Алексеев Александр. Когда боги спят

- Да где же вас носит-то, господи? - запричитала она. - Я от окна к
окну... У нас в Анжерке хоть и тихо стало, да ведь кто знает? Когда ты,
сынок, по москвам живешь, мне спокойней, а приехал - болит душа.н делал вид,
что молчит виновато, Ефремов же приобнял мать, утешил:
- Не волнуйтесь, Валентина Степановна! Мы вашего сына в обиду не дадим!
Работа у нас такая. она неожиданно зажала ладошкой рот и глаза стали знакомо
испуганные.
- Батюшки... Да ты же выпимший, Костя.
- Да нет, мы не пили, - по-мальчишески стал оправдываться Кочиневский.
- Это от прогулки, от свежего воздуха родины. Даже у меня голова
закружилась!
- Ты его не покрывай, что же, я не вижу? Конечно, пьяный! Думаю, чего
это он молчит? Батя его, покойничек, такой же был. Придет выпимший и
поначалу лыка не вяжет, все молчит, молчит...то сравнение еще больше
сдавливало гортань и вызывало болезненное, тянущее чувство, будто чья-то
корявая рука, проникнув внутрь, пыталась вырвать солнечное сплетение. Мать
действительно обладала поразительным чутьем мгновенно, сразу же, на пороге,
определять, в каком состоянии пришел с работы отец. Крюков помнил об этом и,
хотя до сих пор чувствовал себя трезвым, сыграл выпившего, нарочито
качнулся, хватаясь за стенку, затем плюхнулся на стул.
- Ложись спать, Костенька, - голос матери стал весело-заискивающим, что
тоже было знакомо. - Вон как развезло, пьяней вина. И как дошел своими
ногами? Иль ребята привели?.. Дай-ка, я тебя разую!рюков забыл, что шнурков
в обуви нет, и когда спохватился, было поздно: она уже стащила один ботинок
и могла догадаться, где побывал сын, ибо не один раз забирала и приводила из
милиции нахулиганившего отца.
- Господи, да как же ты ходишь? - не догадалась и лишь горько охнула. -
Чуть токо обутку не потерял...
Второй ботинок он скинул сам и раздевать себя не позволил, хотя
телохранители порывались сделать это; изображая пьяного, содрал одежду и
повалился на расстеленную постель. Мать укрыла его одеялом, выключила свет и
Крюков наконец-то остался сам с собой...

6

После встречи с Кремниным он вернулся домой около полуночи, вышел из
машины возле ворот, чтобы поскорее отпустить Лешу, и внезапно попал в
объятия собак. Лайки прыгали на него спереди и сзади, цепляясь лапами за
одежду, лизали лицо и затылок, кепка слетела и куда-то укатилась, от лая
зазвенело в ушах, и от этой беспредельной собачьей радости, абсолютно
бескорыстной любви, возложенный на него груз вдруг стал легче. Зубатый
засмеялся, схватил псов в охапку и потащил во двор.
- Милые мои! Откуда же вы? Сбежали? Домой пришли?...о охотхозяйства
только по трассе было девяносто километров, а там еще по свертку добрых
тридцать. Под светом фонарей, уже во дворе, он вдруг увидел кровь на руках и
на одежде и сразу же понял, что это кровоточат стертые об асфальт лапы.
- Что же вы так? - спросил растерянно. - Ну, простите меня, хотел по
справедливости. Думал, какой я вам хозяин?...убатый открыл дверь и пропустил
их вперед.
- Катя, собаки вернулись! Это же надо!..
Но спохватился: в передней было темно, жена почему-то выключила даже
ночник, возможно, уснула...
- Тихо, не шуметь! - предупредил он и повел лаек к себе в
кабинет.ыметав первую радость, собаки повалились на ковер и принялись
зализывать лапы. Зубатый спустился на кухню, нашел в холодильнике мороженые
пельмени и потом смеялся и смотрел, как лайки их глотают.
