Страница:
Все мы не вечны. Бывает, правда?
— Бывает… — нестройно согласился народ. — Случается…
— Однако я, разумеется, понимаю, что это крайне неприятная история, способная испортить настроение, столь необходимое для хорошего отдыха. И если кто-то намерен съехать или перебраться в другой отель… — Пани Черникова вздохнула, покоряясь судьбе. — Итак… Есть желающие?
Наступила неловкая пауза. Впрочем, она оказалась недолгой. Прервал молчание художник Руслан.
— Ну, умер и умер, — изрек он. — Что тут поделаешь? Бывает… Лично я остаюсь.
— Логично! — поддержал его Симпатичный.
— Вот именно… Молодцы! — похвалила стойких постояльцев пани Черникова. — Мы-то живы! — оптимистично заключила она.
— Я тоже остаюсь… — заметила изумрудно-оранжевая Дэзи.
— I'm with you, — присоединилась к компании мадам Гоцци.
— Ну и мы с Китом тоже остаемся, — успокоила пани Черникову Светлова.
Оставалась еще Вронская. Но она почему-то молчала…
Наконец, поскольку все общество, охваченное общим настроением, устремило взоры на явно колеблющуюся с ответом польку, мадам Вронская не выдержала этого пристального внимания и решительно выдохнула:
— Ну ладно! Я пока, пожалуй, тоже… Остаюсь!
Кита, понятное дело, никто не спрашивал. Ему, как маленькому ребенку, ничего о происходящем знать не полагалось, а напротив, предписывалось после обеда крепко и мирно спать.
Глава 4
Глава 5
— Бывает… — нестройно согласился народ. — Случается…
— Однако я, разумеется, понимаю, что это крайне неприятная история, способная испортить настроение, столь необходимое для хорошего отдыха. И если кто-то намерен съехать или перебраться в другой отель… — Пани Черникова вздохнула, покоряясь судьбе. — Итак… Есть желающие?
Наступила неловкая пауза. Впрочем, она оказалась недолгой. Прервал молчание художник Руслан.
— Ну, умер и умер, — изрек он. — Что тут поделаешь? Бывает… Лично я остаюсь.
— Логично! — поддержал его Симпатичный.
— Вот именно… Молодцы! — похвалила стойких постояльцев пани Черникова. — Мы-то живы! — оптимистично заключила она.
— Я тоже остаюсь… — заметила изумрудно-оранжевая Дэзи.
— I'm with you, — присоединилась к компании мадам Гоцци.
— Ну и мы с Китом тоже остаемся, — успокоила пани Черникову Светлова.
Оставалась еще Вронская. Но она почему-то молчала…
Наконец, поскольку все общество, охваченное общим настроением, устремило взоры на явно колеблющуюся с ответом польку, мадам Вронская не выдержала этого пристального внимания и решительно выдохнула:
— Ну ладно! Я пока, пожалуй, тоже… Остаюсь!
Кита, понятное дело, никто не спрашивал. Ему, как маленькому ребенку, ничего о происходящем знать не полагалось, а напротив, предписывалось после обеда крепко и мирно спать.
Глава 4
Дежурный, обслуживающий фуникулер, снова нехотя надел форменную фуражку, которую только что снял с потного лба, и раздраженно завинтил крышку открытого термоса. Из его намерения попить кофейку, пока не появились первые туристы, явно ничего не получилось.
«Надо же, в такую рань — и уже пассажиры…» — проворчал он.
Позевывая, он рассеянно смотрел, как четверо мужчин усаживаются в кабину. У одного из них, самого молодого и высокого, зазвонил телефон. Коротко поговорив, он вдруг стал прощаться:
— Господа, вынужден вас оставить.
— Как? Ты чего это, парень?!
— Ты что же — не с нами?
— Увы… Не могу. Экстренные обстоятельства…
Очень срочное дело.
— Какие такие обстоятельства? Опять женщина, наверное?
Высокий усмехнулся:
— Не могу, друзья! Поговорите без меня. Надеюсь, вы примете правильное решение. Ошибаться нам сейчас нельзя. Дело подходит к развязке. Увидимся днем!
— Звякнешь?
— Обязательно.
— Спасибо за презент! — Один из троицы помахал уходящему рукой.
— Не за что… Надеюсь, понравилось?
— Еще бы! Точно, как твой…
— Ну, вы же такой и хотели?
— Точно! Такая удобная штучка… И с выходом в Интернет… И умещается чуть ли не на ладони.
— Ну, все… О'кей! До встречи!
— Поехали!
Высокий стал спускаться вниз в город, а кабина фуникулера, напротив, потянулась наверх.
«Иностранцы… — снова зевнув, подумал дежурный, разобравший только слово „О'кей“. — И чего лопочут — не поймешь! На итальянцев не похожи, и на поляков — нет… Русские, наверное».
Ночь выдалась, слава богу, спокойной. Никто в отеле «Королевский сад» больше не умер.
Однако день начался с происшествия. Да еще какого!
Завтракали под завывание пожарных сирен.
— Что случилось?
Побросав круассаны и остывающий кофе, все, кто был в зале, побежали из отеля на улицу.
Откуда-то с горы стлался черный дым. Но чтобы понять, что происходит, взволнованным и любопытным обитателям отеля «Королевский сад» надо было обежать кругом почти весь дом. Поскольку «Королевский сад», что называется, стоял к горе задом, а к городу передом.
Зрелище впечатляло: где-то на середине между вершиной и подошвой холма ярко полыхал огненный шар.
— Что это?
— Если не ошибаюсь, кабина фуникулера.
— Она что же, горит?
— А вы что — не видите?
— Там люди?
— Кто ж их знает…
Черный дым довольно зловещего вида расползался по горе. И, как Светловой показалось, имел какой-то неприятный специфический запах. Или это уже работало воображение?
Оставив любопытных созерцать необыкновенное и трагическое зрелище, Аня вернулась в номер и закрыла поплотнее окно, чтобы этот ужасный запах не проникал в комнату, где спал ее сын.
Ель за окном была окутана серой пеленой, как будто на город и отель «Королевский сад» упал сильный туман.
Вечером обсуждали случившееся. Те, кому удалось что-то узнать, делились по-братски добытой информацией:
— Пожарные машины не понадобились… — объяснял длинноволосый художник Руслан. — Увы, когда появился огонь, кабину фуникулера заклинило на самой недосягаемой точке — ровно посередине канатной дороги. Она сгорела дотла!
— И люди?
— И, разумеется, люди, что в ней были, — тоже!
Их было трое…
— Ужас какой…
— А кто же эти несчастные?
— Неизвестно…
— Как неизвестно? Разве полиция не проводила опознание?
— Опознание? Интересно, что можно опознать в трех обуглившихся дочерна головешках?
