Страница:
– Эй, вы чего? - Карамелькин вообще перестал что-либо соображать. Чего тут смешного?
– Ну, круто! - стонал Шлезинский сквозь слезы. - Поверил! Ну, грамотно!
– Вы что, меня разыграли? - тихо спросил Арнольд.
– Да! - весело смеялась Таня. - Какое у тебя было лицо, когда ты мне дверь открыл в одних трусах!
– Смеяться надо мной! - вскипел Карамелькин. - В моем собственном доме! Вон отсюда! Чтоб я вас больше никогда не видел!
– Да брось, Карамелькин, - всхлипывал Шлезинский. - Это же шутка!
– Вон!!! - возопил Карамелькин и окончательно вышел из себя. Он вытолкнул музыканта с блондинкой за дверь, выставил вслед гитару, выбросил надувной матрас Шлезинского и с грохотом захлопнул дверь.
Глава еще одна,
– Вот так, - печально сказал Шлезинский радостно ржущим литераторам, он меня и выгнал.
– Это, действительно, веселая шутка! - Дамкин вытер слезы. - Но ты не волнуйся, Шлезинский, мы сейчас пойдем и помирим тебя с Карамелькиным.
– Как?
– Увидишь. Бронштейна нам жалко. Мало ему "Левого рейса" было, теперь еще и Шлезинский тут поселился.
– А меня вам не жалко?
– Да тебя за такие шуточки Карамелькин вообще покалечить мог! Пойдем сходим к нему, надо вас помирить.
– А у вас получится?
– Да, - кивнул Стрекозов. - Собственно, мы сами хотели некоторое время у Бронштейна пожить.
– У меня есть по этому поводу план! - заявил Дамкин. - Надо только к Карамелькину Светку пригласить, и он помирится с тобой, как миленький!
Литераторы оставили в сторожке свои вещи, Шлезинский закинул за спину гитару в кожаном чехле, взял под мышку матрас, и они вышли на улицу.
Недалеко от дома Карамелькина им попался шагающий по улице студент Евсиков. Вслед за ним шли три девушки с огромными рюкзаками, а сам Евсиков был налегке, с одной маленькой сумочкой на плече.
– Здорово, Евсиков!
– Привет, литераторы! - обрадовался Евсиков. - Пошли с нами в лес! Евсиков приподнял свою сумочку, и в ней загремели бутылки. - А? Посидим с девочками у костерка...
– Э! - сказал Дамкин. - А кто-то совсем недавно говорил, что от женщин в лесу одни неприятности!
– Был неправ, - сознался Евсиков. - Но я исправлюсь.
– Я уж вижу, - Дамкин покачал головой. - А зачем тебе целых три женщины?
– А куда мне больше? - резонно ответил Евсиков. - Ну, так как, идем?
– Нет, - отмахнулся Дамкин. - В лесу комары.
– Брось ты! Комаров еще очень мало, ты даже не заметишь!
– Да у нас ничего для похода нет, замерзнем в лесу.
– Ничего страшного! У нас даже лишняя палатка есть, - Евсиков хозяйственно посмотрел на снаряжение своих спутниц. - И топоров много.
– Мы тут со Шлезинским...
– И его возьмем! Очень хорошо, что он с гитарой, песни у костра попоем!
– У нас дела! - отмахнулся Дамкин. - Нам надо к Карамелькину зайти!
– Ну, тогда в другой раз. Бывайте! Мы пошли, а то девушкам тяжело рюкзаки держать!
Студент Евсиков, подгоняя своих девушек, пошагал дальше.
Стрекозов почесал в затылке.
– Сходить, что ли, с ним как-нибудь в лес... Шашлычка откушать...
– Как-нибудь сходим, - согласился Дамкин. - А сейчас надо устроить дела Шлезинского, а то ему жить негде. Правда, Шлезинский?
Музыкант, поправив на плече гитару, посмотрел вслед девушкам Евсикова и любвеобильно вздохнул.
Глава следующая,
Позвонив по дороге своей секретарше, литераторы встретили ее около дома Карамелькина и прихватили с собой. Шлезинского оставили подождать у подъезда, чтобы в нужное время пригласить к Карамелькину. Шлезинский сел на лавочку и, достав из чехла гитару, начал неторопливо перебирать струны.
Дверь открыл хмурый Карамелькин.
– Привет, Арнольд! - воскликнул Дамкин. - А мы к тебе в гости!
– Здравствуйте, ребята, - молвил программист. - Здравствуй, Светочка!
Карамелькин звонко чмокнул Свету в румяную щеку.
Стрекозов прошел на кухню и привычно поставил чайник.
– Мы тебе пожрать принесли, - сообщил он, доставая купленные Светой продукты. - Целый килограмм докторской колбасы и батон хлеба.
– Спасибо, вы - настоящие друзья, не то что некоторые...
– Это ты о ком?
– Есть такие сволочи, которых считаешь своими друзьями, последнее с ними делишь, а потом оказывается, что они тебя постоянно смертельно обижают!
– Арнольд, - Дамкин провел Свету в комнату и усадил на диван. - Ты, говорят, со Шлезинским поссорился?
– Он меня так обидел, ребята...
– Знаешь, - сказал Стрекозов, - а ведь если вдуматься, то он совсем и не виноват!
– Как это не виноват? Это почему же?
– Ну, смотри, он подослал женщину, а ты не помнил, знаешь ее или нет. У кого память дырявая? У тебя или у Шлезинского?
– У меня, - признал объективный Карамелькин.
– Он тебя разыграл, а потом тут же в этом сознался. Это разве плохо? Представь, что он ничего бы не сказал, и ты был бы уверен, что у тебя склероз! Разве он неправильно поступил?
– Правильно...
– У нас такое ощущение, Арнольд, что ты не понимаешь шуток.
– Шутки и остроты я понимаю, - возразил Карамелькин, - но то, что сделал Шлезинский - это просто издевательство. Среди приличных людей так поступать не принято!
– А на нас ты случайно не обижаешься?
– Нет, - удивился Карамелькин. - А за что мне на вас обижаться?
– Да мы тебя тоже разыграли, только гораздо круче, чем Шлезинский.
– Это как же? Что-то я не припомню...
– Светка, ты помнишь те письма, которые ты писала под нашу диктовку? спросил Дамкин.
– Которые нужны были для рассказа о школьницах? - невинно спросила секретарша. - Где она признавалась в любви?
– Вот, вот! - Стрекозов сел поудобнее. - Карамелькин, твоя школьница это мы с Дамкиным!
Карамелькин позеленел.
– Света, - сказал он строго. - Значит, это ты писала мне эти отвратительные письма?
