Адамс Клифтон. Красные рельсы

   Он встал и прошелся по перрону, чтобы скоротать время. До отправления поезда оставалось еще двадцать пять минут. Он подошел к повозке с багажом и докурил сигару.
   – Мистер Конкэннон, помогите мне, пожалуйста, – раздался рядом знакомый голос.
   Он ошеломленно обернулся и увидел Атену Аллард. Бледная как смерть, она протягивала ему какой-то конверт.
   – Помогите, прошу вас, – повторила она.
   Конкэннон машинально взял конверт в руки.
   – Несколько минут назад это принес в кафе какой-то мальчуган, – пробормотала она с нескрываемым волнением. – Я не знала, что делать, к кому обратиться… Кроме вас, обращаться было не к кому.
   Конкэннон открыл конверт и посмотрел внутрь. Там лежали деньги. Не пересчитав их, он не мог определить сумму, но купюры были совсем новые. Такие деньги он уже недавно видел.
   – Какой мальчуган?
   – Я его не знаю. Принес и сказал, что это просили передать мне…
   В конверте были не только деньги. Там лежал билет на поезд до водонапорной станции на территории чикасоу. И записка из трех строчек, нацарапанных на куске коричневой упаковочной бумаги.
   «Бери этот билет и поезжай в указанное место. Там жди меня. Я скоро буду. Никому ничего не говори».
   Подписи не было, но Конкэннон узнал почерк.
   – Вы знаете, кто это написал?
   – Конечно, Рэй! – сказала она все тем же напряженным голосом. – Он жив!
   Конкэннон глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться, но в голове было пусто. Рэй не мог совершить подобную глупость: скомпрометировать себя в тот момент, когда собирался положить в свой карман сто тысяч долларов.
   – Над этим нужно поразмыслить, мэм, – неловко сказал он. – Мы не знаем, действительно ли эту записку написал Рэй…
   – Но это почерк Рэя! Я узнаю его!
   Атена была на грани нервного припадка. Она закрыла лицо руками, пытаясь удержаться от истерики. Вокзальные зеваки начали с любопытством наблюдать за ними. Конкэннона всеобщий интерес явно не привел в восторг.
   – Давайте зайдем в помещение, – сказал он, беря ее под руку.
   Она позволила отвести себя в зал ожидания, но садиться не стала. Казалось, она вот-вот расплачется или закричит.
   – Попробуйте успокоиться, – сказал Конкэннон ровным голосом, каким увещевают напуганного ребенка. – Постарайтесь смотреть на вещи трезво. Мы, конечно же, узнаем, в чем дело…
   Она немного успокоилась.
   – Извините меня.
   Вдруг глаза ее широко раскрылись, и Конкэннон прочел в них ужас.
   – Если Рэй жив, кто тогда лежит в могиле?
   – Об этом мы подумаем позже, – уклончиво сказал Конкэннон. – Вспомните, не встречали ли вы где-нибудь того посыльного, который принес вам конверт?
   – Не помню… Мальчик лет двенадцати, светловолосый такой… – Она снова напряглась: – Как же получилось, что Рэй жив, а я до сих пор об этом не знала?
   «Это мне и самому интересно», – подумал Конкэннон.
   – Угрожал ли вам кто-нибудь кроме тех двоих, о которых вы говорили? – спросил он. – Пытались ли вас напугать?
   Она покачала головой, но вдруг нахмурилась.
   – Да, приходил один человек. Но он мне не угрожал…
   – Кто? – резко спросил Конкэннон.
   – Полицейский. Некто Боун.
   Конкэннон глубоко вздохнул. Действительно, Боуна должно было беспокоить близкое присутствие вдовы Алларда; он не знал, известно ли ей что-либо о роли мужа в ограблении.
   Еще не успев как следует оформиться, эта мысль заставила Конкэннона похолодеть. За эти часы он многое узнал о Марвине Боуне. Тот думал только об одном: о захваченных деньгах. И чтобы завладеть ими, готов был на убийство. Если бы Атена представляла для него опасность, он, не задумываясь, избавился бы от нее.
