Наступала весна. Лед проламывался. Да еще все время над головой кружили самолеты. Приходилось передвигаться ползком по ледяному болоту. Тут наши пионеры прошли самое настоящее боевое испытание. Они несли на себе продукты, малых детей. В таких жутких условиях находились десять суток. Продукты кончались. На душу в сутки приходилось по пол-литра постной затирки.
Только на десятые сутки добрались до запасной базы нашего отряда. К этому времени немцы, понеся большие потери, убедились, что партизан не разбить. Бессилие фашистов еще больше подняло настроение народных мстителей.
Самолеты с Большой земли по-прежнему доставляли оружие, взрывчатку. Отряды с новыми силами начали громить гитлеровцев, и те окончательно притихли.
Мы поселились на новом месте. Снова продолжались занятия в школе, прерванные блокадой. Теперь мы не только проходили новый материал, но и готовились к обобщающим занятиям, к экзаменам. Учительнице Фаине Петровне и нам самим интересно было проверить, насколько тверды наши знания, приобретенные в лесной школе.
В назначенный день на наши экзамены пришли командир отряда Н.К.Ляпичев, заместитель комиссара отряда по комсомолу С. А. Медведев, вожатый Петр Ивановский. Все мы были по-праздничному одеты, принесли букеты лесных цветов. По очереди подходили к столу, тянули билеты, уверенно отвечали на вопросы, решали задачи. Как мы радовались, что командование было довольно нашими ответами. Значит, мы оправдали заботы партизан, которые с оружием в руках охраняли нашу жизнь.
* * *
Вскоре после этого наступил самый большой праздник за все годы жизни в партизанском лагере. К нам подошли части Красной Армии. За этот светлый день освобождения боролись и наши пионеры, помогая партизанам. Чтобы приблизить его, отдал свою юную жизнь наш любимый товарищ Саша Василевский.
В.Шимук
ТОЛЬКО ВПЕРЕД
Есть в районном центре Ивацевичи Брестской области улица имени Николая Гойшика, которая с весны до осени тонет в цветах сирени и вишен, в зелени молодых деревцев. Имя Николая Гойшика присвоено Яглевичской средней школе Ивацевичского района. Это же имя носит и один из пионерских отрядов в 42-й школе города Минска.
Кто же такой Николай Гойшик?
* * *
За окном - ночь. Темная, осенняя. Ветер свищет в голых ветвях яблонь, окружающих хату. Коля не спит, ворочается с боку на бок. Мать только что погасила коптилку, но спать не ложится. Примостилась на скамейке и сидит. Она как всегда ждет, когда придет отец. А сегодня его что-то долго нет.
"Куда он исчезает? - думает Коля. - Позавчера пришел поздно, измученный; вчера тоже на рассвете возвратился, а нынче снова нет".
Но вот в окно постучали. Тихонько, три раза. Это отец. Мать быстро поднимается, лязгает засов, и в хату входит отец.
Не зажигая огня, он садится с матерью у окна и что-то шепчет. Коля слышит слова:
- Сегодня к вечеру на станцию Ивацевичи прибыло много эсэсовцев. Ожидается наступление на партизан. Медлить нельзя. Я сейчас же должен предупредить об этом своих.
- Мама, куда это папа опять пошел? - тревожно спрашивает Коля.
- Спи, сынок, спи. Он скоро вернется.
Нет, в такую ночь Коля не сможет заснуть.
- Мамочка, ты меня выслушай хорошенько. Я ведь не маленький: мне тринадцать лет. Я все слышал. Я знаю, куда ушел папа. Верь мне, мама...
В ту ночь долго говорили мать с сыном. Начистоту, по-взрослому. Узнала Ольга Андреевна, что Коля ее тоже не сидит сложа руки. Как-то раз он пас коров и нашел на опушке леса ящики с патронами, станковый пулемет. Зарыл в яме. У него есть и револьвер. Все это он собирается отдать партизанам. И еще сказал Коля матери, что свой пионерский галстук зашил в куртку и неразлучен с ним.
Мать обняла сына, тихо промолвив:
- Так и нужно. Молодец ты у меня, сынок.
За лесом вспыхнуло зарево. Горела соседняя деревня. Языки пламени поднимались высоко в небо. До слуха доносилась глухая стрельба.
- Видишь, сынок, что они делают, душегубы. Снова жгут, снова расстреливают...
После той ночи Коля тоже стал партизанским связным.
Оружие, которое он собрал, было передано партизанам.
Куда не могли пройти Василий Демьянович и Ольга Андреевна, проникал Коля. Прикинувшись мальчиком-сиротой или пастушком, который хочет наняться где-нибудь на работу, он бродил по деревням, по железнодорожным станциям, а сам выполнял в это время важные партизанские поручения.
Гремели взрывы в немецких гарнизонах. Летели под откос фашистские эшелоны. Это, используя данные, принесенные Колей, народные мстители громили врага.
А сколько партизанских листовок расклеил Коля на улицах Ивацевич и окрестных деревень! И каждая начиналась словами: "Смерть немецким захватчикам!"
* * *
Коля беспокойно ворочается в постели: ой, какие они стали, эти дни и эти ночи в войну! Прежде он так любил с мальчишками гурьбой шагать по извилистой тропинке к лесу и там прислушиваться к гулкому шуму сосен, над которыми проплывали сизые облака. "Ау!" - идет по чаще эхо мальчишеских голосов. Посыплет, как сквозь сито, мелкий дождь - и все засверкает вокруг. С сосновых темно-зеленых игл срываются на землю крупные капли. Попадет такая за воротник - озноб по всему телу. И весело. Спрячутся ребята где-нибудь под вывернутой с корнем елью и давай разные истории рассказывать. Вспомнят, как мужики волков травили в здешних местах, и притихнут. Прислушаются. Негромко шуршит дождик в ветвях, да солнце, сверкая в разрывах туч, поджигает капли разноцветными огоньками. Однажды в такой день Коля сказал дружкам, что в революцию солдаты и рабочие в Питере "обложили" царский Зимний дворец, как стаю волков, - ударила "Аврора", и начался штурм. Настал конец буржуям да помещикам! "А ты откуда знаешь?" - спросил кто-то из мальчишек. "Батя рассказывал", - ответил Коля.
Колин отец, Василий Демьянович Гойшик, был председателем Яблынковского сельсовета. И хотя не любил Коля хвастаться, но в душе очень гордился, что папе его доверено представлять Советскую власть в целом сельсовете. Вот на вопрос сына о том, когда же она началась, наша Советская власть и ответил как-то Гойшик-старший, рассказав и про Питер, и про Ленина в Смольном, и про "Аврору". Коле иногда казалось, будто он сам видел когда-то, как через огромную площадь бегут в атаку на Зимний матросы и развеваются у них на ветру ленточки: "Ур-ра!" А министры поднимают руки вверх.