– Я же думала, что пишу новый рассказ Дамкина и Стрекозова, а машинки тогда под рукой не было... - сказала Света и невинно поджала губки.
– Что? - вскричал Карамелькин.
Минут пять он тупо смотрел на друзей, потом с криком вскочил и начал размахивать руками.
– Знать я вас больше не желаю! Какие вы сволочи! - выпалил программист сквозь стиснутые зубы. - А еще друзья! Да я вас!..
– Страшно! - поежился Дамкин. - Сейчас нас умочит, как его китаец учил...
– Уходите! - Карамелькин распахнул дверь и театральным жестом указал на выход. - Вон!!!
Дамкин и Стрекозов встали.
– Последнее время слово "Вон!" у Карамелькина стало одним из любимых, - заметил Дамкин. - Светочка, пошли вон!
Дверь за литераторами захлопнулась.
– Ну, вы даете, мужики! - сказала Света. - Обидели Карамелькина!
Читатель уже, наверное, заметил, что когда Света была ими довольна, называла мальчиками, а когда нет - мужиками. Видимо намекала, что все мужики - сволочи, а ее литераторы - напротив, невинны и не сволочи.
– Ладно, что понаписали ему писем, но зачем было об этом ему сообщать? Повеселились бы, и все!
– Зато теперь выходка Шлезинского покажется ему детской забавой, усмехнулся Дамкин.
– И меня втравили в эту историю, теперь он и на меня обиделся, продолжала переживать Света.
– Не волнуйся, Светочка, мы тебе опровержение напишем.
– Как это?
– Сейчас придем домой, поставим на плиту чайник, усадим тебя за машинку и напишем! - сказал Дамкин
– Не домой, - поправил Стрекозов, - а к Бронштейну. Или ты забыл, что мы у него хотели пожить?
Около лавочки, на которой Шлезинский во всю наяривал рок-н-роллы, собралась толпа пятнадцатилетних подростков. Девочки и мальчики пританцовывали.
– Шлезинский! - позвал Дамкин. - Кончай тут фигней заниматься! Пора завершить начатое дело!
– Все! - объявил Шлезинский подросткам.
– А еще когда-нибудь поиграете? - смазливые молоденькие девочки строили глазки довольному Шлезинскому. - Вы так хорошо поете! Лучше Макаревича!
– И лучше Кобзона! - сообщил Стрекозов. - И даже лучше Леонтьева! Он вам вечерком еще поиграет!
– Правда?
– Правда, правда, - кивнул Шлезинский.
Подростки разошлись.
– Он что, на меня больше не обижается? - спросил музыкант.
– Ну как тебе сказать, - протянул Дамкин. - Пока, может быть, еще немного дуется. Но гораздо сильнее теперь он обижается на нас.
– Когда это вы успели его обидеть?
– Помнишь письма, которые ему писала школьница?
– Которые она мне писала, - поправил Шлезинский, - а он их получал и читал.
– Ну вот, тут выяснилось, что это мы со Стрекозовым их писали, вот он на нас и обиделся.
– Вы со Стрекозовым? - Шлезинский засмеялся, распугав двух кошек. Во, здорово! "Неприятный тип"... Га!!! Этого он вам никогда не простит!
– Да ерунда это все! - ухмыльнулся Стрекозов. - Все равно он через неделю об этом забудет! Это же Карамелькин!
– А что, если он в записную книжку все записал? - спросил Шлезинский.
– Ну, ну, надеюсь до завтрашнего дня он ее не потеряет. Да и забыл записать, наверное, - поиздевался Дамкин.
– Ясное дело, забыл, - усмехнулся Стрекозов. - Ты минут через пять к нему зайди якобы за какой-нибудь забытой вещью, он наверняка тебе будет на нас жаловаться, а о своей обиде на тебя позабудет...
– Спасибо, ребята, - ответил Шлезинский. - А я придумал новый розыгрыш. Ночью, когда Карамелькин будет спать, я надену на себя бюстгалтер, засуну в него два надувных шарика и лягу к Карамелькину. Он спросонья подумает, что это женщина вот с такой грудью, - Шлезинский показал размеры, - а когда наткнется на мою бороду, как заорет! Представляете!
– Представляю! - хохотнул Дамкин. - Только тогда он на нас перестанет обижаться, а опять обидится на тебя.
– Да нет, - сказал музыкант. - Я этого делать не буду, раз он шуток не понимает.
– Иди, не упускай свой шанс, а то ты уже Бронштейна, наверное, достал, - Дамкин зевнул. - А мы, пожалуй, пойдем какой-нибудь новый рассказ напишем. Светка, пошли с нами!
– Нет, - любимая девушка отрицательно покачала головой. - У вас дома такие полчища тараканов!
– Да не к нам! Мы сейчас временно у Бронштейна на кладбище живем!
– Тем более! Только кладбища мне еще не хватало!
– Елки-мочалки зеленые! - неожиданно вскричал Стрекозов.
– Ты что? - обеспокоились его друзья. - Тебя укусил кто?
– Дамкин, мы с тобой идиоты!
– Мы? - с сомнением спросил Дамкин.
– Мы же должны были встретиться с Торчковым! Встреча на двести рублей!
Дамкин звонко хлопнул себя по лбу.
– Да, мы - идиоты! Прошло уже несколько дней! Торчков может передумать!
– Кто такой Торчков? - спросила Света.
– Да так, знакомый один, - уклончиво сказал Дамкин. - Слушай, ты рассказы из книжки уже перепечатала?
– А как же! Там работы было всего на пару часов.
– Может быть, мы в таком случае сходим к тебе? Заодно и кофе попьем...
– Почему бы и нет? - улыбнулась секретарша и взяла соавторов под руки. - Пошли.
Литераторы посидели некоторое время у любимой девушки. Кофе, сваренный Светой по старинному рецепту, был восхитителен. Дамкин зачитал наизусть новую поэму про свои похождения в деревне. Света смеялась.
Затем Стрекозов позвонил Торчкову и договорился о встрече в кофейне через полчаса.
– Светочка, где рассказы? - спросил он, положив трубку.
– Вот, - Света протянула литератору папку с рассказами Чехова. - А зачем они вам?
– Есть одно маленькое дельце. Мы тебе потом расскажем... А пока большое спасибо!
Дамкин и Стрекозов подошли к девушке с двух сторон и звонко поцеловали ее в пухлые розовые щечки, очень уж они это любили делать.
Глава маленькая
Однажды Карамелькин уснул и проснулся только через трое суток, проспав все на свете, в том числе и работу. Правда, последнего никто не заметил, кроме вахтера, а тот никому ничего не сказал, потому что боялся, что Арнольд даст ему в нос.
