли по наличным актерам не распределены. Но это уж мы действительно сами сообразим.
– И что, господа? Беремся?
Воронцов и Шульгин синхронно улыбнулись, но опять же – по-разному. Сашка – привычно дернув щекой, что у него обычно обозначало: «Так-то так, но в то же время…», а Дмитрий – абсолютно безмятежно, словно получив давно ожидаемое приглашение на вечеринку в достойной компании.
– Следовательно, принимается. Полевой штаб на месте. К «триумвирату», или, как любили говорить мы с товарищем Сталиным, к «рабочей тройке», подключается в силу технической необходимости и с теми же правами товарищ Воронцов. Сильвии поручаем перевод тетрадки, Левашов пусть займется оценкой технических достоинств конструкции. Роли прочих мне пока неясны. Есть предложения?
– Предложение одно, – взял слово Сашка, – по понятной причине реальное положение вещей и вообще наши «программы минимум и максимум» до всего личного состава не доводить. Более того, считаю необходимым разработать и провести своеобразную операцию прикрытия. Кому-то это может показаться неэтичным, но при подготовке и проведении «Гамбита» мы ведь даже самим непосредственным участникам и заинтересованным лицам до последней секунды буквально ничего, кроме их личных заданий, не сообщали… Да и ты, капитан, убегая с Валгаллы, нам с Андреем истинных причин не сказал. Так?
– Не вижу оснований спорить. Всяк солдат знай свой маневр, а про остальное когда поручик, когда полковник знает…
Я видел, как перспектива нового и увлекательного дела меняет людей. Накануне я откровенничал перед Дмитрием, чтобы он укрепил меня «в минуту душевной невзгоды», а сейчас уже он, преодолев почти приросший к нему стереотип поведения, прямо-таки загорелся энтузиазмом. А что, так оно и есть. Был бы он другим, черта с два отправился бы с Антоновой подначки в дебри времени. Первый из нас, между прочим, если не считать Берестина. Но там – другой случай.
– Значит, камрады, сделаем так, – заявил Сашка, – раз я взял на себя непосильный груз куратора разведки и контрразведки, я придумаю, кому из наших когда, что и как говорить. Кому приоткрыть часть истины и какую именно – тоже решу. Если кого-то до поры придется вводить в заблуждение, заставлять играть «втемную», или просто оставить за кадром – не осуждайте. Ставки-то у нас…
Я, признаться, не до конца был с ним согласен. Кое-что из предложенных им мер считал некоторым перебором. Но потом признал Сашкину правоту. При прямом общении с компьютером Замка он узнал больше, чем знал я. И поглубже обдумал тот самый вариант «третьего игрока».
То есть, по согласованной с нами же тактике, он с первых минут начал и нас с Дмитрием оберегать от излишних знаний, которые, как сказано, приумножают скорби.
И мотивировка его была вполне убедительной. Если «третьего» не существует, мы ничего не теряем. Отсутствие в каждый данный момент полной информации о планах и действиях коллег никого ни в чем не ущемляет, напротив, позволяет работать раскованнее, без оглядки на чужие поступки и предрассудки. Но если он все-таки есть, захватив в плен или внедрившись в сознание любого из нас, на «оперативный простор» выйти ему все-таки не удастся. Уцелевшие же получат шанс и время принять контрмеры.
Причем случилось это, по масштабам Сети, буквально мгновение назад. Еще в этом «году» (по какому счету – неизвестно) они испытывали серьезное сомнение в наших способностях и силах, почему и действовали традиционно, через Антона и прежнюю Дайяну. Что говорит отнюдь не в пользу их «всеведения».
Впрочем, мыслящим существам какого угодно уровня развития, достигнув истинного «всеведения», оставалось бы только застрелиться по причине полной бессмысленности дальнейшего существования.
Перелом произошел, как я понял, в момент «удвоения» Сашки, соответственно – Сильвии и возникновения псевдореальностей, спрогнозировать которые и своевременно поставить «блок» Игроки не смогли. Ни один, ни другой. Потому и решили, после соответствующих консультаций, прекратить партию.
