— Э-э, прошу прощения…
— Да, спасибо, Слартибартфаст, — резко сказал Бенджи, — можешь идти.
— Как? Э-э… ну, прекрасно, — обескураженно проговорил старик, — тогда я пойду и займусь своими фьордами.
— Вообще говоря, можешь их оставить, — сказал Фрэнки. — Очень похоже на то, что нам теперь не понадобится новая Земля. — Он прищурил розовые глазки. Теперь, когда мы нашли обитателя этой планеты, который там был за секунду до ее гибели.
— Что? — Слартибартфаст был сражен. — Возможно ли это? У меня для Африки готова тысяча ледников!
— Что ж, может быть, ты еще успеешь взять отпуск за свой счет и покататься на лыжах до того, как твои ледники вернут на склад, — холодно сказал Фрэнки.
— Покататься на лыжах! — возопил старик. — Мои ледники — произведение искусства! Элегантные контуры, скульптурные ледяные шпили, величественные, бездонные трещины! Это святотатство — кататься на лыжах по высокому искусству.
— Спасибо, Слартибартфаст, — твердо сказал Бенджи. — Это все.
— Слушаю, сэр, — выпрямился старик. — Благодарю вас от всего сердца. Ну что же, счастливо, землянин, — обратился он к Артуру, — надеюсь, наш образ жизни когда-нибудь совпадет.
Коротко кивнув остальным, он повернулся и печально побрел к двери.
Артур смотрел ему вслед и не знал, что сказать.
— Теперь, — сказал Бенджи, — за дело.
Форд и Зафод зазвенели бокалами, и воскликнули: — За дело!
— Прошу прощения? — сказал Бенджи.
Форд огляделся.
— Извините, я думал, это тост, — объяснил он.
Мыши раздраженно заметались в своих стаканах. Наконец, они успокоились, и Бенджи, выступив немного вперед, обратился к Артуру:
— Итак, создание с Земли, — начал он, — ситуация такова. Мы, как ты знаешь, где-то, как-то, по большому счету управляли твоей планетой последние десять миллионов лет, чтобы найти эту чертовщину — так называемый Главный Вопрос.
— Зачем? — резко спросил Артур.
— Нет — мы об этом уже думали, — вмешался Фрэнки. — Не подходит. Зачем? — Сорок два… Видишь, не то.
— Нет, я говорю, зачем он вам понадобился?
— А, ясно, — сказал Фрэнки. — Я думаю, это постепенно просто стало привычкой, если уж смотреть жестокой правде прямо в глаза. Вот тебе — в той или иной степени — причина: мы сыты всем этим по горло, и от мысли, что теперь придется начинать все заново из-за этих полоумных вогенов, я, честно говоря, просыпаюсь ночами с дикими воплями. А потом так и трясусь до самого утра, так что стекла лопаются, понятно? По чистейшей случайности Бенджи и я закончили свою работу, и, к счастью, покинули планету раньше — у нас был короткий день — а потом пробрались обратно на Магратею благодаря услугам твоих друзей.
— Магратея — это вход обратно к нам, — вставил Бенджи.
— А потом, — продолжал его коллега, — нам предложили жирнющий контракт — серия телеинтервью в пяти измерениях и турне с лекциями в нашем родном измереньице, и мы очень намерены принять это предложение.
— Я бы согласился, а ты, Форд? — Зафод искушающе наклонился вперед.
— Руками и ногами бы ухватился, — ответил Форд, — и зубами тоже.
— Но мы, видишь ли, должны иметь результат, — продолжал Фрэнки. — То есть: все равно нужен Главный Вопрос — в любом виде.
Зафод наклонился к Артуру.
— Я вот думаю, — сказал он, — сидят они сейчас этак, можно сказать, нога на ногу, и мимоходом вспоминают: Ах да, мы же знаем Ответ — Жизнь, Вселенная, и Все Такое, — а потом им приходится признать, что это всего лишь Сорок Два… тогда, похоже, свечи гаснут, спектакль окончен. Конец записи.
— Мы должны иметь что-то, что хорошо звучит, — сказал Бенджи.
— Хорошо звучит? — вскричал Артур. — Главный Вопрос, который хорошо звучит? Для пары мышей?
Мыши заволновались.
Фрэнки заявил: — Мы говорим: Да здравствует стремление к идеалу! Да здравствует доблесть чистого поиска! Да здравствует обретение истины во всех ее проявлениях; но тут, боюсь, происходит неожиданный поворот сюжета, и начинаешь подозревать, что если и есть настоящая истина — так это то, что всей многомерной бесконечностью Вселенной, по всей вероятности, управляет кучка безумцев. И если дело идет к выбору: потратить еще десять миллионов лет, чтобы это выяснить окончательно, или, с другой стороны, урвать свой кусок пожирнее и смыться, то я лично выбираю второе.
— Но… — безнадежно начал Артур.
— Короче, землянин, уясни себе вот что, — оборвал его Зафод. — Ты — продукт последнего поколения матрицы компьютера, так, и ты был там как раз до того момента, пока планета не разлетелась в куски, так?
— Э-э…
— А твой мозг был непосредственной составляющей органической конфигурации программы компьютера, — продолжил Форд — как ему показалось, весьма доходчиво.
— Ясно? — сказал Зафод.
— Ну… — протянул Артур. Он не был уверен, что когда-либо чувствовал себя непосредственной составляющей чего угодно. Ему всегда это казалось одной из самых больших его проблем.
— Другими словами, — сказал Бенджи, и подвел свою стеклянную машинку вплотную к Артуру, — существует большая вероятность того, что структура Вопроса записана в твоем мозгу. Так что мы хотим его у тебя купить.
— Что, Вопрос? — спросил Артур.
— Да, — сказали Форд и Триллиан.
— За большие деньги, — сказал Зафод.