- Да вы хоть жуйте, гады!еожиданное появление собак он расценил, как
добрый знак, казалось, сейчас начнется возврат утраченного и потому схватил
телефон и набрал номер Маши. Втайне все-таки думал услышать ее голос, однако
ответил Арвий. Этот меланхолик тоже не очень владел английским, поэтому
разговаривали, как два глухих. Зубатый понял лишь несколько слов, и часто
повторяемое - hospital - потом еще долго стучало в голове вместе с биением
крови, хотя было неясно, то ли Маша уже находится в больнице, то ли зять
лишь собирается ее положить. Чуда не случилось...н запер собак в кабинете,
пробежал коридором и осторожно приоткрыл дверь спальни. Света с улицы,
падающего сквозь узкие старинные окна, вполне хватало, чтобы разглядеть
пустую супружескую кровать. И все равно он вошел, включил торшер и
осмотрелся: если Катя заходила в комнату хотя бы на минуту, то уже начинался
творческий беспорядок. Судя по всему, она вообще здесь сегодня не
появлялась, и все было заправлено и убрано так, как обычно по утрам делала
домработница. Он пожал плечами и спустился вниз, в комнату Маши, где жена
изредка оставалась допоздна, осваивая компьютер, и бывало, что засыпала на
коротком диванчике. Однако и тут оказался идеальный порядок.бходить весь дом
не имело смысла: несмотря на свой мятущийся характер, Катя трудно привыкала
к вещам, к дому и спать могла лишь в строго определенных, обжитых ею,
местах. Зубатый открыл шкаф в передней и сразу же обнаружил отсутствие
осеннего кожаного пальто и сумочки. Однако собранный в Финляндию чемодан
стоял тут же, под одеждой.собой тревоги он не испытывал, поскольку жена
частенько уходила на ночные прогулки, особенно когда занималась постановкой
спектакля - на ходу и в тишине заснувшего города ей хорошо думалось. Правда,
после гибели Саши она вообще перестала выходить куда-либо, не хотела никого
видеть и по ночам сидела дома.ожет, начала оживать?..убатый вернулся в
кабинет - собаки безмятежно спали, растянувшись на ковре, хоть на уши
наступай. Их равномерное, очень похожее на человеческое сопение и
похрапывание действовало расслабляюще, и он тоже решил прилечь на диван, но,
убирая пальто, вдруг увидел в кармане скрученную в трубку пластиковую папку,
переданную Кремниным.ризрачное успокоение разом слетело, бумаги источали
тревогу и будто возвращали его в то состояние, в котором он находился
последние полтора месяца. К историям болезни прилагалась подробная справка с
указанием полных данных на исчезнувших из больницы четырех дебилов, номера
их могил и адреса родственников, а также перечень тех, кто и у кого работал
в рабстве. На отдельном листке была информация о юродивом старце, только без
указания имени, но с номером фальшивой могилы и адресом фельдшера "скорой",
которая отвозила долгожителя в Кащенко.н еще не закончил изучение документов
в папке, как мертвецки спящие собаки вдруг разом вскочили, бросились к двери
и залаяли, будто по зверю. Несмотря на охотничьи качества, а возможно,
благодаря им, они вообще не реагировали на человека и никогда не показывали
своих способностей к охране.
- Ну, кто там? Зверь? - он открыл дверь, и лайки устремились сначала по
коридору, затем по лестнице и уже залаяли у входной двери.убатый спустился в
переднюю и сначала увидел серые, картонные чемоданы на полу и только потом,
за распахнутыми створками шкафа, жену и эту девицу Лизу - снимали верхнюю
одежду. Собаки лаяли на нее, причем остервенело и чуть приседая, поджимая
хвосты, будто на волчицу.
- Убери собак! - возмутилась Катя. - Зачем ты опять их привез? И в дом
запустил?
- Ничего, я собак не боюсь, - низко пропела Лиза. - Какие
симпатичные...убатый взял лаек за ошейники, а женщины подхватили чемоданы и
направились через зал вглубь дома.
