Страница:
Но в конце 1919 года, после ряда неудач войск Добровольческой, Донской и Кавказской армий на юге России, Ленин вновь вернулся к плану захвата Кавказа.
В советской историографии эта военно-политическая акция преподносится в строгом соответствии с установками идеологического аппарата. В двенадцатитомной «Истории СССР», равно как и в книгах «Борьба за победу Советской власти в Грузии», «Великая Октябрьская социалистическая революция и победа Советской власти в Армении», «Борьба за победу Советской власти в Азербайджане» и в сотнях других работ, вторжение войск 11-й, 9-й армий и группы войск Терской области Кавказского фронта в пределы Закавказских республик объясняется как «помощь» и «поддержка» трудящихся, якобы поднявшимся на вооруженное восстание против своих правительств. Между тем многочисленные источники, и прежде всего труды Ленина, документы Центрального Государственного архива Советской Армии, бывшего архива ЦК КПСС, высказывания партийных и военных деятелей того времени, а также свидетельства очевидцев убедительно доказывают, что аннексия Закавказья была заранее спланированной акцией идеолога большевиков.
Еще 23 декабря 1919 года в соответствии с директивой командующего Юго-Восточным фронтом{1061} (за № 4428/с), командованием 11-й армии был создан экспедиционный корпус для операции по овладению районом Кизляра и дальнейшего продвижения на Кавказ{1062}. В состав корпуса (командир Ю. П. Бутягин) вошли: 1-я кавалерийская бригада 34-й стрелковой дивизии; 37-й кавалерийский полк 7-й кавалерийской дивизии; 1-й, 2-й и 4-й десантные отряды военных моряков; Особый отряд по охране штаба 11-й армии{1063}. Не вызывает сомнения, что командующий фронтом, отдавший приказ о создании экспедиционного корпуса, имел на этот счет директивы от главкома и правительства республики. 14 января 1920 года в штаб 11-й армии поступила директива командования Кавказским фронтом (за № 4773/с), в которой, в частности, содержалось предписание: «…Экспедиционному корпусу готовиться к выполнению намеченной операции по овладению районом Кизляра»{1064}.
Большевистскому правительству была нужна бакинская нефть, и Ленин торопил командование Кавказским фронтом (командующий М. Н. Тухачевский){1065} захватить Баку. Телеграмма Ленина, направленная в Реввоенсовет (РВС) Кавказского фронта И. Т. Смилге и Г. К. Орджоникидзе 17 марта, – яркое тому свидетельство. Вот ее содержание: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направить на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно. О перебросках (войск. – А.А.) условьтесь с Главкомом. Ленин»{1066}. В эти дни 11-я армия (командующий М. К. Левандовский), захватив Армавир, Пятигорск и овладев Владикавказской железной дорогой, стремительно продвигалась к Дербенту. 22 марта в 18 часов в РВС Кавказского фронта шифром шла директива Главкома (№1659/ от 165/ш) о наступлении на Баку. В ней, в частности, содержался приказ: «…2. С занятием Терской области продолжать наступление в общем направлении на Баку с задачей овладения районом всей бывшей Бакинской губернии. Главком С. Каменев. Член РВСР Курский. Зам. наштаревсовета (начальник штаба. – А.А.) Шапошников»{1067}.
Выполняя строгое требование главы советского правительства регулярно информировать о положении дел на фронтах, Главком 28 марта 1920 года (то есть ровно за месяц до отправления (?) временным ревкомом Азербайджана телеграммы Ленину с просьбой оказать военную помощь в его борьбе за власть) направил Ленину доклад (за № 1805/оп) о выполнении директивы правительства. Речь идет о директиве, которая была дана Главкому республики в конце 1919 года. Приведем ту часть доклада Главкома, которая раскрывает содержание директивы правительства (то есть Ленина): «1. Первоначальная задача, поставленная директивой правительства на Кавказском фронте, выполнена. 2. Приступлено к выполнению последней директивы правительства о дальнейшем развитии наших операций на Кавказе в направлении Баку»{1068} (выделено мной. – А.А.). Для усиления 11-й армии, нацеленной вторгнуться в Азербайджан со стороны Каспийского моря, Главком направил в район военных действий дополнительные войсковые подразделения. В этой связи он сообщал 1 апреля командованию Кавказского фронта, что «отдельным приказом, для действий против Азербайджана, намечается сосредоточить до 13 стрелковых и до 5 кавалерийских дивизий…»{1069} Судя по количеству войск, можно думать, что они предназначались также для вторжения в Армению и Грузию.
Сосредоточение больших военных сил у границ республики не могло не встревожить азербайджанское правительство. В телеграмме на имя Чичерина от 15 апреля 1920 года министр иностранных дел Азербайджанской республики писал: «…Ныне наблюдается концентрация значительных войсковых сил российского советского правительства в пределах Дагестана в Дербентском районе у границ Азербайджанской республики. Азербайджанское правительство, не будучи осведомлено о намерениях Советского правительства, просит срочно уведомить о причинах и целях концентрации войск в указанных районах…»{1070} Однако ответа на эту телеграмму министр не дождался. Большевистское правительство решило не отвечать на его запрос. До вторжения частей 11-й армии в пределы Азербайджана оставалось десять дней.
Тем временем шла подготовка войск Кавказского фронта для вторжения в Грузию через Черноморское побережье. С выходом частей 9-й армии в прибрежные районы последовала директива командования Кавказским фронтом (№1341/оп) от 4 апреля за подписью Тухачевского и Пугачева, в которой содержалось требование: «Левому флангу 9 армии ставлю задачу стремительным наступлением овладеть Туапсе и не позже 12 апреля очистить от противника все Черноморское побережье от Джубской до Гагра включительно»{1071}. 7 апреля 1-я конная ворвалась в Туапсе.
