— Не разучился, Ленушка, — басил Илья, улыбаясь и осторожно пробуя указательным пальцем остроту лезвия своего тяжелого меча.
И чем ярче сверкала на солнце сталь, чем больше серебрилась кольчуга, тем скорее наполнялись печалью глаза Елены Прекрасной. Понятное дело, не удержать ей супруга у своего подола, но и отпускать — страх-то какой!
— Не переживай, — успокаивал Илья, — не на войну ведь. По делу. Может, молодежь поучить ратному искусству, какая сейчас война?
— Известно, какие у князя к тебе дела. То Василису Премудрую спасать, то печенегов прогнать до самых Гималаев.
— Зато подарки какие привезу, — подмигнул Илья
— Подарки, подарки, — проворчала Елена. — Когда в последний раз лубки про героя Бэтмена привез, сын с друзьями всю черную ткань на крылья порвали.
Тут и староста с поселянами подошел:
— Не урони чести русской, вот что тебе скажу. Ежели кто посмеет — сразу в дыню.
— Хорошо, отец, — ответил Илья.
Богатырь потрепал по голове сынишку:
— Ты, Руслан, один мужик теперь в доме остаешься. Помогай матери, учись хорошо.
— Сейчас каникулы, пап, — напомнил Руслан.
— Да, конечно… — кивнул Илья, так и не признавшись никому в своем предчувствии, что путь будет долгим и что за лето он не обернется.
Из оружия богатырь взял с собой длинное копье, свой любимый меч, большой охотничий нож. Щит, копье и шлем Илья приладил к седлу.
— Что же, до свидания, родные, — сказал на прощание Илья, обращаясь ко всем.
И, поцеловав жену и сына, легко взобрался на своего богатырского коня.
Высоко в небе плавно парили белоснежные лебеди.
Что-то теплое и мягкое шлепнулось на плечо Ильи Муромца.
— Ну, е-мое! Лебедь — птица безголосая. Вокруг простора на сотни верст, а ей надо свою переработку сбросить прямо на меня, — сокрушался Илья.
Богатырь слез с лошади и поспешил к ближайшему ручью умыться, надеясь на то, что ни одна живая душа не видела случившегося конфуза.
Но не тут-то было. Возле самой воды сидел Соловей-Разбойник и, напевая песенку, полоскал в ручье белье.
Полоскал он умело, чувствовалось, что эта работа для него не впервой. С тех пор как Соловей-Разбойник женился, он перестал свистеть и наводить ужас на все окрестности, зато начал стирать свои вещи, чистить зубы и вообще походить не на чудище беспризорное, а на вполне ухоженного лешего.
— Здорово, Соловушка.
— Здорово, Илья, — прошепелявил Соловей, — видать, и у тебя судьба не сахар. Уконтрапупили.
— Все мы одинаковы под синим небом. И на князей, и на разбойников падает без разбора. Подвинься.
— Ты куда это так вырядился? — спросил Соловей. Последний раз Илью Муромца он видел при полном военном параде года три назад.
— К князю. Повидаться решил, проветриться заодно, — об истинной цели визита Илья решил умолчать.
— С мечом? В кольчуге? Ну-ну.
Поняв, что таиться бесполезно, Илья рассказал о грамоте, высказал свои сомнения.
— Думаешь, война собирается? — спросил Соловей с тревогой.
— Ох, думаю. Князь просто так не позовет. Пойдешь со мной?
— Да я бы с радостью, — вздохнул Соловей-Разбойник, — только я же скоро это… Тут Соловей замялся.
— Чего?
Соловей вздохнул:
— Отцом стану, вот чего.
— А не свистишь? — удивился Илья.
— Зуб даю, — поклялся Соловей и показал, какой. Зуб оказался длинным и желтым.
— Отец — дело домашнее, — согласился Муромец.
Соловей-Разбойник встал, обтер руки о штаны, рассовал белье по карманам:
— Пора мне. Домой. Знаешь, как хорошо в доме жить? Тепло, чисто, уютно. Жена… Ты ее видел? Может, она для кого и кикимора, но для меня прекрасней ее нет… Ты вот чего, — спохватился вдруг. — Возьми с собой вот это, пригодится.
И протянул Илье свисток.
— Зачем мне? — спросил Илья.
— Это не простой свисток. Сотовый. Пчелы, по моей просьбе, делали. Где бы ты ни был, засвистишь, я услышу. Только не пользуйся часто: энергетическая пыльца быстро испаряется.
— Спасибо, — растрогался Илья. — Ты уж извини меня, если что. Столько я тебе всяких бед причинил, гонял тебя, а ты мне помогаешь…
— Ничего, — улыбнулся, вспоминая, Соловей-Разбойник, — ничего. Мы русские — это многое объясняет.
Они обнялись, и каждый пошел своей дорогой. Соловей-Разбойник — к молодой жене, хоть и кикиморе, но самой прекрасной на свете. А Илью Муромца ждали новые приключения.
БОГАТЫРЬ И КНЯЗЬ
ДОРОГОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ
В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ
И чем ярче сверкала на солнце сталь, чем больше серебрилась кольчуга, тем скорее наполнялись печалью глаза Елены Прекрасной. Понятное дело, не удержать ей супруга у своего подола, но и отпускать — страх-то какой!
— Не переживай, — успокаивал Илья, — не на войну ведь. По делу. Может, молодежь поучить ратному искусству, какая сейчас война?
— Известно, какие у князя к тебе дела. То Василису Премудрую спасать, то печенегов прогнать до самых Гималаев.
— Зато подарки какие привезу, — подмигнул Илья
— Подарки, подарки, — проворчала Елена. — Когда в последний раз лубки про героя Бэтмена привез, сын с друзьями всю черную ткань на крылья порвали.
Тут и староста с поселянами подошел:
— Не урони чести русской, вот что тебе скажу. Ежели кто посмеет — сразу в дыню.
— Хорошо, отец, — ответил Илья.
Богатырь потрепал по голове сынишку:
— Ты, Руслан, один мужик теперь в доме остаешься. Помогай матери, учись хорошо.
— Сейчас каникулы, пап, — напомнил Руслан.
— Да, конечно… — кивнул Илья, так и не признавшись никому в своем предчувствии, что путь будет долгим и что за лето он не обернется.
Из оружия богатырь взял с собой длинное копье, свой любимый меч, большой охотничий нож. Щит, копье и шлем Илья приладил к седлу.