Глава маленькая
Однажды Карамелькин проснулся и понял, что он все это время спал и видел сны. Реальный мир настолько поразил его воображение, что он сначала задумался, а потом снова беспробудно уснул. И опять снились ему его друзья Дамкин и Стрекозов, которые пришли к нему в гости с рюкзаком пива и новыми рассказами про него, Карамелькина...
Насколько интереснее спать, чем жить реальной жизнью!
Глава маленькая
Нет смысла приводить здесь эту повесть целиком, все и так уже наслышаны об этом знаменательном событии. Да и не случилось ничего интересного в этом ресторане, чего зря бумагу переводить?
А чтобы узнать об этой истории вкратце, прочитайте еще раз название главы. И не забывайте, что это шутка! Хы, хы, хы!
Глава следующая
Спустившись в любимый подвальчик кофейни, Дамкин и Стрекозов сразу же обнаружили Торчкова.
Торчков сидел важный и задумчивый, как большой павиан, вождь целого племени павианов поменьше. Перед ним стоял остывший стакан чая, на коленях будущего члена Союза писателей лежала папка с листами бумаги в клеточку, Торчков аккуратно прикладывал к листу линейку и красным фломастером проводил жирную вертикальную линию.
– У вас не занято? - поинтересовался Дамкин, присаживаясь на соседний стульчик.
– Занято, - не поднимая головы, ответил Торчков. - Я жду...
– Здравствуй, Торчков! - молвил Стрекозов. - Кого это ты, интересно, ждешь?
– А, это вы! - оживился Торчков. - А я как раз вас и жду!
– Чем это ты занимаешься? - спросил Дамкин.
– Очень классную идею придумал, - Торчков выложил папку на стол и показал Дамкину лист. - Бумага делится на две половины. Слева я буду писать рассказ, а справа редактор будет писать свои замечания. Очень удобно!
– Какая забота о редакторе! - восхитился Стрекозов. - Я бы не додумался!
– Я на днях познакомился с классным редактором толстого журнала. Ему-то я и отдам свои новые гениальные произведения, которые вы для меня напишете!
– По этому поводу мы и пришли, - сказал Дамкин. - Слушай, а почему никто кофе не пьёт?
– Кофе нет, только чай.
– Какая жалость, - протянул Дамкин. - Я думал, ты нас кофе угостишь...
– Я вас чаем угощу, - сказал Торчков.
– Чай дешевле...
Торчков принес два стакана светленького чая, на дне каждого стакана толстым слоем лежал неразмешанный сахар.
– Ложечек у них нет, - сказал Торчков и протянул литераторам две палочки от мороженого.
– Все портится, - вздохнул Стрекозов, цитируя свой рассказ, - даже кухня при дворе Его Величества.
Дамкин хмыкнул и начал неторопливо размешивать сахар.
– Ну так как? - спросил он Торчкова. - Ты еще не раздумал покупать у нас рассказы?
– Нет! - горячо воскликнул Торчков, просияв. - Конечно, нет! У меня столько планов! Столько редакций ждут, не дождутся, пока я принесу им новые рассказы, повести, стихи... Вы стихи принесли?
– Пока нет, - сказал Стрекозов. - Стихи мы принесем попозже, когда ты уже станешь известным литератором. Представляешь, в журнале ждут твоих новых рассказов, а ты приносишь стихи. Тут-то они и удивятся! Скажут: "О! Этот Торчков, оказывается, не только хороший писатель, но еще и классный поэт!"
– Повести мы тоже не принесли, - молвил Дамкин, пробуя чай и морщась. - Повесть стоит гораздо дороже десяти рублей.
– Да, - согласился Торчков. - Это справедливо. В повести должно быть больше листов. Ну, насчет повести мы позже договоримся. А где рассказы-то?
Стрекозов вытащил толстую папку с новенькими, недавно отпечатанными рассказами и передал ее нетерпеливому Торчкову. Тот тут же развязал тесемочки и начал пролистывать, читая заголовки.
– "На гвозде", "Толстый и тонкий", "Жалобная книга", "Хамелеон", "Лошадиная фамилия", "Злоумышленник"... Отличные названия!
– Рассказы тоже ничего, - похвалил Дамкин. - Каждый, кто прочитает, поймет, что это написал настоящий гений.
– Отлично! - Торчков просто светился от счастья. - И сколько их тут?
– Двадцать штук, как договаривались. Могли бы и больше, конечно, но вдруг у тебя денег не хватит? По червонцу за рассказ - выходит двести рублей.
Торчков достал из внутреннего кармана пиджака двадцать пять рублей и выложил на стол.
– Пока только четвертной, - сказал он и подвинул купюру к Стрекозову. - Больше у меня пока нет. Остальное отдам после получения гонораров.
– Ты что! - возмутился Стрекозов. - За двадцать первокласснейших рассказов всего четвертной! Торчков, ты не прав.
– Ну, - помялся Торчков и вытащил из другого кармана еще три рубля. Я позже отдам...
– Нет! - воскликнул Стрекозов. - Так дела не делают. Оплатил два с половиной рассказа, их и бери. А остальные, будь добр, верни обратно!
– Я заплачу, - Торчков закрыл папку и быстро сунул ее в сумку.
– Так мы не договаривались! - нахмурился Стрекозов. - Деньги давай!
Будущий член Союза писателей достал еще два мятых рубля и отдал Стрекозову.
– Остальные потом!
– Нет!
– Да ладно тебе, Стрекозов, - Дамкин толкнул соавтора под столом ногой. - Пусть берет. Напечатает, гонорар получит, там и заплатит.
– Золотые слова! - вскричал Торчков и вскочил. - Ну, мне пора!
– Эй, эй, - Стрекозов ухватил его за рукав. - Папку верни! У нас не магазин канцелярских принадлежностей.
Торчков быстро переложил рассказы в свою сумку, после чего убежал по-английски, не попрощавшись, и по-французски, не расцеловавшись.
– Гад какой, а! - кипел Стрекозов. - За двадцать рассказов заплатил всего тридцать рублей!
– Тебе-то что? - спросил Дамкин. - Твои что ли рассказы?
– Да этих тридцати рублей не хватит Светку в кафе сводить и какие-нибудь чулочки-туфельки купить в подарок, а она субботу-воскресение угробила на перепечатывание классиков! Да и деньги этот Торчков фиг вернет!
– С паршивого Торчкова - хоть шерсти клок! - произнес умудренный Дамкин.
– Тридцать рублей! Ради них это дело и затевать не стоило!
– Не скажи, - возразил Дамкин. - Кто сейчас, к примеру, читает Чехова? Разве что дети в рамках школьной программы. А тут народ будет просвещаться, читать его гениальные произведения. Пусть под фамилией Торчкова, так ведь от этого они не станут хуже?