— Даже так?
— О том-то и речь! Говорят, такое ощущение, будто их окунули предварительно в бензин, а потом щелкнули зажигалкой.
— Точней, щелкнул кто-то из них троих?
— Получается, что так.
— Но кто же они все-таки?
— Я думаю, это скоро выяснят…
— Вы уверены?
— К счастью, городок небольшой, и если никто из местных жителей не заявит в ближайшее время о пропаже родственников или соседей, то…
— То что тогда?
— Тогда останется лишь проверить все отели и выяснить, кто же из постояльцев не вернулся.
— Так просто?
— В общем, эту загадку разгадать действительно несложно….
— Но, может быть, они, эти несчастные люди, вовсе не останавливались в отеле? И вообще допустим, что они — не отсюда? Не из этого города! А скажем, приехали на прогулку или на экскурсию?
— Если вы помните, пожар случился довольно рано утром. Мы как раз завтракали… Это было в девятом часу, если не ошибаюсь.
— Верно…
— Что же, по-вашему, они приехали в город ни свет ни заря — и сразу полезли на гору?
— Да, странно.., соглашусь.
— Больше того, вам скажу, установлено, что кабина уже спускалась с горы, а не поднималась. Значит, поднялись они на гору и вовсе ни свет ни заря…
— Странно, очень странно… Ведь даже если они, эти неизвестные, и отсюда, из городка, какого лешего их понесло в такую рань на гору? Можно подумать, что они вообще на вершине ночевали!
— Бродяги? Клошары?
— Да что клошарам делать на горе в такую холодную ночь? Там же нет жилья. Один-единственный ресторанчик…
— Говорят, их подкармливал тамошний повар…
— Да, но все знают, что этот ресторан закрывается засветло…
Светловой было интересно, но, не дослушав этого обмена мнениями, она все-таки выскользнула из гостиной. Это была особенность ее теперешней жизни.
Люди, у которых маленькие дети, уже не принадлежат самим себе. Собрав в корзину Китовы чулочки-носочки, Анна отправилась в подвал. Ей пора было воспользоваться прачечной «Королевского сада».
Удивительно, но в холле, где находилась стойка портье и где Аня остановилась, чтобы взять у пани Черниковой ключ от прачечной, ей вдруг опять почудился запах горелого. Тот утренний, давешний, когда на горе горел фуникулер и все окрестности заволокло дымом Она огляделась по сторонам. Запах этот явно исходил от большого пакета. Светлова как бы нечаянно задела пакет, и он упал набок. И из него высунулся рукав знакомой куртки.
— Что это?
— Ах, извините! — Пани Черникова убрала пакет за стойку. — Это попросили отдать в химчистку.
И она ушла в сторону кухни.
А Анна огляделась по сторонам и неожиданно для самой себя вытряхнула содержимое пакета. Развернула приготовленную для химчистки куртку.
Светло-серая ткань правого рукава была сильно замарана черной полосой. Светлова потерла грязь кончиком пальца, и он тут же испачкался чем-то черным и жирным.
И это, вне всякого сомнения, была сажа.
Значит, Симпатичный был на горе возле фуникулера? Интересно, зачем? Любопытство замучило?
Есть такие люди, и их, кстати сказать, немало, — обожают быть свидетелями всяких катастроф. Хлебом не корми — дай порассматривать подробности… Вот и этот молодой человек, получается, полез на гору к сгоревшему фуникулеру за впечатлениями.
Любопытно, как же он все-таки умудрился испачкаться этой сажей? Ведь место пожара, по уверениям всех, кто пытался туда попасть днем, было оцеплено полицейскими. И туда никого, совершенно никого не пускали!
«Надо же, в такую рань — и уже пассажиры…» — проворчал он.
Позевывая, он рассеянно смотрел, как четверо мужчин усаживаются в кабину. У одного из них, самого молодого и высокого, зазвонил телефон. Коротко поговорив, он вдруг стал прощаться:
— Господа, вынужден вас оставить.
— Как? Ты чего это, парень?!
— Ты что же — не с нами?
— Увы… Не могу. Экстренные обстоятельства…
Очень срочное дело.
— Какие такие обстоятельства? Опять женщина, наверное?
Высокий усмехнулся:
— Не могу, друзья! Поговорите без меня. Надеюсь, вы примете правильное решение. Ошибаться нам сейчас нельзя. Дело подходит к развязке. Увидимся днем!
— Звякнешь?
— Обязательно.
— Спасибо за презент! — Один из троицы помахал уходящему рукой.
— Не за что… Надеюсь, понравилось?
— Еще бы! Точно, как твой…
— Ну, вы же такой и хотели?
— Точно! Такая удобная штучка… И с выходом в Интернет… И умещается чуть ли не на ладони.
— Ну, все… О'кей! До встречи!
— Поехали!
Высокий стал спускаться вниз в город, а кабина фуникулера, напротив, потянулась наверх.
«Иностранцы… — снова зевнув, подумал дежурный, разобравший только слово „О'кей“. — И чего лопочут — не поймешь! На итальянцев не похожи, и на поляков — нет… Русские, наверное».
Ночь выдалась, слава богу, спокойной. Никто в отеле «Королевский сад» больше не умер.
Однако день начался с происшествия. Да еще какого!
Завтракали под завывание пожарных сирен.
— Что случилось?
Побросав круассаны и остывающий кофе, все, кто был в зале, побежали из отеля на улицу.
Откуда-то с горы стлался черный дым. Но чтобы понять, что происходит, взволнованным и любопытным обитателям отеля «Королевский сад» надо было обежать кругом почти весь дом. Поскольку «Королевский сад», что называется, стоял к горе задом, а к городу передом.
Зрелище впечатляло: где-то на середине между вершиной и подошвой холма ярко полыхал огненный шар.
— Что это?
— Если не ошибаюсь, кабина фуникулера.
— Она что же, горит?
— А вы что — не видите?
— Там люди?
— Кто ж их знает…
Черный дым довольно зловещего вида расползался по горе. И, как Светловой показалось, имел какой-то неприятный специфический запах. Или это уже работало воображение?
Оставив любопытных созерцать необыкновенное и трагическое зрелище, Аня вернулась в номер и закрыла поплотнее окно, чтобы этот ужасный запах не проникал в комнату, где спал ее сын.
Ель за окном была окутана серой пеленой, как будто на город и отель «Королевский сад» упал сильный туман.
Вечером обсуждали случившееся. Те, кому удалось что-то узнать, делились по-братски добытой информацией:
— Пожарные машины не понадобились… — объяснял длинноволосый художник Руслан. — Увы, когда появился огонь, кабину фуникулера заклинило на самой недосягаемой точке — ровно посередине канатной дороги. Она сгорела дотла!
