Арно Сергей. Живодерня

   Перешли на другую сторону улицы, вошли во двор. Там, под деревом возле помойки, стояла скамейка, на нее-то и сели Сергей с Ильей. Малюту оставили стоять перед ними.
   – Ну, гад, говори, зачем искал нас, а то, что характерно, схлопочешь.
   – Я искренне рад, что вы спаслись тогда из той ужасной квартиры. Китаец страшный человек! Нам, его оппозиционерам, нужно объединиться, чтобы свергнуть это чудовище…
   – Что он говорит? Ты понимаешь?
   Сергей, подняв брови, посмотрел на Илью.
   – Нет, – признался тот.-По-моему, он в бреду.
   – Да нет! – с новым жаром заговорил Малюта. – Поймите, нам нужно объединиться против Китайца! Я знаю, что он вас, Илья Николаевич, не пощадит, ведь ему про вас все известно, и, поверьте, не от меня. Это жуткое чудовище…
   Боже мой! Как жалок был сейчас этот человечек, совсем недавно наводивший на Илью лютый ужас. А сейчас!.. Сейчас куча дерьма. Даже пнуть противно. Вот подойди к нему, плюнь в рожу, пни ногой… а он руку тебе поцелует. Нет, сделать плохо или больно можно врагу, которого ненавидишь, а не презираешь.
   – У меня вот, правду сказать, и пистолет есть, – Малюта хлопнул себя по животу.-Но это, чтоб застрелиться и в руки этому живодеру не даваться.
   – Сам-то кто? – презрительно буркнул Илья.
   – Когда Китаец спал, так хорохорился, что характерно. Себя Китайцем называл. А теперь в штаны наложил?..
   – Ну да, были и у меня перегибы в правлении,-чистосердечно признался Малюта, горестно глядя на гадившую в углу двора собаку. – Но ведь работа такая – нужно было имидж хозяина поддерживать.
   – А сам его утопить хотел, – припомнил Илья.
   – Ведь для правого дела. Ну ладно, ладно, не будем ссориться – нам, скрывающимся от Китайца, нужно объединиться. Ведь правда?
   Малюта глядел с надеждой и трепетом во взоре и, казалось, готовился бухнуться на колени.
   – Может, его в дерьмо собачье мордой ткнуть,-предложил Сергей, поморщившись. – Чтобы он понял, что нам с такой гнилью бандитской, еще и дерьмом собачьим замазанной, не по пути.
   – А где же твои помощнички-садюги: Чукчи, Костыли?
   Илья с удовольствием бы пнул поганого типа ногой, но чувство омерзения пересиливало.
   – Где им быть, конечно, в услужении у Китайца; те, кого он не убил, работают на него.
   – Ладно, мразь, говори правду – что у Китайца под водой. Он ведь любит из-под воды, что характерно, нападать.
   – Чистая правда. Весь подводный простор Невы контролируется его людьми. Они в любом месте вынырнут и терракт совершат. Говорят, что даже все мосты заминированы и стоит только рубильником щелкнуть, и второй по величине город парализует.
   – Как это – "говорят". Ты же, мразь, у него завхозом был, кому как не тебе знать.
   – Поднебесная Китайца велика, очень велика! Я знаю только надводную, ничтожную часть айсберга под названием "Империя Китайца".
   – И что же, ты ничего о подводном мире не знаешь? – усомнился Илья.
   – Почти ничего.
   – Это что значит?
   Малюта задумался на мгновение.
   – В любом случае тебе лучше сказать или застрелиться, – сказал Сергей, покачивая ногой.
   – Да, конечно, сказать лучше, – сделал свой выбор Малюта. – На Петровской набережной рядом с домиком Петра Первого, с правой стороны, есть дом сороковых годов постройки, там на крыше две большие фигуры крестьянина и крестьянки стоят.
   – Ну, знаю, – подтвердил Сергей.
   – Так вот. Строился этот дом в сталинские времена как гостиница для моряков старшего плавсостава. Ну, времена тогда страшные были, примерно как сейчас, и внизу под домом был предусмотрен бункер с выходом в Неву, а в нем подводная лодка – все на случай войны подготавливалось. Так что, возьми фашисты в сорок втором году город – высший плавсостав и прочие высшие городские чины погрузились бы в лодочку и подо льдом по Неве вышли бы аккуратненько в Финский залив или Ладогу. Вот Китаец и освоил этот бункер для своих нужд. Конечно, есть и другие, даже очень их много. Но где?