- Маша в госпитале! - запоздало сообщил он вслед.
- Я знаю, - на ходу и как-то равнодушно обронила Катя. - Тебе Межаев
звонил, что-то важное сказать хотел...то неожиданное безразличие к дочери,
напоминание о перебежчике да еще появление Лизы с чемоданами и среди ночи,
вывели его из равновесия.
Он терпел многих знакомых жены, даже если чувствовал неприязнь, и на
многие ее выходки, продиктованные движением творческой души, смотрел сквозь
пальцы. Но сейчас его заело: несколько часов назад говорили об этой
"бесприданнице" и чуть не рассорились, а Катя назло привозит ее в дом вместе
с вещами! И это когда дочь попадает в больницу!
Он закрыл собак в кабинете и вернулся вниз. Из распахнутых дверей
гостевых апартаментов падал свет и доносился негромкий голос жены - кажется,
проводила экскурсию.
- Объясни пожалуйста, что все это значит? - спросил Зубатый.
- Только то, что Лиза теперь будет жить у нас, - легко и даже весело
проговорила она.
- Нетрудно догадаться. А не скажешь, с какой стати?атя удивленно
развела руками.
- Лиза жила в общежитии завода, а там ужасные условия! Ты хочешь, чтобы
она там рожала? Я этого не допущу! К тому же, там нет возможности работать
над ролью. Она получила главную роль в "Бесприданнице"! Будет играть Ларису.
- Это я слышал. И что же, ты перетащишь в дом всю студию?иза вдруг
сделала брови домиком и моляще уставилась на Зубатого.
- Толя, ну не нуди! - вместо нее попросила Катя. - Что ты в самом деле?
Терпеть не могу, когда становишься нудным. Да, у нас в драме не хватает
репетиционных и учебных площадок. Потому что твой друг-директор все сдал в
аренду бизнесменам! А наш зал в сто десять квадратных метров позволяет
играть целые спектакли.
- Нам нужно выселяться отсюда, а ты приводишь чужих людей, с
чемоданами...
- Для тебя все чужие! И мы чужие... Ты не умеешь делать добро, за это и
наказание нам! Ты ненавидишь людей!.. Я стану искупать твой грех! Все возьму
на себя и каждый мой поступок будет посвящен добру. И тогда я спасу... спасу
от гибели дочь...убатый попытался вспомнить, из какой пьесы этот монолог -
не вспомнил.
- Если ты выгонишь из дома Лизу - я уйду вместе с ней! - предупредила
она своими словами.
- Зачем же? Уйдешь только ты. А вот бесприданница может здесь
остаться.евица вдруг насторожилась и прикусила губку, а Катя оставила всякую
игру и стала подозрительно серьезной.
- Интересно! Почему?н едва сдерживался, чтобы не взять девицу за космы
и не вытащить на улицу.
- Потому что ей негде жить. Она бездомная, несчастная и одинокая,
вынуждена подрабатывать ночами. А у нас есть квартира на Химкомбинате.
Лиза ждала чего-то подобного, поэтому отреагировала почти мгновенно,
схватившись за ручки чемоданов.
- Екатерина Викторовна! Я немедленно уйду отсюда! Я не могу здесь
оставаться! Вы меня обманули!
- Нет, ты останешься! - жена отняла чемоданы, что сделать было очень
легко. - Если мы уйдем, то вместе. И это не каприз!
И только сейчас Зубатый вспомнил о спящей Маше и ощутил, как сплетенные
между собой гнев и червь самолюбия начинают остывать и цепенеть: может, и
надо делать добро по-христиански, даже своим врагам?...
- Хорошо, пусть будет так, - натянуто, чужим голосом проговорил он. -
Живите, играйте, рожайте детей.
- Теперь объясни! - взвинтилась Катя. - Почему ты относишься к Лизе,
как к личному врагу?
- Да, почему? - осмелела, а вернее, обнаглела бесприданница. - Если я
подрабатывала в штабе у Крюкова, это еще ничего не значит.
