Авлинсон Ричард. Уотердип

   Однако, они едва успели добраться до Моста Старуотер, когда наткнулись на засаду из шести Зентиларов. Келемвор хотел вступить в схватку, но Адон мудро настоял на побеге. Ведь, если зеленоглазый воин и мог рассчитывать на удачу в поединке против двух врагов, то Адон и Миднайт вряд ли бы справились со своими противниками.
   Келемвор сомневался, что Зентилары или солдаты из Велуна станут преследовать их. Городская стража этого городка состояла в основном из торговцев и купцов, так что они наверняка повернули после недолгой погони. Что касается Зентиларов, то здесь он и вовсе не сомневался, что они не последуют за ними. Пока они находились на территории Кормира, преследовать их они могли лишь по ночам. Если же зентильские солдаты осмелились бы преследовать их в открытую, днем, то это было бы делом одного или двух дней прежде, чем их выследил бы кормирский патруль и перерезал всех до одного.
   “Не беспокойся, Адон”, — произнес Келемвор. “У нас есть немного времени в запасе. Я в этом более чем уверен”.
   “А в чем ты не уверен?” — спросила Миднайт. Она уже давно усвоила — то, что Келемвор оставлял при себе, было гораздо важнее того, что он произносил вслух.
   Чувствуя, что вряд ли сможет скрыть свою тревогу, Келемвор решил поделиться, — “Меня не дает покоя одна мысль — откуда на территории Кормира было взяться Зентиларам?”
   Миднайт расслабилась. “Ну, с этим все вполне определенно. Они работают на Сайрика. Он пытается отсечь нас от южного маршрута”.
   Келемвор и Адон обменялись взглядами. “Если бы я хоть на миг решил, что Сайрик заманивает нас на север”, — отрезал Келемвор, — “То не задумываясь повернул бы на юг”.
   “Чего бы это ни стоило”, — соглашаясь, добавил Адон.
   “Почему ты так говоришь?” — резко спросила Миднайт.
   “Да потому, что Сайрик, как никто другой, желает моей смерти”, — ответил Келемвор.
   Подобные пререкания длились уже почти целую неделю. Миднайт тщетно пыталась убедить своих друзей, что Сайрик не предавал их, вступив в ряды Зентиларов.
   “И чьи же, по-вашему, стрелы спасли нас пять ночей назад?” — не унималась Миднайт, имея в виду загадочного стрелка, помогшего им в схватке с зомби. Она отвернулась, скользя глазами по лесному массиву, более чем уверенная, что они не смогут дать ей подходящего объяснения.
   “Не знаю”, — отозвался Келемвор, твердо решив не допустить, чтобы последнее слово осталось за Миднайт. “Но они точно принадлежали не Сайрику. Он бы не промахнулся мимо меня, вместо этого нашпиговав всадника”.
   Миднайт хотела было возразить, но передумала и промолчала. Келемвора не так-то легко было переубедить. “Ладно, забудем”, — твердо произнесла она.
   “Да”, — согласился Адон, пришпоривая лошадь. “С каждым часом мы все ближе и ближе к Уотердипу”.
   Келемвор схватил поводья Адона. “Правь в лес”, — решительно произнес он.
   “Но…” Возмущенный тем, что Келемвор брал роль лидера даже в таком незначительном вопросе, Адон резко выдернул поводья из руки воина. “Я не хочу ехать туда”, — воспротивился он. “Не хочу мешать кому-то готовить свой ужин”.
   Раздосадованный упрямством Адона, Келемвор лишь стиснул челюсти и прищурил глаза, произнеся вслух, — “Если ты прав, это займет всего минуту, но если ты ошибся, то кто-то может так и не дождаться нашей помощи”.
   Несмотря на умеренный тон, Келемвор твердо решил не отправляться дальше не выяснив причину появления дыма. В воздухе витал запах смерти, а для него это означало лишь одно — кто-то попал в беду.
   И сейчас Келемвор Лайонсбэйн готов был с радостью предложить помощь любому, кто в ней нуждался.