— И люди?
— И, разумеется, люди, что в ней были, — тоже!
Их было трое…
— Ужас какой…
— А кто же эти несчастные?
— Неизвестно…
— Как неизвестно? Разве полиция не проводила опознание?
— Опознание? Интересно, что можно опознать в трех обуглившихся дочерна головешках?
— Даже так?
— О том-то и речь! Говорят, такое ощущение, будто их окунули предварительно в бензин, а потом щелкнули зажигалкой.
— Точней, щелкнул кто-то из них троих?
— Получается, что так.
— Но кто же они все-таки?
— Я думаю, это скоро выяснят…
— Вы уверены?
— К счастью, городок небольшой, и если никто из местных жителей не заявит в ближайшее время о пропаже родственников или соседей, то…
— То что тогда?
— Тогда останется лишь проверить все отели и выяснить, кто же из постояльцев не вернулся.
— Так просто?
— В общем, эту загадку разгадать действительно несложно….
— Но, может быть, они, эти несчастные люди, вовсе не останавливались в отеле? И вообще допустим, что они — не отсюда? Не из этого города! А скажем, приехали на прогулку или на экскурсию?
— Если вы помните, пожар случился довольно рано утром. Мы как раз завтракали… Это было в девятом часу, если не ошибаюсь.
— Верно…
— Что же, по-вашему, они приехали в город ни свет ни заря — и сразу полезли на гору?
— Да, странно.., соглашусь.
— Больше того, вам скажу, установлено, что кабина уже спускалась с горы, а не поднималась. Значит, поднялись они на гору и вовсе ни свет ни заря…
— Странно, очень странно… Ведь даже если они, эти неизвестные, и отсюда, из городка, какого лешего их понесло в такую рань на гору? Можно подумать, что они вообще на вершине ночевали!
— Бродяги? Клошары?
— Да что клошарам делать на горе в такую холодную ночь? Там же нет жилья. Один-единственный ресторанчик…
— Говорят, их подкармливал тамошний повар…
— Да, но все знают, что этот ресторан закрывается засветло…
Светловой было интересно, но, не дослушав этого обмена мнениями, она все-таки выскользнула из гостиной. Это была особенность ее теперешней жизни.
Люди, у которых маленькие дети, уже не принадлежат самим себе. Собрав в корзину Китовы чулочки-носочки, Анна отправилась в подвал. Ей пора было воспользоваться прачечной «Королевского сада».
Удивительно, но в холле, где находилась стойка портье и где Аня остановилась, чтобы взять у пани Черниковой ключ от прачечной, ей вдруг опять почудился запах горелого. Тот утренний, давешний, когда на горе горел фуникулер и все окрестности заволокло дымом Она огляделась по сторонам. Запах этот явно исходил от большого пакета. Светлова как бы нечаянно задела пакет, и он упал набок. И из него высунулся рукав знакомой куртки.
— Что это?
— Ах, извините! — Пани Черникова убрала пакет за стойку. — Это попросили отдать в химчистку.
И она ушла в сторону кухни.
А Анна огляделась по сторонам и неожиданно для самой себя вытряхнула содержимое пакета. Развернула приготовленную для химчистки куртку.
Светло-серая ткань правого рукава была сильно замарана черной полосой. Светлова потерла грязь кончиком пальца, и он тут же испачкался чем-то черным и жирным.
И это, вне всякого сомнения, была сажа.
Значит, Симпатичный был на горе возле фуникулера? Интересно, зачем? Любопытство замучило?
Есть такие люди, и их, кстати сказать, немало, — обожают быть свидетелями всяких катастроф. Хлебом не корми — дай порассматривать подробности… Вот и этот молодой человек, получается, полез на гору к сгоревшему фуникулеру за впечатлениями.
Любопытно, как же он все-таки умудрился испачкаться этой сажей? Ведь место пожара, по уверениям всех, кто пытался туда попасть днем, было оцеплено полицейскими. И туда никого, совершенно никого не пускали!
Глава 5
Во всех трех местных газетах были наконец напечатаны фотографии погибших. Как и предполагалось, владелец одного из отелей на следующий после пожара день заявил о пропаже постояльцев. Как раз троих…. Так личности сгоревших были установлены. Все они как оказалось, были иностранцами, приезжими из России, и находились в этой стране по туристическим визам. Полиция запросила о них необходимые данные.
Анна с некоторым любопытством рассматривала лица трех солидных, явно в возрасте, мужчин.
Любопытно было все-таки, отчего такие почтенные господа вдруг решили с утра пораньше покататься на фуникулере?
Поразгадывать эту загадку Светловой не дали. В дверь тихо постучали.
Впрочем, это был даже не стук. Так, легкое поскребывание. Будто приблудный котенок просит впустить его в дом.
Аня открыла дверь.
— Вы?
Девочка с изумрудными и оранжевыми прядками кивнула. Вид у нее был не то чтобы испуганный или несчастный. Какой-то прибитый!
— Проходите… — пригласила ее Аня.
Девушка вошла и огляделась.
— А ваш сын? — спросила она.
— Спит в соседней комнате.
— Я его не разбудила?
— Нет. Не волнуйтесь.
— Завидую вашему Киту. Ему рядом с вами наверняка кажется, что он в полной безопасности!
— Вы думаете?
— Уверена. Понимаете, у вас, Аня, такой вид… — Девочка замолчала.
— Какой?
— Ну, кажется, что вы — сильный человек. Кажется, например, что вы можете защитить.
— Благодарю за комплимент.
— Это не комплимент. Знаете, говорят, если у ребенка в детстве нет этого чувства безопасности, он всю жизнь будет несчастным человеком.
— Неужели?
— Правда-правда…
— Значит, Кит будет счастливым?
— Ага…
Дэзи взяла в руки газету, лежавшую на столе.
Страница была развернута как раз на портретах трех погибших во время пожара.
— Аня, а вы знаете, что тут под этими портретами написано?
— Откуда? Кое-что кое-как разобрала, поскольку некоторые слова на русские похожи. А так… Я ведь не знаю языка этой страны.
— А я вот знаю. Тут под этими портретами написано… Мне пани Черникова перевела… Тут написано, что все, кто общался с этими людьми или что-то знает о них, должны обратиться в полицию.
— Вот как? Понятное дело… Конечно, хорошо бы, если бы нашлись такие люди… Да только кто же их знает?!
Девочка повернулась к Светловой и посмотрела ей прямо в глаза.
— Я.
— Дэзи… Вы их знаете?!
— Возможно.
— Возможно?!
— И еще я знаю того человека, что умер в нашем отеле в восьмом номере.
— Вы? — Аня недоверчиво покачала головой. — Не может быть… Откуда? И почему вы ничего никому не сказали?