   – Ну-ка, Малюта, дай мне адресочки, где можно найти Китайца.
   – Я их знаю не больше десяти, – признался Малюта. – Но, прошу вас, не говорите, что это я… Ай, – спохватился он, – скажете или нет – уже не имеет значения.
   Сергей достал ручку и лист бумаги, Малюта надиктовал ему все адреса, которые знал. Какой ничтожный вид был сейчас у этого человека, а каким гоголем ходил прежде! Как все-таки быстро меняются люди (в худшую сторону). Или в лучшую?..
   – Все адреса сказал? – грозно посмотрел на него Сергей.
   – Все, которые знал, клянусь. Я ведь понимаю, что мы заодно, хотя вы в этом и не сознаетесь. У нас с вами, говоря на лексиконе политиков, блок. Ведь я раньше был в большой политике, последним депутатом Совета, пока его Ельцин в Белом доме не расстрелял. Я там представлял интересы Китайца.
   Илья всмотрелся в Малюту внимательнее. Точно, где-то он видел эту противную рожу раньше. Может быть, по телевизору?
   – Ты, мразь, нам лапшу на уши не вешай,-посоветовал Сергей. – А то получишь у меня.
   – Да нет, честно, я всегда ношу билет депутата на сердце. Мне дорого доверие избирателей, доверие народа.
   Малюта достал из внутреннего кармана удостоверение и протянул Илье.
   – Фамилия-то другая, – разглядывая фотографию в документе, сказал Илья.
   – Малюта – это мой псевдоним. Ведь раньше я был доктором, лечил детишек…
   Сергей взял у Ильи документ, прочитал его и бросил на землю.
   – Фальшивка.
   Избранник народа подхватил билет, ничуть не обидевшись, и спрятал на груди.
   – И вовсе нет. Совсем даже не фальшивка – меня избрал народ.
   – Ладно, тварь, а от нас-то ты что хочешь? Зачем искал-то нас?
   – Защиты, – выдохнул Малюта.-Прошу вашей защиты! Китаец гонится за мной по пятам. Не сегодня завтра меня четвертуют или распнут, это от настроения Китайца зависит, – мне больше не к кому идти. Я живу в подвале и не ел целый день. Не могли бы вы мне одолжить немного денег: я разорен – все мое имущество, нажитое тяжелым трудом, попортил Китаец, остальное подлейшим образом присвоил. У меня ничего нет. Одолжите мне денег. Я потом отдам.
   – Слушай, Малюта, а как ты из-под земли выбрался? – спросил Илья. – Как тебе удалось от чуди уйти?
   – Мне? От чуди?! – искренне удивился Малюта. – Вы, Илья Николаевич, вероятно, что-то путаете. Это же вы от чуди выбрались как-то. Это мне у вас выпытать не удалось. А я у чуди не был никогда.
   – Ну как же? Ты в машине за Егором Петровичем поехал, машина провалилась, ну и там дальше… Помнишь?
   – Да нет, вы ошибаетесь, этого не было… Один день, правда… – Малюта потер лоб ладонью.-Один день, правда, у меня забылся как-то, но за Егором Петровичем я не ездил: он ведь умер. Давно умер, от пыток. Перестарался Чукча проклятый – предатель. Ну так что? Денег-то дадите?
   – Денег мы тебе, конечно, мерзавец, не дадим – у самих мало. А если тебя Китаец четвертует – обрадуемся. Единственное место, где он тебя не достанет, сам знаешь какое.
   – Могила, – грустно сказал Малюта.
   – Тюрьма, – поправил Сергей. – Иди и расскажи, какой ты подлец и садист. Может, тебя туда возьмут.
   – Н-да, – печально ухмыльнулся Малюта. – Там меня Китаец еще быстрее достанет. Вы не знаете о его связях.
   Избранник народа Малюта повернулся и, тяжело вздохнув, ссутулившись, побрел со двора. Было сразу видно, что он обречен и навряд ли ему осталось долго жить.