- А вам лучше помолчать! - обрезал Зубатый. - Проглотите язык! Чтобы я
не слышал вас. Никогда!
То ли вид у него был свирепый, то ли своим актерским чутьем она
услышала в голосе угрозу, но сразу все поняла, отшатнулась и в глазах
мелькнул неподдельный испуг. Видимо, и Катя сообразила, что хватила через
край, взмолилась жалостно:
- Как ты не понимаешь, мне одиноко! Я все время в этих стенах, со своей
памятью... Неужели не видишь, я тихо схожу с ума! А Саша!.. Он хотел, чтоб
Лиза жила у нас. Когда узнал о беременности. Он не раз мне говорил... Но
боялся подойти к тебе и сказать.убатый молча ушел в кабинет, заперся на
ключ, сел на диван и обнял поскуливающих, настороженных собак...
* * *
Утром он тихо оделся и, когда повел лаек в вольер, увидел во дворе
почти новую "Ауди": эта девица оказалась не такой уж и бесприданницей.
Машина по-хозяйски была припаркована к подъезду, однако поставлена на
сигнализацию - а так хотелось пнуть ее лакированный бок! Зубатый запер
собак, после чего вернулся, взял папку с историями болезни и на лестнице
чуть не столкнулся с Лизой - явно шла в кабинет.
- Доброе утро, - томно пропела она, прижавшись к перилам. - Вы почему
так относитесь ко мне, Анатолий Алексеевич?убатый обошел ее и устремился
вниз.
- Я слишком поздно родился, чтобы жить с вами, люди, - будто петля
просвистела над головой.н остановился и обернулся.
- Что вам нужно?
- Почему вы так не любите меня? И даже своих близких?
Вообще-то он считал себя человеком хладнокровным, умел управлять собой
при любых обстоятельствах, но тут вскипел мгновенно, вернулся на две ступени
вверх, готовый сбросить ее с лестницы и удержался в последний момент, зажал
и увел себя на улицу.
По правилам безопасности машина должна была стоять боком к подъезду,
чтобы перекрыть выход из дома, но сделать это мешала "Ауди", поэтому Леша
поставил джип задом и своей широкой фигурой заслонил пространство между
машинами.
- Знакомая тачка, - заметил он, когда выехали со двора.
- К Савчуку, - выдавил Зубатый, не желая ничего обсуждать.
Прокурор области оказался на месте и, видимо, готовился к утреннему
совещанию. Такого типа людей Зубатый ценил и внутренне завидовал их
бойцовской способности держать удар, оставаться на ногах и, даже если
уложили на ковер, мгновенно вскакивать и бросаться в драку. Можно сказать,
бывший военный летчик проживал вторую жизнь, поскольку из первой был просто
катапультирован в звании подполковника, не дослужив полтора года до пенсии.
Но на то он и был истребитель, чтобы мгновенно оценивать ситуацию и
принимать решение: почувствовав, что страна на пороге разоружения. Он вместо
военной академии поступил в гражданский вуз и прежде, чем оказался на улице
с тремя детьми-школьниками, успел получить диплом юриста.
Подсаживать таких людей - святое дело.еперь сидел в кресле, похожем на
пилотское, в генеральской форме, большой, красивый и не по-прокурорски
добродушный. Однако заметив мрачное состояние Зубатого, сам насупился,
вздохнул озабоченно.
- Пока ничего конкретного сказать не могу, проверяем, держу на
контроле.
- Кстати, твои следователи опечатали комнату сына, - вспомнил Зубатый.
- Но так никто больше не приходил.
- Такого быть не может! - Савчук схватил телефонную трубку. - Я давал
задание!...
- Не может, но есть. Только пришел я по другому поводу...
