Анатолий Галкин. Ставка на удачу

   – Стой, гад! Стрелять буду! Теперь медленно поворачиваемся и протягиваем ручки вперед… Станкевич, передай-ка лейтенанту наручники!
   Костик взял у Романа наручники, подошел к Стругову и защелкнул браслеты на его кровавых руках.
   А Таня Рузова услышала знакомую фамилию, приподнялась в кресле и радостно заорала:
   – Рома! Дима! Здравствуйте ребята! Как хорошо, что вы пришли.
   – Ты, Таня, сиди спокойно. Ты не ранена?
   – Нет, Дима. Всё в порядке.
   – Мы, однако, вовремя. Мы задержали этого гада. Он к тебе приставал? Маньяк!
   – Это вы про Андрюшу? Он не маньяк, а журналист. Это мой жених! И он, между прочим, спас меня раньше вас.
   – Не надо, Рузова. Ты ничего не бойся. Знаем мы этих женихов. С виду журналисты, а внутри маньяки!
   Лейтенант Сухов уже успел обыскать Андрея и читал его редакционное удостоверение.
   – Товарищ майор! А она права. Это Андрей Стругов, журналист из «Зубра». Я читал его статью. Он так про коррупцию писал, что от той пух и перья.
   – Не спеши, Сухов. Твое место десятое! Я и сам не слепой! Вижу, что это журналист. Только он обнаружен рядом с трупом, и у него руки по локоть в крови… Делай, что тебе говорят!
   А тем временем криминалист Станкевич нашел под креслом пистолет. Пряча его в пакет, он тоже решил поучить лейтенанта.
   – Трудно работать в этом бардаке. Но пистолет я всё-таки нашел! И если на нем отпечатки этого журналиста, то он как миленький поедет в лагеря, лес валить. А вечерами на Колыме будет писать про коррупцию. Жених!
   Стругов вдруг понял, что пистолет валялся под правой рукой Татьяны. И значит, что убийца мог стереть свои отпечатки и вложить оружие в руку Рузовой. А тогда произойдет непоправимое – эти сатрапы обвинят ее в убийстве.
   У журналиста логика не хуже, чем у сыщика. Но находясь в наручниках Андрей не мог подобрать нужные слова.
   – Ребята, здесь недоразумение. Я вам сейчас все объясню. Я интересовался «Дамой с попугаем». А Таня хотела сама написать. Мы достали комочек краски, и она пошла к Зарубину. Но здесь попала в капкан… Кто-то убил художника и сбросил всё на нее! А этот пистолет не мой!
   Воловик даже удивился, что у Рузовой такой жених. Этот журналист двух слов связать не может.
 
   – Молодец, Стругов! Очень внятно объяснил. Но вот труп, а вот ты – единственный подозреваемый… Станкевич, сделай, свадебные снимки этой парочки и начинай работать по всей мастерской.
 
   И Станкевич сделал несколько снимков: Танюша, сидящая в кресле, и Андрей с кровавыми руками и в наручниках.
 
   Воловик, вспоминая молодость и свою несчастную любовь, сам освобождал Татьяну. Он распутывал узлы на ее груди, волновался, ворчал и отдавал команды лейтенанту Сухову.
 
   – Странное дело! Журналисты, они как мухи назойливые. Жужжат вокруг, лезут во все дыры, а потом вляпываются по самые уши! Значит так, Костя, эту дамочку развязать и отправить на кухню. Через час я лично буду ее допрашивать.
   – А Стругова отпустить?
   – Размечтался! Журналиста вези в СИЗО. Вечером мы с ним поговорим.

* * *

   Отпечатков журналиста Стругова на пистолете не было.
   Более того, после поквартирного обхода нашелся свидетель. Пенсионер Веткин сообщил, что после выстрела выглянул в окно и увидел, как подъезжает синий «Рено». А потом он около своей квартиры заметил человека с горящими глазами. Своей личностью этот субъект очень похож на задержанного.
   Всё это было! Но было после выстрела.
 