   – Жалко его, – сказал Илья.
   – Да ты что?! Ты вспомни, как этот гаденыш над тобой издевался! Быстро же ты все позабыл. Ладно, поторопимся, чтобы эти придурки нашего отсутствия не заметили.
   – Долго же ты мылся, – прокравшись на цыпочках в комнату, громко сказал Илья. – Я уже задремать успел.
   – Я люблю долго мыться – бывает, по два раза в день душ принимаю, – ответил Сергей заранее обговоренный текст.
   Этот дурацкий разговор проговорили специально, чтобы оправдать царившую долгое время тишину на тот случай, если в квартире стояли "жучки" для прослушивания.
   Полученные от Малюты адреса нужно было срочно передать китайским братьям. Сергей зашифровал их, упаковал особым способом и вечером в одиночку отправился на Пушкинскую, десять.
   Три дня от братьев не поступало никаких вестей. Сергей был очень встревожен. Он по два раза в день (утром и вечером, как было условлено) посещал тайники, но каждый раз безрезультатно. Остальное время он читал книги на китайском языке и тренировался. Илья тоже скучал без вестей от китайских друзей, целыми днями смотрел телевизор и начал понемногу стучать руками и ногами по "груше". Сергей показал ему несколько приемов, и Илья старательно их разучивал. Наблюдение с их квартиры не снимали, и в глубине души Илья, привыкший к слежке, надеялся, что с Китайцем уже разделались, а этот пост продолжает исполнять свои функции только по инерции. Но все равно тревога была, и обострялась она полной неизвестностью. Надеяться они могли только на неуязвимых Воинов Света, приехавших специально, чтобы отомстить, а такой силе, как Китаец, могла противостоять только их сила, развитая и натренированная за многие века.

Глава 5
КИТАЙСКАЯ ГОЛОВОЛОМКА

   "Сегодня пойдем вместе", – написал Сергей в тетрадке.
   "С удовольствием!" – тем же карандашом ответил Илья.
   Прокравшись на чердак и переодевшись в старух, вышли на улицу.
   – Слушай, Сергей, очень хочется в Летнем саду побывать. Его вчера по телеку показывали. Красиво!
   – А ты не был разве?
   – Нет, конечно.
   – Ну хорошо. Перед проверкой тайников давай в Летний сад сходим. Это недалеко. А то мы с тобой слишком замкнутый образ жизни ведем.
   Летний сад произвел на Илью сильное впечатление. Они побродили по аллеям, и Илья предложил передохнуть.
   Старухи, выбрав скамеечку между толстыми деревьями и скульптурами, устроились в тенечке на отдых.
   – Жарковато сегодня, – сказал Илья, расстегивая две пуговицы кофты.
   – Курить охота, – задумчиво проговорил Сергей, глядя на статую нагой нимфы.
   – А что, здесь курить нельзя?
   – Да можно, конечно, но в старушечьем, что характерно, обличии неудобно как-то.
   – Кто тебя увидит? Подумаешь, женщина курящая, – махнул рукой Илья. – Если б ты грудным младенцем был…
   – Может, и верно…
   Сергей достал сигарету и, закурив, с удовольствием пустил два подряд кольца. Взглянув на него, Илья подумал, что впервые в жизни видит курящую старуху, настолько нелепо выглядела сигарета в его руке. Сергея, кажется, убедил аргумент Ильи, и он курил, не таясь, без смущения.
   Мимо них прошла гуляющая пара с ребенком – они покосились на Сергея; затем рысцой пробежал неунывающий спортсмен; бодро шагавшая мимо бабуся (тоже в платке и с клюкой) бросила на друзей рассеянный взгляд, но, увидев курящего Сергея, пристально, приспустив очки, присмотрелась к ним, сбавила шаг, повернулась к их скамейке и уселась рядом.
   Сергей покосился на новую соседку недоброжелательно.
   – Дайте-ка закурить, мужики, – вдруг сказала старуха грубым голосом и прокуренно закашлялась.
   – Что вы говорите? – соблюдая старушечью интонацию, спросил Сергей.
   – Я говорю: закурить дайте, а-то по-старушечьи целый день говорить приходится, в горле свербит. Да ты тоже не напрягай связки-то. Свой я.