— Да, я его знаю. Вернее, знала. Это дядя Костя.
— Дядя Костя?
— Ну… Константин Сергеевич.
— Константин Сергеевич? Фамилия не Станиславский, надеюсь?
— Нет… Фамилия — Кубоцкий. Его звали Константин Сергеевич Кубоцкий.
— Константин Сергеевич Кубоцкий — гражданин Греции?
— Он русский.
— И… Насколько же хорошо вы его знали?
— Очень хорошо. Это друг нашей семьи. Если, конечно, можно так сказать.
— Что — сказать? Вы сомневаетесь, что он был другом?
— Нет, в этом я не сомневаюсь… Я сомневаюсь, что у меня была семья.
«Суровый приговор в устах ребенка…» — подумала про себя Светлова.
— Значит, этот Кубоцкий был близким вам человеком?
— Очень! — Дэзи вздохнула. — Как родной. Ближе не было. Папа и дядя Костя…
— А мама?
— Ну и мама… Разумеется! — Девушка опустила глаза.
— И вы хотите сказать, что те трое, что сгорели в фуникулере, вам тоже известны?
— Да… Впрочем, я все-таки не могу сказать точно…
— Как это?
— Мне кажется, что я видела их когда-то в близком окружении отца, когда бывала дома, в России.
Но точно сказать не могу: вокруг него всегда бывает так много людей. А я редко бываю дома. Но кажется все-таки, что эти люди были как-то связаны с папой.
— Чем?
— Я думаю, работой… Точнее, какими-то общими делами.
— Они что же, вы думаете, приехали сюда вместе с этим вашим Кубоцким?
— Я думаю, что да…
Светлова услышала, как в соседней спальне заворочался во сне Кит — верный знак, что скоро проснется.
— Дэзи… — Анна подавила вздох, — я ценю ваше доверие…, и все это очень интересно… Но я считаю, что вам лучше всего рассказать это в полиции… А еще лучше сначала вашему отцу. А ух он посоветует вам, что делать.
— Он не хочет меня видеть.
— То есть?! — Аня изумленно взглянула на свою собеседницу. — В каком смысле?
— Очень простом…. Он не хочет меня видеть! — повторила упрямо девушка.
И Светлова, с ужасом обнаруживая, что все больше ввязывается в историю, заметила на ее глазах слезы., — Может, поясните все-таки, в чем дело?
— Понимаете, я приехала сюда, в этот городок, именно потому, что мы договорились с папой здесь встретиться. Видите ли, мы уже давно не виделись…
А выражение лица у Аниной собеседницы стало как у двухлетнего Кита, когда он на что-нибудь обижается.
— Давно — это сколько? — Почти год.
«Немало для отца и дочери», — подумала про себя Аня.
— Я приехала раньше его и должна была его подождать… Он сам назначил это место для встречи. Но потом папа позвонил и сказал, что дела задерживают его еще на пару дней.., и…
— И?
— И чтобы я не волновалась, а гуляла и веселилась и присматривала себе жениха… Ну, он любит пошутить на эту тему…
— Понятно… Что же дальше?
— В общем, он все не приезжал и не приезжал.
Зато некоторое время назад здесь неожиданно появился, без предупреждения, дядя Костя. Я увидела его, когда он выходил из такси у дверей нашего «Королевского сада», и ужасно удивилась. Ну, и обрадовалась, конечно. Подумала, что он приехал по просьбе отца. Вот, думаю, сейчас он узнает у пани Черниковой, в каком я номере, и зайдет ко мне… — Девушка замолчала.
— И что же?
— А он все не шел!
— Вот как?
— И тогда я сама узнала у пани Черниковой, в каком номере остановился новый постоялец, и отправилась туда.
— И что же дальше?
— Я подошла в дверям его комнаты… И услышала голос. — Дэзи замолчала. Было видно, что она едва справляется со слезами.
Светлова терпеливо ждала.
— Почему вы не спросите меня, чей голос я услышала? — еле сдерживая слезы, спросила девушка.
— Хорошо… Чей голос, Дэзи, вы слышали?
— Вот именно — чей… Я услышала папин голос!
— Вот как?
— Понимаете, я отчетливо услышала голос своего отца.
— Вы не ошибаетесь?
— Нет… Я постучала, и они сразу замолчали… Я сказала: «Пап, это я!» В ответ — тишина. А когда Кубоцкий открыл наконец мне дверь, то…
— Да?
— Папы там уже не было… Понимаете? Он ушел.
Другая дверь номера, видите ли, выходит в сад… Понимаете? Он приезжал сюда… Но даже не захотел меня увидеть!
— Не ошибаетесь?
— Да нет же! Понимаете, я слышала, слышала его голос там, за дверью, в этом восьмом номере!
— Дэзи, не судите строго… Иногда жизнь загоняет человека в такой угол, что…
— Что? Что он даже не может повидать собственного ребенка? Этакий Штирлиц среди врагов, да?
Сидит в углу пивной и глядит с любовью на близкого родственника — в глазах тоска, а подойти нельзя, кругом враги?
— Ну, а что, если это и в самом деле так? Я бы не исключала и такой вариант.
— Да?
Девушка испытующе уставилась на Светлову:
— Значит, вы тоже об этом подумали? Первое, что приходит в голову, прадца?
— Что именно я подумала?
— А то… Он замешан в каких-то темных делах?
— Дэзи… Видно, что вы давно не были дома. В России, когда речь идет о доходном бизнесе, все дела темные. По крайней мере мне светлых видеть еще не доводилось.
— Но не настолько же.
— Что — не настолько же?
Девушка только вздохнула.
— А кто-нибудь еще там был, в этом номере? — спросила Светлова.
— Да… Кроме дядя Кости, был еще какой-то тип.
— Какой именно тип?
— Трудно поддающийся запоминанию. Какая-то жалкая безликая личность. Наверно, из тех, что у Кубоцкого обычно на побегушках.
— В общем, я не вижу ничего особенно трагического… — Аня лицемерно попробовала успокоить девушку.
Но та не дала ей договорить.
— А я вижу! — упрямо сказала она.
— Даже так? Именно трагическое!
— Да… Видите ли, в ту же ночь, как вы знаете, дядя Костя погиб. А потом, почти сразу же, случился этот пожар в кабине фуникулера. И те трое тоже погибли.
— Совпадение.
— Особенно если учесть слова, которые я слышала.
— Какие еще слова?
— Дело в том, что, когда я подошла в тот раз к дверям номера, папа и дядя Костя о чем-то спорили…
Очень серьезно. Что-то вроде: «Вы все время торопитесь в последнее время… Это мешает. Вы стали суетливы… И вы стали делать ошибки. Неужели не чувствуете?» Кажется, так сказал Кубоцкий. И еще он сказал: «Не позже вторника. Не позже». И я отлично слышала, как отец ответил ему: «Все-таки вы пожалеете об этом… Гореть вам всем адским огнем за то, что вы натворили».
