Адамс Клифтон. Красные рельсы

   Рядом с Тюрком стоял Крой. Он почесывался и был почти весел.
   – Скоро стемнеет, – сказал он Отто Майеру. – Так что пока нам делать нечего. Будем сидеть здесь.
   Тюрк поднял ружье, приставил холодный ствол ко лбу Конкэннона и улыбнулся.
   – Мне неохота ждать. Я его убью.
   – Погоди, – терпеливо сказал Крой. – Наступит ночь, мы его увезем отсюда – вот тогда и убьешь.
   Отто Майер смотрел на всех троих, нахмурив брови, потом сказал:
   – Мне не нравится, что вы держите его у меня в мастерской.
   – Но это только до ночи, – сказал Крой. – Потом мы его заберем и распрощаемся с тобой.
   Тюрк злобно сплюнул и сказал:
   – Я за то, чтобы убить его прямо сейчас.
   – Нет! – торопливо возразил Майер. – Не надо крови. Иначе сюда набежит целая орава полицейских. Хотите убивать – увозите.
   – Он прав, – сказал Крой сообщнику. – У них в городке все тихо, спокойно. Если что – поднимется страшный шум, а нам это ни к чему.
   Тюрк не двигался, держа палец на спусковом крючке, Конкэннон затаил дыхание, ему даже показалось, что сердце его перестало биться. Затем бандит очень медленно отвел ружье в сторону.
   – Ладно. Мы подождем, Конкэннон. Подожди и ты.
   – Веревки у вас есть? – спросил Крой у Майера. Они связали Конкэннона по рукам и ногам.
   – Сунь ему тряпку в рот, чтоб не орал, – сказал Крой. – И запри двери. До нашего отъезда твоя мастерская закрыта, понял, Майер?
   Тюрк с удовольствием запихнул Конкэннону в рот грязную тряпку и присел рядом, пытаясь прочесть страх в глазах пленника.
   – Ну, что, детектив? Надо было слушать нас тогда, в Оклахома-Сити. Но такие, как ты, никогда не слушают…
   – Оставь его в покое, – устало сказал Крой. – Потом повеселишься.
   – Потом, потом, – проворчал Тюрк. – Всегда ты так…
   В голове Конкэннона начала понемногу вырисовываться цепь прошедших событий. Сомкнув веки и отгородившись от искаженного лица Тюрка, от звуков и запахов, он попытался собрать воедино все элементы головоломки.
   Теперь было ясно, что Тюрк и Крой прибыли в Дип-Форк раньше него. Значит, им была заранее известна цель его поездки… К тому же они знали, что он будет встречаться с Майером. Поэтому они разыскали Майера заблаговременно и подкупили его. Теперь следовало выяснить, откуда у них появились эти сведения и кто ввел их в курс дела.
   Изучение этой задачи Конкэннон решил отложить на будущее. Открыв глаза, он увидел, что Тюрк стоит у окна и угрюмо смотрит на улицу. Крой стоял посреди мастерской; Отто Майер нервно расхаживал взад-вперед.
   – Я никак не предполагал, что все так обернется, – сказал он Конкэннону. – Я не знал, что они собираются вас убить…
   Крой посмотрел ему в глаза, но ничего не сказал.
   – Они утверждали, что просто хотят поговорить с вами по делу, – смущенно продолжал Майер. – А мне нужны были деньги. Собственно говоря, в их словах не было ничего подозрительного…
   – Помолчи, – равнодушно сказал Крой.
   – Почему всем так вдруг понадобился этот Эйб Миллер? – плаксиво сказал Майер.
   – Чем меньше будешь об этом знать, тем больше проживешь, – сказал Крой.
   Лицо Майера приняло сокрушенное выражение. Он хотел что-то сказать, но передумал, пожал плечами и снова заходил по мастерской. Солнце должно было скрыться через какие-нибудь полчаса.
   Тюрк отошел от окна и приблизился к Конкэннону.
   – Теперь ждать осталось недолго, Конкэннон. Можешь начинать молиться.
   На холмы серым туманом стала опускаться темнота.
   – Выйди, посмотри на улицу, Майер, – сказал Крой. – Если там все тихо, готовь лошадей.
   Нефтяник вышел через заднюю дверь и спустя несколько минут вернулся.
   – Все спокойно. Только в «Фанданго» еще горит свет. Я привязал лошадей за углом.
   Тюрк вынул из-за пояса нож и присел на корточки рядом с Конкэнноном.
   – Помолился, детектив?
   Он приставил нож к горлу Конкэннона. Тот отпрянул. Тюрк усмехнулся и перерезал веревки на его руках и ногах.
   Крой помог Конкэннону встать.
   – Теперь без глупостей. Веди себя примерно.
   На улице их ждали три лошади. Преступники усадили Конкэннона в седло. Отто Майер стоял на пороге мастерской; лицо его блестело от пота. Конкэннон удивился, с чего это он вспотел в такой прохладный осенний вечер…
   Тюрк вполголоса ругался, привязывая его руки к седлу. На лице Майера было какое-то странное выражение. Он вытер мокрый лоб рукавом и быстро подошел к Конкэннону.
   – Я не думал, что все так получится, – сказал он. – Я не виноват, поверьте.
   «Да что с ним такое? – спросил себя Конкэннон. – Через несколько минут я буду мертв, а он – вне опасности. Тюрк и Крой с ним уже расплатились. Отчего же он весь мокрый?»
   Майер нервно посмотрел на преступников.
   – Мне будет спокойнее, если вы кивнете головой в знак того, что простили меня, – сказал он Конкэннону.
   – Слюнтяй, – презрительно хмыкнул Тюрк.
   Нефтяник словно не услышал. Он не сводил с Конкэннона глаз, беспокойно ожидая, когда тот кивнет в знак отпущения грехов. «Что с ним творится?» – снова подумал Конкэннон и нехотя кивнул.
   Майер облегченно вздохнул. Выждав момент, когда Тюрк и Крой садились на лошадей, он вытянул шею и тихо произнес скороговоркой:
   – Поворот дороги на северной окраине…
   Конкэннон посмотрел на него, ожидая продолжения. Но Майер поспешно вошел в мастерскую и закрыл дверь.
   Тюрк и Крой расположились по обе стороны от Конкэннона.
   – Вперед. И не вздумай шалить.
   Они выехали со двора на изрытую ухабами дорогу.
   Руки Конкэнона, привязанные к седлу, словно отнялись. В животе была тупая боль. Он изо всех сил старался понять, что хотел сказать ему нефтяник.
   Над землей сгустились сумерки. Спустя три минуты после выезда из Дип-Форк они оказались на изгибе дороги. Впереди была небольшая роща. Конкэннон присмотрелся, но не заметил там ничего, кроме деревьев.
   Когда они проезжали под кронами огромных платанов, Тюрк и Крой невольно приблизились к Конкэннону.
   Теперь они были почти на середине поворота, о котором говорил Майер, но ничего не происходило. Это был самый обыкновенный поворот дороги, вдоль которой вился ручей. Становилось все темнее…
   Боль в животе у Конкэннона усиливалась. Если что-то и должно произойти, решил он, то только здесь.
   Он с величайшей осторожностью высвободил ноги из стремян. Затем резко распрямил ноги и пнул носками сапог лошадей Тюрка и Кроя, идущих справа и слева от него.
   Животные дернулись и встали на дыбы. В ночной тишине вдруг загремели выстрелы; испуганные лошади сорвались с места.
   Конкэннон пригнулся к холке своей лошади и попытался направить ее к роще. Вдруг чья-то сильная рука схватила ее под уздцы и ловко увела за изгородь из колючих кустов. Выстрелы слышались теперь чуть дальше, вверх по течению ручья.
   – Молчите, – сказал чей-то спокойный серьезный голос. – Это конная полиция. Все в порядке.
   Конкэннон попытался разглядеть темное лицо второго всадника. Это был индеец-фермер, который утром привел его в Дип-Форк. Индеец не спеша вытащил изо рта Конкэннона кляп и разрезал веревки, стягивавшие ему запястья. Конкэннон принялся растирать их. Ему казалось, что язык его непомерно распух и не помещается во рту.
   – Сколько вас? – спросил он, как только смог говорить.
   – Двое.
   – Откуда вы взялись? Я думал, вы вернулись на ферму.
   Индеец пожал плечами и на своем неуклюжем английском пояснил, что поехал не на ферму, а в индейский полицейский участок. Затем вернулся в Дип-Форк с двумя конными полицейскими. Пока что другие сведения Конкэннону не требовались.
   Поодаль раздался еще один выстрел, потом наступило напряженное минутное затишье. Чего-чего, а вмешательства индейской полиции Тюрк и Крой никак не ожидали. Сейчас они, видимо, спешились и приготовились к схватке с полицейскими. И те, и другие, похоже, оценивали обстановку.
   Несмотря на объяснения фермера, все это не укладывалось у Конкэннона в голове. Местные полицейские всегда тщательно избегали вмешательства в дела белых приезжих. Этот вопрос был в компетенции федеральных старшин.
   – Поверьте, я очень признателен вам за то, что вы сделали, – сказал Конкэннон. – Вы спасли мне жизнь. Но как вам удалось уговорить индейских полицейских вмешаться?
   – Я сказал, вы – индеец.
   Конкэннон опешил. Солгать местному полицейскому было для индейца серьезным проступком.
   – Человек, которого вы зовете Тюрк, говорил плохие слова моей жене, – сказал фермер.
   – Но что вы будете делать, когда они поймут, что я не индеец и что они действовали вопреки законам штата?
   До полиции штата фермеру, похоже, не было никакого дела. Но конная полиция индейцев могла доставить ему неприятности, и он начинал понимать, что ему лучше куда-нибудь исчезнуть к тому моменту, когда его хитрость раскроется. Он посмотрел на Конкэннона и снял с плеча длинноствольный карабин.
   – Когда-нибудь отдайте это индейцу-полицейскому. Я брал у него.
   Конкэннон был поражен: индейцы не очень-то охотно отдавали личное оружие, особенно белым. Он принял карабин и горсть патронов с такой благодарностью, словно они были золотыми.
   – Я даже не знаю, как вас зовут.
   – Брюс Мак-Фарланд, – ответил индеец. Конкэннон ошеломленно посмотрел на него, но удержался от улыбки. Когда вас зовут Маркус Конкэннон, вы прекрасно понимаете, что имя – не повод для шуток.
   – Обязательно отдам. Большое спасибо, мистер Мак-Фарланд.
   Индеец картинно вскинул руку на прощание, развернул лошадь и бесшумно скрылся в густом лесу.

Глава седьмая

   Крой и Тюрк лежали за стволом упавшего дерева в нескольких шагах от воды. Тюрка одолевала дикая ярость. Никто из них еще не знал, что в действительности произошло; они помнили только, что Конкэннон пришпорил их лошадей и что животных окончательно всполошили выстрелы. Теперь у них не было лошадей и оставался один карабин на двоих: падая с лошади, Тюрк не успел высвободить оружие из чехла. К тому же он сильно ушиб колено, что никак не могло улучшить его настроение.
   Ночной ветерок шелестел листьями платанов. Тюрк вглядывался в темноту, сжимая в руке «Кольт» 45-го калибра, который одолжил у Кроя.
   – Как ты думаешь, сколько их было?
   – Трудно сказать. Наверно, двое. Стреляли из двух ружей.
   – Но кто это? Откуда они взялись? Крой пожал плечами.
   – Похоже, старшины. Скоро узнаем.
   – Как это?
   – Если они вцепятся в нас зубами и не отпустят до самого конца, – сухо сказал Крой, – можешь быть уверен, что это старшины и их помощники.
   Тюрк злобно заворчал.
   – Как же им удалось нас перехватить? – сказал он чуть погодя.
   – Майер. Кроме него никто ни о чем не знал. Глаза Тюрка сверкнули.
   – В следующий раз, когда я повстречаю Майера – буду знать, что делать…
   – Но может быть, это вовсе не старшины, – спокойно продолжал Крой. – Помнишь того индейца, на которого ты утром орал? Майер говорил, что Конкэннона привел в Дип-Форк какой-то индеец. Может, он затаил злобу и напустил на нас конную полицию…
   Этого Тюрк не предполагал. Он угрюмо спросил:
   – Ну, а где Конкэннон сейчас?
   – Не беспокойся на этот счет. У него нет оружия. Рано или поздно мы его разыщем.
   – Если нас раньше не разыщут эти двое, – сказал Тюрк.
   Крой о чем-то сосредоточенно размышлял.
   – Чем больше я об этом думаю, – сказал он, – тем больше убеждаюсь, что это были конные полицейские. Я ведь помню рожу того индейца. Он вполне мог со злости устроить такую штуку. Но ему придется плохо, когда краснокожие полисмены догадаются, что он их надул. Хотя, пока что это неважно…
   – Ладно, что мы тут сидим без толку? Надо их найти и перестрелять.
   Крой посмотрел на сообщника.
   – Другого я от тебя и не ожидал, – сказал он недовольно. – Если уж придется их убить, то это мы всегда успеем. – Внезапно повысив голос, он крикнул в темноту: – Эй, вы там! Слушайте хорошенько, повторять не буду! Если вы индейцы или индейские охранники, у вас будут неприятности. Мы – белые. Мы вас не трогали, но вы устроили на нас засаду. – Выждав несколько секунд, он продолжал: – Если вы не хотите иметь дело с федеральными старшинами – убирайтесь отсюда и не лезьте в дела белых!
   Ниже по течению ручья послышались негромкие голоса.
   – Совещаются, – сказал Крой со вздохом облегчения. – Точно, это индейцы.
   Прислушавшись, они поняли, что разговор идет на местном наречии. Лицо Тюрка медленно расплылось в улыбке.
   – Ага, краснокожие…
   Разговор прекратился; Тюрк и Крой услышали, как на берегу затрещали кусты: индейцы уходили. Вскоре с равнины донесся затихающий стук копыт.
   – Не хотел бы я оказаться на месте того фермера, когда они его сцапают, – усмехнулся Тюрк. – И на месте Конкэннона, когда его сцапаем мы.
 
 
   Конкэннон услышал, как индейские полисмены убираются восвояси. Теперь ему уже не приходилось рассчитывать на чудеса и на мстительных фермеров. Но зато у него был длинноствольный карабин и дюжина патронов, причем, Тюрк и Крой об этом не знали.
   – Конкэннон, ты меня слышишь? – крикнул Крой. – Начинаем все сначала! Уладим это дело в своем тесном кругу!
   Он казался спокойным и уверенным в себе. Конкэннон представил, как он почесывается, глядя мутными глазами в ночное небо.
   – До сих пор тебе везло. Но везение не может длиться вечно. Похоже, пробил твой час, – добавил Крой.
   Он пытался отвлечь Конкэннона, в то время как Тюрк занимал новую позицию.
   Сжимая в руке карабин, Конкэннон стал пробираться сквозь кусты. Треск каждой сухой ветки казался ему пушечным выстрелом. Он часто останавливался и стоял неподвижно, вслушиваясь в темноту с пересохшим ртом и бьющимся сердцем.
   Теперь Крой молчал. По долине гулял легкий ветерок, качавший ветви платанов. Конкэннон вытер лоб рукавом и двинулся вверх по ручью. Впереди, над противоположным берегом, показался сначала оранжевый серп, а затем и вся октябрьская луна. Конкэннон ужаснулся: она показалась ему необычайно яркой. От нее тут же заблестела вода и прояснилось небо.
   Конкэннон лег в редкую траву и почувствовал себя словно голым. Тюрк и Крой просто не могли не заметить его сейчас.
   Тут его охватил приступ храбрости: он вспомнил, что теперь приходится рассчитывать не на везение, а только на себя. Он вскочил на ноги, пробежал несколько метров и распластался на прибрежном песке.
   Грохнуло ружье. Конкэннон быстро прицелился в то место, где увидел вспышку огня, выстрелил и тут же откатился в сторону, не зная, попал ли в цель, но отметив про себя, что из ружья больше не стреляют. Зато где-то в стороне трижды рявкнул револьвер. После небольшой паузы раздалось еще два револьверных выстрела.
   Конкэннон удивился, что один из противников использует револьвер вместо ружья, затем понял, что ружья у того просто нет. Он быстро вынул из кармана патрон и сунул в ствол карабина. В ответ раздался звук заряжаемого «Кольта».
   Но что же стало с тем, у кого было ружье? Мертв он или притворяется? Тюрк это или Крой?
   Конкэннон залез в густую траву и замер. Человек с револьвером теперь спускался к воде. Видимо, это был Тюрк: его выдавали нервные, нетерпеливые движения.
   На мгновение Конкэннону стало жаль Тюрка: револьвер против карабина… Силы были неравны.
   Луна поднималась все выше, и Конкэннон завороженно смотрел на нее. Она, казалось, плыла над неподвижным ручьем и превращала его в сверкающую ленту.
   Тюрк выстрелил снова; Конкэннон направил карабин в его сторону, нажал на спусковой крючок и увидел, как темная фигура рухнула навзничь в прибрежные заросли. Револьвер негромко ударился оземь.
   Затем стало тихо.
   Желтые листья платанов блестели в темноте, как золотые монеты. Некоторое время Конкэннон лежал неподвижно, прижавшись к земле, затем достал новый патрон и начал осторожно продвигаться вдоль берега.
   Крой лежал на спине за белым стволом упавшего дерева, вытянув руки и словно умоляя всевышнего помочь постигшей его беде. Ему снесло пулей чуть ли не полголовы, и Конкэннон только по одежде смог узнать, которого из двоих он убил.
   Конкэннон положил шляпу Кроя на то, что было раньше его лицом. Крой и при жизни-то не был таким уж симпатичным, а теперь – и подавно. Отвернувшись, Конкэннон сосредоточил свои мысли на Тюрке. Сделав несколько шагов вдоль берега, он остановился у того места, где тот упал.
   – Ты здесь, Тюрк? – спросил он негромко. – Умер, что ли? Или ждешь, пока я подойду ближе?
   Тюрк не ответил. Луна, словно напуганная взрывом насилия, продолжала свой путь по ночному небу. Обливаясь потом, Конкэннон пристально смотрел на черные кусты. Прошло довольно много времени, и вдруг преступник простонал:
   – Конкэннон, помоги…
   Конкэннон так сжал карабин, что задрожали мышцы предплечья. «Если есть у тебя хоть на грош здравого смысла, – холодно сказал он себе, – ты должен покончить с этим прямо сейчас. Один выстрел – и все».
   – Конкэннон, ты убил меня.
   Это прозвучало как последний вздох умирающего.
   Конкэннон вскинул карабин и прицелился в кусты, но передумал, опустил оружие и шагнул вперед.
   Тюрк лежал, опираясь на локоть и бешено сверкая глазами. Грудь его была в крови. Револьвер валялся в нескольких шагах, и он не мог до него дотянуться. Конкэннон быстро подошел и подобрал револьвер.
   Тюрк тихо обругал его. Конкэннон встал на одно колено и осмотрел рану; что-либо делать было бесполезно. Только благодаря своей отчаянной злобе Тюрк еще продолжал жить.
   – Дело поправимое, – спокойно сказал Конкэннон. – Я вернусь в Дип-Форк и поищу врача.
   Рука, на которую опирался Тюрк, подогнулась, и он упал головой в траву. Конкэннон приподнял его голову, подложил под нее шляпу и сделал вид, что собирается оказывать помощь.
   – Расскажи мне об ограблении, Тюрк. И о Эйбе Миллере. Это поможет тебе на суде.
   – Ты поганый лжец, Конкэннон. Мне не выжить… Ты это прекрасно знаешь.
   – Это еще неизвестно. Я видел немало лошадей, которые выздоровели, хотя ветеринар советовал их пристрелить.
   Он разорвал рубаху преступника и обмотал его грудь длинной тряпичной лентой.
   – Говори, кто за этим стоит? Кто организовал ограбление? Миллер?
   Тюрк произнес грязные ругательства и закашлялся. На его губах появились красные пузырьки.
   – Где Миллер? Деньги тебе пока что ни к чему. Но если ты все расскажешь, это тебе зачтется.
   – Пошел ты к черту, Конкэннон.
   – Но мне все же интересно, почему Крой, Миллер и ты остались здесь, хотя за вами охотилась половина всей полиции штата?
   Собрав остатки сил, Тюрк злобно улыбнулся.
   – Ах, тебе интересно?
   – Да. Я могу оказать тебе услугу, Тюрк. Если ты поможешь вернуть эти деньги, железнодорожная компания будет на твоей стороне.
   Тюрк снова выругался в ответ.
   – Почему вы не убили меня тогда, в Оклахома-Сити?
   Взгляд Тюрка начал угасать.
   – Скажи хоть одно: вы угрожали вдове Рэя Алларда, а потом пытались подкупить ее и дали ей две тысячи долларов. Зачем?
   Тюрк посмотрел на Конкэннона так, словно упивался одному ему известной тайной. Затем глаза его закрылись навсегда.
   Конкэннон выбрался на дорогу и направился в Дип-Форк. И хотя городок был всего в десяти минутах ходьбы, дорога показалась ему ужасно длинной.
   Когда он дошел до «Фанданго», то был уже совершенно обессилен. Одежда его превратилась в лохмотья, руки были в крови. Его появление в подпольном баре было встречено кратковременным изумленным молчанием. Он держал в руках карабин индейского фермера; за поясом у него торчал «Кольт» сорок пятого калибра, на лице были написаны усталость и гнев.
   Картежники разом перестали играть и рассовали деньги по карманам. В эту минуту в баре слышалось только сопение повара-индейца.
   Качая головой, к нему приблизилась Белла Плотт.
   – А вы умеете делать сюрпризы, малыш…
   – Мне нужен Отто Майер.
   Не поворачивая головы, она крикнула:
   – Отто, к тебе пришли!
   Нефтяник выглянул из-за занавески в углу бара; его обнимала за плечи какая-то девица. Увидев Конкэннона, он сильно побледнел.
   – Неужели никто не слышал выстрелов? – сказал Конкэннон, глядя на Майера. – А их было довольно много, и, причем, недалеко отсюда. Но никто, значит, ничего не слышал? И не видел двух незнакомцев, которые приехали сюда днем, чуть пораньше меня?
   Отто Майер подошел к Конкэннону так, словно его тянули на веревке:
   – Не поднимайте здесь шума, Конкэннон. Вы ведь знаете, что это за заведение…
   – Знаю. Если никто так ничего и не вспомнит – завтра здесь будет толпа полицейских.
   Игроки попрятали карты и направились к задней двери.
   – Ладно, – вздохнул Конкэннон. – Пойдемте в мастерскую. Где ближайший полицейский участок? В Ред-Форк?
   Отто Майер нехотя кивнул.
   – Кажется, да.
   – Отправьте туда кого-нибудь. Пусть они приедут. Белла Плотт в ужасе посмотрела на него.
   – Да вы что! Бар, где торгуют виски, на индейской территории! Да они разнесут его в щепки!
   – У вас есть целая ночь, чтобы избавиться от вашего виски. Завтра утром я должен поговорить со старшиной.
   Конкэннон и нефтяник вышли из «Фанданго» и направились в мастерскую.
   – Вы рискуете, – в беспокойстве сказал Майер. – До сих пор в этом баре ни разу не было облав.
   – К черту бар! Меня интересует Эйб Миллер! Конкэннон уселся на бочонок рядом с печью и положил карабин на колени.
   Майер зажег керосиновую лампу и проворчал:
   – Лучше бы я вообще никогда не слыхал об этом Эйбе Миллере! Взрывник он, вот и все, что я знаю. И даже очень хороший. Но в последнее время он начал трусить. А когда это начинается у тех, кто работает с нитрашкой – им недолго остается жить…
   «Он начал бояться своей работы», – сказала тогда Мэгги Слаттер… Эйба Миллера мучили кошмары; он хотел подзаработать денег и заняться чем-нибудь другим…
   – Как давно вы знаете Миллера?
   – Три или четыре года.
   – Вы хорошо знали Тюрка и Кроя? Майер, казалось, не понял вопроса.
   – Двух убийц, которые вам заплатили за меня? – добавил Конкэннон.
   – Я никогда раньше их не видел, клянусь вам. – Он нервно почесал подбородок. – Послушайте, не рассказывайте об этом старшине, ладно?
   – Обязательно расскажу, прямо с утра. Теперь скажите, как вы узнали, что там будут индейские полицейские?
   Майер умоляюще посмотрел на него, затем обреченно пожал плечами:
   – Пока эти двое держали вас в мастерской, прошли слухи, что в городе появились двое конных полицейских. Фермер по фамилии Мак-Фарланд обратился в участок с жалобой. Но вы же понимаете, что мы не можем пустить полицейских, пусть даже краснокожих, в такой городишко, как у нас. Так что я нашел этого фермера и заключил с ним сделку: если он не пустит конных охранников в Дип-Форк, я укажу, где лучше устроить засаду.
   – Похоже, вы большой специалист по заключению сделок. Где сейчас эти полицейские?
   – Ушли. Индейцы не любят вмешиваться в дела белых.
   – Поэтому я и хочу повидаться завтра со старшиной. А теперь, – сказал Конкэннон, ощущая боль во всех мышцах, – я собираюсь поспать.
   Он вскоре погрузился в неспокойный сон, лежа в мастерской Майера под палаточным брезентом. Во сне он видел Рэя и Атену Аллард; они смеялись, и он с удивлением отметил, что никогда не видел, чтобы Атена смеялась.
   Проснулся он на рассвете. Отто Майер отодвинул засов на двери мастерской и подошел к нему в сопровождении высокорослого полицейского.
   – Знакомьтесь: помощник старшины Гарри Вингэйт, – сказал он. – Из участка в Ред-Форк. – И удалился, оставив их наедине. Конкэннон рассказал полицейскому о схватке с преступниками и сообщил все, что ему было о них известно. Поскольку говорили они о вещах, привычных для обоих, беседа шла легко и спокойно. В конце разговора Конкэннон составил краткий отчет и подписал его.
   – Вы, наверное, хотите осмотреть трупы?
   Вингэйт кивнул:
   – После этого вы можете быть свободны. Если будет нужно, мы свяжемся с вами через управление железной дороги.
   – У меня к вам просьба, – сказал Конкэннон. – Не трогайте этих индейских полисменов и фермера. Они спасли мне жизнь. Правда, вчера вечером это не входило в их задачу, но все же спасли.
   Полицейский улыбнулся и пожал плечами.
   – Индейцы не слишком перегружают нас работой. Зато я тут присматривался к бару под названием «Фанданго». Что это за заведение?
   – Притон, типичный для таких мест. Хозяйку зовут Белла Плотт. Вероятно, она уже успела спрятать все виски.
   Вингэйт холодно улыбнулся.
   – Что ж, идемте взглянем на двух ваших друзей.
   При дневном свете Тюрк и Крой казались еще мертвее, чем при луне. Полицейский приподнял шляпу Кроя и хмыкнул от отвращения. Затем с профессиональной добросовестностью обыскал трупы и записал все найденные вещи: карманные ножи, табак, дешевые никелированные часы и меньше десяти долларов на двоих.
   – Вы уверены, что эти люди участвовали в ограблении поезда?
   Конкэннон вздохнул:
   – Предполагаю. Но, возможно, я и ошибаюсь.
   – Ясно.
   Они постояли с минуту, вдыхая холодный осенний воздух и стараясь не смотреть на трупы. У Вингэйта было еще много работы; ему предстояло составить отчеты, начать расследование и организовать похороны. Смерть всегда доставляла полиции много хлопот.
   – Вам нравится работа на железной дороге? – спросил наконец помощник старшины.
   – В общем, да. Правда, мой шеф не очень-то уживчивый человек. Но вам, думаю, это знакомо.