Ребята слушали Колю, поеживаясь от прохлады.
Было это еще до войны. А теперь отец должен отстаивать Советскую власть. "Человек уходит в ночь" - вычитал Коля в одной книжке. Была она про революционеров. И отец его тоже уходил в ночь...
Уходил к партизанам, чтобы сообщить сведения о немецких эшелонах, о пополнении вражеских гарнизонов.
Всюду появилось изображение свастики и тупоклювого орла. На столбах и на стенах домов расклеены приказы, в которых крупными буквами выведено слово: "Расстрел".
Семье Гойшиков тоже грозил расстрел, когда Коля привел домой двоих раненых красноармейцев и спрятал их на сеновале. Бабушка и мать вели себя так, будто ничего у них в доме не изменилось. Чтобы ни у кого не возникло подозрений. Ночами пробирался Коля к раненым, кормил и поил их, помогал перевязывать раны.
В 1943 году полицай выследил и выдал фашистам Василия Демьяновича. Отважный подпольщик попал в лапы палачей. Его зверски истязали, добиваясь, чтобы он рассказал про подпольные явки, назвал связных и навел на след партизан. Колин отец умер, даже не сказав, зачем он в тот день приходил в Ивацевичи.
В тот же самый день в деревню Воля нагрянули каратели. Готовилась расправа над всей семьей Гойшиков. Ольга Андреевна сразу догадалась, что нужно вооруженным фашистам в Воле. Подводы еще только свернули к хутору, как она кликнула Колю с бабушкой, и втроем они кинулись бежать в лес. Морозный ветер зло бил в лицо, слепил глаза. Ноги проваливались в рыхлом снеге. Кружила метель. Она заметала следы и мешала бежать. Бабушка привалилась к березе и прошептала:
- Сил моих нету идти. Бегите, детки, сами, а я...
- Так ведь лес рядышком! - крикнул Коля. - Давай, бабушка, я тебе пособлю.
- Нет, не дойти мне. Только вас задержу...
Сквозь слезы видел Коля, как заковыляла бабушка к дому. В ушах звучал ее голос:
- Тебе жить и жить, внучек, а мне уже девятый десяток. Я их задержу в хате...
Бабушка успела вернуться в хату. Как сумела, отвлекла внимание фашистов от беглецов. Обступили ее, выпытывают: где да где они, невестка с внуком. Тщетно, ничего им не сказала, все отговаривалась тем, что стара стала, дескать, ничего не помнит. А у самой тревога на сердце. "Успели ли мои добежать до леса? Сумеют ли уйти от погони?"
Ничего не узнали от старухи фашисты. Накинулись с кулаками. Сбили с ног, топтали сапогами. Потеряла бабушка сознание. Лежит посреди хаты, едва слышно стонет.
Фашисты вышли из хаты и подожгли ее. Едкий дым пополз по снегу, смешиваясь с поземкой.
Кое-как выбралась из хаты бабушка. Остановившимся взглядом смотрела она, как догорали обвалившиеся бревна, треща и шипя. На пепелище и умерла, уже не чувствуя, как припорошило ее снегом.
А Ольга Андреевна с сыном добрались до леса. Пройдя несколько километров, переночевали у знакомых. На второй день за ними приехали партизаны.
И о гибели отца, и о смерти бабушки узнал пионер Коля Гойшик уже в лесу. Сердце его сжалось от боли, оно горело ненавистью к душегубам.
Проходил день за днем, а Колю не посылали на задания.
Тогда он сам обратился к командиру отряда товарищу Лопатину:
- Пошлите меня на любое задание, товарищ командир.
Лопатин обещал подумать.
Вскоре комсомольская организация отряда принимала Колю в свои ряды. Он был зачислен в молодежную диверсионную группу Дмитрия Шмуратки. Эта группа имела уже немалый опыт диверсионной работы. И вот партизаны получают задание: взорвать эшелон с вражеской техникой на участке Пинск - Городище. Это была первая боевая операция, на которую пошел Коля Гойшик.
Выполнить задание оказалось не просто. Боясь партизан, немцы ночью останавливали движение поездов, а днем наверстывали упущенное. Три ночи пробыли партизаны в засаде, и все безрезультатно. Днем же подойти к железной дороге было невозможно - нужно было пересекать открытую местность.
И тут Коля Гойшик сказал:
- Давайте я один днем подложу под рельсы мину.
Все переглянулись.
- Ну что вы? Не удивляйтесь. Я пастушком прикинусь, мне не привыкать. И он вынул из кармана торбу, положил туда мину и перебросил торбу через плечо. Размахивая хворостиной и весело посвистывая, он как ни в чем не бывало направился по тропинке к железнодорожному полотну. Группа же залегла у железной дороги, чтобы при первой необходимости прикрыть отход своего товарища.
И вот Коля уже карабкается по насыпи к рельсам. Вот он прилег на краю полотна, и друзья видят, как ловко ходят его руки. Через минуту-две мина поставлена под рельс. А в это время в Городище, что в полутора километрах от партизан, гудит паровозный гудок. Метров четыреста успел пробежать "пастушок", как вдруг грянул оглушительный взрыв. Под откос полетели паровоз и 12 вагонов с солдатами, техникой и продовольствием. Пока враги опомнились, подрывники были уже далеко.
Через несколько дней "пастушок" Николай Гойшик таким же образом пустил под откос еще два вражеских эшелона.
В сентябре 1943 года отряд получил задание выйти к деревне Кремно Дрогичинского района, остановить вражеский эшелон с продовольствием и разгрузить его. Прибыв в Кремно, партизаны узнали, что сюда движется группа эсэсовцев с намерением сжечь деревню. Партизанский отряд вышел в засаду. Часов в одиннадцать утра показалась колонна карателей. Впереди лошади тянули пушку.
Группа Дмитрия Шмуратки должна была ударить по вражеской разведке.
Когда каратели поравнялись с засадой, партизаны открыли огонь. И тут немцы залегли и начали разворачивать пушку. Она могла наделать много бед народным мстителям. Тогда командир Лопатин берет с собой Колю Гойшика, и они незаметно подползают к артиллеристам. Командир и юный партизан забросали расчет пушки гранатами. Так пушка и не сделала ни одного выстрела. Каратели были разбиты. Деревню Кремно им не удалось сжечь. В этом была немалая заслуга и Коли Гойшика.
Вместе с группой партизан Коля Гойшик отличился и в боевой операции на шоссе между Березой Картузской и Бронной Горой. Там было уничтожено 19 фашистских автомобилей. А ведь в сводках Советского Информбюро иногда сообщалось, как о крупном успехе партизанских отрядов, об уничтожении даже пяти или шести машин противника!
Коля Гойшик уже хорошо знал многие партизанские "профессии". Особенно по душе пришлось ему подрывное дело. Когда из отряда снаряжались партизаны на "железку", он рвался вместе с ними.