   На протяжении пяти поколений мужчины в роду Келемвора из-за жадности своего предка были вынуждены торговать своими воинскими навыками. Давным-давно, Кайл Лайонсбэйн, беспощадный наемник, предал могущественную чародейку, бросив ее в самый разгар битвы, чтобы разграбить вражеский лагерь. В расплату, та прокляла его, чтобы всякий раз, когда он будет потворствовать своей жадности, он превращался в пантеру. Проклятье передалось по наследству потомкам Кайла, но вместе с тем оно обратилось, пробуждаясь к жизни лишь тогда, когда кто-нибудь из них хотел совершить бескорыстный поступок.
   Проклятье стало настоящей каторгой, которую было невозможно и представить. Вынужденный вести жизнь наемника, Келемвор производил впечатление безжалостного человека, что и его предок. В результате одиночество и уединение стали его лучшими друзьями.
   Сколь бы это не казалось парадоксальным, но все изменилось по воле Повелителя Бэйна, Бога Раздора. Пройдя через множество испытаний, Келемвор обманул Бэйна и заставил его снять с него семейное проклятье. Отныне он мог помогать остальным и поклялся себе, что никогда больше не бросит в беде нуждающегося в помощи.
   Адон по-прежнему был не согласен с точкой зрения Келемвора, поэтому в разговор пришлось вмешаться Миднайт. Понюхав воздух, она покивала головой, — “Я чувствую запах горелой плоти”. Несмотря на то, что она все еще злилась на воина за его обвинения в адрес Сайрика, здесь не согласиться с ним она не могла. “Хватит упрямиться, Адон. Кел прав”.
   Адон тяжко вздохнул, вынужденный подчиниться. “Тогда давайте покончим с этим как можно быстрее”.
   Келемвор не мешкая развернул коня к лесу. Здесь туман уже не казался столь густым, а воздух настолько горячим. Весь лес, насколько хватало взгляда, казался словно объятым пламенем из-за множества кроваво-красных листьев сумаха (древесное растение — прим. переводчика). Трое путников продолжали свой путь, останавливаясь через каждые несколько минут, чтобы понюхать воздух и убедиться, что они движутся в правильном направлении.
   Наконец они наткнулись на тропу уводящую в лес. С каждым шагом запах дыма и сгоревшей плоти становился все сильнее. Через некоторое время тропа пошла под откос, а над их головами нависли сучья, так что им поневоле пришлось спешиться и взять лошадей под уздцы. Еще через пять минут хода пешком, дорога зазмеилась вверх по склону небольшого холма. Оранжевый туман начал смешиваться с тягучим, густым черным дымом. Сумахи понемногу расступились, давая проход к поляне, окруженной черными дубами, возвышавшимися над остальными деревьями почти на восемьдесят футов.
   Поляна была в диаметре почти пятьдесят футов и сейчас она была настолько выжжена и вытоптана, что на нее нельзя было взглянуть без боли. Огонь пожрал буквально все, повсюду валялись кучи мусора. Было очевидно, что деревню спалили уже довольно давно, но несколько обугленных остовов домов продолжали источать колонны густого дыма.
   Миднайт решилась заговорить первой, указав на кучу камней выложенных вокруг углубления, — “Это должно быть был колодец”.
   “Да что же здесь произошло”, — потрясенно выдохнул Адон.
   “Попробуем разобраться”, — отозвался Келемвор, привязывая своего скакуна к стволу сумаха. Он подошел к одной из куч мусора и начал разгребать покрытые сажей камни.
   Небольшое строение, не более чем пятнадцать футов в ширину, было выстроено с великой тщательностью. Каменный фундамент уходил на четыре фута в землю, а швы в стенах были аккуратно заделаны кусочками грязи, чтобы защитить строение от сквозняка.