   Поняв, что их разоблачили, но все еще не зная, как относиться к переодетому мужику, почему-то называющему себя "своим", Сергей протянул пачку сигарет. Тот взял одну и прикурил от своей зажигалки.
   – Вот коверкаешь язык, – продолжал человек, возраста пока неопределенного, – потом всю ночь кашляешь. У вас тоже так?
   – Что "так"? – спросил Сергей все еще старушечьим голосом.
   – Да ты, видать, совсем остарушился,-горестно сказал он, приспустив очки и поглядев на Сергея в упор, и сразу стало видно, что это молодой человек лет двадцати пяти. – Ты, браток, хоть иногда в мужской одежде выходи. У меня друг, тоже вроде тебя, полгода старухой ходил и совсем перевоплотился. Из института домой бежит скорее переодеваться. Ну ничего поделать не мог. Я, говорит, без уважения и помощи человеческой жить не могу. У тебя тоже, видать, началось.
   – Что началось-то? – спросил Сергей уже своим нормальным голосом, поняв, что притворяться не имеет смысла.
   – Как что? Когда без уважения жить не можешь. Сам ведь знаешь – в транспорт подсаживают, место уступают, везде без очереди пропускают. Всегда "зеленый свет". Ключка для удобства жизни, говори чего хочешь. В метро бесплатно. Контролеры тебя не замечают – на концерты, в музеи, в кино, если попросишься, бесплатно… Особенно на эротические фильмы. Удивляются, но пропускают. Женщины при тебе переодеваются! Что с бабки возьмешь, кроме анализа. Но, как оказалось, опасно.
   – Почему опасно-то? – не отставал Сергей.
   – Почему-почему! Привычка к уважению, почету и легкой жизни. Я так думаю, что это приблизительно так же, как привычка к власти.
   – Странная вещь человеческий организм,-задумчиво сказал Илья.
   – И не говори, подруга. Ну, дайте, мужики, еще сигаретку, что ли, на потом.
   Сергей протянул пачку. Парень спрятал сигарету в карман кофты.
   – У меня глаз наметан – наших сразу вижу.
   – А много "наших" в городе? – полюбопытствовал Сергей.
   – Да полно! Посмотри вокруг! Откуда, ты думаешь, столько старух возьмется?! А?! Половина, считай, поддельных. Я лично их с ходу вижу.
   – А бабки сами-то догадываются, что у них конкуренты на льготу?
   – Они ж не видят ни фига. Да и в их среде такие усатые-бородатые встречаются, что только держись. Было, ошибся, так по загривку накостыляли. Ну, бывайте, братцы. И помните: никогда не злоупотребляйте.
   Законспирированный под старуху молодой человек поднялся и, попыхивая сигаретой, споро заспешил по дорожке Летнего сада.
   Встреча эта произвела на Илью странное впечатление. Теперь он приглядывался к прохожим с затаенным интересом. Молодые женщины чудились ему переделанными мужчинами, дети – карликами… Смешались полы и возрасты. Он поверх очков вглядывался в прохожих людей и чувствовал, что то же делает идущий рядом Сергей.
   Они добрались до Невского. Около ворот Пушкинской, десять Сергей остановился, не входя во двор.
   – Что-то не так, – прошептал он, оглядываясь.
   – Да что не так-то? – Илья был уверен, что выследить их никак не могли.
   В мрачном дворе за время их отсутствия ничего не изменилось. Подойдя к брошенной полевой кухне, Сергей поднялся на приступочек и, оглянувшись, сунул в бак для варки каши руку. Илья в это время стоял возле товарища и старательно вертел головой с намерением предупредить его, если кто-нибудь войдет во двор.
   Сергей долго рылся в баке, сунув туда руку почти по плечо.
   – Ну, чего? Чего там? – не выдержал Илья, глядя на покрасневшего, а потом почему-то побледневшего Сергея.
   Наконец Сергей неторопливо вытянул из бака… Илья поморщился и отвернулся. Сергей недоуменно держал за запястье отрезанную по локоть бледную человеческую руку.
   – Что же это?! – прошептал Илья, поборов мгновенное отвращение.
   – Похоже, это рука брата, – проговорил Сергей, держа конечность в руках.