Зимой диверсионная группа три дня и три ночи провела в засаде у железнодорожного полотна под Пинском. Был лютый мороз. Даже сквозь добротный новый кожух пробирался холод. На второй день началась оттепель. Ноги промокли. А затем снова ночь, снова мороз. Но Коля о себе и не думал. Он ждал удобного момента, когда фашисты ослабят патрулирование. И дождался. Ночью юный партизан пустил под откос еще один вражеский поезд.
Когда возвращались в лагерь, Коля почувствовал, что не может идти.
Все труднее и труднее было шагать, увязая в глубоких сугробах снега. Но ничего не говорил он товарищам, потому что видел: и они устали, недоели, недоспали, промерзли на холоде. Друзья Дима Шмуратка, Леня Савощик, Вася Синицкий заметили: с Колей что-то случилось. Они подошли к нему:
- Что с тобой, Коля?
- Что-то нога разболелась.
Посадили Колю на пенек, разули ногу. Она была отморожена. Растирание снегом не помогло.
Тогда друзья подняли Николая на руки и зашагали к лагерю. Они шли усталые, несли, шатаясь, своего друга-комсомольца.
Целый месяц пролежал Коля в партизанском госпитале. Вначале ему было очень плохо. Нога опухла, гноилась. Часто в эти дни приходила к Коле мать, Ольга Андреевна, которая была в штабе отряда. Она подолгу сидела у кровати, смотрела на его исхудалое лицо, и непрошеная слеза катилась по морщинистым щекам.
А сын смотрел на нее синими-синими, как васильки, глазами и успокаивал:
- Не плачь, мама, перестань, хорошая, ты же и так много слез пролила. Поправлюсь, выздоровею. Еще не раз на задание пойду. Вот увидишь. А там и война кончится. Домой вернемся, хату новую построим.
И Коля выздоровел. Врачи возвратили ему жизнь. Снова летели под откос вражеские поезда, снова шла по Брестчине слава о юном народном мстителе.
Как-то перед Новым, 1944 годом в партизанский отряд имени Черткова прибыл командующий Брестским партизанским соединением.
- А ну, покажи мне своего героя, - попросил он командира отряда.
В землянку вошел невысокий парнишка. Неужели это он?
- Партизан Николай Гойшик прибыл! - послышался звонкий голос.
Командующий обнял Колю и поцеловал:
- Герой, сынок, настоящий герой.
24 апреля 1944 года должна была открыться первая комсомольская конференция партизанской бригады имени Дзержинского. Вечером 23 апреля стало известно, что в три часа ночи через станцию Ивацевичи должен пройти поезд с танками, снарядами и солдатами в направлении Минска, где немцы старались остановить натиск наших войск.
- Нужно перерезать фашистам дорогу, - решили народные мстители.
Когда командир отряда выстроил партизан и сказал об этой ответственной операции, охотников нашлось много.
- Разрешите мне, - сказал Гойшик. - Я взорву. Это будет моим подарком нашей конференции.
Командир по-отцовски смотрел на юношу. Семь эшелонов пустил он под откос, сотни фашистов уничтожил.
Немного подумав, ответил:
- Хорошо, иди, сынок.
- Разрешите и мне. И я пойду с Николаем, - попросил Леонид Савощик, друг Коли.
На этом и порешили.
Коля с другом пересекли лес, луг, прошли полем, скова лесом. Из-под носа выпорхнула какая-то птичка, чирикнула.
- Вот жаль, разбудили бедную, - проговорил Коля.
Потом пошел теплый апрельский дождь. А вот лес кончился, и впереди показалась железнодорожная насыпь. Постояли, огляделись по сторонам, залегли. Вокруг тишина. Пахнет первой травкой и смолистой хвоей. Вдруг тишину нарушил приглушенный выстрел, и в воздух взлетела ракета. Затем вторая, третья. Заблестели рельсы, осветились кусты. До прихода поезда оставалось полчаса, и фашисты вели усиленное наблюдение за путями.
А тут, за три километра от станции, у деревни Михновичи лежат два юных мстителя и пристально всматриваются в сторону железной дороги. Нет, не пройдет поезд, фашисты найдут здесь могилу.
Хлопцы тихонько начали ползти к полотну. И снова проклятая ракета. Снова друзья припадают к земле, срастаются с ней.
Вот уже и последний кустик. Дальше открытое место. А ракеты все взлетают и взлетают. И слышно, как по насыпи ходят патрули.
- Леня, вот-вот будет поезд. Уже скоро три часа. Вдвоем мы не сможем пройти к пути. Заметят. Я попробую один, - шепчет Коля. - Ты меня прикроешь, когда буду возвращаться.
И он бросился вперед. Вот он уже у насыпи. Когда очередная ракета полетела в воздух, он лежал внизу, у самого откоса. И совсем близко от него прошли два фашиста, держа наизготовку автоматы. Что же делать? А со стороны Нехачева уже мчался поезд. Лязгали на стыках колеса. Ближе, ближе. Сильно бьется сердце у Коли. Он поднимается во весь рост и карабкается по насыпи. "Может, успею". Но что это? Выстрел, второй. Это патрули заметили его. "Не подложу мину, - мелькнула мысль, - не успею". А поезд уже в десяти метрах.
И Коля бросился с миной на путь. Оглушительный взрыв потряс окрестность.
С грохотом, скрежетом полетели под откос вражеские танки и орудия. Враг не прошел. Это был восьмой эшелон, взорванный Николаем Гойшиком.
Назавтра на лесной поляне собралось 450 комсомольцев - делегатов конференции. Не было только здесь их боевого друга, их любимого побратима Гойшика. В суровом молчании склонили комсомольцы головы, чтя память героя.
* * *
Советское правительство посмертно наградило Николая Гойшика орденом Отечественной войны 1-й степени.
В Ивацевичах, на улице, которая носит имя сына, живет мать Николая Гойшика Ольга Андреевна. Со всех концов страны идут сюда письма от пионеров и школьников. Они просят рассказать о жизни и подвиге юного героя-партизана. И каждое письмо начинается словами:
"Дорогая наша мамочка!.. "
Я.Миронков
ОН МЕЧТАЛ СТАТЬ ОХОТНИКОМ
С Валей Перегудом я познакомился совсем неожиданно. Возвращаясь однажды с охоты с пустой сумкой, попал я в окружение ребят.
- Где утки? - спросили ребята. Они почему-то считали главным трофеем охотника - уток.
Я машинально ответил:
- Там остались.
- А почему вы оставили их?
- Эх вы, горе-охотники! Вам только подавай уток, - сказал им с упреком. - Убитого медведя в сумку не положишь.
Сразу наступила мертвая тишина. Глазами, полными удивления, смотрели на меня ребята.