   Внезапно, откинув очередной камень, Келемвор наткнулся на крошечную ручонку. Если бы она не была столь морщинистой и обветренной, он решил бы что она принадлежит ребенку. Не тратя времени на раздумывания он молниеносным движением вытащил тело из-под завала. Это была женщина. Будучи не выше ребенка и легче меча Келемвора, она тем не менее выглядела очень старой. Краски жизни уже давно покинули ее тело, оставив после себя лишь морщинистую кожу мертвенно-бледного цвета. Вероятно некогда ее лицо было прекрасным, и сейчас, даже в смерти, ее глаза казались ласковыми и дружелюбными.
   Келемвор нежно опустил ее на землю подле разрушенного дома.
   “Халфлинги!” — воскликнула Миднайт. “Зачем кому-то понадобилось разрушать деревушку халфлингов?”
   Келемвор лишь покачал головой. Халфлинги не славились тем, что хранили у себя несметные сокровища. По правде сказать, они могли заинтересовать лишь других халфлингов. Воин вернулся к своему скакуну и начал стаскивать седло.
   “Чем это ты занимаешься?” — едва не вскрикнул Адон, прикинув, что они потеряли уже около двух часов драгоценного времени.
   “Разбиваю лагерь”, — ответил Келемвор. “Нам придется тут задержаться”.
   “Об этом не может быть и речи!” — запротестовал Адон. “Мы пришли сюда, увидели все своими глазами, а теперь можем отправляться дальше!”
   “Разумное существо — пусть даже и маленькое — все равно заслуживает достойного погребения”, — отозвался Келемвор, бросая на Адона свирепый взгляд. “Было время, когда мне не нужно было напоминать тебе об этом”.
   Адон не смог скрыть боль, которую причинил ему Келемвор этими словами. “Я не забыл, Кел. Но до Уотердипа еще далеко, а с каждым часом наш мир все больше и больше погружается в хаос”.
   Келемвор отбросил седло, затем вынул удила изо рта лошади. “Возможно кто-то выжил и им может понадобиться наша помощь”.
   “Выжил?” — взвился Адон. “Да ты сошел с ума! Это место было выжжено до последней крысы”. Так и не дождавшись ответа от Келемвора, Адон попытался найти поддержку у Миднайт. “Тебя он послушает. Хоть ты вразуми его, скажи что у нас нет времени…ведь это может занять несколько дней”.
   Миднайт не торопилась с ответом. Хотя он был упрямее, чем когда-либо, но это был не тот Келемвор которого она помнила. Тот был эгоистичным и бесчувственным. Этот же, наоборот, принял близко к сердцу беду народца, которого он даже не знал. Она поняла, что вероятно раньше его поступки диктовались проклятием. Возможно он действительно изменился.
   К несчастью, Миднайт понимала, что Адон был прав. Келемвор почти впустую тратил драгоценное время. Им предстояло проделать большой путь и они не могли терять ни единой минуты.
   Чародейка спрыгнула с коня и подошла к Келемвору. “Ты сильно изменился”, — начала она, — “И этот Келемвор мне нравится гораздо больше. Но сейчас не подходящее время. Сейчас нам нужен старый Келемвор, человек, которого не смог бы повергнуть даже титан”.
   Он остановил взгляд на Миднайт. “Если я отвернусь от этих халфлингов, тогда какой был смысл в моем избавлении от проклятья?”
   За Миднайт ответил Адон. “А какой в нем будет смысл, если ты позволишь погибнуть Королевствам? Перестань думать лишь о себе и, наконец, продолжим наше путешествие!”
   Келемвор отвернулся и бросил через плечо, — “Поступайте как сочтете нужным, я останусь здесь”.
   Миднайт вздохнула, сейчас спорить с Келемвором было бесполезно. “Я разбиваю лагерь”, — уступила она. “В любом случае нам нужно отдохнуть, а это место выглядит вполне подходящим”. Привязав лошадь к дереву, она начала разгребать мусор, высвобождая небольшой клочок земли у основания холма.
   Нахмурившись, Адон все же подчинился упрямости Келемвора и также привязал лошадь. Затем, отдав седельную сумку со скрижалью Миднайт, он направился на помощь к воину.