18 апреля, отвечая на запрос полевого штаба, командование Кавказского фронта направило доклад, в котором говорилось, что «для наступления вдоль западного побережья Каспийского моря сосредотачиваются почти все наличные силы 10 и 11 армий, а именно: 20, 28, 32 и 39 стрелковые дивизии, части 49 стрелковой дивизии и бывшего экспедкорпуса и конкорпуса в составе 7 кавдивизий, кавдивизии Курышко и Таманской кавбригады, развертываемой в дивизию путем слияния ее с I Московской кавдивизией…»{1072}
К началу третьей декады апреля стрелковые и кавалерийские части 11-й армии были сосредоточены у государственной границы Азербайджана. В боевом порядке находились и бронепоезда под командованием М. Г. Ефремова. В море крейсировали военные корабли Каспийского флота и Волжской флотилии с десантными войсками (под общим командованием Ф. Ф. Раскольникова). Убедившись в готовности армии и флота к вторжению в Азербайджан, командование фронта директивой (№490) от 21 апреля за подписью Тухачевского, Орджоникидзе и Захарова отдало приказ 11-й армии и Волжско-Каспийскому флоту. В нем подчеркивалось: «…1. Командарму 11-й 27 апреля сего года перейти границу Азербайджана и стремительным наступлением овладеть территорией Бакинской губернии. 2. Комфлота Раскольникову ко времени подхода частей 11 армии к Апшеронскому полуострову произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен в распоряжение командарма 11. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов…»{1073}. Спустя два дня, 23 апреля, в штаб армии поступила уточняющая директива: «В дополнение и изменение директивы №490 приказываю: конечной задачей 11 армии считать не овладение Бакинской губернией, а овладение всей территорией Азербайджана. О получении донести. Командкавказ Тухачевский. Член РВС Орджоникидзе. Наштафронта Пугачев»{1074} (выделено мной. – А.А.). Заметим, что план захвата Азербайджана претворялся в жизнь тогда, когда в республике еще не был образован так называемый Временный революционный комитет и о вооруженном восстании там не помышляли. Что же касается телеграммы Временного ревкома Азербайджана, отправившего (?) ее 28 апреля Ленину с просьбой «немедленно оказать реальную помощь путем присылки отрядов Красной Армии»{1075}, то это всего лишь неудачный и низкопробный политический фарс. В сущности, в телеграмме не было нужды, поскольку в момент ее «отправки» части 11-й армии уже были в Баку. И естественно, Ленин на нее не отреагировал. Эти факты находят всестороннее документальное подтверждение.
Узнав о надвигающейся опасности со стороны Красной Армии и не имея средств для защиты государства, мусаватистское правительство Азербайджана на вечернем заседании 27 апреля, в условиях вооруженной блокады, вынуждено было приступить к рассмотрению политического положения страны и, после бурного обсуждения, в 2 часа ночи приняло постановление о передачи власти коммунистам. Постановление принималось в то время, когда части 11-й армии и бронепоезда находились в пригороде Баку (Баладжары), а десант Волжско-Каспийской флотилии высадился на Апшеронский полуостров и на побережье к югу от азербайджанской столицы, закрыв тем самым путь внешней помощи. Следует отметить, что в этой операции участвовала вся морская флотилия. В телеграмме Орджоникидзе в Москву в этой связи говорилось: «С 27 на 28 в два часа ночи власть в Баку перешла к Азербайджанскому Ревкому. В 4 часа ночи вошли наши бронепоезда. Следите за Черноморским побережьем{1076}. Сообщите Ильичу об Уратадзе оттягивать{1077}. С продовольствием отвратительно. Выезжаю в Баку. Орджоникидзе»{1078}.
Здесь должен отметить, что в установлении большевистского господства на Кавказе видную роль играли также С. М. Киров, А. И. Микоян, Н. Н. Нариманов и другие деятели большевистской партии.
Необходимо упомянуть еще об одном небезынтересном документе, уточняющем и дополняющем приведенные выше факты. Речь идет о телеграмме Ленина Смилге и Орджоникидзе от 17 марта 1920 года. На копии этой телеграммы Орджоникидзе позже собственноручно сделал пометку следующего содержания: «Телеграмма относится к периоду подготовки наступления на Баку. Операция была подготовлена, и под командой Левандовского 25-26 апреля перешли границу Азербайджана, 28 были уже в Баку»{1079}. И все же последнюю дату следует уточнить. В Центральном Государственном Архиве кино-фотодокументов СССР хранится фотография командующего группой бронепоездов М. Г. Ефремова. В аннотации, сделанной, очевидно, ее автором, ясно записано, что бронепоезда заняли Баку 27 апреля 1920 года{1080}.
Оккупировав Баку, части 11-й армии приступили к выполнению директивы командования Кавказским фронтом (№6214/с) от 2 мая, предписывавшей «овладеть всей территорией Азербайджана в пределах бывшей Русской империи»{1081}. Практически части 11-й армии уже были нацелены на захват всего Закавказья, поэтому они стремительно продвигались к его южным границам. Следует отметить, что, несмотря на падение Баку, в Азербайджане были отмечены вооруженные выступления патриотических сил. Однако их малочисленные и плохо вооруженные отряды не могли, конечно, противостоять огромной армии. Выступления ополченцев были жестоко подавлены оккупантами. В подавлении восстании и демонстраций принимали участие китайцы. Судя по поступившим сведениям из Баку, последние выполняли там роль палачей. Так, по рассказу одного китайца, за ночь «им пришлось расстрелять 160 человек, похоронить их и засыпать общую могилу»{1082}.