Только Валя Перегуд - двенадцатилетний мальчуган - хитро улыбался. Я понял, что он разгадал мою шутку.
После этой встречи Валя бывал со мной несколько раз на охоте в окрестностях Могилева. Первый раз мы с ним возвратились с охоты, как говорят, без пуха и пера, усталые и голодные. Я думал, что это разочарует мальчишку и у него пропадет всякий интерес к охоте, но ошибся.
В следующий мой выход в поле он снова настойчиво просил взять его с собой.
Но недолгой была наша дружба. На четыре года оторвала меня война от ребят, а когда я возвратился из армии в Могилев - никого из них не нашел. Одни эвакуировались с родителями в глубокий тыл, другие погибли.
А вот как сложилась судьба Вали Перегуда. Его отец с первых дней войны ушел на фронт, мать умерла от сыпного тифа, и он жил с тетей Лелей, которая к тому времени установила связь с партизанами. В этом ответственном и опасном деле начал ей помогать Валя. Незаметно пробираясь через заставы и посты немцев, он отлично выполнял задания партизан. Из него со временем получился настоящий разведчик. Валя работал под самым носом у немцев. Днем он вместе с ребятами проводил разведку, а ночью передавал сведения партизанам. Так продолжалось около года, пока провокатор не выдал Валю гитлеровцам.
Сколько нечеловеческих мук и пыток вынес этот юный герой! Но ничего не открыл фашистам, хотя и знал о многом.
Никакие посулы фашистов не могли подкупить его чистое сердце и поколебать твердость воли.
Гитлеровцы подозревали о связи его тетки с партизанами, но у них не было прямых улик, а допрос ничего не дал. Тогда они устроили очную ставку.
Двое фашистов ввели под руки Валю, который едва держался на ногах от голода и побоев, в кабинет следователя.
Его недавно веселое, со светлой улыбкой лицо было изувечено до неузнаваемости. Перебитая правая рука висела как плеть. Губы высохли и почернели. Глаза лихорадочно блестели.
На все вопросы следователя Валя отвечал упрямым молчанием. Он понял, что от тетки гитлеровцы ничего не добились и теперь надеются на очную ставку. Она должна решить судьбу его тетки. Его судьба была уже решена. Он знал об этом. Взбешенный его молчанием, фашист выбежал из-за стола и, подскочив вплотную к Вале, стал жестоко избивать его. Ни звука не издал Валя.
- Я тебя заставлю, заставлю, заставлю отвечать, щенок! - люто кричал фашист, продолжая топтать ногами уже неживое тело Вали.
Нечеловеческий крик отвлек внимание фашиста. На полу, потеряв сознание, лежала тетя Леля.
Когда она пришла в себя, Вали в кабинете уже не было.
Так погиб юный герой - Валя Перегуд.
До сих пор вспоминаю слова, сказанные им однажды на охоте, как раз накануне войны:
- Когда я вырасту большим, обязательно стану настоящим охотником...
А.Кийранен
ГРОМ ВОЙНЫ
Солнце еще где-то далеко за горизонтом, а невидимые лучи его уже начинают окрашивать небосвод в голубые тона. Миколка переступает босыми ногами по росной траве, старается не отставать от Бронислава. Старший брат шагает размашисто, споро. Миколка пробует идти по следам брата, но это, оказывается, не так просто: Миколкин шаг еще очень короток...
Впереди грохнуло. Миколка удивленно оглядывается по сторонам: неужели гроза? Значит, снова с рыбалкой не повезет. Как и на прошлой неделе, придется мокнуть под дождем...
Едва подошли к реке, как снова загремело. Миколка заметил, что глаза у брата стали какие-то удивленные: гром был не совсем обычный. Собрался было Миколка спросить брата, почему этот гром без туч гремит, но тут вдруг с запада другие звуки послышались - моторы самолетов загудели.
Тотчас забыл Миколка о рыбалке, весь превратился в слух. Гул моторов приближался. И вот уже над лесом появились черные силуэты самолетов. Мальчишка запрыгал на одной ноге. Как и все его сверстники, он мечтал о полетах.
Миколка прыгал, хлопал в ладоши. Самолеты приближались. И когда, казалось, мальчишка готов был как всегда крикнуть: "Возьми меня, летчик, с собою!", они резко повернули в сторону и клином пошли на поселок, что стоял на противоположном берегу реки. И тут Миколка услышал, как старший брат проговорил: "Фашисты!" На крыльях белели кресты...
Донесся леденящий душу вой, и десятки темных точек отделились от самолетов. Поселок мгновенно превратился в море огня, дыма, грохота...
Через неделю Бронислав пошел в лес. А Миколка принялся собирать оружие. Много его валялось тогда в придорожных канавах, в лесу, на полях.
Как-то за деревней, у старой, заросшей крапивой бани, Миколка наткнулся на небольшой железный ящик с ручками, который чем-то напоминал радиоприемник. "Спрячу его, - решил мальчишка. - Может, брату пригодится..."
Ящик с ручками оказался полевой рацией. Бронислав сказал Миколке, что он оказал большую услугу партизанам.
- А можно мне к вам пойти? - просился Миколка.
- Мал еще.
- Ну, тогда хоть задание какое-нибудь дайте.
- Задание? - переспросил Бронислав. - Хорошо. - Написал что-то на клочке бумаги, протянул записку Миколке. - Вот отнеси это завтра в Шклов. Если гитлеровцы задержат, уничтожь записку.
На следующий день записка была доставлена по адресу.
Из деревни в деревню шагал по Могилевщине маленький оборванный мальчонка. И никто не обращал на него внимания. Таких, как он, в те годы были тысячи.
А Миколка Радзиевский внимательно следил за тем, что происходило вокруг него.
Он запоминал, где и какие разместились воинские части врага, какой техникой они оснащены. Сведения затем передавал Брониславу.
Горели гитлеровские казармы, взлетали в воздух вражеские автомобили, танки, эшелоны. С каждым днем у народных мстителей прибавлялось трофеев. И во многом этому содействовали те сведения о фашистах, которые собирал пионер Радзиевский.
Однажды старший брат не появился в условленном месте. Не пришел он и на следующий день. Через неделю Коля узнал, что Бронислав погиб, выполняя боевое задание.
... Стоял июнь 1944 года. Нестерпимо жгло солнце. Четвертые сутки гудел лес от грохота разрывов. Четвертые сутки отряд "Чекист" отбивал атаки гитлеровцев. Не хватало патронов, медикаментов. Четвертые сутки не было связи с соседними отрядами. Несколько раз штаб посылал связных, и ни один из них не возвратился назад. И тогда к командиру отряда пришел Коля Радзиевский:
- Разрешите мне...
Будто пчелы, жужжали пули, неподалеку рвались снаряды. В другое время Миколка, наверно, испугался бы. Но сейчас он не думал об опасности. Только вперед! Если он не пройдет сквозь вражеские цепи, если не доставит пакет командования по назначению, отряд может погибнуть... Проваливаясь по пояс в болотное месиво, Миколка шаг за шагом пробирался вперед...