   – Что вам сказал Боун? – спросил он.
   – Ну… – Она задумалась, припоминая. – Он сказал, что насчет Рэя ходят всякие слухи, связанные с ограблением. Что, оставаясь здесь, я эти слухи только подтверждаю. Он не сказал мне напрямик, чтобы я убиралась из Оклахома-Сити, но он это подразумевал.
   – Что еще?
   – Больше ничего. Вот только… – В ее взгляде мелькнула тень. – Он следит за мной. Иногда я вижу, как он наблюдает за кафе с другой стороны улицы. А когда возвращаюсь домой, часто замечаю его на углу у ворот или просто на тротуаре…
   – Он был на виду, когда вам вручили этот конверт?
   – Я не заметила… Я думала только о Рэе.
   – Кто-нибудь еще знает, что вы получили конверт?
   – Только Пат Дункан, повар кафе…
   В мозгу Конкэннона вертелась добрая дюжина версий, одна неприятнее другой. Вдали засвистел приближавшийся к стрелкам поезд на Канзас.
   Атена тревожно взглянула на него.
   – Что-нибудь не так?
   Он ответил вопросом на вопрос:
   – Если бы сержант Боун спросил Пата Дункана об этой записке, то Дункан смог бы рассказать, что к чему?
   Она хотела возразить, затем передумала и кивнула:
   – Да. Возможно… Этот сержант очень…
   – Настойчив, – закончил Конкэннон. – И любопытен.
   Если Боун видел, как посыльный принес записку, то его полицейское любопытство должно было достичь точки кипения. Он немедленно пошел бы допрашивать Пата.
   И Дункан удовлетворил бы его любопытство, потому что повара таких кафе, как «Файн и Денди», ничего не скрывают от таких полицейских, как Боун.
   Атена с возрастающим беспокойством смотрела на Конкэннона, занятого тревожными мыслями. Он пытался угадать, как повел бы себя полицейский, узнав о содержимом конверта. Судя по всему, Боун сделал бы следующий вывод: если Рэй назначает жене встречу недалеко от того места, где было совершено ограбление и где, видимо, спрятаны деньги – Рэй пытается его обмануть.
   Что Боун должен был в этом случае предпринять? Убить Рэя он не мог: только Рэй знал, где спрятаны деньги. Но, будучи убежденным, что Рэй и его жена хотят увести деньги у него из-под носа, он вполне мог убить Атену.
   Видимо, беспокойство Конкэннона отразилось на его лице, поскольку, когда он попытался взять Атену за руку, она инстинктивно отодвинулась.
   – Мне здесь не нравится, – сказал он так спокойно, как только мог. – Давайте выйдем.
   Атена покраснела от гнева и возмущения:
   – Мистер Конкэннон, я надеялась, что вы придете мне на помощь, потому что Рэй и вы… Но если вы не хотите…
   – Я хочу вам помочь. Но мне кажется, что нам лучше убраться с вокзала до прихода поезда.
   Он крепко взял ее за руку и повел к выходу, но на пороге остановился. Слегка пригнувшись, словно шел навстречу сильному ветру, к вокзалу широким шагом направлялся сержант Марвин Боун. Конкэннон еще сильнее сжал руку Атены.
   – Вы делаете мне больно, мистер Конкэннон!
   – Извините. Но нам нужно немедленно уходить. Он потащил ее за собой через зал ожидания и молча открыл ногой дверь кассы.
   Кассир, маленький лысый человечек, заполнявший за столом телеграфный бланк, изумленно оглянулся на незваных гостей. Но не успел он что-либо возразить, как Конкэннон и Атена Аллард уже пересекли комнату и оказались в багажном зале. Конкэннон повел женщину по лабиринту ящиков и чемоданов.
   – Мистер Конкэннон, я хочу знать…
   – Потом, мэм, – сухо сказал он. – Идемте как можно скорее. Через минуту мы уже выйдем отсюда.
   Через багажный зал они попали в длинный грузовой ангар. За его стеной стояли повозки и фиакры, готовые принять пассажиров прибывавшего поезда.