— Что же, до свидания, родные, — сказал на прощание Илья, обращаясь ко всем.
И, поцеловав жену и сына, легко взобрался на своего богатырского коня.
* * *
Теплый мягкий ветерок нежно ласкал густую травку лугов. Причудливо извиваясь, искрились родники, густой лес пел свою добрую песню.Высоко в небе плавно парили белоснежные лебеди.
Что-то теплое и мягкое шлепнулось на плечо Ильи Муромца.
— Ну, е-мое! Лебедь — птица безголосая. Вокруг простора на сотни верст, а ей надо свою переработку сбросить прямо на меня, — сокрушался Илья.
Богатырь слез с лошади и поспешил к ближайшему ручью умыться, надеясь на то, что ни одна живая душа не видела случившегося конфуза.
Но не тут-то было. Возле самой воды сидел Соловей-Разбойник и, напевая песенку, полоскал в ручье белье.
Полоскал он умело, чувствовалось, что эта работа для него не впервой. С тех пор как Соловей-Разбойник женился, он перестал свистеть и наводить ужас на все окрестности, зато начал стирать свои вещи, чистить зубы и вообще походить не на чудище беспризорное, а на вполне ухоженного лешего.
— Здорово, Соловушка.
— Здорово, Илья, — прошепелявил Соловей, — видать, и у тебя судьба не сахар. Уконтрапупили.
— Все мы одинаковы под синим небом. И на князей, и на разбойников падает без разбора. Подвинься.
— Ты куда это так вырядился? — спросил Соловей. Последний раз Илью Муромца он видел при полном военном параде года три назад.
— К князю. Повидаться решил, проветриться заодно, — об истинной цели визита Илья решил умолчать.
— С мечом? В кольчуге? Ну-ну.
Поняв, что таиться бесполезно, Илья рассказал о грамоте, высказал свои сомнения.
— Думаешь, война собирается? — спросил Соловей с тревогой.
— Ох, думаю. Князь просто так не позовет. Пойдешь со мной?
— Да я бы с радостью, — вздохнул Соловей-Разбойник, — только я же скоро это… Тут Соловей замялся.
— Чего?
Соловей вздохнул:
— Отцом стану, вот чего.
— А не свистишь? — удивился Илья.
— Зуб даю, — поклялся Соловей и показал, какой. Зуб оказался длинным и желтым.
— Отец — дело домашнее, — согласился Муромец.
Соловей-Разбойник встал, обтер руки о штаны, рассовал белье по карманам:
— Пора мне. Домой. Знаешь, как хорошо в доме жить? Тепло, чисто, уютно. Жена… Ты ее видел? Может, она для кого и кикимора, но для меня прекрасней ее нет… Ты вот чего, — спохватился вдруг. — Возьми с собой вот это, пригодится.
И протянул Илье свисток.
— Зачем мне? — спросил Илья.
— Это не простой свисток. Сотовый. Пчелы, по моей просьбе, делали. Где бы ты ни был, засвистишь, я услышу. Только не пользуйся часто: энергетическая пыльца быстро испаряется.
— Спасибо, — растрогался Илья. — Ты уж извини меня, если что. Столько я тебе всяких бед причинил, гонял тебя, а ты мне помогаешь…
— Ничего, — улыбнулся, вспоминая, Соловей-Разбойник, — ничего. Мы русские — это многое объясняет.
Они обнялись, и каждый пошел своей дорогой. Соловей-Разбойник — к молодой жене, хоть и кикиморе, но самой прекрасной на свете. А Илью Муромца ждали новые приключения.
БОГАТЫРЬ И КНЯЗЬ
Князю Андрею Федоровичу доложили о прибытии Ильи Муромца в тот момент, когда правитель Руси подписывал разрешение на открытие в Суздале филиала мастерской пошивочной фирмы «Хого Босс».
«Пожалуй, следует издать указ, чтобы названия иноземных фирм у нас везде по-русски писались. Вот „Хого Босс“ как будет? „Гоги-хозяин“? Тоже неплохо», — размышлял князь. И в этот момент сообщили о том, что Муромец уже в княжеских палатах.
Князь аккуратно положил на стол свое любимое, покрытое тончайшим слоем золота гусиное перо «Парк Юр» и поспешил навстречу богатырю. Но Илья уже вошел в малахитовый кабинет князя.
Кабинет действительно был малым хитом княжеских палат. Небольшой и уютный, отделанный ценными породами дерева, гранитом, мрамором, яшмой и янтарем. У большого окна стоял дубовый стол с золотым и серебряным орнаментом. Восхитительный атрибут стола — чернильница из зеленого малахита и горного хрусталя в виде двуглавого орла, восседавшего на троне.
Кресло под стать столу. Из того же материала, но покрыто дорогими шкурами черной игуаны.
Из остальной мебели — несколько стульев, скамья почти во всю стену и небольшой комод. В красном углу недалеко от стола — икона с лампадкой.
— Приветствую тебя, князь Андрей!
— Доброго здоровья, Илья!
Они обнялись. Оба высокого роста, но богатырь все же повыше и в плечах заметно пошире.
— Как добрался? Не устал с дороги? Прохор, скажи поварам, что сегодня с княжеской семьей Муромец обедать будет, пусть накрывают в большой гостиной. Да распорядись, чтобы баньку натопили!
И вновь, обращаясь к богатырю:
— Проходи, Илья, давай вот здесь на скамье и присядем.
Муромец отвечал:
— За хлеб-соль спасибо. И за баньку — с дороги благодать попариться. Добрался хорошо. Старых знакомых повидал, лесами-лугами полюбовался.
О некоторых деталях путешествия богатырь предпочел не упоминать.
— Как, князь, супруга твоя, дети? — спросил Илья.
— Спасибо, живы-здоровы.
— Сегодня с утра на ярмарке княжна Ольга прослышала, что завезли из Парижа толченые молодильные яблоки в тюбиках. Я ей говорю: возьми нашей малины, да грушу-дичку, да птичьего молока — лучше всяких иноземных средств. А она мне в ответ: «Ты — мужик, ничего не понимаешь! От моды отставать нельзя. Я испанские молодильные яблоки пробовала, а французские, говорят, лучше!» Так я дальше спорить не стал — пусть идет, все развлечение. Да заодно наказал лезвий брадобрейных купить, самых острых, с чудным названием… «камзол», что ли?
— «Жилет», — подсказал Илья, — у нас в деревне такие тоже продают.