   – Погоди-ка, на ней что-то написано, – заметил наблюдательный Илья.
   – Да, фломастером: "С приветом… Жму…" – Сергей вертел руку так и сяк, стараясь прочитать.-А, вот: "Жму руку. С горячим приветом. Китаец".
   – Какая Китаец сволочь!.. – с выражением сказал Илья.
   Но тут хлопнула дверь парадной, и Сергей мгновенно спрятал "подарок" Китайца под кофту.
   – Давай выбросим ее, что ли, – предложил Илья, кивнув в сторону заваленного мусором контейнера.
   – Нет, это рука брата – ее должно захоронить на родине. Пойдем отсюда. Значит, Китаец пронюхал об этом тайнике. Но как?!
   Спрятанную под кофту конечность заметно почти не было, потому что Сергей сильно горбился при ходьбе.
   – А рука холодная, бр-р… – сказал он, бредя рядом с Ильей по Невскому. – Очень холодная. Наверное, ее в холодильнике держали. Теперь понятно, почему от братьев не было вестей.
   – Выходит, Китаец их расколол?
   – Ничего не выходит. Не забывай, они воины высшей ступени: они не предугадывают ситуацию – они сознанием проникают в нее. Мысленно они уже в доме Китайца. А куда ты денешься, когда враг в твоем доме? Возможно, брат жив и только потерял руку. Но и без руки он продолжает быть воином. Неуязвимый воин и без руки наносит смертельный удар врагу…
   – А куда мы теперь? – поинтересовался Илья.
   – Пойдем к "Борею" сходим. Только от хвоста избавимся, если он, конечно, прирос.
   Они свернули с Невского в тихую улочку, вошли в парадную, поднялись на третий этаж и, пройдя узким коридором, спустились по черной лестнице в другой двор.
   – А теперь – бегом, – приказал Сергей.
   Приподняв юбки, Илья с Сергеем со всех ног пустились через двор. В центре двора стояло дерево, под ним – скамейка и песочница. Ребенок перестал делать куличи, проследив за промчавшимися бабульками, досадливо покачал головой и вдребезги разбил кулич лопатой.
   Запыхавшиеся друзья через проходную парадную выскочили на другую улицу и, приняв благообразный, соответствующий возрасту вид, побрели к "Борею".
   – Мы когда с тобой бежали, – говорил по пути Сергей, – я чуть руку брата не выронил. Вот сейчас иду и боюсь за нее. Может, у тебя под кофтой она поплотнее ляжет?
   – Нет уж, – ужаснулся Илья при мысли, что придется держать под кофтой чужую холодную конечность. – У меня кофта совсем в обтяжку, выпирать будет…
   – Ну вот, уже и пришли.
   Они свернули в подворотню. Сергей заглянул в уютное пространство между открытой створкой ворот и стеной дома.
   – Нет ничего.
   Рядом с воротами к стене была приставлена старая дверь и выставлен большой ящик для театрального реквизита из фанеры.
   – Ничего нет, – повторил Сергей, в задумчивости глядя себе под ноги. – Нужно ехать домой.
   Из двора, громко споря, вывернули трое бородатых людей и вышли на улицу.
   – Здесь кафе во дворе есть. Давай зайдем – выпьем по чашечке кофе с шоколадкой, – предложил Сергей. – Нужно кое-что обмозговать.
   В конце подворотни свернули в небольшой дворик. Сергей толкнул железную дверь и по ступенькам вниз, вниз, вниз… наконец, попали в крохотное помещение кафе со стойкой и пятью маленькими столиками. В кафе никого из посетителей не было. За стойкой стояла женщина в джинсовом костюме и беседовала с бородатым мужчиной.
   – Нам, дочка, два кофе с шоколадкой,-попросил Сергей, близоруко щурясь на женщину.