— Нет-нет, — сказал Фрэнки, — мы хотим купить этот мозг.
— Что!
— А кто догадается, что у тебя его не будет? — ехидно осведомился Бенджи.
— Вы вроде говорили, что можете прочесть Вопрос в его мозгу электроникой, — возразил Форд.
— Разумеется, — ответил Фрэнки, — но сначала его нужно вынуть. Достать. Приготовить.
— Обработать, — добавил Бенджи.
— Протравить.
— Спасибо, — вскричал Артур, и в ужасе отскочил от стола.
— Его всегда можно заменить, — резонно заметил Фрэнки, — на что-нибудь простенькое.
— Простенькое! — задыхался Артур.
— Ну да, — вставил Зафод, и на лицах его вдруг появилась зловещая ухмылка. — Заложить программу: говорить только «Что?», потом — «Я не понимаю», еще — «Где чай?». Разницы никто и не заметит.
— Что? — взвизгнул Артур.
— Вот видишь, — тут же сказал Зафод, и взвыл от боли, потому что Триллиан что-то сделала в этот самый момент.
— Я замечу разницу, — крикнул Артур.
— Совсем нет, — ответил Фрэнки, — это мы заложим в программу.
Форд встал и направился к двери.
— Вот что, мышата, — сказал он. — Не думаю, что это дело выгорит.
— А мы думаем, что ему придется выгореть! — хором сказали мыши, и из их голосов мигом исчезло обаяние бизнесменов. С пронзительным свистом их машинки поднялись со стола, и ринулись на Артура, который забился в дальний угол, и не мог ни двинуться, ни подумать о возможном спасении.
Триллиан в отчаянии схватила его за руку, и потянула к двери, которую безуспешно пытались открыть Форд и Зафод, но Артур повис мертвым весом — казалось, его заворожили стеклянные снаряды, вьющиеся вокруг его головы. Триллиан кричала на него, но он застыл на месте с открытым ртом.
Еще один удар — Форд и Зафод, наконец, открыли дверь. На пороге появилась группа очень некрасивых людей. В них безошибочно можно было признать магратейских громил. Не только сами они были некрасивы, но и медицинское оборудование, которое они принесли, особой привлекательностью не отличалось.
Итак: Артуру собираются вскрыть череп, Триллиан не может ему помочь, Форд и Зафод стоят лицом к лицу с громилами, которые намного тяжелее их и лучше, намного лучше вооружены.
В общем, необыкновенно удачным в этот момент было то, что вдруг каждая сирена общей тревоги системы защиты Магратеи разразилась душераздирающим ревом.
— Да, спасибо, Слартибартфаст, — резко сказал Бенджи, — можешь идти.
— Как? Э-э… ну, прекрасно, — обескураженно проговорил старик, — тогда я пойду и займусь своими фьордами.
— Вообще говоря, можешь их оставить, — сказал Фрэнки. — Очень похоже на то, что нам теперь не понадобится новая Земля. — Он прищурил розовые глазки. Теперь, когда мы нашли обитателя этой планеты, который там был за секунду до ее гибели.
— Что? — Слартибартфаст был сражен. — Возможно ли это? У меня для Африки готова тысяча ледников!
— Что ж, может быть, ты еще успеешь взять отпуск за свой счет и покататься на лыжах до того, как твои ледники вернут на склад, — холодно сказал Фрэнки.
— Покататься на лыжах! — возопил старик. — Мои ледники — произведение искусства! Элегантные контуры, скульптурные ледяные шпили, величественные, бездонные трещины! Это святотатство — кататься на лыжах по высокому искусству.
— Спасибо, Слартибартфаст, — твердо сказал Бенджи. — Это все.
— Слушаю, сэр, — выпрямился старик. — Благодарю вас от всего сердца. Ну что же, счастливо, землянин, — обратился он к Артуру, — надеюсь, наш образ жизни когда-нибудь совпадет.
Коротко кивнув остальным, он повернулся и печально побрел к двери.
Артур смотрел ему вслед и не знал, что сказать.
— Теперь, — сказал Бенджи, — за дело.
Форд и Зафод зазвенели бокалами, и воскликнули: — За дело!
— Прошу прощения? — сказал Бенджи.
Форд огляделся.
— Извините, я думал, это тост, — объяснил он.
Мыши раздраженно заметались в своих стаканах. Наконец, они успокоились, и Бенджи, выступив немного вперед, обратился к Артуру:
— Итак, создание с Земли, — начал он, — ситуация такова. Мы, как ты знаешь, где-то, как-то, по большому счету управляли твоей планетой последние десять миллионов лет, чтобы найти эту чертовщину — так называемый Главный Вопрос.
— Зачем? — резко спросил Артур.
— Нет — мы об этом уже думали, — вмешался Фрэнки. — Не подходит. Зачем? — Сорок два… Видишь, не то.
— Нет, я говорю, зачем он вам понадобился?
— А, ясно, — сказал Фрэнки. — Я думаю, это постепенно просто стало привычкой, если уж смотреть жестокой правде прямо в глаза. Вот тебе — в той или иной степени — причина: мы сыты всем этим по горло, и от мысли, что теперь придется начинать все заново из-за этих полоумных вогенов, я, честно говоря, просыпаюсь ночами с дикими воплями. А потом так и трясусь до самого утра, так что стекла лопаются, понятно? По чистейшей случайности Бенджи и я закончили свою работу, и, к счастью, покинули планету раньше — у нас был короткий день — а потом пробрались обратно на Магратею благодаря услугам твоих друзей.
— Магратея — это вход обратно к нам, — вставил Бенджи.
— А потом, — продолжал его коллега, — нам предложили жирнющий контракт — серия телеинтервью в пяти измерениях и турне с лекциями в нашем родном измереньице, и мы очень намерены принять это предложение.
— Я бы согласился, а ты, Форд? — Зафод искушающе наклонился вперед.