Подали холодный медовый квас. Илья, зажмурившись от удовольствия, сделал несколько больших глотков ароматного напитка.
— А у тебя, Илья, все живы-здоровы? Как жена, Елена Прекрасная? Сынок Руслан?
— Слава Богу, все в порядке. Елена — прекраснеет день ото дня, сынок уже до школы дорос — буквы, числа зубрит.
— Ух ты, время летит! А вроде еще вчера на твоей свадьбе гуляли! Ну, пусть Руслан таким же непобедимым и смышленым будет, как и его отец!
Илья Муромец поблагодарил князя за добрые пожелания, но тут же перехватил инициативу разговора.
— Андрей Федорович, я же по опыту знаю: если расхваливаешь меня, значит, поручение будет тяжелое и опасное. Давай о деле…
Князь посерьезнел, выпрямился и, то глядя прямо перед собой, то бросая взор на богатыря, заговорил о деле, ради которого послал к Муромцу самого шустрого голубя.
— Три дня назад срочным рейсом ковра-самолета от моего посла в Париже пришло большое письмо. Я эту грамоту три раза перечитывал… В Европе, Илья, сейчас такой переполох творится! А началось все с того, что в далекой Латыньской земле случилась большая война…
Илья слушал внимательно рассказ князя, изредка кивая головой, очевидно, заочно оценивая силу и опасность потенциального противника. Князь продолжал рассказ:
— Текила хоть и выскочил из пещеры, но тут же осторожно вернулся и заглянул внутрь. Он видел, как Термидадор убил последнего жреца и сжег колдовскую книгу. Был совсем рядом и ничего не мог сделать. Но он мог предупредить жителей портового города Карта-Рико, в сторону которого направился железный воин. Поверят Текиле или нет: сейчас это неважно.
Андрей Федорович помолчал маленько, будто ожидая вопроса, потом продолжил:
— У Термидадора в голове была географическая карта, на которой нанесены контуры материка, крупные реки, города и крепости. Деталей местности Термидадор не знал, поэтому просто двинулся напрямик через лес, сминая высокую траву, сокрушая кустарник, ломая малые деревья, обходя большие. А вождь племени Пернатого Змея знал все тропинки и дороги, ведущие через густой лес к побережью. Ему много раз приходилось водить торговые караваны под охраной своих отрядов. И теперь он бросился бежать самой короткой дорогой и вскоре обогнал Термидадора… Но железный воин мог идти без сна и отдыха, днем и ночью. А до побережья было более трехсот миль. Вождю приходилось иногда останавливаться на короткий отдых и сон. И как ни старался и ни спешил Текила, Термидадор достиг Карта-Рико раньше…
Князь печально склонил голову.
— Когда Текила вошел в город, едва держась на ногах, Карта-Рико стоял на ушах — воин в черном, перебив команду торгового парусника, отплыл на нем в неизвестном направлении, — продолжил он через минуту свой рассказ. — А вскоре все от Текилы узнали, кто такой Термидадор и для чего ему корабль.
— А каким образом узнали об этом в Европе? Ведь, как я понял, эта клоунада случилась десять дней назад, — поинтересовался Илья Муромец.
— Одиннадцать, если точнее. И сейчас корабль с Термидадором плывет в сторону Европы, и плыть ему еще больше месяца. А узнали благодаря посланцу сплетной грамоты «Их уха в ухо».
— Это еще что? — удивился Илья Муромец.
— О, эта забава сейчас очень популярна в Европе. Вот у нас что в грамотах пишут? Княжеские послания иноземным королям, указы, письма друзьям-родственникам. А в Европе, кроме этого, еще стали собирать всякие слухи, сплетни, рассказы путешественников, очевидцев происшествий, заносят все это красивыми буквами на пергамент или ткань, сворачивают в трубочку и продают. И называются такие грамоты «сплетными». Завелись даже сплетные конторы. «Из уха в ухо» — самая первая и самая богатая. Только в этой конторе работает полсотни писарей, каждый из них в день по десять копий снимает. Каждую неделю — новая грамота. Стоят они дорого, поэтому часто покупают их в складчину и читают потом по очереди или вслух. У самых крупных контор есть свои посланцы в других странах — собиратели рассказов, сплетен, новостей. У меня одна такая грамота есть, мне толмачи перевели и дословно переписали, — рассказывал князь, все дальше удаляясь от главной темы.
Муромец, однако, не перебивал, а лишь задумался: «Чуть больше года в стольном граде Владимире не был, а в мире новая забава, да еще какая!»
Князь, увлекшись, взял грамоту со стола и пробежал глазами:
— Вот, например, в далекой, жаркой Индии живет такой народ — йоды. Чего они только не вытворяют! На дне реки часами сидят, на голове стоят, огнем плюются, даже спят, сидя задом на колу. Эта поза у них называется Свеча Мудрости Башгарамдур.
— Надо же! — воскликнул Илья. — А я думал, только у нас все мысли и решения через это место приходят.
— Ну, зачем ты так, — обиделся князь, — я считаю, что очень даже мудрые указы составляю. Налоги снизил, ремесла развиваю, образование…
— Не обижайся, ну пошутил я, — примирительно похлопал богатырской рукой Илья по плечу князя.
Андрей Федорович крякнул:
— Ну и лапища!
И, успокоившись, продолжал:
— В эти грамоты состоятельные люди за деньги стали свои сообщения давать. Если кому что купить надо, обменять, продать. Так вот, к чему я это говорю… Ты знаешь, что ковры-самолеты очень дорогие, раньше их могли позволить себе только богатые короли, ростовщики, олигархи и почтовые компании. А теперь еще и магнаты сплетных контор. Есть ковер-самолет и у посланника «Из уха в ухо» в Латыньской земле. Мотается тот посланник по всему континенту, сплетни собирает о войне, о вождях и их женах, о животных чудных и раз в месяц доставляет все это в Европу. Чаще ему летать в Европу не разрешается — от полетов над океаном, сырости и влажного ветра срок годности ковра-самолета сокращается.
Илья кивком подтвердил — самому приходилось летать не единожды, так что капризы этого чуда техники знакомы ему не понаслышке, а князь тем временем, продолжал:
— И случилось так, что оказался посланник в порту Карта-Рико в один день с Термидадором. Выспросил он все подробно у Текилы и Родригеса и записал. А когда летел над океаном, видел корабль и человека в черном за штурвалом. В Европе сразу поднялся переполох. Мой посол в Париже, Митрофан, составил депешу и со скорым почтовым рейсом ковра-самолета переслал. Я его грамоту прочел, велел тебя вызвать и приготовить лучшую летательную ладью. К завтрашнему дню должны топливо подвезти.