   – Сюда, – сказал Конкэннон, увлекая Атену к повозкам.
   Свистя и пуская пар, канзасский поезд медленно подошел к перрону.
   Не давая Атене перевести дух, Конкэннон повел ее на Кросс-стрит, откуда они попали в восточную часть Калифорния-авеню, носившую название Алабастер-роуд. Конкэннон затащил Атену на тропинку у ресторана-шашлычной и только там остановился. Она сердито посмотрела на него.
   – Что все это значит, мистер Конкэннон?
   – Мне кажется, вам грозит опасность. Если меня не обманула интуиция, мы правильно сделали, что ушли с вокзала.
   – Почему?
   – Это долгая история. Вы успели отдохнуть?
   Она кивнула, но казалось, что она сомневается в правильности его решений. Из ресторана вышел огромный негр с длинным ножевым шрамом на щеке и подозрительно посмотрел на них. В этих местах редко появлялись белые. Особенно женщины.
   – Дружище, – сказал негр Конкэннону, – не знаю, что у вас случилось, но лучше вам разбираться в другом месте.
   Конкэннон порылся в кармане, нашел десятидолларовую бумажку и протянул негру:
   – Отведите меня к мисс Энни Би. Я ее знакомый. Вы ничем не рискуете.
   Негр, казалось, колебался; затем десять долларов сделали свое дело.
   – Если вы мне рассказываете сказки, ребята мисс Энни живо покажут вам, где раки зимуют.
   – Знаю, – покорно сказал Конкэннон.
   Негр пожал плечами и сунул деньги в карман.
   – Пойдемте.
   Он направился к узкому проходу между рестораном и соседним зданием. Конкэннон и Атена пошли следом. Некоторое время они петляли по узким улочкам на задворках Калифорния-авеню, затем остановились.
   – Дальше я не пойду, – предупредил их проводник, указывая на двухэтажный дом. – Остальное – ваше дело.
   Уцепившись за руку Конкэннона, Атена смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, словно не веря в происходящее. Конкэннон, улыбаясь украдкой, взял ее за руку.
   – Вам нечего бояться. Энни – моя старая подруга.
   Они приблизились к двери. Конкэннон постучал. Дверь открылась, и на них неприветливо посмотрела молодая девушка.
   – Скажите мисс Энни, что пришел Конкэннон и хочет с ней поговорить.
   Тут дверь распахнулась настежь: девушку отстранила негритянка, лицо которой сохранило следы былой красоты. Узнав Конкэннона, негритянка улыбнулась.
   – Ты откуда, старшина?
   – Я уже не старшина, Энни. И у меня неприятности. Можно нам войти?
   – Неприятности?
   Улыбка сделалась менее приветливой.
   – Полиция здесь ни при чем. Неприятности у меня лично. Мы не задержимся надолго. Просто нам нужно немного собраться с мыслями.
   Он с удовольствием закончил бы на этом свой рассказ, но стоило Энни захотеть, и она выяснила бы все подробности за считанные минуты.
   – Скажу правду, Энни. У нас недоразумение с Марвином Боуном. Не официального, а личного характера.
   – Но Марвин Боун – полицейский. Отношение мисс Энни Би становилось все холоднее.
   – Энни, – сказал Конкэннон. – Вы мне кое-чем обязаны. Если помните, конечно…
   Наступило время выплаты долгов: Рэй припомнил их Конкэннону, а Конкэннон – Энни. Негритянка нехотя посторонилась.
   – Ладно. Только ненадолго.
   – Спасибо, Энни. Я этого не забуду.
   – Проходите на кухню. Вам никто не будет мешать.
   Конкэннон и Атена оказались в небольшой выбеленной известью кухне, где витали запахи горящих дров, кофе и крепкого табака. Энни на минуту вышла, затем вернулась с бутылкой виски и поставила ее на стол, застеленный клеенкой.
   – Сколько времени вам нужно?
   – Если можно, до ночи, Энни. Как стемнеет, уйдем.