— Руками и ногами бы ухватился, — ответил Форд, — и зубами тоже.
— Но мы, видишь ли, должны иметь результат, — продолжал Фрэнки. — То есть: все равно нужен Главный Вопрос — в любом виде.
Зафод наклонился к Артуру.
— Я вот думаю, — сказал он, — сидят они сейчас этак, можно сказать, нога на ногу, и мимоходом вспоминают: Ах да, мы же знаем Ответ — Жизнь, Вселенная, и Все Такое, — а потом им приходится признать, что это всего лишь Сорок Два… тогда, похоже, свечи гаснут, спектакль окончен. Конец записи.
— Мы должны иметь что-то, что хорошо звучит, — сказал Бенджи.
— Хорошо звучит? — вскричал Артур. — Главный Вопрос, который хорошо звучит? Для пары мышей?
Мыши заволновались.
Фрэнки заявил: — Мы говорим: Да здравствует стремление к идеалу! Да здравствует доблесть чистого поиска! Да здравствует обретение истины во всех ее проявлениях; но тут, боюсь, происходит неожиданный поворот сюжета, и начинаешь подозревать, что если и есть настоящая истина — так это то, что всей многомерной бесконечностью Вселенной, по всей вероятности, управляет кучка безумцев. И если дело идет к выбору: потратить еще десять миллионов лет, чтобы это выяснить окончательно, или, с другой стороны, урвать свой кусок пожирнее и смыться, то я лично выбираю второе.
— Но… — безнадежно начал Артур.
— Короче, землянин, уясни себе вот что, — оборвал его Зафод. — Ты — продукт последнего поколения матрицы компьютера, так, и ты был там как раз до того момента, пока планета не разлетелась в куски, так?
— Э-э…
— А твой мозг был непосредственной составляющей органической конфигурации программы компьютера, — продолжил Форд — как ему показалось, весьма доходчиво.
— Ясно? — сказал Зафод.
— Ну… — протянул Артур. Он не был уверен, что когда-либо чувствовал себя непосредственной составляющей чего угодно. Ему всегда это казалось одной из самых больших его проблем.
— Другими словами, — сказал Бенджи, и подвел свою стеклянную машинку вплотную к Артуру, — существует большая вероятность того, что структура Вопроса записана в твоем мозгу. Так что мы хотим его у тебя купить.
— Что, Вопрос? — спросил Артур.
— Да, — сказали Форд и Триллиан.
— За большие деньги, — сказал Зафод.
— Нет-нет, — сказал Фрэнки, — мы хотим купить этот мозг.
— Что!
— А кто догадается, что у тебя его не будет? — ехидно осведомился Бенджи.
— Вы вроде говорили, что можете прочесть Вопрос в его мозгу электроникой, — возразил Форд.
— Разумеется, — ответил Фрэнки, — но сначала его нужно вынуть. Достать. Приготовить.
— Обработать, — добавил Бенджи.
— Протравить.
— Спасибо, — вскричал Артур, и в ужасе отскочил от стола.
— Его всегда можно заменить, — резонно заметил Фрэнки, — на что-нибудь простенькое.
— Простенькое! — задыхался Артур.
— Ну да, — вставил Зафод, и на лицах его вдруг появилась зловещая ухмылка. — Заложить программу: говорить только «Что?», потом — «Я не понимаю», еще — «Где чай?». Разницы никто и не заметит.
— Что? — взвизгнул Артур.
— Вот видишь, — тут же сказал Зафод, и взвыл от боли, потому что Триллиан что-то сделала в этот самый момент.
— Я замечу разницу, — крикнул Артур.
— Совсем нет, — ответил Фрэнки, — это мы заложим в программу.
Форд встал и направился к двери.
— Вот что, мышата, — сказал он. — Не думаю, что это дело выгорит.
— А мы думаем, что ему придется выгореть! — хором сказали мыши, и из их голосов мигом исчезло обаяние бизнесменов. С пронзительным свистом их машинки поднялись со стола, и ринулись на Артура, который забился в дальний угол, и не мог ни двинуться, ни подумать о возможном спасении.
Триллиан в отчаянии схватила его за руку, и потянула к двери, которую безуспешно пытались открыть Форд и Зафод, но Артур повис мертвым весом — казалось, его заворожили стеклянные снаряды, вьющиеся вокруг его головы. Триллиан кричала на него, но он застыл на месте с открытым ртом.
Еще один удар — Форд и Зафод, наконец, открыли дверь. На пороге появилась группа очень некрасивых людей. В них безошибочно можно было признать магратейских громил. Не только сами они были некрасивы, но и медицинское оборудование, которое они принесли, особой привлекательностью не отличалось.
Итак: Артуру собираются вскрыть череп, Триллиан не может ему помочь, Форд и Зафод стоят лицом к лицу с громилами, которые намного тяжелее их и лучше, намного лучше вооружены.
В общем, необыкновенно удачным в этот момент было то, что вдруг каждая сирена общей тревоги системы защиты Магратеи разразилась душераздирающим ревом.
Глава 32
«Тревога! Тревога!» — вопили громковорители по всей Магратее. «На планету приземлился враждебный корабль. Вооруженное вторжение в секции 8А! Станции защиты, станции защиты!» Мыши раздраженно обнюхивали осколки своих машинок.
— Проклятье, — бормотал Фрэнки, — столько шума вокруг двух фунтов мозгов с гнилой планетки. — Он носился кругами, его розовые глаза горели, мягкий белый мех сыпал электрическими искрами.
— Единственное, что мы можем сейчас сделать, — сказал Бенджи, усевшись на задние лапы, и задумчиво поглаживая усики, — попробовать подделать Вопрос, придумать такой, чтобы сносно звучал.