С захватом Баку политическая обстановка вокруг Армении с каждым днем стала все более осложняться и драматизироваться. Еще 4 мая 1918 года глава правительства Армянской Демократической Республики А. Оганджанян направил Народному Комиссару иностранных дел РСФСР Чичерину телеграмму следующего содержания: «2-й Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил права Армении на самоопределение, а председатель Совета народных комиссаров Ленин 13 декабря 1918 года провозгласил Декрет об Армении. Ссылаясь на эти документы, правительство независимой, единой и демократической Армении предлагает правительству социалистической России начать переговоры о заключении договора между двумя республиками на основе признания независимости Армении и права армян на самоопределение»{1083}. На телеграмму правительства Армении кремлевские политики не отреагировали: они сочли, что с правами наций на самоопределение лучше всего разберутся военные.
11 мая командующий фронтом Смилга отдал приказ: «Левому флангу 11 армии выдвинуться в район Нахичевань – Ордубад – Шуша и впредь до разрешения вопроса о границе между Азербайджаном и Арменией смешанной комиссией правительств обоих этих государств иметь в указанном районе гарнизоны достаточно сильные для поддержания порядка и недопущения резни»{1084}.
Руководствуясь этим приказом, части 11-й армии приступили к захвату территорий, искони принадлежавших Армении. Фактически Армения оказалась в тисках между Россией и кемальской Турцией. 22 мая Орджоникидзе направил телеграмму советскому правительству, в которой сообщал: «Ночью вернулся из Карабаха… Думаю, что районы Шуша, Нахичевань, Ордубад, Джульфа будут заняты без сопротивления…»{1085} Однако расчеты большевистского комиссара не оправдались. Части Красной Армии встретили сопротивление со стороны армянских патриотов в Карабахе, Нахичевани и других районах. Особенно выделялись в этом отношении карабахцы. Они мужественно оборонялись, оказывая яростное сопротивление 28-й дивизии 11-й армии. Об этих событиях Орджоникидзе информировал Ленина, Сталина и Чичерина: «Восстание в Карабахе ликвидировано, захвачено 8 орудий с упряжью, лошадьми, 26 пулеметов, большие склады огнеприпасов, винтовок, пулеметов»{1086}. Примечательно, что в Нахичеванском районе против армянских войск сообща действовали 28-я дивизия 11-й армии и турецкая Баязетская дивизия. Кстати, в частях 11-й армии также были турки, взятые в плен русскими войсками в период мировой войны. Орджоникидзе весьма лестно отзывался о турецких аскерах. Одного из них – Сулеймана Нури – решением ЦК КПА и Военсовета 11-й армии в начале июля 1920 года даже направили в качестве комиссара (!) в Карабах для подавления восстания. После неравных сражений армянские отряды вынуждены были отступить. Утром 28 июля 1-й кавалерийский полк 28-й дивизии вошел в Нахичевань. Здесь полк вошел в контакт с подразделениями турецкой Баязетской дивизии. Примечательно, что между захватчиками при взятии Нахичевани никаких эксцессов не было отмечено. Напротив, стороны проявляли друг к другу дружелюбие. 31 июля части 11-й армии заняли Шушу, Ордубад, Джульфу. Забегая вперед, следует отметить, что повстанческое сопротивление частям 11-й армии продолжалось и после провозглашения советской власти в Армении: оно было настолько сильным, что 18 февраля 1921 года красные части 11-й армии вынуждены были оставить Еривань{1087}.
Говоря о захватнических планах большевистского правительства в Закавказье и, в частности, в Армении, следует, однако, особо отметить, что они рассматривались им в свете общей (глобальной) восточной политики, в основе которой лежала бредовая идея «мировой революции». И в этом плане, по замыслу большевистских лидеров, Турция должна была стать «знаменем борьбы народов Востока против империализма». Поэтому Кремль готов был любой ценой поддержать политические интересы и территориальные притязания Турции в Закавказье и этим удержать ее в антиантантовской коалиции. Эта позиция ясно прослеживается в ряде документов, ранее засекреченных фондов партийного архива ЦК КПСС. Так, например, 8 июля 1920 года Сталин по прямому проводу продиктовал для Орджоникидзе в Ростов-на-Дону следующую записку: «Передать по возможности до 24 часов срочно. Мое мнение таково, что нельзя без конца лавировать между сторонами, нужно поддержать одну из сторон определенно, в данном случае, Азербайджан с Турцией. Я говорил с Лениным, он не возражает. Сталин»{1088}. Как видим, большевистское правительство приносит в жертву национальные интересы армянского народа, ориентируясь на Турцию, как на потенциального союзника в борьбе против «мировой буржуазии». Фактически советское правительство совместно с турецким приступило к реализации идеи Халиль-паши[136], который еще в начале весны 1920 года предложил С. Кирову совместными военными усилиями захватить всю Армению{1089} и, разумеется, разделить ее между Россией и Турцией.
Из других документов вновь убеждаемся, что политические лидеры Москвы и Анкары сообща действовали против Республики Армении. Так, в телеграмме Сталина и Орджоникидзе в Москву Чичерину от 5 сентября 1920 года, в частности, говорится: «Пятое – считаем абсолютно необходимым немедленную отправку в Турцию Кемалю полномочных лиц с целью…[137] и информации Москвы, в срочном порядке Азербайджан. Вместе с нами Прокопий Мдивани, Джелал Кархмазов и Бейбут Шахтахтинский, которым немедленно нужно прислать мандаты на переговоры с правительством Кемаля, этой же тройке следовало бы дать и директивы по вопросу о наступлении на Армению. Опоздание с нашей стороны опасно. (Мы и так опоздали.) Шлите мандаты немедленно, экстренным поездом»{1090}… (Выделено мной. – А.А.). На следующий день Сталин и Орджоникидзе отправили очередную телеграмму Чичерину: «Приехал Легран[138] с проектом договора, ультиматума Армянскому правительству им не было предъявлено. Проект договора предоставляет Армении Нахичеванский и Зангезурский уезды, мы получаем право провоза в Турцию оружия и проч., если турки под нашим давлением отходят к границе 1914 года. Проект не может быть подписан немедленно, и начинается[139]в подробном рассмотрении и существенном изменении. Следовало бы выехать Леграну в Москву для разъяснений. Сталин, Орджоникидзе»{1091} (выделено мной. – А.А.).