Реальность «2056», Ростокина и Суздалева, возникла в результате предпоследнего изящного хода как раз «черного». Как почти каждый земной аналог, их Игра интересна тем, что ходы в ней должны быть как можно тоньше и неожиданней. Как бильярд, как преферанс, да и те же пресловутые шахматы. Умение положить нужный шар «от трех бортов в середину», поймать неловленый мизер или сыграть таковой «с двумя дырками и без хозяйки», найти новый поворот в известной двести лет защите Филидора.
Только у них вдобавок ценится умение на ходу придумать и использовать новые правила, а на «разборке» убедить партнера, что они не противоречат неким исходным Суперправилам Всеобщей Теории Игры.
Я теперь тоже игрок, гроссмейстер не гроссмейстер, но перворазрядник в силу мастера – точно. Так отчего не провести ретроспективный анализ разыгранной с нами и на наших глазах партии и не найти некоторую ключевую точку? Вроде как я искал развилку, приведшую к появлению реальности «2056»?
Если присмотреться внимательно, такими «подставками» изобиловала вся партия, насколько я понимал сейчас, и первой была моя встреча с Ириной на мосту в 1976 году. Тщательно организованная и охотно подхваченная «пешками». Мы ведь могли посмотреть друг на друга и разойтись, ограничившись парой дежурных фраз, а то и вообще не сказав ни слова? Тут кто-то из Игроков далеко заглянул в будущее. А может быть, все не так, и это был вполне необязательный ход, просто на всякий случай двинули фигурки на более удобную позицию. Вдруг да пригодится когда-нибудь.
Точно так же удивительно четко была организована реальность «2056». Не потребовалось «белому» Игроку или специально им посланным диверсантам минировать Печелийский залив, чтобы уничтожить «Микасу» с адмиралом Того на борту прежде, чем японцы взорвут «Петропавловск» с Макаровым[22]. Он всего лишь снял у Николая Второго во время чтения послания Серафима Саровского один детский комплекс, сломавший его волю при виде умирающего деда (Александра Второго), убитого бомбой террористов. За секунду до того, как принять судьбоносное решение, царь стал таким, каким должен был быть по природе, каким его хотел видеть отец, упрямый и решительный Александр Третий Миротворец.
И далее все получилось очень неплохо, хотя все равно реальность образовалась непрочная, к моему глубокому сожалению. Но это и неудивительно. Новый вариант как бы «снял» мощный напор созревших к 1914 году во всем цивилизованном мире негативных эмоций.
Настолько мощный, невиданный ранее в истории, что когда в нашем варианте «сорвало крышку», миллионы людей с упоением принялись убивать друг друга, полностью отключив инстинкт самосохранения. Первая мировая, Гражданская в России, революции в Мексике, Китае, Венгрии, Баварии, Турции и черт знает где еще. Перекройка карты мира, свирепые диктатуры в самых вроде бы никчемных странах, ничем не знаменитых, кроме торговли табаком или бананами. Сталинизм, фашизм, национал-социализм, испанские, португальские, румынские и венгерские их разновидности. Даже поляки, прибалты, финны не обошлись без диктатур собственного разлива.
И вдруг новая реальность все это разом отменила. Заставила тех же людей жить нормально и спокойно. То есть просто завинтили покрепче предохранительный клапан парового котла в надежде, что еще сколько-то времени подержит. Ну, держит пока, только сам котел начал подпрыгивать на своем основании.