   Криминалист Станкевич обнаружил на пистолете следы женской ладони. Но ни одного пальчика. Из этого Роман сделал вывод, что, когда на Рузову упал труп, и она отключилась, то убийца протер оружие и попытался засунуть ствол в ее руку.
   А это значит, что ни Татьяна, ни ее новый жених к убийству не причастны. Вернее, они имеют к нему отношение, но косвенно. Сами они не убивали Зарубина!
   Правда, такие выводы должен был делать не криминалист, а оперативник, но Дима Воловик сразу согласился с Романом.
   Однако, прежде чем отпустить Стругова, майор для проформы позвонил в редакцию «Зубра» и для опознания направил по электронной почте фото, которое сделал Станкевич.
 
   В Москве цветной снимок Стругова в наручниках и кровавой рубашке попал новому заместителю Эльдара – Славе Мартынову. Он понял, что Андрея подозревают в убийстве, а это «бомба» для журнала!
   И понятно, что Стругов не виноват ни в чем! Но это шанс для него, для «Зубра» и для всех сотрудников.
   Пока главный редактор Эльдар Шишов болеет гриппом, Мартынов решил разогнать тираж журнала до заоблачных высот.
 
   Славе нужен был весь комплект фотографий с места убийства и короткая сопроводительная статья. Так, в общих чертах – кого убили, где, как, за что и почему подозревают Стругова.
   Но сам Мартынов выехать в Рощинск не мог.
   Нельзя было посылать и сотрудников «Зубра». Те попытались бы вмешаться, стали бы выгораживать Андрея и всё! Острота статьи пропала!
 
   Слава послал на дело свою жену.
   Тамара Мартынова воспринималась всеми, как женщина красивая, но стервозная. Она везде привлекала внимание мужчин, добивалась от них всего, что хотела, а потом исчезала.
   Именно такой специальный корреспондент и нужен в Рощинске. Можно закрутить легкий роман со следователем или с криминалистом, а потом выманить фотографии и сбежать в Москву.

* * *

   Тамара уже битый час крутилась около двери управления полиции Рощинска. Она вглядывалась в лица выходящих, но не могла найти нужного клиента.
   Ее заинтересовал сотрудник полиции в погонах майора.
   Тамара бросилась к нему стремительно. Как утопающий спешит к спасательному кругу. А в ее глазах загорелись вера, надежда, любовь и немного эротики.
   – Здравствуйте, товарищ полковник!
   – Добрый вечер… Но я всего лишь майор. Майор Вадим Сыров!
   – А меня зовут Тамара! Но я не поверю, Вадик, что вы простой майор! У вас такой солидный вид, что пора вам давать генерала.
   – А нам, Тома, звания не за вид дают. Это у женщин – красота важнее содержания. Вам бы я давно дал маршала!
   – Приятный комплимент! Кстати, о содержании и внешнем виде. Я журналистка из журнала «Зубр». Мне очень нужно поговорить с вашим следователем по фамилии Воловик.
   – А он уже ушел! Это наш начальник убойного отдела.
   – Убойного? А фотограф у него кто?
   – Криминалист? Обычно Воловик со Станкевичем работает. Недавно они на убийство художника выезжали, так Роман отличные фото сделал! Представляете – убийца с кровавыми руками, заложница в кресле и труп на полу. А кругом скульптуры, мольберты, картины.
   – Вадим, я хочу иметь эти фото! И еще рассказ об этом убийстве.
   – Сделаю, Тома! Но завтра утром. Я вас прошу, поедем ко мне. Скрасьте вечер одинокого мужчины.
   – Так уж и одинокого? Врете вы всё!
   – Точно, Тамара! Жена с детьми недавно на юг укатила.