– Не станут, - согласился Стрекозов. - Вот только на миллион безграмотных читателей найдется один образованный, который уличит Торчкова в плагиате!
– Ну и что? Не тебе же морду набьют, - Дамкин с отвращением допил чай, и литераторы покинули кофейню, в которой не было кофе.
Глава следующая,
Однажды один слишком умный человек решил как следует сесть и подумать. А если слишком много думать, можно обязательно до чего-нибудь додуматься. Что и произошло с этим умным человеком. Он взял и придумал телефон.
Хорошая штука телефон. Можно позвонить в Париж и поговорить с Жан-Полем Бельмондо, если, конечно, он тебя знает и не пошлет, куда подальше. Или вызвать скорую помощь, и тебе вырежут аппендицит. Или звякнуть любимой, сказать, что скучаешь... Нет, бесспорно, полезная вещь телефон!
Но когда описываемый нами человек изобрел телефон, он, конечно, не предполагал, что в конце двадцатого века появится Дамкин. И что время от времени этому Дамкину будет скучно, и от скуки он будет накручивать диск телефонного аппарата.
Дамкин не был телефонным хулиганом, но раз в квартире стоит телефон, то так и хочется кому-нибудь позвонить. Поздней ночью Дамкин мог запросто позвонить знакомому и пожелать ему спокойной ночи. Знакомых это просто выводило из себя.
– Тебе что звонить больше некуда? - возмущались они. - Номеров тебе мало?
– Но так я же соскучился по тебе! - оправдывался Дамкин.
И снова набирал номер.
– Да! - раздраженно говорил сонный приятель Дамкина.
– Ты меня любишь? - возникал среди ночи в трубке голос Дамкина.
– Люблю, а дальше что?
– А за что ты меня любишь? - любопытствовал Дамкин и полчаса с упоением слушал отборные ругательства.
Достав приятелей, Дамкин звонил наугад.
– Алло, - говорил он в трубку незнакомой девушке. - Ну хоть ты-то меня любишь?
– Нет, а кто это звонит? - обычно отвечали ему девушки.
– Ты подумай хорошо, может быть все-таки любишь? Я через полчаса перезвоню.
И действительно перезванивал. До тех пор, пока девушка не назначала ему свидание, чтобы выяснить, за что же следует ей любить Дамкина, или, что тоже случалось нередко, просто-напросто не отключала телефон. А если трубку брал потом мужчина, Дамкин невозмутимо спрашивал:
– Алло, ты меня уважаешь?
Сегодня Дамкину снова было скучно. Стрекозов лежал в ванной и читал книжку Стругацких, которую он украл в библиотеке. Дамкин, страдая от того, что нечего есть, придвинул к себе аппарат, пролистал записную книжку и отрицательно покачал головой. Почти все перечисленные в книжке друзья уже испробовали на себе шутки Дамкина. Литератор решил набрать первый попавшийся номер. У него уже был заготовлен новый вопрос.
Неожиданно телефон зазвонил сам.
– Алло, добрый день, - раздался в трубке мягкий женский голос.
– Здравствуйте, - молвил Дамкин и автоматически выпалил свой вопрос: Вам слон не нужен? 2213 на 8345?
– Нет, - ответила трубка. - А литератора Дамкина можно?
– Легко, - сказал Дамкин. - А кто это говорит?
– Это Маша. Я была на вашем дне рождения.
– Не припомню...
– Ну, меня и Оленьку редактор Однодневный привел, помните?
– Не совсем.
– Вы еще перепутали меня с Оленькой! А потом, когда все выяснилось, поцеловали в щечку и назвали Машенькой.
– Так кто же вы, девушка?
– Я - Машенька, мы еще водки с собой принесли!
– Ах, водки принесли? Тогда помню, - ответил Дамкин. - Разве я мог забыть такую симпатичную Машеньку.
– Вы...
– Кстати, давай не будем выкать! Как ты поживаешь, Машенька?
– Спасибо, регулярно, - пошутила Маша. - Это хорошо, что ты оказался дома. Я как раз хотела позвать вас со Стрекозовым в гости, но забыла спросить телефон, а Однодневный знает, да не говорит. Пришлось у его жены узнавать, а то он и слышать о вас не хочет! Очень он на вас за что-то разозлился!
– Ничего, мы переживем!
– Так вы придете?
– В гости - это мы любим, - Дамкин кивнул. - А по какому поводу?
– У меня день рождения, соберутся друзья. С вами многие хотели бы познакомиться.
– Тогда, конечно, придем! Стрекозов обожает дни рождения!
– Приходите! Посидим, послушаем музыку, видео посмотрим!
– Стрекозов обожает видео! И когда?
– Завтра! К двум часам я вас жду!
Маша объяснила, как до нее доехать, Дамкин тщательно записал и повесил трубку.
– Стрекозов, - постучался он в ванную, - ты слышал? Нас завтра пригласили на день рождения!
– Очень кстати, заодно и поедим! - отозвался Стрекозов. - У кого день рождения?
– У девушки Маши. Девушка была у нас в гостях вместе с редактором Однодневным, ты ей ужасно понравился, вот она и позвонила.
– Классно! - Стрекозов вышел из ванной, вытираясь махровым полотенцем. - Жалко, этот день рождения не сегодня, а то у нас жрать совсем нечего.
– Насчет пожрать есть идея, - Дамкин поднял палец к потолку. Позвоню-ка я Сократову и приглашу его пить пиво. А к пиву предложу закуски купить. Потом позвоню Шлезинскому и скажу, что у нас много еды, которая ждет, чтобы ее съели, но нечем запивать. Пусть Шлезинский купит пива.
Глава следующая,
– Ну, круто! - стонал Шлезинский сквозь слезы. - Поверил! Ну, грамотно!
– Вы что, меня разыграли? - тихо спросил Арнольд.
– Да! - весело смеялась Таня. - Какое у тебя было лицо, когда ты мне дверь открыл в одних трусах!
– Смеяться надо мной! - вскипел Карамелькин. - В моем собственном доме! Вон отсюда! Чтоб я вас больше никогда не видел!
– Да брось, Карамелькин, - всхлипывал Шлезинский. - Это же шутка!
– Вон!!! - возопил Карамелькин и окончательно вышел из себя. Он вытолкнул музыканта с блондинкой за дверь, выставил вслед гитару, выбросил надувной матрас Шлезинского и с грохотом захлопнул дверь.
Глава еще одна,
в которой литераторы сочувствуют Шлезинскому
О своем друге можно думать все что угодно при условии, что он об этом не знает.