Только на десятые сутки добрались до запасной базы нашего отряда. К этому времени немцы, понеся большие потери, убедились, что партизан не разбить. Бессилие фашистов еще больше подняло настроение народных мстителей.
Самолеты с Большой земли по-прежнему доставляли оружие, взрывчатку. Отряды с новыми силами начали громить гитлеровцев, и те окончательно притихли.
Мы поселились на новом месте. Снова продолжались занятия в школе, прерванные блокадой. Теперь мы не только проходили новый материал, но и готовились к обобщающим занятиям, к экзаменам. Учительнице Фаине Петровне и нам самим интересно было проверить, насколько тверды наши знания, приобретенные в лесной школе.
В назначенный день на наши экзамены пришли командир отряда Н.К.Ляпичев, заместитель комиссара отряда по комсомолу С. А. Медведев, вожатый Петр Ивановский. Все мы были по-праздничному одеты, принесли букеты лесных цветов. По очереди подходили к столу, тянули билеты, уверенно отвечали на вопросы, решали задачи. Как мы радовались, что командование было довольно нашими ответами. Значит, мы оправдали заботы партизан, которые с оружием в руках охраняли нашу жизнь.
* * *
Вскоре после этого наступил самый большой праздник за все годы жизни в партизанском лагере. К нам подошли части Красной Армии. За этот светлый день освобождения боролись и наши пионеры, помогая партизанам. Чтобы приблизить его, отдал свою юную жизнь наш любимый товарищ Саша Василевский.
В.Шимук
ТОЛЬКО ВПЕРЕД
Есть в районном центре Ивацевичи Брестской области улица имени Николая Гойшика, которая с весны до осени тонет в цветах сирени и вишен, в зелени молодых деревцев. Имя Николая Гойшика присвоено Яглевичской средней школе Ивацевичского района. Это же имя носит и один из пионерских отрядов в 42-й школе города Минска.
Кто же такой Николай Гойшик?
* * *
За окном - ночь. Темная, осенняя. Ветер свищет в голых ветвях яблонь, окружающих хату. Коля не спит, ворочается с боку на бок. Мать только что погасила коптилку, но спать не ложится. Примостилась на скамейке и сидит. Она как всегда ждет, когда придет отец. А сегодня его что-то долго нет.
"Куда он исчезает? - думает Коля. - Позавчера пришел поздно, измученный; вчера тоже на рассвете возвратился, а нынче снова нет".
Но вот в окно постучали. Тихонько, три раза. Это отец. Мать быстро поднимается, лязгает засов, и в хату входит отец.
Не зажигая огня, он садится с матерью у окна и что-то шепчет. Коля слышит слова:
- Сегодня к вечеру на станцию Ивацевичи прибыло много эсэсовцев. Ожидается наступление на партизан. Медлить нельзя. Я сейчас же должен предупредить об этом своих.
- Мама, куда это папа опять пошел? - тревожно спрашивает Коля.
- Спи, сынок, спи. Он скоро вернется.
Нет, в такую ночь Коля не сможет заснуть.
- Мамочка, ты меня выслушай хорошенько. Я ведь не маленький: мне тринадцать лет. Я все слышал. Я знаю, куда ушел папа. Верь мне, мама...
В ту ночь долго говорили мать с сыном. Начистоту, по-взрослому. Узнала Ольга Андреевна, что Коля ее тоже не сидит сложа руки. Как-то раз он пас коров и нашел на опушке леса ящики с патронами, станковый пулемет. Зарыл в яме. У него есть и револьвер. Все это он собирается отдать партизанам. И еще сказал Коля матери, что свой пионерский галстук зашил в куртку и неразлучен с ним.
Мать обняла сына, тихо промолвив:
- Так и нужно. Молодец ты у меня, сынок.
За лесом вспыхнуло зарево. Горела соседняя деревня. Языки пламени поднимались высоко в небо. До слуха доносилась глухая стрельба.
- Видишь, сынок, что они делают, душегубы. Снова жгут, снова расстреливают...
После той ночи Коля тоже стал партизанским связным.
Оружие, которое он собрал, было передано партизанам.
Куда не могли пройти Василий Демьянович и Ольга Андреевна, проникал Коля. Прикинувшись мальчиком-сиротой или пастушком, который хочет наняться где-нибудь на работу, он бродил по деревням, по железнодорожным станциям, а сам выполнял в это время важные партизанские поручения.
Гремели взрывы в немецких гарнизонах. Летели под откос фашистские эшелоны. Это, используя данные, принесенные Колей, народные мстители громили врага.
А сколько партизанских листовок расклеил Коля на улицах Ивацевич и окрестных деревень! И каждая начиналась словами: "Смерть немецким захватчикам!"
* * *
Коля беспокойно ворочается в постели: ой, какие они стали, эти дни и эти ночи в войну! Прежде он так любил с мальчишками гурьбой шагать по извилистой тропинке к лесу и там прислушиваться к гулкому шуму сосен, над которыми проплывали сизые облака. "Ау!" - идет по чаще эхо мальчишеских голосов. Посыплет, как сквозь сито, мелкий дождь - и все засверкает вокруг. С сосновых темно-зеленых игл срываются на землю крупные капли. Попадет такая за воротник - озноб по всему телу. И весело. Спрячутся ребята где-нибудь под вывернутой с корнем елью и давай разные истории рассказывать. Вспомнят, как мужики волков травили в здешних местах, и притихнут. Прислушаются. Негромко шуршит дождик в ветвях, да солнце, сверкая в разрывах туч, поджигает капли разноцветными огоньками. Однажды в такой день Коля сказал дружкам, что в революцию солдаты и рабочие в Питере "обложили" царский Зимний дворец, как стаю волков, - ударила "Аврора", и начался штурм. Настал конец буржуям да помещикам! "А ты откуда знаешь?" - спросил кто-то из мальчишек. "Батя рассказывал", - ответил Коля.
Колин отец, Василий Демьянович Гойшик, был председателем Яблынковского сельсовета. И хотя не любил Коля хвастаться, но в душе очень гордился, что папе его доверено представлять Советскую власть в целом сельсовете. Вот на вопрос сына о том, когда же она началась, наша Советская власть и ответил как-то Гойшик-старший, рассказав и про Питер, и про Ленина в Смольном, и про "Аврору". Коле иногда казалось, будто он сам видел когда-то, как через огромную площадь бегут в атаку на Зимний матросы и развеваются у них на ветру ленточки: "Ур-ра!" А министры поднимают руки вверх.
Ребята слушали Колю, поеживаясь от прохлады.