- Погодите, - бесцеремонно оборвал бывший истребитель. - Сейчас
выясним...орядки в прокуратуре были военные, через полминуты на пороге стоял
следователь - располневшая, какая-то домашне-уютная женщина. И по тому, как
Савчук делал разнос, а она оправдывалась, Зубатый понял, что никакой
проверки обстоятельств смерти сына и никакого прокурорского контроля давно
нет. Все уже забыто или почти забыто, поскольку у каждого следователя в
производстве сразу несколько дел, более срочных и важных, чем простая
проверка обстоятельств суицида.н не почувствовал обиды или разочарования,
внутренне давно согласившись, что даже самые скрупулезные исследования
причин гибели Саши ничего нового не дадут и не откроют. После встречи с
кликушей на Серебряной улице Зубатый исподволь и непроизвольно начинал
верить, что все это действительно наказание. И теперь надо беречься, чтоб не
отсекли вторую руку...еспомощный и невнятный лепет следователя неожиданно
закончился вполне ясным выводом, зацепившим внимание Зубатого.
- Остается темное пятно с Кукшинской. Пришел ответ на один запрос, из
Тулы. Ижевск, Кинешма и Москва молчат.
- Пошлите повторные запросы, от моего имени. Я подпишу.
- Хорошо, сделаю...
- Что на Кукшинскую по Туле? - недовольно спросил Савчук.ледователь
покосилась на Зубатого.
- Да практически ничего. Ее второй муж, Засекин, отбывает наказание за
ограбление, пять лет строгого режима. Кукшинская умудрилась продать его
квартиру, но законность сделки никто не оспаривал.
- Она что, была замужем? - не вытерпел Зубатый.
- Дочку от первого брака сдала в дом ребенка, - охотно объяснила
следователь. - От второго брака детей нет. Хотя кто знает...
- Ладно, - ворчливо сказал Савчук. - Сегодня же посмотрите комнату
Александра. Письма, дневники, фотографии... Разумеется, с вашего позволения,
Анатолий Алексеевич.убатый ожидал нечто подобное от этой девицы, но сейчас
вдруг понял, что впускать в дом никого нельзя: там находилось слишком много
сора, который не выносят из избы, и надо самому разгребать эти конюшни.
- Позволения не будет, - заявил он. - Екатерина Викторовна немного
успокоилась, а тут опять начнется... Раньше надо было думать!
- И то верно, - согласился Савчук.
- Сам вскрою комнату и посмотрю, - пообещал Зубатый. - Только я не с
этим пришел.рокурор взглядом выпроводил следователя.
- Рад помочь, выкладывайте, Анатолий Алексеевич.
Он начал рассказывать о вчерашней встрече с Кремниным, но едва упомянул
о мнимых могилах на кладбище психбольницы и пропавших дебилах, как заметил,
что Савчук теряет интерес и слушает вполуха.
- Два года подряд проверяли анонимки, - чуть ли не зевнул он. - Ничего
серьезного, врачи друг друга подсиживают, истории болезни прячут...
- И что? Вскрывали могилы?
- Для эксгумации нужны веские основания. Например, уголовное
дело.убатый неожиданно понял, что ему просто опять отказывают, к чему он не
привык и что происходит это давно - с тех пор, как снял с себя полномочия: в
глаза говорят одно, обещают все решить, помочь, но абсолютно ничего не
делают. Тон и поведение прокурора, которого он за уши вытащил на это место
(специально ездил в Генеральную прокуратуру), Зубатого не возмущали, он не
ждал какой-то благодарности и особого отношения; его обескуражило
спокойствие и полное отсутствие желания разобраться в этом деле. И к совести
взывать бессмысленно... еще полтора месяца назад Савчук бы сам подпрыгивал и
свою армию законников на морозе строил...
- Запрос члена Совета Федерации - основание для полной проверки? -
почти добродушно напомнил о своем положении Зубатый. - Или, например,
распоряжение Генерального прокурора?авчук мгновенно оценил обстановку и
попытался откатиться назад.
- Анатолий Алексеевич! Ну зачем же так? Сами все решим, проверим, - и
точно, как пройдоха Шишкин, положил перед Зубатым бумагу и ручку. - Напишите
короткое письмо с просьбой разобраться. А дату не ставьте...