   Энни не стала скрывать, что эта перспектива ей не нравится, но ответила:
   – Договорились. Только до ночи. Я стараюсь по возможности не связываться с Марвином Боуном.
   Она вышла и закрыла дверь кухни за собой. Атена, вконец обескураженная странным поведением Конкэннона, села у стола и посмотрела на свои дрожащие руки.
   – Мистер Конкэннон, – сказала она, – немедленно объясните мне, что все это означает.
   Конкэннон сел напротив нее, посмотрел на бутылку виски, но не притронулся к ней.
   – Нам нужно было срочно уйти с вокзала. Мне некогда было объяснять…
   – Почему нужно было уходить?
   Он слегка улыбнулся и покачал головой.
   – Вы мне не поверите, но весьма вероятно, что Боун решил убить вас.
   – Зачем? – спросила она изумленно. – Зачем сержанту полиции меня убивать?
   – Затем, что вы представляете для Боуна угрозу. Из-за вас весь его план может рухнуть, а он не может этого допустить.
   Лицо Атены напряглось:
   – О чем это вы? И какое это имеет отношение к Рэю?
   Конкэннон глубоко вздохнул. Пришло время сказать ей, что ее муж – грабитель и убийца. Поскольку это объяснение не терпело отлагательства, он изложил ей все, что знал сам.
 
 
   Долгое время она молча смотрела на него теми же глазами, какие были у нее, когда она принесла на могилу Рэя цветы.
   – Он жив! Рэй жив… Вы в этом уверены? – пробормотала она наконец.
   – Да, мэм. Я с ним говорил.
   – Но насчет ограбления вы, наверное, ошибаетесь.
   – Нет. Он сам это признал.
   Энни открыла дверь:
   – В печи есть жаркое и пирог, если хотите поужинать.
   – Спасибо, Энни. Может быть, попозже…
   Энни снова оставила их одних. Атена утонула в вихре собственных мыслей. Она несколько раз взглянула на Конкэннона, собираясь что-то сказать, но не решалась начать. Ей постепенно открывалась правда.
   Конкэннон решил, что проявил за этот день уже достаточно трезвости, и взял в руки бутылку с виски. В маленькой кухне наступило тягостное молчание. Между ними стояла тень улыбающегося Рэя Алларда.
   – Мы с Энни Би знаем друг друга уже десять лет, – сказал Конкэннон, чтобы что-то сказать. – У нее была небольшая лавочка на территории чикасоу. Одни ребята решили ее ограбить, но мне удалось разубедить их. Я тогда был старшиной в Форт-Смит. С тех пор мы с Энни водим дружбу. Правда, сегодня она закончится, – хмуро добавил он.
   Атена не слушала. Конкэннон мог лишь догадываться, чем занято сейчас ее воображение.
   Он налил себе внушительную порцию виски и выпил, как воду.
   – Он ранен? – вдруг спросила Атена голосом, лишенным всякого выражения.
   – Пока что ему нельзя вставать, но он поправится. Боун присматривает за ним.
   – Я хочу его видеть.
   Конкэннон ожидал этого и был готов пообещать что угодно, лишь бы Атена вела себя спокойно.
   – Хорошо, я вас отведу. Но чуть погодя…
   – Когда?
   – Мне сначала нужно проверить, обоснованы ли мои подозрения относительно Боуна.
   – Это чепуха! Как может полицейский убить кого-нибудь, тем более женщину, на улице средь бела дня?
   – Боун на это способен. Потом он скажет, что стрелял в меня. И найдет тысячу причин. Это будет выглядеть как несчастный случай. – Он выпил еще. – Вы действительно ничего не знаете об ограблении?
   Атена холодно взглянула на него.
   – Ах, вот вы чего от меня ждете! Что я скажу, где лежат деньги?
   – Нет, об этом я и не помышлял. – Затем он добавил: – Рэй не стоит всех тех неприятностей, слез и крови, которую он пролил. Мне не следовало говорить вам, что он жив.