   Получив кофе, друзья взяли по чашке и пошли в дальний от стойки угол… Но тут произошел конфуз. Илья со своей чашкой уже прошел к столу и занял место в углу. Сергей двигался следом; как вдруг в помещение кафе вошел мужчина в очках и, оказавшись лицом к лицу с Сергеем, потому что проход между столиками был очень узким, вынужден был отступить в сторону, давая проход хромой старушенции с чашкой. Сергей, стараясь не разлить кофе, повернулся боком, и тут из-под слишком широкой кофты у него выскользнула конечность и с глухим стуком упала на пол. Самортизировав, она подпрыгнула, как живая, и выкатилась на середину прохода. То ли Сергей заметил это не сразу, то ли не придал этому большого значения, считая, что не пролить кофе и не выронить шоколадку главнее, чем поднимать руку брата, но он сделал два шажка к столику, поставил чашку и только после этого повернулся в сторону упавшей конечности.
   Для Ильи это время манипуляций Сергея показалось вечностью. Он сам находился слишком далеко и никак не мог бы схватить упавшую руку, разве только расталкивая стулья, ринуться через стол. Он видел, что все – и женщина за стойкой, и ее бородатый собеседник, и вошедший человек в очках – изумленно смотрят на лежащий посреди кафе отсеченный член.
   Наконец, избавившись от чашки с кофе, Сергей хотел поднять потерю, но мужчина в очках опередил его. По-спортивному ловко изогнувшись, он бесстрашно подхватил руку и, посмотрев на нее, с улыбочкой протянул Сергею.
   – Вы потеряли, бабушка.
   – Спасибо, милок, – кивнул Сергей в ответ, быстро спрятал руку под кофту и сел за столик к Илье.
   – Знаешь, Таня, я решил бросить сюрреализм,-сказал ловкий очкарик, подходя к стойке, снял очки, на всякий случай протер стекла и снова надел. – Теперь буду писать только в реалистическом духе, – и, покосившись на пьющих кофе старух, повторил: – Только в реалистическом.
   – А чего у них тут, ремонт? – спросил Илья, оглядывая неровности оббитого и обтюканного кирпичного сводчатого потолка и стен.
   – Это для красоты, – пояснил Сергей.
   – А-а-а…
   Посидели молча.
   – Ты руку-то больше не роняй, – сказал Илья. – Нужно было ее хоть сюда с собой не нести – припрятали бы где-нибудь. А то, мало ли, подумают, что это мы у кого-нибудь оттяпали. Неудобно получается.
   – Думаю я поехать к братьям в гостиницу,-негромко сказал Сергей. – В общем, давай руку домой завезем. Ты дома посидишь, а я в гостиницу смотаюсь. Ну, пошли.
   Друзья, провожаемые тяжелым взглядом бывшего сюрреалиста, поднялись по ступенькам кафе во двор.
   – Да, нехорошо вышло, – досадливо цокнул языком Сергей. – Как назло, в самый неподходящий момент вывалилась. Значит, домой едем… Слушай, дай-ка я загляну для очистки совести. – Сергей остановился в подворотне возле большого, стоящего у стены ящика.-Что-то меня тревожит…
   Он поддел концом палки крышку ящика, открыл ее и, наклонившись, стал шебаршить накиданными в ящик мятыми газетами. Илья заглянул ему через плечо. Сначала он увидел старомодный лакированный ботинок. Сергей отодвинул газеты, и вот уже открылась нога в брючине… Он порылся еще. Всего в ящике оказались две отсеченные до паха ноги и рука.
   Сергей, оттянув низ кофты, незаметно уронил в ящик конечность и, завалив останки газетами, закрыв ящик, опустился на его крышку.
   – Это остальные части брата, – проговорил Сергей с грустью в голосе.
   Илья, сочувствуя его горю, досадливо покачал головой.
   – Что же теперь делать?
   – А что делать? – Сергей поднялся с ящика. – Давай, взяли – части брата оставлять нельзя. Домой, что характерно, повезем.
   У ящика с двух сторон удобно располагались ручки. Положив инвалидные палки на крышку, друзья подняли ящик и понесли из подворотни. Но не успели они сделать и четырех шагов, как с улицы вошли двое мужчин и, увидев надрывающихся старух, предложили свою помощь.
   Помощники, поймав по просьбе Сергея машину, погрузили ящик на заднее сиденье. Прибыв на место, они пробрались на чердак, переоделись и, не таясь, занесли ящик в квартиру.
   Значит, Китаец знал их тайники, знал о прилетевших из Китая братьях – прятаться уже не имело смысла. Единственное, что вселяло слабую надежду, это то, что двое других неуязвимых воинов живы-здоровы и обязательно накажут Китайца смертью. Об остальных двух братьях в квартире решили не говорить.