— Что, опять с топливом проблемы? — спросил f Илья.
— Сам знаешь, в каких малых количествах оно добывается, с перегонного завода — прямо на ладьи. Никак не получается запасов сделать, — вздохнул, оправдываясь, князь. — Я бы тебе свой ковер-самолет отдал, да только в прошлом месяце отправил в далекую Кенгурию послов с договором о дружбе и торговле. А потом, если ты еще и своего коня с собой берешь, то ковер-самолет вас двоих не поднимет. А если и поднимет, то будете долго у самой земли ползти. А время не терпит.
— Значит, как я понял, хочешь, князь, чтобы я этого самого Термидадора остановил? В подкову согнул, на металлолом раскатал, в иголки переплавил… Сильный противник, однако…
Илья Муромец задумался. Впервые его просили сразиться с врагом не на родной земле, а в далеком зарубежье.
— А что же, Андрей Федорович, думаешь, без меня там не справятся? Чай, в Европе свои богатыри имеются. Рыцари славные, легионеры могучие, наемники жадные, каскадеры рисковые, фанаты пьяные, красные бригады, крутые рокеры — вон бойцов-то сколько!
— Да что ты, Илюша! Конечно, не справятся! В своем послании Митрофан сообщает, что тамошние волхвы-предсказатели, друиды-ностармадусы переворошили все свои пророческие книги и в одной из них отыскали древнее предсказание африканского племени догонов. Любимым занятием этого племени было в догонялки играть, Сириус разглядывать да по звездам будущее читать. И якобы говорится в том предсказании, что придет из великого моря огромный железный рыцарь ужаса и смерть сеять будет. Ни бесчисленные армии, ни заклинания, даже автоинспекция не остановят его. А может победить злодея лишь самый достойный рыцарь с Севера. Ты понимаешь, какое дело? Вся Европа ломает голову — кто он, этот рыцарь с Севера? Лично я думаю — это самый великий богатырь Руси Илья Муромец. Хотя викинги, кельты, бриты, саксы, финны думают, что это будет представитель их народа. Французы считают, что это рыцарь из северных провинций их страны.
Князь иронически хмыкнул. Илья скромно потупил взор.
— Вообще-то, легенда — африканская. Для славного племени догонов все, что севернее их местообитания, — северные страны. А значит, получается, что это может быть воин из любой европейской страны, и даже Северной Африки. Но я убежден, что это будет русский воин. Одним словом, требуется богатырь-одиночка. И, хотя все армии Европы приведены в полную боевую готовность, а на побережье перебрасываются тяжелые баллисты, катапульты и прочие боевые машины, хотя патрульные ковры-самолеты постоянно отслеживают маршрут движения корабля с железным воином, — никто не верит, что эту бестию можно остановить. Люди передают из уст в уста легенду догонов, прибавляя подробности о конце света.
Илья повел плечами, будто говоря: слыхали уж не раз.
— Европейские короли объявили, что победитель Термидадора получит десять тысяч золотых монет. Большие деньги, Илюша! — Князь стал перебирать грамоты на столе. — Как супостата одолеешь, награду получишь, тебе за труды — пятьсот монет, ну, а в казну то, что останется.
Илья Муромец до денег был не жадный, но такой размер его доли богатыря возмутил.
— Это что же получается, Андрей Федорович, — я работу сделаю, а тебе, считай, все деньги достанутся?
— Не мне, а державе. — Князь потряс попавшимися под руку грамотами. — Знаешь, какие затраты нынче большие? Флот строить, дороги ремонтировать, дружине жалованье поднимать, отпускные учителям выплачивать…
Голос князя стал баюкающим.
— Да ты и эти деньги знать не будешь, куда девать. Построишь себе палаты новые, каменные, супруга твоя самый лучший товар на ярмарке купит, да еще на тысячу портков денег останется. Ну скажи, Илья, зачем тебе тысяча портков?
Илья задумался:
— Так-то оно так. Тысяча портков мне, вроде, ни к чему…
И вдруг спохватился:
— Постой! Какие портки! Я, может, в дело деньги вложу. Заводик и судоверфь куплю. А то и сплетную контору открою с сотней писарей и полестней посланников.
— Ну какой из тебя олигарх, Илья?
Илья махнул рукой:
— Ладно. Понесло меня куда-то. Мне и вправду много не надо. Поспорить вдруг захотелось. Может, старею? Так ведь еще и сорока нет.
И подвел итог разговора:
— Тревожно на душе. Мою супругу ведь тоже Еленой зовут. А ну как железное чудовище и сюда доберется. Решено — еду!
Князь искренне обрадовался:
— Ну, вот и хорошо! Сейчас в баньку сходим, отобедаем. А завтра с утра — в путь!
«Пожалуй, следует издать указ, чтобы названия иноземных фирм у нас везде по-русски писались. Вот „Хого Босс“ как будет? „Гоги-хозяин“? Тоже неплохо», — размышлял князь. И в этот момент сообщили о том, что Муромец уже в княжеских палатах.
Князь аккуратно положил на стол свое любимое, покрытое тончайшим слоем золота гусиное перо «Парк Юр» и поспешил навстречу богатырю. Но Илья уже вошел в малахитовый кабинет князя.
Кабинет действительно был малым хитом княжеских палат. Небольшой и уютный, отделанный ценными породами дерева, гранитом, мрамором, яшмой и янтарем. У большого окна стоял дубовый стол с золотым и серебряным орнаментом. Восхитительный атрибут стола — чернильница из зеленого малахита и горного хрусталя в виде двуглавого орла, восседавшего на троне.
Кресло под стать столу. Из того же материала, но покрыто дорогими шкурами черной игуаны.
Из остальной мебели — несколько стульев, скамья почти во всю стену и небольшой комод. В красном углу недалеко от стола — икона с лампадкой.
— Приветствую тебя, князь Андрей!
— Доброго здоровья, Илья!
Они обнялись. Оба высокого роста, но богатырь все же повыше и в плечах заметно пошире.
— Как добрался? Не устал с дороги? Прохор, скажи поварам, что сегодня с княжеской семьей Муромец обедать будет, пусть накрывают в большой гостиной. Да распорядись, чтобы баньку натопили!