— Они что же, на «вы»? — мельком заметила Светлова. — Старые друзья — и на «вы»?
— Нет… — рассеянно заметила девушка. — Вообще-то они обычно на «ты».
— Вы не могли ошибиться? Я имею в виду голос вашего отца. Точнее сказать, голос, который вы слышали.
— Ошибиться?
— Да… В конце концов у того типа мог быть голос, похожий на голос вашего отца… Вы не слышали голос человека, который находился в номере вместе с вашим Кубоцким?
— Нет, я не слышала голос этого типа… При мне он и рта не открыл. Но зато я отлично знаю голос своего отца! Как бы я могла ошибиться?! Вы хоть знаете, что такое телефонный ребенок?
— Телефонный ребенок?
— Ну да… Телефонный ребенок! Понимаете, сколько я себя помню, с самого раннего детства, я видела своих родителей не больше получаса в сутки.
Ясли, детский сад, школа… Пятнадцать минут за завтраком и иногда — вечером, если я еще не спала, когда они возвращались… Это не значит, что они мной не занимались… Едва приходишь из школы — звонок по телефону. И голос отца или мамы: «Ты уже дома? Почему задержалась?» И все время звонки: «Ты делаешь уроки? Ты разогрела суп? Чем ты сейчас занимаешься?» По телефону мне давали советы, по телефону я рассказывала о своих неприятностях, по телефону меня хвалили, распекали, жалели, поучали, воспитывали… А потом и вовсе… Когда от нашего дружного семейства остались рожки да ножки… — Дэзи на несколько секунд умолкла, явно пытаясь справиться с волнением…
Светлова терпеливо ждала.
Наконец девушка продолжила дальше:
— Видите ли, я уже очень долгое время общаюсь со своим отцом только по телефону. Я не могу его обнять, взять за руку. Все, что у меня есть, — это его голос. И вы спрашиваете, могла ли я спутать его голос с чужим?!
— А что вам сказал Кубоцкий, когда вы вошли?
Вы ведь наверняка набросились на него с вопросами?
— Сказал, что он очень рад меня видеть и что мне все почудилось…
— Что — все?
— И голос отца, и их разговор… Он сказал мне: "Ты слишком взволнована, тебе надо успокоиться, отдохнуть… Тебе нельзя так нервничать! Уже поздно…
Давай встретимся утром!"
— И что же?
— Как вы знаете, до утра он не дожил.
— Вы, очевидно, сразу же после этого странного визита к Кубоцкому позвонили отцу?
— Сначала нет… Я обиделась… Хотя Кубоцкий тоже советовал мне сделать это, чтобы, как он сказал, прояснить недоразумение. Но я так обиделась, что даже не хотела ему звонить… Потом я, конечно, все-таки позвонила.
— И что же?
— Папа говорил со мной ну точно теми же словами, что и дядя Костя: «Тебе почудилось, ты слишком взволнована… Поверь, я сейчас далеко — сама подумай: как бы я мог оказаться в твоем отеле?! Тебе надо успокоиться…» Конечно, спросил, принимала ли я лекарство.
— Лекарство?
— Ну да, что-нибудь успокаивающее.
Светловой показалось, что девушка немного смутилась, отвечая на этот вопрос.
— Ну, вот видите… Откуда в самом деле он мог взяться в комнате у Кубоцкого? Пани Черникова что-нибудь сказала вам по этому поводу?
— Нет… Она не видела никаких новых посетителей.
— Даже того жалкого типа, которого вы застали в номере Кубоцкого?
— Да, и его тоже пани Черникова, представьте, не видела.
— Ну и что же получается?
— Ну… Я думаю… Я думаю, что отец обманывает меня — на самом деле он, возможно, и сейчас где-то рядом. Просто он не захотел тогда со мной встретиться. А в номер Кубоцкого, я думаю, он вошел так же, как потом вышел, — через дверь, ведущую в сад. Я слышала, как раздался стук закрываемой двери…
— Но зачем ему такая таинственность? Как ты, Дэзи, сама все это объясняешь?
Она на минуту задумалась. Потом медленно произнесла:
— Мне кажется, что они, отец и дядя Костя, очень сильно поссорились…
— Очень сильно?
— Да. Может быть, что-то не поделили. И оба хотели это от меня скрыть… Поэтому эта их встреча была тайной. Ну, может быть, они не хотели, чтобы я волновалась. А возможно, за их встречей скрывается и что-то еще… Худшее.
— Худшее?
— Возможно, речь шла о чем-то незаконном, даже преступном, что он хотел скрыть.
— Кто он?
— Мой отец.
— Не слишком ли?.
— Я мало об этом знаю" но говорят, что в России, когда партнеры ссорятся… Или когда конкуренты не могут договориться… Ну, в общем, когда возникают какие-то недоразумения, то…
Дэзи опять примолкла, явно не решаясь произнести вслух то, о чем думала.
— То что же? — помогла ей Анна.
— То, чтобы решить вопрос, могут нанять убийцу… Заказать убийство.
Девушка замолчала, словно израсходовав последние силы на это признание. Наступила тягостная тишина. Слышно было только, как за дверью в соседней спальне посапывает Кит.
Светлова прошлась по комнате.
— Так вот, значит, чего вы испугались… Когда умер этот ваш дядя Костя, вы подумали, что это сделано по заказу вашего отца?
Девушка резко отвернулась к окну, чтобы Аня не увидела ее лица.
— Или даже хуже… Вы решили, это он сам мог это сделать?
Светлова с трудом, но все-таки решилась на этот жесткий вопрос.
Дэзи молчала.
— Так?
— Нет, — глухо ответила она наконец.
— Значит, все-таки первое?
— Да… Иначе почему он так не хотел, чтобы я узнала, что он здесь?!
— А когда случился пожар, вы подумали о том же?
— Да…
Аня вздохнула:
— Чего вы хотите от меня, Дэзи? Излить душу?
— Нет.
— А что же?
— Я хочу вас нанять. Мне сказали, что вы детектив.
— Здрасте… Приехали!
— Но…
— И с чего вам это пришло в голову?
— Честно говоря, я долго поначалу гадала, к кому мне обратиться. К вам или мисс Гоцци.
— Гадали?
— Ну да… Пыталась угадать.
— Вот как?
— Да. Мне сказали по секрету, что в нашем отеле живет женщина-детектив, и я пыталась угадать, кто же это.
— А мысль о Вронской вам в голову не пришла?