* * *

   Это было не совещание, а так – беседа опытных оперативников. Криминалист Станкевич скромно сидел в углу и вообще не встревал в разговор. А хозяин кабинета Воловик приставал к лейтенанту Сухову, пытаясь перевести разговор в деловое русло.
   – Так скажи, Константин, у нас есть какие-нибудь версии по этому убийству?
   – Какие-нибудь у нас есть. Первая версия – это журналист Стругов. Нет, ты, конечно, извини, но объективно это так. И алиби у него слабенькое, и обстоятельства очень скользкие.
   – А какой у него мотив?
   – Есть мотив! Это женщина. И даже больше – невеста, вот, представьте, Дмитрий Сергеевич, Рощина пошла к художнику и чем-то его разозлила. Тот связал Татьяну и ударил ее по голове. Вот тут вошел Стругов, разозлился и убил Зарубина… Нормальный мотив?
   – Да, это логично, но как-то примитивно. Еще версии есть?
   – Сколько угодно, товарищ майор… Я узнал в местной управе, что пенсионер Веткин пять раз писал жалобы на художника.
   – Почему?
   – Из-за ерунды! Ему не нравилось, что перед ним голые натурщицы позируют. Его раздражали ночные посиделки в мастерской, запах краски и всякое такое.
   – И ты думаешь, Костя, что старик, однажды разозлясь так, что в гневе всё померкло, на всю свою пенсию купил ствол, спустился вниз и стрельнул в художника.
   – А чем не версия, товарищ майор? Вот только Рузова здесь сбоку припека, но есть еще одна версия!
   – Говори уже, Костя, не тяни кота за всякие места!
   – Это хорошая версия! Но тут пока одни догадки. Я выяснил, что Зарубин рисовал картины для фирмы «Наш дом».
   – Ну и что? Он же художник.
   – Зарубин был специалист по копиям шедевров. А недавно в фирме Шустрова был вернисаж с картиной Брюллова.
   – Ну и что?
   – А то, товарищ майор, что Рузова со своим женихом приехали писать статью о «Нашем доме». И я решил допросить Шустрова.
 
   В кабинете повисла пауза.
   Все понимали, что нельзя затрагивать фирму, которая явно дружит с мэром. Особенно, если без прямых и явных улик.
   Поэтому Костя Сухов поспешил поправиться.
   – Я не совсем допрашивал, а так, поговорил об искусстве, о живописи, о «Даме с попугаем».
   – И что Шустров?
   – Да ничего! Он говорит, что покупал у Зарубина старые картины. Но художник утверждал, что это подлинники. Надо, мол, провести экспертизу. А это займет недели. Но даже если это подделки, то к убийству их не притянешь.
   – А алиби у Шустрова есть?
   – В том-то и дело! У него железное алиби…

* * *

   Утром майор Сыров проснулся с чувством полного счастья. Рядом лежала шикарная женщина, а в голове маячили воспоминания о вчерашнем вечере.
   Конечно, сегодня придется платить по счетам, но цена-то мизерная. Информацию о выезде на убийство Зарубина он найдет в документах, сводках и кулуарных разговорах.
   А фотографии придется украсть.
 
   Вадим хорошо знал, что криминалисты хранят в сейфах только личное оружие, секретные документы и ценные вещественные доказательства. А всякие там карты с отпечатками пальцев, протоколы осмотров и фотографии лежат на открытых полках.
   Он договорился с Тамарой о маленьком спектакле.
   Вечером он позвонил ей, зная, что Станкевич сидит в кабинете один. Женщина вошла в управление и попросила у дежурного пригласить криминалиста.
   Проходящий мимо Сыров включился в разговор и сказал, что сам позовет Романа Сергеевича.
   Потом майор зашел к Станкевичу и сообщил, что на посту его ждет симпатичная девушка. Криминалист выбежал, оставив Сырова одного в кабинете.
   Пока Рома искал Тамару, ушедшую в соседний сквер, Вадим спокойно нашел и спрятал в кейс нужные фотографии.
 