Не трудно понять, что большевистские эмиссары на Кавказе советуют Чичерину затягивать подписание договора с Арменией до тех пор, пока войска 11-й армии не вторгнутся в ее пределы с целью советизации. Однако, готовя широкомасштабную военную интервенцию против Армении, политики коммунистического государства понимали, что эта акция может вызвать в правительственных кругах и в общественной среде Запада нежелательный резонанс с непредсказуемыми последствиями. Достаточно вспомнить ноту английского министра иностранных дел лорда Джорджа Керзона в период советско-польской войны, в которой он решительно потребовал от советского правительства прекратить наступление Красной Армии на линии, принятой Верховным советом Антанты в декабре 1919 года, угрожая в противном случае начать войну против России. Поэтому одновременно с военными приготовлениями большевики проводили активную политическую, дипломатическую, агентурно-агитационную и подрывную деятельность с целью, и насколько возможно, закамуфлировать готовившуюся агрессию против суверенной Армянской Республики.
Так, за неделю до вторжения турецких войск в Армению Сталин посылает Ленину и Чичерину телеграмму, в которой он, рисуя политическую обстановку в Армении и вокруг нее, информирует их о проводимой в жизнь задачи, состоящей, по его мнению, в том, чтобы «расколоть дашнаков[140]и повести за собой левую часть в деле образования ревкома…»{1092} (Выделено мной. – А.А.).
До вторжения советских войск в глубь Армении оставались считанные дни. Командование Кавказским фронтом лихорадочно сосредоточивало войска вокруг Армении. 3 ноября Сталин по поручению Политбюро отправляет по прямому проводу директивную записку Орджоникидзе, в которой говорит о возможности ввода войск в Армению «по распоряжению командования фронтом»{1093}, выгораживая этим правительство.
В отличие от большевиков, турецкое правительство не собиралось скрывать свои агрессивные планы против Армении. «…Мы решили, – заявил Мустафа Кемаль на Великом национальном собрании, – что нападение на Карс, Сарыкамыш, Олты и Аргадан – также разрешение вопроса дипломатическим путем…»{1094} Следует заметить, что так называемые дипломатические вопросы Россия и Турция решали путем координации своих действий в Армении. Так, из зашифрованной телеграммы Сталина в Москву узнаем, что «для связи с турками Россия отправила в Турцию специальную радиостанцию»{1095}. Более того, Россия снабжала Турцию оружием и боеприпасами. Телеграмма Сталина членам Политбюро – яркое свидетельство тому: «…Дабы поддержать левое крыло кемалистов предлагаю теперь же начать погрузку оружием присланного турками в Новороссийск парохода, о чем сообщить туркам через Мдивани[141]»{1096}.
Кстати, предложение Сталина об отгрузке оружия нельзя рассматривать лишь как его инициативу: в соответствии с соглашением от 24 августа 1920 года правительство РСФСР обязывалось оказывать военную помощь Турции. И как только первая партия российского оружия поступила в Турцию, она незамедлительно напала на Армению. Справедливости ради надо сказать, что, когда турки совместно с большевиками готовили агрессию против беззащитной Армении, правительство Великобритании оказало ей, пусть небольшую, военную помощь: в июне и июле 1920 года оно отправило в Армению 25 тысяч винтовок и 40 тысяч комплектов обмундирования{1097}.
Начавшаяся в сентябре 1920 года война между Турцией и Арменией[142] до основания подорвала и без того слабое военно-экономическое положение последней.
И еще одно любопытное свидетельство. В семейном архиве В. А. Трифонова, члена РВС Кавказского фронта, сохранилась копия секретной записки, полученной им от Орджоникидзе в период войны Турции с Арменией, Текст ее приводит в своей документальной повести «Отблеск костра» сын комиссара, писатель Юрий Трифонов: «…В связи с наступлением Кемаля на Армению вероятнее всего, что нам придется вмешаться для спасения Армении и придется советизировать, для чего понадобится главным образом кавалерия».
На всякий случай 30 ноября, из глухой деревни – Дилижана (с целью «дипломатического прикрытия») Ревком Армении направил (?) Ленину телеграмму, в которой, в частности, говорилось, что Ревком объявил «Армению Социалистической Советской Республикой» и что он «в полной надежде, что освободительница угнетенных народов Востока – героическая Красная Армия великой социалистической России – окажет нам реальную помощь в нашей трудной борьбе»{1098}. Так на практике осуществлялась принятая III Всероссийским съездом Советов «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в которой приветствовалась политика Совета Народных Комиссаров под руководством Ленина, «объявившего свободу самоопределения Армении»{1099}.