- Сам разберешься, по собственной инициативе, - он встал и бросил папку
с историями болезни на стол прокурора. - Это тебе для затравки.идно было,
Савчук еще терпит его, но балансирует на грани.
- Одного не понимаю, зачем это вам? - хохотнул он невесело. - Ладно бы,
в избирательную кампанию... Нет, мы все проверим, но в чем ваш
интерес?убатый намеревался рассказать ему о юродивом старце и вообще
рассчитывал на душевный разговор, как бывало не раз на охоте, у костра,
однако бывший истребитель оказался недостойным посвящения в такие личные
тайны.
- Дураков жалко, - серьезно проговорил Зубатый и ушел, не подав
руки.оведение прокурора он расценил однозначно и сразу же вычеркнул его из
круга близких, которым доверял. Он предполагал, что подобное обязательно
случиться, как только лишится власти, и заранее мысленно отсортировал тех,
кто его предаст, однако Савчук не входил в это число, и потому Зубатый
испытывал глухое разочарование. Он пытался успокоить себя, внушить, что все
нормально, идет проверка на вшивость, и чем скорее отсеются случайные люди,
тем будет надежнее этот круг. Так ведь уже было, когда в девяностом году его
неожиданно и беспричинно сняли с должности председателя исполкома закрытого
города-спутника, известного под названием Химкомбинат, и на несколько
месяцев он оказался безработным. В то время рядом осталась Снегурка, Марусь
и еще два-три человека, несмотря ни на что сохранивших дружеские отношения.а
последнее время он привык, что секретарша встречает его подчеркнуто
внимательно и ласково, скрывая под этим свое искреннее сострадание, однако
сейчас Зубатому показалось, будто она чем-то смущена и встревожена.
- У вас что-то случилось? - спокойно спросил он.
- Спасибо, все хорошо, - торопливо заверила она, распахивая перед ним
дверь кабинета и будто прячась за нее, - Хамзат Рамазанович звонил, будет
через сорок минут.
- Сразу ко мне...н едва успел раздеться в комнате отдыха, как на пороге
появился Марусь, а за его тучной фигурой еще две такие же - заместителей
Шумова и Костылева. С тех пор, как Зубатый сложил полномочия, они приходили
поодиночке, в разное время, чтобы меньше попадаться на глаза. И не потому,
что опасались за свое будущее - не хотели подставлять его, поскольку и так
бродили слухи, будто Зубатый узурпировал власть. Сравнительно молодой Шумов
при своих ста семидесяти килограммах имел рост метр девяносто и еще как-то
боролся за фигуру - ездил на охоту, пытался бегать и ходить на лыжах; Марусь
с Костылевым при таком же весе, ростом были метр с кепкой и на внешний вид
давно махнули рукой.аместители поздоровались, как-то несмело потоптались у
двери, после чего расселись за приставным столом. В избирательную кампанию
Крюков, а точнее, его журналисты и московская пиар-команда отыграли их
комплекцию по полной программе.начала выпустили листовку с изображением
силуэтов трех толстяков, без всякого текста, намекая
избирателям-бюджетникам, дескать, вот кто на самом деле правит областью и
жирует за их счет. Затем эту картинку сделали заставкой ко всем критическим
материалам и наконец, ТЮЗ в спешном порядке поставил детский спектакль "Три
толстяка" и несколько погожих вечеров бесплатно играл его на площади,
собирая тысячные толпы.х открытое появление да еще втроем, сразу
насторожило: в последний раз они являлись в таком составе, чтобы сообщить о
гибели Саши...
- Анатолий Алексеевич, ну я уже стал, как черный вестник, ей-богу, -
проговорил Марусь.
И будто под коленки ударил. Зубатый мгновенно подумал о Маше - не может
быть, вчера разговаривал! Жена утром была дома, жива и здорова... Отец!
Вернулся и не позвонил отцу!...