— Нет. Совсем нет. Сложно даже сказать, почему…. Но у нее, знаете ли, кадкой-то шарлатанский вид…, что-то цирковое.., кочевое. Того гляди, обдурит! Знаете, бывают такие хитрецы, ловкачи, уверенные, что проведут весь мир, не подозревая даже, что все эти хитрые соображения у них на лбу написаны…
И нормальный человек, увидев их еще издалека, сразу думает: эге, уж больно ты ловкий и хитрый.., дай-ка я тебя стороной обойду!
— Бедная мадам Вронская… Как вы ее раскусили!
Впрочем, ее бизнес, «исцеление и хиромантия», кажется, процветает… Это значит, что на ее долю хватает простаков.
— Да уж.., вот кого не стоит жалеть…
— Но ведь впечатление обманчиво!
— Еще бы! Я ведь сначала думала, что детектив — это Гоцци. Ну, она ведь такая на вид обстоятельная, вдумчивая, положительная… К тому же мне ничего не было известно про возраст детектива… И я думала, что такая молодая женщина, как вы.., вряд ли! Скорее что-то ближе к возрасту мисс Марпл.
— Понятно… Почему же вы все-таки остановили свой выбор на мне?
— Потому что, когда я обратилась к мадам Гоцци, она начала ужасно смеяться. И смех этот был очень искренним. В общем, ее невероятно насмешило то, что я приняла ее за детектива. Так что остаетесь только вы.
— Спасибо за лестное предположение, Дэзи, и за предложение тоже спасибо. Я хохотать не буду… Но мы с Китом не работаем. Заказов не берем. У нас совсем другие дела. Мы здесь отдыхаем и наслаждаемся жизнью. Сейчас вот ребенок проснется, и мы с ним пойдем лепить куличики из песка.
— Я хочу, чтобы вы его остановили.
— Кого?
— Папу…
— Как бы я могла сделать это, интересно?
— Вы соберете доказательства того, что… Ну, в общем, вы понимаете, что я имею в виду… И предъявите ему. Скажете, что все знаете о его «делах». И что, мол, если он не остановится, то вы…
— Понятно, дорогая… Я должна немного пошантажировать вашего папу, чтобы он вернулся на стезю добродетели и раскаялся в своих преступлениях?
Анна с некоторым любопытством рассматривала лица трех солидных, явно в возрасте, мужчин.
Любопытно было все-таки, отчего такие почтенные господа вдруг решили с утра пораньше покататься на фуникулере?
Поразгадывать эту загадку Светловой не дали. В дверь тихо постучали.
Впрочем, это был даже не стук. Так, легкое поскребывание. Будто приблудный котенок просит впустить его в дом.
Аня открыла дверь.
— Вы?
Девочка с изумрудными и оранжевыми прядками кивнула. Вид у нее был не то чтобы испуганный или несчастный. Какой-то прибитый!
— Проходите… — пригласила ее Аня.
Девушка вошла и огляделась.
— А ваш сын? — спросила она.
— Спит в соседней комнате.
— Я его не разбудила?
— Нет. Не волнуйтесь.
— Завидую вашему Киту. Ему рядом с вами наверняка кажется, что он в полной безопасности!
— Вы думаете?
— Уверена. Понимаете, у вас, Аня, такой вид… — Девочка замолчала.
— Какой?
— Ну, кажется, что вы — сильный человек. Кажется, например, что вы можете защитить.
— Благодарю за комплимент.
— Это не комплимент. Знаете, говорят, если у ребенка в детстве нет этого чувства безопасности, он всю жизнь будет несчастным человеком.
— Неужели?
— Правда-правда…
— Значит, Кит будет счастливым?
— Ага…
Дэзи взяла в руки газету, лежавшую на столе.
Страница была развернута как раз на портретах трех погибших во время пожара.
— Аня, а вы знаете, что тут под этими портретами написано?
— Откуда? Кое-что кое-как разобрала, поскольку некоторые слова на русские похожи. А так… Я ведь не знаю языка этой страны.
— А я вот знаю. Тут под этими портретами написано… Мне пани Черникова перевела… Тут написано, что все, кто общался с этими людьми или что-то знает о них, должны обратиться в полицию.
— Вот как? Понятное дело… Конечно, хорошо бы, если бы нашлись такие люди… Да только кто же их знает?!
Девочка повернулась к Светловой и посмотрела ей прямо в глаза.
— Я.
— Дэзи… Вы их знаете?!
— Возможно.
— Возможно?!
— И еще я знаю того человека, что умер в нашем отеле в восьмом номере.
— Вы? — Аня недоверчиво покачала головой. — Не может быть… Откуда? И почему вы ничего никому не сказали?
— Да, я его знаю. Вернее, знала. Это дядя Костя.
— Дядя Костя?
— Ну… Константин Сергеевич.
— Константин Сергеевич? Фамилия не Станиславский, надеюсь?
— Нет… Фамилия — Кубоцкий. Его звали Константин Сергеевич Кубоцкий.
— Константин Сергеевич Кубоцкий — гражданин Греции?
— Он русский.
— И… Насколько же хорошо вы его знали?
— Очень хорошо. Это друг нашей семьи. Если, конечно, можно так сказать.
— Что — сказать? Вы сомневаетесь, что он был другом?
— Нет, в этом я не сомневаюсь… Я сомневаюсь, что у меня была семья.
«Суровый приговор в устах ребенка…» — подумала про себя Светлова.
— Значит, этот Кубоцкий был близким вам человеком?
— Очень! — Дэзи вздохнула. — Как родной. Ближе не было. Папа и дядя Костя…
— А мама?
— Ну и мама… Разумеется! — Девушка опустила глаза.
— И вы хотите сказать, что те трое, что сгорели в фуникулере, вам тоже известны?
— Да… Впрочем, я все-таки не могу сказать точно…
— Как это?
— Мне кажется, что я видела их когда-то в близком окружении отца, когда бывала дома, в России.
Но точно сказать не могу: вокруг него всегда бывает так много людей. А я редко бываю дома. Но кажется все-таки, что эти люди были как-то связаны с папой.
— Чем?
— Я думаю, работой… Точнее, какими-то общими делами.
— Они что же, вы думаете, приехали сюда вместе с этим вашим Кубоцким?
— Я думаю, что да…
Светлова услышала, как в соседней спальне заворочался во сне Кит — верный знак, что скоро проснется.
— Дэзи… — Анна подавила вздох, — я ценю ваше доверие…, и все это очень интересно… Но я считаю, что вам лучше всего рассказать это в полиции… А еще лучше сначала вашему отцу. А ух он посоветует вам, что делать.
— Он не хочет меня видеть.
— То есть?! — Аня изумленно взглянула на свою собеседницу. — В каком смысле?
— Очень простом…. Он не хочет меня видеть! — повторила упрямо девушка.