   Операция по краже фото с убийства Зарубина завершилась в шесть вечера.
   Потом на знакомой квартире майора Тамара Мартынова записывала его рассказ об убийстве художника.
   Потом был легкий ужин, в конце которого Сыров спросил:
   – Ты собиралась сегодня ехать в Москву?
   – Да.
   – Не советую! В это время в электричках одни хулиганы. И есть даже насильники! Оставайся у меня!
   – Спасибо, Вадим. Ты настоящий мужчина! А ты сможешь работать две ночи подряд?
   – Я постараюсь! А зачем тебе эти фото. Ты посмотри на них. Кровавая журналистка в кресле, парень в наручниках и труп на полу.
   – Женский каприз! Это будет мне память на всю жизнь!
   – Заинтриговала! Никогда не любил капризов, но ради тебя я на всё готов… Мы еще когда-нибудь встретимся?
   – Приезжай, милый мой, в Москву! Только позвони заранее. Мой в командировки редко уезжает.

* * *

   Когда Стругова выпустили на свободу, Таня Рузова не смогла его встретить. Поскольку она не подписывала никаких бумажек о невыезде из Рощинска, сразу после первого допроса она уехала в Москву.
   Пробы краски и холста были спрятаны в маленькую коробочку с лаковой миниатюрой. А саму эту шкатулочку Таня спрятала на себе.
   Обыскивая Рузову, художник Зарубин не успел добраться до этого потайного места. Он был уже близок, но сначала он отвлекся на звонок в дверь. А потом его остановил выстрел.
 
   В Москве Татьяна сразу поехала к Марку Угрюмову, хакеру по кличке «Браузер».
   Понятно, что это не искусствовед. Но он друг Андрюши Стругова. И он технарь, у которого сотни связей во всяких хитрых конторах. Он найдет, где сделать спектральный анализ проб от «Дамы с попугаем».
   И «Браузер» сделал всё за сутки.
 
   – Значит так, Таня, холст действительно старый, но не времен Брюллова. Это начало прошлого века.
   – Времена Врубеля и Левитана?
   – Именно так! Холсту не больше ста лет. А вот краска свежая. Ей около года. Скорее всего – пять-шесть месяцев.
   – Это значит, Марк, что кто-то достал старую, но дешевую картину на подрамнике и в стиле Брюллова нарисовал женщину с птичкой?
   – Таня, ты очень умная женщина. Почти, как моя Дарья. Но она следователь – ей по должности положено…

* * *

   Майор Воловик продержал Стругова почти сутки.
   Потом Дмитрию Сергеевичу стало стыдно. Он понял, что улик против журналиста нет. Более того, сосед Зарубина пенсионер Веткин под протокол заявил, что синий «Рено» подъехал к дому почти сразу после выстрела.
   Не до, а после!
   А это есть алиби для Стругова. Его надо выпускать. Иначе это будет похоже на месть жениху Рузовой.
   Конечно, неприятно, когда ты влюблен, а девушка тебя отвергла! Но за семь лет жгучая обида у Воловика поутихла. Она превратилась в приятные воспоминания о молодости и о страсти.
   В последний час майор посетил заключенного.
   Повода для допроса не было, и Воловик пришел просто поговорить за жизнь. Он не ожидал, что получит от Стругова важную оперативную информацию.
   – Послушай, майор! Я вот сидел у вас и думал.
   – Правильно! Мы для этого и сажаем.
   – Не шути. Я серьезно… Почему я был весь в крови? Потому, что труп с Татьяны снимал.
   – Логично!
   – А в этот момент из куртки Зарубина выпала бумажка. И я ее взял. Совершенно случайно, машинально сунул ее в карман. Посмотри!
   Андрей передал Воловику листок с кровавыми пятнами. Тот быстро посмотрел и немного удивился.
   – Ну и что здесь есть? А ничего особенного. Установочные данные семейной пары. Какой-то Бабаев Денис Иванович и Бабаева Кристина… Мало ли, кто эти люди?
 