- Ну что, не тяни!
- Вчера из министерства пришло сообщение по электронной почте, -
тоскливо затянул Костылев, отвечающий за промышленность. - Генеральным
директором Химкомбината назначили варяга. Какой-то Манукян, из томского
почтового ящика.
- Не какой-то, а физик-ядерщик, доктор наук, - облегченно поправил
Зубатый. - Ну и что?н трижды ездил в Москву по поводу трудоустройства, два
раза на собеседование в министерство и на согласование к премьеру - вопрос с
назначением был практически решен...
- Они что там, с ума сошли? - подал голос Шумов. - Что творится,
Анатолий Алексеевич?
- Не переживайте, мужики, - отмахнулся Зубатый. - Работы на наш век
хватит... еще раз прислушался к себе - ни обиды, ни разочарования, напротив,
как-то легко стало, свободно. Не сказать, что его насильно тянули на
Химкомбинат, но и особого желания не было: предложили должность - он не
отказался, поскольку имел соответствующее образование, работал главой
администрации закрытого города, в общих чертах производство знал, а в
тонкостях должны разобраться ученые. Другое дело заместители обнадежились,
рассчитывая уйти на комбинат вместе с Зубатым, а теперь все повисло в
воздухе. А ему после тяжких последних месяцев состояние невесомости было
даже приятно...
- Ну, у тебя и нервы, Анатолий Алексеевич, - заметил Марусь. - Я
сегодня ночь не спал...
- У меня вчера лайки вернулись, - почему-то вспомнил Зубатый. - Посидел
с ними в обнимку, погладил и успокоился. Говорят, собаки снимают с человека
отрицательную энергию.аместители переглянулись - не того ждали, не
подготовились и пауза затянулась.
- Да, кстати! - дубовый стул под Марусем выгнул ножки. - Утром Крюков
прилетел. Был в администрации. Секретарша говорит, сумасшедший какой-то,
глаза вытаращенные, рот не закрывается...
- Крюков привез тяжело больную мать, - перебил его Зубатый. - Ничего
здесь смешного нет.
- Я не смеюсь, - обиделся тот. - Подумал, какой смысл переносить
инаугурацию? Он просил неделю, а вернулся через два дня - вполне
укладываемся. Столько приглашенных из Москвы, из соседних областей. Надо
перед всеми извиниться...
- Значит, не переноси, ты же хозяин.
- Тогда инаугурация послезавтра, - трагично произнес Марусь и встал. -
День простоять да ночь продержаться .. Да, и еще, тут Крюков бумагу
оставил... Дело щепетильное ..
- Ну, говори!
- Требует освободить дом губернатора. Сегодня... Все-таки его вынуждали
выносить сор из избы...
- Считайте, я уже съехал, - отрезал Зубатый. - Остались
квартиранты...арусь все понял и горячо заверил:
- Мы этот вопрос утрясем, Анатолий Алексеевич.
Они встали из-за стола, но сразу не ушли - пожалуй, минуту топтались
молча, выказывая желание что-то еще спросить или сказать, однако почему-то
никто не решился заговорить, хотя взгляды их слов не требовали. В глазах
стоял один, давно знакомый вопрос - что же с нами будет?..

7

Ему приснилось, будто спит в курсантской казарме, только почему-то
один, все койки вокруг пусты, и тут его будят две красивые и совсем не
знакомые девушки, вроде бы из текстильного института. Однако Крюкову
откуда-то известно, что они не студентки, ищущие себе мужей-военных, а на
самом деле одна из них - переодетая и перевоплощенная бывшая жена, а вторая
- студентка Лиза, которая подрабатывала в штабе во время избирательной
кампании. И обе они - ведьмы, а явились под другими личинами, чтобы
забраться к нему под одеяло и умертвить каким-то ядом, исходящим от их кожи.
Зная такие намерения, Крюков стал отбиваться и, чтобы не прикасаться к
обнаженным телам, хватал за распущенные космы, отрывал от себя, откидывал в