В заключение, на мой взгляд, целесообразно привести еще один важный документ, раскрывающий омерзительную политику большевистского правительства в отношении Армении. Это телеграмма Орджоникидзе в Москву от 2 декабря 1920 года:
В советской историографии эта военно-политическая акция преподносится в строгом соответствии с установками идеологического аппарата. В двенадцатитомной «Истории СССР», равно как и в книгах «Борьба за победу Советской власти в Грузии», «Великая Октябрьская социалистическая революция и победа Советской власти в Армении», «Борьба за победу Советской власти в Азербайджане» и в сотнях других работ, вторжение войск 11-й, 9-й армий и группы войск Терской области Кавказского фронта в пределы Закавказских республик объясняется как «помощь» и «поддержка» трудящихся, якобы поднявшимся на вооруженное восстание против своих правительств. Между тем многочисленные источники, и прежде всего труды Ленина, документы Центрального Государственного архива Советской Армии, бывшего архива ЦК КПСС, высказывания партийных и военных деятелей того времени, а также свидетельства очевидцев убедительно доказывают, что аннексия Закавказья была заранее спланированной акцией идеолога большевиков.
Еще 23 декабря 1919 года в соответствии с директивой командующего Юго-Восточным фронтом{1061} (за № 4428/с), командованием 11-й армии был создан экспедиционный корпус для операции по овладению районом Кизляра и дальнейшего продвижения на Кавказ{1062}. В состав корпуса (командир Ю. П. Бутягин) вошли: 1-я кавалерийская бригада 34-й стрелковой дивизии; 37-й кавалерийский полк 7-й кавалерийской дивизии; 1-й, 2-й и 4-й десантные отряды военных моряков; Особый отряд по охране штаба 11-й армии{1063}. Не вызывает сомнения, что командующий фронтом, отдавший приказ о создании экспедиционного корпуса, имел на этот счет директивы от главкома и правительства республики. 14 января 1920 года в штаб 11-й армии поступила директива командования Кавказским фронтом (за № 4773/с), в которой, в частности, содержалось предписание: «…Экспедиционному корпусу готовиться к выполнению намеченной операции по овладению районом Кизляра»{1064}.
Большевистскому правительству была нужна бакинская нефть, и Ленин торопил командование Кавказским фронтом (командующий М. Н. Тухачевский){1065} захватить Баку. Телеграмма Ленина, направленная в Реввоенсовет (РВС) Кавказского фронта И. Т. Смилге и Г. К. Орджоникидзе 17 марта, – яркое тому свидетельство. Вот ее содержание: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направить на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно. О перебросках (войск. – А.А.) условьтесь с Главкомом. Ленин»{1066}. В эти дни 11-я армия (командующий М. К. Левандовский), захватив Армавир, Пятигорск и овладев Владикавказской железной дорогой, стремительно продвигалась к Дербенту. 22 марта в 18 часов в РВС Кавказского фронта шифром шла директива Главкома (№1659/ от 165/ш) о наступлении на Баку. В ней, в частности, содержался приказ: «…2. С занятием Терской области продолжать наступление в общем направлении на Баку с задачей овладения районом всей бывшей Бакинской губернии. Главком С. Каменев. Член РВСР Курский. Зам. наштаревсовета (начальник штаба. – А.А.) Шапошников»{1067}.
Выполняя строгое требование главы советского правительства регулярно информировать о положении дел на фронтах, Главком 28 марта 1920 года (то есть ровно за месяц до отправления (?) временным ревкомом Азербайджана телеграммы Ленину с просьбой оказать военную помощь в его борьбе за власть) направил Ленину доклад (за № 1805/оп) о выполнении директивы правительства. Речь идет о директиве, которая была дана Главкому республики в конце 1919 года. Приведем ту часть доклада Главкома, которая раскрывает содержание директивы правительства (то есть Ленина): «1. Первоначальная задача, поставленная директивой правительства на Кавказском фронте, выполнена. 2. Приступлено к выполнению последней директивы правительства о дальнейшем развитии наших операций на Кавказе в направлении Баку»{1068} (выделено мной. – А.А.). Для усиления 11-й армии, нацеленной вторгнуться в Азербайджан со стороны Каспийского моря, Главком направил в район военных действий дополнительные войсковые подразделения. В этой связи он сообщал 1 апреля командованию Кавказского фронта, что «отдельным приказом, для действий против Азербайджана, намечается сосредоточить до 13 стрелковых и до 5 кавалерийских дивизий…»{1069} Судя по количеству войск, можно думать, что они предназначались также для вторжения в Армению и Грузию.
Сосредоточение больших военных сил у границ республики не могло не встревожить азербайджанское правительство. В телеграмме на имя Чичерина от 15 апреля 1920 года министр иностранных дел Азербайджанской республики писал: «…Ныне наблюдается концентрация значительных войсковых сил российского советского правительства в пределах Дагестана в Дербентском районе у границ Азербайджанской республики. Азербайджанское правительство, не будучи осведомлено о намерениях Советского правительства, просит срочно уведомить о причинах и целях концентрации войск в указанных районах…»{1070} Однако ответа на эту телеграмму министр не дождался. Большевистское правительство решило не отвечать на его запрос. До вторжения частей 11-й армии в пределы Азербайджана оставалось десять дней.
Тем временем шла подготовка войск Кавказского фронта для вторжения в Грузию через Черноморское побережье. С выходом частей 9-й армии в прибрежные районы последовала директива командования Кавказским фронтом (№1341/оп) от 4 апреля за подписью Тухачевского и Пугачева, в которой содержалось требование: «Левому флангу 9 армии ставлю задачу стремительным наступлением овладеть Туапсе и не позже 12 апреля очистить от противника все Черноморское побережье от Джубской до Гагра включительно»{1071}. 7 апреля 1-я конная ворвалась в Туапсе.