   – Ты, майор, всё очень быстро решаешь! Вот посидел бы на моем месте и подумал.
   – Спасибо, не надо! Я и на своем хорошо сижу.
   – Послушай, Дима! Как зовут Шустрова?
   – Денис Иванович!
   – Правильно! А его секретаршу и любовницу – Кристина Мякина!
   – Теперь всё ясно, Стругов! Это информация для фальшивых паспортов. Очевидно, что у Зарубина были связи в этой среде. Это пока версия. Но очень убедительная.
   – Послушай, майор, выпусти меня!
   – Так я для этого и пришел. Хотел извиниться и всякое такое.
   – Пустяки, Дмитрий! Я даже рад, что посидел. Ты мне вместо извинений достань список сотрудников фирмы «Наш дом». И чтоб с адресами и телефонами.
   – Сделаю, Андрей! На, друг, держи пропуск на выход…

* * *

   Тамара вбежала в кабинет мужа с видом триумфатора. Она положила на стол Вячеслава Мартынова несколько листов текста и цветные фото: окровавленный Стругов в наручниках, связанная Рузова в кресле и живописный труп Зарубина.
   – Прочти статью, Слава! Убойный текст. Это надо печатать обязательно и срочно. А фото Стругова – на первую страницу.
   «Мартын» начал спокойно читать статью и рассматривать фото.
   – Что это ты Андрюшу так невзлюбила? Получается, что ты обвиняешь его в убийстве?
   – Я не прокурор, чтоб обвинять. Но я констатирую, что его отпустили, а подозрений не сняли. У полиции нет других подозреваемых! А раз художника убили не другие, то значит он. Логично?
   – Логично! Только это полный бред! Стругов не мог этого сделать! Почему? А потому, что Андрей не мог этого сделать никогда!
   – Я согласна! Но мы же не врем, а выдвигаем версию. И, в конце концов – это рекламный ход. Это раскрутка тиража, это борьба за рейтинг журнала.
   – Согласен, Тамара! Не мы первые, не мы последние… Вообще-то Стругов не должен обижаться на такие штуки. Любой журналист для пользы своего издания может в лепешку расшибиться. Вот я бы лично расшибся!
   – И я бы расшиблась! Но мы-то его не обвиняем напрямую. Мы дадим на обложке фото в наручниках и крупный заголовок: «Данилов – убийца». Но в конце не восклицательный знак, а вопросительный! Маленький такой.
   – Верно, Тамарочка! Вроде, как мы считаем, что он невиновен… А тираж журнала подскочит вдвое!
   – Или втрое! Слава, а ты у меня в ближайшее время в командировку не собираешься?

* * *

   Майор Воловик умел держать слово. Меньше, чем через сутки он передал Стругову папку с информацией. Это был список тех, кто работает в «Нашем доме». И список тех, кого в последние годы уволили из этой фирмы.
   По возможности каждая фамилия кроме адреса и телефона имела личные характеристики, типа – вредные привычки, семейное положение или причины увольнения с работы.
 
   Дмитрий Воловик слышал такой лозунг, что полиция должна служить закону! Это красиво сказано! Это звучит гордо…
   Но при этом Дмитрий Сергеевич реально понимал, как и почему никто в городе не даст ему вести расследование против «Нашего дома».
   Почему? А потому, что это любимая фирма мэра Барсукова. Потому, что «Наш дом», это его мэрский тыл, его кошелек и его зонтик.
   И майор чувствовал, что дотошный журналист будет рыть землю, добывая информацию против Дениса Шустрова. И дело тут не в журнальной статье, а в личной обиде…
   Стругов будет мстить и за себя, и за невесту.
 