   Занеся ящик в комнату, Сергей открыл его и стал выбрасывать на пол скомканные газеты. Освободив останки от всего лишнего, Сергей, тяжело вздохнув, постоял над ними. Илья стоял тут же и тоже смотрел в ящик. Совершив ритуал прощания с конечностями, Сергей закрыл крышку и отошел.
   – Погоди-ка… Померещилось мне, что ли…-Илья потер лоб ладонью и виновато улыбнулся.-Слушай, вроде обе ноги-то левые.
   Илья, проверяя свою наблюдательность, приоткрыл крышку и морщась заглянул внутрь ящика.
   – Ну точно, так и есть… Обе левые.
   – Как левые? – Сергей подошел к ящику и недоверчиво наклонился над ним. – И правда, похоже…
   Он достал одну ногу, недоуменно повертел в руках, примерил к себе, потом – вторую, тоже примерил.
   – И точно, левые обе…
   – Чушь какая-то, – прошептал Илья. – Может, ошиблись?..
   Сергей, не ответив, захлопнул крышку и опустился на диван.
   – Это значит… – проговорил он в задумчивости, – что…
   Сергей замолчал, глядя на фанерный ящик. Илья сел в кресло.
   – Слушай, – встрепенулся Илья. – А руки-то от одного тела или от разных? Мы же не посмотрели.
   Сергей молча поднялся, подошел к ящику и протянул к нему руку, но не донес, а так и замер.
   В дверь позвонили.
   Илья вздрогнул и посмотрел на Сергея.
   – Кого это принесло? – пробурчал он.
   Сергей подошел к стенке, снял нунчаку, сунул за пояс два ножа и направился в прихожую. Илья последовал за ним.
   – Кто там? – как можно более дружелюбно спросил Сергей из-за угла кухни.
   Но ему не ответили. Сергей еще раз спросил, но с тем же результатом. Он на цыпочках подошел к двери и посмотрел в глазок.
   Сергей довольно долго смотрел на лестницу. Илья, которого распирало любопытство, тоже подошел к двери.
   – Похоже, там никого нет, – шепотом сказал Сергей.
   – Кто же тогда звонил? – тоже шепотом спросил Илья.
   – А черт его знает! Да плевать! – махнул Сергей рукой. – Отойди за угол.
   Илья послушался. Сергей открыл дверь, отошел к стене и несколько секунд спустя выглянул на лестницу… Илья подождал еще немного и вышел на лестницу вслед за другом. Сергей стоял перед фанерным ящиком и глядел на его дно. Когда Илья подошел, он захлопнул крышку.
   – Помоги-ка в комнату занести.
   Илья догадался, что в нем. Взяв за ручки, они вместе занесли ящик в комнату и поставили рядом с первым.
   Сергей сел на диван, достал сигарету и, закурив, пустил три кольца подряд. Илья стоял, разглядывая два абсолютно одинаковых ящика.
   – А что там внутри, а? – спросил он у задумавшегося Сергея. Но тот не ответил.
   Илья продолжал глядеть на эти ящики с человеческими останками, и в его душу медленно начал заползать холодный ужас. А может быть, эти ящики… Их как раз два. Сейчас придут люди, удавят их тихонечко или пристрелят, погрузят в эти одинаковые ящички и вынесут. Может быть, Китаец так все и просчитал… Господи! Ведь не зря же за ними следят. Илья даже представил свое скрюченное, уже неживое тело, запихнутое в ящик… и людей в одинаковых черных кожаных куртках, темных очках, в каких они приходили тогда на квартиру Малюты. Особенно страшило Илью это однообразие одежды, в которой не было индивидуально-человеческого, но нечто организованное свыше – неотвратимое, поглотившее человеческую сущность личности, подчинившее ее. И если с индивидуумом можно бороться, то страшно, жутко и бессмысленно бороться с одинаковостью: у нее нет слабых сторон. На смену одному безликому в кожаной куртке встанет другой такой же, за ним третий… Всех не перебьете! И они неодолимы, пока не имеют своей индивидуальности. Пока подчинены они одной индивидуальности – Китайцу.