— Круто, — сказал Фрэнки. Он подумал и предложил: — Как насчет Что желтое и опасное? Бенджи подумал и ответил: — Не пойдет. Не подходит к ответу.
Они еще на несколько секунд погрузились в молчание.
— Ну ладно, — сказал Бенджи. — Что получится, если шесть помножить на семь?
— Нет, нет, слишком явно, слишком буквально. Публике это будет не интересно.
Они подумали еще.
И Фрэнки сказал: — Мысль! Сколько путей должен каждый пройти?
— А! — произнес Бенджи. — Ага, это уже что-то. — Он повторил фразу, прислушиваясь к ее звучанию: — Сколько путей должен каждый пройти? Звучит очень значительно, но не обязывает доискиваться до смысла… Сколько путей должен каждый пройти? — Сорок два. То, что надо! На это они клюнут. Фрэнки, старина, мы спасены!
В восторге они проделали несколько замысловатых па.
Возле них на полу лежало несколько очень некрасивых людей, которым стукнули по головам самыми тяжелыми макетами.
В полумиле от этого вестибюля четыре фигуры неслись по коридору в поисках выхода. Они вбежали в огромный компьютерный зал. Они дико огляделись.
— Куда, Зафод? — хрипло спросил Форд.
— Методом тыка, скажем, сюда, — сказал Зафод и ринулся направо в проход между рядами компьютерных блоков. Остальные двинулись за ним, как вдруг луч лазерного ружья системы Смерть-и-Вужас разрезал воздух и кусочек стены перед самым его носом.
Голос, многократно усиленный мегафоном, раскатился по залу: — Эй, Библброкс, стой, где стоишь. Мы тебя накрыли.
— Фараоны! — в полной панике завопил Зафод и, согнувшись вдвое, обернулся. — Форд, хочешь попытать счастья? Твоя очередь выбирать.
— Ладно, пошли сюда, — сказал Форд, и они метнулись в сторону.
В конце прохода появилась неуклюжая, но очень жуткая фигура в тяжелом скафандре. Она размахивала весьма неприятным с виду смерть-вужасом.
— Ты нам нужен живым, Библброкс! — крикнула фигура.
— Мне тоже! — крикнул в ответ Зафод, и нырнул в широкий проход между двумя огромными блоками. Остальные ринулись за ним.
— Их двое, — сказала Триллиан. — Мы в ловушке.
Они втиснулись в щель между блоком и стеной.
Они затаили дыхание и ждали.
Вдруг воздух вспыхнул смертоносными лучами — оба фараона одновременно открыли огонь. Какое-то время, правда, блок еще мог продержаться.
— Они же стреляют в нас! — крикнул Артур, скорчившись в углу. — Мне показалось, мы нужны живыми.
— Угу, и мне показалось, — согласился Форд.
Зафод на мгновение высунулся из укрытия.
— Эй, — крикнул он, — я думал, вы сказали, что я нужен живым, — и тут же нырнул обратно.
Они подождали.
Через несколько секунд последовал ответ: — Тяжела работа фараона!
— Что он сказал? — пораженно прошептал Форд.
— Он сказал: Тяжела работа фараона!
— Ну, так это его проблема, а?
— В общем, конечно, так…
Форд крикнул: — Эй, послушайте! Вы тут палите в нас, так что нам своих забот хватает. Может, если вы не будете навешивать нам еще и свои, будет легче договориться?
Снова молчание, и опять искаженный мегафоном голос:
— Слушай, парень! Ты встретил не узколобых кретинов — палец на спусковом крючке, нижняя челюсть, глаза с прищуром и все такое прочее, и поговорить с ним не о чем. Нет! Мы — интеллигентные фараоны, душевные, и, может, даже подружились бы с вами — если бы встретились в другом месте. Я не стреляю налево и направо в каждого встречного и поперечного, чтобы потом хвастаться в притонах для космических бродяг — хотя я знаю фараонов и такого сорта! Я стреляю налево и направо в каждого встречного и поперечного, а потом меня долго мучает совесть, и я со слезами признаюсь во всем своей подружке!
— А я пишу романы! — подключился другой. — Но еще ни одного не издали, так что предупреждаю: у меня жу-у-у-уткое настроение!
Глаза Форда полезли из орбит.
— Кто это? — спросил он.
— Не знаю, — сказал Зафод. — Честно говоря, стрельба меня устраивала больше.
— Руки за голову и выходите оттуда! Впереди — двухглавый! — снова послышался голос. — Или вас выкурить?
— А что вам больше нравится? — крикнул Форд.
Микроскопической долей секунды позже снова начался обстрел, и смерть-вужас-разряды вонзились в блок, защищавший их.
Несколько секунд обстрел не прекращался.
Когда он прекратился, на время наступила полная тишина, и только где-то по коридорам еще блуждало далекое эхо.
— Вы еще там? — крикнул один из фараонов.
— Да, — крикнул Форд.
— Все это дело не доставляет нам особого удовольствия, — прокричал другой.
— Мы чувствуем, — ответил Форд.
— Теперь слушай, Библброкс, и слушай внимательно!
— Ну что? — крикнул Зафод.
— Слушай внимательно! То, что мы скажем — очень разумно, достаточно выгодно и гуманно. Итак — или вы сдаетесь и позволяете нам побить вас — не сильно, мы категорически возражаем против бессмысленной жестокости — или мы взрываем к чертям эту планету и еще парочку тех, что видели по дороге сюда!
— Вы что, спятили? — крикнула Триллиан. — Вы не сделаете этого!
— Еще как сделаем! — ответил фараон. — Точно ведь?
— Конечно. Придется, о чем разговор, — ответил другой.
— Но зачем?
— Да затем, что есть вещи, которые приходится делать, даже если ты просвещенный фараон — либерал, гуманист и все такое прочее!
— Я этим ребятам не верю, — пробормотал Форд, покачав головой.
За блоком снова послышались голоса.