18 апреля, отвечая на запрос полевого штаба, командование Кавказского фронта направило доклад, в котором говорилось, что «для наступления вдоль западного побережья Каспийского моря сосредотачиваются почти все наличные силы 10 и 11 армий, а именно: 20, 28, 32 и 39 стрелковые дивизии, части 49 стрелковой дивизии и бывшего экспедкорпуса и конкорпуса в составе 7 кавдивизий, кавдивизии Курышко и Таманской кавбригады, развертываемой в дивизию путем слияния ее с I Московской кавдивизией…»{1072}
К началу третьей декады апреля стрелковые и кавалерийские части 11-й армии были сосредоточены у государственной границы Азербайджана. В боевом порядке находились и бронепоезда под командованием М. Г. Ефремова. В море крейсировали военные корабли Каспийского флота и Волжской флотилии с десантными войсками (под общим командованием Ф. Ф. Раскольникова). Убедившись в готовности армии и флота к вторжению в Азербайджан, командование фронта директивой (№490) от 21 апреля за подписью Тухачевского, Орджоникидзе и Захарова отдало приказ 11-й армии и Волжско-Каспийскому флоту. В нем подчеркивалось: «…1. Командарму 11-й 27 апреля сего года перейти границу Азербайджана и стремительным наступлением овладеть территорией Бакинской губернии. 2. Комфлота Раскольникову ко времени подхода частей 11 армии к Апшеронскому полуострову произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен в распоряжение командарма 11. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов…»{1073}. Спустя два дня, 23 апреля, в штаб армии поступила уточняющая директива: «В дополнение и изменение директивы №490 приказываю: конечной задачей 11 армии считать не овладение Бакинской губернией, а овладение всей территорией Азербайджана. О получении донести. Командкавказ Тухачевский. Член РВС Орджоникидзе. Наштафронта Пугачев»{1074} (выделено мной. – А.А.). Заметим, что план захвата Азербайджана претворялся в жизнь тогда, когда в республике еще не был образован так называемый Временный революционный комитет и о вооруженном восстании там не помышляли. Что же касается телеграммы Временного ревкома Азербайджана, отправившего (?) ее 28 апреля Ленину с просьбой «немедленно оказать реальную помощь путем присылки отрядов Красной Армии»{1075}, то это всего лишь неудачный и низкопробный политический фарс. В сущности, в телеграмме не было нужды, поскольку в момент ее «отправки» части 11-й армии уже были в Баку. И естественно, Ленин на нее не отреагировал. Эти факты находят всестороннее документальное подтверждение.
Узнав о надвигающейся опасности со стороны Красной Армии и не имея средств для защиты государства, мусаватистское правительство Азербайджана на вечернем заседании 27 апреля, в условиях вооруженной блокады, вынуждено было приступить к рассмотрению политического положения страны и, после бурного обсуждения, в 2 часа ночи приняло постановление о передачи власти коммунистам. Постановление принималось в то время, когда части 11-й армии и бронепоезда находились в пригороде Баку (Баладжары), а десант Волжско-Каспийской флотилии высадился на Апшеронский полуостров и на побережье к югу от азербайджанской столицы, закрыв тем самым путь внешней помощи. Следует отметить, что в этой операции участвовала вся морская флотилия. В телеграмме Орджоникидзе в Москву в этой связи говорилось: «С 27 на 28 в два часа ночи власть в Баку перешла к Азербайджанскому Ревкому. В 4 часа ночи вошли наши бронепоезда. Следите за Черноморским побережьем{1076}. Сообщите Ильичу об Уратадзе оттягивать{1077}. С продовольствием отвратительно. Выезжаю в Баку. Орджоникидзе»{1078}.
Здесь должен отметить, что в установлении большевистского господства на Кавказе видную роль играли также С. М. Киров, А. И. Микоян, Н. Н. Нариманов и другие деятели большевистской партии.
Необходимо упомянуть еще об одном небезынтересном документе, уточняющем и дополняющем приведенные выше факты. Речь идет о телеграмме Ленина Смилге и Орджоникидзе от 17 марта 1920 года. На копии этой телеграммы Орджоникидзе позже собственноручно сделал пометку следующего содержания: «Телеграмма относится к периоду подготовки наступления на Баку. Операция была подготовлена, и под командой Левандовского 25-26 апреля перешли границу Азербайджана, 28 были уже в Баку»{1079}. И все же последнюю дату следует уточнить. В Центральном Государственном Архиве кино-фотодокументов СССР хранится фотография командующего группой бронепоездов М. Г. Ефремова. В аннотации, сделанной, очевидно, ее автором, ясно записано, что бронепоезда заняли Баку 27 апреля 1920 года{1080}.
Оккупировав Баку, части 11-й армии приступили к выполнению директивы командования Кавказским фронтом (№6214/с) от 2 мая, предписывавшей «овладеть всей территорией Азербайджана в пределах бывшей Русской империи»{1081}. Практически части 11-й армии уже были нацелены на захват всего Закавказья, поэтому они стремительно продвигались к его южным границам. Следует отметить, что, несмотря на падение Баку, в Азербайджане были отмечены вооруженные выступления патриотических сил. Однако их малочисленные и плохо вооруженные отряды не могли, конечно, противостоять огромной армии. Выступления ополченцев были жестоко подавлены оккупантами. В подавлении восстании и демонстраций принимали участие китайцы. Судя по поступившим сведениям из Баку, последние выполняли там роль палачей. Так, по рассказу одного китайца, за ночь «им пришлось расстрелять 160 человек, похоронить их и засыпать общую могилу»{1082}.
С захватом Баку политическая обстановка вокруг Армении с каждым днем стала все более осложняться и драматизироваться. Еще 4 мая 1918 года глава правительства Армянской Демократической Республики А. Оганджанян направил Народному Комиссару иностранных дел РСФСР Чичерину телеграмму следующего содержания: «2-й Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил права Армении на самоопределение, а председатель Совета народных комиссаров Ленин 13 декабря 1918 года провозгласил Декрет об Армении. Ссылаясь на эти документы, правительство независимой, единой и демократической Армении предлагает правительству социалистической России начать переговоры о заключении договора между двумя республиками на основе признания независимости Армении и права армян на самоопределение»{1083}. На телеграмму правительства Армении кремлевские политики не отреагировали: они сочли, что с правами наций на самоопределение лучше всего разберутся военные.