   – Нет! – выкрикнула она. – Следовало! Мне наплевать на все, что он сделал! Он жив – и это для меня все! Больше меня ничего не интересует!
   Конкэннон ничего не сказал. За окнами дневные звуки начали постепенно сменяться вечерними. Энни снова открыла дверь:
   – Хотите, я зажгу свет?
   – Нет, – сказал Конкэннон. – Нам уже пора…
   – Я посылала своих ребят посмотреть, что делает Боун. Он ищет вас, Конкэннон. И ее тоже. – Она бросила на Атену Аллард короткий любопытный взгляд. – Причем, очень старается…
   Конкэннон грустно улыбнулся.
   – Тогда дай нам еще час, Энн… Потом мы уйдем.
   Но куда было уходить? Единственно возможным убежищем в этой ситуации были «Ночи и дни», но и там они не находились бы в безопасности. Боун прежде всего пойдет искать их именно там… Да и Лили вряд ли захочет их укрывать…
   – В одном мы можем не сомневаться, – сказал Конкэннон после долгого молчания. – Боун убежден, что вы с Рэем решили обвести его вокруг пальца.
   Эта мысль тоже не вызвала у Атены никакой реакции.
   Она думала о Рэе.
   Над Оклахомой повисла ночь. Темнота наступила внезапно; ее приход был торжественно встречен барабанной дробью и завыванием рожка Армии Спасения.

Глава одиннадцатая

   На кухне было по-прежнему темно, в то время как в остальных комнатах горел свет и голоса становились все громче.
   – Мы уходим, Энни, – сказал Конкэннон. – Мы вам очень благодарны за помощь…
   – Я вам не помогала. Я вас вообще не видела. Не забудьте об этом, если Боун до вас доберется.
   Она открыла черный ход и быстро осмотрела темную улицу.
   – Пусть свободен. Удачи, Конкэннон… И вам, мэм.
   Энни проводила их на улицу и задвинула изнутри тяжелый засов.
   Конкэннон взял Атену за руку.
   – Я знаю еще одно место. Там вы будете в безопасности.
   – Когда я смогу увидеть Рэя?
   – Не раньше, чем я во всем разберусь.
   – Сегодня?
   – Как только будет можно.
   Они осторожно продвигались по темным улицам и узким тропинкам в том направлении, откуда доносились бодрые звуки барабана Армии Спасения. Затем пересекли Банко-Эллей и подошли с тыла к «Дням и ночам». Одна из девочек Лили как раз отдыхала на веранде.
   – Это я, Пегги, – сказал Конкэннон. – Попросите Лили выйти на минутку.
   Девушка издала удивленное восклицание и стала вглядываться в темноту.
   – Конкэннон! Вы что, не знаете, что вас ищет Боун?
   – Знаю. Он сейчас здесь?
   – Недавно ушел. Он обвинял вас в ограблении поезда, в убийстве и Бог знает в чем еще…
   Конкэннон криво улыбнулся. Боун никогда ничего не делал наполовину.
   – Сходите за Лили.
   Через несколько минут на пороге появилась Лили Ольсен. В руках она держала Сатану, а в зубах – тонкую черную сигарку. Спустившись по ступенькам, она в упор посмотрела на Конкэннона и Атену.
   – В скверную историю ты попал на этот раз! Боун вне себя от бешенства. Таким я его еще не видела. Он готов разорвать тебя на части.
   – Я тоже, – сказал Конкэннон. – Лили, ты можешь приютить ненадолго миссис Аллард, пока я схожу на разведку?
   – Боун уже перевернул весь дом вверх дном, разыскивая тебя. Если он вернется, я ничем тебе не смогу помочь.
   Лили посмотрела на Атену; в тусклом свете лампы глаза ее казались такими же желтыми, как у Сатаны.
   – Поднимайся по наружной лестнице, – сказала она Конкэннону. – Долли ушла на всю ночь, так что миссис Аллард может остаться в ее комнате.
   Конкэннон указал Атене на деревянную лестницу, прислоненную к стене заведения. Все дома подобного рода имели запасной выход: многие клиенты испытывали необходимость уйти незамеченными в случае полицейской облавы.