— Еще чуть-чуть?
— Давай.
И они снова открыли огонь.
Жар и шум стали невыносимыми. Медленно, но верно блок компьютера начал плавиться. Передняя панель расплавилась почти вся, и ручейки горячего металла уже подбирались, змеясь, к четырем фигурам, съежившимся в углу.
Они забились в самый угол и ждали конца.
— Проклятье, — бормотал Фрэнки, — столько шума вокруг двух фунтов мозгов с гнилой планетки. — Он носился кругами, его розовые глаза горели, мягкий белый мех сыпал электрическими искрами.
— Единственное, что мы можем сейчас сделать, — сказал Бенджи, усевшись на задние лапы, и задумчиво поглаживая усики, — попробовать подделать Вопрос, придумать такой, чтобы сносно звучал.
— Круто, — сказал Фрэнки. Он подумал и предложил: — Как насчет Что желтое и опасное? Бенджи подумал и ответил: — Не пойдет. Не подходит к ответу.
Они еще на несколько секунд погрузились в молчание.
— Ну ладно, — сказал Бенджи. — Что получится, если шесть помножить на семь?
— Нет, нет, слишком явно, слишком буквально. Публике это будет не интересно.
Они подумали еще.
И Фрэнки сказал: — Мысль! Сколько путей должен каждый пройти?
— А! — произнес Бенджи. — Ага, это уже что-то. — Он повторил фразу, прислушиваясь к ее звучанию: — Сколько путей должен каждый пройти? Звучит очень значительно, но не обязывает доискиваться до смысла… Сколько путей должен каждый пройти? — Сорок два. То, что надо! На это они клюнут. Фрэнки, старина, мы спасены!
В восторге они проделали несколько замысловатых па.
Возле них на полу лежало несколько очень некрасивых людей, которым стукнули по головам самыми тяжелыми макетами.
В полумиле от этого вестибюля четыре фигуры неслись по коридору в поисках выхода. Они вбежали в огромный компьютерный зал. Они дико огляделись.
— Куда, Зафод? — хрипло спросил Форд.
— Методом тыка, скажем, сюда, — сказал Зафод и ринулся направо в проход между рядами компьютерных блоков. Остальные двинулись за ним, как вдруг луч лазерного ружья системы Смерть-и-Вужас разрезал воздух и кусочек стены перед самым его носом.
Голос, многократно усиленный мегафоном, раскатился по залу: — Эй, Библброкс, стой, где стоишь. Мы тебя накрыли.
— Фараоны! — в полной панике завопил Зафод и, согнувшись вдвое, обернулся. — Форд, хочешь попытать счастья? Твоя очередь выбирать.
— Ладно, пошли сюда, — сказал Форд, и они метнулись в сторону.
В конце прохода появилась неуклюжая, но очень жуткая фигура в тяжелом скафандре. Она размахивала весьма неприятным с виду смерть-вужасом.
— Ты нам нужен живым, Библброкс! — крикнула фигура.
— Мне тоже! — крикнул в ответ Зафод, и нырнул в широкий проход между двумя огромными блоками. Остальные ринулись за ним.
— Их двое, — сказала Триллиан. — Мы в ловушке.
Они втиснулись в щель между блоком и стеной.
Они затаили дыхание и ждали.
Вдруг воздух вспыхнул смертоносными лучами — оба фараона одновременно открыли огонь. Какое-то время, правда, блок еще мог продержаться.
— Они же стреляют в нас! — крикнул Артур, скорчившись в углу. — Мне показалось, мы нужны живыми.
— Угу, и мне показалось, — согласился Форд.
Зафод на мгновение высунулся из укрытия.
— Эй, — крикнул он, — я думал, вы сказали, что я нужен живым, — и тут же нырнул обратно.
Они подождали.
Через несколько секунд последовал ответ: — Тяжела работа фараона!
— Что он сказал? — пораженно прошептал Форд.
— Он сказал: Тяжела работа фараона!
— Ну, так это его проблема, а?
— В общем, конечно, так…
Форд крикнул: — Эй, послушайте! Вы тут палите в нас, так что нам своих забот хватает. Может, если вы не будете навешивать нам еще и свои, будет легче договориться?
Снова молчание, и опять искаженный мегафоном голос:
— Слушай, парень! Ты встретил не узколобых кретинов — палец на спусковом крючке, нижняя челюсть, глаза с прищуром и все такое прочее, и поговорить с ним не о чем. Нет! Мы — интеллигентные фараоны, душевные, и, может, даже подружились бы с вами — если бы встретились в другом месте. Я не стреляю налево и направо в каждого встречного и поперечного, чтобы потом хвастаться в притонах для космических бродяг — хотя я знаю фараонов и такого сорта! Я стреляю налево и направо в каждого встречного и поперечного, а потом меня долго мучает совесть, и я со слезами признаюсь во всем своей подружке!
— А я пишу романы! — подключился другой. — Но еще ни одного не издали, так что предупреждаю: у меня жу-у-у-уткое настроение!
Глаза Форда полезли из орбит.
— Кто это? — спросил он.
— Не знаю, — сказал Зафод. — Честно говоря, стрельба меня устраивала больше.
— Руки за голову и выходите оттуда! Впереди — двухглавый! — снова послышался голос. — Или вас выкурить?
— А что вам больше нравится? — крикнул Форд.
Микроскопической долей секунды позже снова начался обстрел, и смерть-вужас-разряды вонзились в блок, защищавший их.
Несколько секунд обстрел не прекращался.
Когда он прекратился, на время наступила полная тишина, и только где-то по коридорам еще блуждало далекое эхо.
— Вы еще там? — крикнул один из фараонов.
— Да, — крикнул Форд.
— Все это дело не доставляет нам особого удовольствия, — прокричал другой.
— Мы чувствуем, — ответил Форд.