М. Дрюон "Французская волчица"
– Вот так, - печально сказал Шлезинский радостно ржущим литераторам, он меня и выгнал.
– Это, действительно, веселая шутка! - Дамкин вытер слезы. - Но ты не волнуйся, Шлезинский, мы сейчас пойдем и помирим тебя с Карамелькиным.
– Как?
– Увидишь. Бронштейна нам жалко. Мало ему "Левого рейса" было, теперь еще и Шлезинский тут поселился.
– А меня вам не жалко?
– Да тебя за такие шуточки Карамелькин вообще покалечить мог! Пойдем сходим к нему, надо вас помирить.
– А у вас получится?
– Да, - кивнул Стрекозов. - Собственно, мы сами хотели некоторое время у Бронштейна пожить.
– У меня есть по этому поводу план! - заявил Дамкин. - Надо только к Карамелькину Светку пригласить, и он помирится с тобой, как миленький!
Литераторы оставили в сторожке свои вещи, Шлезинский закинул за спину гитару в кожаном чехле, взял под мышку матрас, и они вышли на улицу.
Недалеко от дома Карамелькина им попался шагающий по улице студент Евсиков. Вслед за ним шли три девушки с огромными рюкзаками, а сам Евсиков был налегке, с одной маленькой сумочкой на плече.
– Здорово, Евсиков!
– Привет, литераторы! - обрадовался Евсиков. - Пошли с нами в лес! Евсиков приподнял свою сумочку, и в ней загремели бутылки. - А? Посидим с девочками у костерка...
– Э! - сказал Дамкин. - А кто-то совсем недавно говорил, что от женщин в лесу одни неприятности!
– Был неправ, - сознался Евсиков. - Но я исправлюсь.
– Я уж вижу, - Дамкин покачал головой. - А зачем тебе целых три женщины?
– А куда мне больше? - резонно ответил Евсиков. - Ну, так как, идем?
– Нет, - отмахнулся Дамкин. - В лесу комары.
– Брось ты! Комаров еще очень мало, ты даже не заметишь!
– Да у нас ничего для похода нет, замерзнем в лесу.
– Ничего страшного! У нас даже лишняя палатка есть, - Евсиков хозяйственно посмотрел на снаряжение своих спутниц. - И топоров много.
– Мы тут со Шлезинским...
– И его возьмем! Очень хорошо, что он с гитарой, песни у костра попоем!
– У нас дела! - отмахнулся Дамкин. - Нам надо к Карамелькину зайти!
– Ну, тогда в другой раз. Бывайте! Мы пошли, а то девушкам тяжело рюкзаки держать!
Студент Евсиков, подгоняя своих девушек, пошагал дальше.
Стрекозов почесал в затылке.
– Сходить, что ли, с ним как-нибудь в лес... Шашлычка откушать...
– Как-нибудь сходим, - согласился Дамкин. - А сейчас надо устроить дела Шлезинского, а то ему жить негде. Правда, Шлезинский?
Музыкант, поправив на плече гитару, посмотрел вслед девушкам Евсикова и любвеобильно вздохнул.
Глава следующая,
в которой Карамелькин в очередной раз обижается на Дамкина и Стрекозова
...обиды нужно наносить разом...
Макиавелли "Государь"
Позвонив по дороге своей секретарше, литераторы встретили ее около дома Карамелькина и прихватили с собой. Шлезинского оставили подождать у подъезда, чтобы в нужное время пригласить к Карамелькину. Шлезинский сел на лавочку и, достав из чехла гитару, начал неторопливо перебирать струны.
Дверь открыл хмурый Карамелькин.
– Привет, Арнольд! - воскликнул Дамкин. - А мы к тебе в гости!
– Здравствуйте, ребята, - молвил программист. - Здравствуй, Светочка!
Карамелькин звонко чмокнул Свету в румяную щеку.
Стрекозов прошел на кухню и привычно поставил чайник.
– Мы тебе пожрать принесли, - сообщил он, доставая купленные Светой продукты. - Целый килограмм докторской колбасы и батон хлеба.
– Спасибо, вы - настоящие друзья, не то что некоторые...
– Это ты о ком?
– Есть такие сволочи, которых считаешь своими друзьями, последнее с ними делишь, а потом оказывается, что они тебя постоянно смертельно обижают!
– Арнольд, - Дамкин провел Свету в комнату и усадил на диван. - Ты, говорят, со Шлезинским поссорился?
– Он меня так обидел, ребята...
– Знаешь, - сказал Стрекозов, - а ведь если вдуматься, то он совсем и не виноват!
– Как это не виноват? Это почему же?
– Ну, смотри, он подослал женщину, а ты не помнил, знаешь ее или нет. У кого память дырявая? У тебя или у Шлезинского?
– У меня, - признал объективный Карамелькин.
– Он тебя разыграл, а потом тут же в этом сознался. Это разве плохо? Представь, что он ничего бы не сказал, и ты был бы уверен, что у тебя склероз! Разве он неправильно поступил?
– Правильно...
– У нас такое ощущение, Арнольд, что ты не понимаешь шуток.
– Шутки и остроты я понимаю, - возразил Карамелькин, - но то, что сделал Шлезинский - это просто издевательство. Среди приличных людей так поступать не принято!
– А на нас ты случайно не обижаешься?
– Нет, - удивился Карамелькин. - А за что мне на вас обижаться?
– Да мы тебя тоже разыграли, только гораздо круче, чем Шлезинский.
– Это как же? Что-то я не припомню...
– Светка, ты помнишь те письма, которые ты писала под нашу диктовку? спросил Дамкин.
– Которые нужны были для рассказа о школьницах? - невинно спросила секретарша. - Где она признавалась в любви?
– Вот, вот! - Стрекозов сел поудобнее. - Карамелькин, твоя школьница это мы с Дамкиным!
Карамелькин позеленел.
– Света, - сказал он строго. - Значит, это ты писала мне эти отвратительные письма?
– Я же думала, что пишу новый рассказ Дамкина и Стрекозова, а машинки тогда под рукой не было... - сказала Света и невинно поджала губки.
– Что? - вскричал Карамелькин.
Минут пять он тупо смотрел на друзей, потом с криком вскочил и начал размахивать руками.
– Знать я вас больше не желаю! Какие вы сволочи! - выпалил программист сквозь стиснутые зубы. - А еще друзья! Да я вас!..
– Страшно! - поежился Дамкин. - Сейчас нас умочит, как его китаец учил...
– Уходите! - Карамелькин распахнул дверь и театральным жестом указал на выход. - Вон!!!
Дамкин и Стрекозов встали.