Любой нормальный человек с минимальным жизненным опытом быстро бы сообразил, чем все это чревато, и начал искать способ выхода из критической ситуации, потому что не просто так все в нашей истории случилось, человечеству, очевидно, просто необходимо было пройти через катаклизмы ХХ века, чтобы достичь какого-то нового качества. И если этот путь, процесс не реализовался, а был загнан внутрь, неизбежно должно произойти что-то другое, может быть – еще более страшное…
Но Игроки, для которых «нормальные люди» вообще никто, самые заметные из них в лучшем случае пешки, исходили из других посылок. Они действительно решили оставить нас навсегда, но им было по-своему жаль своего творения – этой вот «свитой в жгут двуединой реальности», нашей Главной исторической последовательности и нынешнего «мира полудня». Решение представлялось им оригинальным и красивым. В него изначально были заложены представляющие эстетическую самоценность принципы: пошаговое взаимодействие в точках сопряжения временны х ветвей, теоретически возможный обмен людьми и информацией при целенаправленных и спонтанных «пробоях изоляции», взаимостабилизация реальностей за счет сдвига по фазе аналогичных и прямо противоположных событий и так далее, и тому подобное…
И вот тут вмешались какие-то придурки: исчезающие малые частички конгломерата гуманоидов Галактики, короче говоря – наша теплая, веселая и безответственная компания. Начались безобразия и сбои чудесной самонастраивающейся системы.
Она тут же резко повысила степень собственной связности и приобрела новые качества. На наглядных примерах – мы как бы подкинули еще несколько тузов в стандартную колоду или ввели в комплект шахматных фигур какого-нибудь «премьер-министра» и «верховного судью».
Кого-то это могло бы позабавить, но претендентам на титул «Вельтмейстера» в разгар матча не понравилось. Стройная, самодостаточная и весьма устойчивая система превратилась в химеру, странное, искусственное образование, стремящееся при малейшем постороннем воздействии распасться на более простые элементы. Чтобы она уцелела, не «схлопнулась», подобно карточному домику, нужно постоянное поддерживающее воздействие. До сих пор все в этих мирах происходило не только в режиме автоколебаний, но в той или иной мере под контролем форзейлей, аггров, иногда самих Игроков напрямую.
А вот теперь Игроки уходят, и миры будут предоставлены самим себе.
«Или вы возьмете на себя поддержание стабильности, или готовьтесь жить в условиях, когда сразу исчезают все подстраховки и предохранительные устройства. Атомный реактор без автоматического контроля цепной реакции, космический корабль с ручным управлением – вот на что будет походить ваш «жгут реальностей»…»
– Разве у нас есть выбор? – с любопытством и пробуждающимся азартом спросил тогда Сашка. Он, видите ли, почуял тут для себя новые, увлекательные возможности самореализации. Вот я так отнюдь не думал тогда. Ситуация представлялась мне по-настоящему патовой. Все на самом деле обстоит так, и от нашего неучастия может погибнуть не один даже, а целых четыре мира (или перейти в другое качество, что равноценно), или все это вздор и тогда с равным результатом можно делать что заблагорассудится или не делать вообще ничего. То есть риск – бесконечность к одному.
Принять верное решение в предложенных обстоятельствах в принципе невозможно. Мы владеем только причинно-следственной (каузативной) логикой, а Игроки могут пользоваться любым количеством логик, не признающих этого принципа. Следовательно, сказал я Сашке, любое наше решение будет ограниченным по смыслу и результату, а то и прямо противоположным тому, чего мы хотели добиться.
– Значит, Андрюха, придется руководствоваться исключительно эстетическим подходом. Нравится – не нравится, – заявил Шульгин, иронически улыбаясь. – Плюс вспомнить принцип разумного эгоизма. Раз мы совершенно не понимаем, что хорошо и что плохо для всего человечества, будем исходить из соображений, что безусловно хорошо для нас… Про альтруизм придется забыть.
– Так ведь и эгоизм немногим лучше. Он хорош исключительно в данный момент времени, – развил я его посыл. – Так как даже применительно к себе нельзя угадать, чем обернется сегодняшнее удовольствие завтра. Сифилис, СПИД, цирроз печени или пуля в висок после проигрыша казенных денег…
– Ты говоришь не об эгоизме, а о гедонизме, – возразил Сашка. – Разумный эгоизм как раз предполагает крайне бережное к себе отношение…
– Из ваших слов следует, что вы принимаете наше предложение? – по-прежнему равнодушно спросила Дайяна, транслировавшая мысли «черного» игрока и внимавшая нашему спору.
По-моему, мы еще ничего такого не сказали, но где нам тягаться в проницательности с профессионалами. Возможно – профессиональными шулерами.
– А может быть, вы нам дадите несколько полезных советов? – и в тот раз, как недавно у Антона, спросил я, слегка льстя и как бы заискивая. – Все-таки опыта у вас побольше, и неужели вам так уж безразлично, что случится с миром и с нами?
– Увы! Будущего мы не знаем, как станут развиваться события – можем только догадываться. По своему уровню развития вы тоже способны на это. Совет один, и он последний. Думайте, изучайте, анализируйте. Не бойтесь принимать рискованные решения, но всегда готовьте запасной вариант, если что-то пойдет не так. Смысл жизни не в результате, а в самой игре, тем более что даже бесконечной жизни не хватит, чтобы выяснить, кто победил окончательно… Прощайте. С вами было интересно. Пусть вам будет интересно с кем-то другим…
Так все завершилось в тот раз, и мы остались одни – самые могущественные и самые растерянные люди на Земле. Согласимся мы или не согласимся принять оставляемое нам наследство, нам все время придется что-то делать. Хотя бы просто лежать на диване, вытянув ножки и ковыряться в носу. И значит – продолжать Игру. Пусть даже полным в ней неучастием. Играть будет гипотетический партнер-противник, но – «в одни ворота».
Кто он, в какой из «полуреальностей» обосновался – неизвестно. Существует во плоти и крови или на самом деле в его роли выступит «закономерность истории» – тоже остается тайной.
Пока я обдумывал все это, Шульгин двигался каким-то собственным мыслительным путем.
– Как думаешь, долго нам еще оставаться нормальными людьми?
– Нормальными – в смысле не сумасшедшими или в смысле люденов по-стругацки?
– Второе.
– Понятия не имею, – ответил я. – Пока что мы нормальны? Умеем черт знает что и тем не менее остаемся людьми, со всеми слабостями и дурными привычками. Сохранили способность к рефлексии ровно в той мере, как умели это до начала всего. Память у нас хорошая, несколько повышенные интеллектуально-волевые качества. Отнюдь не людены, не маги, не монстры…
– Хотелось бы верить…
– Верь, верь. Со стороны виднее, а еще ни один «обычный» человек, общаясь с нами, психов и монстров в нас не ощутил. Даже проницательнейший господин Суздалев. Так, отмечают некоторые странности, так у кого их нет? Гениальный шахматист может быть положительным и уравновешенным человеком, как Ботвинник или Ласкер, алкоголиком, как Алехин, психопатом, как Фишер… Так мы с тобой скорее Ботвинники.
Потом Шульгин долго молчал, управляя катером, подходящим к пирсу у подножия исторического плато, на котором размещался наш первый Форт. И вдруг сказал:
– Ерунда это все. Ничего мы не сумеем и не сможем. Чтобы управлять реальностью, нужно ежеминутно учитывать и сравнивать миллионы случайных факторов. Для этого у нас возможностей нет. Я от Олега слышал, что даже не очень сложная физическая система описывается массой дифференциальных уравнений, а я даже не знаю, как они выглядят. Поэтому никуда нам не уйти от метода «тыка». Как минер, не зная устройства взрывателя, станет в нем копаться? Синий проводок, красный, зеленый. Повезет не повезет…
– Ну и что? – не принял я его внезапного пессимизма. – Сказано же тебе – мы дозрели. Не нужно нам уравнения решать. Мы должны охватить разумом всю мыслеформу сразу, интуитивно найти идеальное решение – и воплотить. И все. Берестин сумел придумать, как немцев на старой границе два месяца удержать, в то время как Жуков со своим Генштабом, Сталин со своей Ставкой ничего не сделали. Ты наркомом никогда не работал, в тридцать восьмом не жил, а Ежова со всей его конторой без труда переиграл. У меня тоже кое-что получалось… И все интуитивно… Поэтому…
Шульгин, скорее всего, валял дурака, прибеднялся как бы, потому что без паузы продолжил мою мысль:
– Поэтому в ближайшее время я отбываю обратно. Землю в Новой Зеландии, считай, купил. Завезем туда дубликаторы, прочее оборудование, начнем строить Форт Росс-3. Всю деятельность в России сворачиваем. Все, что могли, мы сделали. Пусть живут сами. А мы будем только самый общий контроль осуществлять, парировать наиболее грубые отклонения, вроде появления нового Гитлера, атомного проекта и в таком вот роде. Если даже все само собой сыпаться начнет, в том фьорде, что я присмотрел, до конца жизни с удобствами отсидеться можно… А в запасе еще Замок.
– И Валгалла на крайний случай…
– Именно. Поэтому ты здесь до поры можешь работать спокойно. Изучай, анализируй, развлекайся. Вряд ли катастрофа любого рода разразится мгновенно. Всегда будет запас времени, чтобы выскочить…
Вот так, в принципе, и было принято очередное судьбоносное решение.
После этого мы достаточно спокойно и даже приятно прожили порядочные куски времени. Каждый – по-своему. Пока вдруг (как всегда вдруг) Сашка не протрубил тревогу. И, как любил выражаться один из персонажей Аркадия Аверченко, – «все завертелось».
– Видишь, Дима, – сказал я, когда ретроспективная трансляция закончилась, – от той и другой стороны мы получили информацию и советы вроде бы очень близкие по смыслу, но не идентичные. У меня сложилось впечатление, что если один осторожно намекал, что лучше бы нам поостеречься, мол, Игра пока еще не к вашему рылу крыльцо, то другой как бы подталкивал – играйте, играйте, процесс интереснее результата.
Мы предпочли последовать первому совету. И это кого-то явным образом не устроило. Я делаю такой вывод из того, что подкинули информацию о возникновении очередной, причем опасной псевдореальности Сашке, практически спровоцировали нас на новый выход в астрал и тут же буквально в шею втолкнули меня в очередной театр абсурда. И беседа с Антоном, и его прощальный подарочек…
По всему получается, что вернулся к шахматной доске один из Игроков, а то, чем черт не шутит, и оба. Ну, вот посидели они у себя там, в неведомом далеке на скамеечке у крыльца или в любимой пивнушке (должны же у них быть какие-то аналоги нашей личной жизни), поболтали о том о сем, и сошлись, что жить стало как-то скучно, не хватает чего-то, ставшего за столетия таким привычным, необходимым даже. И что погорячились они, решив из Игры выйти. Новую затевать, правила придумывать, вялые дебюты тянуть – ну не хочется, и все. А в старой Игре так все хорошо, привычно складывалось… Недурно бы и вернуться. Только не по-старому, та идея действительно себя изжила, а в соавторстве, вдвоем на одной стороне против тех, «молодых». И самим потешиться, мастерством тряхнуть, и посмотреть с этой стороны доски, так ли уж они хороши?
Неизвестно, как там оно обстоит «на самом деле», но исходя из того образа Игроков, каким он складывался в ходе наблюдения за их, так сказать, интерфейсом (междумордием, по-русски), которым они считали возможным к нам повернуться, подобный финт вполне мог иметь место.
Я ввел в машину дополнительное задание – создать на базе достоверной информации, а также всех наших прежних гипотез непротиворечивую модель их условных личностей, плюс еще одну, синтетическую, именно как пары сотрудников-соперников. Никто же не станет отрицать, что некий «Ильф-Петров» нечто иное и большее, чем товарищи Илья Файнзильберг и Евгений Катаев по отдельности и в частной жизни.
Создать и прикинуть, укладывается ли ход с созданием реальности «2005» в их творческую манеру.
Тут я использовал якобы присущую мне способность к созданию работоспособных мыслеформ, спроецированную на псевдосознание компьютера.
То есть, грубо говоря, вообразил, что данный экземпляр мыслящего железа способен к такой работе и успешно с ней справится, причем результат окажется максимально приближен к истине. К объективной истине, а не той, которую я заранее счел таковой. Я пошел даже дальше и постарался ввести в мыслеформу еще один постулат – что наш компьютер самостоятельно способен в случае необходимости внедриться неким хакерским способом в содержащий требуемую информацию Узел Сети и кое-что оттуда скачать. Причем так, чтобы несанкционированное проникновение осталось не замеченным самой Сетью и ее обслуживающим персоналом, чтобы никто и ничто не смогло перехватить контроль над моей машиной и использовать ее против меня, ну и так далее…
– Самое интересное, – продолжил я, в очередной раз смочив сохнущее от долгого монолога и табачного дыма горло глотком хереса, – это задание насчет внедрения в Сеть я поставил машине буквально накануне нашего собственного туда проникновения. Втроем. Так мне пришло в голову – а не заставили ли нас это сделать? Внушили такое внезапное желание, хотя совсем недавно я обещал Ирине никогда больше туда не лезть.
– Раньше вроде, как мне помнится, они нам ничего исподволь не внушали. Если нужно было – так прямо и говорили…
– Да кто ж это знает? Я теперь ни в чем не уверен. Может, вообще все наши «добровольные решения» – оттуда …
– Тогда туши свет и ложись спать. И разговор и жизнь теряют остатки смысла. Допиваем вино и пошли…
– Ладно, ладно, отметаем эту гипотезу как бесперспективную. Хорошо, пошли мы в астрал добровольно, но нас там уже ждали. Для меня мизансценку выстроили, Антона из запаса отозвали, и для Сашки в комп загрузили информацию, очень правдоподобную, но так отфильтрованную, чтобы подвигнуть нас туда, куда нам и самим залезть очень хочется.
Но это отдельный разговор, тем более что наша машина до сих пор еще весь объем кристалла не переварила, и что в итоге из моей затеи получится – неясно. Завтра узнаем.
Завтра действительно узнали. Теперь уже втроем с Сашкой просмотрели и прослушали все, что машина вычленила и смонтировала для нас и в видео, и в звуковом диапазоне. Этакий, попросту сказать, научно-популярный фильм пополам с тренажером-симулятором. В любом месте можно вклиниться в сюжет, ввести дополнительный параметр, задать вопрос или потребовать глубже и подробнее рассмотреть ту или иную конкретную ситуацию, оставив в стороне побочные линии.
Такие умные люди, как Левашов, могут почти то же самое проделывать, не выходя за пределы колонок цифр, формул и графиков, мы же, по простоте своей, нуждались в наглядности. Короче не машина, а Перельман[23] компьютерного века.
// Пометка на полях. Так вот оглянешься иногда вчуже, и оторопь берет. В школе нас учили работать на счетах и логарифмической линейке, а первый в жизни персональный компьютер я увидел на Западе в тридцатилетнем возрасте.//О подробностях здесь распространяться не буду. Все материалы есть в архивах. Меня больше тянет на эмоциональное осмысление событий. И этих эмоций мы получили вполне достаточно, если не с перебором.
Проще говоря, перед нами развернулась впечатляющая картина текущего состояния нашего Гиперузла, со всеми его Мировыми линиями, базовыми, побочными, параллельными и химерическими. Приблизительно то, о чем на предыдущем общем собрании докладывал Шульгин, но детализированная до последней степени и снабженная комментариями.
То есть вроде бы действительно Антон нас не обманул и сам лично, или по поручению Игроков, передал нам практически все материалы, которые могли бы нам пригодиться. На наглядном примере из собственного опыта – как мы с Берестиным сунули Жукову и компании под нос полный комплект карт и сопроводительной информации о реальной дислокации германской армии вторжения, техническом состоянии и укомплектованности ее соединений до полков включительно.
– Точно, – сказал Дмитрий, – нас прямо-таки загоняют в «воронку выбора». Только что не кричат: «Ребята, вы же знаете прикуп, как можно пасовать?»
– Да оно и вправду выглядит так, что пасовать – глупо, – кивнул Шульгин. – Особливо, если в лоб было сказано, играйтесь, ничего не бойтесь, спрятаться в любом случае есть где и расплачиваться не придется.