   Андрей решил, что секретарши знают всё! А обиженные девушки, которых «выперли» с фирмы неизвестно за что, они могут выболтать любую тайну.
   Поэтому первым номером журналист направился к Зинаиде Мавриной.
   Бывшая секретарша Шустрова жила на окраине Рощинска в доме с резными ставнями, с палисадником и черемухой у распахнутой калитки.
   Андрей осторожно проник за забор и остановился, окликая хозяев…
   Потом он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
   И почти моментально на пороге появилась дородная молодая женщина. У нее было умное лицо с постоянной улыбкой, с ярким румянцем на щеках и ехидным прищуром глаз.
   – Вы к кому, такой красивый?
   – Мне нужна гражданка Маврина.
   – Гражданка? Так вы из милиции? Тьфу, из полиции? Это вам соседка нажаловалось? Не верьте! Врет она всё! Ее деревья сами засохли.
   – Нет, не волнуйтесь, я не из полиции. Просто я, Зина, не знаю вашего отчества. Вот и пришлось вас гражданкой назвать.
   Маврина сразу успокоилась. Это был ее основной недостаток – она очень верила мужчинам.
   Не всегда верила, но часто! Если человек говорил с ней скромно, ласково и стеснительно, то она обязательно верила.
   А потом иногда ревела, страдала и мучилась от своей доверчивости.
 
   – Так и не надо вам мое отчество! У меня имя красивое. Зовите меня просто – Зинаида. А вас как?
   – А я Андрей.
   – И откуда же ты, Андрюша, если не из полиции?
   – Я журналист.
   – Ой, так это почти одно и то же! И что же ты тут вынюхиваешь, журналист Андрюша?
   Зина продолжала мило улыбаться, и эти слова не казались Стругову такими грубыми. Более того, девушка в дачном наряде подмигнула ему и приблизилась почти вплотную.
   Чувствуя тепло ее пышного тела, журналист совсем оробел. Он даже забыл, зачем пришел и что хотел спросить.
   А Зинаида, подталкивая его своей грудью, пригласила к столу, окруженному сиренью. Андрей безвольно развернулся и стал спускаться с крыльца.
   На нижней ступеньке он немного очухался, развернулся перед кустами и, стараясь не смотреть в ее декольте, задал формальный вопрос.
   – Скажите, Зиночка, вы ведь работали на фирме «Наш дом». Я хотел спросить вас о Шустрове, о Кристине.
   – Вот о ней я ни слова не скажу! Мы пришли с этой куклой одновременно. Я начала вкалывать, а она стала перед начальством крутить хвостом и всем остальным! Конечно, Дениска Шустров попался на ее крючок. Он какой-никакой, а мужчина.
   – Так, значит, Зина, вы считаете, что у Шустрова и Кристины особые отношения? Ну, в смысле интима?
   – Я не сплетница и в их личных отношениях не разбиралась! Насчет интима не знаю, но спят они вместе, в одной кровати.
   – Это точно? Веселая история!
   – Эх, Андрюша, нам ли быть в печали?
   – И все знают, что она любовница?
   – Нет! Это секрет! Об этом не все знают, но вы спросите у шофера, который возит Шустрова. Его зовут Миша Дуров. Только скажите Мишке, что вы от меня. Иначе вам клещами придется слова вытаскивать. Кремень, а не парень!
   – Спасибо, Зиночка. Я сразу поеду к нему, к Мише Дурову.
   – Как это поеду? А чай и всё остальное?
   – Спасибо! В следующий раз.
   – Обижаешь, Андрюша! А я, как дура, уже все губы раскатала… Ладно, проехали! А про характер Кристины я тебе так скажу – она настырная! Если чего захочет, то идет напролом! Как танк!

* * *

   Версий в деле не просматривалось!
   Но Дима Воловик должен был вести следствие по убийству Зарубина. Его сотрудники активно искали улики, проводили опросы соседей покойного, его друзей, приятелей и натурщиц.
   При этом изредка всплывали контакты Зарубина с фирмой «Наш дом». Но майор притормаживал действия в этом направлении. Хватит того, что настырный Костя Сухов провел допрос самого Шустрова, который сразу настучал мэру. А тот пожаловался генералу УВД, который вызвал Воловика и взгрел по полной программе.
   Но лейтенант Сухов был еще молодой и наивный. Он считал, что должны побеждать закон, честь и справедливость.
   А Воловик не хотел ему объяснять про здравый смысл и правду жизни. Каждый сам должен это понять.