– Последнее время слово "Вон!" у Карамелькина стало одним из любимых, - заметил Дамкин. - Светочка, пошли вон!
Дверь за литераторами захлопнулась.
– Ну, вы даете, мужики! - сказала Света. - Обидели Карамелькина!
Читатель уже, наверное, заметил, что когда Света была ими довольна, называла мальчиками, а когда нет - мужиками. Видимо намекала, что все мужики - сволочи, а ее литераторы - напротив, невинны и не сволочи.
– Ладно, что понаписали ему писем, но зачем было об этом ему сообщать? Повеселились бы, и все!
– Зато теперь выходка Шлезинского покажется ему детской забавой, усмехнулся Дамкин.
– И меня втравили в эту историю, теперь он и на меня обиделся, продолжала переживать Света.
– Не волнуйся, Светочка, мы тебе опровержение напишем.
– Как это?
– Сейчас придем домой, поставим на плиту чайник, усадим тебя за машинку и напишем! - сказал Дамкин
– Не домой, - поправил Стрекозов, - а к Бронштейну. Или ты забыл, что мы у него хотели пожить?
Около лавочки, на которой Шлезинский во всю наяривал рок-н-роллы, собралась толпа пятнадцатилетних подростков. Девочки и мальчики пританцовывали.
– Шлезинский! - позвал Дамкин. - Кончай тут фигней заниматься! Пора завершить начатое дело!
– Все! - объявил Шлезинский подросткам.
– А еще когда-нибудь поиграете? - смазливые молоденькие девочки строили глазки довольному Шлезинскому. - Вы так хорошо поете! Лучше Макаревича!
– И лучше Кобзона! - сообщил Стрекозов. - И даже лучше Леонтьева! Он вам вечерком еще поиграет!
– Правда?
– Правда, правда, - кивнул Шлезинский.
Подростки разошлись.
– Он что, на меня больше не обижается? - спросил музыкант.
– Ну как тебе сказать, - протянул Дамкин. - Пока, может быть, еще немного дуется. Но гораздо сильнее теперь он обижается на нас.
– Когда это вы успели его обидеть?
– Помнишь письма, которые ему писала школьница?
– Которые она мне писала, - поправил Шлезинский, - а он их получал и читал.
– Ну вот, тут выяснилось, что это мы со Стрекозовым их писали, вот он на нас и обиделся.
– Вы со Стрекозовым? - Шлезинский засмеялся, распугав двух кошек. Во, здорово! "Неприятный тип"... Га!!! Этого он вам никогда не простит!
– Да ерунда это все! - ухмыльнулся Стрекозов. - Все равно он через неделю об этом забудет! Это же Карамелькин!
– А что, если он в записную книжку все записал? - спросил Шлезинский.
– Ну, ну, надеюсь до завтрашнего дня он ее не потеряет. Да и забыл записать, наверное, - поиздевался Дамкин.
– Ясное дело, забыл, - усмехнулся Стрекозов. - Ты минут через пять к нему зайди якобы за какой-нибудь забытой вещью, он наверняка тебе будет на нас жаловаться, а о своей обиде на тебя позабудет...
– Спасибо, ребята, - ответил Шлезинский. - А я придумал новый розыгрыш. Ночью, когда Карамелькин будет спать, я надену на себя бюстгалтер, засуну в него два надувных шарика и лягу к Карамелькину. Он спросонья подумает, что это женщина вот с такой грудью, - Шлезинский показал размеры, - а когда наткнется на мою бороду, как заорет! Представляете!
– Представляю! - хохотнул Дамкин. - Только тогда он на нас перестанет обижаться, а опять обидится на тебя.
– Да нет, - сказал музыкант. - Я этого делать не буду, раз он шуток не понимает.
– Иди, не упускай свой шанс, а то ты уже Бронштейна, наверное, достал, - Дамкин зевнул. - А мы, пожалуй, пойдем какой-нибудь новый рассказ напишем. Светка, пошли с нами!
– Нет, - любимая девушка отрицательно покачала головой. - У вас дома такие полчища тараканов!
– Да не к нам! Мы сейчас временно у Бронштейна на кладбище живем!
– Тем более! Только кладбища мне еще не хватало!
– Елки-мочалки зеленые! - неожиданно вскричал Стрекозов.
– Ты что? - обеспокоились его друзья. - Тебя укусил кто?
– Дамкин, мы с тобой идиоты!
– Мы? - с сомнением спросил Дамкин.
– Мы же должны были встретиться с Торчковым! Встреча на двести рублей!
Дамкин звонко хлопнул себя по лбу.
– Да, мы - идиоты! Прошло уже несколько дней! Торчков может передумать!
– Кто такой Торчков? - спросила Света.
– Да так, знакомый один, - уклончиво сказал Дамкин. - Слушай, ты рассказы из книжки уже перепечатала?
– А как же! Там работы было всего на пару часов.
– Может быть, мы в таком случае сходим к тебе? Заодно и кофе попьем...
– Почему бы и нет? - улыбнулась секретарша и взяла соавторов под руки. - Пошли.
Литераторы посидели некоторое время у любимой девушки. Кофе, сваренный Светой по старинному рецепту, был восхитителен. Дамкин зачитал наизусть новую поэму про свои похождения в деревне. Света смеялась.
Затем Стрекозов позвонил Торчкову и договорился о встрече в кофейне через полчаса.
– Светочка, где рассказы? - спросил он, положив трубку.
– Вот, - Света протянула литератору папку с рассказами Чехова. - А зачем они вам?
– Есть одно маленькое дельце. Мы тебе потом расскажем... А пока большое спасибо!
Дамкин и Стрекозов подошли к девушке с двух сторон и звонко поцеловали ее в пухлые розовые щечки, очень уж они это любили делать.
Глава маленькая
О том, как Карамелькин проспал все на свете
– А ну, негодяй, брось пистолет, а не то я брошу гранату! - строго приказал Билл Штофф и закурил свою любимую кубинскую сигару.
Дамкин, Стрекозов "Похождения Билла Штоффа"
Однажды Карамелькин уснул и проснулся только через трое суток, проспав все на свете, в том числе и работу. Правда, последнего никто не заметил, кроме вахтера, а тот никому ничего не сказал, потому что боялся, что Арнольд даст ему в нос.
Глава маленькая
О том, как Карамелькин наконец-то проснулся
– Ты плохо кончишь, Костлявый Джек, - намекнул Билл Штофф. Когда-нибудь у тебя кончатся патроны...
Дамкин, Стрекозов "Новые похождения Билла Штоффа"
Однажды Карамелькин проснулся и понял, что он все это время спал и видел сны. Реальный мир настолько поразил его воображение, что он сначала задумался, а потом снова беспробудно уснул. И опять снились ему его друзья Дамкин и Стрекозов, которые пришли к нему в гости с рюкзаком пива и новыми рассказами про него, Карамелькина...