И вновь, обращаясь к богатырю:
— Проходи, Илья, давай вот здесь на скамье и присядем.
Муромец отвечал:
— За хлеб-соль спасибо. И за баньку — с дороги благодать попариться. Добрался хорошо. Старых знакомых повидал, лесами-лугами полюбовался.
О некоторых деталях путешествия богатырь предпочел не упоминать.
— Как, князь, супруга твоя, дети? — спросил Илья.
— Спасибо, живы-здоровы.
— Сегодня с утра на ярмарке княжна Ольга прослышала, что завезли из Парижа толченые молодильные яблоки в тюбиках. Я ей говорю: возьми нашей малины, да грушу-дичку, да птичьего молока — лучше всяких иноземных средств. А она мне в ответ: «Ты — мужик, ничего не понимаешь! От моды отставать нельзя. Я испанские молодильные яблоки пробовала, а французские, говорят, лучше!» Так я дальше спорить не стал — пусть идет, все развлечение. Да заодно наказал лезвий брадобрейных купить, самых острых, с чудным названием… «камзол», что ли?
— «Жилет», — подсказал Илья, — у нас в деревне такие тоже продают.
Подали холодный медовый квас. Илья, зажмурившись от удовольствия, сделал несколько больших глотков ароматного напитка.
— А у тебя, Илья, все живы-здоровы? Как жена, Елена Прекрасная? Сынок Руслан?
— Слава Богу, все в порядке. Елена — прекраснеет день ото дня, сынок уже до школы дорос — буквы, числа зубрит.
— Ух ты, время летит! А вроде еще вчера на твоей свадьбе гуляли! Ну, пусть Руслан таким же непобедимым и смышленым будет, как и его отец!
Илья Муромец поблагодарил князя за добрые пожелания, но тут же перехватил инициативу разговора.
— Андрей Федорович, я же по опыту знаю: если расхваливаешь меня, значит, поручение будет тяжелое и опасное. Давай о деле…
Князь посерьезнел, выпрямился и, то глядя прямо перед собой, то бросая взор на богатыря, заговорил о деле, ради которого послал к Муромцу самого шустрого голубя.
— Три дня назад срочным рейсом ковра-самолета от моего посла в Париже пришло большое письмо. Я эту грамоту три раза перечитывал… В Европе, Илья, сейчас такой переполох творится! А началось все с того, что в далекой Латыньской земле случилась большая война…
Илья слушал внимательно рассказ князя, изредка кивая головой, очевидно, заочно оценивая силу и опасность потенциального противника. Князь продолжал рассказ:
— Текила хоть и выскочил из пещеры, но тут же осторожно вернулся и заглянул внутрь. Он видел, как Термидадор убил последнего жреца и сжег колдовскую книгу. Был совсем рядом и ничего не мог сделать. Но он мог предупредить жителей портового города Карта-Рико, в сторону которого направился железный воин. Поверят Текиле или нет: сейчас это неважно.
Андрей Федорович помолчал маленько, будто ожидая вопроса, потом продолжил:
— У Термидадора в голове была географическая карта, на которой нанесены контуры материка, крупные реки, города и крепости. Деталей местности Термидадор не знал, поэтому просто двинулся напрямик через лес, сминая высокую траву, сокрушая кустарник, ломая малые деревья, обходя большие. А вождь племени Пернатого Змея знал все тропинки и дороги, ведущие через густой лес к побережью. Ему много раз приходилось водить торговые караваны под охраной своих отрядов. И теперь он бросился бежать самой короткой дорогой и вскоре обогнал Термидадора… Но железный воин мог идти без сна и отдыха, днем и ночью. А до побережья было более трехсот миль. Вождю приходилось иногда останавливаться на короткий отдых и сон. И как ни старался и ни спешил Текила, Термидадор достиг Карта-Рико раньше…
Князь печально склонил голову.
— Когда Текила вошел в город, едва держась на ногах, Карта-Рико стоял на ушах — воин в черном, перебив команду торгового парусника, отплыл на нем в неизвестном направлении, — продолжил он через минуту свой рассказ. — А вскоре все от Текилы узнали, кто такой Термидадор и для чего ему корабль.
— А каким образом узнали об этом в Европе? Ведь, как я понял, эта клоунада случилась десять дней назад, — поинтересовался Илья Муромец.
— Одиннадцать, если точнее. И сейчас корабль с Термидадором плывет в сторону Европы, и плыть ему еще больше месяца. А узнали благодаря посланцу сплетной грамоты «Их уха в ухо».
— Это еще что? — удивился Илья Муромец.
— О, эта забава сейчас очень популярна в Европе. Вот у нас что в грамотах пишут? Княжеские послания иноземным королям, указы, письма друзьям-родственникам. А в Европе, кроме этого, еще стали собирать всякие слухи, сплетни, рассказы путешественников, очевидцев происшествий, заносят все это красивыми буквами на пергамент или ткань, сворачивают в трубочку и продают. И называются такие грамоты «сплетными». Завелись даже сплетные конторы. «Из уха в ухо» — самая первая и самая богатая. Только в этой конторе работает полсотни писарей, каждый из них в день по десять копий снимает. Каждую неделю — новая грамота. Стоят они дорого, поэтому часто покупают их в складчину и читают потом по очереди или вслух. У самых крупных контор есть свои посланцы в других странах — собиратели рассказов, сплетен, новостей. У меня одна такая грамота есть, мне толмачи перевели и дословно переписали, — рассказывал князь, все дальше удаляясь от главной темы.
Муромец, однако, не перебивал, а лишь задумался: «Чуть больше года в стольном граде Владимире не был, а в мире новая забава, да еще какая!»
Князь, увлекшись, взял грамоту со стола и пробежал глазами:
— Вот, например, в далекой, жаркой Индии живет такой народ — йоды. Чего они только не вытворяют! На дне реки часами сидят, на голове стоят, огнем плюются, даже спят, сидя задом на колу. Эта поза у них называется Свеча Мудрости Башгарамдур.
— Надо же! — воскликнул Илья. — А я думал, только у нас все мысли и решения через это место приходят.
— Ну, зачем ты так, — обиделся князь, — я считаю, что очень даже мудрые указы составляю. Налоги снизил, ремесла развиваю, образование…
— Не обижайся, ну пошутил я, — примирительно похлопал богатырской рукой Илья по плечу князя.
Андрей Федорович крякнул:
— Ну и лапища!