И Светлова, с ужасом обнаруживая, что все больше ввязывается в историю, заметила на ее глазах слезы., — Может, поясните все-таки, в чем дело?
— Понимаете, я приехала сюда, в этот городок, именно потому, что мы договорились с папой здесь встретиться. Видите ли, мы уже давно не виделись…
А выражение лица у Аниной собеседницы стало как у двухлетнего Кита, когда он на что-нибудь обижается.
— Давно — это сколько? — Почти год.
«Немало для отца и дочери», — подумала про себя Аня.
— Я приехала раньше его и должна была его подождать… Он сам назначил это место для встречи. Но потом папа позвонил и сказал, что дела задерживают его еще на пару дней.., и…
— И?
— И чтобы я не волновалась, а гуляла и веселилась и присматривала себе жениха… Ну, он любит пошутить на эту тему…
— Понятно… Что же дальше?
— В общем, он все не приезжал и не приезжал.
Зато некоторое время назад здесь неожиданно появился, без предупреждения, дядя Костя. Я увидела его, когда он выходил из такси у дверей нашего «Королевского сада», и ужасно удивилась. Ну, и обрадовалась, конечно. Подумала, что он приехал по просьбе отца. Вот, думаю, сейчас он узнает у пани Черниковой, в каком я номере, и зайдет ко мне… — Девушка замолчала.
— И что же?
— А он все не шел!
— Вот как?
— И тогда я сама узнала у пани Черниковой, в каком номере остановился новый постоялец, и отправилась туда.
— И что же дальше?
— Я подошла в дверям его комнаты… И услышала голос. — Дэзи замолчала. Было видно, что она едва справляется со слезами.
Светлова терпеливо ждала.
— Почему вы не спросите меня, чей голос я услышала? — еле сдерживая слезы, спросила девушка.
— Хорошо… Чей голос, Дэзи, вы слышали?
— Вот именно — чей… Я услышала папин голос!
— Вот как?
— Понимаете, я отчетливо услышала голос своего отца.
— Вы не ошибаетесь?
— Нет… Я постучала, и они сразу замолчали… Я сказала: «Пап, это я!» В ответ — тишина. А когда Кубоцкий открыл наконец мне дверь, то…
— Да?
— Папы там уже не было… Понимаете? Он ушел.
Другая дверь номера, видите ли, выходит в сад… Понимаете? Он приезжал сюда… Но даже не захотел меня увидеть!
— Не ошибаетесь?
— Да нет же! Понимаете, я слышала, слышала его голос там, за дверью, в этом восьмом номере!
— Дэзи, не судите строго… Иногда жизнь загоняет человека в такой угол, что…
— Что? Что он даже не может повидать собственного ребенка? Этакий Штирлиц среди врагов, да?
Сидит в углу пивной и глядит с любовью на близкого родственника — в глазах тоска, а подойти нельзя, кругом враги?
— Ну, а что, если это и в самом деле так? Я бы не исключала и такой вариант.
— Да?
Девушка испытующе уставилась на Светлову:
— Значит, вы тоже об этом подумали? Первое, что приходит в голову, прадца?
— Что именно я подумала?
— А то… Он замешан в каких-то темных делах?
— Дэзи… Видно, что вы давно не были дома. В России, когда речь идет о доходном бизнесе, все дела темные. По крайней мере мне светлых видеть еще не доводилось.
— Но не настолько же.
— Что — не настолько же?
Девушка только вздохнула.
— А кто-нибудь еще там был, в этом номере? — спросила Светлова.
— Да… Кроме дядя Кости, был еще какой-то тип.
— Какой именно тип?
— Трудно поддающийся запоминанию. Какая-то жалкая безликая личность. Наверно, из тех, что у Кубоцкого обычно на побегушках.
— В общем, я не вижу ничего особенно трагического… — Аня лицемерно попробовала успокоить девушку.
Но та не дала ей договорить.
— А я вижу! — упрямо сказала она.
— Даже так? Именно трагическое!
— Да… Видите ли, в ту же ночь, как вы знаете, дядя Костя погиб. А потом, почти сразу же, случился этот пожар в кабине фуникулера. И те трое тоже погибли.
— Совпадение.
— Особенно если учесть слова, которые я слышала.
— Какие еще слова?
— Дело в том, что, когда я подошла в тот раз к дверям номера, папа и дядя Костя о чем-то спорили…
Очень серьезно. Что-то вроде: «Вы все время торопитесь в последнее время… Это мешает. Вы стали суетливы… И вы стали делать ошибки. Неужели не чувствуете?» Кажется, так сказал Кубоцкий. И еще он сказал: «Не позже вторника. Не позже». И я отлично слышала, как отец ответил ему: «Все-таки вы пожалеете об этом… Гореть вам всем адским огнем за то, что вы натворили».
— Они что же, на «вы»? — мельком заметила Светлова. — Старые друзья — и на «вы»?
— Нет… — рассеянно заметила девушка. — Вообще-то они обычно на «ты».
— Вы не могли ошибиться? Я имею в виду голос вашего отца. Точнее сказать, голос, который вы слышали.
— Ошибиться?
— Да… В конце концов у того типа мог быть голос, похожий на голос вашего отца… Вы не слышали голос человека, который находился в номере вместе с вашим Кубоцким?
— Нет, я не слышала голос этого типа… При мне он и рта не открыл. Но зато я отлично знаю голос своего отца! Как бы я могла ошибиться?! Вы хоть знаете, что такое телефонный ребенок?
— Телефонный ребенок?
— Ну да… Телефонный ребенок! Понимаете, сколько я себя помню, с самого раннего детства, я видела своих родителей не больше получаса в сутки.
Ясли, детский сад, школа… Пятнадцать минут за завтраком и иногда — вечером, если я еще не спала, когда они возвращались… Это не значит, что они мной не занимались… Едва приходишь из школы — звонок по телефону. И голос отца или мамы: «Ты уже дома? Почему задержалась?» И все время звонки: «Ты делаешь уроки? Ты разогрела суп? Чем ты сейчас занимаешься?» По телефону мне давали советы, по телефону я рассказывала о своих неприятностях, по телефону меня хвалили, распекали, жалели, поучали, воспитывали… А потом и вовсе… Когда от нашего дружного семейства остались рожки да ножки… — Дэзи на несколько секунд умолкла, явно пытаясь справиться с волнением…
Светлова терпеливо ждала.
Наконец девушка продолжила дальше:
— Видите ли, я уже очень долгое время общаюсь со своим отцом только по телефону. Я не могу его обнять, взять за руку. Все, что у меня есть, — это его голос. И вы спрашиваете, могла ли я спутать его голос с чужим?!
— А что вам сказал Кубоцкий, когда вы вошли?