Насколько интереснее спать, чем жить реальной жизнью!
Глава маленькая
Повесть о том, как культурист Карамелькин, которого друзья уважительно называли Арнольдом, знатно умочил двадцать мафиозных уругвайцев в ресторане "Арагви"
– Какой маразм! - заметил Билл Штофф и достал огромный ручной пулемет.
Дамкин, Стрекозов "Последние похождения Билла Штоффа"
Нет смысла приводить здесь эту повесть целиком, все и так уже наслышаны об этом знаменательном событии. Да и не случилось ничего интересного в этом ресторане, чего зря бумагу переводить?
А чтобы узнать об этой истории вкратце, прочитайте еще раз название главы. И не забывайте, что это шутка! Хы, хы, хы!
Глава следующая
Встреча с Торчковым
Выпуск под своим именем чужого научного, литературного, музыкального или художественного произведения или иное присвоение авторства на такое произведение, а равно принуждение к соавторству наказывается исправительными работами на срок до двух лет или штрафом до 300 руб.
УК РСФСР, Часть 1, Статья 141
Спустившись в любимый подвальчик кофейни, Дамкин и Стрекозов сразу же обнаружили Торчкова.
Торчков сидел важный и задумчивый, как большой павиан, вождь целого племени павианов поменьше. Перед ним стоял остывший стакан чая, на коленях будущего члена Союза писателей лежала папка с листами бумаги в клеточку, Торчков аккуратно прикладывал к листу линейку и красным фломастером проводил жирную вертикальную линию.
– У вас не занято? - поинтересовался Дамкин, присаживаясь на соседний стульчик.
– Занято, - не поднимая головы, ответил Торчков. - Я жду...
– Здравствуй, Торчков! - молвил Стрекозов. - Кого это ты, интересно, ждешь?
– А, это вы! - оживился Торчков. - А я как раз вас и жду!
– Чем это ты занимаешься? - спросил Дамкин.
– Очень классную идею придумал, - Торчков выложил папку на стол и показал Дамкину лист. - Бумага делится на две половины. Слева я буду писать рассказ, а справа редактор будет писать свои замечания. Очень удобно!
– Какая забота о редакторе! - восхитился Стрекозов. - Я бы не додумался!
– Я на днях познакомился с классным редактором толстого журнала. Ему-то я и отдам свои новые гениальные произведения, которые вы для меня напишете!
– По этому поводу мы и пришли, - сказал Дамкин. - Слушай, а почему никто кофе не пьёт?
– Кофе нет, только чай.
– Какая жалость, - протянул Дамкин. - Я думал, ты нас кофе угостишь...
– Я вас чаем угощу, - сказал Торчков.
– Чай дешевле...
Торчков принес два стакана светленького чая, на дне каждого стакана толстым слоем лежал неразмешанный сахар.
– Ложечек у них нет, - сказал Торчков и протянул литераторам две палочки от мороженого.
– Все портится, - вздохнул Стрекозов, цитируя свой рассказ, - даже кухня при дворе Его Величества.
Дамкин хмыкнул и начал неторопливо размешивать сахар.
– Ну так как? - спросил он Торчкова. - Ты еще не раздумал покупать у нас рассказы?
– Нет! - горячо воскликнул Торчков, просияв. - Конечно, нет! У меня столько планов! Столько редакций ждут, не дождутся, пока я принесу им новые рассказы, повести, стихи... Вы стихи принесли?
– Пока нет, - сказал Стрекозов. - Стихи мы принесем попозже, когда ты уже станешь известным литератором. Представляешь, в журнале ждут твоих новых рассказов, а ты приносишь стихи. Тут-то они и удивятся! Скажут: "О! Этот Торчков, оказывается, не только хороший писатель, но еще и классный поэт!"
– Повести мы тоже не принесли, - молвил Дамкин, пробуя чай и морщась. - Повесть стоит гораздо дороже десяти рублей.
– Да, - согласился Торчков. - Это справедливо. В повести должно быть больше листов. Ну, насчет повести мы позже договоримся. А где рассказы-то?
Стрекозов вытащил толстую папку с новенькими, недавно отпечатанными рассказами и передал ее нетерпеливому Торчкову. Тот тут же развязал тесемочки и начал пролистывать, читая заголовки.
– "На гвозде", "Толстый и тонкий", "Жалобная книга", "Хамелеон", "Лошадиная фамилия", "Злоумышленник"... Отличные названия!
– Рассказы тоже ничего, - похвалил Дамкин. - Каждый, кто прочитает, поймет, что это написал настоящий гений.
– Отлично! - Торчков просто светился от счастья. - И сколько их тут?
– Двадцать штук, как договаривались. Могли бы и больше, конечно, но вдруг у тебя денег не хватит? По червонцу за рассказ - выходит двести рублей.
Торчков достал из внутреннего кармана пиджака двадцать пять рублей и выложил на стол.
– Пока только четвертной, - сказал он и подвинул купюру к Стрекозову. - Больше у меня пока нет. Остальное отдам после получения гонораров.
– Ты что! - возмутился Стрекозов. - За двадцать первокласснейших рассказов всего четвертной! Торчков, ты не прав.
– Ну, - помялся Торчков и вытащил из другого кармана еще три рубля. Я позже отдам...
– Нет! - воскликнул Стрекозов. - Так дела не делают. Оплатил два с половиной рассказа, их и бери. А остальные, будь добр, верни обратно!
– Я заплачу, - Торчков закрыл папку и быстро сунул ее в сумку.
– Так мы не договаривались! - нахмурился Стрекозов. - Деньги давай!
Будущий член Союза писателей достал еще два мятых рубля и отдал Стрекозову.
– Остальные потом!
– Нет!
– Да ладно тебе, Стрекозов, - Дамкин толкнул соавтора под столом ногой. - Пусть берет. Напечатает, гонорар получит, там и заплатит.
– Золотые слова! - вскричал Торчков и вскочил. - Ну, мне пора!
– Эй, эй, - Стрекозов ухватил его за рукав. - Папку верни! У нас не магазин канцелярских принадлежностей.
Торчков быстро переложил рассказы в свою сумку, после чего убежал по-английски, не попрощавшись, и по-французски, не расцеловавшись.
– Гад какой, а! - кипел Стрекозов. - За двадцать рассказов заплатил всего тридцать рублей!
– Тебе-то что? - спросил Дамкин. - Твои что ли рассказы?