   “Думаю, тебе лишняя пара рук не помешает”, — мрачно произнес жрец. Его слова прозвучали более жестко, нежели он этого хотел. Адон не хотел оставлять халфлингов не погребенными, но он все еще был очень зол на Келемвора
   Воин холодно взглянул на жреца. “Думаю халфлингам все равно, чьи руки похоронят их”.
   Они трудились не покладая рук в течении полутора часов, обнаружив за это время две дюжины тел, большая часть из которых была сильно обожжена. Постепенно злость Адона угасла, на смену ей пришла грусть. Жертвами по большей части были женщины и дети, и лишь на самой окраине деревушки лежало трое мужчин. Все они были избиты, разрублены или втоптаны в землю. Когда халфлинги бросились в дома, пытаясь найти в них укрытие, строения были подожжены и обрушились на них.
   Живых не было, по крайней мере, в деревне. Также, было непонятно, из-за чего было уничтожено само поселение.
   “Завтра мы предадим их земле”, — произнес Келемвор, только сейчас заметив, что наступили глубокие сумерки. “Мы закончим около полудня и сразу же отправимся путь”. Он был бы не против остаться здесь еще на некоторое время, но решил больше не доводить Адона, который и так был на грани срыва.
   “Я не заметил в округе ни одного намека на кладбище”, — произнес Адон. “Возможно, будет лучше, если мы сожжем их сегодня ночью”.
   Келемвор нахмурился. Он подозревал, что Адон предложил это лишь, чтобы поторопить его, но он сам не был большим знатоком в церемонии погребения халфлингов. Если кто и мог знать об этом, так это был Адон. “Я подумаю над этим”, — ответил воин.
   Они вернулись к основанию холма, где Миднайт расчистила небольшую прогалину и устроила на ней лежаки из ветвей кустарника. Когда Келемвор и Адон подошли ближе, Миднайт произнесла, — “Я умираю с голоду! Где пшеничные лепешки?”
   “В моей седельной сумке”, — ответил Келемвор, указывая на нее.
   Миднайт протянула руку к его сумке и заглянула внутрь. Затем она перевернула ее, на землю выпало всего несколько крошек.
   “Это точно моя?”, — нахмурился Келемвор. “В ней должен лежать кинжал, теплый плащ и перчатки, мешок с провизией и несколько дюжин лепешек”.
   “Думаю, твоя”, — отозвалась Миднайт. Схватив другую сумку, она также тщательно вытряхнула ее. На земле оказалась скрижаль и зеркальце Адона. Больше ничего.
   “Нас ограбили!” — ахнул Адон. Его плащ, еда и утварь бесследно пропали.
   Встревожившись, Миднайт схватила свою сумку и начала методично перерывать ее. “Кинжал, книга, плащ…вроде все на месте”.
   Трое друзей в течение минуты молча созерцали свой лагерь, мысль о том, что кто-то ограбил их, никак не могла улечься у них в голове. Наконец, Адон поднял скрижаль и крепко обнял ее.
   “По крайней мере, она осталась у нас”, — произнес он, убирая ее назад в сумку. Хотя на миг ему стало жаль своих вещей, но он был так рад, что скрижаль осталась у них, что чувствовал себя почти счастливым.
   Келемвор чувствовал себя не столь прекрасно. “Если мне не удастся кого-нибудь поймать, то сегодняшней ночью придется голодать”, — произнес он. “Адон, ты пока можешь разводить костер”. Вытащив из мешочка, болтавшегося у него на груди, кусочек кремня и огниво, он перекинул их жрецу.
   Миднайт согласно кивнула и собрав свои вещи, сложила их подле Адона. “Неподалеку отсюда я видела ореховое дерево”. Чародейка встала с места и отряхнулась. “Адон, присмотри за тем, что эти ворюги оставили нам”, — произнесла Миднайт, углубляясь в лес.
   “Не волнуйся”, — заверил ее Адон. “Присмотрю”.