И, успокоившись, продолжал:
— В эти грамоты состоятельные люди за деньги стали свои сообщения давать. Если кому что купить надо, обменять, продать. Так вот, к чему я это говорю… Ты знаешь, что ковры-самолеты очень дорогие, раньше их могли позволить себе только богатые короли, ростовщики, олигархи и почтовые компании. А теперь еще и магнаты сплетных контор. Есть ковер-самолет и у посланника «Из уха в ухо» в Латыньской земле. Мотается тот посланник по всему континенту, сплетни собирает о войне, о вождях и их женах, о животных чудных и раз в месяц доставляет все это в Европу. Чаще ему летать в Европу не разрешается — от полетов над океаном, сырости и влажного ветра срок годности ковра-самолета сокращается.
Илья кивком подтвердил — самому приходилось летать не единожды, так что капризы этого чуда техники знакомы ему не понаслышке, а князь тем временем, продолжал:
— И случилось так, что оказался посланник в порту Карта-Рико в один день с Термидадором. Выспросил он все подробно у Текилы и Родригеса и записал. А когда летел над океаном, видел корабль и человека в черном за штурвалом. В Европе сразу поднялся переполох. Мой посол в Париже, Митрофан, составил депешу и со скорым почтовым рейсом ковра-самолета переслал. Я его грамоту прочел, велел тебя вызвать и приготовить лучшую летательную ладью. К завтрашнему дню должны топливо подвезти.
— Что, опять с топливом проблемы? — спросил f Илья.
— Сам знаешь, в каких малых количествах оно добывается, с перегонного завода — прямо на ладьи. Никак не получается запасов сделать, — вздохнул, оправдываясь, князь. — Я бы тебе свой ковер-самолет отдал, да только в прошлом месяце отправил в далекую Кенгурию послов с договором о дружбе и торговле. А потом, если ты еще и своего коня с собой берешь, то ковер-самолет вас двоих не поднимет. А если и поднимет, то будете долго у самой земли ползти. А время не терпит.
— Значит, как я понял, хочешь, князь, чтобы я этого самого Термидадора остановил? В подкову согнул, на металлолом раскатал, в иголки переплавил… Сильный противник, однако…
Илья Муромец задумался. Впервые его просили сразиться с врагом не на родной земле, а в далеком зарубежье.
— А что же, Андрей Федорович, думаешь, без меня там не справятся? Чай, в Европе свои богатыри имеются. Рыцари славные, легионеры могучие, наемники жадные, каскадеры рисковые, фанаты пьяные, красные бригады, крутые рокеры — вон бойцов-то сколько!
— Да что ты, Илюша! Конечно, не справятся! В своем послании Митрофан сообщает, что тамошние волхвы-предсказатели, друиды-ностармадусы переворошили все свои пророческие книги и в одной из них отыскали древнее предсказание африканского племени догонов. Любимым занятием этого племени было в догонялки играть, Сириус разглядывать да по звездам будущее читать. И якобы говорится в том предсказании, что придет из великого моря огромный железный рыцарь ужаса и смерть сеять будет. Ни бесчисленные армии, ни заклинания, даже автоинспекция не остановят его. А может победить злодея лишь самый достойный рыцарь с Севера. Ты понимаешь, какое дело? Вся Европа ломает голову — кто он, этот рыцарь с Севера? Лично я думаю — это самый великий богатырь Руси Илья Муромец. Хотя викинги, кельты, бриты, саксы, финны думают, что это будет представитель их народа. Французы считают, что это рыцарь из северных провинций их страны.
Князь иронически хмыкнул. Илья скромно потупил взор.
— Вообще-то, легенда — африканская. Для славного племени догонов все, что севернее их местообитания, — северные страны. А значит, получается, что это может быть воин из любой европейской страны, и даже Северной Африки. Но я убежден, что это будет русский воин. Одним словом, требуется богатырь-одиночка. И, хотя все армии Европы приведены в полную боевую готовность, а на побережье перебрасываются тяжелые баллисты, катапульты и прочие боевые машины, хотя патрульные ковры-самолеты постоянно отслеживают маршрут движения корабля с железным воином, — никто не верит, что эту бестию можно остановить. Люди передают из уст в уста легенду догонов, прибавляя подробности о конце света.
Илья повел плечами, будто говоря: слыхали уж не раз.
— Европейские короли объявили, что победитель Термидадора получит десять тысяч золотых монет. Большие деньги, Илюша! — Князь стал перебирать грамоты на столе. — Как супостата одолеешь, награду получишь, тебе за труды — пятьсот монет, ну, а в казну то, что останется.
Илья Муромец до денег был не жадный, но такой размер его доли богатыря возмутил.
— Это что же получается, Андрей Федорович, — я работу сделаю, а тебе, считай, все деньги достанутся?
— Не мне, а державе. — Князь потряс попавшимися под руку грамотами. — Знаешь, какие затраты нынче большие? Флот строить, дороги ремонтировать, дружине жалованье поднимать, отпускные учителям выплачивать…
Голос князя стал баюкающим.
— Да ты и эти деньги знать не будешь, куда девать. Построишь себе палаты новые, каменные, супруга твоя самый лучший товар на ярмарке купит, да еще на тысячу портков денег останется. Ну скажи, Илья, зачем тебе тысяча портков?
Илья задумался:
— Так-то оно так. Тысяча портков мне, вроде, ни к чему…
И вдруг спохватился:
— Постой! Какие портки! Я, может, в дело деньги вложу. Заводик и судоверфь куплю. А то и сплетную контору открою с сотней писарей и полестней посланников.
— Ну какой из тебя олигарх, Илья?
Илья махнул рукой:
— Ладно. Понесло меня куда-то. Мне и вправду много не надо. Поспорить вдруг захотелось. Может, старею? Так ведь еще и сорока нет.
И подвел итог разговора:
— Тревожно на душе. Мою супругу ведь тоже Еленой зовут. А ну как железное чудовище и сюда доберется. Решено — еду!
Князь искренне обрадовался:
— Ну, вот и хорошо! Сейчас в баньку сходим, отобедаем. А завтра с утра — в путь!
ДОРОГОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ
На всей Руси ковер-самолет был только у князя. В Европе не каждый король мог позволить себе это транспортное средство. Даже на Востоке волшебные ковры были по карману лишь самым богатым султанам и ростовщикам. Причиной недоступности для широких масс являлась огромная стоимость изготовления ковров-самолетов.