   – Подняться сможете? – спросил Конкэннон.
   – Вы – знакомая моего мужа? – спросила Атена у Лили Ольсен.
   – Нет, – холодно ответила Лили. – Я знала его, но друзьями мы не были.
   Она посмотрела, как Конкэннон и Атена поднимаются по темной лестнице. Успев хорошо разглядеть Атену, она с удивлением констатировала, что вдова Алларда вовсе не отличается чарующей красотой. Лили совсем по-другому представляла себе женщину, заставившую Маркуса Конкэннона потерять голову.
   Лили вошла внутрь здания и встретилась с ними наверху.
   – Вот сюда, – сказала она, кивком головы указывая на одну приоткрытую дверь. – Не слишком изысканно, но что поделаешь? Долли – неважная хозяйка.
   Конкэннон взял Атену за руку и завел в комнату, которая скорее была похожа на камеру. В ней не было окна и пахло плесенью. Атена, казалось, ничего вокруг себя не замечала.
   – Я хочу увидеть Рэя сегодня, – сказала она Конкэннону.
   Лили Ольсен вздрогнула, опустила кота на пол и посмотрела на детектива.
   – Что это значит?
   Конкэннон колебался не более секунды. Лгать Лили он больше не мог: от нее зависело слишком многое.
   – Рэй был ранен во время ограбления, и Боун вылечил его.
   Лили вытаращила глаза.
   – А кого же похоронили в могиле Рэя?
   Конкэннон наскоро пересказал всю историю еще раз. Лили размышляла, покуривая свою сигарку. Затем она посмотрела на миссис Аллард как-то по-новому.
   – И теперь Боун убежден, что Рэй и миссис Аллард решили обмануть его?
   Конкэннон кивнул.
   – Похоже, что так.
   – Если речь идет о ста тысячах долларов, – сказала Лили, – ничего удивительного. Я верю, что из-за такой суммы Марвин Боун может пойти на убийство. И сожалею, что оказалась причастной к этому делу, – добавила она.
   – Мы недолго пробудем у тебя, Лили.
   Она грустно улыбнулась.
   – Недолго! Ну и что из того? У полиции ты помощи не попросишь: тебе ни за что не поверят, что Марвин Боун бродит по улицам, собираясь убить тебя и миссис Аллард.
   – Но они поверят Джону Эверсу, если мне удастся его разыскать.
   Лили задумчиво склонила голову:
   – Может быть. Не то чтобы я была в этом уверена, но все же это возможно…
   Сухо улыбнувшись Атене Аллард, Лили неторопливо взяла кота на руки и начала спускаться по лестнице.
   Конкэннон закрыл хлипкую дверь и задвинул засов. Внизу трещало колесо рулетки и щелкали игральные кости. Но здесь, в грязной маленькой клетушке Долли, царила совершенно другая атмосфера.
   – Почему бы вам не присесть? – спокойно спросил Конкэннон. – Постарайтесь отдохнуть. Скоро все закончится. Вам здесь не страшно?
   Она покачала головой.
   – Тогда я пойду.
   Он обязательно должен был разыскать Эверса. Эверс представлял железнодорожную компанию, а компания была далеко не последней силой в обществе. Но что он скажет Эверсу, даже если найдет его? Он не знал. Однако его речь должна быть очень убедительной. Главным моментом во всем деле были похищенные деньги. Они были нужны членам совета. А когда члены совета что-нибудь требовали, Джон Эверс всегда выполнял их просьбу. Может быть, он сможет договориться с Рэем. Гарантировать ему жизнь в обмен на деньги. Может быть… Но Конкэннон не был в этом уверен.
   – Постарайтесь не думать о Боуне, – сказал он Атене. – Здесь вам ничто не угрожает.
   Она удивленно посмотрела на него, словно вспоминая, кто такой Боун. Конкэннон вздохнул. Атена Аллард, как никто другой, могла заставить его чувствовать себя дураком. Он направился к двери.
   – Я скоро вернусь.