   “Да уж постарайся”, — буркнул Келемвор, направляясь в лес, в сторону противоположную от Миднайт. Хотя он и не поделился этим с остальными, воин надеялся отыскать следы вора.
   Час спустя, Келемвор вернулся с горсткой зловеще выглядевших орехов, которые он с гордостью назвал едой. Стемнело слишком быстро и ему не удалось обнаружить каких-либо следов. Даже засев неподалеку от тропы, все, что воин смог расслышать, было лишь уханье филина.
   Миднайт сидела подле костра, вскрывая толстую скорлупу орехов своим кинжалом. В ее подоле лежала кучка высохших орехов, выглядевших столь же аппетитно, как и песок. Адон успел набрать сучьев и с помощью своей булавы поломал их на небольшие чурбачки, годные для костра.
   “Ничего?” — спросил жрец, явно разочарованный. Он уже успел отведать один из орехов и надеялся, что Келемвор принесет на ужин что-нибудь посущественнее.
   “Куча мяса”, — ответил Келемвор. “Правда, резвится себе далеко отсюда”. Схватив свою сумку, он заглянул внутрь, искренне надеясь, что вор упустил хоть небольшой кусочек лепешки. Не считая нескольких крошек, сумка была абсолютно пустой. Келемвор вздохнул и решил убрать свои оставшиеся вещи, прежде чем они успеют также загадочно исчезнуть. “Отдай мне мой кремень и огниво”, — попросил он Адона.
   “Они в твоей сумке”, — ответил жрец, подбрасывая палку в костер.
   “Здесь пусто”, — произнес Келемвор, переворачивая сумку.
   “Посмотри получше”, — буркнул Адон, раздраженный тем, что остался без ужина. “Я положил их туда с полчаса назад”.
   У Келемвора екнуло сердце. “Вор вернулся”.
   Миднайт схватила свою сумку. Пусто. Она повернулась к Адону. “Ты, ослиная башка, моя книга пропала!”
   “Ты вроде как должен был присмотреть…” Келемвор оборвал себя на полуфразе, пытаясь подавить нараставшую в нем ярость. Гнев не поможет вернуть им их вещи. “Ладно, забудь. Тот, кто смог обчистить сумки у тебя под носом, явно не обычный вор”.
   Миднайт искренне удивившись, посмотрела на Келемвора. “Нет, ты точно не Келемвор Лайонсбэйн!” Подобная снисходительность совсем была на него не похожа. Спокойное поведение воина настолько смутило ее, что она едва не забыла о своей злости. Однако, все же она чувствовала себя не в своей тарелке — без своей книги она чувствовала себя абсолютно беспомощной.
   Адон не обращал на них никакого внимания. Взяв сумку со скрижалью, он перекинул ее через плечо. Чувствовал он себя, по меньшей мере, глупо, позволив вору уйти во второй раз, но пока скрижаль была у них, он старался не унывать.
   Хотя Келемвору и удалось укротить свой гнев, он не собирался так просто отступать. Он подошел к краю лагеря и внимательно обследовал прилегающий кустарник. После нескольких минут поисков, он все-таки наткнулся на несколько крошек от пшеничной лепешки. Подозвав своих спутников, он поделился с ними своей находкой.
   Миднайт тотчас бросилась в лес, не обращая внимания на производимый ею шум. Келемвор и Адон едва успели перехватить ее.
   “Не так быстро”, — остановил ее воин, опустив руку на плечо.
   “У нас нет времени!” — возразила она. “Моя книга все еще у вора!”
   “Сегодня ночью ему далеко не уйти”, — ответил Келемвор. “Но если он услышит наше приближение, то можно считать, что для нас он потерян”.
   “Почему ты думаешь, что он боится темноты?” — резко бросила Миднайт, вырываясь из хватки Келемвора.
   “Тихо, нам нужно прочесать прилегающую территорию”, — приказал Адон, беря контроль над ситуацией в свои руки. Он знал, что Келемвор был прав насчет соблюдения тишины, но также он понимал, что им вряд ли удастся напасть на след вора по нескольким пшеничным крошкам. “Чтобы определить, куда направился вор, нам нужны еще улики”.
   Миднайт вздохнула и подчинилась. Десять минут спустя она нашла на земле комочек серы. Это был один из компонентов для ее заклинаний, что она хранила в своей сумке.
   “Немного”, — заметил Адон, рассматривая комочек, — “Но это все, что у нас есть”. Он провел мысленную линию от того места, где Келемвор нашел крошки до того места, где Миднайт обнаружила серу. Она уходила от лагеря под углом в девяносто градусов от направления, в котором собирались двинуться Келемвор и Миднайт первоначально. “Я бы сказал, что он где-то здесь неподалеку. Нам лучше двигаться как можно тише”.
   Троица начала прокладывать свой путь через темный лес. Несколько раз под их ногами предательски хрустели сухие ветки, а один раз Адон споткнулся и после “мягкого” приземления не смог сдержать стон. Тем не менее, они быстро привыкли к темноте, и стали двигаться гораздо тише.
   Вскоре впереди замаячили отблески лагерного костра. Друзья замедлили шаг и неторопливо подползли к краю лесной прогалины.
   В кружке, вокруг костра, ютилось две дюжины халфлингов, в основном это были женщины и дети. Они были облачены в такие же простые хлопковые накидки, что и мертвые халфлинги из деревни. Одна из старших женщин, с помощью кинжала Келемвора, разрезала пшеничные лепешки на крошечные кусочки. Над огнем готовились три сочных кролика, каждого из которых было достаточно, чтобы накормить целый лагерь.
   Несколько детишек ютилось под навесом, сделанным из теплого плаща Келемвора, а один из стариков пил вино, словно из бурдюка цедя его из большого пальца одной из перчаток Келемвора. Хотя лагерь и не выглядел столь жизнерадостно, но в нем не чувствовалось и уныния. Халфлинги, несмотря на суровые условия, продолжали свою жизнь, и Келемвор невольно восхитился твердости их характера.
   Адон подал воину знак обойти лагерь слева, а Миднайт — справа. Показав на себя, он пояснил, что останется здесь.
   Келемвор последовал его совету, но сделав несколько шагов, наступил на сухую ветку. Она тревожно хрустнула. Халфлинги повернулись на звук, и все взрослые похватались за лежавшие рядом палки, служившие им в качестве оружия.
   Воин пожал плечами и вышел на прогалину. “Не бойтесь”, — мягко произнес, держа пустые руки так, чтобы их можно было увидеть в отблеске костра.
   Старшая женщина бросила на Келемвора взгляд, полный испуга и изумления. Остальные отступили назад, выставив перед собой оружие и перекликаясь на собственном языке. Дети тотчас расплакались и попрятались за старших.
   Келемвор присел на корточки, надеясь выглядеть менее пугающе. “Не бойтесь”, — повторил он.
   Спустя мгновение, на другой стороне лагеря, из леса, появилась Миднайт. “Мы не обидим вас”, — ласково и успокаивающе произнесла она. Халфлинги казались встревоженными, но убежать не пытались.
   На лице старшей женщины отразилось понимание, затем она повернулась к Келемвору. “Что вам нужно? Пришли закончить работу?” Она направила украденный кинжал на воина.
   В этот момент из леса вышел Адон, — “Нет. Мы не те, кто…”
   “Тьфу!” — сплюнула женщина, наставляя кинжал Келемвора на Адона. “Высокие всегда одни и те же. Приходят грабить богатые города халфлингов”. Она угрожающе взмахнула оружием. “Не получите Беренгарию без битвы. Проваливайте…”
   “Умоляю!” — вскрикнул Адон, указывая на кинжал. “Это же наш кинжал!”
   “Нет мой”, — ответила Беренгария. “Наша добыча, как и палатка…” Она махнула рукой на плащ Келемвора, — “…и бурдюк”. Она указала на его перчатку.
   “Но мы же не на войне!” — вмешался Келемвор, теряя терпение. Если брать во внимание как недалеко они жили от Хилпа, эти халфлинги выглядели довольно дикими и нецивилизованными. Возможно, в городе их не приветствовали, так как халфлингов считали расой воров. По всей видимости, эта репутация была вполне оправданна.
   “Нет, на войне”, — взвилась Беренгария. Она кивнула двум старикам, и те шагнули вперед, держа наперевес по короткому копью. Несмотря на дрожащие руки пожилых халфлингов, Келемвор чувствовал себя неуютно. В руках они держали вумеры, оружие, которое, как он видел, могло быть очень эффективным. Вумера представляла собой трехфутовую палку с вырезом по всей длине. Халфлинг-воин помещал копье в желобок, и используя палку как продолжение своей руки, запускал копье с невероятной скоростью и точностью. В умелых руках это оружие было не менее точным и устрашающим, чем большой лук.
   Вперед шагнул Адон, держа руки так, чтобы их было видно. “Мы не уничтожали вашу деревню. Мы ваши друзья”.
   “Чтобы доказать это”, — добавил Келемвор, — “Мы дарим вам кинжал, палатку и бурдюк”. Он указал на предметы, поочередно назвав их.
   Адон нахмурился, но решил промолчать. В конце концов “подарки” принадлежали Келемвору, и он был волен поступать с ними по своему усмотрению.
   Беренгария довольно долго изучала героев, тщательно взвешивая их слова. “Дарите?”
   Келемвор кивнул. “Это наш взнос в возрождение вашей деревни”.
   “Что хотите взамен?” — потребовала Беренгария, пристально разглядывая воина.
   “Книгу”, — произнес Адон. “А также кремень и огниво Келемвора. Они нам нужны, чтобы выжить”.
   Беренгария нахмурилась, но дети за ее спиной начали хихикать, и она произнесла, — “Хорошо. Мы уже…”
   Миднайт, до этого момента хранившая молчание, издала болезненный крик и бросилась к костру. Келемвор, вытащив меч, проскользнул мимо Беренгарии и двух стариков. “Что случилось?” — спросил он.
   “Моя книга!” — взвыла чародейка. “Они сожгли ее!” Выхватив меч Келемвора, она начала копошиться в углях. Келемвор знал, что книга содержала все известные Миднайт заклинания, поэтому он мог понять ее поведение. Тем не менее, он отнял у нее меч и убрал его в ножны; пламя действовало на закаленную сталь не лучше, чем на книгу.
   Миднайт невидящим взглядом смотрела в костер, по ее щеке сбежала одинокая слеза. “Ее больше нет”, — прошептала она.
   “Все не так страшно”, — произнес Келемвор, пытаясь успокоить ее.
   Миднайт резко развернулась, ее кулаки сжались от ярости. “Страшно?!” — вскрикнула она. “Ты осел! Там были все мои заклинания — без них, я никто!”
   Над лагерем нависла гробовая тишина. В течении нескольких минут Миднайт смотрела на воина так, словно это он сжег ее книгу. Наконец, она прошипела, — “Разве погребение нескольких халфлингов стоило этого?” Она отвернулась и уставилась на пламя.
   Спустя мгновение, Беренгария подошла к Адону. “Наш договор все еще в силе?” — робко спросила она. “Мы по-прежнему друзья?”
   Адон кивнул. Наказывать халфлингов не было никакого смысла. “Друзья. Ты ни в чем не виновата”.
   “Она попросту не поняла, что представляла собой эта книга”, — раздался чистый, мужской голос. На прогалину вышел сухопарый халфлинг-мужчина. Его кожа была бледно-серого цвета, глаза покраснели, а лоб был повязан грязным бинтом.
   Остальные халфлинги подались назад, о чем-то перешептываясь между собой. Новенький присел подле костра и взял двух кроликов. “Возьмите их”, — произнес он давая по одному Келемвору и Адону. “Их в избытке в окрестностях и это единственное, что мы можем вам предложить взамен ваших вещей”.