Вы ведь наверняка набросились на него с вопросами?
— Сказал, что он очень рад меня видеть и что мне все почудилось…
— Что — все?
— И голос отца, и их разговор… Он сказал мне: "Ты слишком взволнована, тебе надо успокоиться, отдохнуть… Тебе нельзя так нервничать! Уже поздно…
Давай встретимся утром!"
— И что же?
— Как вы знаете, до утра он не дожил.
— Вы, очевидно, сразу же после этого странного визита к Кубоцкому позвонили отцу?
— Сначала нет… Я обиделась… Хотя Кубоцкий тоже советовал мне сделать это, чтобы, как он сказал, прояснить недоразумение. Но я так обиделась, что даже не хотела ему звонить… Потом я, конечно, все-таки позвонила.
— И что же?
— Папа говорил со мной ну точно теми же словами, что и дядя Костя: «Тебе почудилось, ты слишком взволнована… Поверь, я сейчас далеко — сама подумай: как бы я мог оказаться в твоем отеле?! Тебе надо успокоиться…» Конечно, спросил, принимала ли я лекарство.
— Лекарство?
— Ну да, что-нибудь успокаивающее.
Светловой показалось, что девушка немного смутилась, отвечая на этот вопрос.
— Ну, вот видите… Откуда в самом деле он мог взяться в комнате у Кубоцкого? Пани Черникова что-нибудь сказала вам по этому поводу?
— Нет… Она не видела никаких новых посетителей.
— Даже того жалкого типа, которого вы застали в номере Кубоцкого?
— Да, и его тоже пани Черникова, представьте, не видела.
— Ну и что же получается?
— Ну… Я думаю… Я думаю, что отец обманывает меня — на самом деле он, возможно, и сейчас где-то рядом. Просто он не захотел тогда со мной встретиться. А в номер Кубоцкого, я думаю, он вошел так же, как потом вышел, — через дверь, ведущую в сад. Я слышала, как раздался стук закрываемой двери…
— Но зачем ему такая таинственность? Как ты, Дэзи, сама все это объясняешь?
Она на минуту задумалась. Потом медленно произнесла:
— Мне кажется, что они, отец и дядя Костя, очень сильно поссорились…
— Очень сильно?
— Да. Может быть, что-то не поделили. И оба хотели это от меня скрыть… Поэтому эта их встреча была тайной. Ну, может быть, они не хотели, чтобы я волновалась. А возможно, за их встречей скрывается и что-то еще… Худшее.
— Худшее?
— Возможно, речь шла о чем-то незаконном, даже преступном, что он хотел скрыть.
— Кто он?
— Мой отец.
— Не слишком ли?.
— Я мало об этом знаю" но говорят, что в России, когда партнеры ссорятся… Или когда конкуренты не могут договориться… Ну, в общем, когда возникают какие-то недоразумения, то…
Дэзи опять примолкла, явно не решаясь произнести вслух то, о чем думала.
— То что же? — помогла ей Анна.
— То, чтобы решить вопрос, могут нанять убийцу… Заказать убийство.
Девушка замолчала, словно израсходовав последние силы на это признание. Наступила тягостная тишина. Слышно было только, как за дверью в соседней спальне посапывает Кит.
Светлова прошлась по комнате.
— Так вот, значит, чего вы испугались… Когда умер этот ваш дядя Костя, вы подумали, что это сделано по заказу вашего отца?
Девушка резко отвернулась к окну, чтобы Аня не увидела ее лица.
— Или даже хуже… Вы решили, это он сам мог это сделать?
Светлова с трудом, но все-таки решилась на этот жесткий вопрос.
Дэзи молчала.
— Так?
— Нет, — глухо ответила она наконец.
— Значит, все-таки первое?
— Да… Иначе почему он так не хотел, чтобы я узнала, что он здесь?!
— А когда случился пожар, вы подумали о том же?
— Да…
Аня вздохнула:
— Чего вы хотите от меня, Дэзи? Излить душу?
— Нет.
— А что же?
— Я хочу вас нанять. Мне сказали, что вы детектив.
— Здрасте… Приехали!
— Но…
— И с чего вам это пришло в голову?
— Честно говоря, я долго поначалу гадала, к кому мне обратиться. К вам или мисс Гоцци.
— Гадали?
— Ну да… Пыталась угадать.
— Вот как?
— Да. Мне сказали по секрету, что в нашем отеле живет женщина-детектив, и я пыталась угадать, кто же это.
— А мысль о Вронской вам в голову не пришла?
— Нет. Совсем нет. Сложно даже сказать, почему…. Но у нее, знаете ли, кадкой-то шарлатанский вид…, что-то цирковое.., кочевое. Того гляди, обдурит! Знаете, бывают такие хитрецы, ловкачи, уверенные, что проведут весь мир, не подозревая даже, что все эти хитрые соображения у них на лбу написаны…
И нормальный человек, увидев их еще издалека, сразу думает: эге, уж больно ты ловкий и хитрый.., дай-ка я тебя стороной обойду!
— Бедная мадам Вронская… Как вы ее раскусили!
Впрочем, ее бизнес, «исцеление и хиромантия», кажется, процветает… Это значит, что на ее долю хватает простаков.
— Да уж.., вот кого не стоит жалеть…
— Но ведь впечатление обманчиво!
— Еще бы! Я ведь сначала думала, что детектив — это Гоцци. Ну, она ведь такая на вид обстоятельная, вдумчивая, положительная… К тому же мне ничего не было известно про возраст детектива… И я думала, что такая молодая женщина, как вы.., вряд ли! Скорее что-то ближе к возрасту мисс Марпл.
— Понятно… Почему же вы все-таки остановили свой выбор на мне?
— Потому что, когда я обратилась к мадам Гоцци, она начала ужасно смеяться. И смех этот был очень искренним. В общем, ее невероятно насмешило то, что я приняла ее за детектива. Так что остаетесь только вы.
— Спасибо за лестное предположение, Дэзи, и за предложение тоже спасибо. Я хохотать не буду… Но мы с Китом не работаем. Заказов не берем. У нас совсем другие дела. Мы здесь отдыхаем и наслаждаемся жизнью. Сейчас вот ребенок проснется, и мы с ним пойдем лепить куличики из песка.
— Я хочу, чтобы вы его остановили.
— Кого?
— Папу…
— Как бы я могла сделать это, интересно?
— Вы соберете доказательства того, что… Ну, в общем, вы понимаете, что я имею в виду… И предъявите ему. Скажете, что все знаете о его «делах». И что, мол, если он не остановится, то вы…
— Понятно, дорогая… Я должна немного пошантажировать вашего папу, чтобы он вернулся на стезю добродетели и раскаялся в своих преступлениях?