В самом начале изготовления берутся мотки обычных ковровых нитей и подкладываются в гнездо высокогорной белой петюги. Птичка не желает высиживать шерстяные клубочки и выталкивает их из гнезда. Специальные сборщики подбирают мотки и относят их в ткацкую мастерскую. Это абсолютно ничего не дает. Просто обычай такой.
Придание пряже летных качеств начинается в мастерской. Клубки кладутся в фарфоровые чаши, обкуриваются благовониями. Для совершения магического обряда, за приличную оплату, приглашаются известные маги — Джин и Тоник. Иногда приходит кто-то один из них, но чаще они приходят вместе, помогают друг другу.
Маг усаживается на пол в центре мастерской, расставляет фарфоровые чаши с шерстяными мотками вокруг себя и с полуночи до первых лучей солнца читает заклинание. Постороннему человеку невозможно понять содержание текста, а тем более запомнить. К тому же некоторые фразы, особо секретные, маг произносит так тихо, что и сам едва слышит. Так и бубнит всю ночь:
На рассвете маги на носочках тихо-тихо выходят из мастерской, произнося главное заклинание: «Пусть получится не как всегда, как лучше, а лучше, как всегда!»
Не медля ни секунды, маги садятся на свои ковры-самолеты и улетают.
После магического обряда нити становятся необычайно легкими, приобретают шелковый отблеск и чуть уловимый запах персикового ликера. Сразу после отбытия магов мастерицы принимаются за работу.
И обязательно поют. Потому что так легче работается, но самое главное — мелодичные звуковые волны благотворно влияют на ковровые нити.
Особо популярна у ковроделов песня о богатыре Учкудуке Три Колодца.
В одном ауле жил такой великан, он своими руками мог охватить сразу три колодца. Имея такие колоссальные размеры, богатырь отбрасывал тень, в которой могли спрятаться от солнца половина жителей аула.
И когда крестьяне выходили на работу в поле, они просили великана в самую жару постоять и прикрыть их. Так и звали хором: «Учкудук Три Колодца, защити нас от солнца!» В конце концов с великаном случился солнечный удар, он послал всех на фиг и уехал в Египет на строительство пирамид.
А в память о нем крестьяне сочинили веселую песню. В той деревне всегда сочиняли только веселые песни…
Когда ковер соткан, его выносят на улицу, расстилают на траве, и вдова-девственница тридцати восьми лет должна попрыгать по ковру по девятнадцать раз на каждой ноге.
Весь этот процесс хотя сложный и длительный, но не очень затратный. Стоимость производства продукции резко возрастает на заключительном этапе, когда требуется надежно закрепить летательные свойства ковра-самолета.
Для этого берут ванну из чистого золота. Погружают в ванну ковер и заливают теплой водой. Ковер впитывает благородство и силу золота, становится прочным и управляемым. Но одновременно происходит процесс химической реакции магических свойств ковра и золота. В результате золото превращается в медь, и ванну для следующего ковра следует отливать заново.
Вот это и есть настоящая плата за изготовление ковра-самолета — перевести на медь двести килограммов золота. Плюс другие расходы — таможенный сбор, акцизы, налог на продажу и прочее. И выходит стоимость одного стандартного ковра-самолета свыше трехсот килограммов золота.
Но и это еще не все. Содержать ковер-самолет почти так же дорого, как и изготовить. Дело в том, что для продления срока эксплуатации, раз в два года, ковер надо опять вымачивать в золотой ванне, которая также превращается в медь. А если ковер используется очень интенсивно или в сложных метеорологических условиях, то переводить золото в медь приходится каждый год.
И как ни бились лучшие алхимики, так ничего взамен золотой ванны не придумали. А без нее ковер-самолет не поднимет и пуда веса, не пролетит и одной мили.
Поэтому и ткутся ковры-самолеты только по предварительным заказам по полтора-два десятка в год.
К несомненным достоинствам ковра-самолета следует отнести простоту в управлении. В ковер вшиваются бронзовые или золотые пластины, нажатием на которые и управляется транспортное средство. Если пилот сидит в кресле, он нажимает пластины ногой, если прямо на ковре — рукой. Обучиться управлять ковром можно всего за пару часов практических занятий. Поэтому зачастую роль пилота выполняет сам пассажир. Дальность полета ковра-самолета — не ограничена. При бережном отношении и регулярном вымачивании в золотой ванне ковер-самолет может служить веками.
В самом начале изготовления берутся мотки обычных ковровых нитей и подкладываются в гнездо высокогорной белой петюги. Птичка не желает высиживать шерстяные клубочки и выталкивает их из гнезда. Специальные сборщики подбирают мотки и относят их в ткацкую мастерскую. Это абсолютно ничего не дает. Просто обычай такой.
Придание пряже летных качеств начинается в мастерской. Клубки кладутся в фарфоровые чаши, обкуриваются благовониями. Для совершения магического обряда, за приличную оплату, приглашаются известные маги — Джин и Тоник. Иногда приходит кто-то один из них, но чаще они приходят вместе, помогают друг другу.
Маг усаживается на пол в центре мастерской, расставляет фарфоровые чаши с шерстяными мотками вокруг себя и с полуночи до первых лучей солнца читает заклинание. Постороннему человеку невозможно понять содержание текста, а тем более запомнить. К тому же некоторые фразы, особо секретные, маг произносит так тихо, что и сам едва слышит. Так и бубнит всю ночь:
И так всю ночь. В этом магическом тексте более трехсот куплетов. Немудрено, что Джин с Тоником предпочитают работать вместе, меняясь каждый час. Один — ворожит, другой — отдыхает.
Я отрываюсь от земли,
И летю, летю, летю…
В полночь — через солнце в зените,
Утром — через приемную губернатора
саратовской области,
В обед — через избирательную комиссию,
Вечером — через омоновский блокпост,
После программы «Время» —
через таможенный контроль…
И пусть в подворотне ждет маньяк,
А я сижу на крыше и жду трамвая…
Это кара-кара-кара-кара-кум,
Это кара-кара-кара-кара-кум…
На вечернем сеансе, в небольшом городке
Мне мама тихо говорила:
«Орленок, орленок, взлети выше солнца
И домой возвращайся скорей!»
А дома тебя ждет холодная постель,
Как айсберг в океане…
Это кара-кара-кара-кара-кум,
Это кара-кара-кара-кара-кум…
Течет река Волга, конца и края нет,
А я в воду войду и убью тебя, лодочник!..