Было это еще до войны. А теперь отец должен отстаивать Советскую власть. "Человек уходит в ночь" - вычитал Коля в одной книжке. Была она про революционеров. И отец его тоже уходил в ночь...
Уходил к партизанам, чтобы сообщить сведения о немецких эшелонах, о пополнении вражеских гарнизонов.
Всюду появилось изображение свастики и тупоклювого орла. На столбах и на стенах домов расклеены приказы, в которых крупными буквами выведено слово: "Расстрел".
Семье Гойшиков тоже грозил расстрел, когда Коля привел домой двоих раненых красноармейцев и спрятал их на сеновале. Бабушка и мать вели себя так, будто ничего у них в доме не изменилось. Чтобы ни у кого не возникло подозрений. Ночами пробирался Коля к раненым, кормил и поил их, помогал перевязывать раны.
В 1943 году полицай выследил и выдал фашистам Василия Демьяновича. Отважный подпольщик попал в лапы палачей. Его зверски истязали, добиваясь, чтобы он рассказал про подпольные явки, назвал связных и навел на след партизан. Колин отец умер, даже не сказав, зачем он в тот день приходил в Ивацевичи.
В тот же самый день в деревню Воля нагрянули каратели. Готовилась расправа над всей семьей Гойшиков. Ольга Андреевна сразу догадалась, что нужно вооруженным фашистам в Воле. Подводы еще только свернули к хутору, как она кликнула Колю с бабушкой, и втроем они кинулись бежать в лес. Морозный ветер зло бил в лицо, слепил глаза. Ноги проваливались в рыхлом снеге. Кружила метель. Она заметала следы и мешала бежать. Бабушка привалилась к березе и прошептала:
- Сил моих нету идти. Бегите, детки, сами, а я...
- Так ведь лес рядышком! - крикнул Коля. - Давай, бабушка, я тебе пособлю.
- Нет, не дойти мне. Только вас задержу...
Сквозь слезы видел Коля, как заковыляла бабушка к дому. В ушах звучал ее голос:
- Тебе жить и жить, внучек, а мне уже девятый десяток. Я их задержу в хате...
Бабушка успела вернуться в хату. Как сумела, отвлекла внимание фашистов от беглецов. Обступили ее, выпытывают: где да где они, невестка с внуком. Тщетно, ничего им не сказала, все отговаривалась тем, что стара стала, дескать, ничего не помнит. А у самой тревога на сердце. "Успели ли мои добежать до леса? Сумеют ли уйти от погони?"
Ничего не узнали от старухи фашисты. Накинулись с кулаками. Сбили с ног, топтали сапогами. Потеряла бабушка сознание. Лежит посреди хаты, едва слышно стонет.
Фашисты вышли из хаты и подожгли ее. Едкий дым пополз по снегу, смешиваясь с поземкой.
Кое-как выбралась из хаты бабушка. Остановившимся взглядом смотрела она, как догорали обвалившиеся бревна, треща и шипя. На пепелище и умерла, уже не чувствуя, как припорошило ее снегом.
А Ольга Андреевна с сыном добрались до леса. Пройдя несколько километров, переночевали у знакомых. На второй день за ними приехали партизаны.
И о гибели отца, и о смерти бабушки узнал пионер Коля Гойшик уже в лесу. Сердце его сжалось от боли, оно горело ненавистью к душегубам.
Проходил день за днем, а Колю не посылали на задания.
Тогда он сам обратился к командиру отряда товарищу Лопатину:
- Пошлите меня на любое задание, товарищ командир.
Лопатин обещал подумать.
Вскоре комсомольская организация отряда принимала Колю в свои ряды. Он был зачислен в молодежную диверсионную группу Дмитрия Шмуратки. Эта группа имела уже немалый опыт диверсионной работы. И вот партизаны получают задание: взорвать эшелон с вражеской техникой на участке Пинск - Городище. Это была первая боевая операция, на которую пошел Коля Гойшик.
Выполнить задание оказалось не просто. Боясь партизан, немцы ночью останавливали движение поездов, а днем наверстывали упущенное. Три ночи пробыли партизаны в засаде, и все безрезультатно. Днем же подойти к железной дороге было невозможно - нужно было пересекать открытую местность.
И тут Коля Гойшик сказал:
- Давайте я один днем подложу под рельсы мину.
Все переглянулись.
- Ну что вы? Не удивляйтесь. Я пастушком прикинусь, мне не привыкать. И он вынул из кармана торбу, положил туда мину и перебросил торбу через плечо. Размахивая хворостиной и весело посвистывая, он как ни в чем не бывало направился по тропинке к железнодорожному полотну. Группа же залегла у железной дороги, чтобы при первой необходимости прикрыть отход своего товарища.
И вот Коля уже карабкается по насыпи к рельсам. Вот он прилег на краю полотна, и друзья видят, как ловко ходят его руки. Через минуту-две мина поставлена под рельс. А в это время в Городище, что в полутора километрах от партизан, гудит паровозный гудок. Метров четыреста успел пробежать "пастушок", как вдруг грянул оглушительный взрыв. Под откос полетели паровоз и 12 вагонов с солдатами, техникой и продовольствием. Пока враги опомнились, подрывники были уже далеко.
Через несколько дней "пастушок" Николай Гойшик таким же образом пустил под откос еще два вражеских эшелона.
В сентябре 1943 года отряд получил задание выйти к деревне Кремно Дрогичинского района, остановить вражеский эшелон с продовольствием и разгрузить его. Прибыв в Кремно, партизаны узнали, что сюда движется группа эсэсовцев с намерением сжечь деревню. Партизанский отряд вышел в засаду. Часов в одиннадцать утра показалась колонна карателей. Впереди лошади тянули пушку.
Группа Дмитрия Шмуратки должна была ударить по вражеской разведке.
Когда каратели поравнялись с засадой, партизаны открыли огонь. И тут немцы залегли и начали разворачивать пушку. Она могла наделать много бед народным мстителям. Тогда командир Лопатин берет с собой Колю Гойшика, и они незаметно подползают к артиллеристам. Командир и юный партизан забросали расчет пушки гранатами. Так пушка и не сделала ни одного выстрела. Каратели были разбиты. Деревню Кремно им не удалось сжечь. В этом была немалая заслуга и Коли Гойшика.
Вместе с группой партизан Коля Гойшик отличился и в боевой операции на шоссе между Березой Картузской и Бронной Горой. Там было уничтожено 19 фашистских автомобилей. А ведь в сводках Советского Информбюро иногда сообщалось, как о крупном успехе партизанских отрядов, об уничтожении даже пяти или шести машин противника!
Коля Гойшик уже хорошо знал многие партизанские "профессии". Особенно по душе пришлось ему подрывное дело. Когда из отряда снаряжались партизаны на "железку", он рвался вместе с ними.
Зимой диверсионная группа три дня и три ночи провела в засаде у железнодорожного полотна под Пинском. Был лютый мороз. Даже сквозь добротный новый кожух пробирался холод. На второй день началась оттепель. Ноги промокли. А затем снова ночь, снова мороз. Но Коля о себе и не думал. Он ждал удобного момента, когда фашисты ослабят патрулирование. И дождался. Ночью юный партизан пустил под откос еще один вражеский поезд.
Когда возвращались в лагерь, Коля почувствовал, что не может идти.
Все труднее и труднее было шагать, увязая в глубоких сугробах снега. Но ничего не говорил он товарищам, потому что видел: и они устали, недоели, недоспали, промерзли на холоде. Друзья Дима Шмуратка, Леня Савощик, Вася Синицкий заметили: с Колей что-то случилось. Они подошли к нему:
- Что с тобой, Коля?
- Что-то нога разболелась.
Посадили Колю на пенек, разули ногу. Она была отморожена. Растирание снегом не помогло.
Тогда друзья подняли Николая на руки и зашагали к лагерю. Они шли усталые, несли, шатаясь, своего друга-комсомольца.
Целый месяц пролежал Коля в партизанском госпитале. Вначале ему было очень плохо. Нога опухла, гноилась. Часто в эти дни приходила к Коле мать, Ольга Андреевна, которая была в штабе отряда. Она подолгу сидела у кровати, смотрела на его исхудалое лицо, и непрошеная слеза катилась по морщинистым щекам.
А сын смотрел на нее синими-синими, как васильки, глазами и успокаивал:
- Не плачь, мама, перестань, хорошая, ты же и так много слез пролила. Поправлюсь, выздоровею. Еще не раз на задание пойду. Вот увидишь. А там и война кончится. Домой вернемся, хату новую построим.
И Коля выздоровел. Врачи возвратили ему жизнь. Снова летели под откос вражеские поезда, снова шла по Брестчине слава о юном народном мстителе.
Как-то перед Новым, 1944 годом в партизанский отряд имени Черткова прибыл командующий Брестским партизанским соединением.
- А ну, покажи мне своего героя, - попросил он командира отряда.
В землянку вошел невысокий парнишка. Неужели это он?
- Партизан Николай Гойшик прибыл! - послышался звонкий голос.
Командующий обнял Колю и поцеловал:
- Герой, сынок, настоящий герой.
24 апреля 1944 года должна была открыться первая комсомольская конференция партизанской бригады имени Дзержинского. Вечером 23 апреля стало известно, что в три часа ночи через станцию Ивацевичи должен пройти поезд с танками, снарядами и солдатами в направлении Минска, где немцы старались остановить натиск наших войск.
- Нужно перерезать фашистам дорогу, - решили народные мстители.
Когда командир отряда выстроил партизан и сказал об этой ответственной операции, охотников нашлось много.
- Разрешите мне, - сказал Гойшик. - Я взорву. Это будет моим подарком нашей конференции.
Командир по-отцовски смотрел на юношу. Семь эшелонов пустил он под откос, сотни фашистов уничтожил.
Немного подумав, ответил:
- Хорошо, иди, сынок.
- Разрешите и мне. И я пойду с Николаем, - попросил Леонид Савощик, друг Коли.
На этом и порешили.
Коля с другом пересекли лес, луг, прошли полем, скова лесом. Из-под носа выпорхнула какая-то птичка, чирикнула.
- Вот жаль, разбудили бедную, - проговорил Коля.
Потом пошел теплый апрельский дождь. А вот лес кончился, и впереди показалась железнодорожная насыпь. Постояли, огляделись по сторонам, залегли. Вокруг тишина. Пахнет первой травкой и смолистой хвоей. Вдруг тишину нарушил приглушенный выстрел, и в воздух взлетела ракета. Затем вторая, третья. Заблестели рельсы, осветились кусты. До прихода поезда оставалось полчаса, и фашисты вели усиленное наблюдение за путями.
А тут, за три километра от станции, у деревни Михновичи лежат два юных мстителя и пристально всматриваются в сторону железной дороги. Нет, не пройдет поезд, фашисты найдут здесь могилу.
Хлопцы тихонько начали ползти к полотну. И снова проклятая ракета. Снова друзья припадают к земле, срастаются с ней.
Вот уже и последний кустик. Дальше открытое место. А ракеты все взлетают и взлетают. И слышно, как по насыпи ходят патрули.
- Леня, вот-вот будет поезд. Уже скоро три часа. Вдвоем мы не сможем пройти к пути. Заметят. Я попробую один, - шепчет Коля. - Ты меня прикроешь, когда буду возвращаться.
И он бросился вперед. Вот он уже у насыпи. Когда очередная ракета полетела в воздух, он лежал внизу, у самого откоса. И совсем близко от него прошли два фашиста, держа наизготовку автоматы. Что же делать? А со стороны Нехачева уже мчался поезд. Лязгали на стыках колеса. Ближе, ближе. Сильно бьется сердце у Коли. Он поднимается во весь рост и карабкается по насыпи. "Может, успею". Но что это? Выстрел, второй. Это патрули заметили его. "Не подложу мину, - мелькнула мысль, - не успею". А поезд уже в десяти метрах.
И Коля бросился с миной на путь. Оглушительный взрыв потряс окрестность.
С грохотом, скрежетом полетели под откос вражеские танки и орудия. Враг не прошел. Это был восьмой эшелон, взорванный Николаем Гойшиком.
Назавтра на лесной поляне собралось 450 комсомольцев - делегатов конференции. Не было только здесь их боевого друга, их любимого побратима Гойшика. В суровом молчании склонили комсомольцы головы, чтя память героя.
* * *
Советское правительство посмертно наградило Николая Гойшика орденом Отечественной войны 1-й степени.
В Ивацевичах, на улице, которая носит имя сына, живет мать Николая Гойшика Ольга Андреевна. Со всех концов страны идут сюда письма от пионеров и школьников. Они просят рассказать о жизни и подвиге юного героя-партизана. И каждое письмо начинается словами:
"Дорогая наша мамочка!.. "
Я.Миронков
ОН МЕЧТАЛ СТАТЬ ОХОТНИКОМ
С Валей Перегудом я познакомился совсем неожиданно. Возвращаясь однажды с охоты с пустой сумкой, попал я в окружение ребят.
- Где утки? - спросили ребята. Они почему-то считали главным трофеем охотника - уток.
Я машинально ответил:
- Там остались.
- А почему вы оставили их?
- Эх вы, горе-охотники! Вам только подавай уток, - сказал им с упреком. - Убитого медведя в сумку не положишь.
Сразу наступила мертвая тишина. Глазами, полными удивления, смотрели на меня ребята.
Только Валя Перегуд - двенадцатилетний мальчуган - хитро улыбался. Я понял, что он разгадал мою шутку.
После этой встречи Валя бывал со мной несколько раз на охоте в окрестностях Могилева. Первый раз мы с ним возвратились с охоты, как говорят, без пуха и пера, усталые и голодные. Я думал, что это разочарует мальчишку и у него пропадет всякий интерес к охоте, но ошибся.
В следующий мой выход в поле он снова настойчиво просил взять его с собой.
Но недолгой была наша дружба. На четыре года оторвала меня война от ребят, а когда я возвратился из армии в Могилев - никого из них не нашел. Одни эвакуировались с родителями в глубокий тыл, другие погибли.
А вот как сложилась судьба Вали Перегуда. Его отец с первых дней войны ушел на фронт, мать умерла от сыпного тифа, и он жил с тетей Лелей, которая к тому времени установила связь с партизанами. В этом ответственном и опасном деле начал ей помогать Валя. Незаметно пробираясь через заставы и посты немцев, он отлично выполнял задания партизан. Из него со временем получился настоящий разведчик. Валя работал под самым носом у немцев. Днем он вместе с ребятами проводил разведку, а ночью передавал сведения партизанам. Так продолжалось около года, пока провокатор не выдал Валю гитлеровцам.
Сколько нечеловеческих мук и пыток вынес этот юный герой! Но ничего не открыл фашистам, хотя и знал о многом.
Никакие посулы фашистов не могли подкупить его чистое сердце и поколебать твердость воли.
Гитлеровцы подозревали о связи его тетки с партизанами, но у них не было прямых улик, а допрос ничего не дал. Тогда они устроили очную ставку.
Двое фашистов ввели под руки Валю, который едва держался на ногах от голода и побоев, в кабинет следователя.
Его недавно веселое, со светлой улыбкой лицо было изувечено до неузнаваемости. Перебитая правая рука висела как плеть. Губы высохли и почернели. Глаза лихорадочно блестели.
На все вопросы следователя Валя отвечал упрямым молчанием. Он понял, что от тетки гитлеровцы ничего не добились и теперь надеются на очную ставку. Она должна решить судьбу его тетки. Его судьба была уже решена. Он знал об этом. Взбешенный его молчанием, фашист выбежал из-за стола и, подскочив вплотную к Вале, стал жестоко избивать его. Ни звука не издал Валя.
- Я тебя заставлю, заставлю, заставлю отвечать, щенок! - люто кричал фашист, продолжая топтать ногами уже неживое тело Вали.
Нечеловеческий крик отвлек внимание фашиста. На полу, потеряв сознание, лежала тетя Леля.
Когда она пришла в себя, Вали в кабинете уже не было.
Так погиб юный герой - Валя Перегуд.
До сих пор вспоминаю слова, сказанные им однажды на охоте, как раз накануне войны:
- Когда я вырасту большим, обязательно стану настоящим охотником...
А.Кийранен
ГРОМ ВОЙНЫ
Солнце еще где-то далеко за горизонтом, а невидимые лучи его уже начинают окрашивать небосвод в голубые тона. Миколка переступает босыми ногами по росной траве, старается не отставать от Бронислава. Старший брат шагает размашисто, споро. Миколка пробует идти по следам брата, но это, оказывается, не так просто: Миколкин шаг еще очень короток...
Впереди грохнуло. Миколка удивленно оглядывается по сторонам: неужели гроза? Значит, снова с рыбалкой не повезет. Как и на прошлой неделе, придется мокнуть под дождем...
Едва подошли к реке, как снова загремело. Миколка заметил, что глаза у брата стали какие-то удивленные: гром был не совсем обычный. Собрался было Миколка спросить брата, почему этот гром без туч гремит, но тут вдруг с запада другие звуки послышались - моторы самолетов загудели.
Тотчас забыл Миколка о рыбалке, весь превратился в слух. Гул моторов приближался. И вот уже над лесом появились черные силуэты самолетов. Мальчишка запрыгал на одной ноге. Как и все его сверстники, он мечтал о полетах.
Миколка прыгал, хлопал в ладоши. Самолеты приближались. И когда, казалось, мальчишка готов был как всегда крикнуть: "Возьми меня, летчик, с собою!", они резко повернули в сторону и клином пошли на поселок, что стоял на противоположном берегу реки. И тут Миколка услышал, как старший брат проговорил: "Фашисты!" На крыльях белели кресты...
Донесся леденящий душу вой, и десятки темных точек отделились от самолетов. Поселок мгновенно превратился в море огня, дыма, грохота...
Через неделю Бронислав пошел в лес. А Миколка принялся собирать оружие. Много его валялось тогда в придорожных канавах, в лесу, на полях.
Как-то за деревней, у старой, заросшей крапивой бани, Миколка наткнулся на небольшой железный ящик с ручками, который чем-то напоминал радиоприемник. "Спрячу его, - решил мальчишка. - Может, брату пригодится..."
Ящик с ручками оказался полевой рацией. Бронислав сказал Миколке, что он оказал большую услугу партизанам.
- А можно мне к вам пойти? - просился Миколка.
- Мал еще.
- Ну, тогда хоть задание какое-нибудь дайте.
- Задание? - переспросил Бронислав. - Хорошо. - Написал что-то на клочке бумаги, протянул записку Миколке. - Вот отнеси это завтра в Шклов. Если гитлеровцы задержат, уничтожь записку.
На следующий день записка была доставлена по адресу.
Из деревни в деревню шагал по Могилевщине маленький оборванный мальчонка. И никто не обращал на него внимания. Таких, как он, в те годы были тысячи.
А Миколка Радзиевский внимательно следил за тем, что происходило вокруг него.
Он запоминал, где и какие разместились воинские части врага, какой техникой они оснащены. Сведения затем передавал Брониславу.
Горели гитлеровские казармы, взлетали в воздух вражеские автомобили, танки, эшелоны. С каждым днем у народных мстителей прибавлялось трофеев. И во многом этому содействовали те сведения о фашистах, которые собирал пионер Радзиевский.
Однажды старший брат не появился в условленном месте. Не пришел он и на следующий день. Через неделю Коля узнал, что Бронислав погиб, выполняя боевое задание.
... Стоял июнь 1944 года. Нестерпимо жгло солнце. Четвертые сутки гудел лес от грохота разрывов. Четвертые сутки отряд "Чекист" отбивал атаки гитлеровцев. Не хватало патронов, медикаментов. Четвертые сутки не было связи с соседними отрядами. Несколько раз штаб посылал связных, и ни один из них не возвратился назад. И тогда к командиру отряда пришел Коля Радзиевский:
- Разрешите мне...
Будто пчелы, жужжали пули, неподалеку рвались снаряды. В другое время Миколка, наверно, испугался бы. Но сейчас он не думал об опасности. Только вперед! Если он не пройдет сквозь вражеские цепи, если не доставит пакет командования по назначению, отряд может погибнуть... Проваливаясь по пояс в болотное месиво, Миколка шаг за шагом пробирался вперед...