— Теперь слушай, Библброкс, и слушай внимательно!
— Ну что? — крикнул Зафод.
— Слушай внимательно! То, что мы скажем — очень разумно, достаточно выгодно и гуманно. Итак — или вы сдаетесь и позволяете нам побить вас — не сильно, мы категорически возражаем против бессмысленной жестокости — или мы взрываем к чертям эту планету и еще парочку тех, что видели по дороге сюда!
— Вы что, спятили? — крикнула Триллиан. — Вы не сделаете этого!
— Еще как сделаем! — ответил фараон. — Точно ведь?
— Конечно. Придется, о чем разговор, — ответил другой.
— Но зачем?
— Да затем, что есть вещи, которые приходится делать, даже если ты просвещенный фараон — либерал, гуманист и все такое прочее!
— Я этим ребятам не верю, — пробормотал Форд, покачав головой.
За блоком снова послышались голоса.
— Еще чуть-чуть?
— Давай.
И они снова открыли огонь.
Жар и шум стали невыносимыми. Медленно, но верно блок компьютера начал плавиться. Передняя панель расплавилась почти вся, и ручейки горячего металла уже подбирались, змеясь, к четырем фигурам, съежившимся в углу.
Они забились в самый угол и ждали конца.
Глава 33
Но конец так и не пришел, по крайней мере, на этот раз.
Выстрелы внезапно оборвались. В неожиданно наступившей тишине вдруг прозвучали несколько странных сдавленных возгласов, и затем — короткие звуки падения чего-то тяжелого.
Четверо уставились друг на друга.
— Что случилось? — спросил Артур.
— Они перестали стрелять, — пожал плечами Зафод.
— Почему?
— Не знаю. Хочешь — пойди и спроси.
— Нет.
Они ждали.
— Эй, — крикнул Форд.
Ответа не было.
— Странно.
— Может, они притаились, чтобы нас выманить?
— Ума не хватит.
— А что это были за звуки.
— Не знаю.
Они подождали еще немного.
— Ладно. Я пойду посмотрю, — вызвался Форд.
Он оглядел остальных.
— Никто не скажет: «Ты здесь нужнее. Пойду я.»?
Все промолчали.
— Ну что же, — сказал Форд и встал.
В первую секунду ничего не произошло.
Еще через секунду или две так ничего и не произошло. Форд пытался что-нибудь разглядеть через густой дым, клубами валивший из развороченного компьютера.
Форд осторожно вышел из укрытия.
Так ничего и не произошло.
Сквозь густой дым Форд с трудом увидел в двадцати метрах одного из фараонов. Тот лежал, скорчившись на полу. Неподалеку лежал второй. Больше никого не было видно.
Все это показалось Форду необычайно странным.
Каждый нерв его дрожал, когда он медленно подходил к ближнему телу. Оно лежало успокаивающе неподвижно, пока он шел, и продолжало лежать успокаивающе неподвижно, когда он приблизился и наступил на смерть-вужас, который все еще сжимали мертвые пальцы.
Форд нагнулся и поднял его, не встретив сопротивления.
Фараон был очевиднейшим образом мертв.
Поверхностный осмотр показал, что он — метанодышащая форма жизни с Каппы Благулона, и в кислородной атмосфере Магратеи полностью зависел от качественной работы своего скафандра. Как оказалось, миникомпьютер в ранце, обеспечивавший качество работы скафандра, неожиданно взорвался.
Форд огляделся вокруг в весьма понятно изумлении. Питание к таким компьютерам поступает от главного корабельного компьютера, с которым они напрямую связаны через суб-эфир. Такая система полностью застрахована от неполадок, и причиной ее отказа может быть только полный выход всех системы питания вместе с дублирующими сетями из строя — вещь неслыханная.
Форд поспешно осмотрел второе тело, и обнаружил, что с ним случилась та же невероятная вещь — скорее всего, в то же самое время.
Он позвал взглянуть остальных. Они тоже были очень удивлены, но не разделяли его любопытства.
— Давайте уносить ноги, — сказал Зафод. — Если то, что я, предположим, ищу, находится здесь, то мне этого уже не надо. — Он схватил второй смерть-вужас, развалил пополам абсолютно безвредный шкаф поблизости, и ринулся по коридору. Остальные последовали за ним.
Вылетев за угол, Зафод едва не раскромсал на мелкие кусочки аэрокар, который ждал их чуть поодаль.
За рулем никого не было, но Артур узнал машину, принадлежавшую Слартибартфасту.
К приборной доске была прикреплена записка от него. На записке была нарисована стрелка, указывающая на одну из кнопок.
И еще там было написано: Может быть, это та самая кнопка, которая вам нужна.
Выстрелы внезапно оборвались. В неожиданно наступившей тишине вдруг прозвучали несколько странных сдавленных возгласов, и затем — короткие звуки падения чего-то тяжелого.
Четверо уставились друг на друга.
— Что случилось? — спросил Артур.
— Они перестали стрелять, — пожал плечами Зафод.
— Почему?
— Не знаю. Хочешь — пойди и спроси.
— Нет.
Они ждали.
— Эй, — крикнул Форд.
Ответа не было.
— Странно.
— Может, они притаились, чтобы нас выманить?
— Ума не хватит.
— А что это были за звуки.
— Не знаю.
Они подождали еще немного.
— Ладно. Я пойду посмотрю, — вызвался Форд.
Он оглядел остальных.
— Никто не скажет: «Ты здесь нужнее. Пойду я.»?
Все промолчали.
— Ну что же, — сказал Форд и встал.
В первую секунду ничего не произошло.
Еще через секунду или две так ничего и не произошло. Форд пытался что-нибудь разглядеть через густой дым, клубами валивший из развороченного компьютера.
Форд осторожно вышел из укрытия.
Так ничего и не произошло.