11 мая командующий фронтом Смилга отдал приказ: «Левому флангу 11 армии выдвинуться в район Нахичевань – Ордубад – Шуша и впредь до разрешения вопроса о границе между Азербайджаном и Арменией смешанной комиссией правительств обоих этих государств иметь в указанном районе гарнизоны достаточно сильные для поддержания порядка и недопущения резни»{1084}.
Руководствуясь этим приказом, части 11-й армии приступили к захвату территорий, искони принадлежавших Армении. Фактически Армения оказалась в тисках между Россией и кемальской Турцией. 22 мая Орджоникидзе направил телеграмму советскому правительству, в которой сообщал: «Ночью вернулся из Карабаха… Думаю, что районы Шуша, Нахичевань, Ордубад, Джульфа будут заняты без сопротивления…»{1085} Однако расчеты большевистского комиссара не оправдались. Части Красной Армии встретили сопротивление со стороны армянских патриотов в Карабахе, Нахичевани и других районах. Особенно выделялись в этом отношении карабахцы. Они мужественно оборонялись, оказывая яростное сопротивление 28-й дивизии 11-й армии. Об этих событиях Орджоникидзе информировал Ленина, Сталина и Чичерина: «Восстание в Карабахе ликвидировано, захвачено 8 орудий с упряжью, лошадьми, 26 пулеметов, большие склады огнеприпасов, винтовок, пулеметов»{1086}. Примечательно, что в Нахичеванском районе против армянских войск сообща действовали 28-я дивизия 11-й армии и турецкая Баязетская дивизия. Кстати, в частях 11-й армии также были турки, взятые в плен русскими войсками в период мировой войны. Орджоникидзе весьма лестно отзывался о турецких аскерах. Одного из них – Сулеймана Нури – решением ЦК КПА и Военсовета 11-й армии в начале июля 1920 года даже направили в качестве комиссара (!) в Карабах для подавления восстания. После неравных сражений армянские отряды вынуждены были отступить. Утром 28 июля 1-й кавалерийский полк 28-й дивизии вошел в Нахичевань. Здесь полк вошел в контакт с подразделениями турецкой Баязетской дивизии. Примечательно, что между захватчиками при взятии Нахичевани никаких эксцессов не было отмечено. Напротив, стороны проявляли друг к другу дружелюбие. 31 июля части 11-й армии заняли Шушу, Ордубад, Джульфу. Забегая вперед, следует отметить, что повстанческое сопротивление частям 11-й армии продолжалось и после провозглашения советской власти в Армении: оно было настолько сильным, что 18 февраля 1921 года красные части 11-й армии вынуждены были оставить Еривань{1087}.
Говоря о захватнических планах большевистского правительства в Закавказье и, в частности, в Армении, следует, однако, особо отметить, что они рассматривались им в свете общей (глобальной) восточной политики, в основе которой лежала бредовая идея «мировой революции». И в этом плане, по замыслу большевистских лидеров, Турция должна была стать «знаменем борьбы народов Востока против империализма». Поэтому Кремль готов был любой ценой поддержать политические интересы и территориальные притязания Турции в Закавказье и этим удержать ее в антиантантовской коалиции. Эта позиция ясно прослеживается в ряде документов, ранее засекреченных фондов партийного архива ЦК КПСС. Так, например, 8 июля 1920 года Сталин по прямому проводу продиктовал для Орджоникидзе в Ростов-на-Дону следующую записку: «Передать по возможности до 24 часов срочно. Мое мнение таково, что нельзя без конца лавировать между сторонами, нужно поддержать одну из сторон определенно, в данном случае, Азербайджан с Турцией. Я говорил с Лениным, он не возражает. Сталин»{1088}. Как видим, большевистское правительство приносит в жертву национальные интересы армянского народа, ориентируясь на Турцию, как на потенциального союзника в борьбе против «мировой буржуазии». Фактически советское правительство совместно с турецким приступило к реализации идеи Халиль-паши[136], который еще в начале весны 1920 года предложил С. Кирову совместными военными усилиями захватить всю Армению{1089} и, разумеется, разделить ее между Россией и Турцией.
Из других документов вновь убеждаемся, что политические лидеры Москвы и Анкары сообща действовали против Республики Армении. Так, в телеграмме Сталина и Орджоникидзе в Москву Чичерину от 5 сентября 1920 года, в частности, говорится: «Пятое – считаем абсолютно необходимым немедленную отправку в Турцию Кемалю полномочных лиц с целью…[137] и информации Москвы, в срочном порядке Азербайджан. Вместе с нами Прокопий Мдивани, Джелал Кархмазов и Бейбут Шахтахтинский, которым немедленно нужно прислать мандаты на переговоры с правительством Кемаля, этой же тройке следовало бы дать и директивы по вопросу о наступлении на Армению. Опоздание с нашей стороны опасно. (Мы и так опоздали.) Шлите мандаты немедленно, экстренным поездом»{1090}… (Выделено мной. – А.А.). На следующий день Сталин и Орджоникидзе отправили очередную телеграмму Чичерину: «Приехал Легран[138] с проектом договора, ультиматума Армянскому правительству им не было предъявлено. Проект договора предоставляет Армении Нахичеванский и Зангезурский уезды, мы получаем право провоза в Турцию оружия и проч., если турки под нашим давлением отходят к границе 1914 года. Проект не может быть подписан немедленно, и начинается[139]в подробном рассмотрении и существенном изменении. Следовало бы выехать Леграну в Москву для разъяснений. Сталин, Орджоникидзе»{1091} (выделено мной. – А.А.).