Здесь Сашка нашел очень точный оттенок, не «играйте», а «играйтесь». Чувствуется?
А я подумал, что тут все-таки нечто иное. Складывалось впечатление, что нам просто отдают собственную разработку, режиссерский сценарий с расписанными мизансценами. Старый мэтр, уходящий на покой, вручает ученику свой последний труд. Вот я так, мол, все себе это представлял. А ты уж как знаешь, можешь воспроизвести в меру собственного видения и таланта, можешь перекроить, как заблагорассудится, а нет – спрячь в папочку для будущих мемуаров. «Мои встречи с Мейерхольдом».
Но играть по этой разработке было можно. Хоть сейчас. Единственно, роли по наличным актерам не распределены. Но это уж мы действительно сами сообразим.
– И что, господа? Беремся?
Воронцов и Шульгин синхронно улыбнулись, но опять же – по-разному. Сашка – привычно дернув щекой, что у него обычно обозначало: «Так-то так, но в то же время…», а Дмитрий – абсолютно безмятежно, словно получив давно ожидаемое приглашение на вечеринку в достойной компании.
– Следовательно, принимается. Полевой штаб на месте. К «триумвирату», или, как любили говорить мы с товарищем Сталиным, к «рабочей тройке», подключается в силу технической необходимости и с теми же правами товарищ Воронцов. Сильвии поручаем перевод тетрадки, Левашов пусть займется оценкой технических достоинств конструкции. Роли прочих мне пока неясны. Есть предложения?
– Предложение одно, – взял слово Сашка, – по понятной причине реальное положение вещей и вообще наши «программы минимум и максимум» до всего личного состава не доводить. Более того, считаю необходимым разработать и провести своеобразную операцию прикрытия. Кому-то это может показаться неэтичным, но при подготовке и проведении «Гамбита» мы ведь даже самим непосредственным участникам и заинтересованным лицам до последней секунды буквально ничего, кроме их личных заданий, не сообщали… Да и ты, капитан, убегая с Валгаллы, нам с Андреем истинных причин не сказал. Так?
– Не вижу оснований спорить. Всяк солдат знай свой маневр, а про остальное когда поручик, когда полковник знает…
Я видел, как перспектива нового и увлекательного дела меняет людей. Накануне я откровенничал перед Дмитрием, чтобы он укрепил меня «в минуту душевной невзгоды», а сейчас уже он, преодолев почти приросший к нему стереотип поведения, прямо-таки загорелся энтузиазмом. А что, так оно и есть. Был бы он другим, черта с два отправился бы с Антоновой подначки в дебри времени. Первый из нас, между прочим, если не считать Берестина. Но там – другой случай.
– Значит, камрады, сделаем так, – заявил Сашка, – раз я взял на себя непосильный груз куратора разведки и контрразведки, я придумаю, кому из наших когда, что и как говорить. Кому приоткрыть часть истины и какую именно – тоже решу. Если кого-то до поры придется вводить в заблуждение, заставлять играть «втемную», или просто оставить за кадром – не осуждайте. Ставки-то у нас…
Я, признаться, не до конца был с ним согласен. Кое-что из предложенных им мер считал некоторым перебором. Но потом признал Сашкину правоту. При прямом общении с компьютером Замка он узнал больше, чем знал я. И поглубже обдумал тот самый вариант «третьего игрока».
То есть, по согласованной с нами же тактике, он с первых минут начал и нас с Дмитрием оберегать от излишних знаний, которые, как сказано, приумножают скорби.
И мотивировка его была вполне убедительной. Если «третьего» не существует, мы ничего не теряем. Отсутствие в каждый данный момент полной информации о планах и действиях коллег никого ни в чем не ущемляет, напротив, позволяет работать раскованнее, без оглядки на чужие поступки и предрассудки. Но если он все-таки есть, захватив в плен или внедрившись в сознание любого из нас, на «оперативный простор» выйти ему все-таки не удастся. Уцелевшие же получат шанс и время принять контрмеры.