Сквозь густой дым Форд с трудом увидел в двадцати метрах одного из фараонов. Тот лежал, скорчившись на полу. Неподалеку лежал второй. Больше никого не было видно.
Все это показалось Форду необычайно странным.
Каждый нерв его дрожал, когда он медленно подходил к ближнему телу. Оно лежало успокаивающе неподвижно, пока он шел, и продолжало лежать успокаивающе неподвижно, когда он приблизился и наступил на смерть-вужас, который все еще сжимали мертвые пальцы.
Форд нагнулся и поднял его, не встретив сопротивления.
Фараон был очевиднейшим образом мертв.
Поверхностный осмотр показал, что он — метанодышащая форма жизни с Каппы Благулона, и в кислородной атмосфере Магратеи полностью зависел от качественной работы своего скафандра. Как оказалось, миникомпьютер в ранце, обеспечивавший качество работы скафандра, неожиданно взорвался.
Форд огляделся вокруг в весьма понятно изумлении. Питание к таким компьютерам поступает от главного корабельного компьютера, с которым они напрямую связаны через суб-эфир. Такая система полностью застрахована от неполадок, и причиной ее отказа может быть только полный выход всех системы питания вместе с дублирующими сетями из строя — вещь неслыханная.
Форд поспешно осмотрел второе тело, и обнаружил, что с ним случилась та же невероятная вещь — скорее всего, в то же самое время.
Он позвал взглянуть остальных. Они тоже были очень удивлены, но не разделяли его любопытства.
— Давайте уносить ноги, — сказал Зафод. — Если то, что я, предположим, ищу, находится здесь, то мне этого уже не надо. — Он схватил второй смерть-вужас, развалил пополам абсолютно безвредный шкаф поблизости, и ринулся по коридору. Остальные последовали за ним.
Вылетев за угол, Зафод едва не раскромсал на мелкие кусочки аэрокар, который ждал их чуть поодаль.
За рулем никого не было, но Артур узнал машину, принадлежавшую Слартибартфасту.
К приборной доске была прикреплена записка от него. На записке была нарисована стрелка, указывающая на одну из кнопок.
И еще там было написано: Может быть, это та самая кнопка, которая вам нужна.
Глава 34
Аэрокар тронулся с места, и помчал их на скорости больше 17 R по стальным туннелям на удручающую поверхность планеты, сдавленную очередными тусклыми утреннеми сумерками.
R
— единица скорости, определяемая как разумная скорость следования и зависящая от трех параметров: вреда для здоровья, ущерба для психической полноценности, и опоздания не более, чем на пять минут. Таким образом ясно, что эта единица изменяется практически беспредельно в зависимости от обстоятельств, поскольку первые два параметра зависят не только от абсолютной скорости, но и от того, насколько принят во внимание третий параметр. Если к решению этого уравнения не относиться с должным спокойствием, дело может кончиться немалым потрясением, травмами, а возможно, и летальным исходом.
17 R
— не точно определенная величина, но совершенно ясно, что это очень и очень слишком быстро.
Аэрокар еще прибавил скорости, доставил их к Золотому Сердцу, торчавшему на равнине, словно окаменевшая кость из земли, а затем без колебаний отправился обратно, видимо, по своим важным делам.
Дрожа от холода они стояли и смотрели на корабль.
Рядом с ним стоял еще один.
Это был полицейский корабль с Каппы Благулона — похожее на растолстевшую акулу судно, зеленоватое и покрытое черными кривыми надписями разных размеров и степеней враждебности. Надписи сообщали каждому, кому пришло бы в голову их читать, откуда этот корабль, к какому полицескому отделению он приписан, и где должны подсоединяться силовые кабели.
Корабль казался неестественно темным и неподвижным, даже для корабля, у команды которого несколько минут назад перехватило дыхание в наполненной дымом комнате глубоко под землей. Кстати, хотя это невозможно объяснить, но когда корабль мертв, это сразу видно.
Форд увидел это и решил, что здесь какая-то загадка — и корабль, и его команда вдруг ни с того, ни с сего скончались. Исходя из собственного опыта, он считал, что подобные вещи не входят в правила игры.
Зафод, Триллиан и Артур тоже ощутили дыхание смерти, но еще быстрее они ощутили резкий холод, и, страдая острым приступом отсутствия любопытства, поспешили в Золотое Сердце.
Форд остался один и пошел осмотреть благулонский корабль. На пути он споткнулся о неподвижное стальное тело, лежавшее лицом вниз в холодной пыли.
— Марвин! — воскликнул он. — Что ты делаешь?
— Прошу вас, считайте, что я не достоин вашего внимания, — послышался приглушенный траурный голос.
— Как дела, кибер? — спросил Форд.
— Я скорблю.
— Что нового?
— Не знаю, — сказал Марвин. — Ничто не ново под луной.
— А почему, — спросил Форд, опускаясь рядом на корточки, — ты лежишь здесь в пыли? И лицом вниз?
— Это очень хороший способ чувствовать себя несчастным, — ответил Марвин. — Не притворяйся, что хочешь со мной поговорить. Я знаю, ты меня терпеть не можешь.
— Совсем наоборот.
— Нет, не наоборот. Все меня ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне только заговорить с кем-то, и меня уже ненавидят. Даже роботы. А если ты не будешь обращать на меня внимания, может статься, я просто уйду.
Он резко поднялся на ноги и стоял, решительно отвернувшись от Форда.
— Вон тот корабль меня ненавидел, — сказал он, указывая на благулонское судно.
— Тот корабль? — Эта новость вдруг заинтересовала Форда. — Что с ним случилось? Ты знаешь?
— Он ненавидел меня потому, что я с ним заговорил.
— Ты говорил с ним? — воскликнул Форд. — Как это?
— Очень просто. Мной овладели скука и скорбь, я пошел и подключился к его внешнему входу. Я долго с ним говорил, и объяснил ему свое понимание Вселенной, — сказал Марвин.