– Да этих тридцати рублей не хватит Светку в кафе сводить и какие-нибудь чулочки-туфельки купить в подарок, а она субботу-воскресение угробила на перепечатывание классиков! Да и деньги этот Торчков фиг вернет!
– С паршивого Торчкова - хоть шерсти клок! - произнес умудренный Дамкин.
– Тридцать рублей! Ради них это дело и затевать не стоило!
– Не скажи, - возразил Дамкин. - Кто сейчас, к примеру, читает Чехова? Разве что дети в рамках школьной программы. А тут народ будет просвещаться, читать его гениальные произведения. Пусть под фамилией Торчкова, так ведь от этого они не станут хуже?
– Не станут, - согласился Стрекозов. - Вот только на миллион безграмотных читателей найдется один образованный, который уличит Торчкова в плагиате!
– Ну и что? Не тебе же морду набьют, - Дамкин с отвращением допил чай, и литераторы покинули кофейню, в которой не было кофе.
Глава следующая,
в которой Дамкина и Стрекозова приглашают на день рождения
...я был награжден одним из тех ослепительных совпадений, которых логик не терпит, а поэт обожает.
В. Набоков "Лолита"
Однажды один слишком умный человек решил как следует сесть и подумать. А если слишком много думать, можно обязательно до чего-нибудь додуматься. Что и произошло с этим умным человеком. Он взял и придумал телефон.
Хорошая штука телефон. Можно позвонить в Париж и поговорить с Жан-Полем Бельмондо, если, конечно, он тебя знает и не пошлет, куда подальше. Или вызвать скорую помощь, и тебе вырежут аппендицит. Или звякнуть любимой, сказать, что скучаешь... Нет, бесспорно, полезная вещь телефон!
Но когда описываемый нами человек изобрел телефон, он, конечно, не предполагал, что в конце двадцатого века появится Дамкин. И что время от времени этому Дамкину будет скучно, и от скуки он будет накручивать диск телефонного аппарата.
Дамкин не был телефонным хулиганом, но раз в квартире стоит телефон, то так и хочется кому-нибудь позвонить. Поздней ночью Дамкин мог запросто позвонить знакомому и пожелать ему спокойной ночи. Знакомых это просто выводило из себя.
– Тебе что звонить больше некуда? - возмущались они. - Номеров тебе мало?
– Но так я же соскучился по тебе! - оправдывался Дамкин.
И снова набирал номер.
– Да! - раздраженно говорил сонный приятель Дамкина.
– Ты меня любишь? - возникал среди ночи в трубке голос Дамкина.
– Люблю, а дальше что?
– А за что ты меня любишь? - любопытствовал Дамкин и полчаса с упоением слушал отборные ругательства.
Достав приятелей, Дамкин звонил наугад.
– Алло, - говорил он в трубку незнакомой девушке. - Ну хоть ты-то меня любишь?
– Нет, а кто это звонит? - обычно отвечали ему девушки.
– Ты подумай хорошо, может быть все-таки любишь? Я через полчаса перезвоню.
И действительно перезванивал. До тех пор, пока девушка не назначала ему свидание, чтобы выяснить, за что же следует ей любить Дамкина, или, что тоже случалось нередко, просто-напросто не отключала телефон. А если трубку брал потом мужчина, Дамкин невозмутимо спрашивал:
– Алло, ты меня уважаешь?
Сегодня Дамкину снова было скучно. Стрекозов лежал в ванной и читал книжку Стругацких, которую он украл в библиотеке. Дамкин, страдая от того, что нечего есть, придвинул к себе аппарат, пролистал записную книжку и отрицательно покачал головой. Почти все перечисленные в книжке друзья уже испробовали на себе шутки Дамкина. Литератор решил набрать первый попавшийся номер. У него уже был заготовлен новый вопрос.
Неожиданно телефон зазвонил сам.
– Алло, добрый день, - раздался в трубке мягкий женский голос.
– Здравствуйте, - молвил Дамкин и автоматически выпалил свой вопрос: Вам слон не нужен? 2213 на 8345?
– Нет, - ответила трубка. - А литератора Дамкина можно?
– Легко, - сказал Дамкин. - А кто это говорит?
– Это Маша. Я была на вашем дне рождения.
– Не припомню...
– Ну, меня и Оленьку редактор Однодневный привел, помните?
– Не совсем.
– Вы еще перепутали меня с Оленькой! А потом, когда все выяснилось, поцеловали в щечку и назвали Машенькой.
– Так кто же вы, девушка?
– Я - Машенька, мы еще водки с собой принесли!
– Ах, водки принесли? Тогда помню, - ответил Дамкин. - Разве я мог забыть такую симпатичную Машеньку.
– Вы...
– Кстати, давай не будем выкать! Как ты поживаешь, Машенька?
– Спасибо, регулярно, - пошутила Маша. - Это хорошо, что ты оказался дома. Я как раз хотела позвать вас со Стрекозовым в гости, но забыла спросить телефон, а Однодневный знает, да не говорит. Пришлось у его жены узнавать, а то он и слышать о вас не хочет! Очень он на вас за что-то разозлился!
– Ничего, мы переживем!
– Так вы придете?
– В гости - это мы любим, - Дамкин кивнул. - А по какому поводу?
– У меня день рождения, соберутся друзья. С вами многие хотели бы познакомиться.
– Тогда, конечно, придем! Стрекозов обожает дни рождения!
– Приходите! Посидим, послушаем музыку, видео посмотрим!
– Стрекозов обожает видео! И когда?
– Завтра! К двум часам я вас жду!
Маша объяснила, как до нее доехать, Дамкин тщательно записал и повесил трубку.
– Стрекозов, - постучался он в ванную, - ты слышал? Нас завтра пригласили на день рождения!
– Очень кстати, заодно и поедим! - отозвался Стрекозов. - У кого день рождения?
– У девушки Маши. Девушка была у нас в гостях вместе с редактором Однодневным, ты ей ужасно понравился, вот она и позвонила.
– Классно! - Стрекозов вышел из ванной, вытираясь махровым полотенцем. - Жалко, этот день рождения не сегодня, а то у нас жрать совсем нечего.
– Насчет пожрать есть идея, - Дамкин поднял палец к потолку. Позвоню-ка я Сократову и приглашу его пить пиво. А к пиву предложу закуски купить. Потом позвоню Шлезинскому и скажу, что у нас много еды, которая ждет, чтобы ее съели, но нечем запивать. Пусть Шлезинский купит пива.
Глава следующая,
в которой Дамкин запускает бумеранг
На решении продовольственной проблемы в условиях социалистического общества сказываются огромные преимущества планового хозяйства, позволяющего создавать и максимально использовать пищевые ресурсы для блага всего общества.