   Но дверь открывать не стал: что-то подсказало ему, что выходить преждевременно. Внизу воцарилось молчание, и тут раздался громкий возмущенный голос Лили Ольсен:
   – Но вам нельзя подниматься наверх, Боун! Все мои девочки заняты!
   В ответ Боун грязно выругался. Послышалась возня, загремел опрокинутый стол, и на пол посыпались жетоны для покера. Лили все кричала, но не столько из-за порядка в заведении, сколько для того, чтобы предупредить Конкэннона. Затем по лестнице затопали тяжелые ботинки Боуна. И Конкэннон подумал, что теперь его может остановить только смерть.
   – Вставайте, – сказал он Атене. – Снимайте платье! Она изумленно взглянула на него.
   – Скорее, – сказал Конкэннон. – Нельзя терять ни минуты!
   К его удивлению, она мгновенно поняла, что он задумал, и приняла единственно правильное решение. Она встала. Конкэннон спрятался за шкаф и достал револьвер.
   За секунду до того, как Марвин Боун ударом ноги открыл дверь, Атена Аллард ухватилась за подол платья и стала через голову стаскивать его. В такой позе Марвин Боун ее и застал. Когда дверь открылась, она вскрикнула.
   За спиной Боуна стояла Лили Ольсен, разыгрывая справедливое возмущение. Боун мгновение постоял на месте, бросая вокруг яростные взгляды. Затем что-то проворчал, подошел к двери Пегги Мур и толкнул ее ногой. Раздался новый испуганный крик. Затем эта сцена повторилась в третий раз. Боун по очереди обошел все комнаты второго этажа, в том числе и салон самой Лили.
   Лили поочередно захлопывала за ним все открытые двери, за которыми оставались испуганные девушки и их раздраженные клиенты. Встав на пороге комнаты Долли, она с облегчением и даже с восхищением посмотрела на Атену Аллард, улыбнулась Конкэннону, выходившему из своего укрытия, и закрыла дверь.
   Атена привела в порядок свою одежду. За дверью, в коридоре, продолжала бушевать буря. Марвин Боун в бешенстве скрипел зубами:
   – Я знаю, что они здесь! И Конкэннон, и жена Алларда! Их видели!
   – Значит, вас просто обманули! – кричала в ответ Лили Ольсен. – Смотрите, сержант, как бы вам не лишиться звания!
   Боун в отборных выражениях выразил свое отношение к угрозам хозяйки борделя, но ему все же пришлось уйти, и он загрохотал ботинками по ступеням, сотрясая весь дом. Только тогда Конкэннон спрятал револьвер.
   Через несколько минут в заведении все стало на свои места. Рулетка заработала вновь, игроки начали делать ставки.
   – Вы в порядке? – спросил Конкэннон.
   Атена ответила слабой улыбкой.
   – Да. – Она покачала головой. – До сих пор я в это не верила. Но он убил бы нас, верно?
   – Сержанту Боуну представилась возможность завладеть сотней тысяч долларов. Если кто-нибудь станет у него поперек дороги, он не остановится ни перед чем.
   Глаза Атены наполнились ужасом.
   – А Рэй?
   – О нем не беспокойтесь, – сухо сказал Конкэннон. – Пока он один знает, где спрятаны деньги, он в большей безопасности, чем кто-либо в Оклахоме.
   Он открыл дверь и выглянул в коридор. Собравшись в комнате Пегги Мур, «девочки» возмущенно кудахтали. Их клиенты, спугнутые вторжением, давно уже убрались по запасной лестнице.
   – Закройте за мной, – сказал он Атене, прошел по коридору и начал спускаться по лестнице.
   – Так-то лучше! – раздался голос сержанта Боуна. – Сами пришли. Молодчина!
   Конкэннон почувствовал страшную усталость. Сопротивляться дальше было бессмысленно; он застыл и стал смотреть, как приближается Боун.
   – Конкэннон, я не знаю, что вы там затеваете, но теперь это неважно. Если вы сейчас же не приведете сюда эту женщину, можете прощаться с жизнью.