Как хорошо, что не наточены ножи…
На рассвете маги на носочках тихо-тихо выходят из мастерской, произнося главное заклинание: «Пусть получится не как всегда, как лучше, а лучше, как всегда!»
Не медля ни секунды, маги садятся на свои ковры-самолеты и улетают.
После магического обряда нити становятся необычайно легкими, приобретают шелковый отблеск и чуть уловимый запах персикового ликера. Сразу после отбытия магов мастерицы принимаются за работу.
И обязательно поют. Потому что так легче работается, но самое главное — мелодичные звуковые волны благотворно влияют на ковровые нити.
Особо популярна у ковроделов песня о богатыре Учкудуке Три Колодца.
В одном ауле жил такой великан, он своими руками мог охватить сразу три колодца. Имея такие колоссальные размеры, богатырь отбрасывал тень, в которой могли спрятаться от солнца половина жителей аула.
И когда крестьяне выходили на работу в поле, они просили великана в самую жару постоять и прикрыть их. Так и звали хором: «Учкудук Три Колодца, защити нас от солнца!» В конце концов с великаном случился солнечный удар, он послал всех на фиг и уехал в Египет на строительство пирамид.
А в память о нем крестьяне сочинили веселую песню. В той деревне всегда сочиняли только веселые песни…
Когда ковер соткан, его выносят на улицу, расстилают на траве, и вдова-девственница тридцати восьми лет должна попрыгать по ковру по девятнадцать раз на каждой ноге.
Весь этот процесс хотя сложный и длительный, но не очень затратный. Стоимость производства продукции резко возрастает на заключительном этапе, когда требуется надежно закрепить летательные свойства ковра-самолета.
Для этого берут ванну из чистого золота. Погружают в ванну ковер и заливают теплой водой. Ковер впитывает благородство и силу золота, становится прочным и управляемым. Но одновременно происходит процесс химической реакции магических свойств ковра и золота. В результате золото превращается в медь, и ванну для следующего ковра следует отливать заново.
Вот это и есть настоящая плата за изготовление ковра-самолета — перевести на медь двести килограммов золота. Плюс другие расходы — таможенный сбор, акцизы, налог на продажу и прочее. И выходит стоимость одного стандартного ковра-самолета свыше трехсот килограммов золота.
Но и это еще не все. Содержать ковер-самолет почти так же дорого, как и изготовить. Дело в том, что для продления срока эксплуатации, раз в два года, ковер надо опять вымачивать в золотой ванне, которая также превращается в медь. А если ковер используется очень интенсивно или в сложных метеорологических условиях, то переводить золото в медь приходится каждый год.
И как ни бились лучшие алхимики, так ничего взамен золотой ванны не придумали. А без нее ковер-самолет не поднимет и пуда веса, не пролетит и одной мили.
Поэтому и ткутся ковры-самолеты только по предварительным заказам по полтора-два десятка в год.
К несомненным достоинствам ковра-самолета следует отнести простоту в управлении. В ковер вшиваются бронзовые или золотые пластины, нажатием на которые и управляется транспортное средство. Если пилот сидит в кресле, он нажимает пластины ногой, если прямо на ковре — рукой. Обучиться управлять ковром можно всего за пару часов практических занятий. Поэтому зачастую роль пилота выполняет сам пассажир. Дальность полета ковра-самолета — не ограничена. При бережном отношении и регулярном вымачивании в золотой ванне ковер-самолет может служить веками.
В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ
Ничего еще не успело произойти на Руси в это раннее утро — ни плохого, ни хорошего. Только-только пропели первые петухи, и восходящее солнце еще не испарило прохладу ночи, а Илья Муромец уже был готов к походу, вернее, к полету. Он стоял в полном боевом облачении вместе со своим богатырским конем во внутреннем дворе княжеских палат.
Совсем недавно двор был вымощен тщательно отшлифованными прямоугольными каменными плитами. Таким образом двор был превращен во взлетно-посадочную площадку для летающих ладей княжеского флота. Сейчас здесь была только одна ладья, самая большая из всего флота, и в нее загружали провизию, оружие, а также деньги и почту для посольства Руси в Париже.
Доставили и самый ценный груз — бочку с пятью пудами топлива.
Вышел во двор князь, он проснулся чуть позже богатыря. Оглядев Илью Муромца с ног до головы, Андрей Федорович, подводя итоги осмотра, зевая, изрек:
— Имей в виду: даже твой знаменитый тяжелый меч Термидадора не возьмет, булава тоже. Копье железному воину — все равно что тростинка, а коня твоего он так пнет, что тот на Луну улетит.
Илья смотрел на князя квадратными глазами:
— Ну, спасибо тебе, Андрей Федорович, утешил. Так, может, мне прямо здесь повеситься, чего тащиться в такую даль?
— Извини, Илья, не хотел обидеть. Просто бдительности нельзя терять. А ты железного воина обязательно одолеешь. Умом! Придумаешь что-нибудь.
— Вот что, князь! — Илья подошел почти вплотную к правителю Руси и посмотрел ему прямо в глаза. — Если я не вернусь, ты о моих позаботься…
Совсем недавно двор был вымощен тщательно отшлифованными прямоугольными каменными плитами. Таким образом двор был превращен во взлетно-посадочную площадку для летающих ладей княжеского флота. Сейчас здесь была только одна ладья, самая большая из всего флота, и в нее загружали провизию, оружие, а также деньги и почту для посольства Руси в Париже.
Доставили и самый ценный груз — бочку с пятью пудами топлива.
Вышел во двор князь, он проснулся чуть позже богатыря. Оглядев Илью Муромца с ног до головы, Андрей Федорович, подводя итоги осмотра, зевая, изрек:
— Имей в виду: даже твой знаменитый тяжелый меч Термидадора не возьмет, булава тоже. Копье железному воину — все равно что тростинка, а коня твоего он так пнет, что тот на Луну улетит.
Илья смотрел на князя квадратными глазами:
— Ну, спасибо тебе, Андрей Федорович, утешил. Так, может, мне прямо здесь повеситься, чего тащиться в такую даль?
— Извини, Илья, не хотел обидеть. Просто бдительности нельзя терять. А ты железного воина обязательно одолеешь. Умом! Придумаешь что-нибудь.
— Вот что, князь! — Илья подошел почти вплотную к правителю Руси и посмотрел ему прямо в глаза. — Если я не вернусь, ты о моих позаботься…