— И что же случилось? — спросил Форд.
— Он покончил с собой, — сказал Марвин, и заковылял к Золотому Сердцу.
R
— единица скорости, определяемая как разумная скорость следования и зависящая от трех параметров: вреда для здоровья, ущерба для психической полноценности, и опоздания не более, чем на пять минут. Таким образом ясно, что эта единица изменяется практически беспредельно в зависимости от обстоятельств, поскольку первые два параметра зависят не только от абсолютной скорости, но и от того, насколько принят во внимание третий параметр. Если к решению этого уравнения не относиться с должным спокойствием, дело может кончиться немалым потрясением, травмами, а возможно, и летальным исходом.
17 R
— не точно определенная величина, но совершенно ясно, что это очень и очень слишком быстро.
Аэрокар еще прибавил скорости, доставил их к Золотому Сердцу, торчавшему на равнине, словно окаменевшая кость из земли, а затем без колебаний отправился обратно, видимо, по своим важным делам.
Дрожа от холода они стояли и смотрели на корабль.
Рядом с ним стоял еще один.
Это был полицейский корабль с Каппы Благулона — похожее на растолстевшую акулу судно, зеленоватое и покрытое черными кривыми надписями разных размеров и степеней враждебности. Надписи сообщали каждому, кому пришло бы в голову их читать, откуда этот корабль, к какому полицескому отделению он приписан, и где должны подсоединяться силовые кабели.
Корабль казался неестественно темным и неподвижным, даже для корабля, у команды которого несколько минут назад перехватило дыхание в наполненной дымом комнате глубоко под землей. Кстати, хотя это невозможно объяснить, но когда корабль мертв, это сразу видно.
Форд увидел это и решил, что здесь какая-то загадка — и корабль, и его команда вдруг ни с того, ни с сего скончались. Исходя из собственного опыта, он считал, что подобные вещи не входят в правила игры.
Зафод, Триллиан и Артур тоже ощутили дыхание смерти, но еще быстрее они ощутили резкий холод, и, страдая острым приступом отсутствия любопытства, поспешили в Золотое Сердце.
Форд остался один и пошел осмотреть благулонский корабль. На пути он споткнулся о неподвижное стальное тело, лежавшее лицом вниз в холодной пыли.
— Марвин! — воскликнул он. — Что ты делаешь?
— Прошу вас, считайте, что я не достоин вашего внимания, — послышался приглушенный траурный голос.
— Как дела, кибер? — спросил Форд.
— Я скорблю.
— Что нового?
— Не знаю, — сказал Марвин. — Ничто не ново под луной.
— А почему, — спросил Форд, опускаясь рядом на корточки, — ты лежишь здесь в пыли? И лицом вниз?
— Это очень хороший способ чувствовать себя несчастным, — ответил Марвин. — Не притворяйся, что хочешь со мной поговорить. Я знаю, ты меня терпеть не можешь.
— Совсем наоборот.
— Нет, не наоборот. Все меня ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне только заговорить с кем-то, и меня уже ненавидят. Даже роботы. А если ты не будешь обращать на меня внимания, может статься, я просто уйду.
Он резко поднялся на ноги и стоял, решительно отвернувшись от Форда.
— Вон тот корабль меня ненавидел, — сказал он, указывая на благулонское судно.
— Тот корабль? — Эта новость вдруг заинтересовала Форда. — Что с ним случилось? Ты знаешь?
— Он ненавидел меня потому, что я с ним заговорил.
— Ты говорил с ним? — воскликнул Форд. — Как это?
— Очень просто. Мной овладели скука и скорбь, я пошел и подключился к его внешнему входу. Я долго с ним говорил, и объяснил ему свое понимание Вселенной, — сказал Марвин.
— И что же случилось? — спросил Форд.
— Он покончил с собой, — сказал Марвин, и заковылял к Золотому Сердцу.
Глава 35
В ту ночь корабль Золотое Сердце спешил изо всех сил, стараясь оставить между собой и Туманностью Лошадиная Голова как можно больше световых лет. Зафод уселся в рубке под пальмой, и пытался привести свои мозги в порядок с помощью сверхдоз Всегалактического «Мозгобойного»; Форд и Триллиан сидели в углу и болтали о жизни и тому подобных мелочах; Артур же растянулся на койку в своей каюте, и лениво играл кнопками фордовского Галактического Путеводителя. Он решил: похоже, мне придется жить по здешним правилам, пора потихонечку их изучать.
Он наткнулся на следующее:
История любой крупной галактической цивилизации проходит три резко отличных фазы: фазы Выживания, Вопроса и Искушенности, известных также под названиями Что-, Зачем-, и Где-фаз.
К примеру, первая фаза определяется вопросом Что мы будем есть? , вторая
— Зачем мы едим? , а третья — Где мы сегодня поужинаем? Тут его прервал сигнал вызова. Послышался голос Зафода.
— Эй, землянин! Как насчет пожрать?
— Ну что ж, я бы пожевал чего-нибудь, — ответил Артур.
— Отлично, держись крепче, — сказал Зафод. — Перекусим в ресторане «Конец Вселенной».
Он наткнулся на следующее:
История любой крупной галактической цивилизации проходит три резко отличных фазы: фазы Выживания, Вопроса и Искушенности, известных также под названиями Что-, Зачем-, и Где-фаз.
К примеру, первая фаза определяется вопросом Что мы будем есть? , вторая
— Зачем мы едим? , а третья — Где мы сегодня поужинаем? Тут его прервал сигнал вызова. Послышался голос Зафода.
— Эй, землянин! Как насчет пожрать?
— Ну что ж, я бы пожевал чего-нибудь, — ответил Артур.
— Отлично, держись крепче, — сказал Зафод. — Перекусим в ресторане «Конец Вселенной».