Не трудно понять, что большевистские эмиссары на Кавказе советуют Чичерину затягивать подписание договора с Арменией до тех пор, пока войска 11-й армии не вторгнутся в ее пределы с целью советизации. Однако, готовя широкомасштабную военную интервенцию против Армении, политики коммунистического государства понимали, что эта акция может вызвать в правительственных кругах и в общественной среде Запада нежелательный резонанс с непредсказуемыми последствиями. Достаточно вспомнить ноту английского министра иностранных дел лорда Джорджа Керзона в период советско-польской войны, в которой он решительно потребовал от советского правительства прекратить наступление Красной Армии на линии, принятой Верховным советом Антанты в декабре 1919 года, угрожая в противном случае начать войну против России. Поэтому одновременно с военными приготовлениями большевики проводили активную политическую, дипломатическую, агентурно-агитационную и подрывную деятельность с целью, и насколько возможно, закамуфлировать готовившуюся агрессию против суверенной Армянской Республики.
Так, за неделю до вторжения турецких войск в Армению Сталин посылает Ленину и Чичерину телеграмму, в которой он, рисуя политическую обстановку в Армении и вокруг нее, информирует их о проводимой в жизнь задачи, состоящей, по его мнению, в том, чтобы «расколоть дашнаков[140]и повести за собой левую часть в деле образования ревкома…»{1092} (Выделено мной. – А.А.).
До вторжения советских войск в глубь Армении оставались считанные дни. Командование Кавказским фронтом лихорадочно сосредоточивало войска вокруг Армении. 3 ноября Сталин по поручению Политбюро отправляет по прямому проводу директивную записку Орджоникидзе, в которой говорит о возможности ввода войск в Армению «по распоряжению командования фронтом»{1093}, выгораживая этим правительство.
В отличие от большевиков, турецкое правительство не собиралось скрывать свои агрессивные планы против Армении. «…Мы решили, – заявил Мустафа Кемаль на Великом национальном собрании, – что нападение на Карс, Сарыкамыш, Олты и Аргадан – также разрешение вопроса дипломатическим путем…»{1094} Следует заметить, что так называемые дипломатические вопросы Россия и Турция решали путем координации своих действий в Армении. Так, из зашифрованной телеграммы Сталина в Москву узнаем, что «для связи с турками Россия отправила в Турцию специальную радиостанцию»{1095}. Более того, Россия снабжала Турцию оружием и боеприпасами. Телеграмма Сталина членам Политбюро – яркое свидетельство тому: «…Дабы поддержать левое крыло кемалистов предлагаю теперь же начать погрузку оружием присланного турками в Новороссийск парохода, о чем сообщить туркам через Мдивани[141]»{1096}.
Кстати, предложение Сталина об отгрузке оружия нельзя рассматривать лишь как его инициативу: в соответствии с соглашением от 24 августа 1920 года правительство РСФСР обязывалось оказывать военную помощь Турции. И как только первая партия российского оружия поступила в Турцию, она незамедлительно напала на Армению. Справедливости ради надо сказать, что, когда турки совместно с большевиками готовили агрессию против беззащитной Армении, правительство Великобритании оказало ей, пусть небольшую, военную помощь: в июне и июле 1920 года оно отправило в Армению 25 тысяч винтовок и 40 тысяч комплектов обмундирования{1097}.
Начавшаяся в сентябре 1920 года война между Турцией и Арменией[142] до основания подорвала и без того слабое военно-экономическое положение последней.
И еще одно любопытное свидетельство. В семейном архиве В. А. Трифонова, члена РВС Кавказского фронта, сохранилась копия секретной записки, полученной им от Орджоникидзе в период войны Турции с Арменией, Текст ее приводит в своей документальной повести «Отблеск костра» сын комиссара, писатель Юрий Трифонов: «…В связи с наступлением Кемаля на Армению вероятнее всего, что нам придется вмешаться для спасения Армении и придется советизировать, для чего понадобится главным образом кавалерия».
На всякий случай 30 ноября, из глухой деревни – Дилижана (с целью «дипломатического прикрытия») Ревком Армении направил (?) Ленину телеграмму, в которой, в частности, говорилось, что Ревком объявил «Армению Социалистической Советской Республикой» и что он «в полной надежде, что освободительница угнетенных народов Востока – героическая Красная Армия великой социалистической России – окажет нам реальную помощь в нашей трудной борьбе»{1098}. Так на практике осуществлялась принятая III Всероссийским съездом Советов «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в которой приветствовалась политика Совета Народных Комиссаров под руководством Ленина, «объявившего свободу самоопределения Армении»{1099}.
В заключение, на мой взгляд, целесообразно привести еще один важный документ, раскрывающий омерзительную политику большевистского правительства в отношении Армении. Это телеграмма Орджоникидзе в Москву от 2 декабря 1920 года:
«…Надя передай Ленину и Сталину следующ. Только что получено сообщение из Еривани от Леграна, что в Еривани провозглашена Сов. власть. Старое правит(ельст)во отстранено, вся власть временно до прибытия Ревкома передана военному командованию во главе с Дро[143]. Военным комиссаром Армении назначен Силин, войскам отдан приказ о передаче их в распоряжение Ревкома. Ревком в настоящее время (в) Дилижане. Завтра утром поедет в Еривань. Ревком получил приветственную телеграмму от Карабекира[144]. Кязим… вместе с ревкомом в Дилижане, который завтра будет почетным караулом Ревкома на пути в Еривань, в связи с этим надо по-моему разрешить следующее: